Текст книги "Гарем на шагоходе. Том 10 (СИ)"

Автор книги: Гриша Гремлинов

Соавторы: Тайто Магацу
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

Этот кровосос больше не играл в аристократа.

Он стал просто взбешённым хищником.

– Во имя Бога Крови, ты заплатишь за это своей жизнью! – взревел он.

– Опять угрозы, – вздохнул я. – Скука. Может, перейдём уже к делу? А то я страшно хочу кофе, а его здесь фиг дождёшься.

Он не стал больше говорить. Сделал резкий, молниеносный выпад.

Его рука метнулась вперёд, пальцы превратились в острые когти, нацеленные мне в горло.

Волосы взметнулись сонмищем острейших пик.

Его свита тоже дёрнулась, готовая к атаке.

Эти твари двигались быстро.

Очень быстро по меркам обычных людей.

Но я давно уже не обычный человек.

Мир для меня замедлился. Я видел, как его когти и волосы приближаются, как искажается от ярости его идеальное лицо, как ветер треплет края его одежды. Видел ухмылку на губах Кармиллы и злорадный оскал на лице её сестрицы.

А потом я шагнул вперёд.

Не просто движение. Срыв.

Словно кто-то нажал на кнопку перемотки, и я просто исчез с того места, где стоял.

Воздух хлопнул, поднимая пыль.

Альпы замерли. Их идеальные, тренированные веками рефлексы просто не успели подстроиться, а мозги не смогли обработать произошедшее. Они моргнули, и я уже стоял не перед Валериусом, а за ним. Вплотную.

Он даже не успел развернуться. Он просто почувствовал холодное прикосновение стали у своего сердца.

Мой «секач» с тихим, почти интимным «шш-клик» вышел из протеза и вошёл в его спину, пробив куртку, кожу, мышцы, рёбра и сердце. Легко, как нож входит в масло.

На улице воцарилась гробовая тишина.

Все альпы, включая заносчивую Кристалл, застыли, как соляные столпы.

Их лица выражали одну-единственную эмоцию.

Полное, абсолютное, всепоглощающее охренение.

Они не могли поверить в то, что увидели.

Их лидер, их защитник, их самый сильный воин, пронзён, как бабочка иглой, прежде чем успел хотя бы закончить выпад.

Валериус хрипло выдохнул, из его рта брызнула кровь. Он посмотрел на меня через плечо, не веря в произошедшее.

Я наклонился к его уху. Мои глаза вспыхнули ровным, немигающим, рубиновым светом. Тем самым светом, который сейчас горел в глазах каждого из них.

– Бу, – шепнул я, и этот простой слог прокатился по всем вампирам вокруг, будто разряд тока.

Тело Валериуса содрогнулось. Не от боли. От ужаса. Он почувствовал это. Почувствовал силу, текущую во мне. Силу его мёртвого бога.

Я держал его на клинке, не давая упасть. Он не умирал. Чтобы убить альпа, нужно отрубить ему голову. Но кровь, тёмная, почти чёрная, уже пропитывала его футболку, капая на пыльную землю. И с кровью он терял силу, слабел с каждой секундой.

Я медленно повернул голову и окинул взглядом его ошарашенную свиту. Вампиры понимают только один язык, придётся говорить именно на нём.

– А теперь, дети мои, – мой изменившийся голос проникал им прямо в мозг, заставляя инстинктивно съёживаться. – Урок номер один. Никогда, слышите, никогда не связывайтесь с тем, кто стоит на несколько ступеней выше вас в пищевой цепи. Это непродуктивно. И очень, очень больно.

Я слегка провернул клинок в груди вампира. Валериус захрипел, его идеальное лицо исказилось от боли. Он даже не мог попытаться придушить меня волосами. Вообще не мог пошевелить ни единым волоском. Потому что я запретил.

– Урок номер два, – продолжил я. – Почуяв приближение высшего хищника, лучше сразу валить и не строить из себя всякую пафосную хрень. А ведь вы знали, что я иду. Вы почуяли меня, как я почуял вас. Просто не поверили своей чуйке. Очень зря.

– Кто ты? – сдавленно прохрипел Валериус.

– Вы же отлично знаете, кто я, – усмешка. – Я капитан Волк. Убийца высшего. Неужели вы думали, что за такой подвиг не полагается награда? И я вовсе не про орден из рук императора. Вы, со своей тысячелетней историей, так ничего и не поняли. Силу нельзя уничтожить. Её можно только… перераспределить.

Я приподнял Валериуса на клинке, заставляя его посмотреть на меня.

– Про закон сохранения энергии слышали? – уточнил я. – Энергия не может быть создана или уничтожена, она может только переходить из одной формы в другую или передаваться от одного объекта к другому.

Кармилла тихо хохотнула и неспешно захлопала в ладоши.

А я продолжал запугивать бедных кровососов:

– Я не просто убил вашего бога, идиоты. Я съел его. Я выпил его силу до последней капли. Я поглотил его сущность. Всё, чем он был, теперь – часть меня. Его ярость. Его мощь. Его право повелевать.

Я расширил поле психического воздействия, накрывая им всех присутствующих. Они вздрогнули, как от удара хлыстом. Их глаза расширились от ужаса. Они чувствовали это. Ауру высшего альпа. Ауру своего мёртвого лидера, исходящую от меня.

– Так что, когда вы решили напасть на меня, вы напали на своего нового бога. И, должен сказать, я очень, очень разочарован своей паствой. Вы оказались глупыми, самонадеянными и на удивление плохо одетыми. Но ничего. У нас будет много времени, чтобы это исправить. Если, конечно, вы переживёте сегодняшний день.

Тишина, повисшая на улице, казалась гуще, чем мазут в президентском баке Хур-Хура.

Дюжина чистокровных альпов, ещё минуту назад источавших столько высокомерия, что им можно было запитать небольшой город, теперь стояли, как вкопанные.

Их идеальные, аристократические лица застыли в одной и той же гримасе.

В гримасе тотального ужаса.

Они посмотрели на меня. На Валериуса, безвольно обмякшего на моём клинке. И снова на меня. Их коллективный разум, очевидно, пытался обработать полученные данные, но процессор явно не справлялся. В их глазах, красных, как стоп-сигналы, читался один-единственный, глобальный системный сбой.

Я чувствовал их. Каждого.

Их страх – холодный и липкий, как пот на спине приговорённого к смерти.

Их шок – острый, как осколок стекла.

Их ненависть… о, их ненависть, ещё недавно бывшая гордым, полыхающим костром, теперь превратилась в жалкий, дымящийся уголёк, который отчаянно боялся, что на него сейчас наступят тяжёлым армейским ботинком.

И знаете что? Мне это нравилось. Чертовски нравилось.

– Ну что притихли, комарики? – мой новый, дьявольски глубокий голос заставлял воздух вибрировать. – Вопросы есть? Предложения? Может, кто-то хочет оспорить моё право на престол? Выборы, демократия, все дела. Я готов выслушать оппозицию.

Оппозиция молчала, лишь судорожно глотала воздух.

Я перевёл взгляд на пронзённого Валериуса. Он мучился, но помирать не собирался, цеплялся за жизнь с упрямством таракана. Его глаза, полные боли и унижения, смотрели на меня.

Он захрипел, изо рта пошла кровавая пена.

– П-пошёл ты… к чёрту… выродок…

– Неправильный ответ, – вздохнул я. – Но за попытку – пятёрка. За упрямство. Я это ценю. Но, боюсь, пересдачи не будет. Будет только… усиленный курс обучения.

Ни капли жалости к этим тварям я не испытывал.

Гора трупов на этой улице – ведь именно они, эти чёртовы альпы, убили каждого жителя в этом городке и превратили его в марионетку. И это далеко не первые их жертвы. Они убивали веками, потому что могли. Потому что никто не пресёк их развлечений.

Я закрыл глаза и сосредоточился.

Сила, дремавшая во мне, сила высшего альпа, которую я до этого лишь пробовал на вкус, теперь хлынула наружу, как вода из прорванной плотины. Я не просто давил на их разумы. О нет. Это было бы слишком просто. Слишком гуманно.

Я представил себе самый отвратительный, самый назойливый звук, какой только мог вообразить. Звук пенопласта, которым скребут по стеклу. Звук бормашины, вгрызающейся в зубной нерв. И всё это – наложенное на самую примитивную, самую тупую поп-песенку с тремя прихлопами и двумя притопами. И я транслировал этот ментальный коктейль прямо им в головы. С громкостью, способной вызвать кровотечение из ушей.

Первой не выдержала Кристалл. Её лицо исказилось от боли. Она взвизгнула, как будто ей на ногу наступил слон, и схватилась за голову.

– А-а-а-а! Прекрати! Что это за мерзость⁈

Остальные тоже начали корчиться. Кто-то упал на колени, кто-то пытался заткнуть уши, хотя звук был не снаружи, а внутри. Их идеальные причёски растрепались, волосы встопорщились и начали неконтролируемо хлестать по воздуху.

На аристократических лицах застыла гримаса муки.

Они выглядели как группа избалованных подростков на концерте очень, очень плохой группы, с которого нельзя уйти.

– Что, не нравится мой плейлист? – поинтересовался я, усиливая давление. – А мне кажется, очень зажигательно. Под это можно даже танцевать. Если, конечно, у вас не начнутся судороги.

– П-пожалуйста… хватит… – простонал один из альпов, катаясь по земле.

Я посмотрел на Валериуса. Его глаза вылезли из орбит, он хрипел, из носа пошла кровь.

– Выбирай, – потребовал я. – Или я включу следующий трек. Он называется «Соло на бензопиле в исполнении пьяного гвока». Поверь, тебе не понравится.

– Хорошо… – выдавил он сквозь зубы. – Мы сдаёмся… на твою милость…

Вампир закашлялся, забрызгивая песок тёмной кровью.

Я ослабил давление. Адская музыка в их головах стихла.

Альпы лежали на земле, тяжело дыша, их лица стали мокрыми от пота и слёз. Они смотрели на меня с ужасом и… благоговением? Кажется, я только что провёл очень эффективную миссионерскую работу и обратил их в свою веру.

– Отлично! – сказал я. – Вот и начало диалога. И раз уж мы нашли общий язык. Расскажи, дорогой друг, кто поставляет вам кровь? Только не юли, иначе концерт продолжится.

– Аноним… – выдохнул он. – Мы не знаем… его имени…

– Подробнее, – потребовал я, не вынимая клинка.

– Мы… мы давно с ним работаем… – Валериус задыхался, каждое слово давалось ему с неимоверным трудом. – Он выходит на связь… через защищённый канал… Он поставляет нам кровь… донорскую… А мы… мы продаём ему артефакты… то, что осталось от нашей… цивилизации…

– Какой щедрый аноним, – хмыкнул я. – Кровь в обмен на старые побрякушки. Вы, ребята, пали ниже, чем курс акций ведущих корпораций после моего визита на Акватику.

И тут раздался смех.

Звонкий, язвительный, полный чистого, незамутнённого злорадства.

Кармилла.

Она стояла, скрестив руки под грудью, и смотрела на свою сестрицу, которая всё ещё сидела на земле, растрёпанная и униженная.

– Ну, посмотри на себя, Крыса, – протянула вампирша. – Какая живописная картина! Принцесса в пыли! Где твоё высокомерие? Где твоя чистокровная спесь? Испарилась вместе с остатками твоего разума под аккомпанемент этой чудесной музыки?

Кристалл подняла на неё глаза, полные ненависти.

– Заткнись, полукровка…

– Тш-ш-ш, – Кармилла приложила палец к губам. – Не стоит так нервничать. Тебе вредно. А то ещё морщинки появятся. Хотя, о чём это я? Твоя жизнь теперь – одна сплошная морщинка. Ты же теперь живёшь, как настоящая крыса. Прячешься на задворках городов, побираешься, продаёшь наследие великой расы за пакет с красненькой жидкостью. Какое унижение!

Она подошла к сестре и склонилась над ней, её белые волосы почти коснулись лица Кристалл.

– Расскажи, каково это? – прошептала она. – Каково это – быть никем? Пылью под ногами. Расходным материалом. Помнишь, как ты называла меня? Собакой. Подстилкой. Мусором. А теперь посмотри, кто здесь собака. Ты сидишь у моих ног, жалкая, испуганная, готовая на всё, лишь бы тебя перестали пинать.

Кристалл вскочила, её волосы метнулись к Кармилле. Но та не зевала. Её собственные пряди, перехватили атаку. Они обвились вокруг волос сестры, как удав вокруг кролика.

– Не стоит, – усмехнулась Кармилла, дёргая на себя. Кристалл с писком упала на колени. – Ты забыла, сестричка. Я выросла на улице. А ты – в теплице. Я дралась за каждый гриндольф, за каждый глоток крови. А тебе всё приносили на блюдечке. У нас разные весовые категории.

– Ты всего лишь полукровка! – возопила Кристалл. – Ты не можешь быть сильнее меня!

– Милая, я пью кровь бога, – мулатка подмигнула мне. – Это настоящая амброзия. Хотя рассказывать – только душу травить. Ты никогда такого не попробуешь.

Вот как? А ведь я об этом даже не задумывался. Выходит, Кармилла стала сильнее на моей крови. И, разумеется, промолчала об этом.

Она отпустила сестру, и Кристалл отползла, как побитая собачонка.

Я смотрел на эту сцену с отстранённым любопытством. Семейные дрязги вампиров.

Увлекательнее любой мыльной оперы. Особенно, когда у тебя лучшие места в партере.

Я выдернул клинок из груди Валериуса. Тот рухнул на землю, зажимая рану.

– А теперь вернёмся к нашим делам, – сказал я, игнорируя семейную драму. – Раз уж с анонимом всё так туманно, может, взглянешь вот на это?

Я сунул руку в карман и достал небольшой стерильный контейнер – прозрачную капсулу, в которой на мягкой подложке покоился крохотный чип, извлечённый из головы Лии. Тот самый, размером с рисовое зёрнышко. Я носил его с собой как напоминание. Как обещание. Обещание однажды заставить Кощея проглотить эту дрянь.

Я небрежно бросил капсулу Валериусу. Он с трудом поймал её ослабевшей рукой.

– Узнаёшь побрякушку?

Вампир с недоверием посмотрел на меня, потом на контейнер. Дрожащими пальцами он открыл его и вытряхнул чип себе на ладонь. Поднёс его к самым глазам, и я увидел, как его зрачки сузились, фокусируясь на микроскопическом объекте. Вампирское зрение куда острее человеческого.

Он долго молчал, пристально разглядывая чип.

– Знакомое клеймо, – наконец прохрипел он. – Дракон, обвивающий иглу. Знак старых мастеров, тех, кто служил ещё Зубоскалу. И… пара засечек сбоку. Почти невидимые. Это личная метка Кассиана. Он так помечает всё, что проходит через его руки.

Он поднял на меня взгляд, и в его красных глазах плескалось уже не только унижение, но и растерянное понимание.

– Да, – подтвердил он глухим голосом. – Это один из артефактов. Один из тех, что мы продали анониму.

Я удовлетворённо кивнул.

Не то, чтобы я ожидал, что всё так совпадёт. Но у Кощея есть артефакты альпов. И есть ставка в Лиходаре, а возле Лиходара завелось гнездо вампиров. В общем, всё сходится.

– Слушайте сюда, – сказал я, обращаясь ко всем этим поверженным аристократам. – Ваш анонимный благодетель, ваш поставщик крови… он мой враг. Но не только мой. Он – враг всех нечеловеческих рас. И ваш в том числе.

Я обвёл их взглядом. Они медленно поднимались с земли, отряхивая свои кожаные курточки и пытаясь вернуть на лица подобие былого высокомерия. Получалось плохо.

Они напоминали группу школьников, которых только что отчитал директор, и теперь они пытаются сохранить лицо перед одноклассниками.

– Ложь! – прохрипел Валериус, поднимая на меня глаза, полные ненависти. – Ты пытаешься манипулировать нами! Внести раскол!

– Раскол? – я рассмеялся. – Куда уж больше? Вы и так расколоты, как дешёвая ваза. Прячетесь по дырам, торгуете наследием предков за пакеты с кровью, слушаетесь какого-то анонимного хрена из интернета. Вы – не раса. Вы – жалкое подобие, тень былого величия. А ваш благодетель, которого вы так цените, – это Магнус фон Штербен. Я называю его Кощей.

– Кощей? – переспросил один из альпов, здоровенный бугай с лицом, которое могло остановить кулак. – Тот самый, из детских страшилок? И он… торговец оружием?

– Он не просто торговец оружием, дубина, – отрезал я. – Он – идеолог. Фанатик. Он верит в чистоту человеческой расы. Совсем как вы ратуете за чистоту своей. И его конечная цель – тотальная зачистка. Полное и безоговорочное уничтожение всех, в чьих жилах течёт хоть капля нечеловеческой крови. Ксеносы, зверолюди, вампиры… все вы для него – просто мусор, который нужно убрать.

– Ты лжёшь! – снова взвизгнула Кристалл, вскакивая на ноги. Её лицо исказилось от ярости. – Он помогает нам! Он даёт нам кровь! Он даёт нам надежду! А ты… ты пришёл, чтобы всё разрушить!

– Он даёт вам кровь, чтобы вы давали ему то, что он хочет, – парировал я. – Он использует вас, идиоты. Неужели за тысячи лет своей жалкой жизни вы так и не научились думать?

– Довольно! – Валериус попытался подняться, но силы оставили его. – Мы не будем слушать этот бред!

И тут в разговор вмешалась Кармилла. Она медленно, с грацией пантеры, подошла и встала рядом со мной.

– Он не врёт, – сказала она твёрдо. Она смотрела не на меня, а на своих бывших сородичей. На свою сестру. – Разве вы забыли, на что способны люди, когда решают, что они – высшая раса? Они сжигают, убивают, уничтожают всё, что не похоже на них. И этот Магнус – очередной фюрер с манией величия.

Она повернулась к Валериусу.

– А ты, лидер недоделанный. Ты привёл свой народ к краю пропасти. Ты променял гордость на подачки.

– Заткнись, полукровка! – прошипела Кристалл. – Ты не имеешь права говорить от имени нашего народа!

– Зато он имеет! – Кармилла ткнула пальцем в меня. – Нравится вам это или нет, но в нём теперь течёт сила высшего альпа. Сила нашего бога. Кому, как не ему, теперь вести вас? Этому слабаку, который валяется в пыли, истекая кровью? Или ему, кто одним движением поставил вашего лидера на колени?

Началась словесная перепалка. Альпы разделились. Некоторые, самые молодые и горячие, поддерживали Кристалл, кричали о предательстве и о том, что нельзя доверять чужаку. Другие, постарше и поумнее, молчали, но я видел в их глазах сомнение. Они смотрели на меня, на Валериуса, на Кармиллу, и пытались понять, на чьей стороне правда.

Хотя на чьей стороне сила и так ясно.

И в этот момент у Кристалл сдали нервы.

Она не могла больше выносить этого. Унижения. Поражения. А главное – триумфа своей ненавистной сестры-полукровки. Её лицо исказилось от ярости, и с пронзительным визгом она бросилась в атаку.

Не на Кармиллу. На меня.

Её длинные белые волосы, словно сотни разъярённых змей, метнулись в мою сторону. Они летели, извиваясь, сплетаясь в острый, как игла, жгут, нацеленный мне прямо в сердце.

– УМРИ, ВЫРОДОК!

Я даже не пошевелился. Я просто стоял и смотрел, как эта смертоносная причёска несётся на меня. Беркут у меня в ухе смачно выругался.

А я… просто поднял руку.

С глухим щелчком из моего протеза выдвинулся «секач».

Я не стал делать лишних движений. Не стал вкладывать в удар всю свою силу. Я просто сделал короткое, почти ленивое движение кистью. Как будто отмахивался от назойливой мухи. ЧИК.

Звук был тихим, почти невесомым. Но в наступившей тишине он прозвучал, как удар грома.

Кончики волос Кристалл, сплетённые в смертоносное остриё, отделились от основной массы и, потеряв свою силу, безвольно упали на землю, как пучок пересушенной соломы.

Кристалл замерла на полпути. Её глаза, круглые от ужаса, уставились на жалкий пучок её некогда великолепных волос. А потом – на меня.

На улице воцарилась абсолютная, мёртвая тишина.

Все альпы смотрели на меня. На мой протез. На униженную, обезоруженную Кристалл. И в их глазах я увидел не просто страх. Я увидел слом. Последняя их надежда, их лучшее оружие, было побеждено. Не в бою. А так, между делом. Одним движением.

Первым не выдержал тот самый бугай. Он медленно, с каким-то фатальным облегчением, опустился на одно колено. За ним – второй. Третий.

Через десять секунд все они, вся эта гордая, аристократическая дюжина, стояли на коленях в пыли, склонив свои белые головы. Все, кроме Валериуса, который и так уже сидел на коленях, и Кристалл, которая просто застыла в шоке, глядя на свои испорченные волосы.

– Ну вот, – с удовлетворением протянула Кармилла, подходя к ним. Она выглядела как настоящая королева, принимающая капитуляцию вражеской армии. – Совсем другое дело. А теперь, – её голос стал жёстким, как сталь, – раз уж вы все здесь такие сговорчивые, принесите клятву верности. Вашему новому лидеру. Вашему новому богу.

Она посмотрела на меня, и в её алых глазах плясали дьявольские огоньки.

– И сделайте это так, чтобы я поверила. А то ведь он у нас добрый. А я – нет.

Глава 22

Райский остров

– Кити-кити! Смотрите, зомбики!

Сэша, с любопытством разглядывавшая поверженных альпов, наконец обратила внимание на уцелевших мертвецов, которых по моему приказу вывели из домов. Она с восторгом подбежала к одному из них. Некробот застыл неподвижно, как манекен, его пустые глаза смотрели в никуда.

– А этот такой грустный, – заявила ангорийка. – Ему, наверное, скучно. Его надо развеселить!

И, прежде чем кто-либо успел среагировать, она с ловкостью циркового акробата запрыгнула ему на спину.

– Но-о-о, поехали, моя лошадка! – радостно взвизгнула она, дёргая зомби за ухо.

И, к всеобщему изумлению, «лошадка» поехала. Некробот, получив какой-то сбой в своей примитивной программе от такого обращения, сделал неуклюжий шаг. Потом второй. Он медленно, пошатываясь, побрёл по улице, а на его спине, заливисто хохоча и болтая ногами, восседала Сэша.

– У-и-и-и! Быстрее, лошадка, быстрее! Кити-кити!

Я перевёл взгляд на Лексу. Полицейская стояла передо мной с крайне негативным выражением на лице. Ди-Ди давным-давно собрала её перчатки обратно, так что сейчас те сидели на её руках, и лейтенант могла в любой момент пустить их в ход. И очень хотела.

Шоу «Покорение вампиров для чайников» транслировалось на главный экран избушки, так что едва дюжина кровососов закончила торжественно клясться мне в верности, как вниз спустился подъёмник. Из него высыпали мои боевые подруги почти полным составом. Позитива никто, кроме Сэши, не проявил.

Лекса стояла, скрестив руки, и её взгляд походил на лазерный прицел.

– Волк, – начала она тоном, которым обычно зачитывают права при аресте. – Я, конечно, всё понимаю. Враг моего врага – мой друг, и всё такое. Но это… – она обвела рукой скучковавшихся в сторонке альпов, – … это уже перебор. Ты серьёзно собираешься таскать за собой эту банду бледнолицых кровососов?

– Они теперь не банда, – поправил я. – Они теперь – мои верные вассалы. Присягнули на верность, всё как положено. Могу заставить их спеть гимн в мою честь, если хочешь.

– Я не хочу гимн, – отрезала она. – Я хочу, чтобы в радиусе ста километров от меня не было существ, которые считают человеческую кровь деликатесом. У меня на них аллергия. И очень веские личные причины.

Рядом с ней, как тень, возникла Шондра. Её лицо, как всегда, казалось спокойным, но в глазах я прочёл то же самое. Неодобрение.

– Она права, кэп, – тихо сказала турельщица. – Мы не можем им доверять. Сегодня они клянутся в верности, а завтра вонзят тебе кинжал в спину.

– Не вонзят, – вмешалась Кармилла, подходя к нам и с довольным видом обнимая меня со спины. – Потому что теперь у них новый бог. И этот бог – он. А я – его верховная жрица. Так что, девочки, привыкайте.

Лекса и Кармилла обменялись такими взглядами, что, казалось, воздух между ними сейчас заискрится. Но терпеть новые размолвки я не собирался.

– Так, короче, – я сбросил с плеч руки вампирши, – У нас война. Для победы нужна сила. Любая доступная сила. Альпы – твари сильные и опасные. И таскать их с собой удобнее, чем стадо трицератопсов. Так что разговор закончен.

– Блин, Волк! – не унялась Лекса. – Это не пушистые зайчики! Их нельзя просто взять и оставить себе! Это монстры! Убийцы! Единственный разговор с ними – это поотрубать башки!

Я резко обернулся к ней.

– Если их можно приручить, то убивать – расточительство. Разговор окончен.

На этот раз мой голос прозвучал гораздо убедительнее. Я направился к своей новой пастве, оставив недовольно сопящую лейтенантшу и остальных позади.

Кошка продолжала кататься на зомбаке.

– Ю-ху! Смотрите, как я умею, кити-кити!

– Сэша, немедленно слезь с него! – строго потребовала Лия. Она подбежала ближе, но держалась на безопасном расстоянии. – Это не игрушка! Это разлагающийся труп!

– Но он такой послушный! – не унималась Сэша.

– Он – ходячий рассадник заразы! – Лия перешла на лекторский тон, её зелёная кожа засияла чуть сильнее от волнения. – Ты хоть представляешь, что происходит с телом после смерти? Начинаются процессы аутолиза, гниения. В тканях образуются трупные яды – кадаверин, путресцин. Это птомаины, которые при попадании на слизистые или в кровь могут вызвать тяжелейшее отравление! А бактериальная флора? Там сейчас пир на весь мир для клостридий, протея, кишечной палочки! Один неосторожный контакт, царапина, и ты можешь подхватить что-то значительно хуже простуды! Например, газовую гангрену!

– Газовую… что? – не поняла Сэша, но на всякий случай перестала дёргать зомби за уши… потому что одно оторвалось.

– Это когда твои ткани начинают гнить заживо и пузыриться, – мрачно пояснила Лия. – Очень живописно.

Сэша вздохнула и спрыгнула со своей «лошадки».

– Ла-а-адно, – протянула она и положила ухо в нагрудный карман зомби.

Тот не выразил благодарности.

– Волк, – Лекса упрямо зашагала следом за мной. – Хорошо, хрен с ними с альпами! Но я не собираюсь находиться в одном помещение с этими… ходячими био-угрозами! Прикажи своим новым друзьям избавиться от них. Немедленно. Или я сама начну их отстреливать. И мне плевать, что они чья-то дешёвая рабочая сила.

Я посмотрел на ковыляющих по улице зомби, на расстроенную Сэшу, на брезгливо морщившуюся Кармиллу. Лекса права. Этот цирк пора заканчивать.

Я повернулся к Валериусу, который пытался изображать из себя гордого, непокорённого лидера. Получалось так себе, особенно с дыркой в груди. После воздействия моего пси-клинка его мясо заживало удивительно медленно.

– Валериус, – сказал я спокойно. – Твои работники создают моим девочкам дискомфорт. Убери их.

Он смерил меня ненавидящим взглядом, но кивнул.

Альпы сосредоточились. И в тот же миг все уцелевшие некроботы в городе, как один, замерли. А затем, с тихим, сухим стуком, как мешки с костями, повалились на землю. Их нейрочипы, источники их противоестественной жизни, отключились. На улице снова воцарилась тишина. Настоящая, мёртвая тишина.

– Ну вот, – надула губки Сэша, глядя на своего бывшего скакуна, который теперь лежал в пыли бездыханной тушкой. – Всю игру испортили. А я только хотела научить его танцевать…

* * *

– Если это рай, то я требую встречи с администратором, – прорычала Моника, пиная песок.

Солнце слепило глаза, так что Змей сощурился и прикрылся рукой. Впереди плескались прибрежные волны, позади шелестели заросли джунглей.

Осознание произошедшего всё глубже просачивалось в его рептильный мозг. Он сел, отряхиваясь от песка, и его морда вытянулась сильнее обычного.

– Нет… НЕТ! – заорал он. – Только не это! Необитаемый остров⁈ Это же… это же так неправильно! Мы – суперзлодеи! Мы должны погибнуть в огненном взрыве, унося с собой половину города! А не валяться на пляже, как два обгоревших туриста!

– Радуйся, что не валяешься на дне, как корм для крабов, – отрезала Моника. Она уже не слушала его. Змей – гражданский, а они всегда ломаются в экстремальных условиях.

Её мозг, мозг хищника, прагматика, солдата, уже работал, оценивая ситуацию.

Еда. Вода. Укрытие.

Три кита, на которых держится мир. Всё остальное – лирика.

Пока Змей проклинал судьбу, Волка и того ублюдка в цветастой рубашке, Моника уже действовала. Она собрала все уцелевшие обломки яхты, которые могли пригодиться. Кусок парусины – отличное укрытие от солнца. Обрывок каната – пригодится для ловушек. Пустая пластиковая канистра – для сбора пресной воды.

– Что ты делаешь⁈ – возмутился Змей, глядя, как она тащит ворох веток. – Нам нужно строить плот! Или гигантский сигнал SOS! Нужно развести сигнальный костёр!

– Чтобы развести костёр, нужны сухие дрова, гений, – прошипела Моника, бросая ветки на песок. – А чтобы выжить до того, как нас спасут, нужна еда и пресная вода. Так что перестань изображать трагическую героиню и иди ищи ручей. Или я использую твою шкуру для сбора дождевой воды.

Следующие несколько дней превратились в странную, извращённую пародию на реалити-шоу о выживании. Моника, с упорством и эффективностью боевого робота, обустраивала их быт. Она нашла небольшой грот в скалах, который стал их временным домом. С помощью своих острых когтей она научилась вскрывать кокосы и ловить жирных, неповоротливых крабов, которые выползали на берег по ночам.

Она даже умудрилась сплести из лиан некое подобие силка и поймать в него какую-то ушастую, похожую на кролика, тварь. Зажаренная на костре, эта тварь оказалась на удивление вкусной.

Змей же занимался исключительно попытками выбраться.

Выложил на песке гигантскую надпись «HELP» из камней. Построил плот из трёх досок и обрывка каната… который развалился, едва отплыв от берега.

– Я не могу так больше! – вопил он, сидя у костра, который развела Моника. Он с отвращением смотрел на кусок жареной рыбы, которую она ему протягивала. – Я – Змей! Коварный и безжалостный враг Волка! А я сижу здесь и ем… это! Я должен мстить! Я должен строить коварные планы! А не выковыривать песок из чешуи!

– Ты будешь мстить, когда мы выберемся, – спокойно ответила Моника, откусывая большой кусок рыбы. – А пока – ешь. Тебе нужны силы. Чтобы строить ещё более идиотские планы.

Так проходил день за днём. Ночь за ночью.

Моника начала отчётливо понимать, что ей впервые в жизни… спокойно. Здесь, вдали от цивилизации, взрывов, стрельбы и… кошмарных красных глаз Волка, которые ломают и подчинают волю.

И вот, в один из таких вечеров, когда солнце, огромное и красное, садилось в океан, а небо окрасилось в немыслимые оттенки оранжевого и фиолетового, между двумя робинзонами состоялся тот самый разговор.

Они сидели на тёплом песке, глядя на огонь. На остров опустилась тихая, безмятежная ночь.

– Знаешь, – вдруг сказала Моника. – А ведь это не так уж и плохо.

Змей удивлённо посмотрел на неё.

– Что «не так уж и плохо»? То, что мы застряли в этой дыре? То, что наш план мести провалился с оглушительным треском? То, что я уже неделю живу без капли спиртного?

– То, что здесь тихо, – она обвела рукой их маленький мир. – Никто не пытается нас убить или арестовать. Никто не отдаёт нам идиотских приказов. Нет Волка. Нет этого… Роберта. Нет погонь, взрывов, провалов. Только… это. Океан. Закат. И еда, которую ты добыл сам.

– Я не добывал эту рыбу! – оскорбился Змей. – Ты её поймала!

– Неважно, – отмахнулась она. – Суть в другом. Мы всю жизнь бежали. От кого-то, за кем-то. Сначала от закона, потом за Волком. Мы были пешками. Расходным материалом. А здесь… – она сделала паузу, подбирая слова. – Здесь мы – короли.

Змей посмотрел на неё, как на сумасшедшую.

– Короли⁈ Короли этого вонючего куска скалы⁈ Моника, ты перегрелась на солнце! Нам нужно вернуться! Нам нужно отомстить!

– За что, Змей? – она повернулась к нему, и в её жёлтых глазах он впервые увидел не ярость, а бесконечную, вселенскую усталость. – За что мстить? За то, что мы оказались глупее и слабее? За то, что каждый наш гениальный план заканчивался тем, что нас унижали, били и бросали в клетку? Месть не принесла нам ничего, кроме боли. Может, хватит?

Она встала и подошла к кромке воды. Волны лениво лизали её ноги.

– Может, это и есть наш шанс? – сказала она, глядя на горизонт. – Не на месть. А на жизнь. Настоящую. Без интриг, без предательства. Просто… жить. Строить дом. Охотиться. Смотреть на закаты. Забыть всё. Забыть Волка, забыть Ледоруба, забыть наши банды. Просто остаться здесь. Вдвоём.