Текст книги "Флинн при исполнении"

Автор книги: Грегори Макдональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Глава 31

Комиссар полиции Бостона Эдди Д'Эзопо вошел в комнату Флинна со словами:

– А я тебя искал.

Флинн обошел кровать.

– О… А я решил прогуляться по лесу. А потом немного покатался на санках с горки.

Д'Эзопо выглядел особенно большим, грузным и высоким в этой маленькой комнатенке. Несомненно, что именно эти внушительные размеры, а также почти не покидающая его лицо мальчишеская ухмылка в немалой степени поспособствовали его продвижению по службе.

– Так ты пропустил сауну, а потом – купанье в холодной воде? – спросил Флинн.

– Решил ограничиться меньшим. Просто принял теплый душ в номере.

На кровати лежала охотничья куртка, которую принес Флинну Тейлор. А на бюро – березовый сук, по всей вероятности, послуживший орудием убийства Эшли.

– Френк, нам надо поговорить.

Флинн уселся в кресло перед шахматной доской.

– Присаживайся.

Д'Эзопо тяжело опустился на кровать рядом с курткой.

– Я должен извиниться перед тобой. За те глупости, что наговорил тогда, в лесу. А также за то, черт возьми, что вовлек тебя в эту авантюру, пригласил сюда и…

– Да, ты допустил ошибку, это верно, – проворчал Флинн и нагнулся снять сапоги. – Ты слишком уверовал в мой интеллект и проницательность. Думал, что я заявлюсь сюда среди ночи, а к восходу солнца преступление будет раскрыто…

– Ну не совсем так. Твои интеллектуальные способности всегда приводили меня в восхищение. По крайней мере, я обычно с трудом понимал, что ты там бормочешь.

– Возможно, это свидетельствует об обратном. О моей глупости.

– И потом, ты хорошо разбираешься в такого сорта людях. Просто я хочу сказать, Френк, ты вышел не из грязи. И тебе не доводилось гоняться за разносчиками на тележках, что нелегально торговали в Норт-Энде.

– Ты и в самом деле плохо меня знаешь, Эдди. – Флинн оттолкнул сапоги ногой в носке.

– Ну кое о чем за эти годы все же начал догадываться, Френк. И когда ты появился в полиции Бостона, меня просили не вмешиваться в твои дела и не особенно копаться в твоем прошлом. И знаешь что? Может, я и ошибаюсь, но сдается мне, эта просьба исходила от того же сорта людей, что собрались здесь, в клубе «Удочка и ружье». Или я все же ошибаюсь?.. То звонок из канцелярии Белого дома, то письмо из Верховного суда, то какие-то зашифрованные писульки из одного агентства, другого агентства, Вашингтона, Оттавы, Лондона. Что тут прикажешь думать?

– Действительно, что?

– А потом ты заявляешься сюда и начинаешь третировать этих ребят, оскорблять их и все такое. Нет, я тебя не виню, но…

– О…

– Ты прекрасно понимаешь, почему я позвал тебя сюда. А потом вдруг оказывается, что ты привез с собой этого Конкэннона…

– И за это ты меня осуждаешь?

– А кстати, где он, твой Конкэннон?

– Ищет кое-что. Для меня.

– Ведь все началось с того, что погиб Хаттенбах. И тут все забегали, начали перекраивать улики…

– Вот уж не думал, что ты склонен к эвфемизмам, Эдди.

– И я понял, что только ты можешь разобраться во всем этом. – Руки Д'Эзопо, лежавшие на коленях, казались просто огромными. – Да, я это знал.

Из кармана пиджака Флинн выудил трубку, табак, коробок спичек и принялся чистить и набивать трубку.

– Да, а потом были убиты Лодердейл, и Эшли, и…

– Мне и в голову не приходило, что они могут усыпить тебя, Френк. Посмотрел на Конкэннона и подумал: заснул, бедняга. А потом, когда глаза у тебя стали стеклянными…

– И когда, как ты выражаешься, начали «перекраивать» улики, относившиеся к смерти Лодердейла? И труп переодели в костюм для верховой езды…

– Я тут совершенно ни при чем, Френк. Поверь. Я пошел к себе в комнату и…

– Ты пошел к себе в комнату, комиссар, и позволил этому случиться.

– Послушай, Френк, я с тобой по-честному. Я в таком долгу перед этими парнями, по гроб жизни не расплатиться.

– И это, похоже, тебя сильно беспокоит?

– Куда ты гнешь?

– Это ведь Эшли ввел тебя в клуб «Удочка и ружье», в клуб радости, забав и игр. Эшли погиб. Фонд, основанный семьей Хаттенбаха, взял на себя заботу о твоем больном ребенке. Хаттенбах тоже мертв. Но скажи, пожалуйста, Эдди, что сделал для тебя Лодердейл, в результате чего ты поспособствовал его смерти?

Д'Эзопо, вытаращив глаза, уставился на Флинна.

– Ты что, сдурел?

Флинн продолжал набивать трубку.

– Сдается мне, что большинство людей, замышляющих убийство, думают прежде всего об орудии, каком-то конкретном. Ну, о ружье, ноже, дубинке, веревке и так далее. Но ты у нас полицейский, Эдди, а потому знаком со множеством орудий и способов, с помощью которых можно убить человека. Вряд ли полицейский, обладающий таким огромным опытом, будет ограничиваться каким-то одним видом. Ведь ты на своем веку перевидал немало убитых. Одни были застрелены, другие задушены, третьи заколоты ножом, четвертые насмерть забиты дубинкой. Ну ты меня понял, верно?

Д'Эзопо продолжал удивленно пялиться на него.

– Да, конечно…

Флинн поднес спичку к трубке, затянулся, выпустил клуб дыма.

– И это все, что ты можешь сказать?

– Ты что, Френк, окончательно сбрендил?

– Конечно, такая возможность всегда существует. – Трубка раскурилась и пыхтела уже вовсю. – Интересно все же знать, почему ты нисколько не удивился, когда я употребил эти два слова, «заколоть» и «нож», среди прочих способов и орудий убийства, а?

– Господи, да я вообще не понимаю, о чем ты толкуешь! И надо сказать, никогда не понимал!

Секунду Флинн раздумывал над тем, насколько умен и проницателен должен быть человек, поступивший на службу в полицию и достигший чина комиссара в большом городе. Или же… насколько хорошим актером?..

Д'Эзопо тем временем устроился на кровати поудобнее. Развернулся, слегка откинулся назад и оперся локтем. Но покоя в его взгляде не наблюдалось. Скорее, напротив – он глядел еще настороженней.

– Я одного в толк не возьму, Френк. Вот ты, по моим понятиям, вроде бы должен лучше знать этих ребят, чем я. Считать их почти что своими. А на деле получается, ты относишься к ним куда критичней моего.

– Так это именно потому, что я их знаю.

– Ладно. Они принадлежат к «сливкам», это ясно. И я не из их стада. И, как ты выразился, никогда не стану среди них своим.

– Разница между нами как раз и заключается в том, Эдди, что ты не станешь, а я не хочу стать.

– О чем это ты опять? Компания ребят, любят рыбачить, ходить на охоту, играть в покер и все такое…

– Они купили тебя, Эдди. Всего, с потрохами. И именно поэтому ты и вызвал меня сюда, защитить их покой, уединение, все их чертовы секреты и прочее. Они нейтрализовали тебя, причем до такой степени, что начиная с того вечера в субботу ты перестал действовать как подобает опытному и ответственному офицеру полиции. Да что там говорить, просто добропорядочному гражданину!

– Я же сказал: я у них в долгу.

– Не только. Они тебя запугали.

– Может, и так.

– И просто потому, что вся эта шайка-лейка «большие», по твоим понятиям, люди, ты позволяешь им творить черт знает что!

– Послушай, Френк, ведь комиссаром полиции просто так, ни хрена не смысля в политике, не становятся. – Д'Эзопо поднялся с самым решительным видом, точно собираясь уйти, однако продолжал стоять посреди комнаты, сунув руки в карманы.

– Просто уверен в этом, – сказал Флинн.

– И если ты недостаточно реалистично смотришь на вещи…

– Всегда не прав.

– В чем не прав? Черт подери, Френк, выражайся яснее!

– Под гипнозом элиты…

Д'Эзопо окинул Флинна, сидящего в кресле, испепеляющим взором.

– Может, ты объяснишь, Френк, как прожить в этом мире среди людей, не руководствуясь принципом: «ты мне почешешь спинку, я – тебе»? Буду страшно признателен.

– Конечно, есть и у меня на спине места, куда самому не дотянуться, – согласился Флинн. – Может, ради этого мы и вступаем в брак? – И он снова запыхтел своей трубкой.

– Хватит этого дерьма, Френк! Мне нужны факты! Всего несколько фактов.

– Сними телефонную трубку, Эдди. – Комиссар покосился на телефон, стоявший возле кровати. – Он не работает. Нас отрезали. Мы не можем никуда позвонить. Днем мы пытались выехать с территории клуба «Удочка и ружье». Охранник, что всегда дежурил у ворот, таинственным образом испарился. Ворота заперты на три цепи с замками. И могу добавить из личного опыта… мало того, что заперты, изгородь находится под током высокого напряжения.

– Это неправда! Просто не может быть правдой!

– Ну и что ты думаешь о системе, Эдди, которая полностью нейтрализовала тебя и меня? Короче, чтоб тебе было понятнее, превратила нас в пленников?

– Это что, и в самом деле правда, Френк? Или ты снова говоришь всякими своими заумными головоломками?

– Да ты сними трубку! Мы пленники, Эдди.

Д'Эзопо обошел кровать и снял телефонную трубку.

Флинн взглянул на часы. Гроувер до сих пор не позвонил. Никто из полиции Бостона до сих пор не позвонил. Или же миссис Мэтсон была настолько расстроена, что просто не сдержала обещания? Но раз она сама все же дозвонилась чуть раньше, значит, и другие могут. Или же ее звонок прошел случайно, по какому-то чисто техническому недосмотру?

Д'Эзопо набрал «0», выждал с минуту, постучал по рычагу. Затем медленно, словно нехотя, опустил трубку.

– Я пришел к тебе… – начал он.

– Да? – подбодрил его Флинн.

Не оборачиваясь к нему и глядя в стену, Д'Эзопо сказал:

– Просто думал, что ты продвинешься в расследовании, если отбросишь всю эту муть, все эти предубеждения против этих людей… Станешь более нормально воспринимать клуб «Удочка и ружье» и его членов.

– Жутко неубедительно, Эдди, и ты сам прекрасно это понимаешь. Они хотят держать под контролем весь мир! Тебя, меня. Хотят, чтоб все шло по-ихнему. Довольно глупо и по-детски, тебе не кажется? И уж, разумеется, ты согласишься со мной хотя бы в одном: люди, которым подают на обед отварную рыбу с брокколи и пудинг из тапиоки на десерт, просто не способны управлять миром.

Д'Эзопо обернулся к Флинну.

– Надеюсь, Флинн, ты хотя бы не включил меня в число подозреваемых? Ведь это я вызвал тебя сюда…

– Список подозреваемых становится все короче, Эдди. С каждым часом короче.

Грянул гонг, и в ушах у Флинна зазвенело.

– Выпивка, – сказал Д'Эзопо. – Они созывают на выпивку. Лично я очень даже не прочь выпить. И что я должен сказать этим ребятам?

Дверь в коридор отворилась. Вошел Коки, держа под мышкой правой руки свой полицейский ранец.

– А, детектив-лейтенант Уолтер Конкэннон, – сказал Флинн. – На пенсии.

– Привет, Коки, – пробормотал комиссар. – Так ты идешь со мной, Френк?

– Не сейчас. – Флинн снова опустился в кресло. – Мы с детективом Конкэнноном в отставке разыгрываем очень интересную шахматную партию, – Флинн взглянул на доску, где были расставлены фигуры. – По крайней мере, на шахматной доске у нас имеется свобода маневра, комиссар.

Глава 32

– Прости, что так долго, – комиссар вышел из комнаты, и Коки уселся по другую сторону шахматной доски и поставил ранец у ног, – просто завораживающее чтение.

И он пошел ферзем на а5.

– Слава богу, что тебя не застукали.

– Да. Как только понял, что они того гляди вернутся в дом, взял ранец, набил его бумагами и тихонечко поднялся наверх. Пришлось пройти через кухню. Единственный человек, кто меня видел, помимо вьетнамцев, был Хевитт. Как раз зашел на кухню за керосином для своего домика. Уверен, ты обрадуешься, услышав, что на обед сегодня жареная индейка.

– Блюдо из жареной индейки не так просто изгадить, верно?

– Уверен, они стараются изо всех сил.

Флинн сделал ход слоном на b6.

– Или наш уважаемый комиссар полиции просто не в курсе, что Рутледж убит, или же он намеренно строит из себя полного идиота. Я специально перечислил все использованные здесь орудия убийства, как то: ружье, веревка, дубинка и нож, а также соответствующие способы – от огнестрельной раны, удушения, удара по голове, удара ножом. Правда, несколько не в той последовательности. И веришь ли, наш комиссар даже не удосужился поинтересоваться, кого это закололи ножом.

– Тупой, как лиса. – Коки взял пешку и пошел на bЗ.

– Глупый, точно оцелот, – согласился Флинн и сделал ход конем на с8.

– А разве оцелоты глупые?

– Сколько я себя помню, ни разу ни с одним не сталкивался. А вот с лисами – неоднократно. И не могу сказать, что всякий раз при встрече с ними был бы потрясен их интеллектуальными способностями. У многих даже не хватало ума убедительно похвастаться, что они читали Пруста. У меня уже давно создалось впечатление, что тем, кто охотится на лис, тоже особенно похвастаться нечем. Не больно-то велика доблесть завалить животное, которое не отличается умом. С той же уверенностью могу сказать, что самая обыкновенная домашняя кошка хвалится перед своими сородичами, насколько хитрая и умная ей попалась мышь.

Коки взял слона Флинна.

Флинн взял своей ладьей слона Коки.

Коки сказал:

– Не знаю, будет ли тебе это интересно, но двоюродный дедушка Дуайта Хаттенбаха просто обожал развлекать молоденьких четырнадцатилетних девочек. Приглашал их по субботам к себе на чай в особняк на Пятой авеню. Беседовали о кошках и мышках, полагаю.

– Как же именно он их развлекал?

– Заставлял наряжаться в балетные пачки.

– Море удовольствия для девушек!

Коки пошел конем на f4.

– А прадед Данна Робертса бахвалился тем, что произвел на свет двадцать шесть незаконнорожденных ребятишек.

– Ну, некоторым мужчинам в этом смысле вообще нечем похвастаться. – Флинн передвинул свою королеву на а6. – И скольких же из них он упомянул в завещании?

– Четверых. – Слон Коки отправился на b2.

– Видно, у них были хорошие матери. – Флинн пошел конем на d6.

– А матушка Лодердейла пела когда-то в вашингтонской опере. – Коки пошел ферзем на а3. – Сопрано. Это тебя не удивляет?

– Все мы – не более чем пародия на собственных родителей, – философски заметил Флинн и сделал ход слоном на b7.

– Но самое интересное из всего, что удалось выяснить, относится к Арлингтону. Оказывается, он какое-то время был изолирован от общества. Находился в частной психиатрической клинике. Само собой, не в Штатах. В Британской Колумбии.

– Вот это действительно интересно! Как давно?

– Шесть лет тому назад. – Коки пошел конем с с4 на е5. – Его лечили электрошоком.

– Неудивительно, что он так жалеет животных. Во всяком случае, так утверждал Рутледж незадолго до того, как с ним самим расправились столь безжалостным образом. – Ферзь Флина двинулся на е7.

– Это означает, Френк, что какое-то время психическое его состояние не отличалось стабильностью.

– Или же просто кто-то решил, что это так.

– К тому же ему сделали несколько пластических операций, – сказал Коки и сделал ход ладьей на el.

– Самолюбие. Повышенная потребность в самоуважении. – Флинн снял своей королевой пешку Коки. – Вообще-то, теперь он производит впечатление очень жесткого, уверенного в себе человека. Стоило посмотреть, как он вел себя во время игры в покер.

– К тому же он крупная птица в федеральном правительстве, – добавил Коки и съел конем королевскую пешку Флинна.

– И его друзья по клубу «Удочка и ружье», как бы они там ни проклинали его в сауне, в любой момент готовы напустить его на кого угодно, – Флинн переместил ладью на вертикаль «е». – А ты уверен, что эта история о его пребывании в психиатрической лечебнице не выдумка? Ты же сам раньше говорил, члены клуба готовы уверовать даже в самые идиотские россказни какой-то злобной служанки.

– Нет. К досье были подколоты бумаги. Счета из этого самого санатория. И на всех был штамп: «Оплачено полностью».

– Да, веское доказательство. – Прозвучал гонг, сзывавший к обеду. Гул его эхом раскатился по дому, ногами в носках Флинн ощутил, как задрожал пол. – Стало быть, закончили портить индейку. Ну а что-нибудь любопытное касательно отношений между Клиффордом и Бакингемом обнаружить удалось?

Коки снова переставил коня на е5.

– Бакингем доводится братом матери Клиффорда.

– Которая в настоящий момент является вдовой Лодердейла. – Флинн взял слона Коки своим ферзем. – И больше ничего?

– Пока ничего. Похоже, что дядюшка Бак управляет всем семейным капиталом. Ну, если не управляет, то по крайней мере является главным финансовым советником. Вот выиграю эту партию и дочитаю.

– Интересно, кто из членов клуба станет теперь его преемником, по родственной, разумеется, линии?

Коки пошел конем на d7.

– Френк?.. Послушай, а как тебе кажется, между Клиффордом и Тейлором что-то есть?

– Ты имеешь в виду в плане секса?

– Да, именно в этом плане.

– И эта мысль пришла тебе в голову только потому, что оба они молоды и привлекательны внешне?

– Клиффорд никогда не был женат.

– И поступал, по-моему, вполне разумно для молодого начинающего журналиста. Во всяком случае, я неоднократно выслушивал подобные высказывания из уст старых журналистов. – Флинн переставил ладью на d8. – К тому же уж в чем, в чем, а в нежелании вступать в брак молодого Тейлора обвинить никак нельзя. Он продемонстрировал свое неравнодушие к женскому полу, женившись не один, а целых девять раз!

– Но ему просто нравится брачная церемония как таковая.

– С другой стороны, если человек гиперсексуален, как утверждает он, и не только утверждает, но и доказывает на деле, любое живое существо может показаться привлекательней, нежели эти чудовищные тренажеры.

– Просто пытаюсь привязать к этим убийствам не одного человека, а нескольких. Тех людей, между которыми могут существовать некие неординарные отношения, остающиеся пока тайной для других…

Стук в дверь прервал размышления Коки и заставил Флинна заметить:

– Возможно, кто-то явился помочь тебе выиграть партию.

– Возможно, это один из них или все вместе явились прикончить нас.

– В любом случае, Коки, терять тебе нечего… Войдите.

Данн Робертс распахнул дверь. И стоял на пороге, переводя взгляд с Флинна на шахматную доску, потом – с Коки на шахматную доску.

– Звонили на обед. – Кончиком пальца он поболтал кубик льда в бокале с каким-то напитком. – А вы даже не спустились выпить с нами.

– Последний раз выпивка в вашей компании, – протянул Флинн, – оказалась несколько крепковата на наш вкус.

– Я искренне сожалею, Флинн.

Коки сказал:

– Пожевать чего-нибудь все же надо, Френк.

– Тогда спускайся, Коки, я тебя догоню, – притворившись, что тянется через доску к первой диагонали Коки, Флинн незаметно уронил ему на колени ключ от комнаты Рутледжа. – Шах, приятель.

Правая сторона лица Коки искривилась в улыбке.

– Ну ты даешь, Френки! Ничего себе шуточки!..

Глава 33

– Итак? – спросил Флинн.

– Итак, что? – откликнулся сенатор Данн Робертс.

Уходя, Коки оставил дверь в коридор открытой.

– Полагаю, вы пришли рассказать мне кое-что, верно?

– Просто хотел убедиться, что вы, ребята, придете к обеду. Не можем же мы допустить, чтоб наши гости умерли с голоду.

– Да, трупы в доме, это, конечно, неприятно, – заметил Флинн. Выудил из-под кровати туфли и начал обуваться.

– Вообще-то, я действительно хотел вам кое-что сказать. – Робертс снова размешал содержимое бокала и облизал палец. – Хотел принести извинения.

– В самом деле? – иронично улыбнулся Флинн.

– Думаю, мы помешали вам нормально работать. Накапали снотворного в чай…

– Послушайте, сенатор, у меня есть работа в Бостоне. Как раз сейчас там расследуется дело о наезде со смертельным исходом. И послезавтра состоятся предварительные слушания в суде. И на работу сюда, в клуб «Удочка и ружье», я никогда не нанимался. И мне не нужны ни ваши услуги, ни оплата за труды от вашей шайки. Короче, здесь есть работа для полиции, наделенной всеми соответствующими полномочиями. И я не собираюсь принимать участия в этом заговоре и мешать полиции проводить нормальное расследование.

Робертс отпил глоток из бокала.

– Вы хотите сказать, что отказываетесь проводить расследование сами?

– В вашем клубе я оказался пленником. Даже не могу позвонить по телефону. – Завязав шнурки, Флинн выпрямился в кресле, покосился на стоявший рядом с кроватью на тумбочке телефон. Что же случилось с миссис Мэтсон? Да, она была в истерике, но не настолько же, чтоб не понять, о чем он ее просил. Почему не позвонил Гроувер?.. – Мы не можем выехать с территории. Ворота заперты, изгородь под током. Неужели вы до сих пор еще не усвоили, что заключенные – не самые лучшие на свете работники?

Робертс покраснел и уставился в бокал.

– Да, какая-то ужасная ерунда получается, – тихо пробормотал он. – Я знал Лодердейла всю свою жизнь. Отец Хаттенбаха звонил мне, чтоб сообщить о рождении сына, Дуайта. Мы с Эшли вместе выиграли турнир по теннису в Экстере, когда были еще подростками.

– Ну а Рутледж?

Робертс выдержал паузу.

– Вообще-то, Рутледж ничем не хуже всех остальных. Просто он… скорее кабинетный человек, если вам понятно, что я имею в виду. Решения, выполнение которых он обеспечивал, принимались всеми нами и…

– И еще некими неизвестными персонами, которым вы звонили, чтоб посоветоваться?

– Да.

– Что вы сделали с телом Эшли?

– О… – Робертс снова глядел в бокал. Неужели наблюдал за таянием льда? – Эшли просто попал в автомобильную аварию. В пятидесяти километрах отсюда, уже за пределами этого штата. Скользкая дорога и все такое…

– И находился он в «Кадиллаке»?

– Да.

– А кто сидел за рулем «Мерседеса»?

Робертс пожал плечами.

– Один из нас.

– Стало быть, вы посадили Эшли в машину, и один из вас повез его к месту так называемой автомобильной аварии. А за «Кадиллаком» следовала вторая машина, «Мерседес». Затем, устроив дорожное происшествие, водитель разбитого «Кадиллака» пересел в «Мерседес», и оба эти человека вернулись сюда.

– Да.

– А потом вы все вместе отправились в сауну, где обсуждали различные вещи, в том числе и бизнес, затем бегали по снегу и купались в ледяной воде. Потом дружно отправились выпить, и вот теперь – обед. Я верно излагаю?

– Да, в целом, да.

– И естественно, за обедом снова будете петь хором, не так ли? Стучать пивными кружками по столу и дружно вопить эту дребедень, «трам-тара-рам» и так далее…

Робертс нервно переступил с ноги на ногу.

– Нет. Сегодня нет.

– Тогда рассказывать анекдоты?

– О'кей. Можете считать нас бандой выродков. Вы не способны понять, насколько укоренились традиции, насколько давно они…

– И вы, разумеется, гарантируете, что народ, на жизнь которого влияют принимаемые здесь решения, ничего не узнает о существовании клуба «Удочка и ружье». Что некий судья, знакомый с неким губернатором, чей племянник, в свою очередь, является неким влиятельным журналистом, знакомым с неким газетным магнатом, который накоротке с потенциальным кандидатом в президенты, сделают свое дело. Все эти люди в долгу друг перед другом, обязаны тем или иным. И все дружно готовы проследить за тем, чтоб некий экономический советник, работающий в федеральном правительстве, не зря просиживал зад в Вашингтоне и туго набивал свой и ваши кошельки.

Глаза Робертса злобно сузились.

– А я смотрю, вы даром времени не теряли. Кое-что все же удалось раскопать.

– Когда человек видит большое серое животное на четырех ногах, с ушами-лопухами, хвостом с одной стороны и хоботом с другой, у него есть все основания полагать, что перед ним слон.

Робертс приподнял бокал:

– Спускайтесь к обеду. Нам надо с вами поговорить.

– А может, послушать меня?

Робертс улыбнулся:

– Может, даже и послушать.