Текст книги "Четвертый под подозрением"

Автор книги: Хьелль Ола Даль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Глава 26

Франк Фрёлик посмотрелся в зеркало, висящее над кроватью, и попробовал мысленно восстановить последовательность событий: «Я обнаружил, что в моей квартире кто-то побывал. Элизабет проникла туда до меня. Она успела принять душ. Сидела по-турецки в гостиной. Она сидела в одних трусиках перед музыкальным центром и слушала музыку».

Он пошел в гостиную. Посмотрел на музыкальный центр. В экране телевизора отражался он сам и купленная им мебель. Он снова посмотрел на музыкальный центр.

«Когда я вошел, она сидела ко мне спиной. Потом она призналась, что отперла дверь ключом, который взяла в миске на кухне». Фрёлик увидел перед собой ее спину, когда она нагнулась, чтобы снять со стула одежду. Вспомнил прикосновение ее губ. Увидел, как она, покачивая бедрами, идет на кухню. Отчетливо услышал звяканье брошенного в миску ключа.

Он вышел на кухню. Постоял и посмотрел на миску, в которой лежали ключи, монетки, разные винты, кнопки, иногда – монеты в одну крону и другие мелочи. Ключа от его квартиры там не оказалось.

Значит, она не положила его на место! Почему? Он ведь слышал, как звякнул ключ. Если она не вернула ключ от квартиры, что она бросила в миску вместо него? Фрёлик дрожащими руками схватил березовую миску, выскобленную из так называемого вздутия в стволе и покрытую тонкой резьбой. Он купил ее на ярмарке народных промыслов, когда ездил рыбачить на озеро Осен в Трюсиле. Он высыпал содержимое миски на рабочий стол: монеты, гайки, английская булавка, перегоревшая пробка, значок, призывающий протестовать против ядерного оружия, еще один значок, призывающий протестовать против вступления в ЕЭС. Одна из монеток – евро – укатилась на пол. За ней покатился зеленый стеклянный шарик. Фрёлик поймал его на лету и увидел ключ. Схватив его, он сразу понял: «Не мой!» Длинный узкий ключ со своеобразной бородкой явно был не от дома. И он никогда раньше его не видел. К какому замку может подойти такой необычный ключ? «Что происходит? – подумал Фрёлик. – Почему она вернула совершенно другой ключ? И почему, наоборот, не вернула запасной ключ от квартиры? Почему она лгала мне в лицо?»

Ключ… Но что он отпирает? Где замок?

Франк Фрёлик на негнущихся ногах вернулся в гостиную и плюхнулся в кресло. «Она не положила мой ключ на место». Перед глазами, как вспышка, мелькнула картинка: обугленные кости в груде пепла. «Ключ сгорел… Нет, придерживайся фактов! Ключ от моей квартиры не имеет никакого значения. А важен тот ключ, который она мне оставила».

Он снова увидел контуры ее тела, которые постепенно удалялись от него; она куда-то уходила. Звякнул ключ, упавший в миску… Она заговаривала ему зубы. Зачем? Либо блефовала, потому что ей хотелось сохранить ключ от его квартиры, либо потому, что ей, наоборот, хотелось оставить у него другой, необычный ключ. Третий вариант: она хотела избавиться от своего ключа и сохранить ключ от его квартиры, чтобы забрать свой ключ потом.

Вот он, ответ! Фрёлик не сомневался: она нарочно спрятала тот ключ в его квартире, чтобы можно было потом его забрать. Но осуществить свой замысел ей не удалось. Ее убили, сожгли в загородном домике, где она пряталась. На память пришли слова из предсмертного письма Рейдун Вестли: «…я всегда боялась боли и потому сломалась».

Может быть, те ужасные люди, о которых написала Рейдун, охотились именно за ключом? Если так, то кто они? И зачем им понадобился этот странный ключ?

Фрёлик вздрогнул, когда зазвонил телефон. Подойдя, он услышал голос Гунарстранны. Инспектор не стал тратить время на предисловия:

– Результаты анализа положительные.

– Где?

– На пожаре… в хютте Рейдун Вестли. Там сгорела именно Элизабет Фаремо. Фрёлик, прими мои соболезнования. Скоро тебя снова навестят наши коллеги из криминальной полиции.

– Подожди, – попросил Фрёлик.

– Успокойся! – велел Гунарстранна. – Продли свой отпуск, съезди куда-нибудь на недельку, чтобы переждать бурю.

– Мне нужно с тобой поговорить.

– О чем?

– Я тут нашел один ключ…

– Это очень важно?

– Да.

– Приезжай ко мне вечером – после одиннадцати.

Наверное, он просто хотел убить время. А может быть, порыв был вызван чем-то еще. Так или иначе, он снова поехал туда, где раньше работала Мерете Саннмо. В одиннадцатом часу вечера клуб постепенно наполнялся народом. В зале собралась пестрая толпа – большая компания, по всей видимости, устраивала мальчишник. Жениха легко было узнать – на него надели костюм зайчика. Он так напился, что мог усидеть только на трех стульях, стоящих рядом. Два молодых и нахальных юнца в смокингах, глупо хихикая, пытались окунуть руку жениха в чашу с водой. Гость постарше, с набриолиненными усами и подбородком как у шимпанзе, все время озирался по сторонам, вертя в руках стопку шнапса.

На сцене под песню Тома Джонса She’s a Lady выступала танцовщица с шоколадной кожей. Она играла со своими пышными грудями. Фрёлик подошел к барной стойке и заказал большую кружку пива у прыщавого юнца, на котором тоже был смокинг. Взяв пиво, он вспомнил, что всегда считал смокинги нелепыми. «Одно очко в мою пользу: я никогда не носил смокинга. Одно очко против: я никогда не видел стриптиза». Шоколадная танцовщица закончила номер и убежала со сцены. Посетители провожали ее жадными взглядами. Свет погас. Фрёлик с трудом пробился к столику справа от сцены.

Он оглядел собравшихся. Никто не улыбался, даже те, кто пришли на мальчишник. Добро пожаловать в страну настоящих мужчин! Фрёлик поднял глаза к потолку, под которым мерцал стробоскоп. Последний раз он видел такую штуку в каком-то старом фильме с Джоном Траволтой. По лицам посетителей бегали разноцветные пятна. Крысиные бега, тараканья свадьба… В таком месте, как это, не имеет никакого значения, здоров ты или болен, весело тебе, грустно или не по себе. Не важно, какого цвета у тебя кожа: белая, черная, желтая. В таких местах никто не навешивает ярлыков. Здесь находишь временное спасение от одиночества, хотя на следующий день тебя мучает совесть, ты терзаешься горечью или презрением к себе. Но раскаяние придет не сейчас, а потом, ведь здесь и сейчас каждый имеет право на несколько секунд забвения. Здесь каждый ненадолго может почувствовать себя богачом, которому доступно все. Паролем в таких клубах служат слова: «Еще одно виски, пожалуйста».

«А мне еще повезло сесть в самый первый ряд!» – подумал Фрёлик, поднося кружку к губам. Пока он пил, объявили следующий номер. Он встретился глазами с исполнительницей, которая как раз вышла на сцену. Ее лицо было скрыто облегающей маской. Тем не менее он узнал свою знакомую по фигуре, напоминающей песочные часы, и дредам. Она исполняла номер на шесте под песню Перси Следжа When a Man Loves a Woman. Видимо, она хорошо знала вкусы своих почитателей. Глазея на нее, притихли даже молокососы, собравшиеся на мальчишник. На ней были длинные облегающие перчатки до плеч, но самое поразительное действие производил контраст между холодной, безжизненной фарфоровой маской и живой кожей, которая все больше и больше обнажалась. Спустя какое-то время девушка отошла от шеста и спрыгнула со сцены. Продолжая смотреть только на Фрёлика, она сняла бюстгальтер. Несколько юнцов, не вынеся ожидания, разразились подбадривающими криками. Какой-то парень в сером костюме, с ужасной челкой, запустил в нее самолетиком, сложенным из стокроновой купюры. Самолетик угодил ей в живот, но она как будто ничего не заметила. Ловко и плавно запрыгнула на сцену. По-прежнему не сводя взгляда с Фрёлика, сняла перчатки и отвернулась, только когда убежала за кулисы. Музыку заглушили свист и аплодисменты. Эффектный финал пропустил лишь жених в костюме зайчика, которого рвало под столом.

Больше всего Фрёлику понравилось то, что маску его знакомая так и не сняла.

Он направился к барной стойке и заказал еще кружку. Он почти допил пиво, когда она вдруг очутилась рядом с ним. В одежде и без маски она ничем не напоминала красавицу, которая совсем недавно ушла со сцены в чем мать родила. Фрёлик спросил, что она будет пить.

– Только воду! – громко ответила она, перекрикивая общий шум.

– А знаешь, – сказал Фрёлик, вдруг сообразив, что не умеет делать комплименты в подобных ситуациях, – ты классная!

– А я тебя уже давно поджидаю… Несколько дней, – проговорила она.

– Я не думал, что приглашение остается в силе.

– А я не знала, кто ты такой.

– А теперь знаешь?

Она кивнула.

– Ты знаешь Элизабет?

Она снова кивнула и сказала:

– Мне пора… Дай мне руку! – Он пожал ей руку. – Вот мой телефон, – сказала она и отпустила его. – Нас с тобой не должны видеть вместе.

Фрёлик сунул в карман переданный ею клочок бумаги и спросил:

– Кого ты боишься?

Она молча допила воду и, поставив стакан на стойку, соскользнула с барного табурета.

– Если тебя спросят, о чем мы с тобой разговаривали, – прокричал Фрёлик, – передай, что я хочу кое-что им сообщить. Ключ у меня!

Видя, что ей не терпится уйти, он снова схватил ее за руку. Она бросила на него затравленный взгляд.

– Мне пора… я серьезно!

– Ключ у меня, – повторил Фрёлик.

Она легонько сжала его руку и ушла – густо накрашенная красотка с искусственным загаром, все равно не скрывающим ее прошлое. Девушка из рабочей семьи, которая раздевается за деньги в притоне. «Что я делаю?» – подумал Фрёлик. Он испугался, поняв, что к нему возвращаются прежние мысли, и дрожащими руками поставил кружку на стойку. Выйдя на улицу, полной грудью вдохнул прохладный, освежающий воздух. Потом остановил первое проезжавшее мимо такси. Как раз пробило одиннадцать.

Поднимаясь по лестнице, ловя запахи, несущиеся из многочисленных дверей с глазками, он испытывал странное чувство. Казалось, он бывал здесь тысячу раз, хотя на самом деле приехал к Гунарстранне домой впервые. У старой двери с латунной табличкой и щелью для писем с алюминиевым колпаком он остановился. Поднес палец к белой кнопке звонка и нажал ее. Звонок напомнил ему телефоны шестидесятых. Эхо звенело на тихой лестнице. Потом он услышал, как за дверью кашлянул его начальник. Дверь открылась. Гунарстранна холодно, без выражения смотрел на него снизу вверх.

– Ты у меня побывал, теперь, значит, моя очередь, – смущенно проговорил Фрёлик.

Гунарстранна распахнул дверь, пропуская гостя.

– Виски хочешь?

– Да, пожалуй.

– Какую марку предпочитаешь?

– А какие у тебя есть?

– Все.

Франк Фрёлик состроил удивленную мину.

– Во всяком случае, такие, которые известны тебе, – уточнил Гунарстранна.

– Тогда «Айла», – сказал Франк Фрёлик, наблюдая, как Гунарстранна подходит к старому сундуку, на котором еще можно было прочесть выцветшую бирку «Теплоход Ставангерфьорд». Гунарстранна откинул крышку – в сундуке плотно, одна к одной, стояли бутылки.

– «Боумо» подойдет?

– Подойдет.

Фрёлик огляделся. Все стены в гостиной занимали стеллажи, плотно уставленные книгами. В основном специальная литература, энциклопедии, книги по баллистике, ботанике.

«Альпийские цветы на Севере», «Цветы Альп», «Цветы Исландии», «Цветы Фарерских островов»… – читал он заглавия на корешках. Единственное исключение в рядах книг – аквариум, в котором отрыгивал воду красный вуалехвост. Фрёлик подошел поближе и вгляделся в рыбку через стекло.

– На, держи, – сказал Гунарстранна, протягивая ему стакан. Фрёлик взял его. – Они стоят тридцать пять крон, – сказал Гунарстранна.

– Кто?

– Такие рыбки. Правда дешево?

– Она у тебя какая-то вялая.

Гунарстранна не ответил.

– Художественной литературы у тебя немного, – заметил Фрёлик.

– Художественной литературы?

– Ну да, романов, стихов…

– Ах, романы? – Гунарстранна покачал головой и улыбнулся. – Не люблю романы. – Он поднял стакан: – Твое здоровье!

Оба стали мелкими глотками пить виски.

Фрёлик почувствовал приятное тепло.

– Странно… Ты так часто цитируешь произведения художественной литературы.

Гунарстранна пожал плечами, поставил стакан и спросил:

– Ключ у тебя?

Фрёлик сунул руку в карман и протянул ему ключ. Они сидели в двух глубоких креслах, которые, наверное, были куплены году в семьдесят втором, когда в Норвегии проводился первый референдум о вступлении в ЕЭС. Гунарстранна внимательно рассмотрел ключ и сказал:

– Он от банковской ячейки.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что у меня есть точно такой же.

Гунарстранна вернул ему ключ. Фрёлик задумчиво повертел его в руке.

– Здесь нет ни названия банка, ни номера ячейки.

– Так оно обычно и бывает.

– Значит, нам придется выбирать из нескольких тысяч банков и нескольких сотен тысяч банковских ячеек! – не выдержал Фрёлик.

Гунарстранна кивнул:

– А никто и не обещал, что все будет просто.

– Но почему банки не помечают свои ключи?

Гунарстранна пожал плечами:

– Наверное, потому, что обзаведение банковской депозитной ячейкой – дело серьезное. Когда я много лет назад завел себе такую, мне выдали два ключа и сообщили, что дубликатов в банке нет. Если я хочу назначить доверенное лицо, которое может открыть мою ячейку, его имя следует внести в специальный журнал.

– Но какого черта прикажешь делать с ключом, если невозможно выяснить, какой банк его выпустил и какую ячейку он открывает?

Гунарстранна ухмыльнулся и спросил:

– Откуда у тебя ключ?

– Его оставила у меня она…

– Кто «она»?

– Элизабет.

– Точно?

– На сто процентов.

– Значит, ключ, скорее всего, принадлежал либо Элизабет Фаремо, либо кому-то из ее родных и друзей – например, брату, Юнни Фаремо. Возможно, они вместе взяли в аренду сейф в банке. Трудность в том, что централизованной базы арендаторов банковских ячеек не существует.

Фрёлик пил виски, а Гунарстранна размышлял вслух:

– Ты сказал, что нашел в Ашиме салон, где Элизабет Фаремо сделали татуировку?

Фрёлик кивнул.

– Ты это сам выяснил?

– Конечно.

– Почему ты решил отправиться на поиски именно туда, в Ашим?

– Потому что в окрестностях Ашима нашли труп Юнни Фаремо.

– Может быть, тебе небезынтересно будет узнать, что когда-то там жил Ильяз Зупак…

– Где?

– В Ашиме. – Насладившись изумлением Фрёлика, Гунарстранна продолжал: – Я покопался в прошлом Ильяза Зупака. Он учился в Ашимском вечернем колледже, получил специальность механика. В семидесятые годы прошлого века его отец работал на заводе резинотехнических изделий в Ашиме. Судя по всему, там жила целая колония иммигрантов из Югославии.

– Из Югославии?

– Они приехали к нам еще до смерти Тито и балканских войн. Тогда их всех называли югославами. Теперь они разделились на хорватов, боснийцев, сербов и черногорцев. Только самому Зупаку известно, откуда родом его родители. Они оба умерли. У него самого гражданство норвежское. Он проучился в вечернем колледже с восемьдесят девятого по девяносто первый год – посещал основной и продвинутый курсы. Так что по профессии он автомеханик. Когда ты его арестовал, он именно в этом качестве работал в авторемонтной мастерской.

Гунарстранна ткнул пальцем в ключ:

– Лично я взял в аренду ячейку в «Ден норшке банк НОР» в Грефсене. Как я и сказал, ключи очень похожи.

– Хочешь сказать, что нам имеет смысл поехать в Грефсен и попробовать открыть все тамошние ячейки?

Гунарстранна покачал головой:

– Фаремо убили в Ашиме, его сестре сделали татуировку в Ашиме, ее бывший любовник жил в Ашиме. Кстати, мне случайно известно, что в Ашиме имеется отделение ДНБ НОР.

Оба погрузились в молчание. Фрёлик все держал ключ на вытянутой руке.

– Что ж, попробовать-то можно, – сказал он наконец.

– Но все нужно сделать официально.

– Это еще почему?

– Мне придется прикрываться делом, которое я веду. Я вызову на допрос Йима Ройнстада и Видара Балло в связи с вновь открывшимися обстоятельствами убийства Арнфинна Хаги, а также в связи со смертью Элизабет Фаремо. У меня сильное подозрение, что никто из них на допрос не явится. И вот, если они не придут, ничто не помешает мне… – Гунарстранна постучал по груди указательным пальцем, – явиться в ашимское отделение банка… – он наклонился вперед и выхватил у Фрёлика ключ, – вот с этим ключом! – Он сунул ключ в карман и подытожил: – С завтрашнего дня мы с тобой играем в одной команде. Утром жду тебя на работе.

Фрёлик задумался. Ему не очень понравилось развитие событий.

– А если ключ не подойдет? – спросил он.

– Тогда тебе будет чем заняться в следующие дни.

Фрёлик встал и протянул руку. Гунарстранна посмотрел на него снизу вверх:

– В чем дело?

– Отдавай ключ! Если хочешь официально, пусть все и будет официально. Верну тебе его завтра.

* * *

Выйдя от Гунарстранны, Фрёлик решил пройти от Бьёльсена до центра пешком. Он прошагал по тротуару мимо деревянных домов на Маридалвейен и повернул налево у старой мельницы на Акерсельва. В темное время суток мост над водопадом подсвечивался. Он миновал местную достопримечательность – так называемый Домик птичницы Ловисы – и пошел дальше по Грюнерлёкке. Нужно было подумать. Бесцеремонность Гунарстранны вызвала у него досаду. Зачем Гунарстранна выхватил у него ключ? Фрёлик думал о причинах своего раздражения. Может быть, у него просто врожденная аллергия на приказы? Ему велели отдать ключ и явиться на работу завтра, чисто выбритым и позавтракавшим, готовым с религиозным рвением подчиняться всем правилам и должностным инструкциям. Может быть, именно поэтому он так разозлился. А ведь раньше его отстранили отдела из-за того, что он близко знаком с фигуранткой. Возможно, он еще не готов возвращаться на работу. Ключ оттягивал брючный карман. Элизабет нарочно бросила его в миску на кухне. Теперь ключ принадлежит ему. И приказ Гунарстранны выходить на работу, играть в общем оркестре и безропотно повиноваться старшим вывел его из равновесия. Пожалуй, он еще не готов возвращаться. Еще нет. Пока нет.

Оглядевшись, Фрёлик заметил, что осень снова решила напомнить о своих правах. В сгустившемся тумане уличные фонари на Биркелунден окружала оранжевая аура. Какой-то местный житель в теплой куртке и пижамных штанах выгуливал собаку. Мимо медленно проехала темная машина. Фрёлик ускорил шаг, направляясь к станции метро «Грёнланн».

Без чего-то час он вскочил в последний поезд. Он по-прежнему толком не знал, выходить ему на работу или нет. Во-первых, если выходить, вставать придется совсем скоро, через несколько часов. А во-вторых, придется терпеть косые взгляды сослуживцев, перешептывание за спиной, невысказанные слова… Неужели он когда-нибудь сможет вернуться в привычную колею?

Фрёлик вышел на станции «Рюэн» и медленно зашагал по Хавревейен. Заметно потеплело. Моросил дождь. Он остановился – подставил ладонь под капли. Но ничего не ощутил.

Сзади взревел мотоцикл. Фрёлик не успел его увидеть, только почувствовал, как его подбросило в воздух. Ладони коснулись холодного и мокрого шершавого гудрона. Удара по голове он не осознал. Зато услышал ошеломляющий треск. Хватая ртом воздух, встал на четвереньки и успел разглядеть задний фонарь мотоцикла и крепкую фигуру в коже и в шлеме. Какой-то байкер! Фрёлик попробовал встать, но у него подогнулись колени. В голове мелькнула мысль: его сбили неслучайно. Дальше все происходило как в замедленной съемке. Мотоциклист стал разворачиваться. Внутренний голос приказал: «Вставай скорее! Беги!» Но ноги сделались ватными. Поравнявшись с ним, байкер замахнулся и снова ударил его по голове. Вокруг все почернело. Потом он почувствовал, как его обыскивают. Он лежал с закрытыми глазами, не в силах пошевелиться. Наступила тишина. Фрёлик поморгал, ощупал лицо. Мокро… Кровь! «Надо вызвать помощь!» – подумал он, с трудом поднимаясь на четвереньки, и, видимо, опять потерял сознание. Очнувшись, снова провел ладонью по лицу, увидел улицу и припаркованные машины. Взревел мотоцикл. Сверкнул задний фонарь, из выхлопной трубы вырвался черный дым. Он разглядел очертания удалявшегося мотоциклиста, пополз вперед и с трудом перекатился на тротуар. Рев мотоцикла стих. Мокрый, дрожащий, он с трудом сел и прислонился к припаркованной машине. Ощупал голову, нашел рану. Похлопал себя по карманам. Бумажник на месте. Что у него украли? Ответ он знал заранее, поэтому проверять не стал. Хорошо хоть мобильник не разбился. Здесь, на темной улице, никто ничего не видел. Ему самому придется вызвать скорую.

Еще не было и пяти утра. Гунарстранна не успел ни поесть, ни выпить кофе. Он клокотал от возмущения. Даже плачевный вид младшего коллеги не вызывал у него сочувствия. Фрёлика осмотрели и перевязали лучшие специалисты отделения скорой помощи Осло, но он по-прежнему находился в шоке. От него пахло пивом и рвотой.

– Значит, ты даже мельком не видел регистрационный номер? – уточнил Гунарстранна.

– Нет.

– Не догадываешься, кто мог тебя сбить?

– Нет.

– Ты сказал, там был только один человек. Уверен, что не больше?

– Нет, не уверен, но, по-моему, там был только один человек.

– И он забрал ключ. Чертовски умно было с твоей стороны унести ключ с собой.

Фрёлик не ответил.

– Больше всего меня тревожит, что они точно знали, когда напасть на тебя.

– Ты о чем?

Гунарстранна открыл дверцу машины:

– Пошли!

Он с трудом выволок тяжелого Фрёлика из «шкоды» и, подставив ему плечо, повел к дому. Ранним утром прохожих на улице почти не было. Мимо проехал на велосипеде мальчишка, развозивший газеты. Сосед, спешащий на работу, увидев Фрёлика, изумленно вытаращил глаза.

Они с трудом втиснулись в кабину лифта. Дверь с громким хлопком закрылась, и лифт пришел в движение.

– Ты о чем? – повторил Фрёлик.

Гунарстранна раздраженно прищурился:

– Фрёлик, по-твоему, я тупой? На тебя напали именно сегодня! Злоумышленники украли только ключ. Они не взяли ни бумажник, ни мобильный телефон, ни часы. Откуда они знали, что ключ у тебя? До сегодняшней ночи они ничего не предпринимали. Я никому о ключе не говорил. Если хочешь, чтобы я тебе помог, говори, откуда злоумышленники узнали, что именно сегодня следует на тебя напасть.

– Не «злоумышленники», а «злоумышленник». Он был только один. Предлагаю тебе спросить у него.

– Черт побери, до чего же у тебя жалкий вид!

Фрёлик промолчал. Лифт остановился. Гунарстранна распахнул дверцу, пропуская Фрёлика вперед. Порывшись в карманах, Фрёлик нашел ключ от квартиры и отпер дверь.

– Значит, твои ключи в целости и сохранности?

Фрёлик посмотрел на шефа в упор и рухнул на диван.

– К сожалению, мне нечем тебя угостить, – сказал он.

Гунарстранна стоял в дверях. Глаза у него горели.

– Ты сам явился ко мне с ключом и попросил о помощи. Под совершенно идиотским предлогом унес ключ с собой. Из-за этого проклятого ключа тебя чуть не убили. Вместо того чтобы вызвать скорую помощь, ты разбудил меня среди ночи. Пришлось возиться с тобой. В общем, я тебе помог. И если ты по-прежнему тот Фрёлик, которого, как мне казалось, я знаю, и если тебе еще нужна моя помощь, я, черт побери, желаю знать, что ты задумал!

– Я не могу тебе этого сказать.

– Почему, позволь спросить?

Фрёлик закрыл глаза и подсунул себе под шею подушку.

– Отвечай! Почему?

Фрёлик закрыл глаза и тяжело вздохнул.

– Перед тем как ехать вчера к тебе, я пошел в клуб, где раньше работала Мерете Саннмо. Поговорил с ее бывшей сослуживицей… со стриптизершей.

– Так. Со стриптизершей, значит. – Гунарстранна поморщился, как будто съел лимон. – Со стриптизершей! – с отвращением повторил он. – Ну и что там с этой стриптизершей?

– Погоди минутку. Чуть раньше она подарила мне Ильяза Зупака. Я пошел туда несколько дней назад, чисто по наитию, и она, можно сказать, вынесла мне его имя на блюдечке. Мне хотелось еще раз поговорить с ней. Но вчера она была настороже. Видимо, ей велели держаться от меня подальше. Я решил рискнуть. Подумал, что сумею выманить их, если попрошу ее передать своим знакомым – понятия не имею, кто они, – что ключ у меня. Должно быть, она передала мои слова. Во всяком случае, прошло совсем немного времени, и меня сбил мотоцикл.

– Как ее зовут?

– Понятия не имею.

– Фрёлик!

– Да я правда не знаю. Волосы у нее рыжие, возможно, крашеные. Дурацкая прическа – такие африканские косички. Лет ей примерно двадцать восемь плюс-минус год. Но самое главное, скоро открываются банки!

– Так я и знал! – возмутился Гунарстранна. – Ты меня за идиота держишь!

Фрёлик шумно выдохнул. Гунарстранна повернулся в дверях и сказал:

– Фрёлик, сегодня я вспоминал, как много дел мы с тобой раскрыли вместе. Раньше у нас не было никаких разногласий. Мне казалось, что мы с тобой во многом дополняем друг друга. Но теперь… нехорошо, что ты что-то утаиваешь и ведешь себя как идиот. В деле, которым мне сейчас приходится заниматься, и без того многовато трупов: Арнфинн Хага, Юнни и Элизабет Фаремо. Если приплюсовать к ним университетскую преподавательницу, которая покончила с собой, трупов получается уже четыре. Ты полицейский. Я бы никогда не подумал, что ты окажешься одной ногой в могиле или будешь вешать мне лапшу на уши в ходе расследования.

– Я бы и сам не поверил, – согласился Фрёлик. – Но я догадываюсь, кто на меня напал, – пробормотал он.

Гунарстранна покачал головой.

– Даже если мы уже арестовывали мотоциклиста, вовсе не обязательно, что он тот самый, кто сбил тебя.

– Хочешь поспорить? – буркнул Фрёлик. – Ставлю сотню, что это Йим Ройнстад.

– А может, он кому-то дал взаймы свой мотоцикл, – возразил Гунарстранна. – Если так, можешь попрощаться со своей сотней.

Гунарстранна захлопнул дверь и вышел.