Текст книги "Голоса за стеной"

Автор книги: Григорий Глазов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Потеряв Пустого, Капрал был доволен. Ему хотелось побыть одному, разобраться во всем, что видел и слышал. Так он забрел в пустынный диковатый уголок лесопарка. У старого пруда, затянутого ряской, возле каменных глыб, вросших в землю, он заметил молодого человека в широкой белой блузе. Тот сидел перед этюдником и писал маслом на листе загрунтованного картона пейзаж: пруд, ветлы, склонившиеся над водой, полуразвалившуюся беседку с колоннами.

Из-за кустов Капрал долго и сосредоточенно наблюдал, как творил живописец, как легко касался красок на палитре, как мягко укладывал мазки тонкой кистью.

«Вот работа, достойная меня! – с восторгом думал Капрал. – Именно этим и нужно заняться. Тут и слава и деньги».

Вскоре из-за кустов вышла миловидная девушка, неся судочки с едой.

– Пора обедать, милый, – позвала она художника.

– Сейчас, сейчас, я поймал на кончик кисточки солнечный луч, боюсь его потерять, хочу найти ему место на этюде, – отозвался художник. Еще несколько минут он осторожно и нежно прикасался кистью к картону: – Ну вот, теперь можно и передохнуть. – Он направился к девушке, обнял ее за плечи, и они удалились к поляне, скрытой высокими кустами бузины.

Подождав какое-то время, Капрал, озираясь по сторонам, подошел к этюднику, сложил в него краски, палитру, кисти, захлопнул крышку, запер и, перебросив через плечо широкий ремень, быстро зашагал прочь.

Теперь он знал, чем ему заняться, и был весел, словно с похищенным этюдником к нему пришла независимость, сулившая в будущем многое, о чем он и представления не имел.

Возвращение Беляны домой решено было отпраздновать. Умелец загодя сходил на рынок, купил бараньи ребра, кусок телятины, крупную белую фасоль, сельдерей, помидоры, брюссельскую капусту. Знакомые продавцы и продавщицы, дивясь, спрашивали у него, по какому такому случаю он разгулялся, денег не жалеет. А он весело отвечал им, что у него самый большой праздник, какой только и может быть у отца: Беляна приходит домой из клиники, именно  п р и х о д и т, сама, своими ногами. Все удивленно ахали, кивали головами, радовались за него и даже сбрасывали цену, когда Умелец покупал у них лук или чеснок.

Помочь ему приготовить праздничный ужин пришла соседка – жена краснодеревщика, дебелая, пухлощекая и говорливая женщина. Сперва они сели обговорить меню. Все, что предлагал Умелец, она отвергала.

– Ну что ты в этом смыслишь? – говорила она. – Эдак просто испортишь мясо, никакого вкуса и никакой торжественности. Мякоть я нашпигую свиным салом и чесноком, запеку в тесте. Ребрышки потушу с овощами, с фасолью, туда надо стакан красного вина влить. Есть у тебя? Ну вот… И вообще, не лезь в это дело. Сама управлюсь… – Она разожгла огонь в очаге, приготовила кастрюли и кастрюльки, большой чугунный казан. Несмотря на свой большой рост и полноту, двигалась быстро, все у нее спорилось, ладилось, и Умелец, наблюдая, как она ловко стряпала, покуривал свою трубочку и добродушно улыбался…

А вскоре подошло время, главное время. И растворилась дверь, и в проеме Умелец увидел Беляну. За нею стоял Наш Сосед. Умелец почувствовал, как заколотилось сердце, перехватило, сжало дыхание, ноги ослабели – он с трудом поднялся со стула. А дочь стояла в дверях и улыбалась, их разделяло несколько метров, и Умелец со страхом подумал, как она одолеет эти метры: ведь он еще не видел, как дочь передвигается. Но заметить это он так и не успел: Беляна словно пролетела разделяющее их расстояние, и уже он ощутил ее объятия, запах волос у своего лица. Умелец заплакал…

А потом был ужин втроем, – жена краснодеревщика деликатно удалилась. На столе стоял кувшин с мягким розовым вином, которое к этому особому ужину, зная, по поводу чего он, прислал из своих запасов живший неподалеку небогатый фермер, имевший небольшой виноградник.

Вкусную еду запивали легким вином, разбавленным водою, и говорили, говорили, говорили.

Уже к полуночи, когда, казалось, обо всем главном было переговорено, Беляна, посерьезнев, вдруг сказала отцу:

– А ведь твои последние куклы ожили.

– Это в каком смысле? – не понял Умелец.

И она рассказала, как случайно подслушала разговор Капрала и Пустого.

– Надо же! – удивился отец. – Кто же в них жизнь-то вдохнул?

– Тут важно не кто, а зачем, – сказал Наш Сосед и переглянулся с Беляной.

– Да, такого с моими игрушками еще не бывало, – покачал головой Умелец. – Это все Большой Мешок удумал! – воскликнул он и тут же осекся, вспомнив клятву, данную заказчику, – никогда, ни при каких обстоятельствах не называть его имени.

Беляна и Наш Сосед снова переглянулись.

– Что ж, отец, иди отдыхай, – сказала она, заметив, как тот устал и немножко осоловел от радостного возбуждения, обильной еды и вина. – Я уберу и помою посуду. Иди отдыхай, – повторила Беляна.

Еще не веря, что дочь дома, здорова после стольких лет сидения в коляске, Умелец, оглянувшись на молодых людей, отправился к себе в комнатушку, лег и тотчас уснул.

Светила белая полная луна, у плотины, где старая мельница, журчала вода. В мире был разлит покой, сияние луны недвижно лежало на деревьях, на дальних лугах, где начинал дымиться легкий туман. А на большом пористом валуне, над ручьем, сидели Беляна и Наш Сосед. Он держал ее нежно за руку, и это соприкосновение тепла и доверия делало их самыми счастливыми. Они долго молчали, всматриваясь в красоту ночи, в зыбкий туман, серебряно стелившийся в пойме.

– Что же замыслил Большой Мешок, оживив куклы отца? – нарушив молчание, спросила Беляна.

– Сейчас еще трудно сказать, но, думаю, от этого прохвоста хорошего ждать нечего, – ответил Наш Сосед.

– А по городу никаких слухов?

– Слухов никаких, но происходят странные вещи.

– Что именно? – повернулась к нему Беляна.

– Люди поражены какой-то бездуховностью, пассивностью, безверием… Как бы тебе сказать… этакое безразличие ко всему гражданственному. Как эпидемия какая-то: серые мысли, серые желания. Резко упал спрос на хорошие, серьезные книги, театры пустуют, спектакли играют почти без зрителей.

– Думаешь, здесь есть какая-то связь?

– Судя по разговору, который ты случайно подслушала, какая-то связь есть. Но какая?

– Надо обязательно узнать. Тебе это легче сделать, чем мне, ты бываешь среди людей, а с врачами они откровенны.

– Пожалуй…

Уже начинало светать, когда, проводив Беляну, Наш Сосед отправился домой. Шаги гулко звучали в тишине спящего города, в последнем свете луны поблескивали влажные от росы шашечки брусчатой мостовой. Он шел по пустынной улице, встревоженный разговором с Беляной, и пытался сопоставить все, что слышал и наблюдал среди горожан. И тут Наш Сосед вспомнил о человеке, который, возможно, хоть что-то прояснит…

В уединенном глухом месте, где некогда был карьер и где добывали редкую глину для фарфоровых заводов Большого Мешка, Капрал раскрыл этюдник, уселся на складной стульчик и взялся за кисть. Здесь было пустынно, безлюдно, сюда давно никто не заглядывал: запасы глины иссякали, место стало гиблым, тоскливым, осыпи, обвалы, ни деревца, даже трава не росла. Но Капрала это только радовало, поскольку давало полную уединенность и уверенность, что его никто не обнаружит, не потревожит. Он малевал все, что видел: серую землю, сбитые камнепадом, подгнившие уже столбы старой подвесной канатной дороги, по которой прежде ползли вагонетки с глиной; малевал какую-то ржавую арматуру, болотце стоячей воды, возникшее в большой яме, высохшие пни изведенной бульдозерами рощи, торчавшие, как зубья, из загубленной машинами и ковшами унылой земли.

Малевал он долго, этюд за этюдом, любуясь результатами своей работы и думая, каких высот достигнет, как наперебой хозяева салонов и магазинов, где продаются художественные изделия, начнут покупать все, что он сотворит, давать заказы, – одним словом, признают его выдающимся живописцем.

Намалевав таким образом с десяток картинок, понукаемый тщеславными мечтами, он отправился в город. В центральном художественном салоне, куда он зашел прежде всего, хозяин, разложив на полу его этюды, прошелся взад-вперед, разглядывая их, затем ногой сгреб в кучу и с неприязнью посмотрел на Капрала.

– И ради этой мазни вы отвлекли меня от дела? – спросил он, указав носком туфли на этюды. – Забирайте этот хлам да поживее убирайтесь отсюда…

Выйдя из салона, Капрал двинулся в магазин сувениров. Владела им худая высоченная женщина, она носила большие, закрывавшие половину лица, темные очки и расшитое бисером пончо из белой шерсти, длинный ворс которого можно было расчесывать.

– И это вы принесли мне? – удивленно хихикнула она, разглядывая еще пахнущие краской картонки.

– Вам, – твердо ответил Капрал. – Продам оптом за сто буллей[1]1
  Булль – денежная единица, имевшая хождение в этом городе.


[Закрыть].

– Знаете, где их нужно повесить?

– Где?

– В огороде, на жердях, чтобы пугать ворон, – захохотала хозяйка магазина. – Я заплачу вам один булль с уговором, что вы заберете весь этот мусор и больше здесь не появитесь…

– Но я художник, – сцепив зубы, промолвил Капрал.

– Кто вам это сказал? – усмехнулась женщина. – Самое большее, на что вы можете рассчитывать, так это на малевание вывесок для колбасного магазина…

Капрал оставил без внимания слова насчет колбасного магазина и теперь шел по улице, зло разглядывая витрины, прохожих, и думал о том, что ему делать. Тут на глаза ему и попался магазин главного Колбасника, которому в городе принадлежали все магазины, магазинчики и лавчонки, где торговали колбасами.

«А может, и в самом деле?.. – подумал Капрал. – А может, действительно попробовать?..» – и он толкнул дверь, над которой висела погасшая, поскольку был день, неоновая вывеска «Колбасные чудеса».

– Позовите хозяина, – властно обратился Капрал к администратору, сидевшему за конторкой в углу торгового зала.

– Сию минутку, – тот нажал на клавишу и что-то произнес в микрофончик на изогнутой подставке.

Капрал ожидал увидеть краснорожего здоровяка с мощными плечами и тяжелой спиной. Но к нему вышел маленький хиляк с детскими ручками, с лицом старенького гнома. Капрал глянул на его ноги и подумал, что туфли он носит, наверное, тридцать третьего размера и покупает их, очевидно, в магазине детской обуви.

– Слушаю вас, – пропищал гномик. – Вы чем-то недовольны? У вас жалоба?

– Я по делу, – буркнул Капрал.

– Тогда пройдем в кабинет, – пригласил его гномик.

В огромном кабинете он усадил Капрала в кресло, в другое большое и вместительное влез сам и почти исчез в нем.

– Какое же у вас дело? – осведомился хозяин колбасных магазинов.

– Вы довольны торговлей? – спросил Капрал.

– Если честно, то не очень.

– Сами виноваты, – сказал Капрал.

– Почему же?

– У вас над магазином висит неоновая вывеска «Колбасные чудеса». Зажигается она вечером и горит всю ночь. Так?

– Так.

– А кому она нужна в эту пору? Никому. И днем ее почти не видно, какие-то погасшие стеклянные трубки.

– Пожалуй, вы правы. Что предлагаете? – оживился гномик.

– Нужны хорошие вывески по всему городу, щиты с рисунками товара у входа во все ваши магазины. И каждый месяц их необходимо обновлять.

– И вы готовы взяться за это? – спросил гномик.

– Готов. Тут все, что требуется: краски, кисти, – ткнул Капрал в этюдник.

– Сколько?

– Что сколько?

– Сколько вы хотите за свою работу?

– Пятьдесят буллей в месяц, – изрек Капрал.

– Ну вы хватили! – заулыбался собеседник. – Это пойдет по статье «накладные расходы». А там предусмотрено на подобные расходы всего десять буллей. Бухгалтерию у меня ведет жена, а человек она строгий.

– Сорок пять, – снизил Капрал.

– Десять, – стоял на своем хозяин. – Иначе дебит с кредитом не сойдутся.

– Сорок, – отступал Капрал.

– Десять, – провизжал гномик. – И то с месячным испытательным сроком…

Они торговались еще полтора часа. Капрал уговаривал, сдавал позицию за позицией, обещал так малевать на вывесках колбасы и сосиски, что от них будет исходить живой дух. Но писклявый, верткий хозяин был тверд. И когда Капрал в отчаянии назвал последнюю цифру – двенадцать буллей, – он был уже весь в поту, измочален, губы его дрожали.

– Нам с вами, больше не о чем говорить, – поднялся с кресла хозяин. – Человек вы неуступчивый, упрямый. А с упрямыми людьми я вообще опасаюсь иметь дело…

«Ах ты гнида! – свирепел от неудачи Капрал, покидая кабинет. – Мокрица, да я тебя…» – сжимал он кулаки, плетясь по шумной улице сам не зная куда.

Было совсем поздно, когда он добрел до своего пристанища, где его ждал Пустой и куда собирались на ночлег остальные куклы.

– Как дела? – лениво осведомился у него Пустой.

– Какие там дела! – мрачно отозвался Капрал. – А что у тебя?

– Все хорошо.

– Что делал?

– А ничего. Спать хочется, – зевнул Пустой.

– Ну и отправляйся, – Капрал откинул верхнюю часть туловища. Пустой влез внутрь и тут же захрапел.

Через час, когда остальные матрешки влезли одна в другую, Большой Мешок, пересчитав их, запер Капрала на ключ. Наступила ночь.

На следующий день в обеденное время Наш Сосед позвонил в одну из лабораторий Академика.

– Слушаю, – отозвались на другом конце провода.

– Это ты, Пробирочка? – узнал Наш Сосед голос своего однокашника по институту. Они дружили в те годы, сейчас поддерживали добрые отношения. И хотя тот работал ассистентом у Академика, Наш Сосед по старой памяти все еще называл приятеля шутливым студенческим прозвищем «Пробирочка».

– Как живешь, доктор? – спросил Пробирочка.

– Повидаться надо, – ответил Наш Сосед. – Найдешь время?

– Давай в обеденный перерыв.

– Где?

– Можем в кафе «Дырка от бублика».

– Договорились…

Кафе находилось в укромном месте лесопарка. Посещала его в основном молодежь, цены тут были терпимые, и кафе никогда не пустовало. Летом столики выносились на зеленый газон под огромные парусиновые тенты, где всегда была прохладная тень…

Они встретились ровно в час дня, весело оглядели друг друга, отыскали столик на двоих и заказали по бокалу лимонного сидра с поджаренными кукурузными хлопьями. Поговорили о том, о сем, о работе, о жизни вообще.

– Так что там у тебя? – спросил Пробирочка, понимая, что у приятеля имелся какой-то серьезный повод для встречи.

– В городе происходят странные вещи. Что-то непонятное творится с людьми, – и Наш Сосед рассказал о своих наблюдениях, о том, что были оживлены куклы, изготовленные Умельцем. – У вас там никаких слухов насчет этого? Может, велись какие-нибудь работы?

Пробирочка задумался.

– Мы же работаем совершенно изолированно друг от друга, каждая лаборатория. Нам запрещено интересоваться, чем занята соседняя лаборатория. Все дорожат своим местом, и это условие выполняется неукоснительно, – сказал Пробирочка.

– В истории с оживлением кукол твой шеф так или иначе должен быть замешан. Он, конечно, сукин сын, но талантлив, этого не отнимешь. Большой Мешок не зря вкладывает в ваше заведение огромные деньги, знает, что отдача будет, – предположил Наш Сосед. – Смотри, какая выстраивается цепочка: Умелец изготовляет партию кукол, потом кто-то их оживляет, и через какое-то время в городе начинается эпидемия бездумия, безволия, бездуховности, над людьми начинает властвовать примитивное мышление, высвобождаются самые низкие инстинкты. Значит, кому-то это нужно. Кому? Только Большому Мешку и его шайке. Оболваненный народ – самая податливая глина: лепи, что хочешь.

– Пожалуй, ты прав, – Пробирочка покусывал соломинку, через которую пил сидр. – Я вспомнил одну деталь, сперва не придал ей значения, но сейчас… – он откинулся на спинку стула. – Наш заведующий складом генетических импульсов большой любитель выпить. Однажды мы вместе возвращались с работы. Он уже хлебнул где-то, а по дороге все время прикладывался к маленькой стеклянной фляжке, которую носит в заднем кармане; был изрядно пьян и зол, а потому и словоохотлив. Зол, как оказалось, был на шефа: тот устроил ему разнос за то, что на складе не нашлось нужного количества материала: какая-то лаборатория начала его непомерно расходовать. Оттуда все время приходили люди с нарядами, подписанными самим шефом, и уносили коробки с генетическими импульсами. Главное же, что удивило даже заведующего складом, это то, что наряды были на генетические импульсы, заряженные только отрицательными качествами. «Вы что, собираетесь выращивать сплошных тупиц и негодяев?» – спросил он шутя у одного из сотрудников лаборатории, когда тот явился за очередным контейнером импульсов… Вот теперь и сопоставь…

Они помолчали, каждый раздумывал над тем, что услышал.

– Это очень опасно, – наконец промолвил Наш Сосед.

– Больше, чем ты себе представляешь, – отозвался Пробирочка. – Импульсы эти обладают зарядом невероятной силы, поэтому их можно вживлять даже путем внушения. Они проникают в клетки мозга настолько глубоко и прочно, что становятся носителями наследственности. Последующие поколения людей будут обладать этими генами как уже собственными, врожденными. И пойдет: от детей к внукам, от внуков – к правнукам и так далее.

– Что же делать? – встревоженно спросил Наш Сосед.

– Единственный выход – изловить, разоблачить, уничтожить эти куклы, пока дело не зашло слишком далеко.

– Но как ты их опознаешь! – сокрушенно воскликнул Наш Сосед. – Они разбрелись уже по всему городу и ничем не отличаются от прочих граждан: вроде люди как люди, разве что полые внутри.

– Тут я помочь ничем не могу. Думай сам… Прости, мне пора, у нас опаздывать нельзя. – Пробирочка посмотрел на часы, поднялся.

– Спасибо тебе, – Наш Сосед крепко пожал его руку.

Утром, едва Большой Мешок отпер замочек и выпустил из нутра Капрала остальных марионеток, все тотчас же ринулись в город. Сонно зевая, потащился за всеми и Пустой. Ему ничего не хотелось, только бы его никто не трогал, не заставлял что-либо решать или предпринимать. Он бродил по улицам и при случае изрекал встречным свое: «А кто знает, как будет лучше и что такое лучше? Никто».

Капрал же, обозленный, что его как художника не признали, что даже колбасник отказался платить ему мизерную сумму за примитивные рекламные вывески, отправился в городской парк.

Было воскресенье. По аллеям разодетые дамы прогуливали на поводках визгливых собачек, няньки катали в колясках детей, веселые моряки с какого-то иностранного торгового судна устроились на газоне и пили пиво, отпуская в адрес прохожих грубоватые шуточки. Где-то играла музыка. Перед толпой на одной из лужаек выступал какой-то оратор, взобравшись на стул и держа в руках микрофон. Голос его, усиленный динамиком, гремел над толпой.

– Граждане! Поддерживайте нашу партию! Мы боремся за то же, что и наш славный король: все должны быть веселы. Лишь веселье позволяет людям быть равноправными!..

На соседней поляне выступал другой оратор; толпа там была погуще.

– Друзья мои! – вскидывал он руку. – Скоро выборы в сенат. От нашей партии выдвинули меня. Я обещаю вам все, чего у вас нет! Я сейчас расскажу вам, чего у вас нет, и вы поймете, что только я нужен вам, как лидер…

Капрал то и дело натыкался на такие митинги по всему парку.

«Ах болтуны, болтуны, – думал он, слушая то одного, то другого выступающего. – Все пустые словеса, за которыми люди ничего реального не видят. Кто же за вами пойдет?!»

В конце парка, где начиналась детская железная дорога, внимание Капрала привлек молодой симпатичный парень. Он стоял на ящиках из-под пива и обращался к людям, заполонившим поляну.

– Я не политик, я врач. Зовут меня Наш Сосед. Я бываю в ваших домах, в ваших семьях, насмотрелся на нужду и несчастья. Сколько лет вам обещают работу, сносное жилье, пенсию в старости?! Но из года в год все остается неизменным. Вас обманывают красивыми словами. Дорогие сограждане! Все вокруг создано вашими руками, полито вашим потом и кровью. Пора вам самим подумать о себе, пора самим брать то, что принадлежит вам. Для этого вам нужно объединиться, чтоб один за всех, а все за одного. Только так вы сможете прижать богатеев…

Капрал внимательно слушал, всматривался в оратора. А Наш Сосед между тем продолжал говорить о том, что народ пытаются оболванить, превратить в послушных рабов. Он рассказал о куклах, созданных Умельцем, о замыслах Большого Мешка с их помощью превратить людей в бессловесных и пассивных рабов.

– Надо разыскать эти куклы, уничтожить их, разоблачить эту затею! – запальчиво произнес Наш Сосед.

В ответ кто-то выкрикнул:

– А как ты их узнаешь, если они похожи на нас?

– Я, что ли, кукла? – отозвался еще кто-то из толпы.

– Или я?! – раздался еще один голос.

Послышался хохот.

– А как вы докажете, что среди нас есть эти куклы? – вдруг, подал голос Капрал, понимая, какая нависла опасность.

– Они пустые внутри, – ответил Наш Сосед.

– Вы что же, будете вспарывать всем животы, чтобы проверить? – Капрал улавливал, что перехватил инициативу.

По толпе прокатился хохот:

– Брось, лекарь, ерундой заниматься! – прокричал сморщенный старичок.

– Сперва говорил дело, а сейчас выдумки какие-то! Чушь! – закричал какой-то мужчина.

Наш Сосед понял, что проиграл. Ответить было нечего.

Обескураженный, он слез с трибуны, еще раз посмотрел в сторону Капрала, но того уже не было…

Покинув парк, Капрал двинулся окраинными улицами, чтобы меньше попадаться людям на глаза.

«Политика! Вот чем я займусь, – думал он возбужденно. – Вот мой удел! Да-да, именно политика… Как ловко я сбил этого врачишку! Одна фраза – и он слинял… Но чтобы заняться политикой, мне нужна свобода! Я должен освободиться от Большого Мешка!» – с этой мыслью он уверенно зашагал домой.

Они сидели на своем излюбленном месте – на берегу, невдалеке от мельницы, откуда доносился плеск воды. Было уже темно. На реке вспыхнул красный зрачок бакена, отмечавшего фарватер. Дальше река делала крутой изгиб и, широко разливаясь, впадала в море. Там был порт. И отсюда было видно зарево его огней.

– Капрала сотворил твой отец, не сомневаюсь, – сказал Наш Сосед.

– Но как ты можешь это доказать?

– В том-то и дело… На этом Капрал меня и подловил: «Вы что же, будете вспарывать всем животы, чтобы проверить?» Ловко, конечно, он меня загнал в тупик. А толпа всегда на стороне таких победителей.

– Как же быть? – спросила Беляна, зябко укутывая плечи широким пуховым платком, который достался ей от матери.

– Право, не знаю, но на что-то надо решиться. Выжидать в этой ситуации – самое постыдное и опасное.

– Ладно, идем домой, отец ужинать без нас не сядет…

Будка лифта висела на первом этаже. Найдя пробки, Капрал выкрутил их, лампы погасли, подъезд залила тьма. Капрал спрятался за лифтом, держа в руке обрезок свинцовой водопроводной трубы. Время тянулось медленно, но он ждал терпеливо: приближался час, когда заявится Большой Мешок, чтобы, как обычно, запереть на ночь Капрала и все куклы в нем.

Напряженным слухом уловил приближающийся звук автомобильного мотора. Вскоре машина подкатила к зданию, остановилась. Хлопнула дверца. По мостовой зашаркали знакомые шаги – и в дверном проеме показалась фигура Большого Мешка. Капрал подался назад, ощутив спиной стену, сильнее сжал в ладони обрезок трубы. Споткнувшись в темноте, Большой Мешок чертыхнулся и шагнул к лифту. И в ту секунду, когда он нащупал кнопку, свинцовая труба со страшной силой обрушилась на его затылок. Большой Мешок успел нажать кнопку, и двери стали раздвигаться. Пригнувшись, Капрал нырнул рукой в пиджачный карман Большого Мешка, выхватил ключик, подтолкнул мертвое тело в лифт, утопил кнопку «подъем». Загудел мотор, тросы потянули кабину вверх. Промежуточных этажей в здании не было, Капрал это знал и понимал, что через несколько минут кабина окажется наверху, въедет прямо в зал, вровень с боковой стеной, створки автоматически раскроются, и все увидят в кабине труп Большого Мешка. То-то будет переполоху!..

Он вышел во внутренний двор, обрезок трубы протолкнул в решетку канализационного люка, туда же выбросил и ключик. Выждав какое-то время в темноте, Капрал не спеша стал подниматься по лестнице.

В зале уже царила паника. Труп Большого Мешка лежал на полу, со страхом взирали на него оцепеневшие куклы, кто-то всхлипывал, кто-то метался перепуганно из угла в угол, слышались причитания: «Что же с нами теперь будет?»

– Что будет, то и будет, – пожав плечами, сказал Пустой.

– Лучше нам уже не будет, – сказал кто-то.

– А кто знает, что такое лучше? Никто, – сонно отозвался Пустой.

И когда появился Капрал, все взоры обратились к нему.

– Что происходит? – спросил он.

– Вот, – указали ему на мертвеца.

– Кто же его так? – Капрал обвел взглядом своих сородичей.

– Не знаем! – хором ответили куклы. – Осиротели мы. Что с нами будет?

– Жаль его, конечно, – Капрал покачал головой. – Как-никак мы появились на свет благодаря ему. Но, с другой стороны, вы теперь свободны, никто не станет вас запирать на ключ в моем нутре.

Все одобрительно закивали.

– Теперь ваш руководитель я, – твердо сказал Капрал. – Немедленно разбегайтесь кто куда, чтобы жандармы не занялись вами. Когда понадобитесь мне, уж я-то вас разыщу. В лицо вас никто, кроме меня, не знает. Продолжайте заниматься тем, чем и занимались. А уладить это дело, – он указал пальцем на труп, – я берусь сам, ради вас, конечно. Марш отсюда! – гаркнул он.

Обрадованные куклы опрометью бросились из зала. Рядом с Капралом остался лишь Пустой.

– Идиоты, – ухмыльнулся Капрал вслед своим единоутробным братьям и сестрам. – Ты теперь свободен, что собираешься делать? – спросил он Пустого.

– Ничего. Спать.

– Ладно, так-то оно лучше для тебя.

– Кто знает, что такое лучше? Никто, – промямлил Пустой. – А ты что будешь делать?

– Политикой займусь. Уж я размахнусь теперь! Весь этот разболтанный, мечущийся народец я – вот куда, – сжал он здоровенный кулак. – А ты отправляйся в город. Улицу Пыль Столбом знаешь? Там начали сносить старые дома, но прекратили. В конце улицы есть заколоченная хибара, при ней маленький огород. Тебе одному хватит. Поселяйся в этой хибаре, никто тебя трогать не станет. Живи да помалкивай. Ясно? Пошел вон…

Наконец, оставшись один, Капрал спустился вниз, вышел на улицу. Было совершенно темно. У тротуара на противоположной стороне черной коробкой торчала машина, в которой приехал Большой Мешок. Шофер спал. Стекло на дверце было приспущено.

– Эй, – тихо сказал Капрал шоферу. – Поднимись наверх, хозяин зовет, – и осторожно отскочил к стене дома, прижался к ней, почти слившись с ночной теменью.

Шофер что-то пробурчал спросонья, медленно вылез из машины, не понимая, кто его разбудил, но слова «хозяин зовет» были для него приказом, и он поплелся к подъезду.

Капрал слышал, как взвыл, поднимая шофера, лифт. Ключ зажигания торчал на приборном щитке машины. Через минуту Капрал уже несся по темной улице. Он знал укромное место в порту, где можно было упрятать машину. Загнав автомобиль в темный тупичок между пакгаузами и горами портового утиля, Капрал просидел в машине до рассвета, а едва солнце, как яичный желток, выскользнуло из-за горизонта, отправился в лесопарк. Там в разных уголках с импровизированных трибун выступали ораторы, которых он уже слышал не раз. Этих соперников он не боялся – болтуны, считал он. Единственный противник, с кем следовало считаться, был Наш Сосед. Но, походив по парку, Капрал его не обнаружил.

Когда подошла его очередь, он влез на трибуну.

– Граждане! – обратился он к слушателям. – Все ваши беды оттого, что богатеи-толстосумы озабочены одним: набить свои карманы золотом. Но куда идет это золото? На тряпки и бриллианты их жен и любовниц. Народ пребывает в бедности…

На эти слова толпа откликнулась одобрительным гулом.

– Мы должны сплотиться, создать сильную армию. За рубежами нашего города живут народы, которые не умеют распорядиться ни своей землей, ни ее богатствами. Мы должны забрать это себе, разделить поровну и показать всему миру, кто мы есть!..

Целый день, переходя от трибуны к трибуне, он произносил такие речи.

На следующий день повторилось то же самое. И так – всю неделю подряд. Он видел, чувствовал, что обрел уже единомышленников, толпа нередко отвечала на его слова приветственным ревом. «Война движет прогресс! – выкрикивал Капрал. – Все чужое – это то, что еще не наше!»

После одного из таких выступлений, в конце недели, к Капралу подошли два жандарма, скрутили руки и привели в гигантский дом, где еще совсем недавно звучал властный голос Большого Мешка.

Капрала доставили в огромный Зал Тайн, где за длинным столом восседали члены Главного Правления: Зеленая Щука, Всеядный, Железный Курок, Пронырливый, Каменнолобый, Механическая Лапа и другие отцы города.

– Ты кто такой? – спросил Железный Курок.

– Капрал.

– Зачем выступаешь на митингах, подбиваешь толпу на беспорядки?

– Народ надо сплотить, – ответил Капрал.

– Зачем? – промычал Зеленая Щука.

– А уж этого я не скажу.

– А мы тебя упрячем в тюрьму! – пригрозил Каменнолобый.

– Ну и что вы выиграете? Вместо меня найдется какой-нибудь Наш Сосед или еще кто-нибудь из этих правдолюбцев.

– А мы и его – за решетку, – сказал Пронырливый.

– Ерунда! Всех не упрячете. Будете только плодить недовольных. Это не выход из положения, – ответил Капрал.

– Ты, что ли, знаешь выход из положения? – спросил Всеядный.

– Да, я! Толпу не надо обижать и унижать. Этому сброду надо вдолбить в башку, что он велик, что он самый лучший. А все его несчастья оттого, что Город Веселых Людей мешает нам жить, что там лучшие земли и магазины, что нанятые специалисты оттуда заняли здесь, у нас, самые выгодные рабочие места…

– И что же Дальше? – уставился в него Железный Курок.

– Надо внушить толпе, что единственный наш путь – вооружиться и захватить Город Веселых Людей.

– Война? – подскочил Механическая Лапа.

– Да! – жестко ответил Капрал. – Война уравнивает эмоции и желания людей, нивелирует их потребности, мысли, отвлекает от всех проблем, направляет мысли в одно русло: «Бей всех, кто не наш! Тогда заживем счастливо!».

– А что, это патриотично! – вскричал Каменнолобый.

– Безусловно, – усмехнулся Капрал.

– И полезно для нас, – поддакнул Зеленая Щука.

– Хорошо, действуй! Мы тебе поможем. Что требуется?

– Во-первых – амнистия. Надо выпустить из тюрем всякий сброд, сказав, что я – их освободитель. И я сколочу из этих негодяев ударные отряды будущей армии. Во-вторых, нужны деньги. Для митингов, для подкупа. В-третьих, необходимо всю промышленность загрузить военными заказами. А дальше уже моя забота. Через год я создам государство с железной дисциплиной, где даже чихнуть никто не посмеет без разрешения. Я сделаю военную профессию самой престижной: на призывных пунктах лоботрясы будут стоять в очереди, мечтая напялить мундир. А пока что на митингах, где я буду выступать, должны стоять бочки с вином, толпа должна пить бесплатно, за мой счет, и внимать моим речам…

– Действуй! – заорали хором члены Главного Правления.