Текст книги "Флинн при исполнении"

Автор книги: Грегори Макдональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Глава 18

– Я должен знать, насколько все это затрагивает твои интересы, – сказал Френсис Ксавьер Флинн комиссару Эдди Д'Эзопо. Они сидели в тесной комнатушке, стены которой были увешаны книжными полками. Здесь находились также письменный стол и несколько стульев. Флинн сидел, Д'Эзопо расхаживал, насколько позволяло пространство. – Ты был прав. Мне тоже все это очень не нравится… В каком-то смысле ты нас всех подставил: себя, Коки и меня. И нас теперь могут обвинить в соучастии в убийстве.

– Перестань, Френк. Мы ж не с улицы сюда явились. Занимаем определенные посты. Мы – полиция.

– Но на этот штат наши полномочия не распространяются.

– Твои распространяются, Френк.

– Ты что это, всерьез?.. Зачем я здесь, вот чего не могу понять.

– Просто тебе уже и раньше доводилось действовать вне пределов моей юрисдикции, Френк. И все сходило с рук.

Флинн помолчал, потом заметил:

– Ну, допустим. Хотя это не совсем так.

Д'Эзопо расправил плечи.

– Я что… Я всего лишь их гость. Пусть даже это и наводит на некоторые подозрения. И потом, я не просил тебя привозить сюда Конкэннона. Я четко и ясно сказал: «Приезжай один!» И ни слова о том, куда едешь! – Д'Эзопо всплеснул руками. – А теперь вдруг выясняется, что тебе названивают сюда детишки, пожаловаться, что один из них слишком долго торчит в ванной!

– Ах! – вздохнул Флинн. – Если бы бедняжка Дженни знала, какой долгий следует проделать путь, чтоб заслужить хотя бы толику уединения в этом огромном и людном мире!

После обеда Флинн обошел все здание клуба в поисках Коки. Но обнаружить его нигде не удалось.

Зато Флинн обнаружил в задней части дома помещение, оснащенное самыми разнообразными средствами связи, в том числе несколькими телефонными аппаратами, несколькими телевизорами и компьютерами. А в подвале нашел прекрасно оборудованный гимнастический зал и сауну.

В коридор, ведущий из главной гостиной в столовую, выходили двери трех небольших комнат, из окон которых открывался вид на погруженное во тьму озеро. Как раз в одной из них и сидели они сейчас с Д'Эзопо. По всей очевидности, комнаты предназначались для чтения и тихих задушевных бесед. В самой просторной из трех, той, что посередине, где ему сегодня удалось подслушать беседу о состоянии дел в «Эшли комфорт инкорпорейтед», стоял кабинетный рояль.

Но Коки там тоже не оказалось.

– Все это прекрасно, Эдди. Однако, повторяю, хотелось бы знать, насколько это затрагивает твои интересы.

Из соседней комнаты донеслись звуки аккордов.

– Ты же для них чужак. Не член клуба. И никогда им не станешь. Ты это понимаешь или нет?

Аккомпанируя себе на рояле, Лодердейл запел старинную романтическую балладу «Остров Капри».

– Вот придурок! – Д'Эзопо хлопнул себя ладонью по шее.

Флинн усмехнулся. Если это одна из типичных «выходок» Лодердейла, как выразился бы Уэлер, то довольно смешная. Достаточно представить, как он сидит сейчас за роялем и поет, отчаянно фальшивя и невпопад колотя по клавишам, в своем клубнично-розовом парике, некоем подобии вечернего туалета и несуразно огромных туфлях на высоких каблуках, которыми жмет на педали. Просто пародия, а не человек. В этой чисто мужской компании Лодердейл, похоже, пародировал все бытующие в мужской среде заезженные представления о наиболее отталкивающих чертах женской половины в целом – от стервозности и неистребимого желания нравиться до идиотского стремления распевать баллады, отобедав отварной рыбой с брокколи. Довольно примитивно в качестве пародии, но тем не менее смешно.

– О боже ты мой! – воскликнул Д'Эзопо.

– Так вот, Эдди, я и говорю: ты для них чужак и чужаком останешься. Кстати, сегодня ночью намерен присоединиться к тебе. Совершим групповой налет на кухню. Уж вместе как-нибудь одолеем их замки!

Сидевший в соседней комнате Лодердейл пытался взять высокую ноту и сорвал голос.

Уже более серьезным тоном Флинн добавил:

– Знаешь, Эдди, лично я сыт всем этим по горло. Ты попросил меня приехать, потом попросил остаться. Я не могу принимать участия в уничтожении улик, подкупе, склонению людей к лжесвидетельству…

– Дело в том, Флинн, что у меня есть ребенок. И он обходится очень дорого…

Флинн промолчал, ожидая продолжения.

– Он родился умственно отсталым, – сказал Д'Эзопо. – Родился с дефектом, от одного названия которого меня просто тошнит. Даже думать тошнит, не говоря уже о том, чтоб произносить вслух.

– Я не знал, – пробормотал Флинн.

– Оно… Видишь ли, мы с женой какое-то время назад решили, что лучше называть нашего ребенка «оно». Ты можешь счесть, что это не слишком красиво, но мы решили, вернее, вынуждены были решить, что, если называть его «оно», это как-то поможет деперсонифицировать… это существо. И не сойти с ума самим…

Флинн вспомнил о своих пятерых здоровых и красивых ребятишках и промолчал.

– Ему нужен постоянный уход, все двадцать четыре часа в сутки, все двенадцать месяцев в году. И стоит это больше, чем мы можем себе позволить, больше, чем может позволить себе любая мать.

– Мне страшно жаль, Эдди.

– Некоторое время назад федеральные власти и власти штата урезали расходы по программам, связанным с уходом за такими детьми. И нам его вернули. И я не в силах обеспечивать ему должный уход. К тому же у меня есть и еще дети, нормальные. О них тоже надо заботиться. И тут вдруг меня приглашают сюда, по чистому совпадению. И я поехал, тут же. Я страшно обрадовался возможности вырваться из всего этого хотя бы на уик-энд. Дом… дом превратился в сущий ад… Ты когда-нибудь слышал о фонде Хаттенбаха?

– Только недавно услышал.

– Так вот, во время моего первого визита сюда Дуайт Хаттенбах упомянул о существовании этого фонда, основанного его семьей. Оказывается, они устроили нечто вроде школы-клиники как раз для таких детей. И в течение десяти дней мой ребенок оказался в этой клинике, где пребывает и сейчас. И знаешь, Френк, у него даже наблюдается кое-какой прогресс. Люди, работающие там, творят просто чудеса!

– Которые обходятся тебе бесплатно.

– Ну, скажем, не совсем бесплатно. Но недорого.

– А как это Хаттенбах узнал о твоем ребенке?

– In vino veritas,[13]13
  Истина в вине (лат.).


[Закрыть] – с улыбкой ответил Д'Эзопо. – Вот мы с тобой, к примеру, Френк, никогда не выпивали вместе.

– Не сомневаюсь, что много потерял. А кто именно пригласил тебя в клуб, Эдди? Чьим конкретно гостем ты являешься?

– Эшли.

– Ага… Стрелковое оружие.

– Верно. Закупает оружие и амуницию для разных служб.

Флинн пытался вспомнить.

– Скажи-ка, а мы, бостонская полиция, тоже пользуемся стрелковым оружием и боеприпасами фирмы «Эшли комфорт инкорпорейтед»?

Д'Эзопо пожал плечами.

– Было дело. Однако, упреждая твой следующий вопрос, скажу: теперь мы оружия у «Эшли комфорт инкорпорейтед» уже не закупаем. И да, признаю, Эшли просил меня замолвить словечко. Но меня лично, Эдварда Д'Эзопо, а не комиссара полиции Бостона. Просил посодействовать в плане капиталовложений в его предприятие. И я нашел деньги, опять же по чистой случайности.

Теперь Лодердейл наяривал на рояле «Серебряные нити на фоне золотом». Странно, но Флинну больше не казалось это смешным. Очевидно, пародия, чтоб быть по-настоящему смешной, должна быть несколько отстранена от реальности.

– Ну а какие еще услуги ты оказывал членам клуба «Удочка и ружье», а, Эдди?

– О, да так, мелочи. Ну время от времени устраивал приезд по разряду «VIР», когда кто-то из них приезжал в Бостон и просил об этом. Предоставлял полицейский эскорт с сиреной. Спецохрану, опять же когда просили. Однажды установил у гроба одного покойного почетный караул… По просьбе старой девы, доводящейся теткой кому-то из членов клуба. И, надо сказать, тут возникли осложнения. Мне доложили, что она наготовила шоколадных пирожных с орехами и пичкала ими караульных.

– Сдается мне, – перебил его Флинн, – что у многих членов этого клуба имеются дети и внуки, которые учатся в разных школах и колледжах Бостона и его окрестностей. Скольких из них тебе приходилось отмазывать, а, Эдди?

– Не буду отвечать на этот вопрос, Френки.

– И однако же, готов держать пари, ты принимал от них и разные другие знаки внимания, и…

Пение Лодердейла в соседней комнате внезапно оборвалось. Звуки рояля тоже стихли.

Затем он вновь забренчал по клавишам.

И снова запел фальцетом, и даже успешно преодолел высокую ноту «си». Она походила на ужасный пронзительный визг.

– Этот тип!.. – воскликнул Д'Эзопо. – Лично я не нахожу ничего смешного в том… – Д'Эзопо умолк, не сводя с Флинна глаз. – Но ведь он просто играет… – добавил комиссар.

Визг перешел в хрип и кашель.

Затем еще один последний вскрик – уже нормальным мужским голосом.

– Ведь он играет… – рассеянно повторил Д'Эзопо.

– Думаю, нет, – сказал Флинн.

Глава 19

Прежде чем войти в гимнастический зал, Флинн заглянул в замочную скважину.

Тейлор, голый до пояса, в одних шортах, разрабатывал на тренажере брюшной пресс.

Флинн вошел.

Тейлор прекратил упражнение и встал. Мускулы под гладкой кожей так и играли.

– Хотите позаниматься на тренажере, мистер Флинн?

– Вообще-то не самое подходящее время для такого рода интенсивных занятий.

Тейлор пожал плечами.

– В другое не могу себе позволить. Только поздно вечером можно быть уверенным, что никто из членов клуба сюда не зайдет.

Флинн покосился на лестницу рядом со входом в сауну. Дверца, ведущая наверх, на веранду, была приоткрыта.

– И как долго вы занимаетесь?

– Несколько лет, – скромно ответил мускулистый молодой человек.

– Нет, я имею в виду, сегодня.

– А-а… Минут двадцать.

– И совсем, как вижу, не вспотели.

– А чего мне потеть. Я каждый день тренируюсь.

– А почему вон та дверца открыта?

– Свежий воздух, сэр, – даже в полураздетом виде играющий мышцами Тейлор сохранял все манеры и интонации слуги, готового немедленно броситься на помощь. – Что-нибудь не так, мистер Флинн?

– Да. Вас не было в музыкальной комнате.

– В музыкальной комнате?

– Да, той, где стоит кабинетный рояль. Все уже успели побывать там, кроме вас.

– А чего я там не видел? Что случилось?

А случилось следующее. Ворвавшись в комнату, Флинн и Д'Эзопо обнаружили Лодердейла у рояля. Тело его тяжело сползало с табурета, голова покоилась на клавиатуре.

Рядом, склонившись над роялем, стоял Рутледж. В такой позе, точно собирался перевернуть для Лодердейла нотную страницу.

Клубнично-розовый парик свалился. Левая щека упиралась в среднюю октаву. Между зубами торчал багровый язык, похоже, Лодердейл прикусил его, и на нем виднелась полоска крови. Глаза выкатились из орбит – словно он в изумлении вглядывался в нотные знаки и никак не мог разобрать.

А дверь, выходящая на веранду, была распахнута настежь.

– Лодердейла душили, – сказал Флинн.

– Он умер?

– Да, – в голосе Флинна звучала уверенность. – Он мертв.

– Я слышал какой-то шум. – Тейлор со своим тренированным молодым телом являл собой странный контраст рыхлому господину лет за пятьдесят, одетому в вечернее женское платье, что лежал мертвым в нескольких метрах от того места, где они теперь беседовали. По соображениям Флинна, музыкальная комната находилась прямо над гимнастическим залом. – Нет, кажется, я действительно слышал какой-то шум. И решил, он просто дурака валяет. Выкидывает свои дурацкие штучки, что-нибудь в этом роде. А он, оказывается, помирал.

– И зрителей при этом было немного, – вставил Флинн.

Бакингем, возникший в дверях музыкальной комнаты вслед за Флинном и Д'Эзопо, громко причитал:

– О господи!.. О боже ты мой!

На эти крики прибежали Арлингтон, Клиффорд, Эшли, затем – Коки и Оленд. Уэлер и Робертс появились последними.

Флинн поднял глаза от тела Лодердейла, которое внимательно осматривал, и спросил:

– Где Тейлор?

– Наверное, в гимнастическом зале, – ответил Клиффорд.

Тогда Флинн сказал Коки:

– Из помещения всех убрать! И чтоб не смели ничего тут трогать своими грязными ручонками, ясно?

А затем Флинн бросился вниз, в гимнастический зал.

Сверху, из полуотворенной двери, тянуло холодным ночным воздухом, и Тейлора начала бить мелкая дрожь.

– Сколько просидел за решеткой? – спросил его Флинн.

– Откуда вы знаете, что я сидел?

– От верблюда. Так уж устроено нынешнее общество, – ответил Флинн. – Общество собирает с улицы нежелательных ему граждан и отправляет их в тюрьмы, где имеются прекрасно оборудованные гимнастические залы. Что только способствует превращению вышеупомянутых граждан в еще более нежелательные для общества элементы. Ибо где, как не в тюрьме, им сам бог велел доводить себя до физического совершенства, а заодно изучать уголовное право, повышая тем самым уровень криминальной подготовки.

– Только так и можно выжить в тюрьме. Только так можно сбросить напряжение. Только так, доведя себя до изнеможения, можно уснуть. И научиться защищаться.

– Знаю, – кивнул Флинн. – Так сколько?

– Три года. С хвостиком.

– Ну а по какой именно части ты специализировался?

– По женской.

– Разве это преступление? – удивился Флинн. – Знавал я людей, которые заслуживали за это одни благодарности, а не срок.

– В моем случае они назвали это двоеженством.

– И что же в наши дни принято называть двоеженством?

– Ну, короче, меня застукали на том, что я был женат на девяти разных женщинах сразу.

– Девяти! Ничего себе! О господи, дружище, ты и в самом деле в этом смысле уникум. Не можешь отказать даме, да?

– Судья… Судья, который влепил мне срок, назвал это дурной привычкой, от которой следует избавляться.

– Дурной привычкой с далеко идущими последствиями, я бы сказал. Разве матушка не объясняла тебе, что на свете существует такая штука, как развод?

– Ну… это всегда происходило так быстро. И они, эти женщины, всегда так настаивали, чтоб все было по закону. Просто духу не хватало отказать и сознаться, что я уже был женат. Вернее, все еще женат. Короче, не успеешь обзавестись одной семьей и как следует к ней привыкнуть, как тут же – бац! – на горизонте уже маячит другая. И добро пожаловать к алтарю!

– Ну ладно, Тейлор. Так выходит, ты женился девять раз подряд без каких-либо корыстных намерений?

– Ничего я с этого не имел! Ничегошеньки, никакого прибытка! Кроме разве что свадебных подарков. Ну а сколько, спрашивается, кухонных наборов нужно человеку? Лично мне – так вообще ни одного…

– Тейлор…

– Просто мне нравятся свадьбы. Просто жуть до чего все это нравится, прямо с ума схожу. Нравится быть женихом. Все на тебя смотрят. Все тобой любуются. И родственники невесты всегда так радуются, просто счастливы принять в свою семью. А уж до чего я обожаю свадебные приемы! И первую брачную ночь!.. Да кто ж, скажите, этого не любит?

Флинн изучающе смотрел на Тейлора. Да, он прекрасно сложен, чистая оливкового оттенка кожа, живые веселые глаза, темные вьющиеся волосы. Теперь Флинн понимал, что такому молодому человеку, как Тейлор, не составляет особого труда влезть в любую семью, где имеется дочь на выданье.

Фигуркой именно такого жениха украшают обычно свадебный торт.

Тейлор раскраснелся и одновременно мелко дрожал от холода.

– Тюремный психиатр считает, что я гиперсексуален. Но она была…

– Понимаю. Женщина. Уверен, она тебе очень помогла.

– Просто она правильно поставила диагноз.

– Не сомневаюсь.

– Поэтому я и работаю здесь, мистер Флинн. Чтобы держаться подальше от женщин. Проторчал тут уже почти целых девять месяцев и, представляете, ни разу не женился! Даже и близко к этому не подошел.

– Ты просто молодчина, парень! Так держать! И все мы, отцы, имеющие дочерей, будем тебе страшно благодарны.

– Одной жены слишком много, – с несчастным видом пробормотал Тейлор. – А миллиона, выходит, недостаточно.

– По крайней мере, теперь ты знаешь, в чем заключается твоя проблема, – попытался утешить его Флинн.

– Да, гиперсексуален, – Тейлор еще больше покраснел. – Вот и тренируюсь по ночам, как в тюрьме. Помогает, знаете ли, избавиться от…

– Ну а детишек-то успели завести с этими своими девятью женами? – поинтересовался Флинн.

– О да! – радостно ответил Тейлор. – Целую кучу ребятишек! И такие все, знаете ли, славные! И родители жен их просто обожают! Просто счастливы, что у них есть внуки. Есть, знаете ли, о ком заботиться, чего я, к сожалению, как вы понимаете, не могу.

– Да. Вижу, вы зря времени не теряли.

– Не терял. До тех пор, пока не попал сюда, – согласился Тейлор.

– Хотите сказать, вы не бросили ни одну из своих жен?

Тейлор отрицательно помотал головой.

– Как же это можно, жениться на девушке, а потом ее бросить! Особенно если она беременна. Я, знаете ли, от всех этих переживаний даже в весе потерял. Фунтов десять-пятнадцать сбросил.

– Каждый реагирует на стресс по-своему.

– И все мои тести и тещи, все до единого, были страшно милые люди. И детишек моих приняли с радостью. И всех жен обратно тоже приняли. Нет, мне попадались девушки только из прекрасных семей! Ну, правда, под конец дружно набросились на меня и все такое… Это ведь они потащили меня в суд. Но это не по злобе, нет. Просто ревновали, вот и все.

– Ревновали вас, я так понимаю?

– Ну да, – кивнул Тейлор. – Короче говоря, распустили сплетни… Один священник узнал. Вспомнил, что я венчался в той же церкви несколько недель тому назад. Ну и сперва разозлился отец одной невесты, потом и все остальные.

– Что ж, можно понять, чем был вызван их гнев.

– Лично мне кажется, стоило им смекнуть, что я принадлежу не только им, – с философским видом заметил Тейлор, – тут же решили: пусть уж лучше никому не достанется. Вот и упрятали за решетку.

– Частенько доводилось слышать, что талант и дар могут превратиться в тяжкую ношу, – заметил Флинн.

– А за те три года, что я торчал за решеткой, они все успели со мной развестись… И аннулировать браки.

– Скажите, а как звали судью, который приговорил вас… э-э, к холостяцкой жизни?

Тейлор уставился в потолок.

– Лодердейл, – ответил за него Флинн.

– Да. Он, старый козел.

– И именно он, Лодердейл, подобрал вам потом эту лишенную даже проблесков секса работенку, верно?

– Но не в монастырь же мне было идти, сами посудите, мистер Флинн. Хотя и тут, по правде говоря, несладко. А потом та женщина, ну, врач-психиатр из тюрьмы, сказала, что с возрастом это у меня пройдет. Вы как считаете, мистер Флинн?

– Нет, – ответил Флинн. – Этого не произойдет, если держать себя в форме.

Глава 20

– А он веселый парень, этот Тейлор, – сказал Флинн Коки, входя в музыкальную комнату. – Какой это дурак придумал, что все мы влачим тихое и унылое существование? И, кстати, где ты был все это время?

– Решил пропустить обед.

– Очень мудро поступил. Я не пропустил, но почти к нему не притронулся.

– Взял бутылочку виски из бара и пошел к озеру, где стоит сараюшка Хевитта. И мы так славно вдвоем пообедали! Свежей жареной рыбой и телячьей отбивной. И еще я притащил тебе целый пакет яблок.

– Мне тоже досталась рыба, только отварная. – Флинн, подбоченясь, оглядывал комнату, где произошло убийство. – И я не предпринял никаких мер, чтобы предотвратить это.

– Он был скверным человеком, Френк. И нездоровым.

– Слышал. Видишь, вот тут, под рубашкой, у него какой-то странный бугорок или опухоль. И кожа немного желтоватая, но это не загар, нет. Думаю, ему следовало бы находиться в больнице. А Тейлор в подвале занят тем, что сжигает энергию, которой хватило бы на девять мужей. – Флинн кивком указал на тело мужчины в дамском вечернем платье со свалившимся на пол париком. – А вот вам и член суда, который поспособствовал тому, чтоб парень оказался за решеткой… Что-нибудь любопытное обнаружил, Коки?

– Задушен обычным шнурком типа бельевой веревки. На конце узелки. Убийца подготовился, но напрягался при этом не слишком. Единственное, что можно с уверенностью сказать: тот, кто задушил его, обладал недюжинной физической силой. Шнур так и врезался в шею. Вполне возможно, что сломаны позвонки.

– Убийца не колебался. Я хочу сказать, он действовал очень решительно и быстро. Бедняга и понять не успел, что с ним происходит, – Флинн опустился на четвереньки у двери, выходящей на веранду.

– Если на веранде и есть что-то интересное, то разве в такой темноте разглядишь…

Голова Флинна склонилась над самым полом.

– И если на деревянном полу сапоги или ботинки могли и не оставить следа, то след от босой и потной ступни остаться вполне мог.

– Думаешь, Оленд?

Флинн поднялся и прикинул на глаз расстояние от порога до блеклого восточного ковра на полу.

– Или же убийца, опасаясь, что его могут застигнуть в комнате с Лодердейлом, специально отворил дверь на веранду. Чтоб сбить с толку. Чтоб мы подумали, что убийца вошел и вышел отсюда. Или же только вышел…

– Мы застали здесь только Рутледжа, – сказал Флинн. – А сами находились в соседней комнате.

– И ты был там и ничего не слышал, Френк?

– Слышал. Слышал лишь, как этот несчастный захрипел. Сперва я подумал, что он просто кривляется, что это – лишь часть послеобеденного представления. А потом отчетливо различил мужской голос и только тут понял, что это никакое не кривляние.

Коки сказал:

– Я отнес яблоки к тебе в комнату. И пошел пешкой на d4.

– Пешкой на d4? Очень интересно… – Флинн щелкнул замком двери, выходящей на веранду. – А что, дверь в коридор тоже запирается?

– Нет.

Некоторое время они молча передвигали фигуры.

– Ладно, неважно, – сказал Флинн. – Давай-ка соберем всех в главной гостиной. Хочу сказать им пару ласковых слов. Они того заслуживают.