Текст книги "Лезвия и кости (ЛП)"

Автор книги: Хизер К. Майерс

Соавторы: Фрэнки Кардона
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

5

Сиенна

Когда мы с Донованом подъехали к таунхаусу, который он делил с братом, меня снова поразило несоответствие между этим миром и моим. И неважно, что я жила в их поместье в Осеннем Бруке, когда росла из-за положения моей матери, я все равно не думала, что когда-нибудь привыкну к этому.

Таунхаус, роскошное двухэтажное здание недалеко от кампуса, свидетельствовал о том, какую жизнь вели братья Виндзоры, – далекую от скромного мира, который я всегда знала. Архитектура была современной и элегантной, с четкими линиями и широкими окнами, которые тепло светились в ночи. Внешний вид дома был выполнен в элегантном стиле: сочетание камня и дерева органично вписывалось в элитный район.

Передний двор таунхауса "Виндзор" был таким же внушительным и элегантным, как и само здание. К дому вела извилистая подъездная дорожка, усаженная аккуратно подстриженными живыми изгородями, изящно извивающимися по обширной территории. Железные ворота, богато украшенные и возвышающиеся, обозначали вход и открывали ухоженный и пышный ландшафт. Сад представлял собой гобелен из ярких цветов и разнообразных текстур: цветущие клумбы, аккуратно подстриженные газоны, стратегически расположенные деревья, обеспечивающие красоту и уединение. Ночью мягкое освещение освещало дорожки и подчеркивало особенности сада, создавая безмятежный свет на всей территории переднего двора. Это открытое пространство стало идеальным введением в роскошь и внимание к деталям, которые определяют резиденцию Windsor.

Это напомнило мне о том, что нужно украсить дом к Хэллоуину. Может, это и не поместье, но я была уверена, что Адриан позволит мне это сделать, несмотря на напряжение между нами. Раньше у него никогда не было проблем с этим.

Зайдя внутрь, я увидела не менее впечатляющий интерьер. Фойе открывалось в просторную гостиную, где на полированных деревянных полах стояли плюшевые диваны, а стены украшали произведения современного искусства. Пространство было безупречно оформлено, каждый предмет мебели и декора говорил об изысканном вкусе и достатке. Слева на верхний этаж вела парадная лестница, перила которой сами по себе являлись произведением искусства. Кухня, видневшаяся из гостиной, была оснащена самой современной техникой и сверкающими столешницами.

Жизнь здесь все еще казалась мне нереальной. Моя стипендия покрывала расходы на обучение и книги, но жилье было совсем другой историей. За возможность остаться здесь я была безмерно благодарна. Это был мир комфорта и роскоши, о котором я даже не мечтала. И все же среди роскоши не покидало ощущение чужака, гостя в мире, который не совсем принадлежит мне. Таунхаус, при всей его красоте и комфорте, был постоянным напоминанием о разных путях, которые мы с Донованом прошли, прежде чем наши жизни переплелись, и в нем постоянно присутствовало ощущение, что я недостойна находиться здесь, что я должна постоянно заслуживать свое место.

И после сегодняшнего вечера я не чувствовала, что хорошо справилась с этой задачей.

Поездка в машине была удушающе тихой, по крайней мере для меня. Каждая попытка завязать разговор замирала в горле, заглушаемая густым воздухом невысказанных слов и неразрешенных чувств.

Пока мы двигались по роскошному интерьеру таунхауса, Донован вел нас к своей комнате, его шаги были целеустремленными и быстрыми.

Я на мгновение замешкалась, а затем последовала за ним, надеясь на какое-то разрешение или хотя бы признание событий этой ночи. Но когда я подошел к его двери, он повернулся, фактически заблокировав вход и заполнив дверной проем своим присутствием.

"Послушай, – начал он, его тон был лишен той теплоты, которой я так жаждала, – я собираюсь принять душ, а потом лечь спать. Завтра у меня раннее занятие, и мне нужно хорошо отдохнуть".

Его слова были холодными и отстраненными, как и он сам, и я старалась не обращать внимания на то, как от них замирает мое сердце. Я стиснула зубы, чтобы сдержать свои эмоции, борясь с желанием спорить или умолять его. Мне так хотелось, чтобы он попросил меня пойти с ним в душ, даже пригласил остаться на ночь.

Но приглашения так и не последовало.

Выдавив из себя улыбку, которая больше походила на гримасу, я выдавила из себя пустое: "Конечно. Спокойной ночи". Мой голос был шепотом покорности, маской, чтобы скрыть боль. Я не хотела, чтобы мои чувства причиняли ему неудобства.

Он ничего не ответил и не поцеловал меня на ночь. Вместо этого он отвернулся, оставив меня стоять на месте и бороться с осознанием того, что он действительно злится на меня.

Мое сердце разрывалось от желания протянуть руку, чтобы словами или прикосновением преодолеть растущую пропасть между нами. Но страх усугубить ситуацию удерживал меня.

Я повернулась, оставив комнату Донована позади, и пошла по элегантному коридору к своей комнате. Проходя мимо, я мельком увидела комнату Адриана, расположенную между комнатой Донована и моей собственной. То, что моя комната не находилась рядом с комнатой Донована, всегда озадачивало меня, но я никогда не высказывала своих мыслей. В конце концов, дом принадлежал Адриану, а я была здесь всего лишь гостьей, благодарной за крышу над головой.

Моя комната, хотя и не была столь величественной, как остальные помещения дома, была удобно обставлена и имела свой собственный шарм. Стены были выкрашены в мягкий, успокаивающий оттенок голубого, дополняющий белую отделку и плюшевый ковер кремового цвета. Центральное место занимала кровать королевского размера, устланная пушистым покрывалом и несколькими подушками. Мебель была подобрана со вкусом и функционально: изящный комод, уютное кресло в углу и небольшой письменный стол у окна, из которого открывался вид на сад. В комнате также стояла скромная книжная полка, заполненная множеством книг и несколькими личными вещами, которые помогали чувствовать себя как дома.

Закрыв дверь, я переоделась в удобную рубашку для сна и пижамные штаны. Несмотря на морозный воздух снаружи, в комнате было тепло и уютно. Я глубоко вздохнула, чувствуя, что события прошедшего вечера давят на меня.

Я забралась в постель и натянул одеяло до подбородка, надеясь, что сон придет быстро и избавит от мыслей, кружащихся в голове. Но неуловимый покой сна оставался недосягаемым. Я ворочался и ворочался, мягкое одеяло и плюшевые подушки не давали мне уверенности, в которой я так отчаянно нуждался. В голове прокручивались события этой ночи, каждое воспоминание сопровождалось тревогой и сожалением.

В какой-то момент до моей комнаты донесся звук открывающейся и закрывающейся входной двери. Я лежала неподвижно, прислушиваясь, и мне показалось, что я слышу приглушенный звук голосов. Это был голос вернувшегося Адриана, и, судя по слабому шуму, он был не один.

При этой мысли меня охватил неожиданный прилив ревности. Я быстро постаралась подавить ее, решив, что это неожиданное чувство – всего лишь побочный продукт моего конфликта с Донованом. Адриан мог привести домой кого угодно. И он должен. Это был его дом. Если ему нужна компания – хорошо. Он должен ее получить. Меня это не касалось.

Однако, несмотря на это, чувство сдавленности в груди не проходило.

Я пробовала считать, представлять овец, замедлять дыхание – все, о чем я слышала, что должно было помочь уснуть. Что бы я ни делала, сон продолжал ускользать.

Я снова перевернулась в постели, взбивая подушку в тщетной попытке найти удобное положение. Тишина в доме резко контрастировала с вихрем мыслей в моей голове. Каждый малейший звук казался усиленным в этой тишине, каждый скрип и шепот напоминали о том, что я одна, что Донован злится на меня, что, возможно, он даже не хочет, чтобы я была здесь, и просто проявляет вежливость, не говоря мне об этом.

Сон, похоже, не станет моим спасением сегодня ночью.

К черту.

Я сбросила одеяла и решила выпить стакан теплого молока. Этот трюк я еще не пробовала.

Я на цыпочках спустилась на кухню, внимательно следя за тишиной, окутавшей дом. Мне не хотелось будить Донована или привлекать к себе внимание. Добравшись до кухни, я налила себе стакан и сунула его в микроволновку. Когда напиток нагрелся, я сделала большой глоток и уставилась в темноту за окном.

Я не знала, как все исправить.

Мне хотелось поговорить с Донованом, услышать от него, что у нас все в порядке, но я знала, что это не имеет значения. Он не захочет разговаривать, а значит, мне придется справляться с этой тревогой в одиночку.

Допив молоко, я сполоснула стакан и поставила его сушиться на полку, мои движения были механическими, почти медитативными.

Надеюсь, этого было достаточно, чтобы уснуть.

Я поднялась наверх, миновав закрытую дверь Донована и Адриана…

Через дверь доносились приглушенные звуки. Я остановилась, поняв, что она слегка приоткрыта. Я знала, что должна идти прямо в свою комнату, что не мое дело вмешиваться. Но любопытство грызло меня.

А может быть, мне было одиноко, а Доновану, похоже, было все равно.

Я сделала паузу, внутренне размышляя. Я не должна лезть не в свое дело. Я знала это. Но я все равно задержалась.

Рассудив, что это всего лишь минутная слабость, вызванная необходимостью отвлечься от собственных переживаний, я приблизилась к двери.

Всего лишь взгляд.

Быстрый взгляд, чтобы удовлетворить это необъяснимое любопытство, а затем я вернусь в свою комнату.

Сердце бешено колотилось, когда я шагнула вперед, к комнате Адриана. Но я не могла остановиться.

Сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, я приоткрыла дверь достаточно широко, чтобы заглянуть внутрь. Комната была тускло освещена единственной лампой на прикроватной тумбочке, отбрасывающей длинные тени, которые плясали по стенам. Мои глаза приспособились к приглушенному свету, открыв передо мной интимную сцену.

В центре комнаты, на кровати "Калифорния Кинг", лежали Адриан и какая-то девушка с вечеринки. Они оба стояли на коленях, полностью обнаженные, и он трахал ее сзади. Его руки крепко обхватывали ее талию, длинные черные волосы каскадом спадали по спине. Она прижалась к нему, их тела сплелись в страстном объятии. Их движения становились все более неистовыми.

Я смотрела, почти застыв, как они двигаются вместе в интимном ритме. Ее голова откинулась назад, обнажив нежную шею, а губы Адриана жадно нашли изгиб ее плеча. В этот момент время словно перестало существовать, и они были поглощены своим собственным миром удовольствия.

Во мне всколыхнулась смесь эмоций, сочетающая ревность и отвращение.

Мне хотелось броситься вон из комнаты, оставить их в момент страсти, но больное любопытство удерживало меня на месте. Я не могла отвести взгляд. Мне не следовало здесь находиться, но я не могла решиться уйти.

Стоя в дверях и наблюдая за движением их тел, я задавалась вопросом о своих собственных мотивах. Злилась ли я из-за того, что они занимались сексом? Потому ли, что это было с кем-то, кто не был мной? Или это был шок от того, что такой интимный момент разыгрывался так близко от меня?

Я наблюдала за тем, как Адриан двигается – его мощное тело в ровном ритме, без колебаний входит и выходит из девушки. Он точно знал, что делает. Он точно знал, какое удовольствие доставляет ей.

Я перевела взгляд на девушку. Ее лицо было искажено в чистом экстазе. Ее глаза закатились, губы разошлись, дыхание стало прерывистым, когда ее настигла кульминация.

Зрелище, представшее передо мной, не было похоже ни на что, что я когда-либо видела вживую. Сильные, тонизированные мышцы Адриана напрягались, когда он входил в женщину, а ее стоны удовольствия эхом разносились по комнате.

Руки Адриана двигались, проводя вверх и вниз по ее бокам, время от времени задевая чувствительную кожу, заставляя ее конвульсивно извиваться под ним. Он точно знал, как нажать на ее кнопки, как отправить ее к новым вершинам наслаждения.

Мое сердце бешено колотилось в груди, и я чувствовал трепет в животе, наблюдая за ними. Это была не просто ревность, поняла я. В интенсивности их траха было что-то неоспоримо… манящее.

Я хотела быть на ее месте.

Донован никогда раньше не заставлял меня так говорить. Он никогда не заставлял меня чувствовать себя так.

И я хотела этого.

Я хотела почувствовать, каково это.

Стоя на месте, не отрывая взгляда от открывающейся передо мной сцены, я почувствовала, как внутри меня все зашевелилось. Проснулись ощущения, которых я никогда раньше не испытывал. Как будто мое тело наконец-то откликнулось на желания, которые я так долго подавляла.

Я шагнула ближе к двери, чувствуя, как бешено колотится сердце и учащается дыхание, подталкивая себя к тому, чтобы наконец воспользоваться этой возможностью. Мне нужно было увидеть, на что это похоже. Мне нужно было испытать то же удовольствие, что и они.

И все же его лицо выглядело… неподвижным. Незатронутым. Получал ли он от этого удовольствие? Чувствовал ли он что-нибудь вообще? Адриан всегда был стоическим и безэмоциональным… но был ли он таким даже в такой интимный момент, как секс?

"О, Адриан, прямо здесь", – вскрикнула девушка.

Мое лицо покраснело, и я заскулила.

Хныкал.

Я поджала губы, надеясь, что это было не так громко, как прозвучало в тишине.

Но глаза Адриана обратились к моим.

Я ждала, что он закричит, остановится, но он этого не сделал. Он продолжал трахать ее. И все это время его глаза не отрывались от моих.

У меня перехватило дыхание. Я должна был уйти. Меня поймали. Но я была парализована.

Мне нужно было… Мне нужно было видеть, как он кончает.

Мне нужно было, чтобы он смотрел на меня, пока кончает.

Я слышала, как участилось его дыхание, совпадающее с моим. Я хотела, чтобы он смотрел на меня так, как я чувствовала, когда он дергал девушку за талию, как он двигался с таким голодом и желанием. Я хотела, чтобы он так смотрел на меня, чтобы я была нужна ему так же, как она.

Он задвигался быстрее, сильнее. Я слышала влажный звук шлепанья тела о тело, ритмичный шлепок кожи о кожу, который эхом разносился по комнате.

Он был так близко.

Я чувствовала это.

Я не знала как, но чувствовала.

Моя сердцевина пульсировала от желания, от потребности, но я игнорировала свои желания, чтобы наблюдать за ним.

Он был прекрасен.

Я не могла отвести от него взгляд.

"Сиенна".

Мои глаза расширились.

Это было мое имя…?

Мне показалось?

Или это был жар момента, страсть настолько сильная, что она вышла за пределы реальности и стала единым целым с самой сутью нашего существа?

Лицо Адриана исказилось, выражение его лица представляло собой идеальную смесь сырых эмоций и необузданного вожделения. Его глаза были прикованы к моим, взгляд был напряженным, требовательным. Казалось, он потерял контроль над сдерживанием и стал таким, каким был на самом деле.

Чертов зверь.

И я смогла это увидеть.

Я видела его.

Я смотрела, полностью завороженная разыгравшейся передо мной сценой. Я чувствовала, как мое тело отзывается, как бешено колотится сердце и учащается дыхание, подстраиваясь под ритм их траха.

А потом это случилось.

Тело Адриана напряглось, его мышцы напряглись, когда он держал себя глубоко внутри девушки, и он освободился.

Я видела, как его охватило удовлетворение и облегчение, словно он долгое время носил в себе этот груз, и вот, наконец, он отпустил его.

Я была заворожена этим моментом. Я чувствовала, как нарастает мое желание.

Затем, медленно, Адриан отстранился от девушки, и я поняла, что мне нужно идти в свою комнату.

Я не хотела видеть, как он рухнет на нее сверху. Я не хотела видеть, как он заключает ее в свои объятия.

Поспешив в свою комнату и не потрудившись закрыть дверь, чтобы поскорее оказаться в постели, я сказала себе, что это потому, что не хочу вспоминать о том, что с Донованом у меня ничего подобного не было.

Но даже я не могла отрицать правду.

Я не хотела смотреть на то, что случилось потом, потому что не хотела видеть Адриана с кем-то другим.

И я не знала, как к этому относиться.

6

Адриан

Как только я кончил, я отстранился от…

Я даже не мог вспомнить ее имя.

Я стянул презерватив со своего члена, завязал его и бросил в маленькую корзину под столом.

Я никогда не кончал так сильно… очень давно.

Я знал, что это не из-за девушки, которая сейчас заворачивалась в мои простыни. Черт, она была так сосредоточена на своем удовольствии, что не заметила Сиенну, которая стояла в дверях и смотрела, как я трахаю ее.

Хныканье.

Я никогда не забуду, как она хныкала.

Стоя там в ее безразмерной пижаме, с расширенными от желания глазами и раскрасневшимися щеками, я мог легко представить, что трахаю ее.

Я содрогнулся, представив, как ее обнаженное тело прижимается к моему, как ее губы раздвигаются, когда я целую ее шею, а ее стоны заполняют мои уши.

Я хотел быть тем, на кого она смотрела в этот момент, тем, чьи глаза были прикованы к ней, тем, кто заставлял ее испытывать такую страсть.

Но этому не суждено было случиться. Не с тем, как обстояли дела. Я застрял в этой жизни, в этом сексуальном маскараде, пытаясь забыть о единственном человеке, который действительно заставлял меня что-то чувствовать.

Это была опасная игра, в которую я играл, и я знал это.

"Ты идешь спать, Адриан?" – спросила девушка, похлопывая по боку рядом с собой. Как будто у нее было какое-то право приглашать меня в мою собственную постель.

"Тебе нужно уйти", – сказал я.

Она хихикнула, как будто это была какая-то шутка.

Я натянул трусы-боксеры, направился в свою пристроенную ванную и начал принимать душ. Мне нужно было, чтобы она убралась с моего тела. Мне нужно было вымыться.

И немедленно.

"Я серьезно", – сказал я, пристально глядя на нее. "Когда я выйду, я хочу, чтобы ты ушла. Вызови "Убер". Запиши его на мой счет. Просто назови мое имя. У меня там открыт счет. Но тебе нельзя здесь больше находиться".

"Что?" – спросила она. Вскрикнула. "Почему?"

"Я получил то, что хотел", – сказал я. "Вообще-то, нет. Не получил. Я хотел забыть, но…"

Как будто я мог забыть Сиенну.

Особенно когда она наблюдала за мной.

Хотела меня.

Я знал, что она хочет меня.

"Ты такой мудак", – огрызнулась она, вставая с кровати и хватаясь за одежду. "Ты умрешь в одиночестве".

"Возможно", – согласился я.

Я вошел в ванную, тихонько закрыв за собой дверь. Часть меня хотела оставить ее открытой, чтобы заманить Сиенну внутрь, но я знал, что она, скорее всего, уже ушла в свою комнату, смущенная и желанная.

Я мог бы позаботиться об этом.

Я хотел этого.

Черт, я чувствовал, что возбуждаюсь при одной только мысли о ней, обо всем, что я хотел с ней сделать.

Я шагнул в застекленную душевую кабину, ее огромные размеры и высококлассные душевые лейки создавали почти спа-уют.

Горячая вода обдала меня, и мой член зашевелился.

"Блядь", – прошептал я.

Я должен был выводить ее из себя, а не фантазировать о ней.

Но я ничего не мог с собой поделать.

Я закрыл глаза и обхватил член пальцами, и это хныканье разжигало во мне желание к ней. Я хотел заставить ее снова издать этот звук, но на этот раз я хотел быть внутри нее.

Я накачивал свой член, представляя, как Сиенна обхватывает меня ртом, ее губы скользят вверх и вниз по моему стволу. Она перегнулась через край кровати, ее пижамный топ задрался, обнажив задницу. Длинные волосы свисали ей на лицо, мешая видеть. Но она знала, что делает. Она зажала губу между зубами, нежно удерживая ее на месте, пока ее горло двигалось вверх и вниз вокруг меня.

Я застонал, моя рука заскользила вверх и вниз по моему стволу, повторяя ее движения. Она выглядела такой уязвимой, ее глаза были закрыты, а щеки раскраснелись. Я чувствовал себя грязным, скрытным. Но в то же время я чувствовал себя сильным, достаточно сильным, чтобы заставить ее сделать это, достаточно сильным, чтобы она хотела делать это снова и снова.

Моей.

Она была моей.

Но этого было недостаточно.

Я хотел, чтобы она стояла передо мной на коленях, чтобы ее глаза были устремлены на меня, чтобы она глубоко вбирала меня в свое горло.

Я хотел, чтобы она была подо мной, чтобы ее тело напрягалось в ожидании моих толчков, чтобы звуки нашей страсти наполняли комнату.

Я хотел слышать ее хныканье, ее мольбы, когда она умоляла о большем.

Я хотел потерять себя в ней, ощутить жар ее тела, ее вес на мне, вкус ее кожи на моей.

Но это было недостижимо.

Это было нереально.

Это было опасно.

Поэтому я держал все это в голове, спрятал подальше, зарыл глубоко внутри.

Я гладил себя сильнее, быстрее, дыхание становилось резче, сердце колотилось в груди.

Но я не мог кончить.

Не после того, как увидел ее.

Не после того, как увидел, как она смотрит на меня.

"Черт!" прорычал я, ударившись о мраморную стену душевой кабины.

Я выключил воду и обернул полотенце вокруг талии, мой член все еще был твердым.

Когда я вошел в комнату, я был рад, что девушка ушла. Мне нужно было побыть одному. Я был слишком напряжен, слишком неуправляем. Я никому не позволял видеть себя таким, не то что в тот момент, когда я так хорошо контролировал свои эмоции.

Мое внимание привлек негромкий стон.

Я перевел взгляд на стену, которую делил с Сиенной.

Она… она трахалась с Донованом?

Неужели я разогрел ее, чтобы она могла трахнуть его?

Черт, я бы убил его. Я убью его, а ее заставлю смотреть на меня.

Я подошел к своей кровати и встал рядом с ней. Подняв руки, я отодвинул пару книг, чтобы было видно…

Никто не знал, что у меня есть небольшое место, где я могу наблюдать за ней. Обычно я им не пользовался. Но время от времени мне нравилось смотреть, как она спит. Это давало мне чувство… покоя. Что-то незнакомое.

Я знал, что это неправильно, но мне было все равно.

Я должен был видеть, наблюдать за ней так же, как она за мной, только… она не должна была знать.

Вот только… Донована там не было.

На самом деле, с этого ракурса я мало что видел, но… я мог слышать ее.

Шелест одеяла, положение ее ног…

Она прикасалась к себе.

Я широко раскрытыми глазами наблюдал, как она одной рукой поглаживает свою грудь под рубашкой, оттопырив спину от кровати. Моя рука снова потянулась к члену, когда я уперся лбом в стену, так близко, как только мог, наблюдая за ней.

Она тихонько застонала, ее бедра двигались едва заметными волнообразными движениями, рука вычерчивала круги вокруг соска, глаза были закрыты в сосредоточенности. Ее свободная рука скользила по животу, забираясь под пояс брюк, и я представлял, как ее пальцы скользят между складок, дразня и лаская ее ноющую потребность.

Несмотря на себя, я напрягся еще больше, представляя, как ее киска будет обхватывать мой член, как тепло ее тела будет обволакивать меня, как она будет выгибать спину в наслаждении, когда я буду вколачиваться в нее. Но это была лишь тень в темноте, силуэт желания, до которого я не мог дотянуться.

Ее пальцы задвигались быстрее, и по звуку ее дыхания я понял, что она уже близка к этому. Я хотел быть тем, кто заставит ее кончить, почувствовать, как дрожит ее тело, когда она достигает пика своего желания. Я хотел наблюдать, как она смотрит на меня, как развязывается.

"Адриан", – прошептала она. "О, Адриан, да".

Я стиснул зубы, еще крепче сжимая свой член.

Она не имела права вот так называть меня по имени и не ожидать, что что-то произойдет. Мне потребовалось все, чтобы остаться на месте.

Но, черт возьми, я чуть не пошел к ней.

Гребаная Сиенна.

Эрекция пульсировала в штанах, умоляя выпустить ее на свободу. Я хотел только одного: выйти из темноты и взять то, что принадлежит мне по праву.

Она хотела меня.

Это было очевидно.

Я видел это по тому, как двигались ее бедра, как вздымалась ее грудь при неровном дыхании. Я жаждал чувствовать ее под собой, слышать ее мольбы, видеть, как ее лицо искажается от удовольствия, когда я беру ее так, как она даже не мечтала.

Я начал гладить свой член так же, как и в душе, но на этот раз все было по-другому.

На этот раз я мог притворяться, мог наблюдать за ней и делать вид, что она не встречается с моим братом, что она моя.

Чем дольше я наблюдал за ней, тем сильнее становилось мое желание. Дыхание Сиенны стало прерывистым, а ее движения – все более быстрыми и неистовыми. Мысль о том, что она трогает себя, думая обо мне, только подогревала мое возбуждение.

Силуэт ее тела был призрачным зрелищем. Я едва сдерживал себя, но кончать пока не хотел.

Только после того, как это сделает она.

Продолжая гладить себя, я тихо стонал, воображение разжигало мое желание к ней.

"Сиенна, – прошептал я, мой голос звучал жалобно. "Ты не знаешь, что делаешь со мной".

Я продолжал наблюдать за ней, не сводя глаз с ее прикосновений.

Я хотел бы видеть ее блестящие розовые губки, хотел бы наблюдать, как она вводит в себя пальцы. Я хотел увидеть ее красивые розовые соски, твердые и покрасневшие. Но с того места, где я стоял, я мог видеть только ее лицо.

И на данный момент этого было достаточно.

Я затаил дыхание, моя рука двигалась все быстрее и быстрее, подстраиваясь под ритм ее собственных прикосновений. Мне казалось, что я нахожусь рядом с ней, мой член пульсировал с каждым движением ее руки. Ее голова была откинута назад, глаза закрыты, губы слегка приоткрыты, и она тихонько стонала мое имя.

"Адриан, да, вот так, детка", – прошептала она, ее голос был хриплым от удовольствия.

Я почти ощущал сладость ее возбуждения, чувствовал, как ее тело проникает в меня, когда я вхожу в нее, чувствовал, как она трепещет вокруг меня, как оргазм накатывает на нее с каждым толчком.

"О, Адриан, сильнее", – стонала она, ее бедра дико бились о мою руку. "Так же, как… как ты…"

Черт.

Я знал, что она имела в виду.

Она хотела, чтобы я трахнул ее так же, как ту девушку.

Как гребаное животное.

Только я знал, что это никогда не будет прежним. Я буду рваться в нее, неконтролируемый и дикий, а она будет принимать это. Мои пальцы будут царапать ее бедра, но она будет любить это и умолять о большем.

По мере приближения кульминации я чувствовал, как дрожит мое тело, как пульсирует член в моей руке. Я хотел быть рядом с ней, чувствовать, как она извивается подо мной, слышать, как она выкрикивает мое имя, когда я овладеваю ею.

Ее дыхание участилось, тело выгнулось еще больше, когда она приблизилась к краю. Ее стоны становились все громче, пальцы двигались быстрее, бедра дико выгибались.

"О, Адриан!" – вскрикнула она, ее голос дрожал от желания. "Да, да, вот так!"

Я едва мог терпеть. Я хотел только одного: выйти из темноты и взять ее, сделать своей.

"Сиенна", – задыхался я, мой голос был густым от возбуждения.

Когда ее оргазм достиг пика, все ее тело забилось в конвульсиях, и она издала крик, который заглушила рукой.

Черт, как же я хотел ее услышать.

Ее лицо раскраснелось, дыхание стало прерывистым, а глаза были плотно закрыты, она терялась в удовольствии от своей разрядки.

Я понял, что больше не могу сдерживаться, и, наблюдая за тем, как она распадается на части. Я громко застонал, мой голос охрип от страсти, а тело сотрясалось от силы моей кульминации. Моя рука двигалась быстрее, хватка все крепче обхватывала мой член, пока я чувствовал, как нарастает разрядка, каждое ощущение усиливалось от интенсивности момента. Наконец я почувствовал, как тепло моего семени пролилось на мою руку, и от удовольствия у меня подкосились пальцы ног, чего я раньше не испытывал. Когда оргазм захлестнул меня, я почувствовал, что все мое тело содрогается, а рука болит от силы моего освобождения. Я не ожидала… такого.

Он был более мощным, более насыщенным, чем когда я был с той девушкой.

Я не был уверен, что мне нравится чувствовать так много, когда вокруг меня тщательно выстроены стены, даже во время секса, чтобы я не чувствовал ничего.

Но, блядь… даже когда я кончил, наблюдая за ней, это было похоже на удар кувалдой по моей гребаной груди.

Что, блядь, она со мной делала?

"Блядь", – прошептала она, прерывая мои мысли. "Блядь, блядь, блядь. Что, блядь, я делаю?"

Медленно я отпустил хватку на члене и поправил штаны, вытирая пальцами излишки кончи. Сердце колотилось в груди, пока я восстанавливал самообладание.

Наконец мне удалось оторваться от стены, и мой взгляд задержался на Сиенне еще на мгновение. Она все еще задыхалась, ее тело сотрясалось от собственного оргазма.

В ее голосе звучало сожаление, и меньше всего мне хотелось услышать, как она произносит мое имя в таком тоне.

Ненависть заполнила мою грудь.

Ненависть к брату за то, что он забрал ее у меня.

Ненависть за то, что она еще не принадлежала мне.

И ненависть к ней за то, что она превратила меня в жалкую оболочку человека, которым я себя считал.

Я больше не узнавал себя, и это пугало меня больше всего.