Текст книги "Ведьма: Жизнь и времена Западной колдуньи из страны Оз"

Автор книги: Грегори Магвайр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 30 страниц)

4

Глинда и сэр Чафри отсидели панихиду на балкончике для почетных гостей. С ними же был посланник от Гудвина в восхитительном красном камзоле с изумрудным крестом на груди, окруженный отрядом телохранителей. Ведьма сидела внизу и упорно избегала взгляда Глинды. Фрекс рыдал, пока не начал задыхаться, и ведьма вывела его через боковую дверь, чтобы старик смог отдышаться.

После панихиды к ней подошел посол.

– Его императорское величество хочет переговорить с вами. Он прилетит сегодня вечером на фениксе, чтобы выразить свои соболезнования семье погибшей.

– Прилетит сюда? Это невозможно! Он не посмеет!

– Те, в чьей власти принимать решения, думают иначе. Его величество прибудет после захода солнца только для того, чтобы поговорить с вами и вашими близкими.

– Отец не станет принимать Гудвина. Я не позволю!

– Тогда его величество встретится с вами. Он настаивает. Он хочет сделать одно дипломатическое предложение. Только помните, об этой встрече никто не должен знать, иначе вашему отцу и брату не поздоровится. И вам, – добавил посол, как будто это не было само собой разумеющимся.

Ведьма прикинула, какую пользу можно будет извлечь из этой навязанной аудиенции. Сарима, безопасность Фрекса, судьба Фьеро.

– Хорошо, – согласилась она. – Я с ним встречусь.

И несмотря на свою обиду, она обрадовалась, что волшебные башмачки Нессарозы уже не в Кольвене.

Когда колокола забили к вечерне, за ведьмой пришли.

– Нам придется вас обыскать, – сказал посол перед закрытой дверью, к которой ее подвели. – Так требуется по протоколу.

Ведьма сосредоточилась на клокочущей внутри нее ярости, пока охранники ее ощупывали.

– Это что еще такое? – спросил один, вынув из кармана забытую страницу из «Гримуатики».

– Это? – переспросила она, лихорадочно соображая. – Я хотела показать это его величеству.

– С собой ничего брать не разрешается, – сказали они, пряча листок.

– Да вы понимаете, с кем говорите? Я могу завтра объявить себя правительницей Манчурии и бросить вас всех за решетку.

Угроза не произвела на охранников никакого действия. Они невозмутимо открыли дверь и пригласили ее в комнатенку, где стояли только два стула на цветастом ковре. По сторонам, на непокрытых половицах, сквозняк всколыхнул клубки пыли.

– Его императорское величество Гудвин великий и ужасный! – объявил посол и скрылся за дверью.

С минуту ведьма оставалась одна. Потом в комнату вошел неприметный старичок в рубашке со стоячим воротничком и пиджаке, из-под которого выглядывала цепочка карманных часов. На его лысой розовой голове виднелись бурые старческие пятна, над ушами кустились остатки волос. Гудвин. Он промокнул платком лоб и сел, указав ведьме на соседний стул. Она не двинулась с места.

– Добрый вечер, – сказал он.

– Что вы от меня хотите? – спросила ведьма.

– Обсудить с вами две веши. Первая – это то, ради чего я, собственно, сюда прибыл, а второе – то, на что вы обратили мое внимание.

– Я вас слушаю.

– Буду говорить без обиняков. Я хотел узнать о ваших планах на наследование титула Нессарозы.

– Если бы они у меня и были, вас это совершенно не касается.

– Боюсь, вы ошибаетесь. Меня это очень даже касается, потому что я намереваюсь вернуть Манчурию Озу. Подготовка к этому идет уже полным ходом. Насколько я понимаю, леди Глинда благоразумно, хотя и несколько поспешно удалила из страны виновницу несчастья и почитаемые здесь башмачки, что, несомненно, облегчит мою задачу. Башмачки эти я еще раздобуду – на всякий случай, чтобы вы о себе слишком многого не возомнили. Так что, как видите, мне действительно необходимо знать ваши планы. Как я понимаю, вы не слишком одобряли религиозную тиранию, которую установила ваша сестра. Искренне надеюсь, что вы не пожелаете здесь обосноваться. Иначе нам нужно будет с вами кое о чем договориться, чего у меня никак не получалось с вашей сестрой.

– Зачем мне здесь обосновываться? И какая из меня правительница?

– К тому же не будем забывать о маленькой армии, которая стоит… под Красной Мельницей, если я правильно помню.

– Так вот зачем они там были нужны все эти годы!

– Чтобы вы не отвлекались на здешние дела. Накладно, конечно, зато эффективно.

– Надо бы мне, конечно, воспользоваться своим правом и возглавить манчиков, хотя бы назло вам. Но меня мало волнует судьба этого глупого народа. Пусть живут как хотят, лишь бы отцу не досаждали. Так что если вопрос исчерпан…

– То перейдем к другому. – Гудвин заметно оживился. – Откуда вы взяли ту страницу, которую, как говорят охранники, хотели мне показать?

– Хороший вопрос! По какому праву ваши охранники отобрали ее у меня?

– Речь сейчас не об этом. Где книга, из которой вы вырвали этот лист, – вот что я хочу узнать.

– Если я вам скажу; то что получу взамен?

– А что вы хотите?

«Вот оно! – мелькнула мысль. – Ради этого и стоило встречаться». Ведьма набрала полную грудь воздуха и выпалила:

– Узнать, жива ли еще Сарима, княгиня арджиканская, где ее найти и как выкупить ей свободу.

Гудвин улыбнулся.

– Просто удивительное совпадение. Как раз об этом я и подумал.

Он взмахнул рукой. Дверь открылась, и в комнату ввели гнома в белом. Вернее, нет, не гнома, приглядевшись, поняла ведьма, – сильно сгорбленную девушку. От ее ошейника до лодыжек тянулись короткие цепи, мешавшие ей распрямиться. Не сразу дошло до ведьмы, что это Нор. Сейчас ей должно быть лет шестнадцать-семнадцать. Столько лет было ведьме, когда она поступила в Крейг-холл.

– Нор? – позвала она. – Ты меня слышишь?

Пальцы девушки сжались вокруг цепей, грязные коленки вздрогнули. Она наклонила небрежно выбритую голову, как будто прислушиваясь к музыке, но так и не подняла глаза.

– Это тетушка ведьма. Я приехала, чтобы освободить тебя, – сказала она первое, что пришло в голову.

Тут Гудвин снова махнул рукой, и измученную девушку вывели из комнаты.

– Боюсь, это невозможно, – сказал он. – Она находится под моей защитой. От вас.

– А остальные? – спросила ведьма. – Что с ними?

– Документальных свидетельств не сохранилось, но насколько я понимаю, Сарима и все ее сестры мертвы.

У ведьмы перехватило дыхание. Плакали последние надежды на прощение.

– По недогляду, ей-богу, – развел руками Гудвин. – Какой-то безграмотный офицер решил устроить кровавую баню. Армия так ненадежна, разве за всеми уследишь?

– А Иржи? – спросила ведьма, впиваясь пальцами себе в локти.

– Ну, он просто должен был умереть, – огорчился Волшебник. – Он же был главным претендентом на княжеский престол.

– Скажите хотя бы, что он не мучился, – взмолилась ведьма.

– Его казнили огненным ошейником, – признался Гудвин. – Казнь была публичная; надо было показать другим пример. Ну вот я и рассказал вам даже больше, чем следовало. Теперь ваш черед. Где находится книга, из которой вырвана эта страница? – Волшебник дрожащими руками разгладил ее на коленях. – Надо же, заклинание для вызова драконов, – удивленно произнес он.

– Вот оно что? – гулко откликнулась ведьма. – А я никак не могла разобрать.

– Ничего удивительного. Видите ли, эта страница, как и вся книга, попала сюда из другого мира. Из моего.

Еще один ненормальный. Городит про другие миры, как ее отец.

– Неправда, – сказала ведьма, надеясь, чтобы так оно и было.

– Правда, неправда – какое мне дело? – сказал Гудвин. – Как я говорю, так и есть.

– Но зачем вам эта книга? – спросила ведьма, соображая тем временем, как бы выторговать жизнь Нор. – Я даже не знаю, о чем она. И вы наверняка тоже.

– Я-то знаю. Это магический трактат, написанный в незапамятные времена. Книгу давно считали утраченной или вовсе не существовавшей. Какой-то волшебник, еще могущественнее меня, забрал ее из нашего мира и перенес сюда. За ней-то я и прибыл в страну Оз. – Глаза у Гудвина подернулись дымкой воспоминаний. Он будто говорил сам с собой, как это часто бывает со стариками. – Сорок лет назад госпожа Блаватская с помощью хрустального шара нашла книгу, я сделал соответствующие приготовления, принес нужные жертвы и отправился в путь. Я был тогда молод, полон сил, но – неудачлив. Я вовсе не собирался здесь править; лишь хотел найти книгу, вернуть ее в наш мир и уже там узнать тайны, которые она скрывает.

– Жертвы, говорите? Какие, интересно? Человекоубийство, как здесь?

– Убийство – ханжеское слово. Жалкие людишки клеймят им всякий смелый поступок, выходящий за рамки их понимания. То, что я делал и делаю, – не убийство, ибо я, пришелец из другого мира, выше глупых условностей вашей наивной цивилизации, этого детского сюсюканья о добре и зле.

Гудвин говорил спокойно и убежденно; в его глазах не горел дьявольский огонь – там синела бездна холодной отрешенности.

Если я отдам вам «Гримуатику», вы вернетесь в свой мир? Могу я рассчитывать, что вы выпустите Нор и освободите страну от тирании?

– Стар я уже, чтобы путешествовать. Да и с какой стати я брошу то, над чем работал столько лет?

– Иначе я воспользуюсь книгой и уничтожу вас.

– Да тебе в жизни ее не прочесть! Для уроженки Оза это невозможно.

– Я могу прочесть гораздо больше, чем вам кажется. Я читала о том, как высвобождать скрытую в материи энергию и поворачивать время вспять, как изготовить оружие, которое не каждый-то осмелится использовать, отравлять воду и превращать народ в покорных рабов. Я видела схемы орудий для пыток. Хоть я не все понимаю, хоть рисунки и слова иногда расплываются, я могу еще многому научиться. Потому что в отличие от вас я еще не старая.

– Все это очень интересно, – проговорил Гудвин, заметно удивленный успехами ведьмы.

– Но не для меня. Итак, если я отдам вам «Гримуатику», обещаете ли вы вернуть мне Нор и покинуть стану Оз?

– Разве мне можно верить? – вздохнул Гудвин. – Честное слово, ты прямо как дитя. – Он любовно посмотрел на вырванную страницу. – Подумать только: армия из драконов, – промурлыкал он и перевернул, чтоб прочитать обратную сторону.

– Ну пожалуйста! Я еще никого ни о чем не просила, но вас умоляю. Не место вам здесь. Если допустить, что вы хоть иногда способны говорить правду, – уйдите, вернитесь в свой мир, оставьте нас в покое. Забирайте с собой книгу, делайте с ней что хотите, только освободите нас. Позвольте мне сделать хоть одно благое дело в своей жизни.

– У нас был другой уговор, – напомнил ей Гудвин. – Я говорю, что стало с семьей твоего дорогого Фьеро, а ты – где находится книга.

– Условия изменились. Вы возвращаете мне Нор, а я вам – «Гримуатику». Сами вы все равно ее никогда не найдете: слишком хорошо она спрятана.

Ведьма надеялась, что говорит убедительно.

Гудвин встал и сунул страницу в карман.

– Я не стану тебя убивать, – пообещал он. – По крайней мере сейчас. Книгу я все равно добуду рано или поздно. Я подумаю над твоим предложением, но пока девчонка останется у меня в заложницах.

– Освободите ее! Сейчас же! Поступите хоть раз как мужчина, а не как последний подлец! Отпустите Нор, и клянусь, я пришлю вам книгу.

– Я не торгуюсь, – сказал Гудвин усталым голосом, как будто говорил сам с собой. – Посмотрим, как пройдет присоединение Манчурии. Если не будешь мешать, я, может, подумаю над твоими словами. Но я не торгуюсь.

Видя, что он уже собирается уходить, ведьма решилась:

– А ведь мы с вами уже встречалась. Вы приняли меня во дворце, когда я была еще студенткой из Шиза.

– Правда? – поднял брови Гудвин. – Так ты одна из Кашмериных девиц? Ах, мадам Кашмери, мадам Кашмери, драгоценная моя помощница. Теперь она совсем выжила из ума, а ведь сколькому научила меня об укрощении строптивых девчонок. Ты, конечно, ее обожала, как и остальные?

– Она предлагала мне служить какому-то неназванному властелину. Это были вы?

– Почем знать? Мы с ней вынашивали столько планов, что теперь и не упомнишь. Замечательная была женщина. Она бы никогда не стала действовать такими грубыми методами. – Гудвин кивнул на открытую дверь, за которой горбатилась Нор, что-то тихо себе напевая. – Ее способы были гораздо более утонченными.

Волшебник направился к двери, но, не дойдя до нее, обернулся:

– Вспомнил! Это она предупредила меня о тебе. Сказала, что ты отвергла ее предложение. Посоветовала следить за тобой. Благодаря ей мы и узнали о твоем княжеском ухажере.

– Не может быть!

– Значит, говоришь, мы встречались? Я забыл. В каком облике я тогда появился?

Ведьма усилием воли отогнала тошноту.

– Вы были светящимся скелетом, танцующим в буре.

– Ах да. Впечатляло, правда?

– По-моему, вы ничтожный волшебник.

– А ты, – обиженно отозвался он, – карикатура на ведьму.

Гудвин развернулся.

– Подождите! – крикнула она ему вслед. – Как я узнаю о вашем ответе?

– Я пошлю гонца до конца этого года, – отозвался он, не оборачиваясь.

Дверь за ним закрылась. Ведьма рухнула на колени, уронила голову на грудь, сжала кулаки. Никогда, никогда она не отдаст «Гримуатику» этому чудовищу. Она готова умереть, лишь бы книга не попала в его руки. Но каким обманом ей вызволить Нор?

Через несколько дней, убедившись, что отца не выселят из замка, ведьма оставила Кольвен. Фрекс отказался ехать с ней в Винкус, сослался на возраст и на то, что Панци может захотеть с ним повидаться. Покидая отца, ведьма чувствовала, что он долго не протянет и тоска по Нессарозе быстро сведет его в могилу. Она подавила в себе обиду и попрощалась с ним, как будто в последний раз.

Во дворе замка она увидела Глинду. Избегая смотреть друг на друга, волшебницы разошлись каждая своим путем.

– Эльфи! – не выдержала Глинда.

Ведьма не обернулась. Больше они так и не увиделись…

5

Времени на преследование девчонки у ведьмы не оставалось. По совести, искать башмачки должна была Глинда – со своими деньгами и связями. А то сама заварила кашу, а другие расхлебывай.

Но все-таки ведьма периодически останавливалась на Дороге из желтого кирпича, заходила в придорожные таверны и спрашивала, не видел ли кто необычную девочку в клетчатом платье и с маленькой собачкой. Подвыпившие завсегдатаи одной из таверн принялись обсуждать, зачем зеленой ведьме понадобилась девочка (похоже, у Дороти был редкий дар очаровывать незнакомцев), но убедившись, что ничего плохого ей не грозит, все рассказали. Действительно, Дороти проходила здесь несколько дней назад и переночевала у хозяина дома в паре миль отсюда.

– Пойдете во-о-он туда, увидите красивый дом с круглой желтой крышей и высокой тонкой трубой, – сказал один. – Пропустить его невозможно.

Следуя указаниям, ведьма действительно нашла нужный дом, а во дворе – Бока, качавшего на коленях ребенка.

– Ба! – воскликнул он. – Какие люди! Мила, иди сюда, смотри скорей, кто к нам пришел! Эльфаба, с которой мы вместе учились. Собственной персоной!

Вышла Мила; за ней, цепляясь за ее передник, – несколько голых ребятишек. Раскрасневшаяся от стирки, она смахнула со лба влажную прядь волос.

– А одеты-то, одеты мы с тобой курам на смех, – ахнула она.

– Ты у меня и так красавица, – любовно сказал Бок.

По фигуре Милы совершенно не было заметно, что она выносила стольких детей (ведьма насчитала четырех, и это наверняка были не все). Бок же заматерел, раздался в ширину, а рано поседевшие волосы придали ему новый, благородный вид.

– Мы слышали о гибели Нессы, – говорил он, – и слали соболезнования твоему отцу. Как найти тебя, мы не знали. Слышали, что ты появлялась тут вскоре после переворота, но куда Делась потом, нам так никто и не сказал. Хорошо, что ты вернулась.

Радость встречи загладила обиду от предательства подруги.

– Ну вы и смотритесь, – улыбнулась ведьма.

– Рикла, слезь со стула, дай тете сесть, – сказала Мила девочке. – А ты, Рыжик, беги к дяде и попроси у него риса, лука и йогурта, чтобы приготовить обед.

– Подожди, Рыжик, не беги. Мила, я к вам на минутку. Я бы с удовольствием посидела и послушала, как у вас идут дела, но мне надо найти девочку из упавшего домика. Говорят, она у вас ночевала.

Бок засунул руки в карманы.

– Так и есть. Зачем она тебе?

– Я хочу вернуть Нессины башмачки, которые она забрала.

– Башмачки? – Бок был так же изумлен, как до него Глинда. – Раньше тебя модная обувь не интересовала.

– Может, я наконец решила показаться в свете и дать бал в Изумрудном городе. – Почувствовав колкость своих слов, ведьма поправилась: – Это семейное дело. Я хочу вернуть папин подарок, который Несса завещала мне, а Глинда без разрешения отдала этой девочке. И горе всей Манчурии, если башмачки попадут в руки Гудвина. Какая она, эта Дороти?

– Просто прелесть, – ответил Бок. – Честная, открытая, непосредственная. Она без труда доберется до Изумрудного города. Путь туда, конечно, неблизкий, но всякий, кто ее встретит, обязательно ей поможет. Мы с ней сидели, пока не взошла луна: говорили о ее доме, нашей стране и о том, с какими трудностями она может столкнуться по дороге. Она еще ни разу не путешествовала.

– Очаровательно, – угрюмо отозвалась ведьма.

– А что ты сейчас замышляешь? – неожиданно спросила Мила. – Знаешь, когда ты не вернулась с Глиндой из Изумрудного города, стали поговаривать, будто ты сошла с ума и подалась в террористки.

– Сплетники всегда найдутся, поэтому я теперь зову себя ведьмой. Западной ведьмой, если полностью. Раз меня все равно считают сумасшедшей, почему бы этим не воспользоваться? Ведьмы не подчиняются условностям.

– Какая же ты ведьма? – не поверил Бок. – Они ведь злые, а ты нет.

– Я-то? – Ведьма улыбнулась. – Откуда ты знаешь? Пока мы не виделись, я ведь и озлобиться могла.

Бок покачал головой.

– Те, кто открыто зовут себя злыми, на самом деле не хуже остальных. – Он вздохнул. – Беда скорее с теми, кто всерьез считает себя добродетельнее других.

– Как Нессароза, – ехидно подсказала Мила.

Они печально кивнули.

Ведьма взяла у Бока ребенка, покачала его на колене, поцокала языком. Она не слишком любила детей, но после стольких лет общения с обезьянами начала понимать, как им угодить. Малыш от радости залепетал и намочил пеленки. Ведьма поспешно отдала его обратно.

– Если отвлечься от башмачков, – сказала она. – Вам не кажется жестоким послать девочку прямо в лапы Гудвину? Ее хоть кто-нибудь предупредил, какое он чудовище?

Бок замялся.

– Я… предпочитаю не обсуждать Гудвина: тут никогда не знаешь, кто тебя услышит. Я, конечно, надеюсь, что теперь у нас будет нормальное правительство, но если через пару месяцев нас захватят императорские войска – а между нами говоря, все к тому идет, – я бы не хотел, чтобы им доложили, будто я злословил о государе.

– Только не говори мне, что ты тоже за воссоединение!

– Я за мир и покой, Эльфи, и ни за что больше. Мне и так забот хватает. Попробуй собери урожай с наших бесплодных полей! Я ведь затем и поступал в университет – изучать агрономию. Теперь вот все силы вкладываю в землю, а мы все равно едва сводим концы с концами.

Сказал он это, правда, с нескрываемой гордостью. Мила тоже приосанилась.

– Вы, может, и пару Коров в хлеву держите?

– Как можно? Неужели ты думаешь, я забыл, над чем мы работали в университете: ты, Кроп с Тиббетом и я? То была самая яркая пора моей тихой жизни.

– Никто не заставлял тебя вести тихую жизнь.

– Только не надо меня учить. Я ничуть не жалею ни о нашей университетской борьбе за справедливость, ни о спокойной семейной жизни в деревне. Как думаешь, мы хоть что-нибудь полезное тогда сделали?

– По меньшей мере мы помогли профессору Дилламонду: он был очень одинок в своей работе. А между тем вся философия сопротивления выросла из его открытий.

Про свои эксперименты с летучими обезьянами, также основанные на работах профессора, ведьма решила не распространяться.

– Мы даже не подозревали тогда, что при нас закончится золотой век, – вздохнул Бок. – Когда ты в последний раз видела Зверей на ответственной должности?

– Лучше не заводи меня, – предупредила ведьма. От волнения она поднялась со стула.

– Помнишь, ты говорила, что успела забрать записи профессора после его смерти? Ты так и не рассказала мне, о чем они. Ты ими как-нибудь воспользовалась?

– Я узнала из них достаточно, чтобы ничего не принимать на веру, – ответила ведьма.

Собственные слова показались ей чересчур напыщенными, грустные воспоминания тяжким грузом легли на сердце. Мила заметила это и пришла ей на выручку:

– Эти времена давно прошли, и слава богу. Мы тогда были наивными детьми с несбыточными мечтами, а теперь – теперь мы в расцвете сил, тянем за собой малышей, тащим на плечах престарелых родителей. Мир теперь наш, а те, кого мы раньше боялись и уважали, доживают последние дни.

– По Гудвину этого не скажешь, – заметила ведьма.

– Зато по мадам Кашмери – вполне. Так мне в последнем письме писала Шень-Шень.

– Правда?

– Да, – поддержал Бок. – Хотя она и из своей койки продолжает наушничать Гудвину. Даже странно, что Глинда послала Дороти в Изумрудный город, а не в Шиз, учиться у Кашмери.

Ведьма попыталась представить Дороти студенткой, но вместо этого перед глазами появилась согнутая фигурка Нор, а с ней и других девушек, тоже в ошейниках и цепях, которые закружились над мадам Кашмери.

– Эльфи, что с тобой? Тебе плохо? – встревожился Бок. – Сядь. Я понимаю, тебе сейчас нелегко. Помнится, ты не слишком ладила с Нессой?

Но ведьма не хотела ни говорить, ни думать о сестре.

– Дороти – некрасивое имя, тебе не кажется? – спросила она, опустившись на стул.

– Да вроде ничего, – пожал плечами Бок. – Вообще-то мы с ней даже говорили об этом. Оказывается, правителя ее земли зовут Теодором, что, как объяснила ей школьная учительница означает «дар богов». Дороти спросила, значит ли ее имя тоже «дар богов», ведь Дороти – почти то же самое, что Теодор, только наоборот. Учительница проверила и сказала, что нет, Дороти – переводится как «богиня даров».

– Очень кстати! Пусть вместо дара вернет мне башмачки. А ты что же, полагаешь, она на самом деле дар богов? Или богиня? Что это с тобой? Ты ведь никогда не был суеверным.

– Ничего я такого не думаю, просто обсуждаю происхождение слов, – примирительно сказал Бок. – Про богов пусть выясняют те, кто умнее меня. Но мне кажется любопытным, что имя девочки так похоже на имя их короля.

– А на мой взгляд, она святая, – вставила Мила. – Святая, как и любой ребенок. Рыжик, а ну кыш от лимонного пирога, а то так всыплю, что навек запомнишь! Дороти напомнила мне о маленькой Озме: та тоже могла бы такой стать, а может, еще и станет, если очнется от колдовского сна.

– Только послушайте ее! – фыркнула ведьма. – Озма, Дороти, дети-ангелочки, сюси-пуси.

– Знаешь, в чем тут дело? – задумчиво сказал Бок. – Помнишь тот древний рисунок, который я нашел в библиотеке, – женщина со зверьком на руках? В нем было одновременно что-то трогательное и жуткое. Так вот Дороги чем-то напоминала мне эту женщину на рисунке. Безымянную Богиню я бы сказал, если это не святотатство. Видела бы ты, с какой любовью она тискает свою омерзительную, воняющую псиной собаку. Один раз она взяла ее на руки и склонилась над ней точь-в-точь как на картинке. Дороти еще ребенок, но в ней есть серьезность и степенность взрослого. Это ей очень идет. Я ею просто очарован. – Бок расколол несколько орехов и предложил их ведьме и жене. – И тебя она очарует, вот увидишь.

– Я предпочла бы не видеть, – проворчала ведьма. – Меньше всего я расположена умиляться серьезными детьми. Но мне нужно вернуть башмачки.

– Они и правда волшебные, как говорят? – спросила Мила. – Или просто дороги тебе как память?

– Откуда мне знать, волшебные они или нет – я их ни разу не надевала! Но если я их раздобуду и они унесут меня от земных мук, жалеть не стану.

– В этих башмачках видели причину Нессиной тирании. По мне, так Глинда очень мудро поступила, что отдала их Дороти. Она вынесет их из Манчурии, даже не подозревая, какую услугу нам оказывает.

– Ага, и попадет прямо в лапы Гудвина. Глинда ведь послала девочку в Изумрудный город, забыла? А как только Гудвин их получит, так сразу беспрепятственно двинется на манников. И вы глупы, если этого не боитесь.

– Давайте лучше пить чай, – предложила Мила. – Кларинда как раз его заварила, а я пойду взобью сливки. Помнишь, как мы поминали мисс Клютч взбитыми сливками?

Ведьма с трудом переводила дыхание: злоба душила ее. Глинда! Прекрасно зная, что в смерти опекунши виновата мадам Кашмери, Глинда теперь не гнушается ее методов. Использует ничего не подозревающую Дороти, чтобы избавить Манчурию от проклятых башмачков. Или даже чтобы доставить их Гудвину.

– У меня нет времени сидеть и попусту болтать с вами! – Ведьма вскочила и уронила миску с орехами на землю. – Разве мы не наболтались в университете?

Она схватила свою метлу и остроконечную шляпу. Бок качнулся от изумления и едва не свалился со стула.

– Эльфи, ты что, обиделась? Из-за чего?

Но ведьме было не до объяснений. Она развернулась, словно маленький черный ураган из развевающихся плаща и юбки, и выбежала за ворота.

Как в забытьи шла она по дороге, а в голове вызревал план. О волшебной метле ведьма вспомнила, только когда, остановившись на отдых, оперлась на нее.

Бок, Глинда, даже Фрекс – каким разочарованием стали они для нее! Так ли они изменились за прошедшие годы, или это она по своей наивности раньше не замечала, кем они были на самом деле? Окончательно утратив веру в человечество, ведьма хотела теперь только одного – попасть домой. Чтобы ни на кого не сорваться, она не стала заходить в таверну. Ночь была теплая, и ведьма решила отдохнуть под открытым небом.

Она лежала без сна на краю ячменного поля. Взошла луна, огромная, как это бывает, когда она только поднимается из-за горизонта, и высветила воткнутый в землю шест с поперечной перекладиной, готовый стать крестом для распятия или опорой для пугала.

Почему ведьма не объединилась с сестрой и не повела вместе с ней армии против Гудвина? Почему, когда Нессароза попросила ее о помощи, она отказала и вернулась в Киамо-Ко, где просидела последние семь лет? У нее была возможность объединить силы с сестрой, а она не воспользовалась этим – почему? Неужели из-за жалких семейных обид?

За что бы она ни бралась, какое бы дело ни начинала – все оканчивалось неудачей. Почему?

Терзаемая мыслями о гибели сестры, раздавленной, как козявка, ведьма поднялась и взяла новый курс. Дороти никуда не денется: она будет идти по Дороге из желтого кирпича до самого Изумрудного города. Ее всегда удастся перехватить. А пока ведьма завершит дело, начатое пятнадцать лет назад. Мадам Кашмери все еще жива.