Текст книги "Ведьма: Жизнь и времена Западной колдуньи из страны Оз"

Автор книги: Грегори Магвайр

ДЕТСКИЕ ЗАБАВЫ

Прошла весна, близилось к концу лето. Давно минула весенняя свежесть, на смену ей пришла засуха. Мелена с няней стирали белье в тоненьком ручейке. Эльфаба, вечный враг воды, объедала дикую грушу. Она пригнула деревце и вертела головой, хватая зубами кислые карликовые плоды и выплевывая косточки.

– Тут бродит какой-то зверь, – говорила няня. – Я несколько раз видела, как вечером кто-то шныряет по папоротникам. Какие здесь вообще водятся животные?

– Ничего крупнее белки, – отмахнулась Мелена.

– Это точно не белка, ты уж мне поверь. Может, медведь?

– Здесь нет никаких медведей. Ходили слухи, будто на холмах живут горные тигры, но никто никогда их не видел. Впрочем, они звери осторожные, пугливые и не спускаются к человеческому жилищу.

– А волки? Тут не водятся волки?

– Няня, ну мы же не в лесу живем! Здесь, конечно, глухомань, но очень спокойная. И нечего пугать меня рассказами про волков и медведей.

Эльфаба, которая пока не разговаривала, глухо заворчала – видимо, изображая волка. Или медведя.

– Не нравится мне все это, – поежилась няня. – Хватит уже стирать, пошли домой, мне надо с тобой потолковать. А малышку лучше оставь со стеклодувом.

– Это еще зачем? Все равно она ничего не понимает.

– Не разговаривает – еще не значит, что не понимает. По-моему, так наоборот, она понимает слишком много.

– Даты посмотри на нее! Мажет себя грушей, как помадой.

– Скорее как боевой краской.

– Милая нянечка, хватит вредничать. Стирай лучше. Видишь, какое грязное белье.

– Я даже не спрашиваю, чей здесь пот и чье семя.

– И хорошо, что не спрашиваешь. Только нравоучений мне еще не хватало.

– А ведь рано или поздно Фрекс все узнает, никуда не денешься. Эта твоя новая склонность к послеобеденным снам… Впрочем, тебя всегда тянуло к парням со здоровой колбасней и парой круто сваренных яиц.

– Няня, хватит! Это вообще не твое дело!

– А жаль, – вздохнула та. – Вот что значит старость. Все говорят, опыт, опыт, – а я бы хоть сейчас обменяла его на такого вот колбасника.

Мелена брызнула в нее водой. Старуха заморгала, но тему сменила.

– Живи как знаешь. Твой сад – тебе его засеивать, тебе и урожай собирать. Я вообще-то хотела поговорить об Эльфабе.

Мелена бросила взгляд на дочку. Та сидела на корточках возле груши, неподвижная, как изваяние, как маленький сфинкс, и внимательно на что-то смотрела. На ее нос села муха, но Эльфаба и бровью не повела. В следующее мгновение она прыгнула и шлепнула руками по земле: ну просто зеленый безволосый котенок за ловлей бабочек.

– О чем именно?

– Ей пора знакомиться со сверстниками. Она быстрее заговорит, когда услышит речь других малышей.

– Вовсе не обязательно. И вообще мнение о том, что дети лучше говорят среди сверстников, давно устарело.

– Ну-ну, не умничай. Девочке надо привыкать к людям, а то она все с нами да с нами. Ей и так предстоит нелегкая жизнь; пусть поучится общению. Уж я и разговариваю с ней, и песенки пою, и стихи читаю – а она все молчит. Почему она молчит, Мелена? Почему не лепечет, как нормальные дети?

– Глупая потому что. Бывают такие.

– Надо, чтобы она играла с другими детьми. Чтобы заразилась от них весельем.

– А Фрекс и не ждал себе веселого ребенка. Он и так считает, что все слишком много веселятся в этом мире. И тут я с ним согласна.

– А твои забавы с квадлином – это что? Упражнения в послушании?

– Ты опять? Я же просила!

Мелена с удвоен ной силой принялась тереть полотенце. Теперь няня просто так не отвяжется: у нее что-то есть на уме. А ведь она права. Черепашье Сердце наполнил жизнь Мелены смыслом и святостью, и когда они катались по постели, с нее слетало не только нижнее белье, но даже стыд.

Мелена не могла этого объяснить, но знала, что даже перед грозным трибуналом унионистских священников, обвиняющих ее в прелюбодеянии, она, не смущаясь, рассказала бы правду. Каким-то чудом Черепашье Сердце вернул ей уважение к себе, веру в лучшее, утраченную после рождения зеленой дочки – живого напоминания за грех столь незначительный, что она даже не помнила, совершала ли его. Но не просто плотская любовь возродила Мелену, хотя само это было бесподобно; гораздо важнее для нее было видеть, что квадлин не краснеет перед Фрексом и не сторонится маленькой уродливой Эльфабы. Он устроил мастерскую в дальнем углу двора, где выдувал и шлифовал стекло. Сама судьба как будто принесла его на спасение Мелене. Если и существовала другая цель его пути, она была давно забыта.

– Ну хорошо, старая зануда, – не выдержала Мелена. – Что ты предлагаешь?

– Отвези Эльфи в Закамышье, чтоб играла там с ребятами.

– С ума сошла! – ахнула Мелена. – Пусть ей здесь скучно и не с кем играть, но зато хоть безопасно. Я, может, и плохая мать, но кормлю ее и слежу, чтобы она себя не искалечила. А ты предлагаешь взять и выбросить ее в мир? С зеленой-то кожей? Да ее засмеют. Тебе ли не знать, что в этом дети гораздо безжалостнее взрослых: они не знают меры. Чем везти Эльфабу в Закамышье, лучше сразу взять и бросить ее в озеро, которого она так боится.

– Да нет же, нет! – Няня хлопнула по коленям пухлыми ладонями. – Послушай меня, послушай, ты, избалованная дочка богатых родителей. У тебя только и забот было, что бегать с музыки на танцы с другими такими же баловнями. Конечно, мир жесток, кто спорит? И чем раньше Эльфаба это поймет, чем быстрее найдет себя в нем, тем лучше. К тому же все не так страшно, как ты расписала.

– Хватит строить из себя пророчицу! Страшно или нет – откуда ты знаешь?

– Знаю! – горячо возразила няня. – И от своего не отступлю. Я прекрасно вижу, что вас ждет. Поверь, если ты не вооружишь дочку против чужих нападок, она и сама будет несчастной, и твою жизнь угробит.

– И какое же, интересно, оружие она получит от голодранцев из Закамышья?

– Смех, юмор и улыбку.

– Я тебя умоляю!

– Хочешь – не хочешь, а я своего добьюсь. Я ведь и пригрозить могу. Пойти в Закамышье, разузнать, где теперь проповедует Фрекс, и шепнуть ему пару слов. Думаешь, он обрадуется, когда узнает, чем вы тут занимаетесь со стеклодувом, пока он разжигает религиозный пыл у своей паствы?

– Ах ты старая карга! – взвыла Мелена.

– Завтра же, – победоносно улыбнулась няня, – мы отправляемся с Эльфабой в Закамышье.

Утром разгулялся ветер, грозно завывал по холмам, гало-, пом скакал с вершины на вершину, подхватывал сухие опавшие листья и жухлую траву. Няня плотнее повязала шейный платок и натянула шапочку на самые уши. Краем глаза ей все еще мерещились крадущиеся хищники, но стоило повернуть голову, и тигры с волками превращались в кучи сухой листвы. По пути она подобрала терновую палку, якобы для опоры, а на самом деле для защиты от голодных зверей, и немного успокоилась.

– Конечно, никаким хищникам не выжить в таких холодных, засушливых местах, – проговорила она больше для себя, чем для Мелены с Эльфабой. – Но, чур, вперед не убегать, слышишь, зеленушка?

Шли в тишине: няня молчала от страха, Мелена – от досады, что ее оторвали от Черепашьего Сердца, а неутомимая, будто заводная Эльфаба – просто потому, что иначе не умела. За лето озеро обмельчало, и там, где раньше плескалась вода, теперь можно было идти по гальке и высохшим водорослям.

Гвинетта жила в закопченном каменном домике с прохудившейся крышей. Из-за постоянного радикулита она не могла ни тянуть сети с рыбой, ни гнуть спину на овощных грядках. Потому сидела на грязном дворе. Вокруг нее копошилась целая ватага малолетней ребятни разной степени оборванности, крикливости и плаксивости. Гвинетта подняла голову и окинула взглядом приближающихся гостей.

– Добрый день! Вы, должно быть, Гвинетта, – приветливо сказала няня, пройдя в калитку. Она была счастлива, что не попалась диким зверям. – Брат Фрекспар рассказал, где вас найти.

– Святая Лурлина, так это правда? – воскликнула Гвинетта, завидев Эльфабу, и сделала рукой оберегающие знаки. – Я-то думала, ерунда, пустые сплетни, – и вот пожалуйста!

Дети прекратили беготню. Тут были мальчики и девочки, бледные и загорелые, но все как один чумазые и жутко любопытные. Они продолжали свою игру, но уже не спуская глаз с Эльфабы.

– Вы, конечно, знаете Мелену? Ну а я растила ее и теперь нянчу ее дочку. Мы очень рады вас видеть.

Она пихнула бывшую воспитанницу.

– Очень рады, – глухо подтвердила та.

– Мы столько всего хорошего о вас слышали, что пришли за советом, – продолжала няня. – Видите ли, у нас возникли определенные затруднения с малышкой, и как мы ни бились, так и не смогли их решить.

Заинтригованная Гвинетта подалась вперед и вопросительно подняла брови.

– Девочка зеленая, – заговорщицки шепнула няня. – Вы, конечно, могли этого не заметить за ее обаянием, да и вряд ли благородные закамышцы обратят внимание на такую мелочь, но сама Эльфаба очень стесняется. Сами посмотрите: стоит, втянула голову в плечи – прямо испуганная зеленая черепашка. Надо помочь ей вылезти из своего панциря и научить радоваться жизни, только мы не знаем как.

– Да уж, – хмыкнула Гвинетта. – Теперь понятно, почему брата Фрекспара так давно не было видно. – Она запрокинула голову и хрипло, цинично расхохоталась. – И у него еще хватило смелости вернуться к своим проповедям. До чего самоуверенный человек!

– Бра! Фрекспар, – перебила ее Мелена ледяным тоном, – просил напомнить тебе, Гвинетта, слова Писания: «Никому не дано узнать истинный цвет души».

– Там и правда так написано? – пробормотала пристыженная Гвинетта. – Ну хорошо, от меня вы что хотите?

– Позвольте приводить девочку сюда, – попросила няня. – Пусть под вашим присмотром играет с другими детьми. Вы ведь понимаете в этом больше нашего.

«Старая ведьма, – подумала про себя Мелена. – Вроде и правду говорит, а как умасливает!»

– Не знаю, понравится ли она ребятам, – неуверенно сказала Гвинетта. – С моей спиной, вы ведь понимаете, я не смогу постоянно их разнимать.

– А мы посмотрим, – сказала няня. – И, конечно, вознаградим вас за все старания.

Няня задержала взгляд на пустых грядках. Вот уж действительно бедность! Она подтолкнула Эльфабу.

– Ну, иди познакомься с ребятами.

Девочка стояла как вкопанная. Дети – пятеро мальчиков и две девочки – приблизились к ней.

– Вот так чучело! – сказал мальчик постарше и толкнул Эльфабу в плечо.

– Эй, повежливее! – прикрикнула Мелена, порываясь подскочить к детям, но няня ее удержала.

– Салочки, давайте играть в салочки! – нашелся мальчик. – Кто зеленое чудище?

– Не я, не я! – завизжали дети и, осалив Эльфабу, брызнули врассыпную. Девочка неуверенно постояла, потом пробежала несколько шагов и опять остановилась.

– Вот так и надо, – довольно закивала няня. – Развивающие игры. Гвинетта – вы чудо.

– Я своих ребят знаю, – заважничала та, – спорить не буду.

Дети гурьбой промчались мимо Эльфабы и снова ее осалили, но, увидев, что она за ними не бежит, остановились и подошли поближе.

– Говорят, у вас поселился квадлин, – сказала Гвинетта. – Это правда, что они едят только траву и навоз?

– Что?! – вскричала Мелена.

– Так о них болтают в народе.

– Он порядочный человек!

– Не приводи его сюда. Они разносят чуму.

– Ничего подобного! – возмутилась Мелена.

– Эльфи, милая, нельзя кидаться, – сказала няня.

– Я повторяю, что Слышала, – продолжала Гвинетта. – Говорят, по ночам, когда квадлины засыпают, души выбираются у них изо рта и ходят по дорогам.

– Дураки и не такое выдумают, – огрызнулась Мелена. – Я никогда не видела, чтобы во сне из Черепашьего Сердца что-то вылезало, а уж возможностей у меня было предостаточно.

– Ну-ка брось камень! – прикрикнула няня. – Смотри, больше никто камнями не кидается.

– Теперь уже кидаются, – заметила Гвинетта.

– Он самый чуткий человек из всех, кого я знаю, – не отступала Мелена.

– Нам, рыбакам, от нежностей проку мало.

– Ну вот, разбили в кровь, я ведь предупреждала, – огорчилась няня. – Дети, отпустите Эльфабу, дайте я ее вытру. И ведь платочка-то нет. Гвинетта, у вас не найдется тряпицы?

– Ничего, само остановится. Это им полезно: меньше есть просят.

– Уж лучше чуткость, чем глупость, – горячилась Мелена.

– Не кусаться! – цыкнула Гвинетта на одного из младших пацанят и, увидев, что Эльфаба раскрыла зубастый рот в ответ, вскочила на ноги, позабыв про больную спину, и во весь голос взревела: – Не кусаться, кому говорю!

– Ну просто ангелочки, – умилилась няня.

ПРИБЛИЖЕНИЕ ТЬМЫ

Теперь каждые два-три дня няня брала Эльфабу за руку и вела к Гвинетте играть с чумазой ребятней. Фрекс вернулся к проповедям, уходил из дома на восемь-десять дней кряду и пугал окрестных жителей своей всклокоченной бородой и религиозными убеждениями. Мелена вспоминала фортепианные гаммы на клавиатуре из цельного дерева, которую ей мастерски вырезал муж. Черепашье Сердце с приближением осени как-то размяк. Послеобеденные возлежания с ним утратили первоначальное буйство, стали нежнее. Мелена продолжала быть внимательной к Фрексу и принимала его ухаживания, но, что ни говори, муж уступал стеклодуву в постели. Какое блаженство испытывала она, когда губы квадлина касались ее соска, а руки, эти живущие по своим законам зверьки, ласкали ее тело. Мелена так и не познала квадлина, как Фрекса, не смогла заглянуть в его душу. Наблюдательная няня не преминула напомнить ей, что стеклодув воспитан в другой культуре.

– Какая разница? – лениво отмахнулась Мелена. – Люди есть люди.

– Не скажи, – возразила няня. – Разве ты не помнишь детские стишки?

И, с заметным облегчением отложив в сторону шитье, продекламировала:

 
В школе так всегда быпает:
Девки учат, парни знают,
А потом часы пробили —
Парни сразу все забыли.
Ну-ка повторим сейчас
Хитрую науку,
Кто в стране живет у нас, —
Чтоб развеять скуку.
Гилликинцы умные,
Манчики разгульные,
Винки бесшабашные,
А марраны страшные.
Но всех хуже квадлины,
Мерзкие создания,
Глупые, как гоблины
После одичания.
Они кровь младенцев пьют,
А больных товарищей
Первым делом в гроб кладут
И хоронят заживо.
 

– Ну что ты о нем знаешь? Женат ли он? Почему оставил свою Топкую трясину или откуда он там родом? Это, конечно, не мое дело, но…

– Да когда ты занималась только своими делами? – хмыкнула Мелена.

– Вот когда начну, сразу почувствуешь, – пообещада няня.

Вскоре после этого разговора они сидели за ужином во дворе у костра. Няня собиралась уезжать, от чего у Мелены поднялось настроение. Черепашье Сердце состряпал неаппетитное рагу из диких яблок, ветчины и сыра. Фрекс благодушно разглагольствовал. Память о дьявольском механизме – Драконе времени – мало-помалу сглаживалась, и закамышцы, хвала Безымянному Богу, снова стали приходить к священнику на строгие проповеди. Его двухнедельный миссионерский поход в Суходревье увенчался успехом. Наградой Фрексу стали кошелек с медяками и преданные, а то и откровенно фанатичные взгляды прихожан.

– Что если наше время тут сочтено? – рассуждал Фрекс, закинув руки за голову и откинувшись на спинку скамьи. Новообретенное счастье уже не удовлетворяло его. – Может, из Закамышья нам открывается другая дорога? Та, на которой нас ждут великие дела? Где уготована яркая судьба?

– Да будет тебе, – вяло ответила Мелена. – Девять поколений моих предков карабкались наверх – и вот, пожалуйста, я здесь, в богом забытом месте, по колено в грязи. Какая уж тут яркая судьба?

– Я говорю о духовных подвигах. Я не предлагаю ломиться в Изумрудный город и бороться за право стать личным исповедником Пасториуса.

– А почему бы тебе не предложить себя на пост духовника Озмы? – оживилась няня, представив, как зажила бы она в свете, добейся Фрекс такого положения. – Правда, пока она еще ребенок. Хотя… Ну поправит какое-то время ее отец – это недолго, как вообще у мужчин. Ты еще молод, Озма повзрослеет, и у тебя будет возможность управлять целой страной.

– Меня не интересует придворная служба, даже если новая королева станет Озмой Наисвятейшей, – отрезал Фрекс. – Мой долг – нести слово Божие попранным и угнетенным.

– Милости надо идти в Квадлинию, – сказал Черепашье Сердце. – Там попрано и угнетено.

Впервые за долгое время стеклодув упомянул о своей стране. Вспомнив недавний разговор с няней, Мелена отмахнулась от дыма и спросила:

– А почему ты ушел из Оввельса?

– Ужас, – ответил Черепашье Сердце.

Эльфаба, которая сидела у точильного камня и сосредоточенно давила муравьев, заинтересовалась и подняла голову. Все ждали от квадлина пояснений, но он, похоже, закончил. У Мелены екнуло сердце; предчувствие говорило ей, что вот-вот, в этот счастливый вечер, произойдет что-то страшное.

– Что значит ужас? – спросил Фрекс.

– Как-то мне зябко, – пролепетала Мелена. – Пойду накину платок.

– Или можно сразу стать духовником Пасториуса. – Няня попыталась вернуть разговор в прежнее русло. – Зачем отказываться? Наверняка со связями Мелены ты сможешь добиться приглашения…

– Ужас, – произнесла вдруг Эльфаба.

Ответом на ее первое слово было ошеломленное молчание. Даже желтая луна словно замерла между деревьями.

– Ужас? – переспросила Эльфаба, оглядываясь. Лицо ее оставалось серьезным, но глаза задорно заблестели: она поняла, чего добилась. Ей было почти два года. Длинные острые зубы больше не удерживали слов внутри нее.

– У-жас, – шепотом, смакуя, произнесла она. – Ужас.

– Иди к няне на ручки, Эльфи, посиди тихонько. Малышка послушно подошла, но села на самый краешек колен и выжидающе посмотрела на стеклодува.

– Черепашье Сердце думает, девочка говорит впервые, – благоговейно сказал тот.

– Да, и она спрашивает про ужас. – Фрекс пустил колечко дыма. – Если это не секрет, конечно.

– Черепашье Сердце плохо говорит. Его дело – дуть стекло, а слова пусть говорят Милость, Госпожа и няня. И теперь еще девочка.

– Скажи хоть немного, раз уж начал.

Мелена поежилась. Она так и не сходила за платком: ноги будто вросли в землю.

– В Квадлинию приходят рабочие из Изумрудного города и других мест, – начал Черепашье Сердце. – Они смотрят, нюхают и пробуют воду, воздух, землю. Хотят строить дорогу. Квадлины говорят, нельзя; квадлины говорят, плохо, нерабочие не слушают.

– Квадлины, надо полагать, не дорожные строители, – резонно заметил Фрекс.

– Наша страна очень ранима, – продолжал Черепашье Сердце. – У нас висячие дома и плавучие поля. Мальчики ныряют в мелкую воду за жемчужинами. Слишком много деревьев – не хватает света для травы. Слишком мало деревьев – поднимается вода, и корни плавучих растений не достают до земли. Наша страна бедная, но богата красотой. Жить в ней можно только по ее законам.

– Значит, вы противитесь строительству?

– Да, но пока нет успеха. Квадлины не переубедят рабочих, кто хочет строить плотину из земли и камней и разрезать нашу страну на части. Квадлины ругались, просили, предсказывали беду, но не смогли победить словами.

Фрекс попыхивал трубкой и любовался, с каким воодушевлением говорит Черепашье Сердце. Его всегда привлекала в людях преданность идее.

– Квадлины готовы сражаться, но боятся, что худшее еще впереди. Когда строители стали брать пробы земли и воды, они узнали нашу давнюю тайну.

– Какую же?

– Рубины, – горько вздохнул Черепашье Сердце. – Камни, скрытые под водой. Строители говорят, красный корунд в пласте донного известняка. Квадлины говорят, кровь страны Оз.

. – Вроде того красного стекла, что ты делаешь? – спросила Мелена.

– Рубиновое стекло получается, если добавить золотой порошок, – сказал Черепашье Сердце, – а Квадлиния лежит на залежах настоящих рубинов. Весть об этом достигнет Изумрудного города от строителей. И тогда начнется ужас.

– С чего ты решил? – осведомилась Мелена.

– Достаточно взгляда в стекло, – сказал Черепашье Сердце, показывая на выдутый им круг, ставший игрушкой Эльфабы, – чтобы увидеть будущее, красное от крови и рубинов.

– Будущее нельзя увидеть, – вмешался Фрекс. – Это пахнет язычеством, плотской верой, фаталистическим культом Дракона времени. Тьфу! Нет, если кто-то и знает нашу судьбу, то только Безымянный Бог, а предсказания – одни лишь догадки, замешенные на страхе.

– Значит, догадки и страх заставили Черепашье Сердце покинуть родной дом, – без тени смущения ответил стеклодув. – Квадлины не зовут свою веру плотской и не знают о Драконе времени. Они присматриваются к знакам и прислушиваются к посланиям. Как только вода окрасится цветом рубинов, она обагрится нашей кровью.

– Глупости! – вскричал Фрекс, сам рубиново-красный от негодования. – С твоими квадлинами надо хорошенько поговорить.

– И потом, разве Пасториуса интересует что-нибудь, кроме охоты, обжорства и разврата? – добавила Мелена, которая лучше других была осведомлена о делах королевского двора. – Что ему до рубинов?

– Опасность не в королях и королевах – опасность в чужестранце, – сказал Черепашье Сердце. – Наши женщины-ведуньи, шаманы, знахари, умирающие – все видят иноземного короля, жестокого и могучего.

– И зачем Пасториус вообще полез с дорогами в ваше болото? – с досадой спросила Мелена.

– Затем же, зачем через всю нашу страну проложили Дорогу из желтого кирпича, – сказал Фрекс. – Для развития. Для лучшего управления. Для сбора налогов, перемещения войск и защиты.

– От кого?

– О-о-о, это тонкий вопрос.

– О-о-о, – едва слышно выдохнул Черепашье Сердце.

– И куда ты теперь? – спросил Фрекс. – Только не подумай, я тебя не гоню. Мелена очень дорожит твоей компанией. Как и все мы.

– Ужас, – напомнила Эльфаба.

– Помолчи, – одернула ее няня.

– Милость и Госпожа очень добры к Черепашьему Сердцу. Черепашье Сердце шел в Изумрудный город, но сбился с пути. Черепашье Сердце хотел встретиться с Озмой…

– С регентом Пасториусом, – поправил Фрекс.

– …и просить сжалиться над Квадлинией. А еще предупредить о жестоком чужестранце.

– Ужас! – радостно захлопала в ладоши Эльфаба.

– Девочка напоминает Черепашьему Сердцу о его обязанностях. Разговор разбудил старую боль. Черепашье Сердце забыл. Но теперь, когда слова сказаны, настало время для дел.

Мелена метнула отчаянный взгляд на няню, которая меж тем спустила девочку с колен и стала собирать грязную посуду. «Видишь, к чему приводит лишнее любопытство! – беззвучно кричали ее глаза. – Взяла и разбила свое счастье – и все из-за тебя!» Мелена отвернулась от страшного лица дочери, на котором играла улыбка (или обиженная гримаса?), и с мольбой перевела взгляд на мужа. «Сделай хоть что-нибудь, Фрекс!»

– Может, именно эту возможность мы так долго ждали? – задумчиво проговорил Фрекс и потом добавил убежденнее: – Нужно идти в Квадлинию: оставить удобства здешней жизни и испытать себя в огне истинной нужды.

– Удобства здешней жизни?! – Мелена аж задохнулась от негодования.

– Когда Всевышний говорит через недостойный сосуд, – начал Фрекс и кивнул на удрученного квадлина, – мы можем слушать или ожесточить свое сердце…

– Тогда выслушай вот что. Я беременна. И не могу никуда идти или ехать. А когда родится ребенок, то тем более будет не до шастанья по болотам.

Фрекс осекся на полуслове.

– Я не так хотела тебе сказать, – виновато добавила Мелена.

– Поздравляю, – холодно ответил муж.

– Ужас, – сообщила матери Эльфаба.

– Ну, хватит разговоров на ночь, – засуетилась няня. – Мелена, будешь здесь сидеть – простудишься. Пойдем лучше в дом.

Фрекс поднялся и поцеловал жену. По его непроницаемому лицу невозможно было понять, подозревает он, что отцом ребенка может быть Черепашье Сердце, или нет. Сама Мелена не знала, от кого беременна, да это ее и не заботило. Больше всего на свете она хотела, чтобы квадлин остался, хотя и злилась на него за неожиданные обязательства перед убогим народом.

Мужчины остались у костра. Они сидели, наклонившись друг к другу, и говорили так тихо, что Мелена не могла разобрать ни слова. Фрекс утешал квадлина, положив тому руку на трясущееся плечо. Няня переодела Эльфабу ко сну, выпустила ее во двор, а сама присела на постель к Мелене с чашкой горячего молока и баночкой с пилюлями.

– Я так и чувствовала, что этим все кончится, – поделилась она. – Чем реветь, выпей лучше молока. Ведешь себя как ребенок. Давно ты узнала?

– Месяца полтора как, – ответила Мелена. – Ах, няня, не надо мне молока, дай лучше вина.

– Пей, пей. Больше никакого вина, пока ребенок не родится. Мало тебе одного урода?

– Вино не меняет цвет кожи у детей. Я, может, и дура, но не настолько же.

– Оно сознание твое меняет, этого довольно. Пей молоко и прими пилюлю.

– Это еще зачем?

– Я сделала, что предлагала, – сказала няня заговорщическим тоном. – Прошлой осенью я походила по трущобам нашей славной столицы по твоим надобностям.

– Не может быть! – ахнула Мелена. – Как же ты решилась? Неужели не боялась?

– Еще как! Но я ведь тебя люблю, глупая. Я отыскала лавку, помеченную тайными алхимическими знаками. – Няня сморщила нос, вспомнив о запахах гнили и кошачьей мочи. – Там я выпила чаю с одной размалеванной старухой из Шиза по имени Якль и перевернула чашку, чтобы она прочла твою судьбу. Правда, она и руки-то свои едва видела, что уж там говорить о листьях.

– Настоящая профессионалка, – сухо заметила Мелена.

– Твой муж не верит в предсказания, так что потише. В общем, я рассказала ей про твою зеленую дочку и что мы не знаем, от чего это произошло. Сказала, что мы опасаемся, как бы это не повторилось со следующим ребенком. Тогда Якль намешала всяких трав и порошков, залила их маслом гомбы, пробормотала языческие заклинания и, кто ее знает, может, даже плюнула внутрь. Я не присматривалась. Заплатила ей за девять месяцев, чтобы ты принимала пилюли сразу, как узнаешь, что понесла. Мы уже опаздываем на месяц, но лучше хоть так, чем совсем ничего. Я ей полностью доверяю, Мелена, и тебе советую.

– Почему это? – спросила Мелена и проглотила первую из девяти пилюль. На вкус она была как мозг из вареных костей.

– Потому что Якль предсказала твоим детям великое будущее, – объяснила няня. – Говорит, Эльфаба превзойдет все твои ожидания, и второй ребенок тоже. Главное, мол, не отчаивайся. Ваша семья войдет в историю.

– А о моем возлюбленном что сказала?

– Опять ты за свое! Она советовала отдыхать и не волноваться. Послала тебе свое благословение. Хоть она и дешевая потаскуха, но знает, о чем говорит.

Еще Якль была уверена, что у Мелены родится девочка, но этого няня открывать не стала, опасаясь, что воспитанница устроит выкидыш. Слишком убедительно внушала гадалка, что будущее принадлежит двум сестрам, а не одной.

– И все обошлось? Тебя никто не остановил, не заподозрил?

– Кто заподозрит, что старая глупая няня пошла в Нижний квартал за запретным снадобьем? Нет-нет, моя милая, меня даже никто ни о чем не спросил. А теперь давай-ка лучше спать. Ни капли вина, пилюли – и здоровый малыш враз наладит ваши с Фрексом отношения.

– У нас и так все хорошо, – проворчала Мелена, сворачиваясь поудобнее под одеялом. После пилюли ее сильно клонило в сон, но она старалась не подать виду. – Лишь бы только мы не отправились в этот болотный закат.

– Закат на западе, а не на юге, – проворковала няня. – Но как удачно ты сказала, что ждешь ребенка. Если б вы потопали в Квадлинию, я бы уже не смогла вас навещать. Мне ведь в этом году полвека исполняется. Стара я уже для таких поездок.

– Останемся здесь, – постановила Мелена и задремала.

Довольная няня принялась сама готовиться ко сну. Она выглянула в окно: Фрекс и Черепашье Сердце все еще беседовали. Няня только притворялась подслеповатой: на самом-то деле она хорошо разглядела лицо стеклодува, когда тот заговорил об опасности, грозящей его народу. Оно раскрылось, как треснутая скорлупа, и душа его, такая же наивная и беззащитная, как едва вылупившийся птенец, пробилась наружу. Ничего удивительного, что Фрекс проникся сочувствием к сокрушенному горем квадлину и сидел теперь даже ближе, чем позволяли правила приличия. В этой семье няня уже ничему не удивилась бы.

– Позовите Эльфи домой, ее пора укладывать, – крикнула она в окно – отчасти затем, чтобы нарушить их уединение.

Фрекс оглянулся.

– Разве она не дома?

Няня проверила: девочки в доме не было. А она не любительница играть в прятки – ни здесь, ни с деревенской ребятней.

– Нет. Она же с вами была.

Мужчины встали, осмотрелись. Няне почудилось, что под ветками тиса шевельнулась какая-то тень. Она высунулась из окна.

– Ну так найдите ее. Время уже позднее. Опасное.

– Да нет здесь ничего опасного, выдумаете гоже, – пробасил Фрекс, но оба мужчины заметно встревожились.

– Мелена, дорогая, погоди, не засыпай, – принялась расталкивать ее няня. – Ты не знаешь, где Эльфаба? Не видела, куда она ушла?

Мелена с трудом приподнялась на локте и посмотрела на старушку бессмысленными глазами из-под растрепанных волос.

– Кто ушел? – спросила она заплетающимся языком. – Ты о чем?

– Эльфаба. Давай просыпайся. Где она может быть?

Няня стала поднимать Мелену, но та все заваливалась обратно. Уперев ее руки о кровать, няня потянулась за своей терновой палкой.

– Просыпайся, Мелена, вставай! Как бы не случилось беды.

– Что? – непонимающе произнесла та. – Кого потеряли?

– Эльфи! Фабала! Эльфаба! – слышались из темноты мужские голоса. Фрекс и Черепашье Сердце кружили вокруг двора, все дальше и дальше отходя от догорающего костра. – Лягушечка моя! Змейка! Ящерка! Где ты?

– Это все зверь, – сетовала няня. – Зверь спустился с гор и унес ее.

– Нет здесь никаких зверей, дура старая, – огрызнулся Фрекс, но сам с возрастающей тревогой прыгал по камням за домом, отмахиваясь от хлещущих по липу веток. Черепашье Сердце замер и вытянул руки к небу, словно пытался поймать ладонями тусклый свет первых звезд.

– Эльфаба? – ахнула Мелена, сообразив наконец, что происходит, и выбежала из дома в одной сорочке. – Дочка пропала?

– Она заблудилась, ее утащили дикие звери, пока эти два дурака любовались друг другом, как школьницы, – причитала няня.

– Эльфаба! Эльфаба! Ты слышишь меня? – все испуганнее и пронзительнее кричала Мелена. – Немедленно вернись! Эльфаба!

Только ветер зашуршал листвой в ответ.

– Она где-то рядом, – задумчиво сказал Черепашье Сердце. Он был почти невидим в темноте. – Рядом, только не здесь.

– Нашел время загадками говорить! – всхлипнула няня.

Квадлин повернулся и пошатнулся. Фрекс поспешил подхватить его. Мелена подоспела с другой стороны. В своей белой ночной сорочке она прямо-таки светилась, будто ангел. Черепашье Сердце осел у них в руках, и Мелена испуганно вскрикнула, но в следующее мгновение он выпрямился и решительно зашагал к озеру.

– Только не озеро, только не Эльфаба, она ни за что не пойдет к воде, вы же знаете, – взывала няня, едва поспевая за остальными.

«Это конец», – думала Мелена. Ее ум был слишком затуманен, чтобы думать о чем-то еще, и она снова и снова повторяла эту фразу, как защитное заклинание.

«Начинается, – думал Фрекс. – Но что?»