Текст книги "Бесполезная жена герцога южных земель (СИ)"

Автор книги: Хэйли Джейкобс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

27

Герцог улыбается, надвигаясь все ближе. Я застываю на месте словно кролик в свете фар. Глен наклоняется и запускает свои огромные ладони в воду. В мою сторону летят брызги.

– Ах, ты! – праведно взрываюсь гневом я, словно до этого не была мокрой с головы до ног. – Пощады не ждите, ваше сиятельство! Месть будет коварной и жестокой!

Глен смеется, и я снова замираю. Боги, что же вы творите! Как посмели создать такого мужчину с таким бархатистым смехом? Чистое искушение!

Ладно, Ева. Небеса посылают нам только такие испытания, которые мы можем вынести, которые сделают нас сильнее. Вперед. В атаку! Удобный случай для нанесения ответного удара подворачивается быстро, и вот уже с сухих до этого волос мужа капает вода.

Х-м-м.

По его крепкой груди вниз до линии брюк прочерчивают дорожки капельки морской воды….я бы многое отдала, чтобы стать такой вот капелькой. Нет! Соберись, дурочка!

Платье мое прилипло к груди и ногам, распущенные волосы начали завиваться, облепив голову и плечи. Смотрю вниз, светлая ткань стала практически прозрачной.

Очень напоминает сцену моего первого вечера в поместье Грейстонов. Кажется, тогда из-за внезапного визита супружника я облилась чаем, и щеки Глена так же краснели. Но тогда он не смотрел так прямо и в темных глазах не было этого необъяснимого огня…

– Кхм…ветер поднялся, пора бы нам выйти из воды, – отвернув наконец голову в сторону предлагает супруг.

Запал и настроение для игр пропадает, возвращается смущение. Взрослым хочется иногда побыть детьми, но потом все равно приходится вспомнить, что они ими давно уже не являются.

– Да…

Выхожу на берег и сразу на мои плечи опускается мужской камзол.

– Спасибо.

– Пожалуйста…

Прикусываю губу. Что за атмосфера? Не будем же мы остаток дня теперь избегать друг друга. Так не пойдет!

– Эй, Глен. Ты как, хорош в строительстве? – хитро улыбаюсь. Пора бы сменить тему.

– Что?

– Куличи из грязи лепил в детстве?

Обескураженное в ответ лицо герцога вызывает смех. А если серьезно, каким он был в детстве? Ведь не появился же Глен сразу взрослым и рациональным с грудой мышц. Интересно, ребенком муж был собранным или любил подурачится, как все дети?

Сажусь на песок, собрав пару ракушек в карман на память, и принимаюсь увлеченно очерчивать границы территории будущего дворца.

Как можно оказаться на пляже и не построить даже маленькой башенки из песка? Этим мы и начинаем заниматься. Кто бы мог подумать, что правитель южных земель, серьезный мужчина, что практически не улыбается, будет с таким упорством вылепливать кривые замковые стены?

Генри бы хохотом подавился, если бы был сейчас с нами. И быстро бы оказался закопанным в песке по самую шею. Ибо нечего над старшими смеяться. Мужа я в обиду не дам, сам он младшему братцу ответить сурово не сможет.

– Проголодалась, Ева? – улыбается накинувший расстегнутую рубашку на широкие плечи Глен, когда раздается тихое урчание моего желудка. От этой улыбки у меня появляются бабочки.

Вспоминаю картинку-мем из интернета, создавая этого мужчину боги явно переборщили с внешней красотой. Упс! Многовато! Пересыпали красоты. Но что поделать, ладно, человече, живи с этим.

– Ага…

Обедаем мы под навесом там же, где завтракали. Поражаюсь, как только герцог успел все организовать. Только мы закончили строительство замка из песка после купания, а на столе уже накрыто. Внимательность моя совсем ни к черту, даже не заметила, что кто-то за спиной возился с подносами и едой.

После сытного обеда мы сидим бок о бок с герцогом прямо на песке и смотрим, как накатывают на берег и отступают обратно в море волны.

Чудесно.

Я могла бы вечность так провести. С этим мужчиной не только говорить, но и молчать очень приятно. Нет ощущения неловкости и дискомфорта, желания прервать звенящую тишину.

Особо много мы не сегодня не говорили и важных тем не поднимали, но кажется, стали лучше друг друга понимать. Как странно.

Зарывшись босыми ногами в песок, я спокойно смотрю вперед на то, как малиново-пламенное солнце опускается в подкрашенные золотом волны.

Мы провели на пляже весь день. Это много и в то же время чувство, будто прошел один миг. Так и жизнь, незаметно утекает сквозь пальцы, подобно песку. Дни тянутся и в то же время летят с неимоверной скоростью. Каждое мгновение бесценно.

– Ева…Нам пора.

– Да, – встаю и отряхиваю от песка высохшее платье. Герцог застегивает пуговицы на рубашке и поправляет камзол, все также лежащий на моих плечах. Я заплетаю волосы и нахожу брошенные туфли.

Пора возвращаться назад к своей привычной жизни. Отдохнули и хватит.

Сбылась давняя мечта…так почему мне теперь так грустно? Это же хорошее событие, но чувство, словно больше некуда стремится.

– Мы еще вернемся. Это же не последний раз, – пытается утешить Глен, заметив мое лицо. Читает настроение, словно я открытая книга. Почему только он так легко разбирается в моих эмоциях, а я практически не могу понять, о чем он думает? Нечестно как-то.

– Конечно.

Пожимаю плечами и улыбаюсь, когда мы оказываемся в карете.

Одна мечта сбылась, значит, нужно отправляться за новой. Чего унывать, лучшее еще впереди. В следующий раз возьмем с собой Генри, малец непременно должен запечатлеть на рисунке миг, когда горизонта касается солнца, опускаясь в волнующееся море.

Глен молчит на сиденье напротив, перебирая пальцы. Перчатки снова на месте. Вспоминаю, как совсем недавно, во время постройки песчаных башенок, случайно – и не совсем – касалась его рук. Каждый раз он невольно вздрагивал, но ладоней не убирал.

Почему ты не хочешь никого трогать и не желаешь, чтобы приближались другие? Почему я кажусь исключением из этого правила? Расскажет он мне, если я попрошу? Но вопрос, хочу ли я это знать.

Как прошел мимолетно сегодняшний день, так пролетит и год. Тогда…я больше не буду герцогиней и супругой его сиятельства Глена Грейстона.

Едем мы в тишине. Напряженный герцог, сжимающий на бедрах кулаки погружен в свои мысли.

Выглядываю за шторку. За окном потемнело, трудно разобрать хоть что-то. Не помню, чтобы мы добирались до моря по идущей вдоль берега реки дороге. В душу закрадывается ощущение чего-то неладного. Шум воды внизу слышится отчетливо, да и влажность, приносимая ветром, вселяет подозрения.

– До пляжа мы ехали этим путем?

Глен выглядывает наружу и в тусклом свете зажженного в карете фонаря резко бледнеет.

– Нет…Эта дорога давно уже закрыта.

Экипаж набирает ход, подскакивая на кочках. Скрипят рессоры, трясется крыша и стены, мне становится страшно.

– Эй, ты! – Глен высовывается из окна и кричит кучеру. – Живо остановись!

У меня возникает чувство, что никакие угрозы и требования этот экипаж не остановят. Лицо мужа, когда он смотрит на меня, полно самых ужасных опасений.

Прыгать нам из летящего на всех парах экипажа не вариант. Вряд ли карета после такой гонки остановится как ни в чем не бывало. Куда ведет эта дорога? Мне же не почудилось, что за окном были скалы? Тогда, внизу горная река? Ох, ничего хорошего не произойдет.

– Ева, не бойся, – герцог опускается на пол и тянет меня за собой. Оказываюсь в его руках. Глен крепко обнимает меня, словно поглощая своим телом. Чувствую себя распластавшимся на нем комочком.

– Держись крепче за мою рубашку впереди, хорошо. За плечи и спину не обнимай.

– П-почему?

– Впереди резкий обрыв. Но внизу река. Обещаю, с тобой все будет хорошо, – Глен накрывает ладонью мою макушку, хороня мое лицо на своей могучей груди.

– Что… – пытаюсь спросить, щекой ощущая, как быстро колотится его сердце.

Если мы сейчас сорвемся, это же значит…

Дикое ржание лошадей снаружи, треск камней под колесами, карету заносит и резко разворачивает, мы летим куда-то в бездну. Глен вдавливает меня в свое тело, принимая на себя силу удара от соприкосновения экипажа с пластом бурлящей воды. Его спина бьется о стену.

Где кучер? Он успел спрыгнуть или же решил кончить с жизнью, раз осмелился убить герцога, зная, что все равно не жилец?

Я быстро перестаю думать о ерунде, едва поток ледяной воды сквозь окна и образовавшиеся трещины начинает топить чудом уцелевшую и не развалившуюся на части после падения с высоты карету.

Пытаюсь дышать, но в легкие не попадает такой необходимый кислород. Воды уже пояс, когда я успела на ноги подняться? Трясет меня то ли из-за нарастающей паники, то ли из-за ледяной, но почему-то обжигающей каждую клеточку кожи воды.

– Дыши. Ева, дыши, – герцог берет меня руками за щеки, поднимая голову так, чтобы я видела его глаза.

– В порядке? Ты в порядке? – удается спросить только это.

– Да, цел. Нам нужно выбираться.

Бледное обескровленное лицо, беспокойство меж нахмуренных бровей, поджатые губы и странный, решительный взгляд. Он же становятся последним что я вижу перед тем, как гаснет тусклый свет в идущем ко дну экипаже.

Слышу какой-то шум.

– Глен?

– Все хорошо, – мужчина берет меня за руку. – Я здесь. Сейчас я выбью дверь, через окна нам не выбраться.

– Хватайся вот здесь, – в мраке я не могу разглядеть совершенно ничего. Под пальцами обнаруживается ткань. Я сжимаю их на ней так крепко, как только могу. – Задержи дыхание.

Делаю, как велит муж.

Обняв меня одной рукой, он пинком выбивает дверь экипажа, который еще более стремительно заполняется водой.

Мы оказываемся где-то посреди глубокой реки с сильным течением. Ее воды швыряют нас из стороны в сторону, унося куда-то прочь, вниз по течению. Карета идет ко дну…Наверное. Я ничего не могу разглядеть. Слышу только какой-то оглушающий треск. К-камни? Здесь скалистый берег? Это сейчас деревянный экипаж разбился?

Прижимая меня к себе, Глен тихо охает, когда волны словно швыряют нас в сторону.

Хочу спросить, что случилось, но вода заливает нос и рот, едва удается разомкнуть дрожащие из-за холода губы.

Страшно. Очень страшно. Особенно из-за того, что ничего не видно. Темно как в бочке. Невольно вспоминаются сцены из тонущего «Титаника». Вот уж не думала, что придется испытать нечто подобное. А у нас даже обломка никакого нет, что можно было бы использовать в качестве плота.

Волна накрывает нас с головой. Я чувствую, что меня тянет на дно сила реки. Не могу дышать, рот сразу заполняется водой. Резкая смена температур, темная бездна и абсолютная неизвестность…Я умру?

Пляж, море и солнце. Теплый песок, его улыбка…Неужели мне нельзя быть счастливой? Разве много я прошу? С тех пор, как стала женой Глена, уже дважды на нас нападают. Наверное, невезение преследует меня и в этой жизни тоже. Это я виновата, навлекла беду на такого хорошего человека…

Почему всегда, когда кажется, что дела наладились и я живу, вдыхаю полной грудью, происходит что-то ужасное?!

Сознание мутнеет из-за отсутствия дыхания. Даже под водой нас продолжает швырять и тянуть вниз, ко дну, неумолимая стихия.

Да, просто сдайся уже, Ева. Чего ты так хватаешься за жизнь? Кому ты нужна? Какая от тебя польза?

А? Удивленно дергаюсь. Только что, ко мне прикоснулось нечто мягкое. Чужие губы? Толкают отчаянно в легкие воздух посреди ледяной черной реки. Искусственное дыхание?

Глен?

«Дыши, Ева. Дыши».

«Мы еще вернемся. Это же не последний раз».

Даже если он сказал это, не имея ничего в виду…я продолжаю цепляться за эти слова как за спасительную соломинку.

Еще вернемся. Еще вернемся. Это не последний раз…Не последний…Дыши…

28

Ох, моя голова…Мое бедное, многострадальное тело…

Боль я чувствую, значит, жива, – проносится мысль среди вороха ощущений.

– Х-холодно, – бормочу вслух и тянусь к источнику тепла, щекой трусь обо что-то мягкое и бугристое.

Открываю глаза, в темноте практически ничего не разглядеть.

– Ева?

Над ухом сзади раздается голос.

Моя голова словно набита ватой, соображаю не сразу. И даже мужа узнать, требуется некоторое время. Еще и тошнит так, словно укачало.

– Глен? Где мы?

– В пещере. Вдоль реки много подобных гротов. Нас вынесло сюда течением.

Ясно. Темно и ничего не видно. Слышно, как рядом плещутся волны. Значит, часть этого места находится в воде. До этого карета утонула в реке… В реке мы не погибли и даже смогли выбраться из опасных вод. Спасибо герцогу, это целиком его заслуга, я была скорее балластом, что тянул его ко дну. Причем, в самом прямом смысле этой фразы. Ох-х.

Оказалось, что я полулежу, спиной упираясь о что-то твердое и теплое.

– Сильно замерзла?

– М-м-м…

– Не вставай пока, лежи так.

– …Хорошо.

Спать хочется и меня все еще немного мутит. Тру глаза, сейчас не время и не место для отдыха, становится чуть получше, ненароком опускаю руку вниз, и ладонь касается чего-то непонятного. Что это? Теплое и гладкое?

– Кхм…Не трогай, пожалуйста. Это мое бедро.

!!!

Резко выпрямляюсь. Тогда, получается, что лежала я у него на груди? Пожалуйста, можно мне сквозь землю провалиться? Лететь на космической скорости, пробивая все слои грунта…

– Твоя нога? Приятная на ощупь.

Боже, что я несу?!

– Крепкое и сильное у тебя бедро. Сплошные мышцы! Круто!

Кажется, так еще хуже…

Хорошо, что я не вижу его лицо. Ибо мое можно просто выжимать от краски.

Стоп. У меня под боком оказалось его бедро. Как так вышло…Мы что, оба – голые?

– Глен…Ты раздет?

Тишина, после которой следует логичный ответ.

– Так и есть. Одежда промокла. Здесь холодно, легко заработать переохлаждение.

Обнимаю себя руками, уже зная ответ.

– Я т-тоже?

– Конечно, ты тоже. Все промокло ведь. Нужно было снять одежду и хорошенько растереть тело.

Пусть эти действия были проделаны во спасение, но моего стыда такое не умоляет. Ладно, тут хотя бы темно что глаз выколи.

Это не пляж, где под прямым солнцем обдуваемая горячим ветром намоченная морской водой ткань сохла на нас практически мгновенно. Мое платье, нижняя сорочка и панталоны, больше похожие на тонкие, шелковые шорты…я по вам скучаю. Очень.

– А…Ага. Понятно.

Если я не умерла ранее, то сейчас легко откинусь от неловкости.

Стоит обнаружить, что мы оба находимся в столь уязвимом и смущающем положении, да и с учетом того, что в этой пещере хоть глаз выколи, все мои чувства и ощущения усиливаются в разы. В ягодицу давит камешек. Я ерзаю, пытаясь от него избавится.

– Можешь, пожалуйста… не елозить.

Замираю мгновенно, стоит раздаться хриплой просьбе. Черт, черт, черт…Что за ситуация?

– Это…камешек… – пытаясь я неловко оправдаться.

Есть и плюсы от смущения, мне уже не холодно.

Сглатываю и продолжаю обнимать себя руками, прикрывая грудь и боясь лишний раз пошевелиться. Стоит возникнуть мысли, что герцог меня раздевал, как снова возвращается замешательство. Хочу домой, в поместье, и в то же время, часть меня желает остаться навсегда в этой темной пещере и умереть от неловкости, лишь бы избежать в будущем снова смотреть мужу в глаза.

– Когда одежда немного просохнет, поищем выход. В этих скалах множество туннелей и ходов, образованных неестественным путем. Когда-то давно здесь были шахты по добыче алмазов, – объясняет спокойно его сиятельство.

– Глен. Сколько мы уже здесь?

– Пару часов. Сейчас глубокая ночь. Если устала, поспи. Можешь опереться на меня.

Как будто я могу! Да и вряд ли усну в такой-то обстановке, когда опасность может быть где угодно. И ведь мой сон означает, что герцог глаз не сомкнет, не можем же мы оба, находясь в полной неизвестности, предаваться сладким снам?

О покушении на нас сейчас, когда мало что известно, говорить не хочется.

– Глен, а… – начинаю я, на ходу придумывая, что бы такого спросить и отвлечься от неловкости и нашего незавидного положения. – А давно ты…не ешь лук?

Явно не мой день сегодня. Прошу, просто проигнорируй.

Позади раздается тихий смешок.

– Давно. Он мне с детства не нравится.

В голосе герцога слышу улыбку.

– О…вот как.

– А ты, Ева, всегда была такой беспечной? Поднимать юбку перед мужчиной столь высоко…

Отчитать меня хочет?

– Некоторые правила нужны чтобы их нарушать. И потом, мы оба сейчас не в том положении, чтобы о приличиях рассуждать…я просто всегда мечтала о море…

– На Севере всегда холодно? Как люди обычно развлекаются в такую стужу?

– Катаются на санках, на лыжах и на коньках. Лепят крепости и играют в снежки, отогревают пальцы стаканами с глинтвейном или горячим шоколадом и снова приступают за дело. А зимними вечерами сидят у каминов, с книгой и теплым пледом на коленях, – говорю с оттенком ностальгии в голосе, вспоминая свою прошлую жизнь, и не ориентируюсь на память этого тела.

Зима в городе казалось серой и бесконечной, но ведь все дело в отношении. Мы сами создаем себе настроение. Вместо того, чтобы унывать, глядя на пасмурное небо и горы снега, я могла бы наслаждаться перечисленными выше занятиями. Но я только работала и оставалась в гордом одиночестве, даже не стремясь положиться на кого-нибудь хотя бы немножко…

– Должно быть, это весело.

– Да, наверное… – пожимаю плечами, пусть Глен и не видит.

Какое-то время мы сидим в тишине.

Я ежусь от дуновения холодного воздуха. Это обнадеживает. Если в пещере гуляет ветер, значит, он откуда-то берется. Тогда и выход наружу найдется.

– Замерзла?

Чужие руки накрывают плечи и притягиваю меня к себе. Голая кожа соприкасается с голой кожей. По телу разбегаются мурашки иного толка, вызваны они далеко не холодным воздухом.

Сдавайся, Ева. Тебе не победить.

Робко кладу голову на грудь супруга и делаю глубокий вдох. Сладковато-древесный запах мускуса с древесными нотками. Он даже пахнет вкусно! Будто внешности и выдающихся мышц не хватало! Конечно, мы с настоящей хозяйкой тела себя тоже не на мусорке нашли, и все же…

«Были бы вы тут в прошлом году, когда на ежегодном охотничьем турнире одна нерадивая служанка упала в реку! Тогда именно его сиятельство поспешил спасти несчастную, и когда он вышел из воды, в мокрой облепившей его торс рубахе, в тесных брюках – словно явившийся людям морской бог – с продрогшей девицей на руках… каждая, кто застала это зрелище, не прочь бы была рискнуть жизнью и кинуться в воду, если бы такой мужчина оказался ее спасителем…» – неожиданно приходят на ум слова леди Амалии, с которой мы познакомились на чаепитии мадам Уолберг.

– Слушай, Глен, а в прошлом году, на охотничьем турнире…Нет, не важно.

«Нам остается только глядеть украдкой, а у вас дома в полном распоряжении такой мужчина…Завидно…»

– М? Турнир?…Кстати, в этом году он будет проходить на моих личных землях. Там развелось много всякого зверья, селяне из соседних деревень жалуются на уничтожающих посевы кабанов…

Я и сама толком не поняла, что хотела узнать.

Была ли красивой та спасенная служанка? Как крепко он держал ее на руках? Виделись ли они после этого случая? Был ли тогда он в своих перчатках?

Почему-то мысль о том, что Глен касался этой эфемерной в моем сознании бедняжки вызывает необъяснимое раздражение.

Я хочу знать то, что недоступно остальным, хочу видеть мужа таким, каким его не видит никто, хочу спрятать его от глаз этих охочих до зрелищ и любования мужской красотой девиц подальше. И чтобы смотрел он только на меня…

29

– Проснулась?

Я неловко выпрямляюсь. Как долго спала на плече Глена? Когда только успела уснуть? Было так тепло и уютно…

– …Да.

– Хорошо. Все вещи уже просохли.

Отличная новость. К счастью, несмотря на прошедшее время в пещере-гроте по-прежнему темно хоть глаз выколи.

– О? Тогда надо одеться, – порываюсь встать на ноги и конечно же, мой вестибулярный аппарат меня подводит.

– Осторожно, – герцог ловит меня за руку. Всего лишь за руку, слава богам. Учитывая, что мы с ним сейчас оба в чем мать родила, ситуация довольно опасная.

Глен поддерживает меня и, убедившись, что могу стоять самостоятельно, отпускает, слышу его удаляющиеся в сторону шаги и в голову закрадываются не шибко приятные мысли. Скоро муж возвращается и моих рук касается ткань.

– В такой кромешное темноте ты передвигаешься довольно уверенно.

Поворачиваюсь спиной к тому месту, где предположительно стоит супруг и быстро натягиваю на себя местами еще влажное белье, а потом и платье. Все это время Глен подбирает слова. Мне даже не нужно видеть его лицо, чтобы понять, что я снова оказалась права. В сердце расцветает обида.

– Все разглядел?

– …к-хм, честно говоря, я вижу лишь смутные очертания.

Ага.

Так и поверила.

Да уж, не думала я, что стала настолько близка с его сиятельством, что по одному лишь тону голоса теперь могу понять, говорит ли он правду или же нагло лжет.

– Честно? – пусть и не видно, моя бровь летит вверх.

Ни на грамм не верю!

Сзади шуршит ткань, видимо, герцог тоже в процессе облачения.

– Нет, – выдыхает наконец муженек. – У тех, кто долго тренируется с мечом обостряются все чувства, так что я вижу сейчас практически так же хорошо, как днем.

Я знала! Знала!

Но от этого совсем не легче!

– Почему не сказал?

Дожили. Находимся черт знает где, но волнует меня сейчас только то, что он видел меня голой. Не абы кто, а собственный муж! До чего же неловко…

– Так было бы еще более странно, и я не хотел тебя смущать.

Не успеваю я возмутиться, как меня хватают за руку и тянут за собой.

– Идем, Ева. Ветер дует оттуда, значит, в той стороне есть проход наружу.

Плетусь следом, то и дело спотыкаясь и наступая герцогу на пятки. Ничего, потерпит. Просить прощения не собираюсь.

– Мы же были здесь одни. И ты сама говорила, что не любишь педантов.

– По-твоему, сейчас время для шуток? – язвлю я в ответ на попытку разрядить напряжение.

– Прости. Но действительно, в этом нет ничего такого. Тело – это просто тело. Плоть…

Сжимаю пальцы Глена так сильно, как только способна, но кажется, это не причиняет ему никакого вреда. Скалистый коридор становится круче, такое чувство, словно взбираемся мы на крутой холм. Хорошо, что потолки тут высокие и хотя бы не нужно пригибаться. Герцог здорово помогает, с силой тянет вперед за руку, иначе я бы давно уже сбилась с дыхания и попросила передышку.

Не знаю почему, но доводы мужа меня раздражают. Плоть, женские прелести, чего он там не видел – такой имеется в виду посыл? У тебя то же самое, что и у других, Ева. Это правда, и вроде на правду не обижаются, но я не могу себя перебороть.

– Ты прав. В следующий раз на чаепитии мадам Уолберг я как следует буду наслаждаться видами. У нее салоны славятся далеко не умениями поварихи. Тело ведь просто тело, да? К чему тогда вообще нужен стыд и манеры?

С каждым шагом становится немного светлее, наконец, отвыкшие от света глаза могут видеть очертания пролегающего впереди пути и фигуру Глена, идущего передо мной.

– И вообще, – продолжаю распалятся я, – раз нет ничего в этом такого, чего тогда ты так бегал от меня вначале? И перчатки зачем, если тело просто тело, то и касаться его бояться не стоит, верно?

– Каким видом? – переспрашивает Глен, пропуская мимо ушей остальную мою тираду.

– Не скажу. Иначе будет странно, и я не хочу тебя смущать, – возвращаю ему его слова.

– Ева, серьезно… – муж не договаривает, обрывая речь, когда за очередным крутым поворотом каменного подземного туннеля виднеется выход.

Словно там портал в иной мир. Из подземного царства, прямо как Орфей, спустившийся за своей Эвридикой, герцог выводит меня наружу, обратно в мир смертных, туда, где светит солнце и шелестят листьями на ветру деревья.

Желание продолжать эту тему с наготой пропадает. Концентрация на ней помогла хорошенько отвлечься и не паниковать из-за очередного нападения и неудачной попытки покушения на наше с мужем убийство.

– Дома поговорим, идет? – оборачивается ко мне лицом Глен и впервые за долгое время во тьме я могу разглядеть его лицо.

Темные круги под красными глазами, болезненная бледность и обескровленные губы. Не нравится мне это. Да и голос у него такой усталый и замученный.

Полянка у входа в туннель покрыта мелкими желтыми цветочками, название которых я не знаю. Метрах в двадцати покосившаяся старая хижина, явно заброшенная, причем уже давно – желания зайти не вызывает – а за ней густой лес.

– Светает, – герцог кивает на искрящийся за макушками деревьев малиновым пламенем рассвет.

– Почему ты такой бледный?

Глен игнорирует мой вопрос и вместо этого принимается декламировать вслух другое:

– Нас отнесло вниз по течению. Прежде чем соединиться с морем эта река круто петляет. До моря близко, но нас сильно забросило на восток. Здесь в округе есть парочка глухих поселений, хотя идти туда за помощью будет опасно. Поскольку ночью мы не вернулись, нас сейчас наверняка ищут. Мои рыцари будут прочесывать район возле пляжа, где мы были и ведущую к нему дорогу. Самим добираться до поместья, не зная ситуации, глупо. Лучше нам вернутся туда, где были и встретиться с подкреплением.

Звучит логично.

Глен выбирает направление, я плетусь рядом. В животе урчит, с прошлого ужина во рту ни росинки не было – если не считать речную воду – а уже настал новый день. Но я хотя бы поспала, а вот герцог, уверена, не сомкнул глаз. Как только еще держится? Выглядит неважно.

Точно все в порядке? Крови и ран я не вижу, однако, это не значит, что их нет. Черт, почему я тоже не вижу в темноте так же хорошо, как и днем? Тоже бы разглядела хорошенько Глена, проверила бы, цел ли он…Нет, глупости какие лезут мне в голову. Щеки краснеют, но я же не подглядывать хочу!

Солнышко припекает активнее, поднимаясь все выше и выше. А прилично нас унесло, однако, потому что идем мы, наверное, уже час, если не все полтора, но на вокруг по-прежнему только лес.

– Мы не заблудились?

– Нет, – упрямо отвечает муж и скоро деревья действительно редеют, а впереди слышится морской шум. Самого моря не видно, да и мы идем не на пляж, а на дорогу, которая к нему ведет.

– Тебе не жарко?

Камзол у Глена темного цвета, долгая ходьба и солнечные лучи привели к тому, что он уже потом обливается. Черная челка прилипла ко лбу, мужчина каждые пару минут поднимает руку, чтобы вытереть рукавом глаза и щеки. Но эту часть гардероба снимать не торопится.

– Давай я понесу, если тебе лень, – щедрое предложение покидает уста. Я киваю на старомодный пиджак, но хмурый муж отказывается коротким качанием головы и продолжает путь.

Что-то тут явно не так.

Вообще он стал каким-то не таким после того, я как проснулась. Небось, снова что-то там напридумывал себе, пока я спала, поди его пойми!

Наконец, впереди показывается дорога. Обычная проселочная, не мощеная ни камнем, ни чем-то еще. В дожди здесь вряд ли проедешь, колеса кареты увязнут в грязи.

Если честно, я дико устала. Так себе опыт выдался, чуть не откинулась, да еще и ночевала голышом в пещере, и пусть холодно благодаря кое-кому почти не было и от стыда люди вроде как не умирают, морально это меня потрепало изрядно. Держусь, как говорится, на последней нервной клетке.

Ни зонтика, ни шляпки, все открытые участки кожи горят – солнечные ожоги мне обеспечены однозначно, да еще и мошка в лесу прицепилась. Герцога не трогает, а меня атакует. Что за несправедливость такая?!

Вопреки ожиданиям, выходим мы на совершено пустую дорогу. Никто нас не ждет. С одной стороны хорошо – те, кто на нас охотится, не поджидает, но, с другой, и ожидаемой помощи из поместья тоже не видно.

– Глен, что теперь?

Герцог молчит.

Его брови сведены к переносице, что свидетельствует о сильном беспокойстве. Губы плотно сжаты, образуя тонкую линию.

Не могу не чувствовать вины, наблюдая это выражение лица.

Гнала прочь эти мысли и тем не менее, не взбреди мне в голову вся эта затея с пляжем, ничего бы не произошло. Глен ведь тоже так считает? Его сложно прочитать, но он наверняка зол. У него такой взгляд…словно он недоволен, словно от меня одни проблемы и хлопоты.

Не понимаю, что делать в такой ситуации. Как разрядить гнетущую обстановку?

Выбрались из пещеры и опасность оказалась будто бы позади, вот и нахлынули на нас обоих всякие мысли.

Какая же я слабая и беспомощная. Сильная и независимая женщина, смешно! В такой ситуации, как вчера, что бы я делала в одиночку? Как бы выжила?

Было очень страшно. Очень-очень. Сильное течение, ледяная вода, кромешная темнота…Если бы не Глен, я бы точно погибла. Без шансов. И даже сейчас, когда реальная угроза жизни миновала, продолжаю во всем на него полагаться. Даже больше, с момента своего пробуждения в этом странном мире, я постоянно нуждаюсь в его помощи.

Живу в его доме, ем его еду, горничным, обеспечивающим мой комфорт и выполняющим любой каприз, зарплату платит тоже он.

Даже с кучей денег…я все равно абсолютно беспомощна и бесполезна. Слабая физически, ни власти, ни авторитета, ни связей… верно, ведь и судьбой своей распоряжаться не вправе. Слабая женщина. Одних мозгов недостаточно, одних убеждений и веры слишком мало…

Живи и радуйся, а муж пусть работает…что за глупости. Это все тоже с позволения, а не потому, что было моим решением. На самом деле ведь изначально это Глен меня отселил и никаких обязанностей жены и герцогини выполнять не просил и не позволял. Не потому, что я так решила, а потому, что то было его волей.

До этого мне такой поворот событий казался благом, но теперь я на самом деле ощущаю свою бесполезность. Да, что-то там пыталась делать, по-своему вроде бы как-то чего-то…но и то, что муж прислушался к моим предложениям по реформам, и мой образ герцогини Грейстон на дурацких чаепитиях – все это сплошная блажь.

Раньше я была тем человеком, на которого обычно полагались другие. В теле Евы впервые ощутила, что забыть о всех трудностях и присесть кому-то на шею может быть так приятно.

Но когда-нибудь мне снова придется справляться со всем самой. Смогу ли? Думала раньше, что нефиг делать. Естественная вещь, ага!

Я же просто до смешного жалкая!

Что делала до этого? Читала женские романы и бездельничала. Сколько прожгла впустую времени!

Даже на лошади, которая тут основной транспорт, ездить так и не научилась. Быстро сдалась относительно законов и географии этого мира, не вникая в подробности и геополитику. Не пыталась научиться чему-то новому и просто предавалась безделью и деградации, полагаясь во всем на память бывшей хозяйки этого тела. Магия, артефакты, отличный в корне от привычной мне Земли мир, а я заперлась в четырех стенах на клочке безопасной земли. Бессмысленная, пустая трата времени…

Мысль, что я все могу, что, когда придет время, справлюсь с любой трудностью в одиночку без чужой помощи, оказалась лишь гордыней и предубеждением.

Впереди сплошь проблемы, да и позади тоже…везения ноль. Я и правда никчемна.

Глен вдруг шатается и резко, совершенно без предупреждения, заваливается вбок. Ноги, такие длинные и сильные, его сейчас не держат совсем.

– Глен? – моргаю и быстро рвусь вперед, толкая страх прочь. Ныряю под его плечо и не даю мужчине упасть. Ужасная тяжесть. Что и ожидалось от высокого и обросшего мышцами крепкого герцога.

– Давай, присядем, – веду мужа на пару шагов назад, и помогаю присесть на сырую от росы землю, оперевшись спиной о крепкий ствол растущего у дороги вяза.