Текст книги "Гарем на шагоходе. Том 10 (СИ)"
Автор книги: Гриша Гремлинов
Соавторы: Тайто Магацу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)
– Волк… – начала она, и её голос дрожал. – Боги, ты мне позвонил… а я не решилась. То, что показывают в новостях… это правда? Ты… ты действительно захватил заложников?
Она выглядела встревоженной, но в её бирюзовых глазах не было осуждения. Только беспокойство.
Я устало потёр переносицу. Вот и началось. Самая приятная часть программы – оправдания. Чувствую себя школьником, которого застукали за курением за гаражами.
– Это правда, Серена. И неправда одновременно, – сказал я, пытаясь подобрать слова, которые не звучали бы как бред сумасшедшего. – Это была вынужденная мера. Власти Акватики открыли огонь по баржам, на которых находился гражданский персонал. Если бы я не притворился террористом, они бы потопили всех. Иногда, чтобы спасти людей, приходится выглядеть как монстр.
Она долго молчала, вглядываясь в моё лицо, пытаясь прочитать в нём правду.
– Я… – она закусила губу. – Я верю тебе, Волк. После всего, что я видела… я верю, что ты не стал бы делать этого без причины. Но что теперь? Весь мир считает тебя преступником.
– Мир часто ошибается, – криво усмехнулся я. – Мне не привыкать. Если бы я получал по гриндольфу каждый раз, когда меня называли преступником, я бы уже купил эту вашу Акватику со всеми потрохами.
Она слабо улыбнулась, и я понял, что лёд тронулся.
Мы снова помолчали. Эта тишина была наполнена неловкостью и невысказанными сожалениями. О том, что могло бы быть, но никогда не будет. О тихом вечере, о простом разговоре без взрывов на заднем плане, о чём-то нормальном, человеческом.
– Прости, что мы так и не смогли увидеться снова, – сказал я с искренним сожалением. – Я бы хотел, чтобы всё сложилось иначе.
– Я тоже, – тихо ответила она, и на её щеках появился лёгкий румянец. – Волк… будь осторожен. Пожалуйста.
– Постараюсь, русалка. Но обещать не могу. В моём мире осторожность – это роскошь. Нам пора уходить в тень. Скоро связь пропадёт. Мы углубляемся в Дикие Земли.
В голову ударила непрошенная мысль… Дикие Земли. Звучит как название для парка аттракционов с динозаврами. И хоть динозавры здесь действительно водятся, на деле это просто огромный кусок континента, где законы цивилизации не действуют, а выживает тот, у кого ствол длиннее и броня толще. Место, где мы с Беркутом сможем затеряться, зализать раны и подготовиться к следующему раунду.
– Я буду… ждать, – прошептала Серена, и это слово, такое простое и такое тяжёлое, повисло между нами.
– Не стоит, – мягко ответил я, чувствуя себя последним ублюдком. – Живи своей жизнью. Найди себе хорошего парня, который не будет впутывать тебя в перестрелки с боевыми роботами. Какого-нибудь бухгалтера. Или дантиста. Они скучные, зато надёжные. И у них не бывает врагов, которые пытаются замочить их в аквапарке.
Она улыбнулась. Грустно, но светло. Той улыбкой, которой прощают и отпускают.
– Удачи, Волк.
– И тебе, Серена.
Связь прервалась. Экран погас, оставив меня наедине с моим отражением. Усталый мужик в помятой шляпе, который только что сжёг ещё один мост.
Я откинулся в кресле и закрыл глаза.
Ещё одна ниточка, связывавшая меня с нормальным миром, оборвана. Что ж, может, оно и к лучшему. В войне, на которой я сражаюсь, нет места для русалок и тихих гаваней.
Только шторм, только хардкор.
Дверь в каюту с тихим шипением отъехала в сторону. Я даже не открыл глаза. По отголоскам света разума уже знал, кто это. Да и парфюм очень характерный, с томными соблазнительными нотками. Кармилла.
– Ну что, Ромео, закончил свои сентиментальные прощания? – её голос, как всегда, был полон ехидства. Даже не знаю, то ли она сама догадалась, то ли Ядвига проболталась. – Джульетта уже рыдает в подушку и клянётся ждать тебя до скончания веков?
– Заткнись, Кармилла, – устало сказал я. – Не тот настрой.
– О, я вижу, – она подошла ближе, я чувствовал её присутствие рядом. – Ты весь такой трагичный, такой непонятый. Герой, отвергнутый миром. Это так… возбуждает.
Я открыл глаза и посмотрел на неё.
Она стояла, сложив руки под грудью, а её алые глаза насмешливо блестели в полумраке.
– Ты хоть понимаешь, что мы теперь враги номер один для большей части цивилизованного мира? – спросил я.
– Конечно, понимаю, дорогой, – улыбнулась она. – И мне это чертовски нравится. Наконец-то никакой двусмысленности. Никаких попыток казаться хорошими. Мы – плохие парни. И это развязывает нам руки. Теперь можно не сдерживаться.
Она подошла к моему креслу, наклонилась и провела пальцем по моей щеке.
– Так что не кисни, капитан. Война только начинается. И, поверь, это будет самая весёлая война в твоей жизни. Ведь у тебя в команде я.
Она подмигнула и, вильнув бёдрами, направилась к выходу.
– Кстати, – бросила она уже из дверного проёма. – Твоя русалка, конечно, милашка. Но у неё совершенно нет вкуса в одежде. Это лавандовое платьеце… безвкусица. Я бы на её месте выбрала что-нибудь более… откровенное. А так она никогда не захомутает холостого миллионера.
Дверь закрылась.
Я снова остался один. Усмехнулся и поднялся.
Пора на мостик. Сменю дежурного и помедитирую на бесконечные джунгли.
* * *
Прошло два часа.
Я сидел в капитанском кресле, глядя на безмолвную зелёную стену джунглей на главном экране. После сверкающего, стерильного ада Акватики эта первобытная, дикая красота должна успокаивать. Но она не успокаивала. Она просто была.
Безразличная, вечная, готовая поглотить и переварить любого, кто осмелится нарушить её покой. Вроде нас.
Мои размышления прервал тихий, шуршащий звук.
К моим ногам подкатился серый пушистый шар с клыкастой пастью. Фенечка. Она остановилась, и из её вокодера раздался спокойный, синтезированный голос:
– Капитан, с вами хочет поговорить Старший. Срочно.
Я удивлённо вскинул бровь. Хур-Хур. Последний раз мы общались перед всей этой заварушкой на Акватике.
– Как? – спросил я, наклоняясь к серому шару.
– Телепатически, через меня, – уточнила Фенечка. – Я могу работать как посредник. Возьми меня на ручки, я помогу настроиться на волну. Буду как этот… роутер. Только пушистый. И без назойливой синей лампочки.
Идея использовать живое существо в качестве средства связи показалась мне дикой. Но с шушундриками я уже давно перестал чему-либо удивляться.
Я поднял Фенечку. Она оказалась на удивление тяжёлой и тёплой, как свежеиспечённый хлеб. Настоящий колобок. Только меховой. Я откинулся в кресле, положил её на колени и закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться.
Сначала была только темнота и гул систем избушки. А потом… потом я почувствовал это. Словно в мой мозг вставили невидимый, неощутимый кабель. Сознание на мгновение качнулось, а затем в голове возникло чужое присутствие. Спокойное, мощное, но… с нотками паники.
«Волк, слышишь меня?» – раздался в моей голове голос Хур-Хура.
«Слышу, – мысленно ответил я, поглаживая Фенечку. – Не знал, что твои сородичи могут работать ретрансляторами. Удобно. А главное – безопасно. Это самый защищённый канал связи из возможных. Нужно взять на заметку».
«У нас много талантов, о которых вы, двуногие, не подозреваете, – в мысленном голосе Хур-Хура прозвучала нотка гордости, но она тут же утонула в тревоге. – Но сейчас не об этом. У нас проблемы. Большие. Грейдер… он пошёл в атаку».
«Я в курсе, – ответил я. – Смотрел вашу пресс-конференцию. Ты был не очень убедителен, дружище. Сравнить меня с урчащим от голода шушундриком – это, конечно, оригинально, но для людей звучит как бред сумасшедшего».
«Я пытался! – в его мысленном голосе прозвучало отчаяние. – Но он давит со всех сторон! Общественное мнение против нас. Твоя репутация уничтожена, а вместе с ней – и моя. Грейдер каждый день выступает с заявлениями, он требует импичмента. Он говорит, что я покрываю террориста, то есть тебя. И, боюсь, у него есть все шансы. Совет нервничает, народ ропщет. Ещё немного, и они выметут меня из кресла президента поганой метлой. Что нам делать, Волк? Мы проигрываем».
Я слушал его паническую тираду и чувствовал, как внутри всё наоборот успокаивается. Его страх оказался для меня лучшим тонизирующим средством. Призывом к действию.
«Успокойся, Хур-Хур, – мысленно произнёс я. – Никто никуда тебя не выметет. И мы не проигрываем. Мы просто переходим к плану „Б“».
На том конце «провода» повисла тишина. Я чувствовал, как он переваривает мои слова.
«План… „Б“?» – неуверенно переспросил он.
«Именно, – подтвердил я. – Пора разыграть эту партию до конца. Слушай меня внимательно и запоминай. У тебя не будет права на ошибку».
Я сделал паузу, собираясь с мыслями, выстраивая в голове чёткую, безжалостную последовательность действий.
«Завтра ты соберёшь новую пресс-конференцию, – начал я, и мой мысленный голос звучал как приказ, не терпящий возражений. – Ты выйдешь к журналистам и скажешь, что был слеп. Что я обвёл тебя вокруг пальца, воспользовался твоим доверием. Что ты, как гарант закона и порядка, не можешь больше покрывать преступника. Ты публично отречёшься от меня, Хур-Хур. Ты назовёшь меня врагом Ходдимира. Террористом. И объявишь награду за мою голову. Большую. Очень большую. Такую, чтобы у каждого бандита слюнки потекли».
«Но… Волк… как я могу⁈» – в его голосе снова прозвучал ужас.
«Можешь, – отрезал я. – И сделаешь. Это единственный способ сохранить власть и не дать Грейдеру сожрать тебя с потрохами. Ты перехватишь у него инициативу. Ты станешь не тем, кто покрывает террориста, а тем, кто с ним борется всеми силами. Общественное мнение снова будет на твоей стороне. Ты станешь героем, который нашёл в себе силы признать ошибку и встать на путь истинный. Люди любят такие истории. Они от них плачут и прощают всё на свете».
Я чувствовал, как его мозг лихорадочно работает, как он пытается осознать всю глубину и цинизм моего плана.
«Хорошо, – наконец выдавил он. – Я… я сделаю это. А что дальше? Твой завод…»
«Мой завод, – продолжил я, – будет немедленно конфискован тобой в пользу государства. Как собственность террориста. Всё оборудование будет выставлено на открытый аукцион. Грейдер решит, что победил. Что вынудил тебя пойти против друга. Что лишил меня моей базы, моих ресурсов и шансов на победу».
«Но… мы же действительно всего лишимся!»
«Мы? – я мысленно усмехнулся. – Не мы, Хур-Хур. А они. Они будут думать, что мы всего лишились. А на самом деле… Помнишь ту небольшую подставную фирму, которую мы создали для закупки комплектующих?»
«Конечно, помню, – в его голосе прозвучало недоумение. – Но при чём здесь она?»
«При том, что за последние две недели я создал ещё десяток таких фирм. И на счета этих фирм я перевёл достаточно средств, чтобы выкупить всё оборудование с нашего завода. Трижды. Так что, когда состоится „открытый“ аукцион, всё моё оборудование купят мои же люди. Тихо, незаметно, по бросовой цене».
На том конце воцарилось ошеломлённое молчание. Я почти физически ощущал, как шестерёнки на его теле встаёт дыбом.
«Но… куда мы всё это денем? – наконец спросил он. – Нам нужна новая база. Скрытая, защищённая…»
«Она у нас уже есть, – спокойно ответил я. – В трёхстах километрах от Ходдимира есть одно чудесное место. Старый, заброшенный космодром. Реликт былого величия. Гигантские ангары, способные вместить десяток Волотов. Подземные бункеры, защищённые от прямого ядерного удара. Собственная геотермальная электростанция. И полное отсутствие посторонних глаз в радиусе ста километров. Идеальное место для новой берлоги. Я выкупил его на прошлой неделе через одну из подставных фирм. Для всех это просто кусок бесполезной земли с грудой ржавого металлолома. А для нас – это будущее».
Я замолчал, давая ему время осознать всё. Я чувствовал его восхищение. Неподдельное, чистое, почти детское восхищение перед лицом простого и не слишком надёжного плана. Однако моя уверенность передалась ему, и паника улеглась.
«Волк… это действительно может сработать!»
«Твоя задача – удержать власть в Ходдимире, – твёрдо сказал я. – Любой ценой. Моя – подготовить плацдарм для удара по Кощею. Переброска оборудования займёт время. Часть придётся купить в других местах, чтобы оставить меньше зацепок. Но мы справимся. Когда придёт время, мы ударим по Кощею оттуда, откуда он меньше всего ждёт. И мы снесём его с доски. Вместе со всеми его пешками и ферзями».
«Я понял, – его голос обрёл твёрдость. – Я всё сделаю, как ты сказал. Действуй, Волк. Делай, что должен».
«Вот и договорились, – кивнул я сам себе. – Удачи, Хур-Хур».
«Удачи, Волк. И помни. Даже когда весь мир будет считать тебя врагом, у тебя всегда будет один друг. Пушистый, серый и очень любящий мазут».
Связь прервалась.
Я открыл глаза. Фенечка тихо сопела у меня на коленях.
– Спасибо, – сказал я и осторожно опустил её на пол.
Она укатилась в угол мостика, где и замерла, притворившись очень большим комком пыли.
Я откинулся в кресле и посмотрел на экран. На зелёную, безмолвную стену джунглей.
Война становилась всё сложнее. Ставки – всё выше.
Но теперь я знал, что делать. План составлен. И достаточно хороший.
Осталось только его исполнить… и надеяться, что Грейдер не станет копать слишком интенсивно.
Глава 11
Оружие врага
Медблок «Избушки» сиял стерильной чистотой и пах озоном после кварцевания.
Лия, скрестив руки под грудью, с профессиональным интересом наблюдала за работой Вайлет.
Моя бывшая – и уже вполне себе настоящая – пассия была в своём обычном белом халате, который только подчёркивал её неземную красоту и вызывающее декольте.
Её кожа мягко светилась, отбрасывая на хромированные поверхности изумрудные блики.
Вайлет, как всегда бесстрастная, сидела у экрана, на котором медленно вращалась трёхмерная модель какой-то невероятно сложной молекулярной цепочки. В её фиолетовых глазах, однако, горел огонёк чистого, незамутнённого научного азарта.
Она находилась в своей стихии.
– Я закончила предварительный анализ, капитан, – доложила она, не отрывая взгляда от экрана.
– Предварительный? – хмыкнул я, подходя ближе. – А я уж надеялся, ты мне и противоядие сварила, и инструкцию по применению распечатала.
– Противоядие невозможно, – всё так же бесстрастно ответила Вайлет. – Потому что это не яд в классическом понимании. Это синтетический катализатор апоптоза.
Она вывела на экран анимацию.
Я не большой специалист в биохимии, но даже мне стало не по себе. Микроскопический агент, похожий на хитроумный ключ, проникал в клетку и запускал необратимый процесс самоуничтожения. Клетка съёживалась, распадалась на части, превращаясь в ничто.
Сразу вспомнилось отвратительное ощущение беспомощности, когда эта дрянь расходилась по моим венам после удачного выстрела снайпера. После боя мы собрали образцы, и вот теперь Вайлет проанализировала их.
– Молекулы этого вещества связываются с митохондриальными мембранами клеток, запуская каскад реакций, ведущий к мгновенному и массовому выходу цитохрома C в цитоплазму, – голосом училки начала объяснять кибердева. – Это сигнал «самоубийства». Клетки начинают производить каспазы – ферменты-«палачи», которые методично расщепляют белки, ДНК, всё внутриклеточное содержимое. Клетка сжимается, её мембрана покрывается пузырьками, и в итоге она распадается на апоптотические тельца, которые тут же поглощаются макрофагами. Вся эта биохимия в норме служит для безопасного удаления ненужных или повреждённых клеток из организма. Исследуемое вещество превращает её в оружие, заставляя этот процесс идти со скоростью лесного пожара.
– Поразительно, – выдохнула Лия, подходя к экрану. Её жёлтые глаза горели не меньшим азартом, чем у Вайлет, но в её азарте было что-то живое, почти детское любопытство исследователя, столкнувшегося с чудом природы. Или, в данном случае, с чудом чьего-то извращённого гения. – Какая элегантная биохимическая конструкция! Он не травит организм. Он просто отдаёт ему команду умереть. Твоя регенерация была бессильна, потому что она не может бороться с приказом, отданным на клеточном уровне. Попытка клеток делиться и восстанавливать ущерб лишь подливала масла в огонь. Новые, молодые клетки были ещё более уязвимы для поражения. Это приговор даже для сверхчеловека.
– Эффективность – стопроцентная, – подтвердила Вайлет, выводя на экран новые данные. – Летальный исход для обычного человека наступает в течение тридцати секунд. Для вас, капитан, с вашим ускоренным метаболизмом и регенеративными способностями, процесс занял бы около двух минут. Вы бы просто… растворились изнутри.
Я смотрел на эту жуткую анимацию, и сжимал челюсти.
Но в то же время… видел перспективы…
Идеальное оружие. Чистое, быстрое, неотвратимое. Оружие, созданное специально для таких, как я. Оружие, которое не оставляет следов, кроме мерзкой лужицы. Просто человек был – и нет его.
– Стабильность катализатора обеспечивается за счёт короткоживущих изотопов, которые распадаются в течение пяти минут после активации, – продолжала Вайлет. – По этой причине контакт с обломками дротиков и уничтоженными лианами Розы не вызвал каскадной реакции в парке. Мне пришлось задействовать сложные алгоритмы анализа, чтобы восстановить формулу вещества в исходном виде.
– Гениально. И подло, – тихо сказала Лия, её восторг сменился профессиональной тревогой. – Это чудовищно. Создать такое… это за гранью любой этики. Это даже не оружие. Это извращение естественных биологических процессов.
Я посмотрел на Вайлет. Она ждала приказа.
Её работа заключалась в анализе и предоставлении данных. Моя – в принятии решений. И я знал, каким будет моё решение. Оно родилось в тот самый момент, когда я увидел, как клетка на экране распадается в ничто. Да что там… я уже знал, что отдам этот приказ, когда попросил Вайлет провести анализ образцов.
– Вайлет, – сказал я тихо, но твёрдо. – Синтезируй мне несколько доз.
В медблоке повисла тишина. Даже гул вентиляции, казалось, стих.
Вайлет не удивилась. Она не стала читать мне лекций о морали и этике. Её фиолетовые глаза на мгновение сфокусировались на мне, оценивая, взвешивая.
И она просто кивнула,
– Будет исполнено, капитан. Расчётное время синтеза одной дозы – три часа. Потребуются некоторые редкие изотопы. Но у нас есть всё необходимое.
Однако Лия… она отреагировала так, как я и ожидал.
– Что? – хилварианка резко повернулась ко мне, её изумрудное сияние на мгновение вспыхнуло ярче. – Волк, ты в своём уме⁈ Ты собираешься использовать это⁈
– Я собираюсь иметь это в своём арсенале, – поправил я. – Есть разница.
– Нет никакой разницы! – её голос зазвенел. – Оружие создаётся для того, чтобы убивать! А это… это не оружие! Это мерзость! Это всё равно что выпустить чуму! Ты не можешь! Ты не имеешь права!
– В этой войне права есть только у того, кто победит, – сказал я. – А чтобы победить, приходится иногда действовать не этично. И это не чума. Мы же только что убедились, что оно не распространяется дальше. Убивает только цель.
– Должны же быть хоть какие-то правила… – снова попыталась она.
– Кощей не играет по правилам, – отрезал я. – Он использует самые грязные, самые подлые методы. И если я буду пытаться воевать с ним в белых перчатках, он очень быстро пустит меня на эти самые перчатки.
– Но это делает тебя таким же, как он! – воскликнула она, её глаза наполнились слезами обиды и разочарования. – Я не для того возвращалась, чтобы смотреть, как ты превращаешься в монстра!
Её слова ударили больнее, чем любой дротик. Но я не мог показать ей этого. Не мог позволить себе слабость. Ни перед ней, ни перед остальной командой.
– Я всегда был монстром, Лия, – сказал я холодно, возможно, слишком холодно. – Ты просто предпочитала этого не замечать.
Развернулся и вышел из медблока, чувствуя на своей спине её обжигающий, полный боли взгляд. Дверь за мной с тихим шипением закрылась, отрезая меня от стерильной чистоты и запаха озона.
В коридоре было тихо и пусто. Я прислонился к холодной стене и тяжело выдохнул. Во рту стоял горький привкус. Не от коньяка, который я пил утром вместо чая. От самого себя.
Дверь снова открылась. Я знал, что это она.
Лия вышла в коридор и остановилась в паре шагов от меня. Её сияние стало тусклым, почти незаметным. Она больше не кричала. Она просто смотрела на меня, и в её глазах была такая бездна печали, что мне захотелось выть.
– Ростислав, – тихо сказала она, впервые за долгое время назвав меня настоящим именем. Я аж вздрогнул. – Не надо. Пожалуйста.
Она ведь не только про это оружие. Нет, это лишь часть. Часть общей картины. Часть дороги, которую я выбрал. Она поняла это с запозданием. Поняла, что я действительно пойду на всё, чтобы победить.
– Надо, Лия, – ответил я, не поворачивая головы. – У меня нет выбора.
– Выбор есть всегда, – она подошла ближе, её рука легла мне на плечо. – Можно найти другой способ. Можно быть умнее, хитрее. Но не… не опускаться до его уровня. Человек, которого я любила, никогда бы так не поступил.
– Человек, которого ты любила, остался там, в прошлом, – я повернулся к ней. – Его больше нет. Есть я. Солдат, у которого одна задача – победить. Любой ценой. И если для этого нужно будет использовать оружие врага против него самого, я это сделаю. Без колебаний.
– Это не ты говоришь. Это говорит твоя боль. Твоя ярость.
– Может быть, – я пожал плечами. – Но именно они помогают мне выживать. Лия, я не хотел, чтобы ты видела эту сторону моей жизни. Я потому и оставил тебя в Лиходаре. Не только, чтобы спасти твою жизнь. Но и чтобы ты не видела всего этого. Этой грязи, этой крови, этих… решений. Я хотел, чтобы ты осталась той светлой, чистой девочкой, которую я встретил. Чтобы моя война тебя не коснулась.
– Но она коснулась, – прошептала она. – Она коснулась меня, когда в мою голову засунули эту дрянь. Она касается меня каждый раз, когда я вижу, какими жестокими и холодными становятся твои глаза. И она касается меня сейчас, когда я вижу, как ты готов переступить черту. Ты не можешь защитить меня от своей войны, Волк. Но я могу попытаться защитить тебя. От самого себя.
Она прижалась ко мне, обняла так крепко, будто боялась, что я сейчас растворюсь в воздухе.
– Не становись им, – прошептала она мне в грудь. – Пожалуйста. Ради меня. Ради нас. Не становись Кощеем.
Я стоял, обнимая её, вдыхая запах её волос, и чувствовал, как ледяная броня вокруг моего сердца даёт трещину. Она права. Во всём. Но правота не выигрывает войн.
– Я не стану им, – пообещал я, зная, что, возможно, лгу. – Но я сделаю то, что должен.
Я осторожно отстранил её и посмотрел ей в глаза.
– Иди. Тебе нужно отдохнуть.
Она кивнула, поняв, что разговор окончен. Развернулась и медленно пошла по коридору, её светящаяся фигура постепенно растворялась в полумраке.
А я остался стоять, чувствуя себя самым одиноким человеком во вселенной.
И толпа баб в экипаже никак не помогала избавиться от этого ощущения. Нет, в некотором смысле, она его только усиливала. Ведь я должен защитить их всех. Боги, да половина моих женщин подлежит уничтожению, если Магнус победит. Нелюди, ксеносы, гибриды…
Плевать, кем я стану в итоге. Главное – победить. А с последствиями как-нибудь разберусь. Потом. Если доживу.
Но есть один вопрос, с которым полезно разобраться прямо сейчас.
Ещё одно оружие, если повезёт.
* * *
Ботанический сад превратился в личный рай для Розы.
И в моё личное, персональное чистилище.
Я сидел на гладком валуне посреди этого зелёного буйства, пытаясь постичь дзен и научиться выращивать огурцы силой мысли.
Роза сказала, что сила, которую я получил от неё… ну, в процессе нашего, скажем так, «энергетического резонанса», – это сила жизни. Противовес той вампирской хрени, что досталась мне от Зубоскала. Созидание против разрушения. Свет против тьмы. Садоводство против кровопийства. Звучит как слоган для очень странной политической партии, но я готов ухватиться за любую соломинку.
Не потому что сила высшего альпа меня как-то напрягает. Да, возможно, она сделала меня мрачнее и жёстче. Но она дала мне такие преимущества, что любые недостатка меркнут. Мне плевать на баланс инь-ян, мне просто нужно больше силы.
Возможно, потому у меня хреново получается изображать друида.
– Ты слишком напряжён, Волк, – тихий голос Розы, похожий на шелест листьев, вырвал меня из мрачных размышлений. Она стояла рядом, её лианы мягко касались моих плеч, а в зелёных глазах плескалось вселенское спокойствие. – Ты пытаешься приказать им. А нужно – попросить.
Она взяла мою настоящую, живую руку и положила её на ствол небольшого, похожего на бонсай, деревца с глянцевыми тёмными листьями.
– Закрой глаза. И слушай. Не ушами. А… собой.
Я закрыл глаза. Сначала не было ничего, кроме ощущения шероховатой коры под пальцами и запаха влажной земли. «Слушай, – мысленно передразнил я. – Сейчас это дерево расскажет мне о тяготах бытия и пожалуется на высокую кислотность почвы». Но я обещал попробовать.
Заставил себя расслабиться. Отключил внутреннего солдафона, который привык анализировать, просчитывать и отдавать приказы. И попытался просто… быть.
Через пару минут начал что-то ощущать.
Слабую, едва уловимую пульсацию. Ритм, не похожий на биение сердца. Медленный, тягучий, как патока, но определённо живой. Я почувствовал, как по невидимым сосудам под корой неспешно движется влага, как тянутся к мягкому свету ультрафиолетовых ламп листья, как в глубине, в земле, крошечные корешки вслепую ищут себе дорогу. Это было… странно. И в то же время невероятно умиротворяюще. Словно я подключился к какому-то древнему, всеобщему интернету, где вместо новостей и котиков – только тихий, непрерывный рост.
– А теперь… попроси его, – прошептала Роза мне на ухо. – Попроси его показать тебе свою красоту.
На одной из веток я заметил маленький, тугой, ещё не раскрывшийся бутон. Сосредоточился на нём. Не приказывал. Не требовал. Я… делился. Делился своей энергией, своим желанием увидеть то, что скрыто внутри. Я представил себе, как его лепестки медленно расходятся, являя миру свою нежную сердцевину.
И он ответил.
На моих глазах, медленно, почти неохотно, бутон дрогнул. Его зелёные чашелистики начали отгибаться, а за ними показались нежно-розовые, почти белые лепестки. Они раскрывались, как крошечные ладошки, являя миру маленький, идеальный цветок, похожий на миниатюрную лилию.
Я с изумлением уставился на это чудо.
– У меня… получилось, – выдохнул я, и в голосе прозвучало такое неподдельное удивление, будто я только что голыми руками собрал ядерный реактор.
– Ты – часть природы, Волк, – улыбнулась Роза. – Просто ты об этом забыл.
В этот самый момент идиллия была разрушена. Бесцеремонно, громко и с особым цинизмом.
Двери в оранжерею разъехались, и в наш тихий зелёный мирок, с шумом и смехом, ввалились Кармилла и Сэша.
– Волк, милый, – сразу же протянула вампирша. – Чем это ты тут занимаешься с нашей дриадой? Если вы решили уединиться, то наша обязанность – присоединиться!
– Волк вырастил цветок, – тут же похвасталась Роза.
– Ого! – воскликнула вампирша, картинно приложив руку к груди и оглядываясь с видом театрального критика, попавшего на утренник в детском саду. – Какая прелесть! Наш суровый капитан решил сменить профессию и стать садовником? Волк, дорогой, этот цветочек тебе очень к лицу. Такой же колючий и нелюдимый.
Она подошла ближе, и её алые глаза с насмешкой уставились на мой маленький триумф.
– Ты теперь повелитель флоры и фауны! – хохотнула она. – Могу я попросить тебя вырастить мне лимонное дерево? Буду добавлять в кровь на завтрак. Для пикантности.
– Кити-кити! Волк – волшебник! – тут же взвизгнула Сэша, подлетая ко мне и начиная скакать вокруг, как заведённая. – Ты наколдовал цветочек! А можешь наколдовать мне мышку? Живую! И с бантиком! Розовым!
– Боже, какой сельскохозяйственный потенциал! – продолжала издеваться Кармилла, обходя деревце. – Создательница Розы, как нам поведала Ядвига, мечтала накормить весь мир. Возможно, нам удастся осуществить её мечту. Представляешь, Волк? Целые поля быстрорастущей картошки! Бесконечные плантации самособирающихся помидоров! Мы станем аграрными магнатами! Забудем про войну и Кощея, будем торговать генно-модифицированной капустой!
Она так увлеклась своими саркастическими фантазиями, что не заметила, как Сэша в своём восторженном танце сделала очередной неловкий пируэт. Её нога, разумеется, зацепилась за шланг системы автоматического полива.
Сэша с писком полетела на землю, дёрнув за собой шланг. Натяжение вырвало быстросъёмную муфту у распределительной магистрали: защёлка сломалась, и под давлением вода хлынула из места разъёма. Магистраль питающих трубок и мелких распылителей была под давлением, поэтому вода мгновенно вырвалась через сотни мелких сопел и брызнула на нас со всех сторон – холодная, резкая, точечная, как дождь в миниатюре.
– СЭША! – мой рёв заглушил шум двигателей избушки.
Сработали датчики утечки, фонтанировать перестало.
Мы стояли мокрые с головы до ног. Роза невозмутимо стряхивала капли со своих лиан, её лицо не выражало ничего, кроме олимпийского спокойствия. Кармилла шипела, как кошка, которую окунули в таз с водой. Её тушь потекла, создавая вокруг глаз два живописных чёрных круга.
А виновница торжества, заливисто хохоча, уже неслась к выходу.
– Не догонишь! Не догонишь! Бе-бе-бе! – кричала она, обернувшись и показав мне язык.
Я усмехнулся. Ярость, кипевшая во мне секунду назад, сменилась холодным, хищным азартом.
– Ах так?
Один короткий, почти невидимый рывок. Мир смазался, превратившись в калейдоскоп из зелёных и коричневых пятен. Я не бежал, расстояние слишком короткое. Я просто… переместился. И в следующую секунду уже стоял у выхода, перегородив ей дорогу.
Сэша с визгом затормозила, едва не врезавшись в меня. Её весёлое лицо мгновенно вытянулось, глаза стали круглыми, как два блюдца.
– Догнал, – сказал я, хватая её за ухо.
– Ай! Кити-кити! Больно! – запротестовала она, пытаясь вырваться.
– Будет ещё больнее, если немедленно не уберёшь здесь всё, – я потащил её обратно, к панели управления системой полива. – И чтобы ни одна травинка не пострадала.
– Но я не виновата, кити-кити! – запротестовала кошка. – Оно само!
– А потом – в пищеблок, – прорычал я, потому что отрицание вины её усугубляет. – Чистить картошку. На весь экипаж. Включая шушундриков.
– Но я не люблю чистить картошку! – надулась она. – У меня лапки!
– Значит, будешь чистить когтями, – отрезал я. – Это будет твоя тренировка ниндзя. Развитие мелкой моторики. А теперь – живо за уборку!
Я отпустил её ухо и скрестил руки на груди, наблюдая, как она, обиженно сопя и шмыгая носом, побрела в подсобку за инвентарём.
Кармилла, стоявшая рядом, с трудом сдерживала смех.
– Иногда, – сказала она, – твои методы воспитания вызывают у меня искреннее восхищение, капитан.
