Текст книги "Подкрутка"

Автор книги: Харлан Кобен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

Глава 38

Как только уехал Карл, появилась Эсперанса.

– Что-нибудь нашла?

Эсперанса протянула ему фотокопию старой газеты:

– Прочти.

Заголовок гласил: «Автокатастрофа».

Экономят на словах. Он прочитал:

«Мистер Ллойд Реннарт, проживающий по адресу Дарби-плейс, 27, врезался в автомобиль, припаркованный на Саус-Дин-стрит недалеко от перекрестка с Коддингтон-тэррас. Полиция арестовала мистера Реннарта за вождение в нетрезвом виде. Пострадавших доставил и в медицинский центр Святой Елизаветы, где Люси Реннарт, жена мистера Реннарта, вскоре скончалась. О похоронах объявят дополнительно».

Майрон дважды просмотрел статью.

– «Пострадавших доставили…» – прочитал он вслух. – Значит, их было больше одного.

Эсперанса кивнула.

– А кто еще пострадал?

– Не знаю. В газете не сообщали.

– Ни слова об аресте, о судебной тяжбе?

– Ни слова. По крайней мере я ничего не нашла. Никаких упоминаний о Реннартах. Я пыталась узнать что-нибудь в центре Святой Елизаветы, но они отказались говорить. Сослались на конфиденциальность сведений о пациентах. В любом случае в их компьютерах вряд ли есть информация такой давности.

Майрон покачал головой.

– Очень странно, – пробормотал он.

– Я встретила по дороге Карла, – продолжила Эсперанса. – Чего он хотел?

– Привез горничную из «Корт-Мэнор-инн». Знаешь, с кем Джек Колдрен развлекался в этом заведении?

– С Тоней Хардинг?

– Почти угадала. С Нормом Цукерманом.

Эсперанса скользнула взглядом к потолку, словно рассматривая полотно абстракциониста.

– Меня это не удивляет. По крайней мере насчет Норма. Сам подумай. Никогда не был женат. Без семьи. На людях всегда окружает себя красивыми молодыми женщинами.

– Для отвода глаз, – вставил Майрон.

– Да. Это как фальшивая борода. Камуфляж. Норм – видный человек в спортивном бизнесе. Если узнают, что он гей, его карьера рухнет.

– Значит, когда его тайна выплывет наружу…

– Он потеряет все.

– Это мотив для убийства?

– Безусловно, – ответила Эсперанса. – Испорченная репутация и миллионы долларов. Люди и не за такое убивают.

– Но как это могло произойти? Допустим, Джек и Чэд случайно встретились в «Корт-Мэнор-инн». Чэд догадался, что между отцом и Нормой что-то есть. Он упомянул об этом Эсме, которая работает на Норма. Тогда она и Норм…

– Что тогда? Похитили парня, отрезали ему палец и отпустили?

– Да, тут что-то не сходится, – согласился Майрон. – По крайней мере пока. Но мы ходим рядом.

– Ага, мы сильно сузили круг подозреваемых. Давай посчитаем. Это может быть Эсме Фонг. Норм Цукерман. Тэд Криспин. Или воскресший Ллойд Реннарт. Его жена и ребенок. Мэттью Сквайрс, его отец или сразу оба. Или какая-то сложная комбинация из всех этих лиц – например, семья Реннарт или Норма и Эсме. Или Линда Колдрен. Как она сможет объяснить, что пистолет из ее дома оказался орудием убийства? И все эти конверты и авторучки, купленные в магазине?

– Не знаю, – пробормотал Майрон и добавил: – Но мы забыли кое-что еще.

– Что?

– Доступ. Тот, кто убил Джека и отрезал палец Чэду, имел доступ к дому Колдренов. Если исключить вероятность взлома, кто из подозреваемых мог взять оружие, авторучку и конверт?

– Линда Колдрен, Джек Колдрен, паренек Сквайрсов, раз он лазил к ним в окно. – Она помолчала. – Кажется, все.

– Отлично. А теперь сделаем следующий шаг. Кто знал, что Чэд Колдрен находился в «Корт-Мэнор-инн»? Ведь похититель наверняка об этом знал, не так ли?

– Конечно. Ладно, опять Джек, Эсме Фонг, Норм Цукерман, Мэттью Сквайрс. Хм… Майрон, это уже кое-что.

– Какие имена входят в оба списка?

– Джек и Мэттью Сквайрс. Но Джека, очевидно, можно исключить – он сам жертва.

Майрон вспомнил свой разговор с Уином – об одержимости победой. Насколько далеко мог зайти Джек, чтобы гарантировать себе выигрыш? Уин заявил, что Джек ни перед чем не остановится. Так ли это?

Эсперанса щелкнула пальцами у него под носом:

– Эй, Майрон?

– Что?

– Я сказала, что мы исключаем Джека Колдрена. Мертвецы редко закапывают пистолеты в соседнем леску.

Пожалуй.

– Значит, остается Мэттью Сквайрс, – заключил Майрон. – Но я уверен, что он не преступник.

– Я тоже, – вздохнула Эсперанса. – Правда, мы забыли еще одного человека, который знал, где находился Чэд Колдрен, и легко мог достать пистолет и канцелярские принадлежности.

– Кто?

– Чэд Колдрен.

– Ты считаешь, он сам отрезал себе палец?

Эсперанса пожала плечами:

– Вспомни свою старую версию: похищение началось как розыгрыш, но потом вышло из-под контроля. Может, они с Тито поссорились, Чэд убил Тито.

Майрон проанализировал эту возможность. Он размышлял о Джеке Колдрене, Эсме Фонг, Ллойде Реннарте. Потом покачал головой:

– Это нас никуда не приведет. Шерлок Холмс предупреждал, что нельзя строить теории, не учитывая всех фактов, потому что тогда вы подгоняете факты к теории, а не теории к фактам.

– Раньше нас это не останавливало, – заметила Эсперанса.

– Верно. – Майрон взглянул на часы. – Мне надо встретиться с Фрэнсин Реннарт.

– Женой кэдди?

– Да.

Эсперанса стала принюхиваться.

– В чем дело? – спросил Майрон.

Она втянула носом воздух.

– Чую зря потраченное время, – усмехнулась Эсперанса.

Но чутье ее подвело.

Глава 39

Виктория Уилсон позвонила ему по телефону в машине. Любопытно, подумал Майрон, как люди жили, когда не было ни автомобильных телефонов, ни мобильников, ни пейджеров?

Наверное, больше развлекались.

– Полиция нашла труп твоего приятеля-неонациста, – сообщила Уилсон. – Его фамилия Маршал.

– Маршал Тито? – Майрон нахмурился. – Надеюсь, это шутка?

– Я не шучу, Майрон.

Кто бы сомневался.

– Полиция догадывается, что он замешан? – спросил Болитар.

– Пока нет.

– Если не ошибаюсь, его убили выстрелом в голову.

– Судя по предварительной экспертизе – да. Выстрела было два, оба с близкого расстояния, пули тридцать восьмого калибра.

– Тридцать восьмого? Но в Джека стреляли из двадцать второго.

– Да, Майрон, знаю.

– Значит, Джека Колдрена и Тито Маршала убили из разного оружия.

Уилсон снова заскучала.

– Почему вас не сделали экспертом по баллистике?

Все такие умники. Но новая подробность спутывала карты. Если Джека Колдрена и Тито Маршала убили из разного оружия, означало ли это, что преступников двое? Или преступник достаточно хитер, чтобы поменять орудие убийства? Или он выбросил свой тридцать восьмой после Тито и ему пришлось использовать двадцать второй калибр для Джека? И вообще, какой идиот мог назвать ребенка Маршалом Тито? Конечно, называть Майроном тоже не особенно умно. Но Маршал Тито – чересчур. Неудивительно, что паренек вырос неонацистом. Видимо, он уже в детстве ненавидел коммунистов.

– Я звоню по другой причине, Майрон, – проговорила Виктория.

– Да?

– Вы передали сообщение Уину?

– Так это вы подстроили? Предупредили ее, что я буду там.

– Пожалуйста, ответьте на вопрос.

– Да, я передал сообщение.

– И что ответил Уин?

– Я передал сообщение, – повторил Майрон, – но я не обязан рассказывать о том, как на него реагировал мой друг.

– Ей становится хуже, Майрон.

– Мне очень жаль.

Молчание.

– Где вы сейчас? – спросила Уилсон.

– Направляюсь в дом Ллойда Реннарта.

– Кажется, я просила вас забыть об этой версии.

– Да, просили.

– Пока, Майрон.

Она повесила трубку. Майрон вздохнул. Ему вдруг захотелось вернуться в прошлое, когда не существовало ни автомобильных телефонов, ни мобильников, ни пейджеров. Тогда было не так-то просто добраться до человека и испортить ему настроение.

Через час Майрон припарковался перед скромным жилищем Реннартов и постучал в дверь. Миссис Реннарт открыла сразу. Несколько секунд она вглядывалась в его лицо. Никто не произнес ни слова. Ни улыбок, ни приветствий.

– У вас усталый вид, – наконец проговорила она.

– Пожалуй.

– Ллойд действительно отправил ту открытку?

– Да.

Майрон ответил машинально, но потом задумался: а правда ли это? Судя по всему, до сих пор Линда считала его чем-то вроде исполнителя главной роли в «Большом простофиле». Взять хоть пропавший звонок на записывающем устройстве. Если похититель действительно звонил Джеку перед смертью, то куда делась запись? Или звонка вообще не было? Вероятно, Линда придумала его. Как и открытку Ллойда. Может, она постоянно врат. Задурила Майрону голову, как слюнявому самцу в одной из тех дешевых порномелодрам, где сюжет содран с «Жара тела», а актрис зовут Шэннон или Тауни.

Горькая мысль.

Фрэнсин Реннарт провела Майрона в темный подвал, щелкнула выключателем, и под потолком вспыхнула тусклая лампочка, словно в фильме «Психоз». Помещение было абсолютно голым. Вдоль стен разместились газовый и электронагреватели, стиральная машина, сушилка и контейнеры. Посреди комнаты стояли четыре больших коробки.

– Здесь его вещи, – пробормотала Фрэнсин Реннарт.

– Спасибо.

Фрэнсин хотела взглянуть на коробки, но не смогла.

– Я буду наверху, – пробормотала она.

Майрон проследил, как она поднялась по лестнице. Затем он присел на корточки. Все коробки были заклеены. Он вытащил перочинный ножик и разрезал ленты.

В первой коробке лежали памятные вещи, связанные с гольфом. Дипломы, награды, старые метки для мячей. Под декоративным мячом, водруженным на деревянную подставку, виднелась старая ржавая дощечка: «15-я лунка в Хикори-парк, 17 января 1972 года».

Майрон задумался, каким был тот день для Ллойда. Сколько раз он потом прокручивал в памяти удар, сидя в домашнем кресле, заново переживал прилив адреналина. Его руки снова чувствовали крепкую рукоятку клюшки, в плечах отдавался широкий взмах бэксвинга, ладони приятно гудели от отдачи, а глаза с восторгом провожали полет мяча, описывавшего в воздухе плавную дугу.

Во второй коробке Майрон обнаружил школьный аттестат Ллойда. Здесь же хранился альбом выпускников университета штата Пенсильвания. В числе прочих имелся снимок студенческой команды по гольфу. Ллойд был капитаном. Майрон взял в руки матерчатую букву «П» – эмблему команды. Он прочитал рекомендательное письмо, написанное Ллойду тренером. В глаза Майрону бросились два слова – «блестящее будущее». Блестящее будущее. Может, этот тренер умел вдохновлять своих ребят, но предсказатель из него получился неважный.

В третьей коробке сверху лежала фотография Ллойда, сделанная в Корее. Групповой снимок, похоже, любительский, где молодые парни стояли в обнимку, небрежно расстегнув форменные кители. Все улыбались. Реннарт выглядел очень худым, но не казался ни измученным, ни изможденным.

Майрон отложил фотографию в сторону. В комнате было тихо, а жаль – тут больше подошла бы мелодия какого-нибудь старого романса. В коробках Реннарта заключалась целая эпоха, жизнь, полная желаний и надежд, личного опыта, ярких впечатлений, жизнь, которая, несмотря ни на что, предпочла убить саму себя.

Со дна коробки Майрон выудил свадебный альбом. На потускневшей меди было отчеканено: «Ллойд и Люси, 17 ноября 1968 года, сейчас и навсегда». Ирония жизни. Твердая обложка из кожзаменителя покрылась тысячью мелких трещин. Первый брак Реннарта, аккуратно упакованный и сложенный на дне коробки.

Майрон хотел отложить альбом, но любопытство победило. Он уселся на полу, поджав ноги по-турецки, точно мальчишка, которому подарили пачку новых бейсбольных карточек. Положив перед собой альбом, он открыл обложку. Заржавленные кольца громко заскрипели.

Первый же снимок приковал его к месту.

Глава 40

Майрон вжимал в пол педаль акселератора.

Парковка на Честнат-стрит была запрещена, но его это не смутило. Он остановил машину и выскочил под раздраженные гудки водителей. Пробежав через вестибюль «Омни», Майрон влетел в кабинку лифта. На верхнем этаже он быстро нашел нужный номер и громко постучал.

Дверь открыл Норм Цукерман.

– Дружище! – воскликнул он, просияв улыбкой. – Какой сюрприз!

– Можно войти?

– Тебе? Конечно, старина, в любое время.

Но Майрон уже был в номере. Передняя комната, выражаясь языком гостиничных буклетов, сочетала вместительность с элегантной обстановкой. На диване сидела Эсме Фонг. Она взглянула на Майрона как затравленный зверек. Повсюду – на полу, на креслах, на кофейном столике – валялись яркие постеры, рекламы, ксерокопии и прочая макулатура. Майрон заметил увеличенные снимки Линды Колдрен и Тэда Криспина. В глаза отовсюду лезли логотипы «Зума», неизбежные и вездесущие, как духи мщения или телефонные торговцы.

– Мы тут разрабатываем стратегические планы, – сообщил Норм. – Но всегда можно сделать перерыв, верно, Эсме?

Девушка кивнула. Норм шагнул к бару:

– Что-нибудь выпьешь, Майрон? Не уверен, что тут есть «Йо-Хо», но я могу…

– Нет! – перебил Болитар.

Цукерман шутливо вскинул руки.

– Эй, Майрон, остынь, – произнес он. – Какая муха тебя укусила?

– Норм, я хочу предупредить тебя.

– О чем?

– Мне жаль, что все так получилось. Я считаю, что твоя личная жизнь касается лишь тебя. Но сейчас ситуация зашла слишком далеко. Я должен рассказать об этом, Норм. Извини.

Норм Цукерман не двинулся с места. Он открыл рот, будто собираясь возразить.

– Откуда ты узнал? – наконец проговорил Норм.

– Ты находился с Джеком. В «Корт-Мэнор-инн». Вас видела горничная.

Норм посмотрел на Эсме, которая сидела с окаменевшим видом, затем перевел взгляд на Майрона.

– Понимаешь, что произойдет, если люди узнают, что я голубой?

– Прости, но я ничего не могу поделать, Норм.

– Послушай, Майрон, я глава компании. «Зум» занимается модой, имиджем и спортом, а в этой области гомофобия всегда цветет махровым цветом. Репутация в моем деле – все. Если станет известно, что я старый гомик, «Зум» пойдет ко дну, как рваная калоша.

– Не уверен, – возразил Майрон. – В любом случае ничем не могу помочь.

– Полиция знает? – спросил Норм.

– Пока нет.

Норм воздел руки к небу:

– Тогда какого черта ты хочешь меня выдать? Это было просто небольшое развлечение. Да, я встретился с Джеком. Да, мы понравились друг другу. Ну и что? Конечно, мы оба собирались держать рот на замке. Это не имеет никакого отношения к убийству.

Майрон покосился на Эсме. Она взглядом умоляла его молчать.

– Полагаю, что имеет, – усмехнулся он.

– Да? И ты готов разрушить мою жизнь?

– К сожалению.

– Может, мне все-таки удастся переубедить тебя?

– Боюсь, что нет.

Норм отошел от бара и рухнул в кресло. Он уронил голову на руки, запустив пальцы в густую шевелюру.

– Вся моя жизнь была основана на лжи, – пробормотал он. – Детство провел в Польше, где всегда врал, что я не еврей. Веришь? Я, Норман Цукерман, прикидывался самым распоследним гоем. Зато я выжил. Приехал сюда. И провел остаток жизни, притворяясь, будто я крутой парень, настоящий Казанова, вокруг которого всегда крутятся молоденькие девчонки. Ко лжи быстро привыкаешь, Майрон. Жить становится легче и удобнее. Вранье превращается в параллельную реальность, если ты понимаешь, о чем я.

– Мне очень жаль, Норм.

Цукерман глубоко вздохнул и выдавил улыбку.

– А может, это и к лучшему, – произнес он. – Возьми хоть Денниса Родмана. Он натуральный трансвестит. И что, ему это как-то вредит?

– Никак.

– Знаешь, когда я приехал в эту страну, то сделался самым отъявленным евреем во всей Америке. Ведь верно? Скажи мне правду. Я был самым откровенным и вызывающим евреем, разве нет?

– Самым вызывающим, – подтвердил Майрон.

– Клянусь своей еврейской задницей. Когда я начинал, многие мне даже говорили – сбавь тон. Мол, ты чересчур выпячиваешь свое еврейство. Это перебор. Тебя не примут. – Его лицо прояснилось. – Вдруг мне удастся проделать тот же фокус и с голубизной, а, Майрон? Стать самым ярким и вызывающим геем? Понимаешь, о чем я?

– Да. Кто еще знал о тебе и Джеке?

– Никто.

Майрон указал на Эсме:

– А как насчет молоденьких девчонок, крутящихся вокруг тебя? Как насчет той, которая фактически живет с тобой? Ты думаешь, что ей было легко об этом узнать?

Норм пожал плечами:

– Тем, кто всегда рядом, начинаешь доверять. Нельзя же постоянно быть настороже. Может, она и знает. И что?

Майрон обратился к Эсме:

– Хотите ему рассказать?

Взгляд Эсме был холоден как лед.

– Не понимаю, о чем вы.

– Рассказать мне что?

Майрон не спускал глаз с девушки.

– Я долго думал, зачем вы соблазнили шестнадцатилетнего мальчишку. Вы устроили отличный спектакль – все эти слова об одиночестве и о том, что Чэд Колдрен был очень мил и вы не боялись заразиться. Вы выглядели более чем убедительно. И все-таки что-то меня насторожило.

Норм воскликнул:

– О чем ты говоришь, черт тебя побери, Майрон?!

Но Болитар пропустил его слова мимо ушей.

– Меня удивило это странное совпадение: вы с Чэдом оказались в том же мотеле и в то же время, что и Норм с Джеком. Очень подозрительно. Теперь-то, конечно, мы оба знаем, что это не совпадение. Вы все спланировали заранее, Эсме.

– Что она спланировала? – вмешался Норм. – Ради Бога, Майрон, объясните, что происходит.

– Норм, ты говорил, что раньше Эсме работала в баскетбольном отделе «Найк», а затем ушла оттуда, чтобы перейти к тебе.

– И что?

– Ты урезал ей жалованье?

– Немного. – Норм пожал плечами. – Совсем чуть-чуть.

– Как давно она к тебе устроилась?

– Не помню.

– Менее восьми месяцев?

Цукерман задумался.

– Да, а что?

– Эсме соблазнила Чэда Колдрена. Вступила с ним в связь в «Корт-Мэнор-инн». Но привезла она его туда вовсе не потому, что хотела секса или чувствовала себя одинокой. Это являлось частью ловушки.

– Какой ловушки?

– Она хотела, чтобы Чэд увидел отца с другим мужчиной.

– Зачем?

– Чтобы сокрушить Джека. Это не совпадение. Эсме знала о ваших планах, была в курсе, что вы встретитесь с Джеком. И она решила привезти туда Чэда, чтобы тот увидел, кто на самом деле его отец.

Эсме молчала.

– Скажите мне, Норм, вы собирались встретиться с Джеком в четверг вечером?

– Да.

– И что произошло?

– Джек отменил встречу. Он приехал на стоянку, и там его что-то испугало. Вроде бы он увидел знакомую машину.

– Это была не просто знакомая машина, – поправил Майрон, – а автомобиль его сына. Вот где Эсме прокололась. Джек заметил его. Он уехал раньше, чем Чэд успел его увидеть.

Майрон встал и приблизился к Эсме.

– Я шел по верному следу с самого начала, – продолжил он. – Джек вел с большим счетом. Его сын находился у вас в руках. И вы похитили Чэда, чтобы сорвать его игру. Именно так я и подумал. Но я неправильно оценил ваши мотивы. Зачем вы украли Чэда? Почему так старались отомстить Джеку Колдрену? Да, деньги были одной из ваших целей. Вы мечтали, чтобы «Зум» получила преимущество. Знали, что если Тэд Криспин станет победителем, вас объявят маркетинговым гением мирового уровня. Тут все сходилось. Кроме одного – почему вы привезли Чэда Колдрена в мотель до того, как Джек начал вести в счете?

Норм вздохнул:

– Скажи нам, Майрон. Что заставило ее так ненавидеть Джека?

Майрон сунул руку в карман и вытащил старую фотографию. Первая страница семейного альбома. Ллойд и Люси Реннарт. Улыбки. Объятия. Счастье. Ллойд в смокинге. Люси держит букет цветов. Вид у нее в белом длинном платье просто потрясающий. Но не это поразило Майрона до глубины души.

Люси Реннарт была азиаткой.

– Ллойд Реннарт – ваш отец, – произнес Майрон. – Вы ехали в машине в тот день, когда он врезался в дерево. Ваша мать умерла. Вас отвезли в больницу.

Эсме сидела, гордо расправив плечи, но ее дыхание стало неровным.

– Я не знаю, что произошло позднее, – добавил Майрон. – Наверное, Ллойд съехал с катушек. Он был пьян. Убил свою жену. Чувствовал себя конченым, ненужным. Может, решил, что не сумеет вас воспитать. Или не имеет на это права. Или он заключил соглашение с семьей вашей матери. Они не стали выдвигать обвинения, а Ллойд отдал им дочь. Вы росли в семье матери. Когда Ллойд снова встал на ноги, то понял, что нельзя вырывать ребенка из привычной среды. Или просто боялся, что вы не захотите вернуться к отцу, который виноват в смерти вашей матери. В общем, Ллойд предпочел помалкивать. Он ни слова не сказал о вас своей второй жене.

По щекам Эсме потекли слезы. У Майрона сдавило горло.

– Все так и было, Эсме?

– Я не понимаю, о чем вы говорите.

– Найдутся документы, – предупредил Майрон. – Свидетельство о рождении. Бумаги об опекунстве. Полиция быстро все разыщет. – Он поднял фотографию и мягко промолвил: – Одного сходства между вами и матерью уже достаточно.

Слезы продолжали капать, но не было рыданий, всхлипов, дрожащих губ.

– Пусть Ллойд Реннарт был моим отцом, – пробормотала Эсме. – У вас все равно ничего нет. Это лишь домыслы.

– Нет, Эсме. Полиция подтвердит ваши родственные связи, а Чэд расскажет, что именно вы предложили поехать в «Корт-Мэнор-инн». Они вплотную займутся смертью Тито. Появятся улики. Волосы. Нитки. Одно сойдется с другим. Но у меня к вам один вопрос.

Девушка не шевельнулась.

– Зачем вы отрезали палец Чэду?

Эсме внезапно сорвалась с места и бросилась бежать. Майрон был застигнут врасплох. Он перепрыгнул через диван, чтобы перекрыть путь к выходу. Но он ее недооценил. Эсме кинулась не в коридор, а в спальню. Майрон снова перескочил через диван. Он бросился за ней в комнату, но было уже поздно.

Эсме держала в руке пистолет. Она направила его на Майрона. По ее взгляду он понял, что не будет ни объяснений, ни признаний, ни лишних слов. Она готова стрелять.

– Не спешите! – предупредил Майрон.

– Что?

Он достал мобильный телефон и протянул ей:

– Это вас.

Секунду Эсме не двигалась. Потом, все еще сжимая в руке оружие, протянула другую руку и взяла трубку. Она прижала ее к уху, но Майрон расслышал то, что ей сказали.

– Это детектив Алан Корбетт, полиция Филадельфии, – произнес мужской голос. – Мы стоим у вашей двери и слышим каждое слово. Опустите оружие.

Эсме взглянула на Майрона. Пистолет смотрел ему в лицо. Майрон почувствовал, как по спине стекают капли пота. Смотреть в дуло пистолета – то же самое, что в жерло смерти. Видишь ствол, и с каждым мгновением он становится чернее и больше, словно тебя вот-вот поглотит черная дыра.

– Глупо, – произнес Майрон.

Она кивнула и опустила пистолет.

– И бессмысленно.

Оружие упало на пол. Двери распахнулись. В номер ворвалась полиция.

Майрон взглянул на пистолет.

– Тридцать восьмой калибр, – сказал он Эсме. – Из него убили Тито?

Ответ он прочитал по ее лицу. Баллистическая экспертиза докажет это. В суде ее поджарят на костре.

– Тито был псих, – пробормотала Эсме. – Он отрезал мальчику палец. Стал требовать деньги. Я не хотела.

Майрон пожал плечами. Она уже выстраивала свою защиту, хотя ее слова вполне могли оказаться правдой.

Корбетт надел на Эсме наручники.

– Джек Колдрен разрушил мою семью! – воскликнула Эсме. – Он убил мою мать, уничтожил моего отца. За что? Отец не сделал ничего плохого.

– Почему же, – возразил Майрон. – Сделал.

– Джек Колдрен заявил, что отец просто вытащил из сумки не ту клюшку. Это была ошибка. Несчастный случай. Почему он должен был так дорого за это заплатить?

Майрон ничего не ответил. Он понятия не имел, сколько за это следует заплатить.