Текст книги "Расчёт по-королевски (ЛП)"

Автор книги: Хизер Лайонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

Глава 4

Кристиан

Камень, брошенный отцом, устремился в пруд, что был на окраинах дворцовых владений. Почти не образуя ряби, он скатился в темные глубины. Мужчина сунул руки в карманы и взглянул на мрачное небо.

– Думаю, сегодня будет дождь.

В Норслоу часто идут дожди, так что, с тем же успехом он мог бы сказать: "трава зеленая", или другую хрень, которую люди говорят, когда пытаются завязать пустую беседу. Именно так обычно ведёт себя Андрес де ла Уоррен, особенно в сложных ситуациях.

Мимо нас пронеслась свора лающих собак, сбрасывая уток в пруд. Мой брат прокричал их имена, но так как они были единственными по-настоящему волевыми непослушными существами на территории дворца, они не стали обращать на него никакого внимания.

– Хрен с ним с дождём, – сказал Лукас. – Давай-ка поговорим о том, как завтра мы с Крисом отправимся агнцами на убой. Не мог бы ты поговорить об этом с Волчицей?

Когда-то, давным-давно я считал, что мой отец – уверенный в себе человек. Он был популярным, смешным и любимцем испанского общества, а также средств массовой информации. У него были подружки, деньги, и он даже играл в составе испанской футбольной команды некоторое время. В мгновение ока его дядя – король – продал его моей матери за банковские привилегии, во время одного из КРБ, сплавив его на север. Оказавшись изолированным от Средиземного моря, будучи загнанным в ловушку антагонистического брака без любви с Волчицей, мой отец сначала взбунтовался, но потом моя мать каким-то образом вернула его в подчинение. Никто не знает, как она сделала это. Во дворце поговаривали, что всё его жизнелюбие исчезло до того, как он стал ничем иным, как марионеткой в руках Волчицы, которую она доставала по надобности.

Он не настоящий Великий Герцог. На самом деле он был тихим принцем Великой Герцогини Бритты из Эйболенда. Так что эта просьба Лукаса была абсурдной. И всё же мой отец сказал, и при этом его акцент был более заметным на свежем воздухе, чем во дворце:

– Дети мои, во что бы то ни стало, она решила найти вам подходящие партии на Десятилетнем Саммите.

Он наклонился и отрыл гладкий камушек из грязи под нашими резиновыми сапогами. Лёгким движением кисти камень направился в сторону пруда и отскочил один, два, три раза от поверхности воды.

– Я точно скажу ей, чтобы шла ко всем чертям, – пробормотал Лукас.

По возвращении домой из паба, мы с братом устроили мозговой штурм на тему спасения от махинаций Волчицы. Мы не смогли ничего придумать, кроме варианта, когда Паркер должен обзвонить местные газеты и в обмен на наличные получить неопубликованные фотографии с того вечера.

– Я слышал, – сказал отец, – что ваттенголдская девица прелестна, Кристиан.

– Вот, чёрт. Тогда всё хорошо, так что ли? – Лукас вытянул палку из пасти одного из своих псов и бросил вдаль.

– Крис! Ты это слышал? Пока дама красивая, остальное не важно. Она могла бы быть прирождённой тупицей или сумасбродной сукой, как Волчица, но раз на её лицо приятно смотреть, а дети, которых она рожает, милы, ты в шоколаде.

Он сделал вид, будто встал в ряд, подобно одному из церемониальных стражников у стен дворца.

– Да здравствует Эйболенд! Остров красивой, ничего незначимой королевской династии в мире, в котором монархия уже устарела.

Отец вздохнул.

– Лукас...

Лёгкие капли дождя упали мне на щёку, когда я посмотрел вверх.

– Интересно, что может помочь устроить переворот?

Лукас отобрал палку у одной из собак.

– Думаю, титановые яйца, – он горько усмехнулся. – Не так-то легко для эмоциональных кастратов, как мы, не так ли?

– Ты знал, что твой дядя планировал устроить твой брак? – спросил я отца.

Он присел, чтобы погладить одного из наименее противных псов. Так как собак было пять, а меня не было много лет, я так и не выучил их имена.

– Слышал слухи о КРБ от моих кузин, но я никогда не думал, что им стоит доверять, – собака склонила голову на ногу отца. – Но моя мать всегда предупреждала, что, как племянник Короля Испании, моё будущее не всегда будет в моих руках.

Не было смысла спорить с ним, особенно учитывая, что он не имел на Волчицу совершенно никакого влияния. И всё же я не смог удержать язык за зубами, словно какой-то хренов придурок, болтающий всё, что в голову придёт:

– На дворе двадцать первый век. Брак по договорённости давно устарел!

– В мире достаточно мест, где так не считают, и ты это знаешь, – парировал отец.

– Зато в странах Первого мира преимущественно именно так и считают. Если я не ошибаюсь, – Лукас подчёркнуто стремительно огляделся по сторонам, – несмотря на то, что этот остров – грёбаная дыра в Балтийском море – мы всё равно считаемся Первым миром, или так думают люди, принимая во внимание наше благосостояние. Так что в этом Крис прав, – он отбивал грязь носком сапога, раскапывая ямку. – Есть много особ королевского ранга, кто прямо сейчас женится на тех, кто им действительно подходит.

– Но только не во время Десятилетнего Саммита, – мягко сказал наш отец.

Лукас отвернулся и пошёл, крадучись, к краю пруда.

Обветренная рука легла мне на плечо.

– Дитя моё, ты должен понимать, что...

– Нет, – сказал я ему, – совсем не понимаю.

Я не удивился, когда он не стал напирать и просто опустил руки, как делал это всякий раз, когда натыкался на противостояние в нашей семье.

– Мы не обычные люди. Мы не можем позволить себе роскошь делать то, что хотим, независимо от того, что весь остальной мир думает о нас. У тебя есть долг перед этой страной, Кристиан. Борьба с ожиданиями может лишь привести тебя к боли и страданиям.

Облака над нами рассеялись. Лукас рявкнул команду окружить собакам, чтобы мы могли вернуться во дворец. Отец двинулся, чтобы последовать за ним, но я остановил его, положив свою руку ему на плечо.

– Забавно слышать это от тебя.

– Я говорю это, – сказал он тихо, – потому что знаю, каково это.

Мне захотелось во что-нибудь ударить кулаком.

– Я не хочу того же, что у тебя. Я хочу... – я потянул свои сырые волосы. – Чёрт... любви, наверное? Хотя бы дружбы! Если мне придётся жениться на ком-то, я хочу сам выбрать ее, а не потому, что меня заставило долбаное чудовище, в виде моей матери.

И тогда он ушёл, не сказав на это ни слова. С развевающейся по ветру коричневой шерстью, собаки окружали его на тропе, ведущей обратно в нашу тюрьму.

Глава 5

Эльза

Как называют эти последние, отчаянные моменты осужденного на смерть, когда он тихо умоляет о пощаде, только ради хрупкой, аккуратно культивируемой надежды, чтобы по ней прошлись кирзовыми сапогами, незнающими пощады? Может быть, воззвание?

Как бы ни называлось, у меня оставался час до того, как мы покинем Ваттенголдию на частном самолёте. Я пошла к отцу с засунутой в карман гордостью, рассчитывая на сочувствие и понимание.

Он был неподвижен.

– Не принимай это так близко к сердцу.

– А как иначе? Это же касается моего сердца. Моей жизни!

– Твоя жизнь – это служение. Прямо сейчас у тебя появился шанс изменить что-то для нашей страны, как и у Изабель. Два выгодных шанса. Если ты не будешь счастлива со своим спутником, сделаешь то же, что и я.

Я вся напряглась.

– Ты хочешь, чтобы я нашла себе любовника?

Он взбесился на меня даже больше, чем когда-либо за весьма долгий срок. Я была заслуженно поставлена на место, когда он напомнил мне, что, независимо от того, женилась бы я на дворецком или на принце, я бы сделала только то, что было лучше для Ваттенголдии. И я сделала бы это, потому что я родом из династии Васа, а мы живем и умираем по традициям.

Традиция, как мне теперь известно, не такая уж радужная штука, как была когда-то.

После того указа, моему заду было велено садиться в самолёт, и вот я уже на третьем этапе перелёта: мы летим из Лос-Анджелеса вдоль береговой линии в сторону крошечного городка под названием Сан-Симеон. Когда мы пошли на посадку, моя сестра приняла особое положение в кресле через проход. Она вся сжалась, ничего не говоря, её пальцы плотно обхватили колени. Полагаю, что Изабель произнесла не более двадцати слов за всю дорогу. Незадолго до того, как мы отправились в дорогу, она схватила меня за руку и прошептала:

– Разбуди меня от этого кошмара, сестра. Всё это неправильно.

Я ответила:

– Только если ты сначала разбудишь меня.

После этого её невозмутимое лицо стало ещё более замкнутым, но я-то знала. Она была так же огорчена этим фарсом, как и я, а, возможно, ещё сильней. В отличие от меня, одинокой, моя сестра, на тот момент, была впутана в сложные, но страстные, отношения, о которых родители ничего не знали.

Я пробурчала:

– Расскажи отцу. Это твой шанс избежать тюрьмы.

Она быстро и резко качнула головой – вот и весь ее ответ. Я пребывала в совершенном недоумении. Почему она продолжала скрывать это, особенно сейчас? Изабель была сдержанна, даже чересчур, но она никогда не была слабовольной или, по крайней мере, не той, кем её хотели видеть родители.

Хотя, до этой недели, я могла бы утверждать то же самое насчёт себя самой. Но вот мы, девушки Васа, в дороге на рынок брака. За окнами самолёта появляются мягкие, богатые разными оттенками, зелёные холмы и неспокойные воды, разбивающиеся о золотые берега. А впереди, вдалеке, начал материализовываться наш пункт назначения: высоко на холме, в окружении густых деревьев, из океана показались белые башни.

Вся моя жизнь прошла в окружении прекрасной архитектуры. Я выросла в Ваттенголдии, провела много времени в разных уголках Скандинавии, училась в школе в Швейцарии и часто отдыхала во Франции и Италии. Я видела потрясающие здания разных эпох и культур. Но, несмотря на это, первый проблеск Херст-касла заставил меня сомневаться – приходилось ли мне когда-либо созерцать такой потрясающий вид?

Он выглядел совершенно нереально. Это было вполне уместно, учитывая то, что я до сих пор ощущала, будто вся эта чёртова ситуация не могла происходить на самом деле.

Через несколько минут наш самолёт приземлился на малюсенькую полоску в основании холма. Нас ожидал микроавтобус, рядом с которым стоял Принц Лихтенштейна.

– Густав! Как раз вовремя, – выкрикнул он, когда мы высадились, – через час состоится собрание, где мы нуждаемся в вашей компетентности.

Не было времени для пустой болтовни на взлётной полосе. В течение часа прибыли самолёты из Японии, Саудовской Аравии, Малайзии, Свазиленда. Вообще-то, в тот же момент, как наш багаж был уложен и двери микроавтобуса закрыты, самолёт, который нас доставил, освободил полосу.

– Перелёт прошёл хорошо?

Мне понадобилось какое-то время, чтобы осознать, что вопрос был обращён мне. Я отвернулась от окна и солгала монарху Лихтенштейна.

– Очень хорошо, Ваше Высочество, – потому что я, очевидно, уже плыла по реке Стикс, которая очень быстро несла меня к Аиду.

Если этот великолепный, гламурный замок на вершине холма в Калифорнии являлся Адом.

– Моя дочь передаёт свою любовь, – тепло продолжал Принц. – Она очень хотела посетить Саммит, но, увы, домашние обязанности не позволили ей приехать.

Уж точно Принцесса Лихтенштейна не желала быть здесь. Она уже была замужем. И, вероятно, она была рада тому, что ей никогда не приходилось выставляться напоказ на каком-либо Саммите.

Повезло же ей.

Я сказала Принцу:

– Пожалуйста, передайте и ей от меня любовь и почтение, Ваше Высочество.

После мой отец завёл разговор со своим другом. Одним ухом я вслушивалась в их обсуждение – по-видимому, ряд карликовых государств хотел объединиться, чтобы заявить о себе в мировой политике, – но вид за окном был намного интереснее. Мы поднялись на изумрудный холм по извилистой дорожке, которая то открывала, то заслоняла замок из вида. Фруктовые деревья и суккуленты окаймляли путь, и, должна признать, я была очарована этим Адом. Но эффект удвоился, как только мы дошли до лестницы с широкими ступенями, которые вели ко двору с мраморным фонтаном и средиземноморский собором.

Отец со своим другом не почтили вниманием вид, когда проходили мимо главного фасада. Но мы с Изабель остановились, восторгаясь башнями, возвышавшимися над нами, а также буйными видами на океан.

Это и есть Калифорния? Соединённые штаты, такая молодая страна, что здания начала двадцатого века называются историческими?

Всё, что мы видели, Изабель точно резюмировала тихими "вау".

Это, и правда, было "вау".

– Я изучил местность, Ваше Высочество, – мы с сестрой повернулись в изумлении и увидели Биттнера в нескольких шагах позади нас. – Первоначальным владельцем был яростный коллекционер европейского изобразительного искусства и архитектуры. Большая часть замка и гостевых домов тоже содержит элементы средневековых фасадов и ворот, как напротив нас или факсимиле, созданных для соответствия.

– Выглядит очень по-испански, не так ли? – сказала Изабель задумчиво.

– Действительно, Ваше Высочество. И всё же по всей территории можно найти черты римской, английской, итальянской и других стран и исторических периодов, – он сощурился при взгляде на высокие башни, виднеющиеся по сторонам главного здания. – А точнее это полная мешанина. Это Каса-Гранде, – он указал жестом, чтобы мы посмотрели вперёд, на дверь с краю. – Хоть нам и даровано больше свободы в замке, чем большинству, мне поручено сообщить вам, что есть много того, в отношении чего мы должны быть осторожны или вовсе держаться подальше. К примеру, входная дверь ведёт к древней лестнице с римской мозаикой, которую нельзя трогать.

Мы вошли в большой средневековый зал, по краям которого шли деревянные сиденья для хора. Женщина в тонкой темно-синей юбке и пиджаке с именным бейджем шагнула вперёд.

– Позвольте мне быть первой, кто официально поприветствует Вас в Херст-касле,– сказала она нам. – Меня зовут Николь, и я одна из гидов замка. Я буду сопровождать Вас на небольшой экскурсии по территории и покажу Вашу комнату, а также отвечу на любые возникшие вопросы, касательно вашего пребывания здесь на предстоящую неделю.

У принцессы, приближающейся к своему третьему десятку, мысленно всплыл смешной вопрос – возможно, она знает, с кем меня собираются свести?

– Спасибо, Николь, – я запрятала всё своё негодование подальше до другого раза. – Мы очень рады возможности посетить столь красивое и историческое место в Калифорнии.

Биттнер извинился за необходимость найти нашего отца, предупредив, чтобы мы немедленно связались с ним, если нам что-нибудь понадобится.

Несмотря на жгучее желание отправиться в спальню, какую бы нам не отвели, и спрятаться от неизбежного, мы с Изабель следующие полчаса следовали за Николь. Она проводила нас через главный дом, три гостевых коттеджа и роскошные прибрежные сады. Также мы прошли через потрясающие внутренние дворики, с которых открывался вид на океан и горы, и два настолько потрясающих бассейна, что мы с Изабель начали сожалеть, об отсутствии таких у нас. К тому времени, как мы добрались до нашей небольшой комнаты – с одной двуспальной кроватью, письменным столом и раскладной кроватью в углу, я нехотя признала, что Херст-касл совершенно меня очаровал.

Это был ужасный знак.

Благодаря гиду наш багаж благополучно прибыл в комнату и был уже распакован.

– Уверена, что вы заметили во время тура, что столовая, хоть и просторная, но всё же не достаточно большая, чтобы вместить всех. Завтрак, чай, и обеды будут подаваться там, в форме шведского стола, но сама трапеза будет проходить на разных патио по всей территории. Сегодня всё будет организовано у бассейна Нептун, – в её улыбке была заметна гордость. – Закаты там поразительной красоты.

– Вы насчёт бассейна на улице? – взгляд Изабель стал слишком мечтательным, для женщины, находящейся на грани замужества с не своим женихом. – Того, с римским храмом у входа? Думаю, я с удовольствием бы украла его у вас и забрала к себе домой.

Николь коротко рассмеялась, словно она слышала это постоянно.

– Да, Ваше Высочество.

– Планируешь загорать, пока мы здесь? – спросила я, скорчив лицо, после того, как наша гид закрыла за собой дверь.

– Возможно, – моя сестра упала в одно из кресел в комнате. Она жестом указала на пакет, который Николь передала мне, он включал в себя моё расписание на неделю. – Я много думала во время перелёта, – её голова откинулась на подушку, темные локоны спадали поверх одного плеча. – Давай попытаемся извлечь что-то хорошее из неприятной ситуации. Мы обе бледны, как смерть. Если мы должны страдать из-за КРБ, давай хоть, уедем отсюда с золотым, калифорнийским загаром.

Я выглянула в окно. Кучка других представителей монархических династий прохаживались мимо вместе со своими гидами.

– Хотела бы и я загорать с тобой, но мне необходимо присутствовать на встречах.

– В последнее время отец просит всё больше твоего участия. По крайней мере, там лежит серебряная подкладка для тебя.

С выдохом у меня вырвалось грустное облачко досады.

– Вчера мне передали досье, заполненное тезисами для обсуждения. Его Светлость интересует моё мнение насчёт Ваттенголдии и мира в целом не больше, чем то, что нам нужно одеть сегодня. Всю неделю мне придётся повторять за ним, как попугай.

– Ты нервничаешь?

Я отвернулась от окна, когда она задала мне этот мирный вопрос.

– Я – да, – предложила она спокойно и грустно.

Я подошла, чтобы взгромоздиться на край кровати.

– Если ты откроешься насчёт своих отношений с Альфонсо, проблемы больше не будет.

Она втянула короткий вдох прежде, чем мотнуть головой.

– Изабель, ты уже обручена.

Её слова прозвучали тихо, но твёрдо.

– Я не могу говорить об этом.

Мои брови поднялись. С каких это пор моя сестра не хочет петь дифирамбы своему жениху?

Она наклонилась вперёд, ещё сильнее понижая голос.

– В любом случае это не имеет значения. Родители вызвали меня в кабинет отца накануне отправления и сказали свое мнение. Что бы ты или я ни говорили, не будет иметь значения сейчас. Ничто не собьёт их с мысли о том, что, по их мнению, будет лучше для страны. Так что, пожалуйста... – её пальцы обвили мои и сжали их. – Я прошу тебя уважать мою личную жизнь, пока мы здесь.

Я отстранилась назад, будто она дала мне пощёчину.

– Ты думаешь, что, узнай отец о твоей помолвке, это ничего не изменит?

– Эльза! – моё имя слетело так пронзительно и злобно с её губ. – Закроем эту тему!

Но потом она побледнела, зная, что пересекла черту. Я встала, чувствуя, как кровь приливает к моему лицу, в приступе тихой ярости.

– Сестра ты мне или нет, ты не имеешь права так разговаривать со мной.

– Я приношу извинения. Я просто...

– Не надо мне ничего объяснять, – я отступила, перед тем как могла произнести что-то, о чём могла сожалеть. – Я прогуляюсь. Удостоверюсь, что моё платье для ужина выглажено и повешено на вешалку.

Она закусила губу, но кивнула. И тогда я вышла из комнаты.

Глава 6

Кристиан

Лукас пробормотал себе под нос проклятия и удалился.

Волчица подползла ближе к месту, где стоял я.

– Образумь своего брата. Я не собираюсь терпеть его выходки.

Идея о вразумлении брата была смехотворна. Поскольку он уважал меня и считался с моим мнением, я не смог бы сказать хоть что-то, успокаивающее Лукаса, не являющееся правдой. Чёрт, да единственной целью его участия в Саммите – стать пешкой для нашей матери и выглядеть привлекательно для потенциальных тестей. Что до меня? Я мог, как минимум, утверждать, что был там отчасти из-за бизнеса. По словам Паркера, мой график встреч был полностью расписан.

Волчица махала в сторону садов, указывая на Королеву Англии и её наследника.

– Вы оба должны быть безукоризненно одеты для сегодняшнего ужина.

Как же сложно было сдерживаться, чтобы не сказать ей "иди ко всем чертям".

Британский монарх устремилась к нам. Мать повернулась ко мне и потянулась руками к моим плечам, чтобы разгладить воображаемые морщинки на рубашке. После чего она наклонилась ко мне, прижимаясь матовыми розовыми губами к моей щеке.

– Будь хорошим мальчиком и пойди, сделай так, чтобы тебя захотели. Увидимся с тобой и Лукасом на ужине.

К счастью, я выпал из центра её внимания, как только она выкрикнула имя своего друга. Чувство такта велело мне оставаться на месте и выказать своё уважение, но, Волчица только что сказала мне убираться. В этот раз я был более чем счастлив исполнить ее приказ, поэтому и ушёл, не сказав ни слова.

Как только я направился к лестнице, ведшей к гостевому дому, я выдернул носовой платок и стёр помаду со щеки. Все попытки подавить дрожь от отвращения, охватившего меня, были безуспешны. Господи! Она моя мать, и я обязан ей жизнью, но любое её прикосновение от прилива, так называемой, любви, вызывало у меня мурашки по коже.

Проклятье, мне нужно выпить! Может, даже не один бокал, чтобы подготовиться к кошмару, ожидающему меня сегодня. Я написал Паркеру, чтобы мы встретились в моей комнате. Если я собираюсь нажраться, то, наверное, лучше пусть со мной будет кто-то, в качестве гаранта того, что я не превращу себя в посмешище. Потом я стал подниматься вверх по извилистой, тесной лестнице, пока не добрался до второго этажа, надеясь на то, что смогу вспомнить, какой именно из двухуровневых люксов мой.

Сообщение от Паркера гласило, что он уже направлялся ко мне. Перед тем, как засунуть телефон в карман, я столкнулся с женщиной в коридоре.

– Осторожнее! – огрызнулась она на английском с акцентом.

Я отступил назад, готовый принести извинения за то, что не смотрел, куда иду, но, когда я её рассмотрел...

Мать твою!