Текст книги "Нопилей"

Автор книги: Хельге Каутц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 30 страниц)

Глава 28

Вспыхивая и тут же исчезая, проносятся годы мимо долгожительницы: век – как десятилетие, десятилетие – как год. Никто не знает, нашла ли Джоан Митчел когда-нибудь то, что искала всю свою жизнь: длительную якорную стоянку за пределами Земли для своего эмоционального понимания всех вещей.

Фран Фостер.

Гидра и Герой

Сиобан бездумно смотрела в черную пустоту космоса. Ксенонцы имели доступ к факультативной прыжковой технологии, иначе и быть не могло. Уже более четырех деказур тому назад она осознала, что если это когда-нибудь произойдет, то Сообществу придет конец. Мысль о том, что машины могут обладать достаточным разумом и сами создать подобную технологию, не приходила ей тогда в голову. Поэтому она пыталась всеми доступными ей средствами помешать тому, чтобы такую прыжковую технологию могли создать люди.Ее план был осуществлен настолько удачно, что почти на пятьдесят язур исследования в этой области были приостановлены. Нечто похожее удалось когда-то Альберту Эйнштейну с его теорией относительности. Теперь это в прошлом. Сиобан вздохнула, подумав о том, что ей вскоре предстоит. Но, собрав волю в кулак, она отодвинула от себя мрачные мысли.

И вот теперь она сидит здесь, практически в пустом военном шаттле, целью которого была Облачная база, какой-то богом забытый сектор, входивший в сферу влияния Аргонской Федерации. Такой отдаленный, что даже представить себе трудно. Здесь не было ничего заслуживающего упоминания, за исключением огромной космической станции, кружившей вокруг солнца этой солнечной системы по своей собственной орбите. И находилась эта станция где-то там, где было холодно, пусто и одиноко.

Для Сиобан совершенно неожиданной оказалась информация о том, что гонеры создали здесь станцию, которую называли Храмом. До этого времени она ни о чем подобном не слышала. Новым было для нее и то, что гонеры были категорически против того, чтобы их называли сектой. Они предпочитали понятие «Общество Знаний». И уже совершенно ошеломляющей, просто потрясшей ее новостью было так называемое Решение о Восстановлении Истины: правительство Аргон Прайм признало, что на протяжении сотен язур оно скрывало определенные исторические факты. И главным из них было реальное существование планеты по имени Земля, откуда, собственно, произошли не только все аргонцы, но и раса машин, то есть ксенонцы. Натан Р. Ганн, великий аргонский народный герой Первой стазуры, на самом деле был уроженцем Земли, так же как и его соратница и близкий друг Джоан Митчел, которую в народе называли Гидрой.

Руки Сиобан осторожно погладили книгу, лежавшую у нее на коленях. Книга называлась «Гидра и Герой. Что могли сказать друг другу Джоан и Натан». Книга была очень ценная и старая: ей было не меньше двухсот язур. Книгу подарил ей Руф, который хорошо знал о ее слабости: она очень любила настоящие книги из прошлого. Он не сомневался, что ей понравится эта история, и оказался совершенно прав. Она была просто влюблена в эту книгу, прочла ее за прошедшие две стазуры дважды от первой до последней страницы. Она ее просто проглотила, чтобы хоть как-то унять сумятицу в голове.

Мысли Сиобан были прерваны сообщением из громкоговорителя, которое извещало о том, что шаттл будет принят в доках космической станции через несколько мизур. Аргонка вздрогнула и быстро запихала книгу в деловую папку, бывшую ее единственным ручным багажом. Она попыталась разглядеть Храм, но снаружи, как и прежде, ничего не было видно, кроме отдаленных туманов и незнакомых конструкций, медленно образовавших вокруг шаттла полукруг. Вероятно, автопилот, замедлив ускорение, поворачивал нос космолета снова в направлении полета, как того требовали протоколы приземления современных посадочных каруселей.

– Ну что ж, все это действительно интересно, – сказала женщина, сидевшая у окна с другой стороны прохода.

В самом начале полета она представилась как командир Дитта Борман. Это была плотная, мускулистая и крайне деятельная особа с коротко стриженными соломенными волосами и энергичным круглым лицом. Она и Сиобан были единственными пассажирами на борту шаттла.

– Еще пару возур тому назад я бы чем угодно поклялась, утверждая, что гонеры – просто сумасшедшие. А сейчас я уже не вполне уверена в том, кто же здесь на самом деле сумасшедший!

– Уж мы-то с вами точно нет, – сказала Сиобан и тихонько засмеялась, – или все же?..

– Я бы попросила! Естественно, не мы! Хотя, вероятно, это кое-что объяснило бы. – Дитта Борман тоже усмехнулась. – Например, почему управление моей службы содержит здесь целое учреждение. Это же совершенно не имеет смысла!

Сиобан пожала плечами. «Пусть это будет для нас сюрпризом». За свою долгую жизнь она повидала и пережила много такого, что на первый взгляд казалось абсолютно бессмысленным. Она посмотрела в лобовое стекло, где как раз в это время навстречу шаттлу протянулся посадочный мостик, в который космический корабль плавно вписался. Еще до того, как мостик втянул шаттл в посадочную карусель станции, Сиобан успела мельком заметить какую-то размытую проекцию, похожую на голубой шар, мерцающий на темном фоне гигантской космической установки. Освещение внутри корабля внезапно резко усилилось, и Сиобан пришлось зажмуриться.

– Проклятье! – выругалась Дитта Борман. – Это так типично для военно-морских сил! – Потом она хихикнула и встала. – Ну ладно. Вперед!

Спустя несколько мгновений Дитта с Сиобан уже осматривались в посадочной зоне Храма, неожиданная скромность которого разочаровала их обеих. Они почему-то ожидали, что как техническое, так и дизайнерское оформление космического Храмабудет сильно отличаться от оформления других станций. Зона прибытия блистала чистотой и была очень функциональна, точно так же, как и повсюду в Планетарном Сообществе. У входа в коридор женщины встретили небольшую компанию оживленно беседующих представителей различных народов, которая производила впечатление частной туристической группы, хотя вряд ли такое было возможно. Как бы то ни было, космический корабль, из которого вышла группа, был аргонским военным шаттлом! Не все члены группы смогли взойти на модуль без дополнительной проверки. Проблем не было только у аргонцев и боронцев, некоторых теладинцев отправили в импровизированную таможенную зону. Сплит, который, казалось, как-то совсем не вписывался в эту компанию, когда его послали на сканирование, показывал жесты, означавшие возмущение, но в конце концов подчинился и вскоре тоже, сопя и фыркая, вступил в коридор.

Между двумя высокими арками ворот, ведущими внутрь станции, Сиобан увидела двух аргонцев в светло-серой военной форме, вооруженных длинноствольными бластерными винтовками и недоверчиво наблюдавших за всем, что происходило во внутренней посадочной зоне. По сути дела, Сиобан ничего не знала ни о гонерах, ни об их обычаях, но ей показалось странным, что они терпят солдат прямо в своем Храме, своем святилище.

– Это ваши люди? – спросила она у спутницы, указав кивком на вооруженных людей.

– Военная полиция, – коротко ответила Дитта Борман, словно это должно было все объяснить.

Сиобан хотела задать еще один вопрос, но не успела, потому что в этот момент из толпы, собравшейся у арки, показалась сутулая фигура доктора Вондрана. Его сопровождали молодая женщина с длинными светлыми волосами и мальчик, не старше семи язур, с очень умными глазами.

– Сиобан! Рад видеть тебя здесь!

– Рано радуешься, Руф! – ответила она.

– Почему бы и нет? Ты же знаешь, я реалист. А вы, полагаю, командир Борман? – Получив кивок как подтверждение своего предположения, доктор Вондран продолжал: – Командир-сан, меня просили проинформировать вас о том, что ваш коллега майор Селдон вместе с полковником Данной прибудут со следующим шаттлом.

– Полковник Бан Данна из тайной разведки? Это же… Слушаюсь, сэр!

Дитта Борман звонко щелкнула каблуками. Если задействован Бан Данна, заместитель руководителя военной тайной разведки, значит, дело предстоит крайне важное!

Доктор Вондран представил красивую блондинку из своего сопровождения как Нину Гардна, ассистентку Ноя Гаффелта, Верховного Хранителя. Сиобан этот титул ничего не говорил, и она тут же решила уточнить.

– Мы, гонеры, называем себя Хранителями Истины. И вы легко можете догадаться почему, – объяснила Нину Гардна, сопровождая слова очаровательной улыбкой. – А Верховный Хранитель – главный из нас.

– Так сказать, духовный вождь вашей религии? – спросила Сиобан.

– Нет, абсолютно светский, – покачала головой Нину. – Считать, что наша вера есть нечто чисто духовное, то есть религия, стало, к сожалению, довольно распространенным заблуждением. Но это не так. Если вы гонер, вы имеет полное право верить в Яхве или, например, в Святую Трехмерность. Главное то, что вы признаете исторические факты из прошлого Земли и наше земное происхождение.

– Но ведь, несмотря на ваши уверения, можно сказать, что все аргонское правительство поменяло свою веру в пользу гонеров, подписав единогласно Решение о Восстановлении Истины?

– Дорогие дамы, не будем сейчас углубляться в эти дебри, – прервал их доктор Вондран, на тонких губах которого играла жесткая улыбка, живо напомнившая Сиобан усмешку молодого Руфа Вондрана, которую она видела больше сорока язур тому назад. – Вначале мы должны доставить вас к месту вашего проживания. Как только прибудет полковник Данна, состоится первая неофициальная встреча. Следуйте за мной!

– Эй! – воскликнул мальчик, когда ученый уже направился к выходу. – Вы забыли обо мне! Меня зовут Йон Батлер, я брат Нину.

– Не будь таким нескромным, – улыбаясь, пожурила Нину сводного брата. – Разве тебя забудешь!

– Привет, Йон! Значит, ты тоже Хранитель? – спросила Дитта Борман у мальчика, который энергично закивал в ответ.

– Ясное дело!

– И Хранитель Ворот?

Йон криво усмехнулся, не зная, что ответить. Ему сразу же понравилась толстая женщина-военный. Как относиться к доктору Норман, ученой женщине с голубыми волосами, он для себя еще не решил. Она только коротко кивнула ему, но, казалось, почти не обратила на него внимания. Конечно, он ведь всего-навсего маленький мальчик, а она взрослая женщина… притом невероятно красивая.

– Все, уходим. Мне кажется, мы тут загораживаем путь другим, – сказала Дитта Борман.

Спустя ровно две стазуры прибыл следующий шаттл. Сиобан едва успела заказать через пищевой автомат стакан сока ордано, как полковник Данна уже вызвал ее на первое совещание. Одним глотком она выпила сок, вытерла губы тыльной стороной ладони и отправилась в конференц-зал. Она твердо решила выложить им все начистоту. Большинство обычных людей, приняв такое решение, вероятно, чувствовали бы ужасную нервозность, но не Сиобан. Любое поднимающее голову беспокойное чувство тут же подавлялось злорадным предвкушением того, как вытянутся лица ученых и представителей правительства, когда они узнают правду о докторе Сиобан Норман, такой знаменитой, такой авторитетной…

Лицо Бана Данны абсолютно ничего не выражало, но было очевидно, что он, лишь недавно получивший звание полковника тайной разведки, просто не находил слов. Все остальные участники совещания – доктор Вондран, сенатор Гуннар и астрофизик доктор Зак Фолкна – смотрели на Сиобан так, будто она была привидением. И лишь на лицах Лар Асанейи, ученой дамы, присланной Королевством Борон, и Хранителя Гаффелта начало отражаться понимание того, что открыла им всем Сиобан.

– Значит, если я правильно понял, уже во времена моей бабушки мы могли бы иметь прыжковую технологию, – бесстрастно констатировал Бан Данна. – Отдаете ли вы себе отчет, доктор Норман, что это означает? Уже давным-давно можно было бы решить проблемы с ксенонцами. Давным-давно.

– Боже милостивый, так ведь не было бы вообще никаких ксенонцев! – бросил реплику Нан Гуннар.

Сиобан посмотрела на всех по очереди, хотела что-то возразить, но ее опередила представительница Королевства Борон:

– Прекрасная, синеволосая, эстетическая женщина поступала, делала и творила совершенно правильно. Безвозвратно уничтожать ксенонцев было бы неверно с точки зрения этики и своего рода преступлением по отношению к равенству мыслящего бытия.

Ной Гаффелт кашлянул. Когда он поворачивал голову, чтобы посмотреть на Гуннара и Данну, его длинная седая борода шелестела, скользя по грубой накидке.

– Я тоже считаю, что доктор Норман приняла единственно правильное для того времени решение. Ведь до сих пор ксенонцы небезуспешно выкрадывали любую вновь разработанную нами технологию и использовали ее в своих неблаговидных целях. Достаточно вспомнить об октаэдре данных, маскировке гравидаров и многом другом!

– Чипы-рабы, – добавил Зак Фолкна, – мысленное управление космическими кораблями, только в противоположном направлении. Спасибо большое!

– Пожалуйста! Вы знали об этом, Фолкна-сан? – резко спросил сенатор Гуннар.

Не так давно тайная разведка узнала, что существовали некие преступные организации, которые ради получения прибыли готовы были бездумно привести на край гибели все Планетарное Сообщество. Чипы-рабы были одной из их последних отвратительных новаций, которая, к счастью, не успела найти широкого применения.

– Прошу вас, сенатор. – Фолкна показал прикрепленное на лацкане его кителя удостоверение комитета общественной безопасности. – Третья степень секретности. Вам это о чем-то говорит?

Сенатор пробормотал нечто невнятное и замолчал.

– В любом случае, – сказала Сиобан, рассчитывавшая на более бурную реакцию, – я могу в течение нескольких язур перевести NQG-инвариантность в NQG-равность. И это никак не повлияет на закон.

– Да, только нужно будет наконец применить его на практике, а не оставлять лежать в виде теории в углу, где он соберет на себе пыль многих деказур, – хихикнул Фолкна. – Уже только ради этого вы получите грант от Политехнического института.

– Она должна предстать перед военным трибуналом, а не гранты получать, – недовольно сказал Бан Данна.

Сиобан кивнула. Это была именно тареакция, на которую она рассчитывала.

– А вместе с ней целых два поколения астрофизиков, полковник, – перехватил инициативу доктор Вондран, который для себя уже все решил: он примет сторону Сиобан. – В любом случае никто из нас не смог разгадать NQG-инвариантность. И это несмотря на то, что астрофизика является третьей по значимости наукой среди военных научных дисциплин.

– Все дело еще и в том, – сказал Данна, – что никто из нас не может быть уверен в том, что доктор Норман на нашей стороне. Почему бы ей снова не насыпать звездной пыли в глаза ученых, занятых работой над проектом?

– Если бы я хотела это сделать, то не сидела бы сейчас здесь, полковник, – холодно возразила Сиобан. – Не забывайте, что это вы пригласили меня на совещание, а не наоборот. Большинство современных астрофизиков даже не подозревают о том, что я вообще еще жива. Я могла бы совершенно спокойно остаться дома на Аргон Прайм. – Она презрительно посмотрел на Данну. Непонятно, почему такой незрелый и неумный мужчина принадлежал к руководству тайной разведки.

Взгляд Данны напоминал взгляд человека, который нечаянно проглотил насекомое. Ему очень не нравилась эта синеволосая дама-ученый, причем не понравилась с первого взгляда. Она была высокомерна, надменна и неестественна. Похоже, сенатор Гуннар испытывал схожие чувства, если Данна правильно истолковал реакцию своего непосредственного начальника. Какая жалость, что ученые были так снисходительны к этой высокомерной аргонке!

– Ну хорошо, доктор Норман! – снова взял слово сенатор Гуннар. – Каждый из нас имеет право на ошибку, каждый может изменить свою точку зрения. Хотя сорок язур… срок более чем достаточный. Если доктор Вондран, доктор Фолкна и Лар Асанейя согласны, я могу поздравить вас с началом работы над проектом «Предвидение». Что там у вас, Данна?

Полковник вздрогнул:

– Что? Ах да, да!

– И еще одно, доктор Норман-сан, – продолжил сенатор, – для завершения ваших работ мы не сможем предоставить вам целую язуру. Вы должны понять: мы народ смертный, а потому мыслим не в столь эпохальных масштабах.

Сиобан сжала губы и выдавила из себя приветливую улыбку. Как она ненавидела это понятие: «смертные»! Оно было таким поверхностным и доказывало, что сенатор, несмотря на показное дружелюбие, не имел ни малейшего представления об участи долгожителей. Лар Асанейя посмотрела на Сиобан своими огромными ясными глазами, как будто совершенно точно представляла себе, что сейчас чувствовала Сиобан. Неожиданно щелкающий звук вырвался из мембраны ее защитного экологического костюма и на какую-то долю сезуры прозвенел в конференц-зале как высокий звук лопнувшего ксилофона.

Глава 29

Прибыль есть основа любого социального сообщества. Прибыль заменяет собой любое социальное сообщество!

Бомандрола Сизинфинос Нианделей Восьмой.

Приложение к приказу по предприятию

Кто-то высверливал тупым сверлом дыру в виске Елены, наискосок, прямо в мозг. Глаза болели так, что казалось, будто их выковыривают из глазниц вилкой. Тошнота скрутила желудок, отвратительная горечь поднималась по пищеводу. И несмотря на непроглядную тьму, ей казалось, что все вокруг кружится, как на карусели, по кругу и по кругу, быстрее и быстрее. Елена попыталась резко вдохнуть, чтобы хоть чуть-чуть унять тошноту, но это не помогло. Она откатилась в сторону, и ее стошнило. Теперь космолетчицу охватила ужасная слабость, и только через несколько мизур она сумела, дрожа всем телом, проползти немного вперед. Хватая воздух ртом, она лежала на животе. Жгучий холод проник в ее сознание, пронзил тысячами ледяных иголок бедра, колени, живот, добрался до груди, рук, плеч и щек.

Кто-то ее раздел, она лежала совершенно нагая. Кто бы это ни сделал, он явно хотел убедиться, что при ней нет никакого оружия, а также каких-либо других подручных средств или приборов. Она с трудом приподнялась, опираясь ладонями о пол. Резкая боль пронзила ее руку, напомнила о себе, отозвавшись в сломанном указательном пальце.

Каким-то образом ей удалось встать на колени. В этой позе, на полусогнутых руках, со свисающей головой, хрипящая и кашляющая, она оставалась какое-то время. Медленно, очень медленно возвращались связные мысли, сотканные из отдельных лоскутов. Одновременно с прояснением сознания пришло и еще одно ощущение: вся левая половина ее тела представляла собой одно больное место. Создавалось впечатление, что от щиколоток до горла вся она состояла из ушибов, кровоподтеков и синяков.

Постепенно возвращались и другие чувства. Рядом кто-то стонал. Сезуру спустя она поняла, что слышит свой собственный голос. Ледяной пол под нею был металлическим, ребристым и очень грязным. В помещении плохо пахло: так обычно пахнут человеческие тела после перенесенных пыток. Где же она находилась? Не меняя позы, Елена попыталась применить технику медитации, которой занималась ежедневно вот уже много лет. Сначала она овладела своим дыханием, потом ей удалось остановить головокружение. Все органы вели себя на удивление послушно. Насколько это было возможно, она старалась не обращать внимания на сверлящую и грызущую головную боль, которая, как колокол, стучала в висок. Постепенно ей удалось справиться и с тошнотой. И хотя это ощущение ушло не полностью, она все же могла дышать, не опасаясь того, что в любой момент ее снова стошнит.

Гортанный голос совсем рядом произнес что-то на языке, напоминавшем язык сплитов.

– Чинн?

Елене пришлось напрячь свои голосовые связки, чтобы произнести что-то более или менее связное, и в результате у нее прорезался голос, который звучал почти нормально.

Последовала долгая пауза, во время которой Елена на коленях ползла в том направлении, откуда раздался голос Чинн.

– Тварь не прикасается ко мне! – прошипела женщина-сплит, когда космолетчица нащупала в темноте ее руки.

Скрежет металла подсказал Елене, что Чинн тоже пыталась встать.

Неожиданно вспыхнул яркий свет. Елена зажмурилась, когда он ударил по зрачкам, буквально прожигая голову насквозь. Она прижала руки к животу, почувствовав новый приступ тошноты. Прошло немного времени, буря в теле улеглась, и Елена рискнула открыть глаза. Они еще болели от яркого света, но поскольку и все остальное не в лучшем состоянии, то хуже вряд ли могло быть.

Она осторожно огляделась. Помещение было небольшое, размером примерно четыре на четыре метра и около двух с половиной метров в высоту. Перед ней находилась грубая, тяжелая двойная переборка со смотровым окошком из стеклометалла, забранном решеткой. Собственно говоря, это было даже не помещение, а скорее чулан, стены и пол которого были отделаны рифленым металлом, обычно применяемым на технических предприятиях в качестве полового покрытия. Коричневый слой, более или менее ровно покрывавший металл, был, судя по всему, ничем иным, как засохшей грязью или экскрементами. Елене не хотелось об этом думать. У задней стены, скорчившись, лежал Нопилей. Веки теладинца были плотно закрыты, он не шевелился. Елене наконец удалось выпрямиться – волна тошноты тут же поднялась в желудке, – и, шатаясь, она направилась к другу. Холод металлического покрытия и вонючий воздух с удвоенной силой обрушились на нее. Болела буквально каждая клеточка, но, как ни странно, это помогало бороться с тошнотой и головной болью.

Теладинец слабо дышал. Елена не была уверена в том, что с медицинской точки зрения было бы правильно перевернуть его на бок. Ведь, в конце концов, ящеры – не люди. Но, с другой стороны, вряд ли это могло повредить, а больше она в настоящий момент все равно ничего не могла сделать. Возможно, Нопилей сразу же придет в себя и ему станет так же плохо, как ей и Чинн.

Елена выпрямилась. На нее с отвращением смотрела женщина-сплит, которая так и оставалась стоять, пригнувшись и вжавшись в стену.

– Что, прямое энергетическое попадание? – спросила Чинн.

И тут же закрыла глаза. Казалось, любое движение все еще вызывает у нее боль. Она сдержанно выругалась на родном языке.

Елена взглянула на Чинн. Прямое энергетическое попадание? Елена все еще с трудом соображала. Потом она поняла.

– Ох нет! У всех людей, родившихся естественным образом, на животе есть пупок.

Чинн высоко подняла брови, но ничего не сказала. И только теперь Елена заметила, насколько непривычным был облик самой женщины-сплита. В одежде Чинн производила впечатление очень высокой, очень стройной альбиноски крайне аскетического телосложения. Однако без одежды ее неземное происхождение бросалось в глаза: худая, почти тощая, под бледной кожей никаких ребер. Ее плоские груди, которые под одеждой не отличались от человеческих, оказались просто выпуклостями без сосков. На животе у нее не было пупка, а все тело было совершенно безволосым. От подмышек вниз шли мягко светящиеся длинные швы, доходившие до области таза и выглядевшие как огромные безгубые рты, в любой момент готовые открыться. Живот выпирал вперед и был покрыт сетью тонких прожилок, в нем что-то шевелилось. От ключиц до коленей ниспадали нежные складки кожи. Шесть пальцев без ногтей образовывали широкую, устойчивую ступню.

– Я кажусь тебе такой же отвратительной, как ты мне? – спросила Чинн, заметив оценивающий взгляд Елены.

Космолетчица выдавила из себя хриплый смешок, перешедший в кашель.

– Во всяком случае, жениться на тебе мне бы точно не захотелось, Чинн, – прохрипела она.

Чинн пристально смотрела на Елену. Чуть погодя она немного напрягла колени и смогла приподняться вверх по стене.

– Ты мужественная женщина, Елена Кхо. Я не знаю другой такой. На Земле все женщины такие, как ты?

Елена подумала.

– Мне бы хотелось в это верить, – сказала она, преодолевая тошноту, и добавила: – Ты знаешь, что случилось?

– Опьяняющий коктейль, – выпалила женщина-сплит так быстро, будто ожидала этого вопроса. – Содержит анестезирующие субстанции для любого вида живых существ.

Теперь Елена поняла, почему ей было так же плохо, как и Чинн. Химические вещества, которые, например, приводят к потере сознания у сплитов, у человека должны были вызвать очень мощную, поистине губительную защитную реакцию, и наоборот. Просто удивительно, что они остались в живых.

Казалось, Чинн поняла, о чем она думала.

– От последствий можно умереть даже спустя целую возуру, – объяснила она с уже знакомым Елене выражением лица, на котором были написаны самомнение и самодовольство. Чинн наверняка лгала ей, пытаясь запугать.

За двойной переборкой раздались гулкие шаги. За смотровым окошком что-то зашевелилось, а потом створки переборки с шумом раздвинулись. Вошел аргонец с длинными черными волосами, которые сзади были заплетены в тонкую косу со множеством пестрых ленточек. Несмотря на то что в помещении царил лютый холод, его лоб был покрыт каплями пота, а взгляд – пустым, стеклянным, застывшим. В руке он держал бластер, на кончике дула которого мерцали огоньки. Вслед за ним вошел сплит, гладко выбритый, невысокого роста, плотного телосложения. На нем были белые легинсы, на ногах сапоги с магнитными подковками, в руке – лазерная винтовка того же образца, что и у его подельника.

– Ты смотри-ка, какой у нас сегодня улов, – сказал аргонец, необычно произнося каждое слово. Он хрипло хихикнул. Изо рта вылетели брызги слюны. – Это же та самая землянка, гонерская землянка.

– Кто? – переспросил сплит таким же странным тоном.

– Ну, эт-т-та землянка…

– Да на что она тебе сдалась? Жирная, уродливая и волосы черные, как кровь гхока. – Сплит, пошатываясь, сделал несколько шагов по направлению к Чинн т'Вхт, которая тут же вся напряглась. – А вот эту я откуда-то знаю.

– А мне плевать, знаешь ты ее или нет! – возмутился с некоторым опозданием аргонец.

От него исходил резкий химический запах. Елена не сомневалась, что и длинноволосый аргонец, и грязный сплит накачались какими-то наркотиками. Движения обоих пиратов были неестественными и нервными. Значит, существовал наркотик, влияющий как на сплитов, так и на аргонцев? До сих пор она такого не знала, но сейчас это не играло никакой роли.

– Кто вы такие, чего вы хотите? – воскликнула космолетчица.

Сплит проигнорировал ее, а аргонец подошел к Елене так близко, что она могла дотянуться рукой до его излучателя, и прошипел: «Заткнись!» В лицо ударил аромат концентрированного наркотика. Она внутренне подобралась.

– Тебе нужна эта теладинская подстилка? – спросил сплит.

Осколки скрипели под его металлическими подковами на сапогах, когда он проходил мимо Чинн. Пират поднял лазер.

Аргонец взглянул через плечо Елены:

– Это что это там? Теладинец? Кончай его!

Елена воспользовалась этим моментом. Чинн бросила на нее быстрый взгляд из-под век, как бы соглашаясь. Изо всех сил, стараясь не обращать внимания на боль и тошноту, Елена резко вскинула ногу и выбила оружие из рук совершенно одуревшего аргонца. Ее рефлексы, как правило почти молниеносные, были сильно заторможены, но сознание одурманенного наркотиком длинноволосого пирата было еще более заторможено. Здоровой рукой Елена ударила мужчину в висок. Не издав ни звука, он тут же рухнул на пол, как мокрый мешок. Внезапно послышалось резкое шипение. Обернувшись, Елена увидела, что Чинн и пират-сплит лежат на полу. Оскалив зубы, Чинн держала в руках бластер. У лежащего на полу сплита в груди зияла большая черная дыра. В стене за спиной Чинн виднелась еще одна такая же дыра. Судя по всему, сплит промахнулся, стреляя в женщину, а потом она его одолела.

– Одурачены двумя голыми женщинами. Жалкие твари!

– Тшш? – еле слышно прошипел Нопилей, к которому начало возвращаться сознание.

Елена хотела было помочь своему другу подняться, но не смогла даже подойти к нему. У девушки так сильно закружилась голова, что она рухнула как подкошенная. Женщина сжалась в комочек и тщетно боролась с очередной накатившей волной тошноты. Ее измученное тело отомстило за резкие движения, на которые она только что решилась. Она не чувствовала ничего, кроме все поглощающей бесконечной боли, у которой не было названия.

Казалось, прошла целая вечность, но вот мучения стали ослабевать. Кто-то не слишком деликатно тащил ее за руки по полу. Холод куда-то исчез. Когда к Елене вернулось зрение, она обнаружила, что находится не в загаженном помещении, а лежит в относительно чистом, довольно теплом проходе. Она полулежала, прислонившись спиной к стене, по левую руку была дверь в какой-то чулан. Перед ней валялась кучка бело-голубой одежды: ее комбинезон с эмблемой ОКО, куртка пилота, нижнее белье, сапоги.

– Оденься, – приказала Чинн, которая уже снова была укутана в свои одежды.

Елена с трудом выполнила приказание.

– А что с Нопилеем?

– Я жив, – послышался тоненький голосок. – Но не более того.

Елена слабо усмехнулась:

– Тогда твои дела чуть лучше, чем мои. Похоже, Чинн пострадала меньше, чем мы. – Она взглянула на женщину-сплита, которая ответила каким-то непонятным жестом.

– На этом корабле мы не одни, – сказала Чинн. – Я успела осмотреться. Весь экипаж в отключке. Впереди есть экологическая зона с боронской жидкостью для дыхания. – Она не уточнила, что имела в виду.

– Ушан и Калманкалсалт? – спросила Елена, еле ворочая жестким, как подметка сапога, языком.

– Не знаю, да меня это и не интересует, – ответила Чинн. – Мы должны выбраться отсюда, пока никто не понял, что произошло.

Елена покачала головой и закрыла глаза. Через какое-то мгновение она с трудом выпрямилась.

– Только вместе со всеми, – произнесла она решительно.

Чинн передернула плечами, совсем как обычная земная женщина. Может быть, она сделала это для того, чтобы лишний раз показать Елене, как мало ее волнуют распоряжения землянки.

– Делайте, что считаете нужным, Елена Кхо. Но только не забудьте вот это. – Она протянула Елене один из добытых бластеров.

Елена благодарно кивнула и тут же переложила оружие в левую руку, так как сломанный палец вряд ли позволил бы ей оттянуть предохранитель.

– Нопилей, ты идешь с Чинн, – сказала она.

Теладинец возмущенно взглянул на нее:

– Тшш! Елена, ты ведь едва стоишь на ногах! Как же ты в таком состоянии сможешь освободить Калманкалсалта и Ушана?

В ответ Елена только молча посмотрела на Нопилея.

– Сколько на борту пиратов? – обратилась она к Чинн.

Та, помолчав немного, бросила взгляд в сторону коридора, поворачивающего налево.

– Это средний невольничий корабль, – сказала она наконец. От этих слов Елена непроизвольно вздрогнула. Рабы! – Может быть, десять или двенадцать, вряд ли больше, – уточнила Чинн. – Но скоро ты и сама все увидишь. Удачи тебе, Елена Кхо! – добавила она и повернулась, чтобы уйти.

Когда женщина-сплит наконец исчезла за поворотом, на другом конце коридора затрещала переборка и раздались громкие вопли, вырывавшиеся из нескольких глоток. Послышался торопливый топот множества подкованных сапог. Елена взглянула на Нопилея: