Текст книги "Флинн при исполнении"

Автор книги: Грегори Макдональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Глава 9

– Все это, должно быть, кажется вам ужасно странным, – заметил Уэлер. Они с Флинном вышли на веранду, затем, спустившись по ступенькам, направились к озеру. – Мне тоже так казалось, в самом начале…

– Как-то мне довелось провести несколько месяцев в Уинчестере,[8]8
  Город на севере штата Виргиния, крупнейший центр по выращиванию яблок, где проводятся ежегодные «яблочные» фестивали с метанием яблок.


[Закрыть] – сказал Флинн.

– Не понял…

– Зато я вас понял.

Флинн медленно вел Уэлера по тропинке вокруг главного здания клуба.

До этого он договорился с Коки, чтоб тот захватил их пальто и ждал возле его, Флинна, машины.

– Клуб «Удочка и ружье» был основан более ста лет тому назад, – сказал Уэлер. – А основали его пятеро друзей, все выпускники Гарварда. Купили все эти акры земли, чтобы охотиться и рыбачить. Чтобы иметь место, где можно укрыться от всего остального мира, от семьи, работы. Спокойно общаться друг с другом и, как я догадываюсь, поддерживать присущий студентам дух бодрости и веселья.

– А это, должно быть, гонг?

Флинн поднялся по ступенькам заднего крыльца.

– Да. Огромный, не правда ли? – сказал Уэлер.

Гонг представлял собой толстый медный цилиндр метров трех в диаметре, подвешенный внутри дубовой рамы. Рядом стоял обтянутый кожей молоток высотой в человеческий рост.

– Его здесь отовсюду слышно, – заметил Уэлер.

– А кто в него бьет?

– Полагаю, что Тейлор.

– Просто удивительно, как это он еще не оглох.

Через запотевшее окошко Флинн заглянул на кухню.

И насчитал там шесть слуг. Все до одного мужчины и все, по-видимому, вьетнамцы.

– И вот, – продолжил свой рассказ Уэлер, когда оба они двинулись дальше, вокруг здания, – время шло и пятеро друзей начали приглашать сюда своих друзей. Потом привозить сыновей, когда те подрастали и выходили из так называемого критического подросткового возраста. Клуб разрастался, расходы на его содержание тоже росли. Полагаю, он приобрел официальный статус клуба в начале столетия.

– И получить членство становилось все сложней?

– Думаю, да.

– И кому же оно доставалось?

– Ну точно не скажу. Тем пятерым основателям, их друзьям, сыновьям.

– Что было тайной для всех остальных, верно?

Уэлер глубоко втянул в грудь холодный воздух, затем выдохнул, с паром.

– Здесь было их убежище. Место, где можно уйти от реальности. От жен и маленьких детишек. От офисов и контор. От обязанностей. От взоров посторонних. Здесь можно было отрастить волосы, пить, кто что хочет и сколько хочет, резаться в карты хоть всю ночь напролет, играть в разные другие дурацкие мальчишеские игры, охотиться, рыбачить. Условно говоря, даже пукать при всех без всякого стеснения.

Они оказались с тыльной стороны дома.

Там находилась круглая площадка с тщательно выровненной и утоптанной землей. В центре – залитый бетоном круг с пересекающимися красными и желтыми полосами. По краям – глубоко врытые в землю фонарные столбы, увенчанные колпаками из толстого стекла.

– Все же удивительно, не правда ли, – заметил Флинн, – до чего эти вертолетные площадки напоминают каббалистические символы?

По одну сторону от площадки было установлено круглое блюдце спутниковой антенны, нацеленное в небо на юго-запад.

– На эту тарелку можно принимать любые сигналы и откуда угодно, – пояснил Уэлер.

Флинн улыбнулся:

– Чудеса современной техники…

Слева виднелась еще одна площадка с тщательно выровненной и утоптанной землей. По всей видимости – стрельбище.

– А здесь, стало быть, место для символических жертвоприношений… – буркнул Флинн. – Убиения глиняных голубок.

– Лично я заметил, – сказал Уэлер, когда они двинулись дальше, – что все эти мужчины, члены клуба и обслуга, приезжают сюда с целью вернуть утраченную молодость. Но подумайте, что удается вернуть? Родительского дома, той среды, что их некогда окружала, уже не существует. К тому же все они выходцы из высшего общества и воспитывались и росли по большей части вне дома. Нет, они пытаются вернуться в ту жизнь, которой жили в частных школах, пансионах, летних лагерях.

– И эти запертые холодильники, – заметил Флинн. – Наверняка у каждого в комнате припрятано по нескольку коробок конфет…

– Бедняга Д'Эзопо, – протянул Уэлер. – Сразу видно, не слишком хорошее воспитание получил. Подумал, что можно среди ночи влезть на кухню и найти там чего-нибудь пожевать… Лично я нахожу все это весьма прискорбным, – продолжил он после паузы. – Ведь для большинства этих людей другого дома просто не существует. И клуб – единственное на свете место, где они могут расслабиться, не ходить застегнутыми на все пуговицы. – Флинн покосился на полосатую рубашку Уэлера, застегнутую на все пуговицы, репсовый галстук и аккуратный костюм-тройку. – Один из членов, – добавил Уэлер, – страшно знаменитый композитор и дирижер. Любимец публики и всего высшего общества. Его знает весь мир. И представляете, приезжает сюда, говорит очень мало, к роялю даже не подходит. Расхаживает по комнатам в грязных сапогах. А каждое утро отправляется в лес с огромным топором и начинает валить деревья. И работает в поте лица от восхода до заката. Причем в этой работе нет ни малейшего смысла, ни системы, ничего. Он даже ветки со ствола не обрубает. Просто валит себе деревья, и все. Уже, наверное, несколько акров вырубил. Ну разве не эксцентричное поведение?

– В каждом из нас сидит какое-то другое существо, – заметил Флинн. – Даже я иногда вою на луну. Да и вы, наверное, тоже.

Уэлер рассмеялся.

– Как-то раз, зайдя к себе в номер, я принялся душить настольную лампу галстуком. А утром проснулся и никак не мог понять, что я делал и зачем. Просто знал, что в те минуты испытывал какое-то странное удовлетворение… – Он снова усмехнулся и добавил: – Правда, это было лишь раз. Недели три тому назад.

– Думается мне, – медленно начал Флинн, – что этот клуб, «Удочка и ружье», при всей своей эксклюзивности и изысканности, являет собой настоящие райские кущи для любителей подзаработать на шантаже.

Уэлер не ответил.

С севера от здания спешил навстречу им кривоногий пожилой мужчина. Лицо обветренное, морщинистое и какое-то странно безжизненное, голова в проплешинах. Руки огромные, грубые. Старые изношенные сапоги заляпаны грязью.

– Приветствую, Хевитт, – сказал Уэлер.

Глаза Хевитта цепко оглядели Флинна с головы до пят. Затем, когда они поравнялись, он отвел взгляд, отвернулся и больше не глядел ни на Уэлера, ни на Флинна.

Лишь коротко кивнул.

– Это Флинн, – сказал Уэлер. – А это Хевитт. Всю жизнь проработал при клубе «Удочка и ружье» проводником и егерем.

Мужчина снова кивнул и зашагал дальше.

– Хевитт немой, – сказал Уэлер.

– Но не глухой?

– Нет, что вы, напротив! Слышит лучше, чем многие. Вообще, большая часть обслуги здесь всегда состояла из немых.

– А теперь, насколько я вижу, из вьетнамцев. Кто-нибудь из них говорит по-английски?

– Некоторые. Но совсем плохо.

– Ага, – кивнул Флинн. – Стало быть, все тихо и спокойно.

– Вы меня поняли.

Флинн откашлялся и заметил:

– Тут проводятся разного рода совещания…

Они вышли к дороге, к парковочной стоянке.

– Да, – тихо сказал Уэлер. – Проводятся.

– И принимаются важные решения?..

Возле пикапа «Кантри-Сквайер» стоял Коки в пальто. Через правую руку у него было перекинуто просторное пальто Флинна.

– Да, – еще тише произнес Уэлер, – принимаются.

– А теперь, – сказал Флинн, надевая пальто, – мы с Коки едем покататься. Хочу познакомиться с вдовой Хаттенбаха, послушать, что за человек был покойный… И если охранник у ворот будет чинить нам препятствия, – добавил он, – я, возможно, отвечу ему на языке, принятом на митингах общества анархистов.

Уэлер опустил ему руку на плечо.

– Но вы ведь вернетесь, Флинн?

– Конечно. – Флинн отпер машину. – Надо же, в конце концов, выяснить, кто продырявил новенький дождевик Оленда.

Глава 10

Они вошли в приемную мотеля «Хижина лесоруба» и не обнаружили там ни души.

– Видывал я фермы по выращиванию брокколи, где бизнес, в отличие от этого места, просто процветает, – пробормотал Флинн.

Коки шел следом. Флинн обогнул стойку и без стука распахнул дверь с табличкой «Кабинет управляющего».

– Сюда, Коки, – сказал он. – Вот тут и находится твой коммутатор.

За коммутатором сидели три женщины. Все они дружно подняли головы и уставились на пришельцев. На лицах их отражалось покорное удивление – с тем же выражением смотрят коровы на чужака, вторгшегося на их пастбище.

У панели коммутатора были места для пяти операторов.

Из двери, ведущей в соседнее помещение, вылетел, точно разъяренный бык, Карл Моррис.

– Посторонним сюда нельзя! – рявкнул он.

– Что и понятно, – заметил Флинн. – Все эти средства связи для такого забытого богом и людьми уголка…

– Ах, это вы, Флинн… То есть, простите, инспектор Флинн. А это кто?

– Знакомься, Коки, это Карл Моррис. Управляющий сим процветающим заведением.

По дороге от клуба «Удочка и ружье» Флинн успел сообщить Коки все известные ему факты по делу, а также высказать одну-две догадки.

– Пожалуйста, прошу, заходите, – Моррис провел их в свой маленький кабинет. – Вы должны понять… Чуть раньше сюда заявилась пресса. И я сперва подумал, вы из той же братии. Нет, с вами-то мистер Уэлер говорить разрешил.

– Ага, – кивнул Флинн, обводя взглядом тесную каморку с таким видом, точно то был зеркальный зал во дворце. – Тут-то оно все и происходит… Подписываются соглашения, обсуждаются фасоны и размеры наволочек, нанимаются и увольняются повара по изготовлению салатов. Просто завораживающее зрелище. Фигурально выражаясь, нервный узел, сосредоточение всех рычагов управления этим грандиознейшим из отелей мира!

Моррис затворил за ними дверь.

– Извините, что не могу предложить вам присесть. – К маленькому столу был придвинут единственный в комнате стул. – Не слишком часто принимаю тут гостей.

– А вообще хоть какие-то люди у вас когда-нибудь останавливаются? – спросил Флинн.

Моррис присел на краешек стола.

– Ну, только те, кому просто не можем отказать. То какой-нибудь заблудившийся охотник, то застрявший в машине по дороге коммивояжер.

– И, как я понимаю, останавливаются они ненадолго?

Моррис пожал плечами:

– Видите ли, еды тут у нас не подают. Нет обеденного зала. И бара тоже нет. Даже автомата по производству мороженого не имеется. Ни бассейна, ни сауны, ни горячей воды…

– Словом, не слишком привлекательное и бойкое место, как я вижу.

– Если путешественник очень уж настаивает, оставляем его на ночь, а рано утром провожаем.

– Настаивает?

– Ну да. Каждый вечер мы вывешиваем на дверь табличку: «Свободных мест нет».

– Тогда, очевидно, вы едва сводите концы с концами? Стоит ли того дело?

Моррис хмыкнул:

– Думаю, я смог бы написать книгу «Секреты неуспешного управления».

– Попробовать стоит. Ведь люди, занявшиеся бизнесом, по большей части не очень преуспевают. Они почерпнули бы из вашего опыта немало ценного.

– Что ж, такова моя работа. Для этого меня и наняли.

– Клуб «Удочка и ружье»?

– Именно.

– Получается, что эта картонная коробка, где на самом деле никакого мотеля нет, существует лишь прикрытием для куда более роскошного и таинственного заведения, расположенного чуть дальше, я не ошибаюсь?

– Но члены клуба должны сообщать родным, куда отправляются. Должны оставлять номер телефона. И все люди звонят сюда. И девушки, что сидят там, принимают звонки и называют мотель «Хижина лесоруба».

– И уже потом эти звонки переадресовываются в клуб «Удочка и ружье», верно?

– Да. А когда сюда заявляется кто-нибудь и ищет члена клуба… Ну, знаете, как это бывает… какой-нибудь репортер, адвокат, настырный член семьи, мы говорим, что нужный им человек на прогулке.

– И встреча с такими настырными людьми происходит здесь, в мотеле?

– Точно. Несколько лет назад был такой случай. Один репортеришко разнюхал номер телефона клуба и позвонил туда. И все бы ничего, такое бывало и прежде, но этот репортер страшно заинтересовался клубом – что за заведение, где именно находится, кто его члены… Короче, после этого в «Айбилл» вдруг появляется довольно туманная статья. На тему того, что существует некий клуб, где собираются разные важные персоны, причем не связанные между собой какими-либо общими деловыми интересами, и занимаются охотой и рыбалкой, когда сезон для этих занятий еще не наступил. И совершают разные другие преступления, к примеру, оставляют жен и детей одних дома.

– Ну и, разумеется, другие, более серьезные и престижные, чем «Айбилл», журналы тоже заинтересовались.

– Да, конечно! Прислали сюда целую толпу фотографов и журналистов. И нашли «Хижину лесоруба».

Флинн оглядел сильно провисший фанерный потолок конторы.

– Похоже, это строение заказали и на скорую руку соорудили где-нибудь на фабрике в Нью-Джерси. А потом в целом виде доставили сюда.

– Примерно так. Члены клуба узнали о том шибко любопытном репортере из «Айбилл», а потому особого времени на строительство «Хижины» не было. Нет, канализация и водопровод тут имеются. И электричество провели.

– Поспешишь – людей насмешишь, – заметил Флинн. – А все из-за этого «Мы верим в Бога».[9]9
  Надпись на долларовых банкнотах: «In God we trust».


[Закрыть]

– Но все равно, газетчики нами интересуются. Время от времени посылают людей разнюхать, что тут творится. Ну и тогда клуб «Удочка и ружье» устраивает для них представление. Собирают самых молодых членов клуба, обычно по пятницам и субботам, наряжают в охотничьи костюмы, снабжают лицензиями на отстрел дичи или там рыбалку, и рассаживают в разных местах – в лесу, на просеке, у озера – с упаковками пива. Ну и репортерам скоро надоедает следить за ними, и они отваливают. – Моррис пригладил ладонью редеющие светлые волосы. – Вот так и живем в своем Беллингеме. «Хижина лесоруба», клуб «Удочка и ружье», звучит красиво, верно?

– Ну а вы? – спросил Флинн.

– А что я?.. Родился в местной больнице, – ответил Моррис. – Так и появился на свет.

– Неужели не скучно тратить жизнь на управление пустующим мотелем?

– Я, знаете ли, был преподавателем физики в местной школе. – Моррис сложил руки на коленях и с преувеличенным вниманием рассматривал их. – А потом школьный бюджет урезали. Отцы города Беллингема сочли, что тратиться на образование ребятишек не слишком стоит. Для Беллингема и такие сойдут. Ну и меня уволили. К тому времени я уже обзавелся семьей. Жена, дети. Тоже не больно-то образованные. Ну и что мне оставалось делать? Устроиться лесорубом и валить лес?

– Честные люди так и поступают.

Моррис передернулся, словно ему влепили пощечину.

– А что тут такого нечестного? Да, работаю здесь, и мне платят за содержание пустующего мотеля! Да, я управляю пустым мотелем! Разве это преступление?

– На этой неделе, я так полагаю, вы заработали очень неплохо.

Крупные руки Морриса сжались в кулаки.

– Ничего подобного тут раньше не случалось. – Он встал и обошел стол. На нем, обложкой вверх, лежала раскрытая книга. Бруно Беттлхейм, «Выживание и другие эссе». – Здесь, в лесах, мир совсем иной, инспектор. Члены клуба здесь люди пришлые. И я, честно сказать, знаком с немногими из них. Бог их знает, кто они такие и чем занимаются… Только и вижу, как приезжают и уезжают на лимузинах да прилетают на вертолетах. – Он ткнул пальцем в запертую дверь: – И еще знаю, что им частенько звонят сюда из Белого дома. И из разных других мест, Оттавы, Мехико. Звонят высокие чины из службы безопасности. Разные финансовые воротилы. Сенаторы. Даже из Верховного суда звонят. И что же, я должен сказать всему этому «нет»? – Он уселся на деревянный вращающийся стул. – Когда эти ребята приезжают сюда, они могут делать все, что только захочется! Это ж и ослу понятно! Вроде бы мы все равные в этом мире, инспектор, но только некоторые равнее других.[10]10
  Из романа Дж. Оруэлла «Звероферма».


[Закрыть] Сами знаете. И наверняка слышали: «Ну а если богам на Олимпе порезвиться охота. Неужто мы, смертные, можем им помешать?»

Флинн молча глядел на этого человека. Он казался слишком крупным, слишком большим для такого тесного кабинетика и маленького стола.

– Ну а если дело дойдет до судебного разбирательства, дружище? Вы что же, будете лгать перед судом?

– Мне обещали, что до этого не дойдет. Мистер Уэлер сказал, что вы, инспектор, не допустите.

– Вот как? Не допущу, значит?

– Весь день сегодня только и делал, что принимал репортеров. Водил показывать «место происшествия». Представлялся деревенским рубахой-парнем, прищелкивал языком и сожалел о столь трагической и нелепой гибели.

– И они скушали?

– Да им всего-то и надо было, что отщелкать несколько кадров, потом свалять какую-нибудь историйку и поскорее убраться восвояси, где светло и тепло. Ясное дело, скушали. Да и с чего бы им было заподозрить подвох? Особенно когда имеешь дело с простым деревенским парнем, таким, как Карл Моррис. И к чему это ему врать, когда речь идет о гибели человека известнейшего, самого Дуайта Хаттенбаха? Ведь и дураку ясно, что между мной и им не могло существовать никакой связи.

– Ну а вдове Дуайта Хаттенбаха вы тоже рассказывали эти лживые байки?

Моррис фыркнул.

– Вы думаете, она хочет знать правду? Так вот, Флинн, знайте, ее привез друг, – Моррис шлепнул широкой ладонью по столешнице. – Мужчина… Нет, образ мыслей и жизни этих людей мне просто недоступен! Не успел я отворить дверь комнаты, где сложены вещи Хаттенбаха, как она тут же развернулась и двинулась прочь. Сомневаюсь, чтоб такая особа знала, какие вещи принадлежат ее мужу, а какие – нет.

– Где она сейчас?

– В комнате 11. Той, что ближе к камину в холле. Сидит и ждет, пока не наделают консервов из ее мужа и не упакуют в ящик. Она даже не захотела смотреть на его тело, представляете?

– Нам надо с ней поговорить, – сказал Флинн.

Карл Моррис поднялся из-за стола.

– И вы еще хотите, чтоб я переживал из-за какого-то избалованного мальчишки, который вчера ночью подавился серебряной ложечкой? Так вот, знайте, мне плевать! Пусть в доме у меня ложки алюминиевые, но с них я кормлю своих ребятишек. Вы считаете, что разговор с ней имеет смысл?

– Да, имеет, – кивнул Флинн. – К сожалению, очень даже имеет. Столько смысла, что даже возведенная вокруг этих акров четырехметровая изгородь уже не покажется столь уж бессмысленным сооружением.

Глава 11

Флинн постучал в дверь комнаты номер 11.

– Кто там? – спросил женский голос.

Флинн не ответил.

Через некоторое время дверь приоткрыл небольшого роста мужчина лет за тридцать в пиджаке модного покроя и в слаксах. У него были тоненькие, словно нарисованные карандашом, усики.

– Да?

И он без возражений пропустил Флинна и Коки в комнату.

На одном из пластиковых стульев сидела молодая женщина. Лет под тридцать, в пошитом на заказ дорогом костюме. Сидела, выпрямив спину и положив ногу на ногу. На столике между двумя стульями стояли пустые кофейные чашки.

– Кэрол Хаттенбах? Позвольте представиться, инспектор Флинн. Я из полиции. А это детектив-лейтенант Конкэннон.

– Макс Харви, – сказал мужчина с усиками и подошел ко второму стулу. – Это я привез сюда Кэрол.

– Позвольте выразить вам соболезнования, миссис Хаттенбах.

– Спасибо… Я вынуждена просить вас присесть на кровати. – Руки, лежавшие на коленях, были сжаты в кулаки. – Здесь такой ужасный холод.

– Должен признаться, – гнусаво протянул Макс Харви, – что, когда я говорил с шефом местной полиции Дженсеном, у меня создалось впечатление, что штат у него не столь уж велик. А потому не ожидал увидеть здесь инспектора и детектива-лейтенанта.

– Собираетесь вернуться сегодня же? – спросил Флинн.

Никакого багажа в комнате видно не было.

– Да. Дети… Мы ждем, когда похоронное бюро…

– Понимаю.

– Управляющий поместил нас в эту комнату, чтоб не докучала пресса.

– А кто-нибудь из вас говорил с прессой?

– Я говорил, – ответил Макс. – От имени друга семьи.

– Да и о чем тут говорить? – заметила Кэрол Хаттенбах. Голос у нее был низкий и слегка дрожал. – Трагический несчастный случай на охоте…

Флинн стоял посреди маленькой комнаты, не вынимая рук из карманов пальто.

– Почему бы в таком случае не рассказать мне все, что вы знаете?

– Почему бы вам, инспектор, не рассказать мне все, что вы знаете? – резко парировала Кэрол.

– Кэрол… – начал было Макс.

Флинн выждал секунду-другую. Он ждал от вдовы вопросов, в которых отразилось бы ее презрение ко всему, что она здесь услышала. К тому, что ей показали.

Но миссис Хаттенбах смотрела в стену невидящим взором и молчала.

– Я не о том, – мягко заметил Флинн. – Просто хотелось бы услышать, что за человек был ваш муж. Хотя бы в общих чертах.

– Мой муж? Он мертв, – резко ответила она.

– Часто ли он сюда приезжал? – спросил Флинн.

– Да, часто. В эту дыру. Это сырое холодное болото! Брал свои чертовы ружья и удочки, свитера и болотные сапоги и приезжал сюда. В это… место! «Хижина лесоруба», клуб «Удочка и ружье»! Нет, вы только посмотрите, что за убожество! Здесь даже сандвича негде купить!

– А сами вы здесь в первый раз, да?

– Да. Конечно. И в последний.

– Ваш муж всегда приезжал сюда один?

Она покосилась на Макса, затем вздохнула и отрицательно покачала головой.

– Все нормально, Кэрол.

– Так вы не верите, что ваш муж ездил сюда один, верно, миссис Хаттенбах?

Кэрол Хаттенбах хотела что-то сказать, потом передумала.

– Все в порядке, Кэрол, – повторил Макс Харви. – Инспектор Флинн не из газеты. Он полицейский. И знает, что, если проболтается прессе хоть словом, хотя бы намекнет на то, что ты ему здесь рассказала, ему грозят нешуточные неприятности. Верно, Флинн? Ведь мы скоро уедем, а полиции надо знать. И лучше уж быть с ними честными и откровенными, чтобы потом никаких вопросов уже не возникало… Богом проклятое место.

Флинн снова выждал, не совсем понимая, чем вызван прилив раздражения у миссис Хаттенбах.

Коки присел на постель возле двери.

– Где она? – выпалила миссис Хаттенбах.

– Кто «она»? – спросил Флинн.

– О боже!.. – пробормотала женщина. – Этот мир… он предназначен только для мужчин!.. Управляющий мотелем…

– Карл Моррис, – подсказал Макс Харви.

– Потом этот козел, сельский фараон…

– Шериф Дженсен, – снова вставил Макс.

– А теперь вы двое! И собираетесь сказать мне, что Дуайт вышел среди ночи на улицу чистить ружье и что оно якобы нечаянно разрядилось и снесло ему половину черепа! С каждым может случиться, скажете вы. Особенно с таким, как Дуайт. С жутко самоуверенным типом, беззаботным, словно младенец в памперсах. Что вы, мужчины, сделали с той женщиной, которая с ним была? Просто отослали ее упаковывать вещи среди ночи, да? Просто потому, что Дуайт мужчина, и все вы тоже мужчины, и ого-го! какие молодцы? Мужчина всегда остается мужчиной, у них, у ребят, свои мелкие слабости… А потому стоит ли упоминать о том, что один из них приехал сюда с женщиной? Боже упаси, к чему это! Лучше уж поскорее выпроводить эту дамочку до того, пока не заявилась законная жена, верно?

Флинн обернулся и покосился на Коки. Затем перевел взгляд на Макса Харви и снова взглянул на Кэрол Хаттенбах.

– С чего это вы взяли, что он был с женщиной?

– Да с того, что мой муж всегда был с какой-нибудь женщиной, инспектор… как вас там…

– Фараон, – улыбнулся Флинн. – Он же козел.

– Мой муж был безнадежно развращенным человеком. Сексуально развращенным! Красивый, молодой, богатый! Обладал властью, обаянием, известностью. Не мужчина, а просто секс-символ с журнальной обложки! Ему даже не надо было дуть в свою чертову трубу! И без того в хвост пристраивалась целая толпа женщин.

Макс Харви подался вперед и положил ей руку на плечо. Она сердито отмахнулась.

– Дуайт всегда все делал по-своему. Всерьез считал, что внимание, которым его окружают все эти дамочки, вешающиеся на шею, словом, все радости жизни по праву ниспосланы ему Господом Богом.

Флинну не впервой доводилось сталкиваться с гневом родных, направленным в адрес покойного. Глядя на Кэрол Хаттенбах, он пытался оценить подлинность и глубину этого гнева.

– Почему бы не спросить, что именно тут произошло? И с чего это он вдруг отправился на улицу чистить ружье?

– Потому что в комнате, вернее, в постели, с ним был кто-то еще, – с уверенностью заметил Макс Харви. – И этот человек спал.

– Кто? – спросил Флинн.

– Ах, да будет вам! – всхлипнула Кэрол Хаттенбах. – Хватит валять дурака. Все мы, конечно, делаем время от времени глупости. Но это вовсе не означает, что мы и в самом деле столь уж глупы.

– Но самим-то вам как кажется, с кем он мог быть?

– Это вы мне скажите!

– Просто хотелось бы знать, – спокойно заметил Флинн, – с кем, по вашему мнению, он мог сюда приехать? С каким-то конкретным лицом, да?

– Только не говорите, что он заявился на этот сказочный курорт отведать блюда французской кухни! Ну, разумеется, конкретное лицо! Поскольку место это находится довольно далеко от его избирательного округа.

– Да, но все же, с кем именно? – продолжал настаивать Флинн.

– О боже, но откуда же мне знать! Их у него дюжины! Эта девица-адвокатша из Вашингтона. Потом его кузина Венди. Так и лапают друг друга при первой же возможности… Потом еще дамочка-пилот, ну та, что прилетает из Вайоминга… как ее… Сэнди…

– Уилкомб, – подсказал Макс Харви.

– Потом жена Марка Брэндона, так и липнет к нему на каждом приеме. Дженни Клиффорд…

– Да их у него – что пчел в улье, – прогундосил Макс Харви, затягиваясь длинной тонкой сигаретой.

– Дженни Клиффорд? А вы не знаете случайно, брат у нее есть?

– Кажется, да.

– Ее брата звать Эрнст Клиффорд, – сказал Макс Харви. – Совсем еще молодой человек, не слишком пока преуспел. Работает главным выпускающим в отделе новостей на Ю-би-си.

– Ясно.

Кэрол Хаттенбах сказала:

– Наш-то Дуайт сразу взлетел на самый верх. И метил не куда-нибудь, а в Белый дом. У него все для этого было. Внешность, деньги, друзья, полезные связи на всех уровнях. И все у него получалось так легко и просто, прямо само в руки шло. Он всегда получал, что хотел. Люди просто поражались его везению. Не понимали, как можно столь многого достичь почти без усилий, не надрываясь. Ему всего-то и надо было, что снять телефонную трубку. И, пожалуйста, нате! – Голос ее звенел от гнева. – Уж слишком самоуверен был, вот и допрыгался.

– Ну а вы? – спросил Флинн. – Вы бы тоже поднимались на вершину рука об руку с ним?

– Конечно, – она скрестила стройные ноги. – Слава богу, мне есть чем заняться в этой жизни и о ком заботиться. Дети…