Текст книги "Гарем на шагоходе. Том 10 (СИ)"
Автор книги: Гриша Гремлинов
Соавторы: Тайто Магацу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)
Annotation
Победа была так близка! Судьба человечества находилась в моих руках. Но я погиб за миг до триумфа. И что теперь? Всё, это конец? Нет! Меня отбросило в прошлое родного мира – из космической эры во времена господства шагоходов. Сейчас зло только набирает силу. У меня появился шанс остановить войну до её начала.
Так, отлично. Нужно купить боевую машину, набрать команду профессионалов и в бой! Но почему в мой экипаж попадают одни девчонки? Непорядок! Нужно соблюдать устав, а в таких условиях это решительно невозможно. Как же спасать мир, когда на коленях у тебя сидит красотка? Но я точно справлюсь!
Гарем на шагоходе. Том 10
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 16
Глава 17
Глава 18
Глава 19
Глава 20
Глава 21
Глава 22
Глава 23
Глава 24
Глава 25
Гарем на шагоходе. Том 10
Глава 1
История Кармиллы
Возрастное ограничение 18+
ВНИМАНИЕ! Произведение содержит эротический контент и сцены откровенного характера.
Кают-компания избушки в этот поздний час была погружена в тишину, нарушаемую тихим шелестом вентиляции и мерным гулом реактора.
По экрану огромной плазмы проплывал безмятежный, нарисованный космос – одна из стандартных заставок, которую Ядвига включала по ночам.
Кармилла сидела на большом диване в одиночестве, лениво побалтывая красной жидкостью в бокале. Это была не кровь из её запасов, а вино. Иногда ей хотелось чего-то простого, человеческого. Но она бы никогда не призналась в этом вслух.
Она смотрела на танец бликов на поверхности вина и думала о прошедшем дне.
Об очередном покушении на Волка. О танго. И разумеется, о Магнусе фон Штербене.
Импозантный мужчина. Холёный, но со стержнем. Ей такие нравились.
Победа над ним доставит особое наслаждение.
Двери бесшумно разъехались, и в кают-компанию вошла Лекса.
На ней была простая серая футболка и спортивные штаны – её «домашняя» униформа.
Кармилла искренне не понимала, как можно позволять себе казаться такой простушкой, практически неряхой, перед своим мужчиной. Эротичное бельё и шёлковый халатик, «случайно» приоткрывающий интересные виды – вот единственный домашний вариант, который она признавала.
Увидев Кармиллу, полицейская на мгновение замерла, словно раздумывая, не развернуться ли и не уйти. Но затем, сделав глубокий вдох, решительно шагнула вперёд.
Всё же, она сама спросила у Ядвиги, где сейчас вампирша, а позорно ретироваться не в её стиле.
– Не спится? – спросила Кармилла, не поворачивая головы. Её острый слух уловил шаги полицейской задолго до того, как та вошла.
– Есть разговор, – коротко ответила Лекса, подходя к дивану и садясь в кресло напротив.
– О, неужели? – вампирша медленно повернула голову, её алые глаза насмешливо блеснули в полумраке. – Решила обсудить график стирки моего белья? Или, может, хочешь взять пару уроков танго? Мы с капитаном так отожгли на этом вечере! Ммм! Хотя, боюсь, с твоей грацией картофельного мешка это безнадёжно.
Лекса проигнорировала шпильку. Она смотрела на Кармиллу прямо, без тени привычной враждебности.
– Я пришла сказать спасибо.
Кармилла удивлённо вскинула бровь.
– За что же? За то, что я не дала тебе утонуть в бассейне, когда ты барахталась там, как мокрая курица?
– В основном за то, что спасла меня от той осы, – сухо произнесла Лекса. – Ты не обязана была этого делать. Ты могла просто стоять и смотреть.
В её голосе не было сарказма. Только искренняя, немного неловкая благодарность.
Кармилла долго смотрела на неё, изучая, пытаясь найти подвох. Но его не было. Эта твердолобая, упрямая полицейская, её вечная соперница, сейчас сидела перед ней, беззащитная в своей искренности. И это обезоруживало куда сильнее, чем любой силовой удар.
– Глупо было бы терять такого ценного… спарринг-партнёра, – наконец фыркнула Кармилла, но в её голосе уже не было прежней язвительности. Она сделала глоток вина. – К тому же, я не могла позволить какому-то бездушному куску железа убить тебя. Это моя привилегия.
Лекса криво усмехнулась.
– Ясно.
Они помолчали. Тишина больше не казалась гнетущей. Она казалась… понимающей.
Но Лекса всё же не выдержала и подколола:
– Уж от кого, а от альпы я такого точно не ожидала. Тебя сородичи не засмеют? Всё же вы людей жрёте, а не спасаете. Позор, наверное!
– Ты думаешь, что знаешь меня, Синица? – резко повернулась Кармилла. – Думаешь, я просто злобная, эгоистичная стерва, которая живёт ради того, чтобы досаждать окружающим и блистать в свете софитов?
– Плюс-минус, – честно призналась Лекса.
Кармилла усмехнулась, но совсем не весело.
– Ты не знаешь и половины. Никто не знает.
Она отставила бокал и откинулась на спинку дивана.
Её взгляд устремился куда-то вдаль, сквозь стены кают-компании, сквозь нарисованный космос на экране – в прошлое.
– Моя история началась не в банде и не в имперской армии, – начала она, и её голос стал глуше, в нём появились незнакомые Лексе нотки застарелой боли. – Она началась с любви. Запретной, неправильной, обречённой. Любви чистокровной вампирши, наследницы древнего аристократического рода, и простого человека. Чёрного, как южная ночь. Моего отца.
Лекса слушала, затаив дыхание.
– Для вампирского общества это был скандал. Позор. Мезальянс, который нельзя было смыть ни кровью, ни деньгами. Моя мать была сильной. Она пошла против всех, против своей семьи, против вековых традиций. Она любила его. И от этой любви родилась я. Кармилла де Лакруа. Полукровка. Грязная кровь. Живое доказательство её грехопадения. Они были изгоями, но они были счастливы. Недолго. Когда мне было пять, отца убили. Официальная версия – несчастный случай. Но я-то знаю, что это была работа «чистильщиков» из клана моей матери. Они просто… убрали проблему.
Она сделала паузу, её пальцы сжались в кулак.
– Мать сломалась. Она вернулась в семью, на коленях, униженная. И чтобы доказать свою лояльность, снова вышла замуж. На этот раз – за «правильного» кандидата. За чистокровного, влиятельного, омерзительно-пафосного вампира. А через десять лет у меня появилась сестра. Кристалл. Идеальная, чистокровная, белокожая, с глазами цвета замёрзшей крови. Настоящая аристократка. Я звала её Крысой. Она была мелкой, злобной и с самого детства понимала, что она – сокровище, а я – мусор под ногами.
Кармилла потянулась к бокалу и сделала глоток.
– В новом доме я была тенью. Вечным укором. Живым напоминанием о позоре матери. Она меня не била, нет. Она просто меня не замечала. А отчим и сестрица… о, они отыгрывались по полной. Для них я была чем-то вроде домашнего животного. Собакой, которую можно пнуть, если у тебя плохое настроение. Для клана – расходным материалом. Когда к нам приходили гости, меня прятали в своей комнате, чтобы не позорить благородное семейство. Я выросла на задворках их мира, в тени своей «идеальной» сестры.
Вампирша немного помолчала, холодно глядя на Лексу и продолжила:
– А потом убили и мать. На этот раз – во время одной из клановых разборок. И я осталась совсем одна. Без её хрупкой, но всё же защиты. Отчим от меня просто избавился. Не убил, нет. Просто вышвырнул на улицу, как надоевшую игрушку. Сказал, что полукровки не имеют права носить его фамилию. В пересчёте на человеческий возраст… Ну, мне было где-то шестнадцать.
Лекса слушала, и её сердце сжималось. Она представляла себе эту девочку-подростка, одинокую, никому не нужную, выброшенную в жестокий мир, который презирал её за сам факт её существования.
– Я выживала, как могла, – продолжала Кармилла, её голос стал жёстче. – Воровала, дралась, училась использовать то, что дала мне природа – силу, скорость, гипноз, который у полукровок слабенький, но на пьяных и дураков действует. Я была на самом дне. А потом началась Первая Межконтинентальная. И Империя, отчаянно нуждавшаяся в пушечном мясе, объявила программу адаптации для полукровок. Военная служба в обмен на гражданские права и легальный доступ к донорской крови. Для меня это был шанс. Билет из ада.
Она тяжело вздохнула, погружаясь в воспоминания ещё глубже.
– Я записалась в армию. И это были лучшие и худшие годы в моей жизни. Там было просто. Есть враг, есть приказ. Альпов не любили, сторонились, но не лезли. Побаивались. И никто не смотрел на цвет твоей кожи. Важно было только, насколько хорошо ты умеешь убивать. И я умела. О, поверь, я была в этом чертовски хороша. Я дослужилась до сержанта штурмового отряда. Я чувствовала себя… нужной. Впервые в жизни. Потом меня допустили до обучения на пилота Цверга, а в этом деле я оказалась ещё лучше. Через несколько лет я перешла на свой первый Волот, и вот тогда началась настоящая жизнь. И настоящая война.
– Но война закончилась, – тихо сказала Лекса. – А после вас… полукровок…
– А! – воскликнула Кармилла и хохотнула. – Наша маленькая полицейская учила историю! Отлично, ты знаешь, что было дальше. К власти пришёл новый Император, который постановил, что полукровки – это «угроза нации». Программу адаптации свернули. Всех нас, ветеранов, героев войны, снова объявили вне закона. Просто вычеркнули. Словно нас и не было.
Она горько усмехнулась.
– Вот тогда я по-настоящему обозлилась. Я нашла таких же, как я. Выброшенных на обочину, преданных системой. И я сколотила свою первую банду. «Ноктюрн». Мы были семьёй. Мы брали то, что, как нам казалось, принадлежало нам по праву. Мы были силой. Недолго. После той истории с Зубоскалом в Виттории, на вампиров началась настоящая охота. Моих ребят перебили одного за другим. Я осталась одна. Снова. Меня поймали копы, заперли в клетку. Я думала, это конец.
Она замолчала, глядя в пустоту.
– Но меня вытащили. Один старый вольник, Пеликан. Он слышал обо мне и моей почившей банде. Сказал, что таким, как я, не место в клетке. Он предложил мне место в своей команде. Так я стала… вольницей. Свободной. Насколько вообще можно быть свободной в этом мире. Ну а потом… потом со мной случился Волк.
Кармилла закончила свой рассказ и снова взяла бокал с вином.
В кают-компании повисла тишина.
Лекса смотрела на неё, и впервые видела не наглую, самовлюблённую вампиршу, а женщину, прошедшую через ад и сумевшую не сломаться. Женщину, которая всю жизнь боролась за право просто быть.
– Я… – начала Лекса и осеклась, не зная, что сказать. Все слова казались банальными и неуместными. – Мне жаль.
Кармилла посмотрела на неё, и в её алых глазах больше не было насмешки. Только бесконечная, вселенская усталость.
– Не жалей меня, Синица, – тихо сказала она. – Жалость – для слабых. А я не слабая. Я выжившая.
Она подняла свой бокал.
– За выживших, – произнесла она.
Лекса молча поднялась, подошла к бару, налила себе в стакан немного вина и вернулась в кресло.
– За выживших, – повторила она, и их посуда тихо стукнулась в ночной тишине.
Стена между ними не просто треснула. Она рухнула.
* * *
Я вернулся в свою каюту, чувствуя себя выжатым, как лимон.
Причём нацедили из меня сока для приготовления лимонада для целого полка.
Последние несколько дней были похожи на затянувшийся дурной сон, в котором смешались корпоративные интриги, семейные драмы моих боевых подруг и покушения с использованием роботов и любопытных химических веществ.
Хотелось одного – запереться, налить себе стакан чего-нибудь крепкого и отключиться часов на двенадцать.
Я рухнул в кресло, которое жалобно скрипнуло, и закрыл глаза.
Тишина. Блаженная, оглушительная, прекрасная тишина.
Никаких «кити-кити», никаких споров о том, чей сегодня черёд дежурить в моей постели, никаких лекций о статистической вероятности сдохнуть в ближайшие сутки. Только я и гул систем жизнеобеспечения избушки.
И в этот самый момент, когда я уже начал проваливаться в спасительную дремоту, в дверь позвонили.
Я застонал. Ну конечно. Покой мне только снится.
Наверняка это Сэша пришла спросить, можно ли ей завести в каюте маленького ручного кракена. Или Кармилла, которая решила, что сейчас – идеальное время сцедить из моих вен пару литров крови.
– Кого там черти носят? – прорычал я в коммуникатор, не открывая глаз.
– Волк, это я, – раздался тихий, мелодичный голос, от которого у меня по спине пробежал табун мурашек. – Можно войти?
Лия.
Я рывком выпрямился в кресле.
Сон как рукой сняло. Сердце, до этого лениво качавшее кровь, вдруг решило, что оно – отбойный молоток, и забилось с удвоенной силой.
– Входи, – мой голос прозвучал хрипло, а палец нажал кнопку на экранчике.
Дверь с тихим шипением отъехала в сторону.
На пороге стояла она. В своём простом белом халате, который она носила поверх короткого платья, с распущенными тёмно-зелёными волосами, обрамлявшими её лицо. Её кожа мягко светилась в полумраке каюты, а в больших жёлтых глазах плескалась тревога.
Она вошла, и дверь за ней закрылась, отсекая нас от остального мира.
– Я… я не помешала? – тихо спросила она.
– Нет, – я покачал головой, пытаясь привести мысли в порядок. – Не помешала. Проходи, садись.
Она опустилась на край дивана, который стоял напротив моего кресла, и сцепила пальцы на коленях. Мы молчали несколько секунд, и эта тишина была гуще и тяжелее, чем застывающая лава.
– Я пришла сказать спасибо, – наконец произнесла она, не поднимая на меня глаз. – За то, что ты… достал эту дрянь из моей головы.
Она коснулась пальцами виска, где под кожей ещё совсем недавно скрывался миниатюрный шпион.
– Я… я до сих пор не могу в это поверить, – её голос дрогнул. – Что кто-то мог сделать со мной такое. И что я… ничего не помнила. Я могла навредить вам всем. Тебе…
Поднялся, подошёл к ней и сел рядом. Взял её холодную руку в свою.
– Это не твоя вина, Лия. Слышишь? Ни капли. Ты такая же жертва в этой истории, как и все мы.
– Но я… чуть не стала их оружием! – она подняла на меня глаза, и в них стояли слёзы. – Если бы не вы… если бы не Кармилла…
– Но ведь не стала, – твёрдо сказал я. – Мы справились. Вместе.
– Ты винишь себя, – это был не вопрос, а утверждение. Она всегда чувствовала меня слишком хорошо. – Я вижу это в твоих глазах. Ты винишь себя за то, что со мной это случилось.
Я отвёл взгляд. Она совершенно права. Я винил себя. Винил за то, что бросил её в Лиходаре. За то, что не смог защитить. За то, что моя война, мои враги дотянулись до неё и использовали её, как пешку. Эта вина сидела во мне, как заноза, острая и болезненная.
– Я должен был находиться рядом, – глухо произнёс я. – И не должен был оставлять тебя.
– Ты сделал это, чтобы защитить меня, – тихо сказала она. – Я знаю. Я всегда знала. Ты думал, что так будет лучше.
Она придвинулась ближе, её плечо коснулось моего. От неё пахло чем-то свежим, цветочным, как от луга после летнего дождя.
– Волк, посмотри на меня.
Я повернул голову. Она смотрела мне прямо в глаза, и в её взгляде больше не было страха. Только бесконечная нежность и… прощение.
– Я не виню тебя, – прошептала она. – Ни в чём. Я всё понимаю. И я прощаю тебя. За всё. За то, что оставил. За то, что собрал себе этот… цветник. За всё.
Её слова, тихие и простые, подействовали на меня, как самое сильное обезболивающее. Камень, который лежал у меня на душе, кажется, треснул, а потом и вовсе рассыпался в пыль.
Она простила меня. Я даже не подозревал, что нуждаюсь в этом.
Её лицо было так близко. Её губы, чуть приоткрытые, манили, обещали забвение и покой. Я не смог сдержаться. Наклонился и поцеловал её.
Это был не тот яростный, голодный поцелуй, который случился у нас при встрече. Этот был другим. Нежным, трепетным, полным невысказанных слов и долгой разлуки. Он был как возвращение домой после долгого, изнурительного похода.
Она ответила мне сразу, её губы были мягкими и податливыми. Её рука легла мне на затылок, пальцы зарылись в волосах, притягивая ближе. Поцелуй становился глубже, настойчивее. Я забыл обо всём: об усталости, о Магнусе, о войне. Остался только этот поцелуй, только она.
Когда мы, наконец, оторвались друг от друга, тяжело дыша, я понял, что одного поцелуя мне мало. Мне нужна она вся.
Я снова поцеловал её, но на этот раз жарче, мои руки обхватили её талию, прижимая к себе. Она тихо застонала мне в губы, и я почувствовал, как её тело отвечает, как оно плавится в моих руках.
Мои пальцы нашли застёжку на её халате. Одно движение, и он соскользнул с её плеч. Я подхватил её на руки, не прерывая поцелуя, и понёс к кровати. Опустил её на мягкое покрывало и навис сверху, глядя в её сияющие, как два солнца, глаза.
– Я скучал, – прошептал я.
– Я знаю, – выдохнула она и притянула меня для нового, ещё более глубокого поцелуя.
Одежда исчезала сама собой, словно была досадным недоразумением, мешающим нашему единению. Мои руки исследовали её тело, заново запоминая каждый изгиб, каждую ложбинку. Её кожа была гладкой, упругой и невероятно тёплой. И она светилась. С каждой моей лаской, с каждым поцелуем её внутреннее сияние становилось всё ярче, заливая каюту мягким, изумрудным светом.
Я целовал её шею, ключицы, грудь.
Когда мы стали одним целым, мир вокруг перестал существовать. Это было как возвращение. Как будто недостающий фрагмент моей души встал на своё место. Её тело приняло меня так, будто мы никогда и не расставались.
Каждое движение дарило блаженство. Я двигался медленно, смакуя каждое мгновение, каждую секунду этого невероятного единения. Её бёдра двигались в такт моим, подстраиваясь и увлекая в бездну наслаждения.
Она выгибалась подо мной, её стоны становились всё громче. Её сияние становилось ярче, интенсивнее. Сначала оно было мягким, как свет луны. Потом стало ярким, как пламя изумрудного костра. А затем… затем оно начало пульсировать в такт нашему единому ритму, в такт биению наших сердец.
– Волк… – прошептала она, её голос сорвался. – Я… сейчас…
Я почувствовал, как её тело напряглось, как волна наслаждения прокатилась по ней, передаваясь мне. Её сияние достигло своего пика. И в этот момент произошёл взрыв. Не метафорический. Настоящий. Взрыв света.
Яркая, ослепительная, абсолютно белая вспышка, которая ударила мне по глазам даже сквозь закрытые веки. На мгновение я ослеп, потерял ориентацию в пространстве, и оглох от её пронзительного, счастливого вопля.
Эта вспышка, этот свет, это ощущение её экстаза, прокатившегося по моему телу электрическим разрядом, заставило меня потерять контроль. Мой собственный пик прогремел с силой извержения вулкана. Я чувствовал, как всё напряжение и боль уходят, растворяясь в её сиянии, смешиваясь с её светом и исчезая.
Когда пелена перед глазами начала рассеиваться, я рухнул на неё, тяжело дыша. Каюта всё ещё была залита мягким, затухающим изумрудным светом. Лия лежала подо мной, её грудь тяжело вздымалась, на губах играла блаженная, умиротворённая улыбка, а по щекам текли слёзы. Слёзы счастья.
Пусть завтра снова будет война, снова будут враги и проблемы. Но сегодня, сейчас, в этой каюте, в объятиях этой светящейся женщины, я нашёл свой покой. Свой личный, персональный рай.
Глава 2
Демонстрация силы
С нашего знакомства с Кощеем прошло два дня.
И вот я, облачённый в свой лучший похоронный костюм (то есть в обычный, но с мыслью о похоронах Магнуса), отправился на выставку инновационной техники.
Главным событием, ради которого здесь собрался весь цвет бизнеса, была демонстрация нового летательного аппарата от корпорации «Меха».
И так уж вышло, что после недавних финансовых манипуляций у меня тоже имеется пакет акций этой самой «Мехи». Даже смешно.
Так что я здесь не просто по личному приглашению Магнуса, которое он прислал в качестве изощрённой насмешки, а на полных правах.
Акционер. Звучит солидно.
Почти так же солидно, как «предвестник апокалипсиса в чёрной шляпе», как меня недавно окрестила одна пернатая истеричка.
На этот раз я пришёл один.
Без моего шумного, но любимого гарема.
Сегодняшнее дело слишком личное. Слишком грязное.
Только я и мой верный друг, холодный и надёжный, как смерть – гиперкуб, лежавший в поясной сумке. Больше никого не нужно тревожить.
Выставочный павильон «Мехи» представлял собой гигантский храм, возведённый в честь бога по имени «Деньги». Сверкающие полы, высокие потолки, теряющиеся где-то в облаках самодовольства, и толпа, от которой пахло дорогим парфюмом и беспринципностью.
Первым делом я включил эмпатию. Не на полную мощность, а так, на средних оборотах, чтобы не свихнуться от этого коктейля из жадности, зависти, похоти и гордыни, который источала толпа. Эмоциональный фон зала походил на болото – вязкий, мутный, с редкими пузырьками искреннего восторга, которые тут же лопались, оставляя после себя лишь вонь лицемерия.
Я просканировал пространство, ища свою цель.
Эмоции Магнуса… их не было. Точнее, они были, но какие-то… искусственные. Как будто кто-то натянул на пустоту маску уверенности и триумфа. Это показалось странным, но я списал это на его чудовищный самоконтроль.
Зато обнаружил ещё кое-что интересное.
В толпе, среди этого бурлящего болота, я наткнулся на несколько абсолютно пустых, холодных пятен. Ни эмоций, ни мыслей, ни жизненной энергии. Ничего. Как чёрные дыры в эмоциональной вселенной. «Эхо». Киборги.
Они стояли, улыбались, держали в руках бокалы с шампанским, но внутри у них была лишь тишина и пустота. Куклы. Идеальные, неотличимые от людей куклы.
А над головой, под высоким потолком, беззвучно скользили дроны-охранники. Они тоже были пустыми. Просто машины, выполняющие свою программу.
Угроза повсюду. Но они все слишком медленные.
Я протиснулся сквозь ряды лощёных костюмов и сел в первом ряду, на место, предназначенное для особо важных акционеров.
Отсюда прекрасно видно сцену.
Также хорошо будет видно мою будущую жертву.
Прошло некоторое время, я даже слегка заскучал.
И вот он появился.
Магнус фон Штербен. Кощей.
Он вышел на сцену под оглушительные аплодисменты, которые, казалось, могли вызвать небольшое землетрясение. Он выглядел безупречно. До тошноты. Идеально скроенный костюм, белоснежная рубашка, лёгкий загар, белозубая улыбка, способная продать снег эскимосам, а пламя – жителям ада. Он излучал уверенность, силу и такое концентрированное высокомерие, что воздух вокруг него, казалось, становился плотнее и холоднее.
За его спиной, на огромном постаменте, стояло оно. Укрытое от любопытных глаз огромным тентом чудо инженерной мысли. А по совместительству наверняка и моя следующая головная боль. Судя по размерам, Цверг. Первый летающий Цверг.
– Дамы и господа! Уважаемые акционеры! Партнёры! – голос Магнуса, бархатный и властный, заполнил зал. – Сегодня мы с вами стоим на пороге новой эры. Эры, где небо больше не будет пределом. Эры, где тактика ведения боя изменится навсегда.
Он сделал эффектную паузу, обводя зал своим гипнотическим взглядом.
– На протяжении десятилетий мы смотрели на небо и видели там лишь два пути. Прямой, как стрела, путь истребителя. И неповоротливый, уязвимый танец вертолёта. Мы выбирали между скоростью и манёвренностью. Между атакой и поддержкой. Корпорация «Меха» говорит: «Хватит компромиссов!».
Он резко развернулся и указал на Цверга за своей спиной.
– Я представляю вам будущее! Я представляю вам революцию! Я представляю вам модель ML-1! «Мухолёт»!
Огромный тент пал по команде.
Нашим взорам предстал революционный летательный аппарат.
Зал взорвался аплодисментами. Я сидел неподвижно, изучая машину.
Да, она хороша. Даже слишком.
Цверг и впрямь напоминал гигантскую, хищную муху, отлитую из матового, иссиня-чёрного металла. Его обтекаемый корпус, четыре стрекочущих крыла из армированного полимера и огромные фасеточные «глаза» кабины пилотов внушали одновременно и восторг, и отвращение. Он выглядел уродливо. И прекрасно. Как сама война.
– Что такое «Мухолёт»? – продолжал Магнус, его голос звенел от плохо скрываемого триумфа. – Это не просто машина. Это хищник! Это воплощение абсолютной свободы! Забудьте всё, что вы знали о воздушном бое! Наша запатентованная система «Вибро-Крыло V.3» позволяет ему делать то, что не может ни один летательный аппарат в мире!
Четыре крыла «Мухолёта» с тихим, низкочастотным гулом пришли в движение. Они не махали, нет. Они вибрировали, создавая вокруг себя едва заметное марево.
– Тысячи микроколебаний в секунду! – вещал Магнус. – Это позволяет «Мухолёту» зависать на месте с нулевой скоростью! Двигаться в любом направлении – вперёд, назад, боком! Разворачиваться на пятачке, где не поместится даже ваш личный аэрокар! Он может танцевать в ущельях, прятаться в тени небоскрёбов, наносить удар и исчезать прежде, чем противник поймёт, что произошло!
Он снова сделал паузу, давая публике переварить информацию.
– Но что такое манёвренность без скорости? – риторически вопросил он. – Это просто красивый танец. А мы создавали не танцора. Мы создавали убийцу! Два компактных газотурбинных генератора «Цикада-РТ» и две турбины «Форсаж-И» разгоняют эту восемнадцатиметровую махину до девятисот пятидесяти километров в час! От шёпота вибро-крыльев до рёва форсажа – один миг!
Он говорил, а я мысленно прикидывал. Да, впечатляет. Такая тварь в городских условиях будет настоящим кошмаром.
– А броня? – Магнус предвосхищал вопросы. – Вы скажете, за такую скорость и манёвренность приходится платить защитой? Вы будете правы. И неправы одновременно! Наша новая разработка, композит «Хитиновая Матрица-G»! Легче титана, прочнее стали! Она выдерживает попадание тридцатимиллиметрового снаряда и рассеивает до восьмидесяти процентов лазерного излучения! Защита от радиослежения в комплекте. Режимы «Стелс» и «Хамелион», а также инновационная система акустической маскировки. Он не просто быстр. Он невидим и не слышим!
Я хмыкнул. Невидим для радаров – возможно. Но не для обновлённых систем избушки.
А вот «не слышим» – это что-то действительно новенькое. Любопытно.
– Но что такое скорость и броня без зубов? – Магнус вошёл в раж. – «Мухолёт» – это не разведчик. Это альфа-хищник! В его носовой части установлена шестиствольная скорострельная пушка «Хоботок-ГШ-30»! На подкрыльевых пилонах – блоки управляемых ракет «Жало-ПМ»! А для самых… разборчивых клиентов, – он сделал паузу, и его улыбка стала ещё более хищной, – у нас есть кое-что особенное. Система «Кислотный Плевок»! Концентрированная кислотная смесь, способная разъедать броню Волотов и превращать пехоту в дымящуюся лужицу органики!
Я стиснул зубы. Ненавижу такую дрянь. Сразу вспомнился «Джамбо».
По залу прокатился восхищённый гул. Эти ублюдки в дорогих костюмах уже подсчитывали барыши.
– И наконец, – Магнус поднял палец вверх, – вишенка на торте. То, что делает «Мухолёт» не просто оружием, а инструментом тотального доминирования. Система посадки «Гекон»!
Передние конечностей Цверга пришли в движение, и на их концах вспыхнули синие огоньки электромагнитных захватов.
– Он может сесть где угодно! На вертикальную стену небоскрёба! На потолок в пещере! На корпус вражеского Волота! Представьте себе рой таких машин, облепивших вражескую крепость, как мухи… простите за каламбур… облепившие кусок сахара. Конец. Шах и мат.
Он замолчал, и зал снова взорвался овациями.
Презентация оказалась действительно хлёсткой. И ошеломляюще крутой. И абсолютно бесчеловечной.
– А теперь, – Магнус развёл руки в стороны, – я готов ответить на ваши вопросы.
Тут же вверх взметнулся лес рук.
– Да, прошу вас, господин Такаги, – Магнус кивнул на пожилого мужчину в первом ряду.
– Господин фон Штербен, – вкрадчивым голосом начал тот. – Впечатляет. Но какова цена? И каковы производственные мощности? Сможет ли «Меха» удовлетворить спрос, который, я уверен, будет колоссальным?
– Прекрасный вопрос, господин Такаги, – улыбнулся Магнус. – Цена… скажем так, полностью соответствует уникальности продукта. Она высока. Но разве свобода и доминирование могут стоить дёшево? В это нелёгкое время всем городским конгломератам требуется хорошая защита от террористов и монстров Диких Земель. Что же касается мощностей, то наши заводы уже работают в три смены. Первая партия из пятидесяти единиц будет готова к отгрузке через два месяца. И мы уже принимаем предварительные заказы. С полной предоплатой, разумеется.
– Господин фон Штербен! – выкрикнул кто-то с задних рядов. – А как насчёт уязвимости крыльев? Вы упомянули, что это самый сложный элемент.
– Ещё один прекрасный вопрос! – не моргнув глазом, ответил Магнус. – Да, крылья – это сложнейший механизм. Однако попасть в них на скорости в девятьсот километров в час – это всё равно что пытаться подстрелить комара из гаубицы. Возможно. Но крайне маловероятно. К тому же, система управления дублирована. Потеря одного крыла не приведёт к потере управления. «Мухолёт» просто станет чуть менее грациозным. Но не менее смертоносным. Потеря же всех крыльев не означает падения, ведь сохраняются турбины.
Он отвечал на вопросы легко, изящно, отбивая любую критику, превращая любой недостаток в достоинство. Он был прирождённым продавцом.
Продавцом смерти.
Я сидел и слушал весь этот бред, и во мне медленно закипала холодная, концентрированная ярость. Я смотрел на этого лощёного ублюдка, на его идеальную улыбку, на его самодовольные жесты. И знал, что должен его убить. Не ради мести. Не ради справедливости. А просто для того, чтобы этот мир стал хоть немного чище и получил шанс на другое будущее.
Презентация закончилась.
Крылья и орудия Цверга пришли в движение, демонстрируя свою мощь, но без полёта и стрельбы. Акционеры начали возбуждённо переговариваться, предвкушая барыши. Многие встали со своих мест, чтобы взглянуть на машину ближе.
А я остался сидеть. Я смотрел на сцену, на этого механического монстра, на его создателя. И знал, что другого шанса может не быть.
Пора начинать.
Мой план был прост, как удар молотком по голове. И примерно столь же изящен.
Я собирался подойти к Магнусу и вонзить ему в сердце свой «секач». Прямо здесь. На глазах у сотен свидетелей, под прицелом десятков камер. Глупо? Безрассудно? О, да. Но в этом и вся прелесть.
В обычном мире такой поступок будет концом. Билетом в один конец в самую глубокую и тёмную дыру, которую только сможет выкопать система правосудия. Но мой мир уже давно не является обычным. У меня есть козырь. Маленький, металлический, испещрённый инопланетными символами козырь. Гиперкуб.
Эта штуковина, случайно доставшаяся мне от зелёных гоблинов, моя страховка. Моя кнопка «отмена». Мой личный бог из машины, который может позволить мне совершать самые идиотские поступки, а потом просто отматывать плёнку назад и делать вид, что ничего не было.
Ведь Магнус не зря позвал меня на эту выставку.
Это его демонстрация силы. Он играет со мной. Он полностью уверен, что я либо ничего не сделаю, потому что не захочу уничтожить самого себя. Либо что его система безопасности настолько совершенна, что защитит от сорвавшегося с цепи сверхчеловека.
