Текст книги "Гарем на шагоходе. Том 10 (СИ)"
Автор книги: Гриша Гремлинов
Соавторы: Тайто Магацу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)
– О, опять проповеди, – театрально вздохнул Орион, развалившись на груде каких-то мешков. Его красивое, самовлюблённое лицо выражало вселенскую усталость. – Как же это утомительно. Неужели нельзя страдать молча и с достоинством? В этом хотя бы прослеживается некая эстетика. А ваши крики просто безвкусны.
В самом тёмном углу, почти слившись с тенями, застыли близнецы, Никс и Эреб. Сидели плечом к плечу, неподвижные, как изваяния из слоновой кости, их идентичные алые глаза пусто уставились в стену, видя нечто, недоступное остальным.
Рядом, в ещё более глубокой тени, притаился Сайлас. Худощавый, закутанный в тёмные одежды с высоким воротником, он был живым воплощением молчания. Его наблюдательный взгляд скользил по сородичам, и никто не мог бы сказать, что творится за этой непроницаемой маской.
– Мы должны придумать, как разобраться с этим проклятым капитаном! – продолжал рычать Дрэйвен, сжимая кулаки до хруста костяшек. – Так больше продолжаться не может! Это унижение!
– Слова достойного сына своего народа! – поддержал Малакай, его тощий палец с потрескавшимся ногтем затрясся в воздухе.
– Прекратить! – голос Валериуса прозвучал хрипло, но в нём сохранились властные нотки, заставившие всех замолчать.
Он медленно обвёл взглядом своих подчинённых.
– Ваши споры бессмысленны. Мы принесли клятву. Нарушить её – значит покрыть себя вечным позором.
– Но он унижает нас! – не сдержался Дрэйвен.
– Валериус прав, мы связаны клятвой, – подняла усталые глаза Элара. – Любое действие против капитана будет её нарушением. Вероятность успешного бунта очень мала.
– Совершенно верно, – раздался спокойный голос Кассиана. Хранитель знаний, выглядевший старше остальных, даже не поднял головы от древнего фолианта, который перечитывал в сотый раз. – «Клятва, данная под сенью крови, крепче стали и вековечнее камня», – так гласит Кодекс Отчаяния. Нарушивший её обрекает свою душу на уничтожение. Вам это нужно?
– К тому же, – внезапно подал голос Сайлас, – все наши разговоры слушает бортовой искин. Всё самое сочное узнает капитан. Очень недальновидно строить козни против него в его же доме.
Все разговоры мгновенно стихли.
Слова Сайласа повисли в тишине, как приговор.
Внезапный скрежет отъезжающей бронедвери заставил всех вздрогнуть и инстинктивно приготовиться к появлению угрозы.
Но на пороге возникла не грозная фигура капитана.
В отсек, спотыкаясь, вбежала Кристалл.
Она выглядела жалко и одновременно вызывающе.
Куртка перекосилась, на ажурных колготках зияла дыра. По её тщательно загримированному лицу текли чёрные, безобразные дорожки туши, смешанной с горькими слезами. Всё её тело сотрясали судорожные, неуправляемые рыдания.
Она всхлипывала, как ребёнок, у которого отняли любимую игрушку.
– Что случилось? – хрипло спросил Валериус, в его голосе сквозил не столько интерес, сколько усталое предчувствие новой беды.
Кристалл подняла на него заплаканные глаза, полные обиды и ненависти.
– Он… он и эта шлюха-полукровка… – задыхаясь от рыданий, выдавила она. – Они смеялись! Смеялись над священной жертвой королевы Велоны!
Тишина в отсеке стала оглушительной. Даже Лазарус перестал точить нож.
– Этот выродок… он глумился над её памятью! – продолжала Кристалл, её голос превратился в истерический визг. – А Кармилла… эта грязная подстилка… она хохотала! Она сказала, что обожает такие традиции! Или он сказал… не помню! Не важно!
Первым взорвался Дрэйвен.
– СМЕЯЛИСЬ⁈ – его рёв заставил вздрогнуть даже невозмутимую Элару. – Я ВЫРВУ ЕГО ГРЯЗНЫЙ ЯЗЫК! Я ЗАСТАВЛЮ ЕГО СОЖРАТЬ СВОЮ ШЛЯПУ!
С диким воплем он со всей силы пнул ближайший ящик. Крышка слетела, и по полу рассыпались какие-то запчасти и инструменты.
– Только скажи, Валериус! – тут же вскочил Лазарус, сжимая кулаки. – Мы разорвём эту консервную банку изнутри! Мы выпустим им кишки!
– Ересь! – прошипел Малакай. – Самозванец, облачившийся в силу бога, оскверняет наши святыни! Кровь за кровь! Так велит закон!
Орион театрально вздохнул, прикрывая рот ладонью.
– О, какой накал страстей. Почти опера. Посмотрите на её лицо, всё красное, опухшее. В этом есть своя, особая, трагическая красота. Красота унижения. Восхитительно.
– Нам всем нужно взять себя в руки! – примирительно сказала Элара.
Изольда же развалилась на нарах, приняв нарочито-эротичную позу.
– Бедный мальчик, – протянула она, глядя на бушующего Дрэйвена. – Такой темпераментный. И такой глупый. Наш новый хозяин просто играет с нами. Дёргает за ниточки и смотрит, как мы пляшем. И, должна признать, у него неплохо получается. Ещё одна-две манипуляции, и он отлично сумеет отделить зёрна от плевел.
Кассиан вздохнул и с педантичностью архивариуса сообщил:
– Обряд «Вечного следования», совершённый королевой Велоной, действительно один из древнейших в нашей культуре. Его первое задокументированное упоминание относится к эпохе Багрового Раскола, когда супруга лорда Мальтуса взошла за ним на погребальный костёр и добровольно позволила пламени поглотить её плоть. Всё это описано в «Скрижалях Скорби», глава третья, стих двенадцатый. Поступок королевы – исторический факт. Реакция на него нашего нового лидера – тоже факт. Ваши крики и слёзы не изменят ни того, ни другого.
– Хватит умничать, книжный червь! – рявкнул на него Дрэйвен. – Пока ты копаешься в своих пыльных бумажках, над нами издеваются!
– Дрэйвен, достаточно! – снова повысил голос Валериус.
Он медленно, с трудом, поднялся на ноги. Его лицо оставалось бледным, но в глазах горел холодный огонь.
– Успокойся. И вспомни, где ты находишься.
Он подошёл к бушующему юнцу и посмотрел ему прямо в глаза.
– Мы принесли клятву, – тихо, но отчётливо произнёс он. – Клятву верности. Перед ликом наших предков и именем Кровавого Бога. Ты помнишь слова этой клятвы?
Дрэйвен молчал, лишь тяжело дышал, его ноздри раздувались.
– Нарушить её – значит покрыть себя вечным позором, – повторил Валериус. – Это значит предать всё, во что мы верим. Это грех, который не смыть даже кровью. Его издевательства над памятью Велоны – ничто по сравнению с таким предательством. Наша честь – единственное, что у нас осталось. И мы не позволим ни ему, ни собственным эмоциям отнять её.
Он обвёл взглядом всех присутствующих.
– Мы будем служить ему. Мы будем выполнять его приказы. Мы будем терпеть его насмешки. Потому что мы дали слово. И мы его сдержим. Даже если для этого придётся проглотить собственную гордость.
Дрэйвен нехотя отступил, всё ещё кипя от ярости. Остальные альпы молчали, опустив головы. Слова Валериуса, как холодный душ, остудили их пыл. Они снова ощутили всю тяжесть своего положения. Они в ловушке. Связаны по рукам и ногам собственными традициями, вынужденные подчиняться тому, кого ненавидят всем сердцем.
Кристалл, поняв, что её попытка поднять бунт провалилась, снова разрыдалась, но уже тихо, от бессилия и унижения.
– Ну вот, истерика закончилась, – с лёгкой усмешкой промурлыкала Изольда, заканчивая свой маникюр. – А теперь, может, обсудим что-то более насущное? Например, что мы будем делать, когда закончится кровь? Боюсь, наш капитан не планирует делать остановки у донорских центров. А я очень не люблю голодать. От этого портится цвет лица.
Вопрос повис в воздухе, тяжёлый и неприятный. Голод. Древний, первобытный инстинкт, который перечёркивал любые клятвы и понятия о чести.
Дрэйвен резко развернулся и, ни слова не говоря, направился к выходу.
– Куда ты? – окликнул его Валериус.
– Пройдусь, – бросил тот через плечо. – Ноги затекли. Засиделся.
Он исчез в коридоре, прежде чем кто-либо успел его задержать.
Его настоящие намерения читались по напряжённой спине и стиснутым кулакам.
Он вышел не разминать ноги. Он вышел на охоту.
Унижение, гнев и подступающий голод смешались в нём в гремучую смесь, требующую немедленного выхода. Требующую крови.
Дрэйвен шёл по гулким коридорам, ведомый звериным инстинктом и смутным, настойчивым запахом – машинное масло, горячий металл и… жизнь. Тёплая, пульсирующая, манящая.
Машинное отделение. Сердце шагохода.
Дверь отъехала в сторону, и его окутал рёв работающих механизмов.
Здесь царил полумрак, прорезанный светом многочисленных индикаторов и мониторов. В центре этого механического хаоса, спиной к нему, стояла девушка в оранжевом комбинезоне. Рыжие кудри, небрежный хвост. Она что-то напевала под нос, полностью поглощённая работой.
Ди-Ди. Механик.
– Ядрёна гайка, Гудвин, опять скачки напряжения в третьем контуре! – пробормотала она, обращаясь к невидимому собеседнику. – Если ты снова пытаешься поджарить коммуникатор капитана, я перепишу твой исходный код!
Дрэйвен медленно, бесшумно шагнул внутрь. Дверь за ним закрылась.
Механик его не услышала. Она вся ушла в работу, её пальцы летали над панелью управления.
Он вдохнул. Её запах. Сладкий, пьянящий. Запах молодой, здоровой крови, смешанный с ароматом пота и дезодоранта. Голод взревел внутри него, заглушая остатки разума.
Честь? Клятва? Всё это показалось пустым звуком перед лицом первобытной жажды.
Вампир облизнулся. Его клыки непроизвольно удлинились. Один укус. Всего один. Быстрый, незаметный. Под гипнозом. Она даже не запомнит ничего.
А он утолит бушующий в венах огонь.
Дрэйвен сделал ещё шаг. Протянул руку, чтобы схватить её за плечо, развернуть к себе, заглянуть в глаза перед тем, как…
– ДОЛОРЕС! – загремел искин. – ОБЕРНИСЬ!
Мир взорвался.
Что-то огромное, чёрное и невероятно быстрое врезалось в альпа сбоку.
Он даже не успел осознать удар. Просто почувствовал, как его тело отрывается от пола и летит через всё машинное отделение. Он с оглушительным грохотом врезался в дальнюю стену, сминая металлическую обшивку.
Воздух вышибло из лёгких. В глазах потемнело. Перед ним, в размытом пятне, стоял Волк. Он появился из ниоткуда. Его плащ ещё колыхался от бешеной скорости, а глаза горели холодным, яростным огнём.
– Я, кажется, установил правила, – голос капитана звучал тихо, но от этого казался только страшнее. – Мой экипаж. Не. Трогать.
* * *
Несколько минут назад…
Я откинулся в капитанском кресле, закинув ноги на панель управления, и наблюдал за спектаклем. На одном из мониторов бушевали мои новые подданные. Чистокровные. Аристократы. Мать их.
Каждый пиксель транслировал их унижение с кристальной ясностью. Я видел искажённые яростью лица, слышал каждый шёпот, каждый яростный крик, каждый скрежет зубов.
Камеры избушки – мои глаза, её микрофоны – мои уши.
И вот в эту затхлую атмосферу ворвалась Кристалл. Не девушка, а воплощённая истерика в порванных колготках и с размазанной тушью. Её лицо было искажено гримасой обиды, а слёзы оставляли на щеках грязные, чёрные разводы. И давай голосить – о святынях, о поруганной памяти Велоны, о нашем с Кармиллой кощунственном смехе.
Дешёвый трюк, рассчитанный на самых тупых и горячих.
И тут, как по нотам, взорвался Дрэйвен. Дёрганный тип с интеллектом табуретки. Его рёв «Я ВЫРВУ ЕГО ГРЯЗНЫЙ ЯЗЫК!» прозвучал как заезженная пластинка на фоне этого балагана. Предсказуемо. Скучно.
Я отхлебнул холодный кофе с коньяком, наблюдая, как он, игнорируя хриплые увещевания Валериуса, вырвался в коридор. Куда? Вопрос риторический. Голодный, униженный, ослеплённый яростью альп идёт только в одном направлении – на запах добычи. Самое примитивное и опасное сочетание.
Тяжкий, почти театральный вздох вырвался из моей груди. Ну почему они всегда выбирают самый болезненный путь? Почему нельзя просто посидеть тихо в своём углу?
Встал с кресла, вышел в коридор.
Пора заканчивать этот фарс и переходить к наглядным пособиям.
Рывок. Пространство вокруг меня смазалось, превратившись в серый туннель. Пара секунд – и я уже тенью замер у входа в машинное отделение. Дверь бесшумно отъехала, выпуская рёв механизмов.
И я увидел эту картину: за спиной у Ди-Ди, поглощённой своим диалогом с искином, застыл он. Дрэйвен. Хищник в предвкушении вкуснятины. Его грудь вздымалась, вдыхая её сладкий, пьянящий аромат. Он уже протягивал руку, чтобы вцепиться в её плечо, обернуть, погрузить в гипноз…
Я шагнул вперёд.
Время для меня снова растянулось. Мой удар стал не просто ударом – это было воплощённое наказание. Его тело оторвалось от пола с неестественной лёгкостью и с оглушительным «БДУМ!» впечаталось в дальнюю стену. Металл прогнулся, оставив на память идеальный отпечаток чистокровного идиота.
Ди-Ди вскрикнула, отпрыгнув от пульта. В её карих глазах вспыхнул животный, первобытный испуг.
– Я, кажется, установил правила, – холодно сказал я. – Мой экипаж. Не. Трогать.
Дрэйвен, откашлявшись, сплюнул на пол сгусток крови. Сквозь боль и унижение в его глазах полыхала тупая, звериная ярость. Он попытался подняться.
– Ты… – сиплый хрип.
Я не позволил ему договорить. Ещё один смазанный рывок – и мой кулак с нечеловеческой силой врезался ему в челюсть.
ХРУСТЬ!
Восхитительный звук. Такой сочный, финальный, как щелчок затвора в момент казни.
Его голова дёрнулась назад, снова ударившись о стену.
Он осел на пол, безвольный и побеждённый.
– Волк… – тихо пискнула Ди-Ди.
– Всё в порядке, Ди, – коротко бросил я.
Посмотрел на свою работу. На полу, рядом с кровавым пятном, белел его клык. Символ расы, предмет гордости. Теперь всего лишь мусор.
Вампир начал приходить в себя. Я рывком поднял его за воротник. Он безвольно болтался в моей хватке, тряпичная кукла в байкерских шмотках.
– Ты плохо слышишь? – прошипел я в его морду. – Или тебе нужен переводчик с имперского на идиотский?
Не дожидаясь вразумительного ответа, я поволок его обратно, в грузовой отсек. Его ботинки беспомощно скребли по металлу.
Когда я втащил его внутрь, воздух в отсеке застыл. Вампиры повернулись. Тут же вскочили, их аристократические маски разом сменились гримасами шока и неверия. Они увидели своего – избитого, опозоренного, с выбитым клыком – в руках того, кого презирали.
Я швырнул Дрэйвена вперёд. Он кубарем прокатился по полу и рухнул у ног Валериуса, который инстинктивно отпрянул, как от гадюки.
– Какого чёрта⁈ – прорычал Лазарус, делая угрожающий шаг. Его мускулы вздулись под кожей.
– Он посмел поднять руку на… – начала визжать Кристалл, но тут же осеклась, встретившись со мной взглядом.
Я не стал ничего говорить.
Просто отпустил тормоза. Позволил той силе, что клокотала внутри, хлынуть наружу.
Мои глаза вспыхнули рубиновым светом. Волна чистого, нефильтрованного ужаса, тяжёлая и липкая, накрыла отсек. Это было не просто психологическое давление. Это было физическое присутствие высшего хищника, того, чьё имя они боялись произносить.
Аура мёртвого бога, которая теперь исходила от меня.
Вампиры замерли. Сгорбились. Даже Лазарус застыл на полпути, его ярость мгновенно испарилась, сменившись ледяным страхом. Валериус, пытавшийся сохранить остатки достоинства, невольно согнулся под этой невидимой тяжестью. Они снова ощутили себя не властителями ночи, а стаей перепуганных шакалов перед тигром.
– Я, походу, не до конца понял ваши традиции? – спросил я мягко, обводя их взглядом. – Нарушать клятвы, данные новому лидеру, – это у вас в порядке вещей? Особый ритуал такой? Проверка на прочность?
Валериус сглотнул ком в горле. Он посмотрел на Дрэйвена, потом на меня. В его глазах бушевала гражданская война между гордыней и инстинктом выживания.
– Нет, – выдавил он хрипло. – Клятва… священна. Этого… больше не повторится. Я прослежу.
– Ты проследишь? – я криво усмехнулся. – А ты уверен, что в состоянии за кем-то следить? Ты даже за собой уследить не смог.
Я замолчал, давая тишине сделать свою работу. Она висела в воздухе, густая, давящая, невыносимая. Альпы нервно переминались, избегали моего взгляда. По лицу одного из них скатилась капля пота. Они ждали развязки. Ждали наказания.
А я просто молчал.
Мысленно открыл канал.
Я: Вайлет, принеси мне «Оружие врага». С полным магазином. Живо.
ВАЙЛЕТ: Принято, капитан. Расчётное время доставки к вашей текущей позиции – 1 минута 12 секунд. Рекомендую сохранять спокойствие и избегать резких движений. Уровень кортизола у окружающих вас объектов превышает норму на 347%.
Я: Я в курсе. Я его и поднял. Просто неси пушку.
Отключив связь, продолжил сверлить их взглядом. Минута тянулась, как час. Я видел, как Кристалл кусает губы, как Лазарус сжимает и разжимает кулаки, как Валериус пытается и не может выпрямить спину. Неопределённость сводила их с ума.
И вот дверь с шипением отъехала.
В проёме, как воплощение бездушного порядка, застыла Вайлет. Её появление подействовало на вампиров, как ушат ледяной воды. Они уставились на неё, на её холодное, бесстрастное лицо, на её белую броню, на её плавные, механические движения. Она несла в руках длинный чёрный пистолет, который выглядел скорее как научный инструмент, чем как оружие убийства.
Кибердева молча подошла ко мне и протянула его. Я принял оружие, ощутив его приятную тяжесть.
– Дрэйвен, – позвал я, отщёлкнув предохранитель.
Вампир на полу вздрогнул и поднял на меня взгляд, полный животного страха.
– Освежи мне память. Повтори последние слова клятвы, которую вы все так пылко давали.
Он сглотнул, его взгляд метнулся к Валериусу, но тот смотрел в пол.
– Я… не помню…
– Вспомни, – мой голос стал ледяным. – Или я помогу.
Мои глаза снова вспыхнули алым. Он затрясся.
– … И… и коли нарушу я клятву сию… пусть Бог Крови проклянёт меня… и станут вены мои полны отравы… что уничтожит плоть и душу мою…
Я удовлетворённо кивнул.
– Вот видишь? Можешь, когда захочешь.
И выстрелил.
Тихий, аккуратный хлопок. Дротик, похожий на жало насекомого, вонзился ему в шею. Он вскрикнул, вырвал его. Крошечная капля крови выступила на месте укола. Он судорожно приложил к ней пальцы, посмотрел на них с глупым недоумением. В его глазах читался вопрос: «И это всё?».
Но через секунду недоумение сменилось ужасом.
От места укола побежала чёрная молния. Тонкая, отвратительная чернота, быстро расползающаяся по венам, ветвящаяся под кожей, как ядовитое дерево.
– Что… что это⁈ – захрипел он, в панике разглядывая свою чернеющую руку.
Все альпы с ужасом уставились на него. Они видели, как под его бледной кожей проступает густая, уродливая сеть почерневших сосудов.
Дрэйвен вскочил, его лицо исказилось не болью, а абсолютным, всепоглощающим страхом.
– Валериус! Помоги! Что он со мной сделал⁈
Он бросился к своему бывшему лидеру, но тот отшатнулся с таким отвращением, будто от призрака чумы.
– Не подходи!
Чернота пожирала его. Кожа покрывалась пятнами, трескалась, расползалась. Его крик превратился в булькающий хрип. Он рухнул на колени, его тело теряло форму, размягчалось. Мясо сползало с костей, превращаясь в пульсирующую, тёмную массу. Кости тоже распались, стали мягкими, растворились.
Через полторы минуты всё было кончено.
Вампир просто растаял у всех на глазах.
На полу расплывалась лужа чёрной, пузырящейся жижи с едва уловимым запахом химии.
От гордого альпа осталась лишь одежда, лежащая в этой слизи.
Я опустил пистолет.
– Вас осталось очень мало, – сказал я тихо, и тишина впитывала каждое слово. – Последние из великого рода. И мне не хочется дальше сокращать вашу и без того скромную численность. Мне нужны воины, а не лужи на полу.
Пауза. Они не дышали.
– Но я не потерплю неповиновения. Не потерплю угроз моему экипажу. Вы – мои инструменты. Моё оружие. Сломался инструмент – его выбрасывают. Вонзился в руку хозяина – его уничтожают. Любой, кто нарушит клятву, любой, кто посмотрит косо на кого-то из моих людей, превратится в такую же лужу. Ясно?
Они молчали. Кивали.
Их глаза горели ужасом и, наконец, в них появились признаки того самого, чистого, безоговорочного подчинения.
– Отлично. Приберите здесь. Не люблю беспорядок.
Развернулся и вышел. Вайлет последовала за мной. Я чувствовал их взгляды на своей спине – тяжёлые, пропитанные страхом.
Урок хороших манер окончен. Надеюсь, они его усвоили.
В коридоре пришло сообщение:
ВАЙЛЕТ: Первичный шок проходит. Теперь они знают, что у вас есть средство для уничтожения бессмертного. Например, вас.
Я: Так и задумано, Вайлет. Нужно отделить зёрна от плевел. Ты знаешь, что делать, если они добьются успеха?
ВАЙЛЕТ: Информация о протоколах активации гиперкуба сохранена. Готовность к исполнению – постоянная.
Глава 25
Групповая терапия
В грузовом отсеке стояла тишина – мрачная и тяжёлая, как надгробная плита.
Пахло разложением, химией и страхом. Чёрная, пузырящаяся лужа на металлическом полу была не просто останками Дрэйвена. Это были останки их гордости, их бунта, их тысячелетней уверенности в собственном превосходстве.
Валериус, бледный как смерть, смотрел на одежду, лежащую в этой мерзкой жиже. Его бывший подчинённый. Амбициозный, глупый, но свой. Чистокровный. Теперь – просто лужа. И приказ «прибрать здесь». Унижение, возведённое в абсолют.
– Я… я не буду это трогать, – всхлипнула Кристалл, отступая и спотыкаясь о ящик. Её лицо приобрело цвет скисшего молока.
– Заткнись, – прошипел Лазарус.
Он сжимал кулаки до побеления костяшек. В нём кипел гнев. Не ярость хищника, а злоба загнанного в угол зверя, который слишком боится броситься на охотника. Он посмотрел на Валериуса, ожидая приказа, но впервые в глазах «цепного пса» читалось не только подчинение, но и вопрос: «И что теперь, хозяин?».
Валериус не ответил. Он чувствовал себя опустошённым.
Клятва, принесённая ради выживания, обернулась против них, стала их клеткой. А Волк… он не просто стал их лидером. Он стал их богом. Жестоким, хоть и справедливым. С отравленными дротиками вместо молний.
– Эстетика распада, – пробормотал Орион, с болезненным любопытством разглядывая пузыри, лениво лопающиеся на поверхности лужи. – В этом есть нечто… финальное. Бесповоротное. Как точка в конце очень мрачного романа.
– «И обратится плоть в грязь, а душа в ничто», – тихо процитировал Кассиан, закрыв свой фолиант. – «Хроники Пепельного Завета». Похоже, наш новый капитан знаком с классикой. В весьма вольной интерпретации.
В этот момент бронедверь с шипением отъехала в сторону.
Альпы инстинктивно напряглись, готовые к новой волне ужаса. Их алые глаза, полные страха, уставились в проём.
Но вместо капитана в отсек влетело нечто совершенно иное.
Сначала появился пушистый хвост, виляющий из стороны в сторону. Потом – упругая задница в розовых шортах. А затем и сама хозяйка этого богатства – Сэша. Девушка-кошка, одетая в яркую футболку с котятами, втаскивала за собой… мольберт.
А под мышкой у неё была зажата большая коробка с фломастерами.
На её плече сидел крылатый лисёнок, уши которого сияли восторженно-розовым, а на макушке, как причудливая заколка, устроилась механическая божья коровка, тихонько поблёскивая окулярами камер.
– Приветики, кити-кити! – жизнерадостно воскликнула Сэша, оглядывая мрачную компанию. – Ой, а что это у вас тут… разлилось? Выглядит неаппетитно.
Она сморщила носик, обходя лужу, и с грохотом водрузила мольберт в центре отсека. Альпы молчали, их мозги, привыкшие к многовековым интригам и кровавым ритуалам, отчаянно пытались обработать входящие данные и с треском зависали.
– Волк сказал, что вы тут немного… загрустили, – Сэша хлопнула в ладоши, отчего Лазарус вздрогнул. – И он попросил меня научить вас дружбе! Кити-кити! Разве это не здорово? Мы будем лучшими друзьями!
Она улыбнулась. Широко, искренне, обнажая идеальные белые зубки.
Вампиры переглянулись. Их коллективный разум отказывался верить в происходящее. Только что один из них был показательно и жестоко аннигилирован. А теперь эта… помесь котёнка и идиотки… пришла учить их дружбе. С фломастерами.
Какой же дурдом…
Запах.
Он ударил им в ноздри.
Сладкий, дурманящий, живой.
Запах молодой, здоровой крови, пульсирующей прямо под тонкой кожей. Запах, который сводил с ума, заставлял клыки ныть, а желудок – сжиматься в голодном спазме. Они не ели сегодня, экономили последние донорские пакеты. И вот перед ними – шведский стол в розовых шортах.
Изольда облизнула губы, её алые глаза хищно сузились. Лазарус сглотнул, его кадык дёрнулся. Даже аскетичный Малакай втянул носом воздух, и в его глазах на миг блеснул первобытный голод, а не религиозный фанатизм.
Но чёрная жижа на полу никуда не делась, напоминая о предсмертном крике Дрэйвена.
О холодном голосе Волка.
«Любой, кто нарушит клятву, любой, кто посмотрит косо на кого-то из моих людей, превратится в такую же лужу. Ясно?»
Вампиры стояли неподвижно, как статуи, борясь с древним инстинктом, который требовал вцепиться в это ходячее лакомство и пить, пока оно не иссохнет.
– Итак! – Сэша, совершенно не замечая нависшего над ней гастрономического напряжения, открыла коробку с фломастерами. – Урок номер один: «Что такое дружба?». Дружба – это когда весело вместе, кити-кити! Это как… как когда много котят играют с одним клубочком!
Она взяла жёлтый фломастер и принялась рисовать на чистом листе ватмана. Её рука двигалась быстро и уверенно. Через минуту на листе красовалось нечто, отдалённо напоминающее солнце с улыбкой и лучами-чёрточками.
– Это солнышко! – с гордостью объявила она. – Оно улыбается, потому что у него много друзей-облачков!
Валериус закрыл глаза. Он молился. Не Кровавому Богу. Он молился, чтобы это оказалось галлюцинацией, предсмертным бредом, чем угодно, но не реальностью.
– Какая… чудесная картинка, – протянула Изольда, лениво обмахиваясь ладонью. Она решила, что если нельзя съесть клоунессу, то можно хотя бы насладиться представлением. – Скажи, дорогуша, а это «солнышко»… оно символизирует тиранию одного светила над сонмом безликих испарений? Весьма точная метафора нашего текущего положения.
– Что? – не поняла Сэша. – Нет, оно просто улыбается! Потому что дружба! Кити-кити!
Она взяла синий фломастер и рядом с солнцем нарисовала двух кривоватых зайцев, держащихся за лапки.
– А это зайчик Прыг и зайчик Скок! – продолжила она свой урок. – Они лучшие друзья! Они вместе ищут морковку и прячутся от злого серого волка!
– Тактического противника, – машинально поправил Кассиан. – Который, судя по всему, не обладает достаточной квалификацией для охоты на мелкую дичь. Неэффективно.
– Он не неэффективный, он просто злой! – возразила Сэша. – Потому что у него нет друзей! Вот вы, например! – она обвела их пальцем. – Вы все такие хмурые. Наверное, у вас тоже нет друзей. Но ничего, я вас научу!
Она снова повернулась к мольберту. Вампиры молчали. Их терзали голод, унижение и экзистенциальный ужас от происходящего абсурда.
– А теперь, – Сэша взяла розовый фломастер, – я расскажу вам сказку про Трёх Поросят!
Она начала рисовать три круглых розовых существа с пятачками.
– Жили-были три поросёнка. Три брата. Ниф-Ниф, Нуф-Нуф и Наф-Наф! Они были очень дружные, но немного ленивые, кити-кити.
– Генетически предрасположенные к прокрастинации особи, – пробормотал Сайлас из своего тёмного угла, впервые подав голос.
Ни он, ни остальные альпы, никогда не читали человеческих сказок. Им в детстве рассказывали совсем другие – с кровью, расчленёнкой и… ипотекой. Последняя вызывала особый ужас, так что каждый из этих аристократов радовался, что живёт в мире, где им такое точно не грозит.
– И вот они построили себе домики, – Сэша нарисовала домик из соломы, домик из веток и домик из кирпичей. – А потом пришёл злой серый волк! И он сказал: «Я сейчас как дуну!».
– Использование аэродинамического оружия направленного действия, – констатировала Элара с холодным интересом. – Нестандартный подход.
– И он дунул! – Сэша с энтузиазмом изобразила порыв ветра. – И соломенный домик разлетелся! А поросёнок побежал к брату!
– Неспособность рассчитать структурную целостность постройки перед лицом очевидной угрозы, – вздохнул Кассиан. – Дилетанты.
– Потом волк дунул на домик из веточек! И он тоже разлетелся! – продолжала Сэша, увлечённая своим рассказом.
– Повторение одной и той же тактической ошибки, – фыркнул Сайлас. – Идиоты. Надо было встретить его у входа. С копьями.
– Но потом они все прибежали в каменный домик! – Сэша нарисовала трёх поросят, дрожащих в кирпичной крепости. – А волк дул-дул, но ничего не смог сделать! Потому что они были вместе! И их домик был крепкий! Это и есть дружба! Кити-кити!
Она победоносно посмотрела на свою аудиторию.
Альпы молчали. Они переваривали информацию.
– То есть, – медленно произнёс Валериус, открыв глаза. В них плескалась бездна усталости. – Мораль сей басни в том, что для выживания необходимо использовать правильные строительные материалы и действовать сообща, укрывшись в заранее подготовленном укреплении?
– Ага! – кивнула Сэша.
– А волк… он что, просто ушёл? – с недоверием спросила Изольда.
– Ну да, – пожала плечами Сэша. – Он полез в трубу, а они вскипятили котёл с водой, и он обварил себе попу и убежал.
– Ошпарил зад и отступил? – Лазарус выглядел откровенно разочарованным. – А почему они его не добили и не съели? Это же свежее мясо. И мех. На унты.
– Нельзя есть волков! – ужаснулась Сэша. – С ними надо дружить!
– Дружи-и-ить? – протянула Кристалл, которая, кажется, начала выходить из ступора и входить в привычное состояние язвительной истерики. – Дружи-и-ить с тем, кто пытался тебя съесть? Ты в своём уме, меховая недоделка? Его надо было поймать, медленно содрать с него шкуру, вырвать клыки и заставить смотреть, как ты пируешь на его ещё тёплом сердце!
Сэша захлопала глазами. Хики на её плече зашипел, а его уши вспыхнули тревожно-красным.
– Ты… ты какая-то злая, кити-кити, – растерянно пробормотала она.
– О, нет, дорогуша, – промурлыкала Изольда. – Она не злая. Она просто придерживается традиционных взглядов на решение конфликтов. В отличие от твоих поросят-пацифистов. Но вот Волк, надо признать, поступил в полном соответствии с инструкцией Кристалл. Не тот волк, что в сказке.
Внезапно Сэша что-то сообразила. Её кошачьи ушки дёрнулись.
– А-а-а! Я поняла! Вам просто нужно выпустить пар! – она снова просияла. – Давайте сыграем в игру!
Она положила фломастеры и посмотрела на них с заговорщицким видом.
– Игра называется «Обнимашки»!
Если бы вампиры могли умирать от кринжа, грузовой отсек превратился бы в братскую могилу.
– Я буду вас догонять, а кого догоню – того обниму! – радостно объявила Сэша. – Это очень весело и очень по-дружески!
Она приготовилась к старту, приняв позу бегуна.
Альпы застыли в немом ужасе. Бегать. От этой… кошки. Чтобы она их… не обняла. После того, как их товарища превратили в лужу за попытку несанкционированного перекуса.
– Нет, – твёрдо сказал Валериус. – Мы не будем.
– Почему? – искренне удивилась Сэша.
– Потому что… – Валериус искал слова. – Потому что мы… в печали.
– Вы, наверное, поссорились с другом, и он ушёл? – уточнила кошечка. – Точно, вас же больше было! Не переживайте! Я помогу вам помириться! Я же лучший в мире инструктор по дружбе!!! Мне Волк так и сказал!
