Текст книги "Сплетение (ЛП)"

Автор книги: Хизер Диксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Хранитель спрятал перчатки в карман, и впервые Азалия увидела, насколько безжизненные у него глаза. Такие тусклые и холодные – совсем непохожие на глаза мистера Бредфорда.

– Не сомневаюсь, – процедил Хранитель.

На следующий день пальцы Азалии вспухли и разболелись. Она с усилием держала ручку и застегивала блузку, а еще ужасно злилась.

– Я не шучу! Если никто не поможет мне с поисками, то мы больше не пойдем в павильон, – возмущалась Азалия, пока девочки одевались на прогулку.

Послышался протестующий гул и топот ног. Азалия сжала кулаки, отчего пальцы заныли еще сильнее.

– А в ручье искала? – спросила Брэмбл. – Вдруг сахарные зубы учуяли там своих сородичей?

Немного погодя, Азалия, принимая во внимание замечание Брэмбл, отправилась в самый отдаленный уголок сада. Долгие годы сюда не заглядывал садовник: буйные корни избороздили кирпичные дорожки, из-за высохшей листвы не пробивалось солнце, торчали ветки. Тянуло гнилой древесиной и сорной травой. И только плющ, лишайник и корни деревьев пробивались через сплошное одеяло сухих листьев.

Следом за Азалией спешил только что прибывший премьер-министр Делчестра лорд Хоули. У него были густые бачки и усы; а из-за непомерной спесивости он даже не заговаривал с младшими девочками. Он всё канючил и канючил: куда Азалия идет, что она делает, – в итоге она сдалась и объяснила.

– Волшебный чайный сервиз? – уточнил он, переступая через корни дерева. – Разве королевская семья Исбери не продала эту древность? Я видел объявление.

– Не продала, – ответила Азалия, не вдаваясь в подробности. Несколько лет назад Матушка сильно заболела, и Король вызвал врача из Делчестра. Задумчивый доктор прописал такие дорогие лекарства, что пришлось уволить одну служанку. Король даже пригрозил, что откажется от сапожника, но Матушка его разубедила. Взамен, сестры полдня пекли на продажу кексы и булки; а Король разместил объявление о старом волшебном сервизе, но почему-то, никто не хотел покупать сахарные зубы, которые могут и глаз подбить.

Тем не менее, всё уладилось, и Матушке стало лучше... немного...

– Вам не пришлось бы продавать имущество, если бы Король увеличил налоги на ввоз и вывоз товаров, – заявил лорд Хоули, прокладывая себе путь по дикой тропе. Азалия очнулась от мыслей о прошлом.

– Налоги, – продолжал он, – и плавающую процентную ставку...

– Король не повышает налоги вот уже двести лет, – резко возразила Азалия. Она оттолкнула ветку, которая тут же вернулась и ударила лорда Хоули. Лорд выругался, но не отступил.

– Будь я королем, я бы это исправил, – проговорил он с натянутой улыбкой, отчего усы у него встали дыбом.

Безупречно балансируя, Азалия развернулась на выломанном кирпиче и широко улыбнулась собеседнику. Она прекрасно знала, что ямочки на щеках особенно заметны при такой улыбке.

– Лорд Хоули, – вкрадчиво произнесла она, – почему бы вам не поведать Королю об этой чудесной трехпартийной системе, про которую вы столько рассказываете. Он с удовольствием вас послушает.

Лорд Хоули отпихнул ветку от лица и ответил:

– Подозреваю, что я ему не сильно нравлюсь.

– Что вы? Он такой со всеми. Кроме того... – Азалия хлопнула в ладоши, все еще неотразимо сияя. – Это его так впечатлит!

– Вы уверены? – оживился лорд Хоули.

– Несомненно! Он обожает, когда ему советуют, как управлять страной!

Король в это время работал в саду недалеко от дома, и лорд Хоули решительно направился к нему. Азалия облегченно вздохнула.

Спустя несколько минут она стояла возле живописного ручья с каменным мостом и вглядывалась в бурный поток. Безнадежно. Слишком глубоко и мутно – дна не видно совсем.

Стараясь уловить отблески серебра, Азалия аккуратно наклонилась к воде. Ничего не заметив, она ловко перепрыгнула на другой камень, ближе к середине течения.

Внезапно что-то привлекло внимание девушки. Темный силуэт... но не черный, скорее темно-коричневый, – широкие плечи, в руках цилиндр и книги. И лишь только Азалия рассмотрела взъерошенные волосы...

...как тут же потеряла равновесие и плюхнулась в воду.

Ее окатило ледяными волнами. Задыхаясь от потрясения, она молотила руками и ногами; потоки уносили мокрые, тяжелые юбки. В ушах искаженным эхом раздавались быстрые удары сердца. Когда вода сомкнулась над головой, удары стали приглушеннее, мягче... Азалия запаниковала.

Теплая рука обхватила ее за талию и поставила на ноги. Жадно ловя ртом воздух, Азалия заглянула в ласковые карие глаза спасителя. Мистер Брэдфорд!

Она закашлялась от смущения – вода была ей всего по пояс. Но гораздо сильнее Азалия смутилась тому, что мистер Брэдфорд, опасаясь сильного течения, все еще придерживал ее за талию.

– Вы как? – встревоженно спросил он. С его лица стекали капли.

Он с тобой говорит! вопил разум девушки. С тобой! Скажи что-нибудь умное! Что-нибудь умное!

Азалия открыла рот:

– Мффлоскофлффус?

– Не подходящая погода для купания, – заметил он и вытащил ее на берег. Азалия кашляла, стучала зубами и тряслась, а мистер Брэдфорд не переставал спрашивать, как она себя чувствует. Плохо. Ужасно. Сконфуженно. Вот как она себя чувствует.

– Спасибо, – дрожа вымолвила Азалия и неуверенно улыбнулась, пока он помогал ей добраться до разбитой дорожки. – Как вы здесь оказались?

– Пришел вернуть книги, – ответил мистер Брэдфорд. Даже под тяжестью воды, волосы у него торчали как обычно. – Я искал Короля.

Азалия предположила, что он заблудился... даже она иногда петляла в этой части сада. Она настойчиво заявила, что отведет его к Королю. С не меньшей настойчивостью она помогла собрать книги и найти шляпу, которую он, очертя голову, бросил в полчище непокорных корней и опавшей листвы.

Мистер Брэдфорд, к его чести, не спрашивал Азалию, что она делала у ручья; и они, ныряя под низко свисающими ветвями, шли по заросшей тропинке, оставляя на старых кирпичах мокрый след.

– Как бы вы поступили? – стараясь не дрожать, спросила Азалия. Каждый шаг сопровождали неизбежные шлеп, хрясь, плюх, шлеп. – Если бы вас избрали в Палату Парламента?

Взгляд мистера Брэдфорда просветлел.

– Понятия не имею.

– Наверно, первым делом занялись бы водостоками на Дворцовом мосту, чтобы избежать обледенения? – весело подметила Азалия, намекая на случай на Святках.

Мистер Брэдфорд стыдливо улыбнулся, рассеянно приглаживая мокрые волосы.

– Если честно, я размышляю о транспортных проблемах, – признался он. – И о железной дороге.

– Железная дорога! – воскликнула Азалия. – В Исбери?

– В прошлом году я ездил в Делчестр на выставку, – объяснил мистер Брэдфорд, вступая в ухоженную часть сада. Здесь деревья стояли ровными рядами, а непослушные плети вьющихся растений не мешали идти. Таким оживленным своего спутника Азалия прежде не видела. То и дело припрыгивая, он продолжал:

– Поразительная техника, за гранью моего понимания! Они изобрели новый двигатель. Поршни как-то по-другому двигаются под воздействием силы пара и вырабатывают больше энергии. Это нечто удивительное. Я только и думал, вот бы построить такое в Исбери! Ведь сейчас товары ввозят и вывозят или на кораблях или в повозках...

Он все говорил и говорил – о дорогах, о пропускных пунктах, об импорте, о приросте выручки и об издержках; и к немалому изумлению в голове у Азалии пронеслось – боже мой. Фейрвеллер был прав. Из него выйдет толковый член парламента.

– ...это скушновато, – заметил он в конце пути. – Но я могу целый день только об этом и рассуждать.

– Совсем не скушно, – Азалия улыбнулась. – Мистер Брэдфорд, почему вы не баллотируетесь в парламент? Вы станете достойным последователем своего отца.

Веселость мистера Брэдфорда рассеялась, словно пламя задутой свечи. Он затих, взгляд стал серьезным.

Помолчав какое-то время, он произнес приглушенным голосом:

– Правительство уничтожило моего отца. После смерти матери. Работа его изнуряла, а затем и вовсе сломала.

Азалия сочувственно прикоснулась к нему мокрой перчаткой. Легонько, возле локтя. Ей захотелось угостить его гренком, на котором тает масло и растекается ложечка меда. Глупая мысль, но от нее веяло уютом.

Мистер Брэдфорд повернулся – его грустные глаза излучали надежду. Он положил руку – в такой же мокрой перчатке – поверх пальцев Азалии. Сердце девушки едва не взорвалось.

– Ага! Принцесса!

Отшатнувшись друг от друга, они увидели лорда Хоули, который стоял в конце тропинки и прикладывал к лицу платок. Поодаль, на каменной скамье, сидел разгневанный Король. Запинаясь, Азалия произнесла:

– Лорд... Хоули.

– Какого лешего с вами стряслось? – фыркнул он. – От вас несет как от... от... мокрой тряпки! А вы еще кто такой?

Мистер Брэдфорд замер. Застыли даже его карие глаза. Лишь капли падали с лица и одежды. Он хладнокровно смерил взглядом лорда Хоули, затем посмотрел на Азалию и снова на лорда Хоули.

– Это лорд Хоули, – объяснила Азалия, призывая на помощь всё изящество Наследной принцессы. – Он наш гость. Он здесь по... Делу Королевской Важности.

– Да. Знаю, – мистер Брэдфорд не шелохнулся. – Дело Королевской Важности. Слышал.

Все знают – подумала Азалия, стараясь улыбнуться мистеру Брэдфорду.

– Если лорд Хоули станет Королем, – сказала она, – то он повысит налоги.

– Да ну?

Джентльмены, внешне сохраняя приличия, минуту с вызовом смотрели друг на друга.

– Я окоченела, – разрядила напряженную обстановку Азалия. – Мне надо переодеться. мистер Брэдфорд, вот Король. И еще раз спасибо.

Мистер Брэдфорд заметно смягчился. Он нежно взглянул на нее и грациозно поклонился, по-военному стукнув каблуками.

– Принцесса, – попрощался он.

Азалия побежала во дворец. К следующей их встрече она собиралась во что бы то ни стало вернуть его часы. Юбки и блузка обледенели и царапали кожу, но воспоминание о ласковых карих глазах согревало, и Азалия не чувствовала ни холода, ни боли.

ГЛАВА 18

За неделю до Рождества снег превратил сады в сказочный мир – в солнечных лучах переливались обледенелые прутики и не желающие опадать листочки, на статуях мерцали снежные шапки, изгороди и беседки укутало белое полотно. Девочки целый день играли в саду, дышали чистым воздухом, а свежий морозец игриво щипал им щечки.

Они забавлялись в снегу, скользили по замерзшему пруду и бросали снежки в барона Губерманна. Новый гость держался достойно, но ударился в бега, стоило проказницам в третий раз сбить с него шляпу, после чего девочки собрались в дальнем углу сада и наблюдали за катающимся верхом Королем.

– Он хороший наездник, – заметила Дельфиния, когда Король пустил Диккенса легким галопом. Проехав мимо, Король кивнул дочерям. Из-под копыт летели комья снега.

– Нам пора, – напомнила Азалия. – Если вы поможете мне накрыть на стол, то мы еще успеем поискать сахарные зубы в серебряном кабинете.

Послышался дружный стон.

– Неужели тебя это еще заботит? – проворчала Брэмбл.

Азалия возмутилась:

– Но у него часы мистера Брэдфорда!

– И что? – невозмутимо парировала Брэмбл. – Мистер Брэдфорд – толстосум. Купит себе другие.

Азалия негодующе пнула снег, и белые хлопья засыпали ботинок Брэмбл.

– Как бы там ни было, я вот что думаю, – Брэмбл стряхнула снег без малейших признаков обиды. – Нам осталось-то танцевать в павильоне несколько дней, а после мы сможем плясать где угодно. Так почему бы в последнюю ночь не сказать: "Здоров, Хранитель, было потрясно, спасибки тебе, будем и дальше искать заколдованную штуковину, и как найдем, тут же к тебе заглянем. Где тебя найти мы в курсе!" Ну как? По-моему, неплохо. Просто у меня мурашки от одной мысли, что он будет шариться поблизости. Пусть сидит в своем шатре.

– Абсолютно согласна, – сказала Ева, которая так плотно укуталась в шаль, что выглядывали только очки, да тронутые румянцем щечки. – Что Хранитель будет делать, если мы освободим его? У него ни земли, ни дома.

– Хранитель? – Брэмбл поморщилась.– Да кому он нужен? А мы? Король прикончит нас, если расчухает, что мы танцевали рядом с таким экземплярчиком, как Хранитель. Насколько известно, Король последний раз пользовался переходом, когда был мальчишкой – если он вообще был мальчишкой, в чем я лично сомневаюсь. И хорошо бы так все и оставить.

Король на полном скаку остановился возле ворот. Диккенс фыркал и тряс гривой.

– Дамы, идите на лужайку, – позвал Король. – Вы и так уже тут столпились. Правила не запрещают – это королевская собственность. Давайте, вперед.

Девочки со скрипом отворили ржавую и подмерзшую калитку и вступили на ярко переливающийся в сумеречном свете снежный покров.

– Кто-нибудь хочет прокатиться? – спросил Король.

Девочки попятились.

– Нетушки, – пискнула Айви.

– Категорически нет!

– Что-то не очень.

Король сдвинул брови, отчего младшенькие вцепились в юбки Азалии и лишь украдкой поглядывали на Диккенса, который стучал копытом и выпускал из ноздрей клубы пара. Король втянул щеки, кивнул и пустил лошадь галопом.

Немного погодя, когда девочки уже вздохнули с облегчением, Король развернул Диккенса и поскакал обратно. Сестры вскрикнули и прижались к каменной стене. Галопируя мимо, Король склонился с седла и подхватил Холли. Малышка пронзительно завопила.

Азалия в изумлении увидела, как Король, крепко удерживая Холли за талию, посадил ее перед собой. Она уже не кричала, только смеялась. Король рысью промчался вокруг лужайки три раза и натянул поводья возле девочек. Холли сползла с лошади, потрясенная, но на веснушчатом лице сияла довольная улыбка.

– Мы так быстро ехали! – с восторгом произнесла она.

Девочки наперебой упрашивали покатать. Король повиновался. Он усаживал каждую перед собой и скакал вокруг лужайки. Ева, Дельфиния, Айви и близнецы ликовали, вцепившись в гриву Диккенса. Жасмин же вцепилась в шею Короля и уткнулась в его камзол, лишь изредка открывая один голубой глаз. Даже Кловия и Брэмбл согласились прокатиться, но исключительно, как они утверждали, потому, что они держали Кейл и Лилию, а малышек нельзя лишать удовольствия. Соскальзывая с лошади с Кейл на руках, Брэмбл улыбалась, хотя и немного стыдливо.

– Мисс Азалия, – Король потянулся к ней.

– Нет, спасибо, – отказалась Азалия.

Король нахмурился и пустил Диккенса взбивающим снежный ковер галопом. Почти сразу же Король помчался к Азалии и склонился с вытянутой рукой. Девушка не успела понять, что происходит, затем ее резко схватили, перед глазами замелькали бело-голубые пятна, сердце пыталось выпрыгнуть из груди, и в конце концов Король усадил ее в седло.

Когда мир перестал беспорядочно вращаться, Азалия попробовала вырваться обратно на твердую почву.

– Я не люблю ездить верхом! – закричала Азалия.

– Если перестанешь так ерзать, то полюбишь, – произнес Король. – Не слезай! А то шею сломаешь!

Король помчал Диккенса к длинным голубым теням деревьев, натянул поводья и спешился. Азалия, вцепившись в гриву лошади, осталась в седле.

– Давай сама, – предложил Король. – Я учил тебя, когда тебе было шесть. Тогда у тебя маленькой хорошо получалось. Помнишь?

– Нет.

– Ты вспомнила прошлой зимой, – тихо произнес Король, скрестив на груди руки. – Ты отлично скакала, той ночью прошлой зимой, если помнишь, конечно.

Диккенс дернулся, и Азалия, чтобы не упасть, схватилась крепче.

– Уже почти год прошел, – неуверенно вымолвила она.

– Некоторые воспоминания навсегда врезаются в память.

Король, не говоря больше ни слова, помог ей спуститься. Позже, в конюшне, пропитанной запахом сена, Король разрешил девочкам кормить и расчесывать лошадей. Девочки поочередно брали щетки, а Флора и Злата даже отыскали в кармашках сахарные кубики. И когда Диккенс терся ноздрями о протянутые ладошки, близнецы радостно визжали.

– Где вы научились этому, сударь? – спросила Азалия, когда Король занялся другими лошадьми. – Так подхватывать людей во время галопа?

Король хмыкнул и накинул на Теккери одеяло.

– Военный опыт. Существует древняя традиция, еще со времен революции. Говорят, что мятежники – кавалерия – прорывались через окна, шипы, и непролазные растения, подхватывали пленников и увозили их прочь из магического дворца. Конечно, история поэтизирована. Тем не менее, традиция сохранилась, и мы ее соблюдаем. Тренируемся на мешках с пшеницей и картофелем.

Азалия улыбнулась.

– Я и не знала об этом, сударь.

Король разглаживая покрывало на спине Теккери, открыл было рот, но тут же закрыл. Спустя минуту, он снова открыл рот и произнес:

– Раньше вы звали меня Папа, помнишь?

Вопрос застал Азалию врасплох.

– Нет, – ответила она.

Король помрачнел. Азалия поспешно добавила:

– Папа... мне кажется... это не очень вам подходит. Никогда даже не думала вас так называть. И девочки тоже. Я только помню, что всегда звала вас сударь. Как-то так.

Король втянул щеки и дернул за край одеяла. Он ничего не ответил. Внезапно Азалию овеяло лошадиным зловонием.

Неловкое молчание прервал восторженный возглас, и Азалия, мысленно благодаря случай, нырнула в главный проход. Оказалось, что Холли, копошась в свисающих седельных сумках, что-то нащупала. Охая, сестры столпились вокруг девочки.

В покрытой веснушками руке она сжимала черную брошку, окаймленную потемневшим серебром. В золотом свете фонарей конюшни мерцала стеклянная поверхность. Азалия подавила изумленный вопль.

– Это Матушкина! – радостно сказала она. – Не все ее вещи заперты!

– Должно быть, она положила брошь в сумку, – предположила Ева. – Наверно, боялась потерять.

– Она... носила ее всё... всё время, – пробормотала Кловия и прикоснулась к верхней пуговице воротничка. – Вот... здесь.

– Какая красивая, – с придыханием произнесла Флора.

Король уже развесил щетки на крючки, согласно порядку – от самой жесткой к самой мягкой, и вернулся узнать, из-за чего подняли такой шум. Он увидел зажатую в ладони Холли брошь, лицо его окаменело. Король протянул руку.

– Отдай. Это не твое.

Холли прижала брошь к груди.

– Я насла ее в маминой сумке. Мозно нам оставить? Она зе сёрная. Я буду делиться. Сестно.

– Ее место с вещами Матушки. А не с вашими, мисс Холли.

Азалия ловко встала перед Холли.

– Сударь, почему бы и нет? Мы будем хранить ее по очереди. Это же не нарушит траура.

– Дело не в этом, мисс Азалия.

– А что, если мы просто позаимствуем ее на время? На шесть дней. А там уже и срок траура истечет.

– Мы будем внимательны, – добавила Ева.

– Ох, пожалуйста, сударь! Пожалуйста!

Младшенькие запрыгали вверх, умоляюще сложив ладони, а Айви даже рискнула подергать плащ Короля.

– Прекратить! – приказал Король, уверенным жестом заставляя дочерей замолчать. – Достаточно. Шесть дней, не больше. Шесть. Это понятно? Я поступаю вразрез с моими самыми искренними убеждениями. И чтобы, молодые барышни, ни царапинки!

Той ночью сестры танцевали кадриль. Под оживленный аккомпанемент они выстраивались в два ряда и замысловато менялись местами. Азалия, двигаясь по диагонали и наклоняясь к малышке Жасмин, обратилась к Брэмбл:

– Брэмбл, а ты помнишь, что раньше мы называли Короля Папой?

От неожиданности Брэмбл пропустила па.

– Что?

– Король. Он сказал, что раньше мы называли его Папа. – Азалия прошла с Флорой. – Он уверен в этом. И... – Азалия задумалась. – Кажется, он хочет, чтобы мы снова звали его Папой.

Музыка затихла, однако, девочки даже забыли присесть в реверансе.

– Он так и сказал? – не поверила Брэмбл.

– Нет, не совсем, – пробормотала Азалия.

– Па-па? – с придыханием медленно произнесла Холли. – Его?

– Не очень-то ему подходит, – вставила Ева. – Папа – звучит как книжный персонаж.

– Он... пытается, – заметила Кловия.

Дельфиния уселась на мраморный пол и вытянула ноги. Девочки, как обычно, танцевали до тех пор, пока на пуантах не появятся зияющие дыры.

– Не сможет он стать Папой, – заявила она сурово. – После того, что натворил. Я до сих пор в бешенстве.

Стянув черную перчатку, Азалия посмотрела на рубцы от ногтей, красовавшиеся на ладони. Девушка вздохнула.

Внезапно размышления прервал лязг. Что-то катилось по полу шатра. Брошь! Весь вечер Холли носилась с ней, как с писаной торбой, снимала и натирала подолом юбки, затем снова прикалывала. Последние несколько минут, она вертела брошь в руках и теперь выронила.

– О, Холли, дырявые руки, – Азалия зашагала к решетке, намереваясь поднять украшение. – Если не можешь ходить с приколотой...

Черные перчатки схватили брошь прямо под самым носом Азалии.

Девушка резко выпрямилась.

– Верните! – воскликнула она.

Хранитель стоял так близко, что кроме его черной фигуры, Азалия ничего не видела. Он провел большим пальцем по резной поверхности брошки и затем неторопливо перевел оценивающий взгляд на Азалию.

– Хранитель!

Медленно втягивая воздух, он взял вытянутую руку Азалии – от прикосновения жестких пальцев у девушки сперло дыхание – и прижал брошь к ее ладони.

– Я всего лишь ее поднял, – спокойно произнес он и большим пальцем потер серповидный шрам на ее ладони. Усмешка тронула его губы.

– Спокойнее, спокойнее.

Уши Азалии горели, она отпрянула и отдала брошь Холли. Возращаясь в комнату через серебряный лес, Азалия, пытаясь избавиться от ощущения скользящего пальца Хранителя, непрерывно вытирала руку об юбки.

На следующее утро в спальне нависла тревога. Тихая тревога – слышались только перешептывания и шелест постельного белья. Холли, Айви и близнецы, с виноватым видом тщательно обыскивая кровати, изо всех сил старались выглядеть непринужденно. Азалия застонала.

– О, Холли. Прошу тебя, только не говори, что ты потеряла то, о чем я думаю.

Холли громко зарыдала.

– Я... я... я не хотела! – всхлипывала она. – Я случайно потеряла!

Теперь уже от воя проснулись все девочки и принялись за поиски. Они выворачивали платья, тщательно их осматривали, складывали, раскладывали и разглаживали. Азалия тронула Холли за подергивающиеся плечи.

– Ты принесла ее в комнату? Вспомни, – сказала Азалия. – Ты приколола брошь к блузе, после того как Хранитель ее поднял?

Холли нервно сглотнула.

– Я не помню! – выла она. – Я, наверно, ее в карман положила!

– Хранитель! – с яростью извергла Азалия.

Портьеры и простыни немного приглушили крик, но все замерли. Брэмбл в последний раз тряхнула башмаки Холли – на деревянный пол упала ложка.

– Мы... не знаем наверняка, что это он, – произнесла Кловия, заворачивая балетные туфельки в ленты.

– О! Уж я-то уверена!

Знакомое чувство бурлящей по венам крови охватило Азалию. Она вспомнила холодные безжизненные глаза, когда Хранитель прижал брошь к ее ладони. Азалия выхватила из кармана передника серебряный платок.

– Передайте учителю, что я не приду, – объявила она. – Скажите, чем-то заболела. Все равно чем. Я верну брошь.

В гневе Азалия мчалась по лесу, не обращая внимания на искрящееся серебро. Спертый удушающий воздух, совсем не напоминал свежесть сада. Мертвый воздух. Отпихнув серебряные ивовые ветви, девушка, громко стуча каблучками, пересекла мост.

Хранитель распростерся на перилах между арочными сводами. До пола свисал плащ, на глаза упала прядь темных волос. Он походил на цепляющуюся к решетке черную изогнутую паутину. Шевелились только длинные, затянутые в перчатки, пальцы.

Словно жуткие щупальца, они проворно наматывали алую паутину, внизу болталась иголка. Вышивальной нитью Флоры он играл в "колыбель для паука" и при этом бормотал детский стишок:

– Бездумно бабочка садится 

На кружевные сети паука,

Ведомая серебряною нитью,

Лишь роскошь она видит пока.

Коварно манит паучок 

И «Не пугайся» шепчет 

Ласкает ядом хитрых лап

А сам хватает крепче.

– Где она?

Скрестив руки на груди, Азалия встала в центре танцевальной площадки. От напряжения стучало в ушах.

Хранитель сделал замысловатое движение руками – нить, намотанная вокруг пальцев, приобрела еще более ощутимое сходство с паутиной.

– Ах, сударыня, – произнес он.

– Где она?

Хранитель грациозно спрыгнул с перил.

– Знаешь, почему меня зовут Хранителем? – спросил он. – Потому что я собираю и храню. Ты уже должна это понимать.

– Верните ее.

– Нет. Эта первая вещица вашей мамочки, доставшаяся мне. Я ее сохраню.

Под тесными элементами платья Азалии – под корсетом, манжетами, воротником – неистово бился пульс.

– О, не обижайтесь, сударыня, – протянул Хранитель. – Просто, вы не так уж упорно стараетесь. А брошь вашей матери подействует на всех вас... ободряюще.

У Азалии лопнуло терпение. Бурлящие эмоции вырвались наружу.

– Не подействует, – выпалила она. – Забирайте эту дурацкую брошь. Забирайте дурацкие карманные часы. Забирайте перчатки, вышивку и все, что вы там еще украли. Подавитесь. Радуйтесь в одиночку. Мы больше сюда не придем. И нам, прежде всего, никогда не следовало вам верить.

Сопровождаемая шелестом накрахмаленных юбок, Азалия развернулась и зашагала к выходу. От исступления жгло глаза. Хранитель расхохотался.

– Позвольте последний танец, сударыня, раз уж я не увижу вас снова.

Азалия остановилась у порога и обернулась. Сузив глаза, она запечатлела его образ в памяти: выделяющаяся на фоне серебра жилистая черная фигура, волосы с бесцветного лица убраны и завязаны в щегольской гладкий хвостик. И мертвые глаза.

– Я ненавижу танцевать с вами, – заявила она.

Азалия занесла ногу над порогом...

Раздался режущий звук. Казалось, с треском разломился огромный ледник. Окружавшие павильон серебряные розовые кусты почернели, взлетели в воздух уродливыми колючими прутьями и вплелись в решетку. Азалия едва успела отступить, чтобы шипы, заволакивающие выход, не вцепились в подол платья.

В шатре потемнело. На головой зашипело и с потолка разлился потусторонний желтый свет. Увидев сотни моргающих свечей, вдавленных в переплет купола, Азалия ужаснулась. На стенах оживали жуткие тени.

Азалия рассвирепела.

– Немедленно открывай, Хранитель, – зарычала она. – Хватит с меня твоих глупых игр.

– Какая досада, что вы не изволите танцевать, – Хранитель небрежно усмехнулся. Он все еще не двинулся с места. – Я задумал умопомрачительный бал!

Через покрытые колючками стены шатра ворвались вальсирующие пары. Азалию обдало порывом ветра, танцующие кружились пестрыми пятнами шифона и сатина и задевали ее убогие черные юбки. Она подавила крик.

На всех были надеты витиеватые позолоченные маски животных. Мимо промчались золотой шакал и спутница с золотым клювом. Кружево и драгоценные камни окаймляли дырки для глаз. Азалия никогда не видела маскарад, но воображение неизменно рисовало ей куда более невинную картину: наряженных гусарами мужчин и дам с перламутрово-белыми масками на палочке. А здесь – сумбур покрытых золотом хищников и напыщенных исполинов.

В ослепительной веренице пестрых лент и юбок, танцоры образовали две плотные линии, создавая проход, в конце которого стоял Хранитель. Он стоял прямо и наслаждался происходящим. Из-за тусклого света свечей он выглядел еще темнее и мрачнее; тени он не отбрасывал. Губы его искривились в усмешке.

– Добро пожаловать, сударыня, – произнес он, – ко двору Д'Иса. Вам нравится?

Азалия метнула взгляд на выход. Неужели ей не прорваться сквозь ветви?

– Еще раз спрашиваю, – раздался ледяной тон Хранителя. – Вы удостоите меня чести потанцевать с вами?

– Да чтоб у тебя ноги отвалились, – огрызнулась Азалия.

Хранитель изящно поклонился.

– Полагаю, что это "Нет, благодарю вас", – сказал он. – Тем не менее, я посоветовал бы вам не пускаться в этот танец без партнера. Это может быть, хм... опасно.

Хранитель дважды хлопнул в ладоши, и ряженые барышни синхронно щелчком открыли веера. Азалия попятилась.

– Не торопитесь покидать нас, сударыня. Я пригласил особого гостя. Уверен, вы не позволите себе уйти, не пообщавшись.

Заиграла музыка – прерывистая гнетущая симфония в миноре вместо мелодичного оркестра шкатулки. Хор расстроенных скрипок перешел на форте и танцующие одновременно исполнили па.

Азалия бросилась к выходу. Ей преградили путь. Перед ней кружились в танце медведь, кот и волк. Леди подняли веера и взяли за руки зверей-джентльменов. Азалия отскочила и чуть не врезалась в проталкивающуюся рядом рысь. Яблоку негде было упасть – пары в тесноте двигались друг за другом, сминались женские юбки.

Это всего лишь магия, пыталась успокоиться Азалия. Это НЕ реальность.

Она попробовала пробиться между рысью и волком. Пара резко развернулась, и мужская рука сильно ударила Азалию по лицу.

Бедняжка не поняла что произошло – она лежала на полу, лицо горело от боли. Съежившись, она успела одернуть руку и спасти ее от туфли с пряжкой, выполняющей шассе. Очень даже реальной. Танцующие и не думали останавливаться.

Утопая в юбках, Азалия с трудом поднялась, и через мгновение пары резко развернулись и направились против часовой стрелки. Оставив кавалеров, дамы раскрыли веера и замахали ими на спрятанные за черно-золотыми масками лица.

Словно в тумане, женщины вскинули руки. Спасаясь от с бледно-розового веера, Азалия отшатнулась и задела веер другой дамы. Сначала она ничего не почувствовала, потом на помятых золотых юбках заметила капли крови. Вытянув шею, девушка увидела, что веер разрезал рукав и прошел глубже.

Азалия зажала порез и отыскала взглядом Хранителя. Тот стоял в дальнем конце площадки – на блестящем красно-золотом фоне выделялась его черная фигура. Он скалился, глядя на Азалию.

Танцующие повернулись кругом и скрестили руки. Хранитель в этой перестановке исчез. У Азалии пересохло во рту. Она сглотнула и встала в ряд, следуя за сменами па. Девушка проговаривала действия, призывала ноги не пропускать движения вальса и кадрили и всячески пробивалась к выходу. В горле щипало от горького металлического привкуса страха, тянуло к земле. Она дрожала всем телом, но тот же страх заставлял ее идти вперед.

Приступая к очередному па, Азалия застыла как вкопанная.

Среди вычурных вихрей танцоров проглядывался неподвижный силуэт в простом платье. Бледное лицо, ямочки на щеках, слегка выбившиеся из прически золотисто-каштановые волосы – у Азалии подкосились колени.

Отпрыгивая назад и отпихивая чужие юбки, Азалия пыталась поближе рассмотреть женщину. Веером ударило по лицу, но девушка даже не почувствовала. Сквозь мельтешащую толпу, Азалия вновь увидела фигуру – сердце бешено заколотилось.

Светло-голубое платье – старое, заштопанное, но опрятное. К воротнику приколота черная брошка. Азалия крепко зажмурилась.

Танцующие кружились, прижимая свои ладони к ладоням партнеров, затем, словно по команде, расступились на два рядя. Азалия никогда не видела столь тягучего и долгого движения. Плавно, будто под водой, колыхались перья, юбки плыли еще медленнее. Азалия вновь оказалась в одном конце живого прохода, а на другом конце...

...Матушка.

В голове гулко раздались некогда подслушанные обрывки фраз.

Души жертв...

Его Королевское Величество мог брать в плен души...

У Азалии перехватило дыхание.

Публика разделилась на пары и затанцевала кадриль вокруг матери и дочери. Мелодия ускорилась, теперь звучал шумный, распаляющий вальс. Разодетые в дорогие ткани фигуры слились в одно большое размытое пятно. В этом водовороте застыла ошеломленная Азалия, тем не менее, ее эмоции бесновались похлеще проносившихся мимо ряженых.