Текст книги "Расчёт по-королевски (ЛП)"

Автор книги: Хизер Лайонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

Глава 21

Кристиан

Изабель снова понесло на лошадиную тему. Только, в этот раз, Принц Густав и Волчица тоже включились в беседу, поэтому, благодаря им троим, я наслушался о лошадях на целый век вперёд.

Пока они обсуждали... а, дерьмо, я не знаю, разновидности коней, я не мог не почувствовать отчаяния от того, как моя жизнь устроится дальше. О том, что придётся часто слушать про животных, я почти не переживал, но моя деспотичная мать и потенциальный будущий свёкор всегда будут настойчиво навязывать отношения, которые мне нафиг не нужны. Во мне всё просто хотело кричать: – С меня хватит! Пошёл этот КРБ и все вы! – но я не кричу. Никто из нас, оказавшихся в этой ловушке, так не делает. Вот такие мы – самое большое скопление трусов за всю историю.

Правда, я протестую, но только так, как могу в такой ситуации. Каждый раз, когда Изабель ненароком подступает ближе, я отхожу на один шаг дальше. Каждый раз, когда она вяло флиртует со мной (просто для того, как я подозреваю, чтобы успокоить своего отца), я отвечаю ей холодно, но вежливо. Я серьёзно разозлил Волчицу, но мне плевать.

Честно говоря, Изабель не была ужасна. Учтива, если не суха. Умна. Изящна. Красива. Для многих заключённых КРБ этого было бы достаточно. Чёрт, да этого было бы достаточно для многих людей и за пределами этого фарса, в котором я застрял. Но уверенность во всём моём теле твердила, что мне этого недостаточно.

Я хотел большего.

Я хотел эту искру, этот огонь для бензина. И я знал, что никогда не найду её с Изабель.

Глава 22

Эльза

Тропа была бугристой в отдельных местах, особенно, в кромешной тьме ночи, и, казалось, я вообще не могла нормально стоять на ногах. Споткнувшись в третий раз, я вцепилась в руки Кристиана, чтобы не позволить себе упасть лицом в полнейшее унижение.

Веди себя хорошо, Эльза, будь собой.

Он остановился, чтобы вернуть мне равновесие.

– Ты в порядке?

Я заверила его, что всё отлично.

– Клянусь, обычно я не такая неуклюжая.

Я была не уверена, но в темноте я бы сказала, что его губы растянулись в ухмылке. А может, и к лучшему, что я не видела этого. Его рот со всеми изгибами представлял опасность.

– Не переживай. Неуклюжесть – это единственная вещь, которая бы точно не пришла мне в голову, если бы пришлось описывать Наследницу короны, Принцессу Ваттенголдии.

Мне было больно смеяться. Я подошла ближе, чтобы не дать порыву ветра сбить меня с ног.

– А в твоём перечне есть "властная грубиянка и говорит всё, что думает"?

Он засмеялся.

– Говорит всё, что думает – возможно, но в хорошем смысле.

Прежде, чем я успела потребовать уточнения, он прокашлялся и высвободил руку. Свет от его фонарика направлялся вдоль тропы перед нами.

– Почти пришли.

Мне было приятно осознавать, что он не отпустил меня совсем. Сильная рука опустилась, чтобы обвить мои замёрзшие пальцы.

– Точно?

Здесь было так холодно, как никогда не бывало в Ваттенголдии, но его рука в моей согревала меня сильнее, чем, если бы мы были на Бермудском пляже.

– Ты ужасно много знаешь про это место.

Он спокойно воспринял мою издёвку.

– Паркер заставил меня всё прочитать, пока мы летели сюда.

Моя стопа напоролась на камень, и я снова споткнулась, но в этот раз он ловко поймал меня.

Прекрасный Принц снова поражает.

– А знаешь что? – сказал Кристиан. – Забудь об оставшемся пути. Давай останемся здесь.

– А это начинание будет засчитано? Мы не прошли всю тропу.

Он рассмеялся:

– Не думаю, что это было начинание, разве нет? Я просто хотел пройтись по этой тропе. Что мы и сделали, так?

Я держала поднятым вверх воображаемый бокал вина.

– Тогда за твоё начинание.

– Подожди-ка на секундочку.

Он скинул рюкзак, висевший на нём, и открыл его. В преломлённом свете фонарика я смотрела за тем, как он извлекал покрывало, бутылку вина, штопор и два бумажных стаканчика.

– Ты принёс вино!

У наших ног лежало расправленное одеяло.

– Почему ты так удивлена? Ты же попросила, разве нет?

Я присоединилась к нему на покрывале, сев со скрещенными ногами, как он передал мне бокал.

– Ты всегда делаешь всё, что тебе женщины говорят?

– Боже мой, нет! И, кстати, я также не делаю всего того, что мне говорят мужчины.

Интересно, что бы он сделал, если бы я попросила его поцеловать меня. Держу пари, он целуется так классно, что любая девушка тут же забыла бы про всё на свете.

Я такая жалкая: сижу и мечтаю о поцелуе с Прекрасным Принцем.

Испытывать симпатию к человеку и все эти химические реакции, от которых бурлила кровь, может быть так неловко, особенно когда этот человек – твой будущий зять.

Он откупорил бутылку и наполнил стаканчики.

– Ты ужасно молчалива. Боишься диких животных?

Этого было достаточно, чтобы вырвать меня из мира грёз, где я живо себе представляла, как мы прячемся в тихой комнате, срывая друг с друга одежду.

– А здесь водятся дикие животные?

Он передал мне стакан.

– А твоя Шарлотта не заставила тебя прочитать историю места? Первый владелец устроил здесь частный зоопарк.

Я чуть не выронила своё вино.

– По территории бегают одичавшие животные из того зоопарка?

Он снова рассмеялся.

– Эльз. Подожди. Просто послушай, – тёплая ладонь легла на мою руку. – Я имел в виду, что здесь был зоопарк, но почти никого из них не осталось. Говорят, что здесь живут ещё какие-то виды, но я думаю, что есть и другие животные в округе, например, койоты и еноты. Так что да, вокруг нас много животных. В мире полно животных.

Я направила свой фонарик в темноту, окружавшую нас, отчаянно надеясь не увидеть там сверкающих глаз.

– Можем вернуться, если тебя это напрягает.

Я сглотнула свою неуверенность от беспокойства в его голосе.

– Да ладно тебе! И часто люди пьют вино в темноте в окружении... – я сбивчиво указывала в темноту напротив нас – Возможных диких животных?

Он издал мягкий печальный смешок.

– Дурацкое начинание я предложил, не так ли?

Я бы с удовольствием сказала "да", но повернулась к нему и, наконец, рассмотрела обрывки его лица в ярком свете луны. Весь воздух внутри меня застыл, когда я осознала, что мы сидим под лунным светом, с вином в руке, и здесь было чрезвычайно тихо и спокойно, и не было родителей или участников КРБ, или чего-то ещё, что могло бы помешать нам.

Прямо сейчас мы были просто Эльза и Кристиан, а не кто-то ещё.

– Нет, – я была удивлена силе этого чувства. – Оно идеально для сегодняшнего вечера.

Мы пили вино под серенады сверчков, в то время как мысли, чувства и слова лились между нами рекой. Не было никакой неловкости, никакого поиска банальных любезностей для заполнения пространства. Я впитывала каждый его кусочек, что он дарил мне, и не могла отделаться от мысли, что он делает то же самое. Мы хорошо проводили вместе время, которое при этом подпитывалось чем-то, чего я никак не могла постичь.

Чем-то милым, волнующим, приятным, и захватывающим одновременно.

Позднее, когда мы вернулись в главное здание, он сказал:

– Дай мне свой телефон.

– Зачем? – я всё равно дала его ему.

– Я только что понял, – сказал он тихо, но спокойно, – что у нас нет номеров друг друга.

Я сильнее опьянела от этой просьбы, чем от вина. Он также предложил мне свой телефон, и мы ввели в них свои номера.

– А у меня будет особый рингтон?

Он рассмеялся.

– Естественно, – и потом он удивил меня тем, что сопроводил меня до двери моей спальни. Как только мы оказались там, он наклонился, и его губы оказались прямо у моего уха. – Приятных снов, Эльз.

Внутри меня так много всего сжалось и затрепетало! Может, это из-за темноты, обволакивавшей нас в этом крошечном коридоре, может, из-за вина, но я ответила на его любезность тем же. Когда мои губы были так же близки к его уху:

– Приятных снов, Кристиан.

Его голова повернулась, и мы стояли там, едва касаясь друг друга щеками, пока я боролась со своим дыханием. И потом, когда он сжал мою ладонь, коснулся губами моего виска.

Поцелуй был совершенно невинным, по большому счёту, и всё же мои панталоны практически растаяли с моего тела.

Я тихо нырнула в свою комнату, пока не сделала что-нибудь неразумное. К моему облегчению или, может быть, беспокойству, отец с Изабель снова с удовольствием пилили дрова. Я быстро переоделась в пижаму, но, прямо перед тем, как я собиралась скользнуть под одеяло, мой телефон завибрировал.

Спасибо за то, что безумствовала сегодня со мной.

Если раньше я думала, что это были бабочки, то, теперь они не шли ни в какое сравнение с тем, что было у меня в груди, когда я таращилась на сообщение от Кристиана.

Я должна была написать что-нибудь смешное, что-то беззаботное и веселое. Но мои пальцы дрожали, а сердце дико колотилось у меня в груди. Весь мой разум оставил меня в восхитительном одиночестве. Может быть, мне действительно не хватало сна, хотя бы наяву, потому что всё, что я могла написать, было:

Я с нетерпением жду новых безумств в следующий час колдовства.

Я тяжело вздохнула. Мы шутили насчёт того, что говорим как школьники, но, боже правый, я ведь только что отправила нас прямо в те годы!

Вот, блин. Совсем я голову потеряла из-за этого принца.

Глава 23

Кристиан

– Похоже, сегодня будет дождь.

Я сощурился при взгляде на потемневшие серые облака, застилавшие небо. Начинание Эльзы пришло и ушло, и оно было выполнено по отдельности. Мы оба не пошли в утренний поход, но так же поступили и все остальные, за исключением одного несчастного наследника. И вот я сижу на северной террасе за обязательным завтраком с Изабеллой. После ночи наслаждения чертовски яркими, хоть и разочаровавшими меня, сновидениями с её сестрой в главной роли, в тот короткий промежуток времени, что я вообще спал. Откровенно говоря, я предпочел бы вернуться в свою постель и видеть сны об Эльзе, чем говорить о погоде с Изабеллой.

– Может быть.

Холодное удовлетворение еле заметно приподняло уголки её губ, когда она приглаживала свои длинные волосы на плече. Этим утром хотя бы не было упоминаний о лошадях, но я, наверное, мог бы с тем же успехом наблюдать, как сохнет краска, так не интересно мне было то, что происходило здесь.

– В Калифорнии хорошо, – добавила она после долгой паузы.

Я почесал шею и кивнул.

– Ага, хорошо.

– Я впервые в Штатах, – она подняла свою чашку, отставив в сторону мизинец. – Я бы хотела, чтобы мы могли осмотреть и другие достопримечательности.

И другие? Я хотел засмеяться от такого оптимизма. Никакого "осмотра достопримечательностей" за пределами имения быть не может. Никто из местных, за исключением тех, кто работал на Монарший Совет, не знал, что сейчас мировые правители находились именно в этом регионе. Наши пресс офисы ждут, что мы, как положено, вернёмся в свои родные пенаты. У нас даже нет наших телохранителей здесь. Но я сказал Изабель:

– Я бы тоже.

Кто-то позвал её по имени; когда она обернулась, чтобы помахать в ответ для приветствия, я обрадовался той временной передышке. Это дало мне ещё немного времени помечтать о её сестре.

Глава 24

Эльза

Я прошипела себе под нос:

– Сколько ещё нас будут пытать этими идиотскими встречами?

Кристиан мило улыбался, когда мы выходили из гостевого коттеджа, несмотря на то, что, очевидно, он был также возмущен, как я.

– Да ладно, – сказал он мне спокойно. – Давай пойдём куда-нибудь отсюда.

Сладкое облегчение разжало мои кулаки, в которые сами собой свернулись пальцы. Мы были на ещё одной ужасной встрече для наследников короны, за время которой слушали ещё одного напыщенного придурка, объяснявшего, почему нам следует помалкивать, пока наши государи не велят чего-то другого. Я могла бы возмущаться на те "темы для диспута", но какого, блин, хрена! У меня не было возможности вообще что-то произнести, а мы здесь уже третий день.

Мы скрылись в одной из лестничных клеток главного здания. Там было тихо, почти все были на следующей встрече или по дороге на завтрак. Каким бы странным не было это место, оно мне нравилось. Проникавшие сюда лучи солнечного света обвивали нас, пылинки поблёскивали на холодном воздухе. Я не могла избавиться от чувства, что, если мы собираемся остаться на этой лестнице, то вполне могли бы забрести во временной портал.

Кристиан прислонился спиной к жёсткому, шероховатому бетону лестницы и сказал:

– Могло быть и хуже.

И мягче:

– Это мог быть завтрак. Или чай.

Меня покоробило от его грубой честности, так как я знала, что конкретно он имел в виду. Сегодня утром я принудительно завтракала тет-а-тет с Мэттом. Желание поделиться переживаниями, как прошлым вечером, прошло. Нам столько всего хотелось поведать друг другу, что мы оба перешли к обсуждению разных ресторанов. И знать, что чай уже на горизонте, с теми же самыми напряжёнными попытками узнать друг друга получше?

Лучше бы я вернулась на ту встречу, с которой недавно сбежала.

– И всё-таки, как прошёл завтрак? – спросила я.

– Ну, на этот раз, твоя сестра не говорила о лошадях. Прикинь?

Я сначала опешила, но потом чуть не подавилась от смеха, пытавшегося проложить себе выход наружу.

– А ты не любитель лошадей?

Он сделал вид, что его всего передёрнуло.

– Господи, нет.

Так здорово было улыбаться, по-настоящему улыбаться после нескольких часов муки.

– Я тоже.

Снова нарисовалась его ослепительная ухмылка.

– Как прошло твоё?

– Могу заверить, что мы с Мэттом тоже не обсуждали лошадей.

Он сложил ладони вместе и поднял вверх.

– Спасибо, Боже, за чудеса!

– КРБ – страшный зверь. И самое ужасное в нём – беседа ни о чём, – потом добавила намного нежнее, – я думаю, ты всё больше нравишься моей сестре.

Этим утром Изабель не отзывалась о нём как о неандертальце и не давала колких комментариев насчёт обязательной встречи с принцем. Там, где они находились, было безропотно спокойно, чувство долга больше не обрамлялось неприязнью, что нервировало и отчего я начала колебаться в своём непринятии, чего не могло быть раньше.

Моё наблюдение стёрло беззаботность с лица Кристиана, хоть и медленно. И я пожалела, что стала что-то говорить, потому что этот его смех, чёрт его побери, был таким заразительным.

– А!

Я закусила губу. И смотрела на него, пытавшегося понять, не оговорилась ли я.

– Я сделал всё, что мог, чтобы не обнадёживать её, но, Эльз, хоть я и считаю твою сестру прекрасной женщиной, я... – он провёл по волосам обеими руками. – Я бы не сказал, что всё больше нравлюсь ей.

Логика подсказывала мне продолжать это линию разговора. Долг уверял, что я должна была объяснить ему, почему Изабель – это идеальный вариант будущей Великой Княгини. Традиция умоляла меня пойти и заключить союз с Матье, а не тайно радоваться тому, каким несчастным становился суженый сестры, когда говорил о перспективах отношений с ней.

Как мне уже было известно, традиция не всегда предлагала легчайший из путей.

Я незаметно прочистило горло.

– Ты, должно быть, сожалеешь, что не сделал предложения кому-то раньше, до этой недели.

В его тихом смешке сквозила та же горечь, что и в его последних словах.

– Как и ты, я полагаю.

Упоминала ли Изабель свою привязанность к Альфонсо? Я не имела права пользоваться доверием сестры, но если бы Кристиан знал...

Нет. Определённые традиции должны оставаться, даже вопреки моему желанию.

Я приблизилась и робко коснулась его руки. Приятное тепло проникло через подушечки пальцев.

– Не сомневаюсь, что ты чрезвычайно ясно дал Изабель это понять, но я всё равно прошу тебя быть добрей с ней.

Его внимание было приковано к моим пальцам; его лицо и тон голоса стали серьёзными:

– Думаешь, я должен потакать ей также как Принц Густав?

– Нет, – успокоила я его. Как странно, что он не упомянул Великую Герцогиню. – Потому что если будешь, мне придётся, как следует пнуть тебя под яйца.

Так-то, он снова улыбается. Хорошо.

А теперь до меня дошло, что моя шуточная угроза могла быть воспринята им как ревность, а не сестринская преданность. В этом случае, меня скоро можно будет считать самым невнятно выражающим свои мысли членом королевской семьи. Поэтому я пояснила:

– В смысле, чтобы просто заступиться за свою сестрёнку.

Его губы только сильнее изогнулись.

– Потому что, естественно, сестра важнее, чем... – о, чёрт! Меня точно покинуло красноречие. О чём я вообще? Никогда ещё я так не волновалась.

– А у женщин есть эквивалент мужскому правилу "друзья важнее девчонок"? – размышлял он.

Я щёлкнула пальцами.

– Сёстры важнее мужиков!

Одна тёмная бровь взметнулась в азарте.

Я снова выпалила:

– Девчонки важнее пенисов!

И вот он опять смеялся от души, в то время как его плечи совершенно неискренне содрогались.

– Ради всего святого, больше никогда этого не говори.

Я прислонилась к чёрным перилам, шедшим вдоль внешней стены, повторяя его позу. На ступенях этой узенькой лестницы наши стопы соприкасались.

– Ты шокирован?

В шоке должна бы быть я, стоявшая так близко к нему.

– С чего бы? – сказал он. – Это же не я кричал про пенисы?

Мои пальцы проводили по неровным краям бетонной стены, как внутри меня всю распирало от смеха.

– Если честно, Кристиан, то уверяю тебя, что, несмотря на то, как я себя веду, я воспитывалась не в джунглях, – уголки моих губ ползли вверх. – И не в борделе.

Он оттолкнулся от стены, посмеиваясь. И тогда, прежде чем я спохватилась, его тело примкнуло к моему, а одной рукой он опёрся на стену справа от меня.

О, боже.

Маленькие феи живо запорхали у меня в груди, когда его голова резко приблизилась к моей, отчего его тёмные волосы спали на лоб.

Время замерло, пока я смотрела в его янтарные глаза. Отчаянные мысли и желания поглотили меня. Поцелуй меня! Ради всего святого, поцелуй меня!

Вместо этого он зацыкал.

– Как самокритично, Эльз.

Ага, значит, поцелуя не будет. Почему теперь так досадно? Всё же, это был умный ход.

Он продолжил:

– Ты точно знаешь, что все... – он остановился, вне всяких сомнений подбирая правильное слово. Или, в крайнем случае, самую вежливую версию того, что я думала, он хотел сказать.

Я подсказала:

– Ночные бабочки?

Он снова усмехнулся, качая головой. Его рот был в пяти дюймах от моего. Прекрасный рот, как раз такой, о каком я весьма живо мечтала этим утром.

– Ладно. Проститутки?

– Короче, – продолжал он, – ты точно знаешь, что все такие дамы стали бы на лестницах кричать про пенисы?

Мои пальцы чесались, чтобы притянуть его ближе, чтобы загладить на место прядь волос с его глаз.

– Ты прав. Они, возможно, так измотаны мужскими гениталиями, что отказываются обсуждать такие темы вне работы.

Пауза заполнила скудное пространство между нами, и по моим рукам побежали мурашки.

Он тихо произнёс:

– Думаю, даже если бы я смог прожить целый век, я бы ни за что не смог догадаться, что у тебя здесь, – он нежно дотронулся пальцем до моей головы. – Или что ты скажешь дальше.

Я была не в силах подавить приятную дрожь, охватившую меня от его прикосновения.

– Говорить ты мастер. Могу поспорить, ты говоришь это всем женщинам, с которыми оказываешься на лестницах.

– Я не часто оказываюсь в подобных ситуациях, – он снова сделал паузу, во время которой буравил меня своим решительным взглядом. – Вообще-то, я никогда не был в такой ситуации.

Я открыла рот с язвительным возражением наготове, когда он провёл вдоль моей нижней губы тем же пальцем, что был на виске. И снова дрожь побежала по всему телу, только в тысячу раз сильнее предыдущей.

Когда Кристиан сказал:

– Эльз, – моё имя звучало мягче, чем пение птиц в саду.

Его голова была всё так же опущена, а его внимание сосредоточено на том, где на моей губе был его палец, и я подумала про себя, это действительно происходило? Потому что я очень этого хотела.

Будь проклята традиция.

Наши дыхания смешались, теплые и волнительные в тишине лестничной клетки. Мои руки сами собой потянулись вперёд, пальцы впились в ткань его рубашки.

Его сердце билось так же сильно, как моё, что только укрепило мою решительность. Я хотела его. К чёрту логику. Я. Хотела. Этого. Мужчину.

Наши рты были так близки, и я подумала, что его губы задевают палец, который он всё ещё держал на моей нежной коже. Я всё крепче сжимала его рубашку, в то время как всё ближе притягивала его тело к себе. Он издал мягкий стон, тот самый, который я так жаждала услышать. Другой рукой он обхватил мою талию, и теперь пришла моя очередь стонать.

К чёрту моего отца, его мать и КРБ!

Я уже собиралась выбросить на ветер осторожность, как вновь услышала своё имя, оно было произнесено громче и с этажа выше, кем-то другим.

Да ладно, Мэтт? Какого хрена!

Рука Кристиана опустилась, и он отпрянул от меня назад, пока не натолкнулся спиной на стену. Его рубашка выглядела помятой там, где я сжимала её, там, где я чувствовала, что владею им.

Я сделала эти складки. Я хотела сделать ещё.

Мэтт материализовался в своих ретро кедах, поскрипывающих на каменных ступеньках. Он кинул быстрый взгляд на Кристиана, который поправлял волосы на голове, и, предвосхищая, сказал:

– Что вы оба здесь делаете?

Почти целовались, ответила я про себя.

Кристиан, будучи более тактичным, чем я, сказал:

– Снова прячемся. А ты?

Если Мэтт и заметил, каким стянутым был голос его друга, он не показал вида. Он опустился на ступеньку прямо над нами, и рука, которую я не хотела, чтобы трогала меня, легла мне на плечо.

– Они открыли наружный бассейн на день, и Принц Густав... – он сглотнул, очевидно, от неловкости. – Предложил мне найти тебя, чтобы мы могли вместе поплавать.

Когда он это сказал, такая перспектива прозвучала для меня так же заманчиво, как разбить его череп о грубые стены вокруг нас.

– На улице плюс шестнадцать, – отрезал Кристиан. – К тому же оба бассейна без подогрева.

Мы почти целовались. Ещё хуже – я хотела этого, что было колоссально самоубийственно. Он ясно дал понять, что совершенно не собирался угождать матери, сметая с ног девушек на КРБ – ни мою красивую сестру, ни кого-либо ещё из списка Великой Герцогини (если такой есть), и точно не меня.

Мы с ним друзья. Союзники.

Меня раздражало то, что я совсем потеряла голову от своего дружественного союзника.

– Они вынесли нагревательные лампы после нескольких жалоб от монархов, – сказал Мэтт. Если он пытается смести меня с ног обаянием, то ему не на что рассчитывать.

И меня это не расстраивает.

– Боюсь, я должна отклонить предложение отца, потому что не привезла с собой купальник.

Предсказуемо, сердце Мэтта ничуть не треснуло от моего отказа. И он сказал Кристиану:

– Лукас сообщил тебе о том, что на полночь запланирован заплыв нагишом для наследников и правопреемников? – его внимание вернулось ко мне. – Для такого внеклассного занятия купальник не понадобится.

Э...

– Вот вы где все.

И теперь с нами на лестнице была и Изабель, поднимавшаяся с нижнего этажа. Чудесно! Может, нам стоит пригласить и всех наших родителей.

Когда она поднялась на ступень ниже нас, то довольно раздражённо сказала:

– Эльза, я думала, мы должны были встретиться за завтраком.

А, блин! Совершенно выпало из памяти, пока я чуть не поцеловалась с её суженым, как-то так?

Не став дожидаться ответа, Изабель спросила:

– Что вы все делаете на лестнице? – быстро оглядев пространство, продолжила, – Здесь тесно.

Мэтт дал ответ:

– Я рассказывал им о планах на полночь – купание нагишом в бассейне Нептуна. Об этом сейчас все говорят.

– Э... – сказала я в то же время, как Кристиан пробурчал: – Мы...

Изабель перекричала нас обоих:

– Какая прелесть! Целая орда голых королевских поп в одном месте. А не станет этот день счастливым для папарацци?

Принцесса Ваттенголдии Изабель в своём репертуаре.

– Это значит, – добавила она неожиданно решительным, непреклонным голосом, – я в деле. Потому что, о праведные небеса, нужно же нам здесь как-то развлекаться.

Вот теперь я слышала всё. Моя сдержанная сестра хотела плавать голой с теми, кого знала и не знала? Какого хрена?

– Кто-то из датчан послал своих за приличным ликёром для этой вечеринки. Да, они обещают утопить все принесённые телефоны и камеры, – Мэтт опёрся рукой на стену – в то же месте, где всего минутами ранее была рука Кристиана – прислонившись ко мне, словно мы официально были парой.

Я попробовала представить Мэтта голым. Несмотря на то, что он, вне сомнений, был красив и сложён из худощавых, рельефных мышц, эта картина не вызвала у меня ни малейшего трепета.

Даже тепло, источаемое его телом, ощущалось по-другому, в отличие от Кристиана.

– Кому в голову пришла эта идея? – спросил Кристиан.

Я мазохист, раз вновь картинки этого мужчины обнажённым скользнули в моём сознании, вызывая слишком много трепета. Боюсь, я разрумянилась, но ничего не могла с этим сделать. Видеть голого Кристиана могло бы стать религиозным опытом. Он же назван в честь христианства.

Господи, за такое и в ад можно попасть.

Мэтт перечислил имена зачинщиков, после чего я утвердилась в своём решении, что ни за какие коврижки я не присоединюсь к ним голой в полночь в этом бассейне.

Так и вижу лицо сестры, когда представляла заголовки к статье о вечеринке: "Голые монархи со всего земного шара утонули в известном бассейне Нептуна". И следом идёт подзаголовок: "Отчеты токсикологов указывают на крайнюю степень опьянения".

Изабель подошла к краю ступени около Кристиана. Я видела, как от дискомфорта напряглись его мышцы, но он был слишком вежлив, чтобы отстраниться от неё, как я знала, он бы хотел. То же самое и я жаждала сделать с Мэттом, склонившимся ко мне. И, затем меня поразило то, как она протянула руку, чтобы убрать прядь тёмных волос с его глаз, что я сама хотела сделать минутами ранее.

Никогда мне так не хотелось ударить сестру по руке, как сейчас.

Пока Мэтт с Изабель обсуждали то, что им было известно о заплыве голышом, я вынуждала себя вспомнить то, что моя сестра явно до сих пор не оправилась от того, что произошло с Альфонсо. Она бы не стала принимать участие в таких развлечениях, как купание голыми, или даже с охотой стоять рядом с мужчиной, выбранным её родителями, а не сердцем.

Видимо, в этом всё дело. Это был не просто мужчина. Это был некто, кого отец видел своим зятем. Очень красивый, забавный, милый мужчина, на которого, я была бы очень рада, если бы она не клала свои руки, потому что я была достаточно эгоистична, чтобы быть той единственной, кто желал пощупать его всего. В смысле, потрогать. Нет, чёрт, кого я обманываю? Я имею в виду, ощупать его с ног до головы.

Я украдкой взглянула на Кристиана; он смотрел стеклянными глазами на одну из стен и слушал их также невнимательно, как и я.

Я попыталась представить, какой могла бы быть жизнь с Кристианом, как с зятем. И потом я представила, где бы найти тех датчан и попросить у них немного той отличной крепкой выпивки, потому что сама мысль о Кристиане и Изабель вместе, была невыносимой.

Перед тем, как отвести взгляд, его внимание переметнулось на меня. Наши глаза встретились на этой крошечной лестничной клетке, где нас окружили предполагаемые будущие супруги, и... он снова смотрел на меня, словно мы были единственными людьми во всём замке, точечный фокус времени и места, который заряжал молекулы и атомы внутри моего тела.

Не могу отрицать, что это был тот взгляд, которого я страстно ждала. И это было тяжело, ведь он был предназначен не для меня.