Текст книги "Умоляй меня (ЛП)"
Автор книги: Грейс Дрейвен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)
– Возьми Магнуса и Воробушка. Встретимся во дворе.
Гэвин вздохнул:
– Отец, с ними все в порядке…
– Просто сделай это, мальчик.
Он повернулся, чтобы насыпать угли в котелок, и снял фартук и перчатки. Это щекочущее беспокойство превращалось в откровенный зуд. Он встретил Гэвина, выходящего из конюшни и ведущего двух лошадей. Обе были взнузданы, но не оседланы.
– Я догадался, что ты не захочешь ждать.
Баллард вскочил на голую спину Магнуса и развернул его к задним воротам:
– Показывай.
Они вели своих лошадей быстрым шагом, пробираясь сквозь голые кусты, припорошенные снегом. Солнечный свет просачивался сквозь голые ветви деревьев водянистыми серыми полосами. Лесная тишина казалась живым существом, заглушающим поступь лошадей. Баллард подумал о том, что не зря ли он волновался. Гэвин не был ни беспечным, ни безответственным. Если он оставил женщин у пруда, то позаботился о том, чтобы они были в безопасности. Еще…
Высокий, пронзительный звук разнесся в холодном воздухе. Обе лошади остановились, навострив уши. Какое-то мгновение они больше ничего не слышали, прежде чем он раздался снова, и на этот раз звук был безошибочно узнаваем – Цинния выкрикивала имя Гэвина.
Они пробирались через лес, петляя среди зарослей белых берез и зеленых елей, пока не достигли большого пруда. Цинния стояла на берегу рядом с санями, выкрикивая имя Гэвина и Луваен.
– Цинния, ты ранена? – Гэвин подбежал к ней, и она, рыдая, упала в его объятия.
Баллард оглядел пруд, и ужас взорвался в нем при виде темной головы прямо над дырой во льду далеко от берега.
– Гэвин, мне нужна веревка и уздечка Воробушка.
Он разнуздал Магнуса, привязав поводья к Воробушку. Веревка, которую Гэвин принес, чтобы привязать ветки к саням, была недостаточно длинной, чтобы добраться до Луваен, а сани были слишком тяжелыми, чтобы рисковать провалиться под лед. Привязанная к поводьям веревка могла бы дотянуться, если бы он подполз с ней к девушке. Гэвин закрепил другой конец веревки на шее Магнуса и направил лошадь к мелководью пруда. Лед треснул под его копытами, погрузив его в ледяную воду до самых колен. Он приплясывал, но оставался на месте.
В ушах Балларда звенело икающее объяснение Циннии:
– Мы подумали, что он достаточно прочный, и переехали через него. Луваен первой услышала треск и подтолкнула меня к берегу, – она всхлипнула. – О, милостивые боги, Гэвин. Она пошла ко дну! Я думала, она утонула!
Гэвин похлопал ее по спине и мягко подтолкнул к саням:
– Мы вытащим ее, Цинния. Просто оставайся пока здесь, – он махнул рукой Балларду. – Дай мне веревку. Я подползу к ней.
Баллард покачал головой:
– Я сделаю это. Я легче тебя. Когда я скажу, поддержи Магнуса, чтобы он потащил нас по льду.
Он осторожно ступил на нетронутую поверхность пруда.
– Луваен, – она держалась на воде, не реагируя. – Посмотри на меня, Луваен, – он был достаточно близко, чтобы увидеть, что рукава ее платья примерзли ко льду, помогая ей удержаться на плаву.
Она подняла голову по его команде. Только что образовавшийся лед покрыл ее мокрые волосы, а губы посинели от холода.
– Цинния. Где Цинния? – она пробормотала эти слова сквозь стучащие зубы.
– В безопасности, на берегу с Гэвином, – Баллард опустился на живот и пополз к разбитому льду. Он стиснул зубы от обжигающего холода, который ощутил торсом, когда растаявший лед намочил рубашку. – Луваен, дай мне свою руку. Я собираюсь завязать веревку вокруг твоего запястья и вытащить тебя. Ты понимаешь? – она опустила голову, делая неглубокие вдохи и не ответив. – Луваен, ты понимаешь?
Она кивнула и протянула руку в перчатке к нему, насколько позволял примерзший рукав.
Этого было достаточно, чтобы Баллард обвязал веревку вокруг запястья. Тонкая пленка воды растеклась под ним, пропитав его от груди до лодыжек. Он мог только представить, какой шок она испытала, погрузившись по плечи в ледяную воду. Ещё и отягощенная одеждой. Он потянул мягко, но достаточно, чтобы высвободить ее рукав и дать ему рычаг, необходимый для захвата ее предплечья. Измученная, Луваен опустилась под воду.
Баллард рванул вперед:
– Нет, ты этого не сделаешь, кровожадный негодяй!
Он схватил ее сзади за плащ и дернул так сильно, что она вынырнула из воды и заскользила по льду, дергая его за веревку, прикрепленную к ее запястью. Он обнял ее за талию, когда лед треснул под ними.
– Тяни! – крикнул Баллард.
Гэвин и Магнус сильно дернули за веревку, и они заскользили по пруду, мчась по трещинам во льду, раскалывая его, к берегу, пока не оказались на мелководье. Баллард, промокший насквозь, как и Луваен, вынырнул из воды с ней на руках и поплелся к берегу. Она повисла в его объятиях, обмякшая и бледная.
– Лу! О боги, Лу! – Цинния врезалась в него, чуть не сбросив его обратно в пруд, пытаясь дотянуться до сестры.
Баллард отмахнулся от нее:
– Успокой свою женщину, – приказал он Гэвину. – Мне нужно отвезти Луваен обратно в замок.
Гэвин оттащил истеричную Циннию и призвал ее замолчать. Он схватил Балларда за руку:
– Подожди, – Баллард хмуро смотрел на него, пока Гэвин не развязал веревку, оплетающую запястье Луваен. – Я испугался, что вы оба потеряетесь там, на мгновение.
Баллард кивнул:
– Ты спас нас, сынок.
Гэвин пожал плечами:
– Ты мой отец. Что еще мне оставалось делать? – он обуздал Магнуса, затем держал Луваен, пока Баллард не сел верхом, чтобы снова обнять ее. Гэвин хлопнул лошадь по боку: – Скачи изо всех сил.
Баллард толкнул Магнуса коленом, и они галопом помчались через лабиринт деревьев, сбавив скорость только, когда достигли открытых задних ворот, ведущих во двор. Магнус едва успел остановиться в грязи, как Баллард спешился с Луваен на руках. Он ворвался на кухню, напугав Магду, которая мыла кастрюлю в раковине.
– Одеяла и горячее питье!
Она бросилась выполнять его приказ, зовя Кларимонду и Джоан. Через несколько мгновений Кларимонда уже бежала в комнату Луваен, чтобы разжечь огонь в очаге, а Джоан у кухонного очага разогревала кочергой кубок с элем.
– Что случилось?
Баллард усадил Луваен на скамью так, чтобы она прислонилась к столу. Он положил руку ей на плечо, чтобы поддержать, и потянулся за ножом. Его пальцы слишком окоченели от холода, чтобы справиться с завязанными узлами на ее промокшем лифе. Он разрезал шнуровку, платье и сорочку. Она могла бы убить его позже за то, что он испортил ее одежду. Баллард приказал Магде:
– Раздень ее, пока я ее держу.
Вдвоем они быстро сняли с Луваен ее замерзшую одежду, завернули в одеяло и усадили у огня. Магда накрыла ее с такой скоростью и эффективностью, что Баллард не смог уловить ничего, кроме проблеска белой кожи и нежного изгиба груди. Джоан протянула ему кубок с теплым элем. Луваен завернулась в одеяло, дрожа так сильно, что чуть не соскочила с табурета.
– Луваен, мне нужно, чтобы ты выпила это. Это прогонит часть холода, – она отвернулась и глубже зарылась в одеяло. – Луваен, – повторил он. – Луваен!
Дрожащая рука появилась из-под покрывала, чтобы ударить его.
– Замерзла, – пробормотала она. – Не оглохла.
Магда хмыкнула:
– Она будет жить.
Впервые с тех пор, как он увидел, как она вцепилась в лед, чтобы не утонуть, ужас, угрожавший затмить его разум, утих. Он положил ладонь на голову Луваен сбоку и поднес напиток к ее губам, чтобы она могла сделать глоток, не расплескав.
– Если ты не выпьешь это, я выброшу твою сестру в снег в одной только одежде и наилучшими пожеланиями найти дорогу домой, – тогда она сдалась, но все время смотрела на него поверх края чашки, пока пила.
Ее голос стал тверже, когда она спросила:
– Где Цинния?
– На обратном пути с Гэвином. Я попрошу Магду сообщить ей, что с тобой все в порядке, – он повернулся к экономке. – Займи ее чем-нибудь, когда она приедет сюда. Даже полумертвая, Луваен попытается утешить ее.
– Не буду, – запротестовала Луваен из складок одеяла. Она продолжала дрожать, сжимаясь, пока не превратилась в дрожащий комок шерстяного одеяла.
Магда похлопала ее по плечу:
– Давай отведем тебя наверх, девочка, и под одеяло, – она окинула Балларда быстрым взглядом. – Тебе лучше самому снять эту мокрую одежду.
Он скинул ботинки и стянул промокшие бриджи и рубашку.
– Пошли Джоан или Кларимонду, чтобы они присмотрели за Магнусом. Я оставил его мокрым и взнузданным во внутреннем дворе, – Магда позвала Джоан и бросила ему ещё одно одеяло, которое он накинул на плечи. Он отстранил Магду от Луваен. – Пойдем, госпожа. Я понесу вас.
Он подумал, что она запротестует, но Луваен только прижалась к нему. Ее глаза были закрыты, усталость рисовала тени под ресницами. Магда последовала за ними, когда он поднимался с девушкой на руках по лестнице в комнату Луваен. В камине полыхал огонь, и Кларимонда завалила кровать дополнительными одеялами. Он остановил Магду у двери:
– Смотри, чтобы нас не беспокоили.
Ее маленькая фигурка напряглась, и она нахмурилась, глядя на него:
– Господин, вы не думаете, что…
Баллард нахмурился:
– После стольких лет ты так плохо думаешь обо мне?
Она покраснела, но не сдвинулась с места:
– Вы практически пускаете по ней слюни, милорд. Что я должна думать?
Он покачал головой:
– Если я возьму ее, Магда, она будет в сознании и готова к этому. А теперь иди.
Он закрыл за ней дверь. Пусть она заламывает руки и удивляется. Его сердце все еще колотилось о ребра, и он отказался отдать Луваен на чье-либо попечение. Он отпустит ее, когда сможет, наконец, убедиться, что они оба оправятся от испуга, который она ему устроила.
Огонь отбрасывал тени, прыгающие по стенам, и медленно прогонял холод из воздуха. Серый послеполуденный свет, проникающий сквозь ставни, тонул во мраке. Баллард опустил Луваен на кровать и укрыл ее, все еще завернутую в одеяло, другим одеялом. Он отбросил свое одеяло в сторону и скользнул к ней. Прежде чем он смог обнять ее и разделить тепло ее тела, она прижалась к нему, извиваясь и толкаясь, пока не оказалась практически под ним. Она вплелась своими икрами в его, и если бы не одеяло, обернутое вокруг ее тела, они соединились бы кожа к коже от плеч до лодыжек.
– Так холодно, – пробормотала она, прежде чем заснуть в его объятиях.
Баллард издал мучительный стон, уткнувшись в ее макушку. Он сам виноват в случившемся, и охотно бы сделал это снова. Все было не так, как он ожидал, но она лежала рядом с ним. Конечно, не так, как в его мечтах, однако на данный момент этого было более чем достаточно. Она жива, здорова и в его объятиях. Он поцеловал ее влажные волосы и притянул к себе:
– Проклятая строптивица, ты меня прикончишь…
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Луваен проснулась с убеждением, что мертвые спят в теплых могилах. Как еще она могла объяснить тьму и жар, окружавшие ее, когда ее последнее ясное воспоминание было о воде, такой холодной, что у нее замерзли кости и перехватило дыхание? Она несколько раз моргнула, ее затуманенный сном разум отметил треск горящих в камине дров и тот факт, что все пьянящее тепло, удерживающее ее в уюте в гробу, сосредоточилось у ее левого бока. Кто-то либо кремировал ее останки, либо поджаривал на ужин. Ее глаза округлились при этой мысли, и она резко дернулась. Боги, она бы вырвалась из этой чертовой коробки и ударила первого больного ублюдка, который попытался бы ее укусить. Может, она и мертва, но она отказывалась терпеть унижение быть чьей-то едой после того, как утонула в замерзшем пруду!
Она сопротивлялась давящему на нее весу, брыкаясь и царапаясь, пока пара мощных ног не зажала ее в тиски, а не менее сильная пара рук не схватила ее за запястья.
– Луваен! Лежи спокойно!
Она замерла.
– Баллард?
Милостивые боги! Он умер, спасая ее, и они похоронили их вместе!
– Да. Тебе приснился кошмар.
Она тяжело выдохнула, окончательно проснувшись теперь, когда ужас испепелил последние остатки сна. Она откинулась на подушки.
– О, слава богам. Мы не умерли.
Приглушенное фырканье защекотало ее щеку.
– Нет, это не так, но я пожалею об этом, если ты не будешь осторожна со своей коленкой.
Они лежали на боку, прижатые друг к другу, без единого лоскута одежды между ними. То прекрасное тепло, которым Луваен сначала наслаждалась, а потом испугалась, когда проснулась, исходило от Балларда. Он прижал ее к себе, обхватив ее бедра своими, а руками сжал ее запястья. Она пошевелила пальцами, и он отпустил ее. Он положил одну руку ей на бедро, другую на подушку, заключив ее в объятия. Он был твердым, мускулистым и горячим, его запах дыма и розмарина наполнял ее нос. Ее колено уперлось ему в пах, угрожая его яйцам. Она выпрямила ногу, наслаждаясь изгибом мышц его бедра, когда он ослабил хватку ровно настолько, чтобы позволить ей двигаться. Ее освобожденные руки легли ему на плечи, обводя прохладные пятна рун и виноградных лоз, выгравированных на его коже.
– Мы голые.
– Абсолютно, – согласился он. – Тебе нужно было согреться, а одеяла слабо помогали. Подумаешь позже о своей скромности.
К черту скромность, подумала она. Прошло много времени с тех пор, как она делила постель с мужчиной, и она забыла, как сильно ей это нравилось. Томас сильно отличался от Балларда – он был на голову выше и, вероятно, весил больше почти на квинтель. Луваен любила прижиматься к мужу по ночам и наслаждаться прикосновением его больших рук, когда он ласкал ее во сне и храпел в ее волосы. Баллард, напротив, идеально вписывался в эту кровать вместе с ней. Более худой, жесткий и гораздо более смертоносный, он держал ее так же нежно, как и Томас. Его медленное дыхание согревало ее шею и плечо, ускоряясь до резких вздохов, когда она уткнулась носом в его щеку и запустила руки в его волосы.
Свет от огня отбрасывал слабые тени в закрытом святилище ее кровати. Теперь, когда ее глаза привыкли, темнота, которая впервые встретила ее, немного поблекла, открыв острые углы челюсти и носа Балларда вместе с мускулистым наклоном плеча.
– Как долго я спала? – спросила она.
– Несколько часов, – кончики его пальцев скользнули по изгибу ее бедра и остановились на талии. – Как ты себя чувствуешь?
– Устала, как будто пробежала отсюда до Монтебланко и обратно, – она не преувеличивала. Усталость проникла в ее кости так же глубоко, как холод пруда, и не хотела оставлять. Если бы не отвлекающее внимание, обнаженное тело Балларда, прижатое к ней так плотно, что между ними не прошла бы ниточка, она бы снова заснула.
– С таким же успехом ты могла бы это сделать. Оставаться на плаву в холодной воде, особенно в таком большом количестве одежды, требует усилий. Что ты помнишь?
Перед мысленным взором Луваен промелькнули образы: она и Цинния, смеясь, неуклюже катались по зеркальной поверхности пруда, держась за руки. Восторг сменился ужасом в тот момент, когда она услышала первый зловещий треск. Глаза Циннии расширились, когда Луваен с силой толкнула ее по льду к берегу. Она лишь мельком увидела потрясенное выражение на лице своей сестры, прежде чем лед под ее ногами дрогнул, и она ушла под воду, как камень.
– Холод. Я помню холод, свет надо мной, тяжесть моих юбок.
Она прокладывала себе путь к поверхности и мерцающему ореолу солнечного света в воде, ее платье и плащ были якорем, тащившими ее вниз, к темному сердцу пруда. Зазубренные края льда, окружающие дыру, в которую она провалилась, порвали ее рукава, что дало возможность держаться, когда ее голова вынырнула на поверхность, и она изо всех сил старалась оставаться на плаву. Она дышала так тяжело и быстро от шока и холода, что ее легкие готовы были разорваться. Черные пятна заполнили ее зрение, и она могла бы упасть в обморок, если бы не ужасающий вид визжащей Циннии, ползущей к ней на четвереньках. Остальное было размытым пятном – смутные воспоминания о том, как она кричала на Циннию, чтобы та не приближалась к ней, о ползучем онемении, охватившем ее тело, и облегчении, когда она, увидев мрачные, изломанные черты Балларда, услышала его приказ посмотреть на него.
Ощущение благополучия, окружавшее ее в теплой постели, улетучилось вместе с осознанием того, что она играла в кости со Смертью и почти проиграла. Дрожь бежала от ее пальцев ног, распространяясь вверх по ногам и туловищу, пока она так сильно не затряслась в объятиях Балларда, что кровать под ними закачалась.
– Ты спас меня, – она вцепилась в него, как будто он все еще пытался освободить ее из ледяных объятий пруда. – Спасибо, Баллард. Спасибо тебе.
Он обнял ее так крепко, что у нее хрустнули ребра, когда она попыталась подавить рыдания. Он обнимал ее в течение долгих мгновений, пока дрожь не утихла, оставив ее всхлипывающей, а его с волосами и шеей, мокрыми от ее слез. Он поцеловал ее в лоб.
– Ш-ш-ш, Луваен, – прошептал он. – Не стоит благодарности. Я защищал свою собственную шкуру. Там есть кладовая, все еще наполовину заполненная непряденым льном. Магда вытащила бы и четвертовала меня, если бы я позволил тебе утонуть до того, как ты закончишь эту работу.
Луваен сглотнула. Ее слезы превратились в смех, который перешел в икоту. Низкий смешок Балларда успокоил ее так же, как и его нежные похлопывания по ее спине. Она икнула еще несколько раз и попыталась заговорить.
– Обычно я не плаксивая женщина, – она попыталась вытереть лужицу слез, собравшихся в ложбинке между его шеей и ключицей.
– Я верю тебе.
– И я не беспечная, – она пропустила волнистые пряди его волос сквозь пальцы.
– И в это я верю, – успокаивающие похлопывания Балларда превратились в медленные ласки, шедшие по всей длине ее позвоночника.
Луваен вздохнула от удовольствия его прикосновениями.
– Я также более добродушна, чем думает большинство людей.
Рука, гладившая ее по спине, замерла, а Баллард фыркнул:
– Данное заявление делает тебя рассказчицей небылиц, госпожа Дуенда, – он легонько шлепнул ее по обнаженной ягодице. – Я подозреваю, что ты каждое утро прикусываешь язычок, прежде чем одеться.
Обрадованная его весельем, Луваен в отместку хлопнула его по плечу.
– Не заставляй меня снова ломать тебе нос, де Совтер, – она отстранилась от него достаточно, чтобы увидеть его лицо. Полутьма кровати отбрасывала тень на его черты, открывая лишь намеки на нос и выступы скул. Искрящийся блеск, который она заметила в его глазах, когда впервые увидела его прикованным в камере, мерцал в полумраке. Его улыбка исчезла под давлением ее большого пальца, когда она провела по контуру его губ. – Я никогда не целовала тебя, – пробормотала она, очарованная мягкостью его нижней губы под ее пальцем. Когда она языком слизывала мед с уголка его рта – это был почти поцелуй. С тех пор она мечтала поцеловать эти соблазнительные губы.
– Я понимаю, почему, – сказал он в ее пальцы. Что-то темное промелькнуло в его взгляде и исчезло.
Луваен убрала руку от его рта и наклонила голову.
– Почему ты так говоришь?
Он пожал плечами, сверкнув пародией на усмешку. Его зубы сверкали белизной на темном лице – хорошие зубы, прямые и очень человеческие, за исключением изогнутых резцов.
Что-то внутри Луваен перевернулось. Он всегда казался таким равнодушным к своей внешности, что она тоже привыкла к этому. Его короткий ответ показал мрачное согласие с тем, что если одно из его уродств не отталкивает человека, то это сделает другое. В душе она оплакивала его. Внешне она нахмурилась и постучала пальцем по его переносице.
– Вы тщеславное создание, милорд.
Он дернулся в ее объятиях:
– Что?
– Я не говорила, что никогда не хотела поцеловать тебя, только то, что я этого не делала.
Она прижалась к нему, вторя его вздоху, когда его возбуждение толкнулось между ее бедер. Луваен провела бессонные часы, терзаемая нерешительностью и чувством вины. Она желала Балларда де Совтера, отчаянно хотела пригласить его выполнить свою угрозу и затащить ее в свою постель. Только затянувшееся чувство верности Томасу остановило ее. Он был мертв уже как три года. Если дух Томаса наблюдал за ней, он, вероятно, насмехался над тем, что она была «глупой девушкой, у которой ноги длиннее, чем разум».
Луваен улыбнулась этой мысли и обхватила лицо Балларда руками.
– Я собираюсь снова изучить это гордое лицо, милорд. И если ты снова окажешься в аду, тебе просто придется немного потерпеть это испытание.
Она начала с его лба: губами коснулась складок и отметин, оставленных временем и потоком. Он податливо лежал в ее объятиях, горячими руками лениво гладя ее спину и ягодицы, пока она покрывала лихорадочными поцелуями его щеки и нос, дуги бровей и нежную кожу на висках. Его густые ресницы щекотали ее губы тогда, когда она целовала его веки.
– Тебе хорошо в моих объятиях, – сказала она. Стон, вырвавшийся из него, пробежал по ее груди. Его челюсть напряглась под ее лаской, а тело задрожало, когда она погрузила свой язык в ложбинку его горла.
Он сжал ее ягодицы, прежде чем скользнуть вниз, обхватить ее бедра и закинуть одну из ее ног себе на бедро. Эта поза раскрыла ее для него, для аккуратного давления его яичек и члена, ставшего скользким от реакции ее тела на него.
– Ведьма, которая переспала бы с чудовищем, – прошептал Баллард. Он схватил ее и перекатился, и внезапно она оказалась на спине, глядя в его затененное лицо. Отблески огня очерчивали его волосы и широкие плечи, блестевшие от пота. Руками он прошёлся по ее бокам, одной обхватил ее грудь, в то же время другой зарылся в ее волосы. Его обещание подражало ее словам: – Я собираюсь изучить это прекрасное тело и красивое лицо, Луваен Дуенда, – грубыми подушечками пальцев он потер ее сосок. Луваен схватила его за плечи и прижалась к нему. – И если я окажусь в аду, это будет пытка, которую я с радостью перенесу.
Он делал с ней то же, что и она с ним: изучал изгибы ее лица своими губами, вкус ее кожи своим языком, запах ее волос своим носом. Его пальцы пересчитали каждое ребро, скользнули по ее животу и прошлись над сердцем, пока она так сильно не изогнулась на кровати, что чуть не сбросила его. Она укусила его за шею в отместку, наслаждаясь дрожью его тела и низким рычанием, вырывающимся из его рта.
Ее месть не замедлила его. Одеяла были отброшены в изножье кровати, когда Баллард, использую свой язык, рисовал узоры на ее коже. Он остановился у ее груди, чтобы не торопясь всосать один розовый кончик в рот, пальцами в это время кружа по другому. Луваен ударилась коленом о защитный экран кровати так сильно, что, вероятно, останется синяк. Боль казалась чем-то незначительным, пока она извивалась в объятиях своего любовника, нашептывая ему ободрения. Его губы следовали за руками, пока он не присел на корточки в конце кровати, а его лицо не оказалось между ее бедер. Луваен широко раздвинула колени под ласковым давлением его больших пальцев. Она чуть не скинула их обоих на пол, когда он прижался к ней ртом. Пятками Луваен впилась ему в спину, пока мужчина удерживал ее тяжелой рукой. Она слушала свои собственные крики – глубокие, звериные звуки, в то время как Баллард мучил ее медленными, сосущими поцелуями и скольжением языка внутри нее. Последнее движение его языка заставило ее испытать оргазм, и она так сильно сжала его голову коленями, что была уверена, что раздавила ему уши.
Падение обратно оставило ее обмякшей, задыхающейся и с ногами шаткими, как старый стол. Баллард скользнул вверх по ее телу, чтобы положить голову ей на грудь. Луваен задавалась вопросом, слышит ли он ее бешенное сердцебиение, пока она пытается наполнить легкие воздухом. Она помассировала его голову: его волосы были влажными от пота.
– Кто же этот зверь в постели, де Совтер? – поддразнила она.
Урчание у ее чувствительного соска заставило ее подпрыгнуть. Он поцеловал кончик в знак извинения и медленно двинулся дальше, пока они не оказались лицом к лицу. Тонкая струйка пота стекала с его виска вниз по щеке, когда он самодовольно улыбнулся ей:
– Говори громче, женщина. У меня в ушах все еще звенит от того удара, который ты мне только что нанесла, – его усмешка смягчилась. Он погладил ее по носу кончиком пальца. – Я был бы разочарован, услышь только нежные вздохи от такой смелой женщины.
Луваен обвила руками его шею и потянула его вниз, пока ее губы не коснулись его губ. Каждый мускул в ее теле дрожал от последствий оргазма, но она хотела большего, нуждалась в большем от этого мужчины: такого мрачного в своих манерах, такого щедрого в своей страсти. Одной рукой она провела дорожку от его плеча через грудь и напряженные мышцы живота к твердому члену, мягко пульсирующему на ее скользких бедрах. Он ахнул в ее полуоткрытый рот, когда она рукой обхватила его и погладила от основания до кончика. Ее пальцы стали липкими. Она взяла их в рот, наслаждаясь слабым привкусом соли, и облизала их дочиста.
– Боги, Луваен, я кончу раньше, чем окажусь внутри тебя, если ты продолжишь.
Она потянулась к нему во второй раз, обхватив его бедра своими дрожащими ногами.
– Это не так уж плохо, Баллард, но я бы предпочла, чтобы ты вошел в меня.
Она направила его в себя, ее язык скользнул между его губ, когда он проник глубоко одним толчком. Луваен, застонав от полноты, раздвинула ноги шире, чтобы принять его. Она не занималась любовью с мужчиной после Томаса, и ее тело отвыкло от ощущения члена внутри. Возможно, Баллард и не совсем тот жеребец, с которым когда-то сравнивала его похотливая принцесса, но он был достаточно одарен, чтобы заставлять ее задыхаться при каждом медленном движении бедер.
Он сделал паузу и прервал поцелуй.
– Я делаю тебе больно? – он ждал, натянутый, как тетива лука.
Луваен погладила его по щеке.
– Нет. Мы просто плотно прилегаем друг к другу, – она улыбнулась и потянула его за волосы, чтобы вернуть его себе. – Поцелуй меня еще раз.
Баллард подчинился ее приказу, сплетая свой язык с ее, покачиваясь взад и вперед, ускоряясь от глубоких погружений к коротким, неглубоким толчкам и обратно. Луваен сцепила лодыжки за его спиной, наклонила бедра и сжала его ягодицы, чтобы сильнее прижать его к себе. Он прервал их поцелуй во второй раз только для того, чтобы уткнуться лицом в ее шею и всосать мягкую кожу между зубами. Она застонала от боли-удовольствия и схватила его за руки, когда он напрягся, обдав горячим дыханием ее шею. Он застонал в ее волосы. Волна жара наполнила ее живот, за ней последовала медленная пульсация, и Баллард тяжело осел в ее объятиях, истощенный.
Они лежали вместе среди кучи разбросанных подушек. Довольная тем, что лежит под ним и позволяет ему отдышаться, Луваен лениво провела пальцами по отметинам на теле Балларда, скользнув вниз по спине и остановившись у основания позвоночника. Она наслаждалась его весом на себе, внутри себя. Они были потными, липкими, и ей все это нравилось. Каждый его выдох все глубже вдавливал ее в матрас; каждое подергивание его мышц ласкало ее кожу. Наконец он поднял голову, чтобы посмотреть на нее.
– Это маленькая кровать, – заметил Баллард. Луваен рассмеялась, оборвав смех, когда ее мышцы напряглись. Он обнял ее за бедра, чтобы прижать к себе, и перевернул их на бок. – Осторожнее. Я еще не готов покинуть это милое местечко, – и нежно поцеловал ее, обводя языком контур ее губ.
Луваен ответила на поцелуй, потакая себе, посасывая его нижнюю губу, чтобы затем прикусить ее. Она отпустила его после его слабого стона и усмехнулась:
– Это маленькая кровать. Так вот почему ты сначала предложил свою?
Морщинки в уголках его глаз стали глубже:
– Моя намного больше. Я бы не уклонялся от наших коленей, покусывая твои бедра.
В их нынешнем положении свет от очага освещал его черты, придавая шрамам рельефный вид. Она вспомнила портрет в коридоре: суровую безжалостность, отпечатавшуюся на его неповрежденном лице. Он сказал ей, что родился и вырос воином, маркграфом, искусным в бою и кровопролитии. Она видела, как он дрался с Гэвином, несколько раз сбивая с ног более крупного и молодого мужчину прежде, чем Гэвин раз или два взял над ним верх. Он охотился на кабана в одиночку, опасное занятие даже для группы вооруженных охотников. Она не сомневалась, что он станет смертельным противником в любой схватке. То, что он когда-то наслаждался войной, было очевидно на картине. Теперь уже не так сильно. Он не был ни кротким, ни нежным, но что-то закалило его, притупило жажду битвы просто ради битвы. Несмотря на множество шрамов и искаженную магию, отметившую его, сейчас Баллард де Совтер был более красивым и интригующим, чем мужчина, который нетерпеливо ждал портрета.
Луваен накрутила прядь его волос на свой палец:
– В следующий раз в твоей постели.
Руками он крепче сжал ее:
– В следующий раз?
Он попытался скрыть это, но она услышала осторожную надежду в его вопросе. Она поцеловала прядь волос:
– Много раз в следующий раз. Кроме того, у меня нет привычки делать то, о чем я могу потом пожалеть.
Брови Балларда взлетели вверх:
– Я припомню это в следующий раз, когда ты будешь обстреливать мой замок, сломаешь мне нос и пригрозишь убить моего сына, – и подмигнул ей.
Она шмыгнула носом и потянула достаточно сильно за накрученную на палец прядь волос, чтобы заставить его поморщиться.
– Ты забыл про выпотрошить твоего мага, – она сделала паузу. – С другой стороны, я не уверена, что пожалею об этом.
Как будто ее слова вызвали его: голос Эмброуза прозвучал за ее дверью.
– Госпожа Дуенда, это Эмброуз. Откройте дверь, – серия сильных ударов по дереву подчеркнула его требование.
Глаза Луваен расширились. Чего хотел от нее колдун и именно сейчас?
На лице Балларда отразилось то же самое удивление, прежде чем смениться грозным хмурым взглядом.
– Я собираюсь убить его, – он выскользнул из нее, целуя ее, извиняясь, когда она протестующе пискнула, одним плавным движением скатился с кровати и направился к двери.
Луваен бросилась за ним, остановившись, чтобы сдернуть с кровати одно из одеял и завернуться в него.
– Подожди. Стой! Я хочу это увидеть.
Она добралась до него как раз в тот момент, когда он рывком распахнул дверь. Эмброуз стоял перед ними, одетый в одну из своих многочисленных мантий с вышитыми символами и пятнами от зелий. Он держал кубок в одной руке и смотрел на них так, словно наткнулся на какое-то недавно обнаруженное и, возможно, опасное животное. Одна бровь приподнялась при виде наготы Балларда, прежде чем его взгляд остановился на Луваен, коснувшись ее волос, ее импровизированного одеяния и ее босых ног. Она подавила желание пригладить волосы.
– Я видел призраков более живых, чем вы, – сказал он. И едва увернулся от удара, который она нанесла ему.
Баллард схватил ее за талию, чтобы удержать:
– Время, когда тебя убьют, наступит быстрее, чем думаешь, Эмброуз. Изложи свое дело, и побыстрее.
Несмотря на то, что его глаза почти почернели, Эмброуз улыбнулся и предложил Луваен кубок:
