Текст книги "Солнечный огонь"
Автор книги: Гусейн Гусейнов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 30 страниц)
Я слушаю Тамлейху и невольно вспоминаю скупые строки свидетельств о трагедии нашего народа:
"В 1905 году главарь дашнаков Степан затеял армяно-азербайджанскую резню в Сисианском районе. Со своим отрядом он атаковал Агду. Другой отряд с лачинской скалы севернее Вагади и Уруда обстреливал эти села, чтобы оттуда не могли послать помощь в Агду. Агду сожгли, дым доходил до соседних сел. До самого вечера продолжался бой с армянами. Под вечер Степан был убит. После этого его войско в страхе обратилось в бегство. Но еще несколько месяцев армяне не давали покоя жителям Агду..."
После того, как мечта одноухого Андраника Озаняна, командовавшего 60-тысячной профессиональной армией, об автономии в Турции потерпела крах, он решил реализовать ее в Азербайджане и двинул свою армию через Нахчиван на Карабах. На их пути лежали земли Зангезура.
Андраник послал Мешади Аслану, управляющему селами Вагуди, Агду, Дерекенд, Уруд, Ирмис, Бахрулу, Шам и Илин письмо с требованием сдаться ему и пропустить войско, идущее на Шушу. В противном случае он грозил уничтожить всех.
Мешади Аслан собрал на совет аксакалов. Неравенство сил было очевидным. Но очевидной была и лживость мирных заверений Андраника, потому что до сих пор его армия на своем пути не пощадила ни одного азербайджанского села. Дома были разграблены, сожжены, людей подвергали страшным пыткам и зверски убивали, на голые спины мужчин выливали кипящий самовар, женщинам заживо отрезали груди, грудных детей, наколов на штыки, бросали в огонь. Бой был неизбежен, и Андранику ответили отказом. Армяне подвергли села обстрелу из пушек и пулеметов. Сопротивление крестьян, вооруженных охотничьими ружьями, секачами, топорами, палками, было легко сломлено, началось истребление. Все было разграблено, сожжено, люди убиты. Женщины с детьми, взяв с собой вещи, которые смогли унести, днем прятались среди скал, в кустах, а ночами уходили из родных мест.
Обратимся вновь к историческим документам.
"Все мусульманские села 1-ого административного участка Сисианского уезда, большинство сел 2-ого участка, значительная часть сел 3-ого, 4-ого и 5-ого участков полностью разрушены. Много сел армянами стерто с лица земли. 50000 мусульман нашли убежище в Джабраильском уезде.
В Зангезурском уезде разрушено 115 мусульманских сел. В этих селах убиты 3257 мужчин, 2276 женщин, 2196 детей. 794 женщины, 1060 мужчин и 425 детей ранены. По всему уезду убито и ранено 10068 мусульман.
По самым минимальным подсчетам убыток мусульман по уезду составил миллиард рублей.
Лишь в 15 из 58 сел Гаракилси в 1918 году было убито 625 человек, а убыток составил 51390000 рублей.
Рапорт о разрушениях, причиненных войсками под командованием Андраника
азербайджанским селам
"Села Уруд, Дарабас, Агуди, Вагуди разрушены, мусульманские районы Арыклы, Шукюра, Меликли, Пулкенда, Шеки, Гызылджыг и Гаракилси, а также села Ирмис, Пахлили, Кюрдлер, Хотанан, Сисиан Забазадур сожжены, 500 мужчин, женщин и детей убиты. По словам попавшего в плен старого армянина, Андраник разрушил эти села по просьбе зангезурских армян.
22 сентября 1918 года
начальник Зангезурского уезда
Малик Намазалиев"*.
______________ * Документы взяты из книги Эльдара Исмайыла "Геноцид тюрков в Армении в 1988 году" и книги Мамеда Саида Ордубади "Кровавые годы".
В августе 1918 года урудцы были на яйлаге в Хаджаллы, расположенном на высоте 1700-2000 метров над уровнем моря (именно это спасло их от массового истребления). Услышав, что дашнаки разрушили их село, они переселились с Хаджаллы на яйлаг Ганныджа, оттуда спустились на Гаракель и пришли в Лачин.
Но едва кочевье остановилось в долине Чалбайыр – их поразило новое несчастье: чума. За неделю умерли несколько сот человек. Хоронить мертвых было негде.
Среди людей начался массовый психоз. Бежали из этих мест кто куда. Часть пришла в лачинское село Забых, часть в губадлинское – Махмудлы, часть в село Агалы Зангиланского участка Зангезурского уезда, остальные пришли в село Дашкесан Джабраильского уезда.
Так они прожили до 1922-1923 годов. С приходом советской власти наступило относительное затишье. Однако вскоре Гейчинский, Зангезурский, Лорийский (горные Борчалы) районы были отняты у Азербайджана и переданы Армении. Именно за счет этих районов и Ереванской губернии и была создана Армянская ССР. Но армяне все равно не оставили территориальных претензий к соседям. Они затаились. Почти на пятьдесят лет.
Наступил 1988 год. Вот что писал уроженец Уруда, ученый Сахиб Абдуллаев, о событиях накануне депортации азербайджанцев в 1988 году:
"С февраля 1988 года вся Армения была охвачена митингами. И в Сисиане дашнаки из кожи вон лезли, чтобы добиться присоединения Нагорного Карабаха к Армении. Они даже детишек из детсадов и учеников начальных школ приводили на митинги, чтобы те кричали "Карабах Мерна" – Карабах наш!
Жители азербайджанских деревень были лишены возможности попасть в райцентр. Людям недоставало продовольствия. А сельские магазины были совершенно пусты.
Мой отец, инвалид Отечественной войны, работал преподавателем в средней школе. Кроме того, он ежемесячно ездил в райцентр за зарплатой для учителей. В начале марта в автобусе по дороге в райцентр какие-то армянские хулиганы оскорбили его. Он так разнервничался, что его разбил инфаркт, два месяца он не вставал с постели.
В начале июня ему стало лучше, и он опять поехал в райцентр. В райцентре шел бурный митинг. Армяне дали отцу бумагу и ручку, чтобы он подпи сал, будто согласен на присоединение Карабаха к Армении. Отец в гневе, дрожащей рукой ударил стоящего перед ним армянина. В этот момент с ним случился второй инфаркт.
9 июля 1988 года я в Баку получил телеграмму, в которой сообщалось, что отец очень плох, и мне следует срочно приехать в деревню. Я, мои дяди Габиб и Исрафил на попутных машинах добираемся до Губадлы. Там узнаем, что пытаться попасть на территорию Армении очень опасно, в пути, если поймают, могут убить...
Наконец какой-то водитель "Жигулей" пообещал довезти нас до дороги Сисиан – Горис. В Хоте мы не встретили ни одного молодого человека. По краям дороги стояли лишь старики-армяне, которые с ненавистью смотрели нам вслед. Нам преградили путь метрах в 80-100 от села. Человек 100-120, вооруженных металлической арматурой, насильно заставили нас выйти из машины.
Наш попутчик, учитель Мамед муаллим, и мой дядя Исрафил, знавшие армянский язык, стали просить их не убивать нас, потому что мы ни в чем не виноваты. Но никто не обратил внимания на эти просьбы. Нас жестоко избили...
Первое, что я увидел, придя в себя, было лицо дяди Габиба. Кровь из его разбитой головы текла по асфальту. Я закричал: "Негодяи, за что вы убили старика?!" Сознание, что дядя умер, привело меня в чувство. На моем теле не было живого места. Челюсть переломана, все зубы шатались. Я с трудом стер с губ запекшуюся кровь.
К нам подъехала машина "ГАЗ-69". На ней приехал председатель колхоза.
Дядя Исрафил и двое наших попутчиков были так избиты, что не могли подняться. Я подошел к председателю колхоза. "Вы здесь аксакал, – сказал я, – не позволяйте им убить нас". Тот рассердился на своих: "Вам же велели убивать молодых! За что же вы ветерана убили? Он и без того не сегодня-завтра умрет. Довольно. Расходитесь".
Я попросил председателя помочь нам отвезти в сисианское село хотя бы полумертвого старика. "Если вы умрете, – ответил председатель, – мир не рухнет. Я спешу". И уехал.
Водитель с трудом и за громадные деньги согласился везти нас дальше.
В машине я почувствовал, что дядя еще жив, его пульс все-таки еле-еле бился. У дороги Горис – Сисиан водитель высадил нас. Мы пешком побрели вдоль дороги. Я пытался вести дядю под руку. Но он идти совсем не мог. "Оставь меня здесь. Дай спокойно умереть", – просил он.
Я взвалил дядю на спину, прошел несколько шагов, но тут от напряжения из раны во рту хлынула кровь... И тут появилась машина Мусы, моего родственника. Мы поехали в райцентр, в больницу. Но здесь творилось невообразимое. Было уже около 11 часов вечера. В райцентре шел митинг. Молодежь горланила: "Карабах наш!", здесь было много милиционеров из Еревана. Один из них подошел ко мне и удивленно спросил: "Мы же дали приказ, чтобы ни один азербайджанец не доехал из Гориса живым. Как же вас не убили?.."
Митинг закончился часа в 3 ночи. В сопровождении нескольких милиционеров и русских военных мы все же выехали из райцентра.
До деревни добрались к 4 утра. Там все были на ногах и с тревогой ждали нас. Люди были вооруженыкто дубинками, кто вилами, кто топорами. Другого оружия у них не было. Мы попытались их успокоить, мол, нас не избивали, а просто по дороге машина попала в аварию. Но нам никто не поверил.
Из райцентра, из сел, где жили азербайджанцы, из Горисского района приходили в село страшные вести об избиениях и убийствах азербайджанцев и зверствах армян.
Не осталось ни одного руководителя страны, кому бы мы ни посылали телеграммы с сообщениями о беспределе армянских палачей: министру обороны СССР Язову, в КГБ Крючкову, всем руководителям Армении и Азербайджана, а в ответ получали отписки, что виновные не установлены..."*
______________ * Из книги Мусы Уруда "Уруд". Баку, 2000, с. 309-316.
А жители Уруда словно ждали какого-то чуда. Они надеялись на советскую власть, ждали помощи от Азербайджана. Но не знали они, что советская власть – это предатель Горбачев, а во главе Азербайджана стоял пустозвон Везиров. И вот наступил последний день Уруда. Сто вооруженных армян приехали на машинах в село и потребовали, чтобы жители в течение получаса покинули его. Они обходили дом за домом, насильно загоняли людей в пригнанные ими автобусы...
Доехав до последнего перед Нахчиваном сисианского села, за Базарчаем у склонов горы Эрикли автобусы остановились. Дорогу им преградила еще одна группа вооруженных армян. Избивая всех без разбора – женщин, детей, стариков, их выгнали из автобуса, отняли все деньги, золото, раздели.
Ненастным днем 2 декабря сто семь последних урудцев перешли Эрикли и добрели в Нахчиван.
ГЛАВА 7
Письмо
В ночь накануне отъезда Эриха из Баку мы простились с ним около гостиницы в центре города. На самом краю той исторической площади, которая стала свидетельницей стольких перемен в жизни Азербайджана.
Сейчас она была тиха и пустынна. Но, казалось, ее пространство хранило голоса семисоттысячных митингов, огни костров, гул БТР-ов и эхо выстрелов, наполнивших однажды наш цветущий приморский город слезами отчаяния и ужаса.
В туманной дымке, наползающей с Каспия, темнели зубчатые башни здания Дома Правительства, похожего в лунной мгле на дворец какого-нибудь легендарного хана из восточной сказки. Тихо журчали струи фонтана.
Я проводил своего нового знакомого взглядом и уже собирался сесть в машину, как мне показалось, что из тени кустов следом за ним ко входу в гостиницу выдвинулась какая-то фигура. Они сблизились. Эрих остановился. Я подумал, что надо вмешаться, но не успел я сделать и шага, как мой знакомый обернулся в мою сторону и успокаивающе помахал рукой. Я увидел, что они начали разговаривать, и Эрих кладет руку на плечо незнакомца.
Вскоре пришедшее из Москвы письмо разъяснило мне тайну той ночной встречи.
...Мы заканчивали наш с тобой разговор при прощании, уже выйдя из машины, и не подозревали, что были здесь не одни в тот поздний час.
Этот наш с тобой бесконечный разговор, наполненный твоей болью и моими впечатлениями от поездок в Армению и Нахчиван, от встреч и бесед со множеством людей, частью из которых я обязан тебе.
Я направился к гостинице, но мне так хотелось еще одному побродить по Баку, поразмышлять над всем увиденным за последнее время, и тут я услышал сзади чьи-то шаги... Это оказался старик, которого я и раньше замечал неподвижно сидящим около входа в отель с газетой в руках, которую он никогда не читал. Порою, он, слегка улыбаясь, чем-то кормил выводок пестрых котят от прижившейся, видно, в гостинице кошки.
В тот вечер он засиделся в скверике допоздна и невольно слышал то, о чем мы с тобой говорили, прощаясь.
– Сынок, – сказал он мне, – ты попробуй сделать так, чтобы все, наконец, поняли! Я уже очень стар... Душа моя на нитке висит. Мне пора уходить... Почему же я не имею права совершить свой последний путь от порога родного дома?
– Где же ваш дом, ата? – спросил его я.
И увидел, как он молодо вскинул голову, как заблестели в темноте его глаза.
– Мой дом в Карабахе, – с гордостью произнес он и продолжил тоном, в котором таилась печаль: – И теперь он дальше от меня самых дальних стран. Сделай что-нибудь, сынок! Я слышал твой разговор. Неужели нет такого места на земле, откуда, если скажешь, весь свет услышит и рассудит по справедливости?.. Десять лет я уже жду этого... Сколько еще ждать?
Это был один из тех бесконечно трудолюбивых, преданно любящих свою семью и дом, бесконечно терпеливых крестьян, при виде которых у меня в Арафсе и Милахе подкатывал комок к горлу. В этих людях заключено что-то удивительно чистое и удивительно достойное. Что я мог пообещать ему? Чуть ли не до рассвета мы прохаживались вдвоем по набережной, и он рассказывал мне о своей жизни и о скитаниях последних лет.
Наверное, ты поймешь, с какими чувствами я улетал в Москву...
Конечно, никто не заставлял меня и дальше углубляться в эту трагическую для азербайджанского народа тему, но после наших бесед в нахчиванских горах и этой ночной встречи в Баку я ощутил нарастающее чувство долга перед этими простыми, ни в чем не виноватыми людьми. Я и в Москве стал теперь искать книги об армяно-азербайджанском конфликте, прочитал и те, которые приобрел в Баку. Мыслями своими теперь хочу поделиться с тобой прежде, чем начну писать книгу о том, что увидел и понял на Кавказе. Я глубоко убежден: мы все до тех пор не устроимся достойно на Земле, пока каждая капля невинной крови, каждый безвинно обиженный человек не станут для нас столь же глобальными и значимыми, сколь глобальна и значима мировая политика. Общечеловеческое братство, без которого гибель мировой цивилизации в войнах неминуема, требует распространения и возвышения этого принципа. Каждый безвинно пострадавший человек соразмерен всему человечеству. И покуда есть люди, страдающие без вины, человеческое счастье вообще не может быть достигнуто. Этому учили нас все великие гуманисты от Христа и Магомета.
Ты скажешь, я – максималист. Возможно. Но, согласись, пока подобный подход не станет политическим принципом, мы будем вновь и вновь обречены на кровь, этнические чистки, на обездоленных стариков и лишенных детства детей.
Любой человек, не совершивший зла, должен иметь гарантии неприкосновенности, право на свою землю, где похоронены его деды и отцы. На жилище. На безопасность своих детей. На жизнь.
Почему тот старик из села около Шуши, никому не делавший зла, не занимавшийся политикой, не участвовавший ни в каких погромах, а просто живший и пахавший землю, растивший детей и внуков и даже деливший хлеб-соль с соседом-армянином, превращается в одночасье в лишенца, беженца, на глазах у которого совершаются страшные злодеяния? Почему он должен уходить с земли предков? Почему? Вот вопрос!
Что за дело этим обыкновенным крестьянам, пастухам, учителям-подвижникам сельских школ до чьих-то безумных планов создания великих государств "от моря до моря"? Что за дело до притязаний вести свой род напрямую чуть ли не от прародителей человечества, произвольно наделяя своих соплеменников качествами "выдающейся", "самой культурной" нации. Зачем людей с расплющенными от работы руками уже не один век втягивают в политическую мясорубку?
Разные ответы могут быть здесь. Хотя истина одна. И она лежит на путях честного ответа лишь на один вопрос, старый как мир: кому выгодно?
Я попробую суммировать пока предварительные свои размышления и впечатления от прочитанных искренних и серьезных книг, среди авторов которых есть, между прочим, и армяне.
Начну с очевидного.
Структура потоков беженцев. В конце 80-х годов были проведены массовые социологические обследования. И прежде всего в анализе их результатов обращает на себя внимание то, что отъезд из Азербайджана армян, проживающих, в основном, в городах, фактически осуществляется под контролем правоохранительных органов, он проводился организованно, с сохранением как денежных средств, так и имущества. Значительная часть выезжающих из Баку армян направилась в южные районы РСФСР. Наверное, есть разница в том, насколько более приспособлен к современной жизни человек, который ранее жил и работал в городской среде. Бесспорно, у горожан больше возможностей и навыков, чтобы успешно адаптироваться при смене места жительства.
Поток азербайджанских беженцев из Армении, например, по состоянию на 10.12.1988 года оценивается количеством около 130 тысяч человек. Это было сельское население из 17 районов Армении.
Как же происходило выселение? Не беру здесь во внимание даже форму и методы обращения с людьми. Посмотрим на материальную сторону вопроса. Вот какие факты я раскопал. Закупка имущества происходила (если происходила!) по монопольно-низким ценам: корова – 30 рублей, баран – 8 рублей, 10 кур – 3 рубля, один гектар плодородной земли – 4 тысячи рублей. Однако доставка выезжающих к границе республики проводилась по цене 100 рублей за человеко-километр. На выезд одной семьи из 5 человек (среднестатистическая численность азербайджанской семьи) на расстояние в 50 километров необходимо было выплатить 25 тысяч рублей! Это фантастическая сумма, если учитывать, что хороший автомобиль стоил в те годы 8 тысяч рублей. Таким образом армянам с лихвой возвращались все денежные средства, выплаченные за оставляемое имущество. К тому же эти мизерные компенсации выплачивались лишь в первый месяц-два с начала карабахских событий, до массового изгнания азербайджанцев. Их получили единицы семей. Подавляющее число людей бежало из Армении в одном исподнем белье...
Часть изгоняемых заставляли также писать расписки на чистых листах бумаги, заверенных печатями поссоветов, нотариальных контор, а в ряде случаев – и райисполкомов, о выплате денежной компенсации или обмене жилплощади.
Все опрошенные отвечали, что основными мерами воздействия были избиение, угроза физической расправы, угроза оружием. Опрошенные говорили еще и о большом количестве холодного оружия, топориков в руках членов бандгрупп. Практически все опрошенные отмечали присутствие в бандгруппах лиц в форме милиции.
Распространившаяся паника, полная безнаказанность бандитов, немотивированные убийства невинных людей привели к массовому бегству азербайджанцев в леса и горы по направлению к границе с Азербайджаном осенью 1988 года.
Но на этом этапе бандгруппы уже блокируют дороги и тропы, отбирают у беженцев последние деньги и ценности, уничтожают их документы, личные и имущественные. Возрастает количество огнестрельного оружия в бандформированиях. Акты насилия ужесточаются, избиениям подвергаются старики, что глубоко травмирует психику азербайджанцев, традиционно относящихся к старшим с большим почтением.
При выселении следует предупреждение: за разбитые окна, другой урон жилому дому, зарезанную скотину – смерть.
Аналитической группой под руководством С.Кургиняна, побывавшей в то время в зонах конфликта, определен отъем присвоенного армянской субкриминальной и криминальной структурами имущества, денежных средств и ценностей изгнанных в сумме 3,1 млрд. рублей, что аналогично – при тогдашнем курсе доллара – сумме приблизительно в 3 млрд. долларов! Это составляло 1% национального бюджета такой огромной страны, как СССР!
Московские аналитики сравнивали масштабы этой акции с деятельностью всемирно известной колумбийской наркомафии.
Не правда ли, совсем неплохая база в "первичном" накоплении капитала?! Да при такой чистой прибыли неужели этих бандитов заботили люди, их страдания и слезы? "Сгон" азербайджанцев представлял собой (при полной безнаказанности!) выдающуюся коммерческую операцию. Уверен, из этого грязного и кровавого источника финансировалась и ее идеологическая составляющая. Проплачивали информационное прикрытие в московских массовых изданиях, выставляющих азербайджанцев агрессорами, деятельность "групп поддержки" в России, выборы москвичей в депутаты от Армении, богатые приемы различных делегаций в Ереване, издание проармянской газеты в Москве, выступления на ТВ, деятельность так называемых "правозащитников", упорно твердивших песню об армянах как "народе – мученике". Короче, кровью азербайджанских крестьян платили за труды "идеологов", вроде Балаяна, Боннэр, мужа и жены Нуйкиных, небезызвестной Старовойтовой... Содержали все эти комитеты "Крунк" и "Карабах". Фабриковались и соответствующие видеофильмы, распускались слухи. Выковывались очередные исторические мифы об "армянских первородных правах".
Обратил на себя мое внимание и такой момент. После землетрясения в Армении, когда множество жилых строений в одночасье рухнули как карточные домики, погребая под собой сотни людей, разговор о чудовищных злоупотреблениях в строительном комплексе республики, возводившем дома в сейсмоопасной зоне в нарушение всех стандартов и технологий, но аккумулировавшем такие средства, будто строили по соответствующим нормам, так вот, этот разговор заглох в самом корне. Если бы его провели до конца, многим руководителям тогдашней Армении пришлось бы не только распрощаться с должностью, но и сесть в тюрьму на большой срок. Однако внимание общественности ловко переключили на противостояние с Азербайджаном, которое сами же начали усиленно подогревать.
"Почерк" преступления ныне виден особенно явственно во многих из тех событий, которые в 1988 году казались спонтанными. Сегодня отчетливо различаешь всю меру их организованности и фигуры главных действующих персонажей, которые раньше предпочитали держаться в тени. Вот, например, и большой гуманист Сахаров, побывавший в Карабахе, высказался в том духе, что нет "различия между Чехословакией 1968 года и Карабахом 1988-го – между Берлинской стеной и Лачинской дорогой, между правом на самоопределение Прибалтики и Арцаха". А "Голос Армении" писал 18 мая 1993 года: "...Для нас полезно вспомнить, что именно Александр Яковлев и его окружение сыграли большую роль в стимулировании карабахского процесса (сбор подписей в Карабахе и др.)..."*
______________ * Александр Яковлев, идеолог "перестройки", советник М.Горбачева, член Политбюро ЦК КПСС. Активно выступал на стороне армянских сеператистов и их московской группы поддержки, включающей А.Сахарова, Е.Боннэр, Г.Старовойтову и др.
Необходимо учесть еще и то, какая грязная кампания при попустительстве Горбачева и не без участия его ближайшего помощника Г.Шахназарова была развязана в московских СМИ против Гейдара Алиева. Армянское лобби в Москве хорошо понимало, что человек такого авторитета, опыта и масштаба, как Алиев, способен сорвать все планы в отношении захвата азербайджанских земель.
Карабах первым среди "самопровозглашенных" государств сделал шаг к формированию регулярной армии, а группы "самообороны" возникли там еще осенью того же 1988 года. Выводимые оттуда советские части активно разоружались. Так, в декабре 1991 года при выводе саратовского полка МВД армяне заполучили около 1000 автоматов и пулеметов, при выводе 336-го полка им досталась примерно треть вооружений, в том числе около 40 единиц БМП. Со-бравшая эту информацию непосредственно в Карабахе политолог К.Мяло узнавала ее со слов очевидцев. На протяжении всей войны Карабах получал от Армении горючее, а также помощь в приобретении вооружений. Была поддержка и более серьезная, хотя Армения всячески отрицала участие своих вооруженных сил в войне самопровозглашенной Карабахской республики с Азербайджаном. Но это совершенно невероятно! На стороне армян в наступлении участвовало большое количество тяжелой техники, в частности, танки Т-72 и штурмовые вертолеты МИ-24. О потоке зарубежной помощи Карабаху откровенно пишет и Зорий Балаян в книге "Между адом и раем".
Между прочим, в книге этой немало саморазоблачений. Так, он говорит о том, что первую книгу о карабахском движении он написал еще в 1988 году, то есть, они заранее готовились к "сгону" азербайджанцев из Карабаха. Тем более если учесть, что дату за-рождения этого движения Балаян относит аж к 16 марта 1921 года! Жаль, что не ко временам прародителя Ноя. И о том, что "арцахское подполье" существовало, этот идеолог этнических чисток, осужденных всем международным сообществом в документах ООН, отнюдь не стесняется признаться. Противореча самому себе буквально в каждой строке этой книги, Балаян всячески клеймит якобы "вооруженные азерские бандформирования", нападавшие на несчастных мирных армян, но тут же передает слова баронессы Кокс, похвалившей "карабахцев" за то, что у них есть "серьезная регулярная армия"!
Более того, он даже имеет наглость поносить Россию за то, что та не поддержала военной силой в 1917 году армян в их притязаниях на "Турецкую Армению". Тема Россия и Армения – это предмет, конечно, отдельного разговора. Замечу лишь здесь, что ее провидчески исследовал русский философ немецкого происхождения Владимир Эрн. Именно он, как пишет в одной из своих работ упоминаемая уже мною К.Мяло, почти одновременно с Сергеем Сазоновым, министром иностранных дел Российской Империи, представившем в 1916 году Совету министров Докладную записку по армянскому вопросу, которая исходила из концепции ничем не омраченного русско-армянского союза, отобразил иной аспект проблемы в своем – к сожалению, забытом и с должным вниманием не прочитанном – очерке "Автономная Армения" (1915 г.).
Рассматривая вынашивавшийся частью армянской интеллигенции проект не включения Турецкой Армении в состав Российской Империи (в случае победы последней в войне), а предоставления ей особого автономного статуса, Эрн пришел к выводу, что этот замысел выражал затаенное желание части армянской интеллигенции увеличить свою независимость от России, не теряя, однако, возможности в случае необходимости защититься ее силой. При этом весьма мало задумывались о том, сколь разрушительными для самой русской спасительной силы могут оказаться подобные игры, и руководствовались отнюдь не интересами армянских жертв.
"Конечно, не этим несчастным нужна "автономия"... – писал Эрн. "Автономия" нужна для тех, кто не довольствуется сравнительно широкими правами, которыми пользуются русские армяне... Приверженцы "автономии"... хотят больше прав, чем те, коими пользуется в русском государстве само русское население".
Это меткое наблюдение показывает очень глубоко национальный характер армян. Они везде, где бы ни жили, мечтают об особых привилегиях и статусе. Нагромождая дебри казуистики и океан аргументов, армяне в лице правящих слоев и "законодателей мнений" на протяжении столетий пытаются доказать недоказуемое: свое первородное право практически на весь Кавказ и даже на земли юга России.
Но вот я открываю первый том четырехтомной, изданной в 1904 году в Санкт-Петербурге "Всеобщей истории" профессора Оскара Иегера, перевод с немецкого под редакцией П.Полевого. Труд абсолютно нейтральный, известного европейского ученого. Смотрю приложенные к этому тому карты Древнего мира: Армения здесь – это малочисленное племя, расселенное в долине Тигра и Евфрата между Сирийской равниной и Иранскими горами. Эти земли покорял Дарий I после осады Вавилона, потом они попали в состав империи Александра Великого, были сатрапией при Антиохе Великом, в сражении с римлянами армяне проиграли Лукуллу, при Нероне армянский царь Тиридат был его вассалом, Траян окончательно обратил Армению в римскую провинцию, а преемник византийского императора Юлиана – Иовиан, заключивший мир с Сасанидской Персией, уступил ей Армению. В 387 го– ду Армения как государство окончательно утратила самостоятельность, но и тогда Карабах не принадлежал ей, а находился в сфере влияния Персии, и затем, с IX века, перешел под арабское владычество.
В 1813 году, когда близ села Гюлистан (ныне находится на захваченной армянами территории Карабаха) был подписан Гюлистанский мирный договор между Персией и Россией, по которому Карабах, равно как и ряд других территорий Закавказья, "на веки вечные" перешел от Персии к России, образовалось Карабахское ханство. Само имя, под которым Россия приняла эту территорию, было тюркским. По картам видно, как формирующиеся в лоне древнейших цивилизаций царства постепенно теснили армян с юга на север, заставляя их покидать свои прежние места расселения и города.
Что поделаешь, вся Европа представляет собой "кладбище народов", а споры о том, кто более "коренной", – всегда приводили к тягчайшим кровопролитиям. Я не говорю уже о том, что идея "Великой Армении" не однажды приносила бедствия сотням тысяч ни в чем не повинных людей.
Весьма тонкое замечание делает в адрес армян такой проницательный ум, как редактор газеты "Каспий" (1898-1917 г.г.), председатель мусульманской фракции первой Государственной Думы, а затем дипломат Алимардан Топчибашев в своих "Дипломатических беседах в Стамбуле" (1918-1919 г.г.): "У них столько ориентации, сколько существует держав. В Стамбуле уверяют вас в своей любви и преданности, а в Берлине – немцев..." Он с иронией отмечает, что когда им это выгодно, даже такие "ярые националисты-шовинисты, как армянские дашнаки, в одну ночь превращаются в большевиков".
Как этнолог я не считаю, что социальная и политическая мимикрия – это неотвратимый удел всех малых народов. С другой стороны, я, в силу своей специальности, рассматриваю события истории именно под углом зрения национальной психологии. И всегда очень важно, какими путями достигалось согласие между народами или почему не достигалось.
Очень важны также для понимания последнего армяно-азербайджанского конфликта записки Камала-паши своему командующему войсками в 1919-20 годах, когда шли активные военные операции вокруг Карса, а армяне, как известно, хотели захватить эти территории. Речь шла о том, что взять эти земли при поддержке союзников, России и Европы, они, возможно, и смогут, но освоить, заселить – у них не получится по причине демографического фактора. Нет у них достаточного количества свободного населения. Не было тогда, нет и теперь. Карабах, по существу, представляет из себя сегодня настоящий укрепрайон, это не развивающаяся территория. До начала карабахского конфликта там жило около 70 тысяч армян, сейчас осталось не более 15 тысяч. Оккупированные семь азербайджанских районов за пределами Нагорного Карабаха абсолютно пустынны, все там разнесено до последнего кирпича. Очень горько мне писать об этом, но факт: без помощи российских военных армянские незаконные вооруженные формирования не смогли бы захватить азербайджанские территории.
