Текст книги "Восстание ликанов"

Автор книги: Грег Кокс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

Глава 8

Соня позвала пассажиров экипажа, но никто не ответил. Беспокоясь об их сохранности и опасаясь худшего, она спрыгнула с Гекаты и поспешила проверить повозку. Однако прежде, чем она сделала хоть несколько шагов, земля разверзлась под ней. Соня, с мечом в руках, развернулась, но недостаточно быстро. Оборотень вырос из-под земли, словно порожденный из мифического зуба дракона[18]18
  По древнегреческому мифу герой Кадм, после того как убил змея (дракона), по совету богини Афины посеял его зубы, как семена. Из них сразу же выросли могучие воины, которые помогли Кадму основать город Фивы.


[Закрыть], и схватил ее сзади.

Резкая боль, как ножом, ударила ее в бок, когда когти твари пробили металлический панцирь. Обувь оторвалась от скользкой грязи, и она рухнула вниз, в зияющую яму. Она била и резала своего похитителя, даже когда погрузилась во тьму.

"Адское пекло!"

Она тяжело приземлилась на неровную поверхность несколькими футами ниже. Отступив на мгновение от ее меча, оборотень дал ей время спешно разобраться в происходящем. К ее удивлению, она обнаружила, что ловушка – это сеть грубых туннелей, уводящих неизвестность. Спутанные корни висели с потолка, как сталактиты. Многоножки и другие насекомые извивалась в сырой глине и земле. Несколько слабых лучей лунного света, проступающего сюда прорехи в потолке, давали ей достаточно света, чтобы видеть вблизи. Через открытые ямы валил туман.

Воздух осквернял острый запах оборотней. Она задыхалась от вони.

Размеры и ширина туннелей поразили ее.

"Звери смогли все это создать, готовя засаду? Похоже, они не так безмозглы, как мы думали".

Бегло оглядевшись, она поняла, что не одинока. Оборотни наводняли туннели, как огромные крысы, карабкались наверх – присоединиться к бою. Между тем, волк, сваливший ее сюда, не оставил своих намерений. Кровь капала с раненной морды, животное наступало, и в глазах его читалась смерть...

Обогнув угол повозки, Люциан, наконец, увидел Соню. Его сердце подпрыгнуло радостно и облегченно. Спасибо судьбе, она жива! Но прежде, чем он успел позвать ее, оборотень выскочил из ниоткуда и утащил ее, упирающуюся и кричащую, под землю. В один миг она исчезла из виду.

– Нет! – Воскликнул Люциан.

Он не мог поверить, что нашел ее только для того, чтобы ее сразу отняли у него. Он помчался туда, где она стояла всего несколькими секундами раньше. Лесной дерн подрагивал под ногами, и он, глядя вниз, увидел движущийся земляной холмик, перемещающийся под опавшими листьями и другим сором, словно там был гигантский крот. Его острый слух уловил рычание оборотня, мчащегося под землей – прямо к Соне.

Пустые кулаки в отчаянии сжались. О чем он думал, бросая меч этому беззащитному рабу? Оглянувшись в поисках оружия, он заметил изнуренного Вестника Смерти, прислонившегося к стволу дуба. Доспех вампира цвета черного дерева был обильно залит кровью – то ли его, то ли врагов, Люциан не мог сказать. Не отвлекаясь на то, чтобы спросить разрешения, он выхватил из рук воина меч и устремился наперерез закопавшемуся оборотню. Его кулак сжимал богато украшенную стальную рукоять. К счастью, серебром был покрыт только клинок.

Обезоруженный Вестник Смерти вскрикнул, протестуя, но Люциан не слушал. Спасение Соня – вот все, что имело сейчас значение.

Если она уже не мертва.

Под землей, в ловушке, словно заключенная в подземельях отца, Соня отползала, пока не уперлась в земляную стену. Сучковатые корни хватались за волосы. Холодная вампирская кровь текла из рваной раны в доспехе. Опершись на жесткую глину, она боролась, удерживая голодных оборотней на расстоянии. Тесный туннель делал трудным использование меча, но она сумела ткнуть зверя в челюсть и кобальтовые глаза, одновременно пиная монстра шпорами. Огромная голова волка вывернулась и бросилась в поисках бреши в ее защите. Его горячее дыхание, благоухающее сырым мясом и мозгом, было отвратительно. Она не могла поверить, что Люциан мог быть родственен такому мерзкому чудищу.

"Прощай, любимый, – подумала она. – Боюсь, я не познаю снова твоих сладких объятий".

Она вздрогнула, вспомнив их недавнюю размолвку. Больно было думать, что ее последние слова к нему было столь холодны.

"Пожалуйста, знай – я всегда тебя любила..."

Несмотря на свою сверхъестественную выносливость, она чувствовала, что силы покидают ее. Рана в боку горела огнем; кровотечение ее истощило. Рот был сух, как пепел; она убила бы за кувшин свежей горячей говяжьей крови, который вдохнул бы в нее жизнь. Слишком долгое время назад она последний раз освежалась на замковой бойне. Увы, поганая сукровица оборотней не могла утолить жажду. От самой мысли об этом ее чуть не стошнило.

Ее тело под доспехом вспотело. Прядь темных волос прилипла к гладкому белому лбу. Тяжелые металлические пластины и кольчуга весили словно тонну. Кончик меча неуверенно дрожал – ее усталая рука напрягалась, удерживая его перед собой. Она задыхалась в клаустрофобической тесноте туннеля. Пот заливал глаза. На губах был вкус соли.

Почувствовав слабость, оборотень кинулся на нее...

Люциан услышал рычание монстра. Он не отрывал глаз от холмика. Понимая, что второго шанса не будет, он нырнул вперед и вонзил лезвие глубоко в землю. Дикий вой сорвался из его уст.

"Умри, порожденье ада, умри!"

Соня взмахнула мечом, но клинок запутался в свисающих корнях. Не успевая сейчас же вырвать его, она могла лишь отшатнуться назад, к глиняной стене, в то время как оборотень рванулся вперед, чтобы вцепиться ей в лицо. Без шлема, ничто – кроме пустого воздуха – не защищало ее от клыков зверя. Слюна брызнула на ее щеки.

Похоже, ей не суждено стать Старейшиной.

Именно тогда, когда, казалось, все потеряно, серебряный клинок сверху вниз пронзил череп оборотня. Его челюсти резко дернулись в конвульсиях, а затем он, без единого стона, подох. Меч пригвоздил голову монстра к полу туннеля. Едкие пары поползли оттуда, где серебро жгло его безжизненную плоть.

Соня удивленно моргнула, пораженная – она была спасена от верной смерти.

"Что? Как?"

– Соня!

Она сразу узнала голос Люциана, хоть и не поверила своим ушам. Протиснувшись мимо мертвого оборотня, она посмотрела наверх и увидела Люциана, с тревогой глядящего на нее через дыру в земле. Луна ореолом обрамляла его обеспокоенное лицо.

Склонившись над осыпающимися краями ямы, он протянул ей раскрытую ладонь.

Его радушный вид вдохнул в нее новые силы. Она не имела ни малейшего понятия, как он попал сюда, в такую даль от крепостных стен, но сейчас ей было все равно. Достаточно и того, что он был здесь ради нее, именно тогда, когда она больше всего нуждалась в нем.

Вскочив на ноги, она извлекла меч из корней и с благодарностью взялась за его руку. Его сильные пальцы обхватили ее, и он вытащил ее из туннелей. Она с облегчением вздохнула, выкарабкавшись на грязную поверхность перекрестка, счастливо спасшаяся из скрытого внизу лабиринта.

Видеть открытое небо сквозь костистые ветви деревьев было огромным облегчением по сравнению с душными, ограниченными подземными туннелями. Холодный ветер дул в лицо. Она больше не чувствовала себя похороненной заживо. Как же Старейшины терпят это каждые сто лет?

Люциан нетерпеливо осматривал ее. Его глаза тревожно расширились, когда он увидел кровоточащую пробоину в ее доспехе.

– Ты ранена.

Она ощупала бок рукой – та стала красной и липкой. Обрадованная чудесным появлением Люциана, она почти забыла, как волк полоснул ей по ребрам, однако мучительная острая боль жестоко вернула ее к реальности. Разорванная плоть пульсировала. Качаясь, она поднялась на ноги, безвольные, точно ватные. Яркая синева ушла из ее глаз.

"Проклятье! Что этот паршивый волк со мной сделал?"

С невозмутимым видом она попыталась прикрыть рану, но ноги подкосились, и она рухнула на землю. Люциан, явно взволнованный, склонился к ней. Из раны в боку текла кровь, растекаясь под ними. Она вздрогнула, когда его пальцы осторожно ощупали рану через щель в броне. Ему не требовалось говорить, как все плохо. Еще несколько дюймов – и когти монстра выпотрошили бы ее.

Хор грозного рычания напомнил им, что они все еще в лесу. Оторвавшись от обеспокоенного лица Люциана, она увидела целую стаю оборотней, окруживших их. Здесь было по крайней мере с полдюжины безжалостных зверей, намеревавшихся пожрать их плоть и кровь. Их кобальтовые глаза горели в темноте, как рой шаровых молний.

Люциан схватил меч и вскочил на ноги, защищая ее. Он угрожающе взмахнул серебряным клинком, но волки не отступили. Уверенные, что жертва не сможет спастись, они, не торопясь, осторожно приближались к злополучной паре. Соне хотелось сражаться с монстрами, но все, что она могла сделать – это не потерять сознание от потери крови. Она прижалась к ногам Люциана, оперевшись на него. Тьма заволакивала глаза. Ее веки опустились.

Она встряхнула головой, чтобы прояснить мысли. Глаза шарили по затуманенному перекрестку, ища помощи, но ничего не видели. Если кто – нибудь из Вестников Смерти выжил, их не было поблизости. Соня боялась, что она – последний живой вампир в лесу.

И то ненадолго...

Она сжала руку Люциана, чтобы вмести принять удар стаи. У нее не было никаких иллюзий, что даже его невероятная сила и мужество смогут одержать победу над настолько превосходящими силами врага.

"По крайней мере, я умру не в одиночестве, – утешала она себя. – И если суждено погибнуть, то пусть это произойдет рядом с моим возлюбленным".

Но у Люциана были другие планы.

Бросив меч, он сунул руку за пояс и вынул что-то из небольшого шерстяного мешочка. Глаза Сони тревожно расширились – он достал из мешочка ключ. Ее сердце остановилось, когда она поняла, что он хотел сделать.

– Нет, – прошептала она слабо.

"Это же запрещено".

Игнорируя ее протест, Люциан вставил ключ в замок лунного ошейника. Раздался металлический щелчок, и ошейник раскрылся. Серебряные шипы отошли от его горла. Он схватился за распахнутую дужку и отшвырнул ее прочь.

Эффект был мгновенным.

Его светлые кожа потемнела, приобретая пестрые оттенки серого. Непослушный загривок породил гриву грубой черной шерсти, проросшей из головы и плеч, распространившуюся по всему его телу и конечностям, которые удлинились и расширились за один удар сердца. Залитые кровью жилет и штаны разошлись по швам – он приобрел гигантские пропорции. Кулаки скрючились в лапы. Когтистые ноги разорвали кожаные ботинки.

Луна вытянула его плоть и кости, они потекли, как прилив. Череп претерпел ужасные метаморфозы. На лице выступила клыкастая морда. Брови ушли назад над ожесточенными кобальтовыми глазами. Уши заострились. Ноздри сплюснулись, пасть наполнилась острыми клыками. С волчьих челюстей стекала слюна.

Соня с трепетом смотрела на него. Несмотря на их интимную связь, она никогда не видела его таким. Высокий, сильный и невероятно свирепый, словно великий чудовищный Фенрир из скандинавских мифов. Умом всегда понимая, что Люциан был ликаном, она никогда не думала, что волк внутри него был так дик, так... великолепен.

Люциан ликовал в своей новообретенной мощи. Его превращение сопровождало всеобъемлющее чувство восторга. Более двух веков прошло с тех пор, как он в последний раз принимал эту форму, и он больше не был беззащитным мальчиком, запертым в подземелье Виктора. На этот раз он действовал по своей собственной воле. Он выгнул мохнатые конечности, чувствуя в них нечеловеческую силу и энергию. Он никогда не чувствовал себя таким свободным.

Или таким смертоносным.

Тем не менее, он все равно был в меньшинстве. Шестеро оборотней с опаской подкрадывались к нему, еще больше их появилось из-за деревьев или выползло из туннелей. Его поразительная метаморфоза приостановила волков, но не заставила отступить. Люциан обнажил клыки и пригнулся, обороняя Соню. Он понял, что сражается в главной битве своей жизни. Она будет кровавой...

"Да будет так", – решил он. Эти твари получат Соню только через его труп.

Откинув голову, он испустил жуткий рев.

И волки остановились.

Люциан не поверил своим глазам. Он затаил дыхание, и тишина простерлась над ордой оборотней. Их жесткие морды морщились; они склоняли головы набок. Покорно опускали глаза. Люциан пытался понять, что происходит. Хотя это казалось невероятным, он мог бы поклясться, что стая подчиняется ему.

Один за другим, оборотни попятились и исчезли в лесу. Они прыгали, укрываясь в ветвях деревьев, или же скрывались в тумане. Через несколько мгновений, к огромному удивлению Люциана, они с Соней остались одни на дороге. Зияющие пустоты в земле – вот все, что осталось от орды хищников.

Он посмотрел на нее сверху вниз, опасаясь реакции на его гротескную внешность. Несмотря на то, что превращение было их единственной надеждой, он не хотел, чтобы она когда-либо видела его таким. Что, если в ее взгляде будет ужас или отвращение? Теперь она знала, что он действительно зверь, а не человек. Он не станет винить ее, если она никогда больше не будет любить его.

Но, к его удивлению и облегчению, он увидел в ее красивых каштановых глазах только благоговение. Она выглядела такой же ошеломленной быстрым отступлением стаи, как и он.

"Что случилось? – подумал он. – Почему они меня послушались?"

Крупная фигура появилась из тумана, и Люциан сразу же вновь изготовился к бою. Может быть, не все оборотни отказались от охоты? Когда фигура вышла на участок, освещенный луной, он увидел, что это был не оборотень, а высокий темнокожий раб, которого он заметил раньше. Тот, что убил волка одной сломанной цепью. Настоящий человек-гора, лысый воин разглядывал оборотня и аристократическую вампиршу с безопасного расстояния. Меч, отданный Люцианом, все еще был у него.

Люциан прикидывал, сколько смертный увидел.

"Понимает ли он, что я всех нас спас?"

Щелчок спуска арбалета нарушил тишину. Град болтов с серебряными наконечниками со свистом прорвал туман, ударил в стволы деревьев, высек искры из бронированной повозки. Грохот стучащих копыт предшествовал стремительному появлению четверых Вестников Смерти, сразу же прицелившихся в единственного оставшегося перед ними оборотня.

Люциана.

– Подождите! – попытался крикнуть он, поднимая лапы, но его клыкастая морда издала только невнятное рычание. С его когтей капала кровь. К своему ужасу, он понял, что, несомненно, со стороны выглядит так, будто он напал на Соню. – Вы не понимаете. Я не один из них!

Арбалеты снова выстрелили. Серебряные стрелы со смертельной точностью устремились к его голове.

Соня молниеносно вскочила с земли, поймав болт в нескольких дюймах от черепа Люциана. Смертоносное серебро не имело на нее никакого действия; драгоценный металл отравлял только оборотней. Она отбросила стрелу прочь.

Увы, второй болт ускользнул от нее и ударил Люциана в бедро. Тот взвыл от боли и схватился за стрелу, но его неуклюжие лапы не могли взяться за древко. Серебряный наконечник жег ногу, как раскаленный уголь. Он свалился на колени – металл подавил его силу и способности ликантропа. Черный мех сошел с конечностей, кости искривились обратно в человеческий облик. Волчьи когти втянулись.

Кобальтовые глаза вновь стали коричневыми.

Третий болт ударил его в ногу.

– Нет! – Вскричала Соня. Она заслонила собой Люциана. – Стойте!

Передний всадник опустил арбалет. Жестокий смех показал, что это был ни кто иной, как Коста. Сквозь его коринфский шлем промелькнула кривая ухмылка. Он с явным удовлетворением смотрел, как раненый оборотень превращался в Люциана. Голый раб в агонии извивался на земле.

Из тумана появились другие всадники. Мимо Косты проехал Виктор. В отличие от одоспешенных воинов, Старейшина был одет в величавую черную мантию и плащ. За ним следовал нервно озирающийся Танис верхом на светло-сером пальфруа[19]19
  Пальфруа – очень дорогая порода верховых лошадей, использующаяся для выездов, шествий, церемоний, прогулок, охоты и т.д. Зачастую считается «дамской» породой.


[Закрыть] вместо положенного боевого коня. Писец высоко держал пылающий факел. Его глаза с тревогой исследовали окружающий их лес. Ему явно хотелось быть в другом месте, а не на этом коварном перепутье. Он вздрогнул при виде опрокинутой повозки и разорванных тел вокруг.

Соня не заметила прибытия отца, занятая лишь ранами Люциана. Склонившись над ним, она мягко взялась за зазубренный наконечник стрелы, торчащий из его пробитой плоти и костей. Несмотря на осторожность ее прикосновения, каждое движение сотрясало агонией его измученное тело.

Пульсирующие фиолетовым вены расходились от каждой раны. Судороги и тошнота сжимали его внутренности. Соня расшатывала окровавленные болты, чтобы вынуть их, не повредив внутренних органов. Он сжал зубы, чтобы не закричать, собрал всю свою волю, чтобы не обернуться и не огрызнуться на Соню, как обезумевший пес.

Виктор с видимым отвращением наблюдали эту щекотливую сцену. Его ледяной взгляд прошел от голого горла Люциана до отброшенного лунного ошейника, лежащего в несколько ярдах. Он нанизал его на кончик меча и поднял на всеобщее обозрение. В его глазах и голосе вспыхнул гнев.

–      Что это?

Встревоженная возмущенным тоном отца, Соня поспешила объяснить. Она кротко смотрела на него снизу вверх, со слезами на глазах умоляя о милости.

–      Он сделал это, чтобы спасти меня!

Ее горячность, казалось, только раззадорила его. Его глаза с подозрением сузились, как будто в голове у него зародились опасные мысли. Спешившись, он направился туда, где лежал истекающий кровью Люциан, и схватил ликана за волосы. Он откинул голову Люциана и прошипел ему в лицо:

–      Разве я не хозяин в своем доме?

Его латная перчатка ударила Люциана по лицу. Сила удара пришлась по зубам раба и отбросила его через дорогу.

В голове Люциана звенело, как в колоколе. Он выплюнул на землю кровь изо рта. От боли ярко вспыхнул гнев.

Такова награда за спасенную жизнь Сони?

–      Отец! – Кричала Соня. Она в ужасе смотрела на отца, словно больше не узнавала его. – Прекрати!

–     Разве я не хозяин в своем доме?! – заорал он больше на Соню, чем на страдающего ликана. Он схватил Люциана за горло и хорошенько встряхнул. – Отвечай, дворняга!

Люциан попытался поднять голову от дороги. Его лицо разукрасил огромный фиолетовый синяк. Из разбитых губ сочилась кровь. Один глаз, распухнув, закрылся.

Его голос хрипел и был едва слышен.

–      Я... да.

–      И все же ты нарушил мой закон. – Виктор сунул раскрытый ошейник в лицо Люциана. – После того, как много лет назад я дал тебе жизнь.

Он вздернул Люциана на ноги.

–      Дни твоей роскошной жизни закончились, раб!

Подъехав к Виктору, Танис с жадным интересом наблюдал за унизительным зрелищем. Люциан заметил хитрую улыбку и удовольствие в глазах писца.

Он, казалось, наслаждался происходящим так же, как Коста.

Виктор отвел руку, чтобы нанести еще один сокрушительный удар.

–    Отец! – Соня схватила его за запястье. – Оставь его! Я же сказала, он только...

Виктор вырвал руку. Он развернулся к ней; его лицо под шлемом было как мел.

–   Прикуси язык! – Века сдерживаемого гнева и разочарования вылились в его голосе. – Ты ослушалась меня в последний раз.

–    Убрать ее отсюда! – Рявкнул он Танису. Повернувшись спиной к дочери, он кивнул Косте и другим Вестникам Смерти. – И заберите эту неблагодарную полукровку!

Рыцари сгрудились над Люцианом, бросив его на землю и нанося удары по ребрам. Грубые руки перевернули его на живот и сковали вместе руки и ноги. Ошеломленный ударом Виктора и до сих пор не леченный от серебряных стрел, пронзивших его, у Люциана не было сил, чтобы сопротивляться. Он мог надеяться только на то, что гнев Виктора смягчиться к тому времени, как они вернулись в замок. Или же отчаянная хитрость с ключом приговорила его навсегда?

Коста, спешившись, плюнул на Люциана. Наконец получив возможность, он мстительно наступил на затылок ликана. Его тяжелый сапог вдавил лицо Люциана в грязь.

Виктор ничего не сделал, чтобы обуздать жестокость надсмотрщика. Соня вздрогнула, но, похоже, поняла, что ее протесты сделают Люциану только хуже. Ее глаза влажно блестели, она прикусила губу, пока Танис вел ее обратно к Гекате, которая каким -то образом вышла из мясорубки всего только с несколькими шрамами. Люциан смотрел ей вслед.

"По крайней мере, я спас ей жизнь, – подумал он. – Это стоит любого наказания".

–   Я сдеру кожу с его спины. – Мрачно пробормотал себе под нос Виктор. Он бросил ошейник Танису. В его голосе клокотала злоба. – Разберись с этим.

Оставив Люциана на попечение Косты, Старейшина осмотрел ужасную бойню у повозки. Куски расчлененного Вестника Смерти смешались с кровавой кучей костей и плоти его скакуна. Дочь смертного дворянина растянулась у подножки открытой двери экипажа, горло ее было разорвано, а ее девственная кровь залила грязную почву. Запах смерти исходил изнутри кареты, которая теперь походила на скотобойню.

Виктор безрадостно смотрел, как его люди окружили горстку смертных рабов, которые, как оказалось, вышли из этой резни невредимыми.

Среди них был крупный мавр или нубиец, который неохотно отдал рыцарям окровавленный меч. Вестники Смерти уводили узников прочь.

Капюшоны покрывали головы всех, кроме черного гиганта.

Два столетия назад Виктор волновался бы о том, что погибшие смертные вернуться к жизни оборотнями, но, к счастью, проклятие Уильяма с каждым последующим поколением становилось все менее заразным. Теперь только те, кто выжил после нападения оборотня, рисковали стать такими, как они.

Тем не менее, рисковать не было никакого смысла.

– Сжечь тела! – Скомандовал Виктор. – Все сжечь!