Текст книги "Лезвия и кости (ЛП)"
Автор книги: Хизер К. Майерс
Соавторы: Фрэнки Кардона
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)
29
Сиенна
Яприслонилась спиной к изголовью кровати, пытаясь отстраниться от Донована.
"Что ты здесь делаешь?" Мне удалось спросить, мой голос был едва выше шепота.
Лицо Донована исказилось в усмешке. "Мой брат может контролировать активы, но он не контролирует все", – сказал он. "Звонок слесарю, несколько счетов, чтобы показать, что я здесь жил, и вот я здесь. Они ни за что не стали бы рисковать гневом моего брата, если бы их потревожили, особенно во время хоккейного матча". Его глаза сузились, когда он посмотрел на меня. "Но ты, Сиенна, ты – загадка. Ты не особенно красива, умна или богата. Просто хорошо катаешься на коньках. Что Адриан в тебе нашел?"
Его слова ранили, но что-то внутри меня щелкнуло. Впервые я нашла в себе мужество противостоять Доновану.
"Может, я и не такая, – ответила я, – но я люблю Адриана больше, чем кто-либо другой. Я принимаю его таким, какой он есть, Донован. Я бы сделала то же самое для тебя, если бы ты дал мне шанс".
Донован издал холодный, издевательский смешок. "Влюбиться в помощника? Пожалуйста, я никогда не сделаю такой глупости".
Сердце заколотилось в груди, когда я взглянула на него. "Тогда почему ты здесь?" потребовала я, повышая голос. "Почему ты не можешь просто оставить нас в покое?" В комнате стало тесно, напряжение нарастало, и я ждала его ответа, надеясь, что Адриан скоро вернется.
"Потому что ты привлекла внимание моего брата так, как никто не привлекал раньше", – сказал Донован. "А ты даже не хотел этого. Ты была так поглощена своей жалкой одержимостью мной, что не заметила Адриана".
"Я заметила Адриана", – пробормотала я.
Выражение лица Донована стало недоверчивым, в нем смешались неверие и гнев. "Что?" – повторил он, в его голосе слышалась усмешка.
Я кивнула, чувствуя прилив мужества. "Да, ты мне нравился, Донован, потому что ты был… доступным", – сказала я, пожав плечами. "Ты был моего возраста, крутой, и казалось, что ты всем нравишься. Но сказать, что я не замечала Адриана, было бы ложью. Он всегда был рядом, просто… недосягаем. Недосягаемым, из-за чего ты казался более безопасным вариантом".
Челюсть Донована сжалась, глаза сузились, когда он обдумывал мои слова. "Безопасным?" – он выплюнул это слово, как будто оно было оскорблением. "Ты думала, что я в безопасности?"
Без предупреждения он ударил меня по лицу. Удар его руки пронзил мою щеку острой болью, и я оцепенела от шока.
Я не обратила на это внимания и выдержала его взгляд, моя собственная решимость стала тверже. "Да, Донован, это так", – сказала я. "Ты был тем, с кем я могла реально представить себя, в отличие от Адриана, который казался мне не по зубам".
Презрение на его лице стало еще глубже, а в словах прозвучала горечь. "Я всегда был в тени Адриана, а теперь ты говоришь мне, что даже мое присутствие в твоей жизни было лишь потому, что ты видела во мне… меньший вариант? Безопасная ставка?"
Я тяжело сглотнула, чувствуя тяжесть его обиды. "Все было не так, Донован. Ты был мне небезразличен, но все изменилось. Люди меняются. Мои чувства изменились". Собравшись с духом, я попытался рассуждать с ним сквозь пульсирующую боль. "Ты упускаешь суть. После смерти твоих родителей на Адриана легла ответственность, превышающая его годы. Ему было всего тринадцать, а он вдруг стал заботиться обо всем, включая тебя".
"Не говори со мной об обязанностях и ответственности", – прошипел Донован, его лицо исказилось от гнева. "Я был его братом, а не обязанностью, которую он должен был выполнять".
"Я не об этом", – запротестовала я, мой голос дрожал. "Адриан был перегружен, и, возможно, он не мог уделить тебе столько внимания, сколько тебе было нужно. Но это не значит, что ему было все равно".
Усмешка Донована стала еще глубже, и я увидела, как под ее поверхностью закипает буря многолетних неразрешенных эмоций. "Ты ничего не понимаешь, Сиенна. Ты всего лишь пешка в игре двух братьев. И теперь ты влипла по уши. Может, когда тебя не станет, он наконец уделит мне внимание, которого я заслуживаю". Он сделал паузу, склонив голову набок. Раньше он казался мне таким милым, но теперь я видела в нем лишь чудовище, ребенка, закатывающего истерику. "Я пытался избавиться от тебя, лишив стипендии, но узнал, что мой брат потянул за несколько ниточек, чтобы ты пообщался с Дином Вествудом. Я не удивлюсь, если Адриан сделает ему хорошее пожертвование, учитывая, что, по слухам, у него есть долги по азартным играм, с которыми ему нужно разобраться. Ты чертов таракан, Сиенна. Ты просто не уйдешь. Но мне надоело ждать своей очереди с собственным чертовым братом. А ты? Ты мне мешаешь".
Сердце заколотилось в груди, когда я осознала всю серьезность ситуации. Я осталась наедине с Донованом, который явно был не в себе. Мне нужно было найти выход, сбежать, пока ситуация не разрослась еще больше. Мой разум метался в поисках решения, чего угодно, лишь бы поскорее выбраться.
Когда ярость Донована поглотила его, я поняла, что должна действовать быстро. Адреналин забурлил в моих жилах, обостряя чувства и обостряя внимание. Я обшарила комнату, отчаянно ища хоть что-то, что могло бы помочь мне вырваться из опасной ситуации.
Мой взгляд упал на тяжелую стеклянную вазу, стоявшую на соседнем столе. Не раздумывая, я бросилась к ней и одним движением выхватила ее. Глаза Донована расширились от удивления, когда он заметил мое внезапное движение, но он быстро оправился и двинулся ко мне.
Я со всей силы замахнулся вазой, целясь ему в голову. Но Донован тоже был быстр: он успел увернуться от удара, в результате чего ваза разбилась о стену позади него. Осколки стекла рассыпались по полу, словно мерцающие звезды.
Страх смешался с решимостью, когда мы снова встретились взглядами. Выражение лица Донована сменилось гневом и превратилось в извращенное сочетание ярости и отчаяния. Он предпринял еще одну попытку схватить меня, но на этот раз я была готова.
Со всей силы я ударила его ногой в живот, отчего он попятился назад. Я знал, что мне это сошло с рук только потому, что он этого не ожидал. Воспользовавшись случаем, я помчалась к двери, не останавливаясь, пока не оказался в безопасном коридоре.
Выйдя из комнаты, я прислонилась к прохладной мраморной стене, задыхаясь и пытаясь отдышаться. Сердце колотилось в груди, а руки тряслись, когда я пыталась осмыслить только что произошедшее.
Сделав несколько глубоких вдохов, я успокоила себя и начала идти по коридору. В голове мелькали мысли о том, что делать дальше. Адриан играл прямо сейчас. Я не могла ждать, пока он приедет и спасет меня. Я должна была сделать это сама.
Но как?
Когда я завернула за угол и наткнулась на лестницу, меня осенила идея. Мысль о том, что придется столкнуться с Донованом один на один, наводила на меня ужас, но что, если использовать лестницу в своих интересах? Если бы мне удалось столкнуть его с лестницы, возможно, этого было бы достаточно, чтобы навсегда его отпугнуть.
Сделав глубокий вдох, я повернулась и увидела Донована, стоящего в конце коридора. Его глаза были дикими, а зубы обнажены, готовые к нападению. Я знал, что должен действовать быстро, поэтому расправил плечи и бросился к нему.
Мы столкнулись, как два грузовика, наши тела врезались друг в друга с силой, которую я чувствовала в своих костях. Я повалила его на землю, хватаясь за его руки, понимая, что должна не дать ему причинить мне вред.
Но Донован оказался сильнее, чем я предполагала, и ему удалось перевернуть меня, прижав к земле.
Когда Донован надавил на меня своим весом, его глаза наполнились одновременно триумфом и садистским удовольствием. В моем голосе отчетливо слышалось отчаяние, когда я задыхалась, умоляя его отпустить меня.
"Знаешь, – сказал он, касаясь губами моего уха. "Я могу трахнуть тебя прямо здесь. Я могу заставить тебя истекать кровью. Записать, как ты плачешь и кричишь, а потом показать это Адриану. Показать ему, какая ты на самом деле слабая и жалкая. Покажи ему, как легко ты можешь пройти между двумя братьями".
"Пожалуйста, Донован", – умоляла я, мой голос дрожал. "Не делай этого. Ты не должен этого делать".
Он хмуро посмотрел на меня, его хватка на моих запястьях усилилась, когда он наклонился ближе. От него исходила ярость, которая задушила воздух вокруг нас. Его слова лились, как яд, холодные и расчетливые.
"Вот тут ты ошибаешься, Сиенна", – шипел он, обдавая мое лицо горячим дыханием. "Я должен это сделать. Ты заставила меня, после всего того дерьма, что ты натворила. Но мне понравится заставлять тебя платить за все. Знаешь, секс с тобой был такой чертовой скукой. Тугая киска, конечно, но ты никогда не могла быть такой мокрой, как мне нужно. Это была гребаная работа. Но сейчас? Сейчас, я уверен, я мог бы кончить в тебя так быстро. От одной мысли, что Адриан будет смотреть, как я делаю это с тобой, причиняю тебе боль, и знать, что он ничего не может с этим поделать, мне становится тяжело от одной мысли об этом".
Мой разум метался в поисках плана побега, а по венам текла паника. Я должна была найти выход, и быстро.
Его рука была в синяках, когда он протискивался между моих ног. Он потянул за нижнее белье, разрывая его.
Я пыталась извиваться под его телом, но он крепко держал меня на месте. Пот стекал с его лба на мое лицо, отчего по коже ползли мурашки.
"Знаешь что?" – прорычал он, его голос был низким и зловещим. "Я собираюсь показать тебе, насколько ты слаба".
Я подняла колено и ударил Донована прямо в пах. Он хрюкнул и отпустил меня, больно схватившись за промежность.
Я вскочила на ноги.
Не теряя времени, я бросилась к лестнице, гулкие шаги гулко отдавались в пустом коридоре. Мысли в голове метались, пытаясь придумать план.
Достигнув лестницы, я на мгновение замешкалась, размышляя, получится ли у меня. Глубоко вздохнув, я спрыгнула вниз по первым ступенькам, чувствуя, как адреналин бурлит в моих жилах.
Донован поднимался с земли медленнее, но я знала, что не могу его ждать. Дойдя до третьей ступеньки, я рискнула оглянуться. Донован поднимался, его глаза были полны ярости и решимости.
С криком отчаяния я бросилась вниз по лестнице, преодолевая ее по две за раз. Дыхание сбивалось на короткие, рваные вдохи, но я не останавливалась. Я продолжала бежать, молясь о том, чтобы успеть спуститься достаточно далеко, прежде чем Донован догонит меня.
Звук шагов раздавался позади меня, становясь громче с каждым шагом. Я чувствовала холодный мрамор под ногами, который жалил мои ладони, пока я скользила вниз.
Я добралась до конца лестницы и вскарабкалась в столовую. Сердце бешено колотилось, а дыхание было коротким, задыхающимся. Ярость Донована ощущалась позади меня, его неистовая энергия пульсировала в стенах.
Я бросилась бежать, судорожно ища глазами выход. В голове роились идеи, но все они были бесполезны перед лицом этого безумия. Я должна была найти способ сбежать, пока не стало слишком поздно.
Пока я бежала, в ноздри ударил новый, всепоглощающий запах – едкий и тошнотворный, от которого кружилась голова. Он был резким и навязчивым, наполняя воздух вокруг меня своим присутствием. Я сморщила нос, пытаясь определить запах, но мой разум был слишком затуманен страхом и смятением, чтобы понять его смысл. Он был знакомым и в то же время чужим, что-то едкое и опасное таилось под поверхностью. Несмотря на все мои усилия, я не могла определить его. Запах был удушливым, и в животе у меня появилось тревожное чувство.
Без предупреждения что-то снова врезалось в меня. Я вскрикнула, неловко приземлившись на бедро. Вес Донована давил на меня, прижимая к себе. Его глаза, холодные и расчетливые, впились в меня, когда он усмехнулся. "Нет смысла бороться, Сиенна", – сказал он. "Ты никуда не денешься".
Я собрала все свое мужество и вызывающе посмотрела на него. "Я не понимаю, зачем ты это делаешь", – сказала я. "Почему ты не можешь просто отпустить меня?"
Он наклонился ближе, его дыхание обжигало мою кожу. "Потому что мне нужно, чтобы Адриан увидел, что ты ничего для нас не значишь", – пробормотал он. "Ты просто инструмент, который мы используем, чтобы причинить друг другу боль".
Во мне всколыхнулся гнев, разжигая силу, о которой я и не подозревала. "Я нечто большее, Донован", – прошипела я в ответ. "Мне надоело, что ты так со мной обращаешься. Ты был ужасным парнем, эгоистичным и одержимым желанием добиться от Адриана реакции".
Он слегка отшатнулся, на его лице мелькнуло удивление, но я не остановилась. "Ты заботился только о себе. Ты никогда не задумывался о моих чувствах. Я была лишь пешкой в твоей больной игре. Если ты хотел поговорить с братом, почему ты просто не сделал этого? Вместо этого ты не можешь общаться, не можешь взять на себя ответственность за свои поступки, поэтому обвиняешь всех остальных".
Хватка Донована сжалась, но я продолжила, подстегиваемая вновь обретенной решимостью. "Ты ведешь себя так, будто ты всегда жертва, но это твоя вина. Я могла бы сделать тебя счастливым, Донован, если бы ты просто дал мне шанс. Но ты настолько ослеплен своей ревностью и обидой, что не можешь видеть дальше".
Он уставился на меня, приоткрыв рот, а потом на его лице появилась ухмылка. "Ты не понимаешь, Сиенна. И никогда не понимала".
Я ответила ему непреклонным взглядом. "Нет, Донован. Это ты не понимаешь. Это ты упускаешь все хорошее в жизни, включая меня. И это твоя потеря. Адриан вернется и увидит, что ты натворил, – сказала я ему. Каким-то чудом мне удалось сохранить голос ровным. "Он будет в ярости. Мы оба знаем, что это правда".
В глазах Донована на мгновение мелькнуло сомнение, но он быстро скрыл его, бросив вызов. "Нет", – резко сказал он. "Адриан поймет, что ты ничего не значишь. Он увидит, на что я пошел, чтобы показать ему, что я… Я хочу, чтобы мы…" Его голос прервался, в тоне послышалось замешательство. "Он ослеплен тобой, потому что ты была у меня. Он тебя переживет".
"Нет, не переживет, Донован. Я люблю его". Я сделала паузу. "А Адриан любит меня".
Это заявление, казалось, разожгло огонь внутри Донована, его лицо исказилось от гнева. "Это неправда! Он не любит тебя!" – выкрикнул он, и в его отрицании прозвучала горечь, свидетельствующая о его собственной неуверенности.
Я выдержала его взгляд, не дрогнув. "Это правда, Донован. Может быть, ты не можешь этого понять, но у нас с Адрианом есть что-то настоящее", – сказала я. "И что бы ты ни делал, ты не сможешь этого изменить".
Без предупреждения его пальцы обхватили мое горло и сжали. Я двигала бедрами, пытаясь отстранить его от себя, пытаясь сделать хоть что-нибудь, чтобы остановить его. Я не знала, остановится ли он. Я не знала, сможет ли он это сделать.
Я потянулась вверх, царапая его руки, но он крепко держал меня на месте. Я попыталась закричать, но звук был приглушен, так как руки Донована крепко обхватили мое горло. Я чувствовала, как из меня вытекает жизнь, и впервые мне стало по-настоящему страшно.
Мое зрение начало расплываться, и я поняла, что должна действовать быстро. Единственное, что я могла использовать, – это руки. Я не была уверена, что у меня хватит сил, но я должна была попытаться.
Со всей силы я врезалась кулаками в лицо Донована, нанеся сильный удар по его носу. Из раны хлынула кровь, и он отпустил мое горло, зажав лицо в шоке.
Воспользовавшись случаем, я вывернулась из-под него и быстро побежала к входной двери. Звук шагов позади меня становился все громче, но я не желала оборачиваться. Я должна была убежать от него и от этого дома.
Я помчалась к гаражу, стараясь сосредоточиться на том, чтобы выбраться наружу. Я должна была выбраться оттуда живой.
Я дотянулась до двери, ведущей в гараж, и потянула. К своему ужасу, я обнаружила, что дверь заперта снаружи.
Нет.
Я обшарила комнату в поисках выхода, но Донован словно предугадал мои действия и запер все возможные выходы. Я заметила окно на другой стороне комнаты, но оно находилось слишком высоко, чтобы я могла до него дотянуться.
Я повернулась, собираясь направиться к входной двери, когда Донован пошевелился. Он не пытался снова ударить меня. У него в руках было кое-что похуже: зажженная спичка.
"Донован, – выдохнула я. "Что ты собираешься делать?"
"Нам с Адрианом нужно начать все сначала", – сказал он. "И мы должны сделать это без тебя. Без этого дома. Без этих дурацких украшений на Хэллоуин".
"Не делай этого", – сказала я, подняв руки вверх. "Пожалуйста, Донован. Это только усугубит ситуацию".
"Адриан не заботится о тебе, Сиенна", – сказал он. "Разве ты не понимаешь? Ему все равно. И никогда не было. Он очарован тобой из-за меня…"
"Это не так", – настаивала я.
"Это потому, что я был с тобой первым, и ему это не понравилось. Если бы мы были на одном уровне, он бы понял. Он бы увидел".
"Ты никогда не будешь на одном уровне с ним, Донован", – сказала я. "Ты не сможешь".
Донован зарычал. "Я не пустая трата времени!" – кричал он.
"И я тоже!" огрызнулась я. Я перевела взгляд на спичку, наблюдая, как она догорает. "Ты должен прекратить это, пока не смог, Донован. Говорю тебе. Он никогда тебя не простит".
"Я знаю своего брата лучше, чем ты, Сиенна", – сказал Донован. "И он поймет. Поймет".
И тут он бросил спичку.
30
Адриан
Автобус въехал в Крествуд, и знакомые достопримечательности мало чем помогли мне успокоиться. Никому не говоря ни слова, я вышел из автобуса, мои шаги были быстрыми и целеустремленными. Все мои мысли были сосредоточены только на Сиенне, на том, чтобы вернуться к ней. Я запрыгнул в машину, и мотор взревел, подчиняясь моему настоятельному приказу. Поездка домой показалась мне мучительно долгой, каждый красный свет был испытанием моего терпения, каждый поворот напоминал о расстоянии, которое еще предстоит преодолеть.
Когда я приблизился к таунхаусу, меня начало грызть чувство ужаса. Ночной воздух, обычно спокойный и тихий, теперь нарушался тревожным свечением вдалеке. Сердце колотилось о грудную клетку, зловещий барабанный бой становился все громче с каждой секундой. Повернув за последний угол, я увидел ужасающее зрелище, от которого у меня кровь стыла в жилах – таунхаус был охвачен пламенем. Огонь жадно лизал строение, его разрушительный танец освещали мигающие огни пожарных машин и резкие блики машин скорой помощи.
Мой разум кричал, отрицая случившееся, – хаотичная симфония страха и неверия.
Сиенна.
Мысль о том, что она оказалась в ловушке внутри этого ада, вызвала волну паники, захлестнувшую меня. Я едва успел припарковать машину, выскочить из нее и помчаться к огню. Соседи удерживали меня, их крепкие руки резко контрастировали с хаотичной сценой, разворачивающейся передо мной. Я выкрикивал ее имя, но мой голос терялся среди трескающегося пламени и отдаленного воя сирен.
Даже на расстоянии жара была сильной – физическое проявление охватившего меня ужаса. Каждый всплеск пламени, каждый обвал древесины ощущался как личное нападение, атака на жизнь, которую мы с Сиенной начали строить вместе.
Сквозь хаос пробился далекий вой сирен. Не обращая внимания на мольбы соседей, пытавшихся меня удержать, я вырвался из их хватки, движимый одной отчаянной потребностью – найти Сиенну. Когда я приблизился к горящему зданию, жар от него обрушился на меня, как физическая сила, а воздух наполнился дымом и едким запахом горелого дерева и пластика.
Я протиснулся через входную дверь, которая шатко висела на петлях, и увидел внутри таунхауса кошмарный пейзаж из разрушений и пламени. Некогда знакомые коридоры теперь были неузнаваемы, превратившись в лабиринт из огня и обломков. Оглушительный треск пламени дополнялся зловещим скрипом строения, напрягавшегося под ударами. Глаза щипало и слезились от дыма, но я заставлял себя идти вперед, выкрикивая имя Сиенны, причем каждый крик был отчаяннее предыдущего.
Гостиная превратилась в адское пекло. Диван лежал в клочья, его ткань была сожжена неумолимым пламенем. Я лихорадочно осматривал комнату, сердце колотилось в груди, страх и адреналин подстегивали мои поиски. Жара стояла невыносимая, пот и копоть смешивались на коже, но я шел вперед, движимый слабой надеждой, что Сиенна все еще может быть там, где-то среди разрушений.
Я наткнулся на свою комнату – последнее место, где еще можно было искать. Открывшаяся передо мной картина остановила меня на месте. Там, среди хаоса и дыма, лежала Сиенна без сознания. Ее тело лежало у окна – явный признак того, что она отчаянно пыталась сбежать. Рядом с ней лежал Донован, тоже без сознания, и его присутствие подтверждало мои худшие опасения – он был ответственен за этот кошмар.
В тот момент казалось, что время остановилось. Выбор был очевиден: спасти Сиенну или Донована.
Не раздумывая ни секунды, я двинулась к Сиенне. Каждый инстинкт во мне кричал, чтобы защитить ее, спасти от ада, который создал мой брат. Я осторожно подхватил ее на руки, ее тело обмякло и не реагировало на мои слова, и вся тяжесть ее существования вдруг стала казаться мне одновременно драгоценной и хрупкой.
Я осторожно нес Сиенну сквозь дым и пламя, ее тело обмякло в моих руках.
Сквозь дымку пробился голос Донована, слабый, но настойчивый. "Я сделал это ради нас", – задыхался он, его голос напрягался от усилий и боли. "Я сделал это, чтобы… чтобы мы могли стать лучше. Чтобы мы были братьями".
Я сделал паузу, тяжесть его слов придавила меня в комнате. Я не знал, что он в сознании. Я даже не проверил.
"Вся моя жизнь была направлена на то, чтобы спасти тебя от самого себя, Донован", – сказал я низким голосом. "А ты этого даже не замечаешь". Внутри меня закипали гнев и разочарование, подстегиваемые годами сдерживаемых эмоций. "Ты думаешь, что я обязан, как твой старший брат. Но ты всегда поступал так, как хотел, прячась за обидой и горечью. Ты никогда не протягивал руку помощи, чтобы преодолеть пропасть между нами. Вместо этого ты намеренно забрал единственного человека, которого я всегда хотел. Что? Чтобы получить от меня реакцию?"
"Ты и ко мне не обращался!" выплюнул Донован.
Я кашлянул. "Может, и нет", – согласился я. "Я думал, что защищаю тебя от бремени, которое оставили после себя наши родители. Я не хотел, чтобы это бремя легло на твои плечи. Я хотел быть сильным для тебя".
"Я просто… я хотел брата", – сказал Донован. "А ты… ты никогда не хотел меня". Его кашель был слабым, тело боролось с дымом. "Я не понимаю. Она не семья".
"Она – единственная семья, о которой я забочусь", – огрызнулся я, крепче прижимая к себе Сиенну. "Она видит меня таким, какой я есть, Донован. А не как отражение твоих неудач. Ты настолько поглощен своей ненавистью ко мне, что лишил меня единственной хорошей вещи в моей жизни. И что теперь? Сжечь все дотла?" Я смотрел на нее, молясь, чтобы она была жива. "Я думал, что защищаю тебя. Я не знал, как вести себя после их смерти, и думал… ну, это неважно. Я вижу, что ошибался. И к тому времени для нас было уже слишком поздно".
Глаза Донована отчаянно искали что-то в моем лице. "Ты всегда будешь выбирать ее, а не меня, не так ли?"
Я отвернулся от него, на сердце было тяжело. "Нет никакого выбора", – сказал я. "Это всегда была она. Даже после всего, что ты с ней сделал… она все еще беспокоится о том, чтобы встать между нами. Она все еще заботится о тебе. О нас. Может быть… может быть, был шанс, но ты причинил ей боль. Ты был готов убить ее. И ты не сможешь вернуться после этого, Донован. Ты взрослый. Ты мог бы поговорить со мной. Но вместо этого ты играл в глупые игры и теперь получаешь свои глупые призы. Сиенна не виновата. Она ни в чем не виновата. Это моя вина, и она твоя. А ты слишком слеп, чтобы увидеть это. Ты даже не хочешь признать свою роль в этом. И это то, чего ты не понимаешь. Ты все еще дорог ей, но ты скорее хочешь увидеть, как она сгорит, чем признать, что я люблю ее".
"Ты не любишь ее", – слабо возразил Донован.
"Люблю", – подтвердил я. "Как только я смогу на ней жениться, я это сделаю. А ты… я не думаю, что ты будешь там, чтобы увидеть это".
"Ты оставляешь меня умирать?" Голос Донована был покорным, слабым отголоском того брата, которого я когда-то знал.
"Это постель, которую ты застелил, Донован", – сказал я, мой голос был холоден. "Ложись в нее. Я никому не помешаю спасти тебя… но в этот раз я этого делать не стану. Не после этого".
Отвернувшись от него, я вынес Сиенну из горящего дома, жара и дым окутывали нас, пока мы убегали. Единственное, что сейчас имело значение, – это ее безопасность и наше совместное будущее вдали от разрушений, которые учинил Донован.
Перемещение по горящей лестнице с Сиенной на руках было похоже на прохождение огненной полосы препятствий. Жара была удушающей, дым – слепящей, удушливой, грозящей захлестнуть нас обоих. Каждый шаг был борьбой с бушующим вокруг нас адом, пламя жадно лизало наши пятки.
Выйти на ночной воздух было все равно что возродиться из пепла. Прохлада внешнего мира резко контрастировала с адом, из которого мы только что выбрались. Я нес Сиенну прочь от горящего дома, каждый шаг подстегивался адреналином и непреодолимой потребностью видеть ее в безопасности.
Положив ее на траву, подальше от опасности, я проверил, нет ли признаков жизни. Ее грудь неглубоко вздымалась и опадала, что было небольшой милостью на фоне разрушений. Сирены становились громче с каждой секундой. Стоя на коленях рядом с ней и ожидая прибытия экстренных служб, я не мог не испытывать глубокого чувства облегчения от того, что она жива.
Я сразу же начал делать искусственное дыхание – автоматически сработали те навыки, которые я получил в рамках спортивной программы. Каждое сжатие, каждый вздох, который я ей делал, был мольбой о том, чтобы она вернулась ко мне. Мир вокруг меня померк, я полностью сосредоточился на бледном лице Сиенны, желая, чтобы она дышала, чтобы жила.
Наконец, спустя, казалось, целую вечность, Сиенна яростно закашлялась, ее тело дернулось, пытаясь выпустить дым из легких. Ее глаза открылись, во взгляде читались растерянность и страх. Она прошептала мое имя – слабый, хриплый звук, который был самым прекрасным из всех, что я когда-либо слышал.
"Я здесь, Сиенна", – заверил я ее, мой голос был густым от эмоций. "Ты в безопасности".
Я притянул ее к себе, обнимая. Потребность почувствовать ее, подтвердить, что она жива и реальна, была непреодолимой. Я держал ее так, словно она была самой дорогой вещью в мире.
Потому что так оно и было.
Ее тело дрожало – то ли от шока, то ли от холода, а может, и от того, и от другого. Я обернул вокруг нее свое пальто, пытаясь дать ей немного тепла и комфорта. Мерцающее пламя из дома отбрасывало на нас жуткий свет, но все, на чем я мог сосредоточиться, – это то, что Сиенна жива, здесь, в моих объятиях.
Все вокруг превратилось в размытое пятно, мир растворился в хаосе, пока бушевал пожар. Вой сирен пронзал воздух, становясь все громче, когда на место происшествия съезжались пожарные машины и кареты скорой помощи. Пожарные кишмя кишат в доме, и все это на фоне бушующего ада. Я отстраненно наблюдал за тем, как они борются с пламенем, как водяные дуги бьются с неумолимым огнем. Мое внимание было сосредоточено исключительно на Сиенне, ее благополучие затмевало все остальное.
Потушив последние языки пламени, пожарные вышли из тлеющих останков дома и осторожно вынесли бессознательного Донована. Его тело обмякло, его судьба была неясна. Парамедики сгрудились вокруг него, быстрыми и отработанными движениями перекладывая его на носилки. Неопределенность его состояния висела в воздухе тяжелым, невысказанным знаком вопроса, на который никто не решался ответить.
В разгар суматохи Сиенну осторожно уложили в машину скорой помощи. Я внимательно следил за происходящим, мой разум метался от беспокойства. Парамедики работали эффективно, проверяя ее жизненные показатели, а их голоса были сплошным потоком медицинского жаргона. Я наблюдал за ней, и сердце мое щемило одновременно от облегчения и страха. Она была жива, но масштабы ее страданий еще предстояло выяснить.
Поездка в больницу прошла в дымке красных и синих огней, а вой сирены постоянно напоминал об ужасе этой ночи. Я сидел рядом с Сиенной, держа ее за руку, ощущая тепло ее кожи и слабый пульс ее жизни. Ее лицо было спокойным в бессознательном состоянии.
В больнице Сиенну срочно доставили в отделение неотложной помощи, где ею занялись врачи и медсестры. Я остался в зоне ожидания, стерильные больничные лампы бросали резкий отблеск на разворачивающуюся драму. Казалось, время остановилось, пока я ждал новостей, а в голове прокручивались события этой ночи. Действия Донована, пожар, безопасность Сиенны – все это слилось в вихрь эмоций и смятения. Мне оставалось только ждать, надеяться и молиться о выздоровлении Сиенны и возможности возродиться из пепла этой катастрофической ночи.
