Текст книги "Корпус-3"

Автор книги: Грег Бир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Удвоение

Все остальные члены отряда кажутся совершенно обыкновенными по сравнению с молодым человеком, который сидит у противоположной стены «челнока». У него примерно столько же ссадин, ожогов и шрамов, как и у меня, только расположены они по-другому. У него похожая форма рта…

Не знаю, что пугает меня больше – множество мертвых двойников или один живой.

Желтый Великан занимается Костяным Гребнем – промывает раны, счищает грязь серой сумкой. Через несколько минут Костяной Гребень успокаивается. Его покрасневшие глаза внимательно следят за нами. Он потрясен, опечален, но сидит не дергаясь.

Постепенно мы все устраиваемся на местах и затихаем.

Кораблик-«яйцо» действует автоматически, однако женщина-паук снова встает у синего полушария и кладет на него руку, словно подтверждая свою нужность.

Циной свернулся клубочком в передней части Корабля, рядом с люком. Девочки спят на сетке, крепко обнявшись.

Наконец мой двойник осторожно пересекает «челнок» и садится у иллюминатора, ближе ко мне. Я поглядываю на звезды, прикидываю, куда мы летим, – и знает ли это хоть кто-нибудь из нас.

– Вон там большое пятно раскаленного газа, – говорит мой двойник.

– Новая или сверхновая, – отвечаю я.

– Много вспомнил?

– Пытаюсь.

– Если мы клоны-двойники, то в состоянии помочь друг другу. Ускорить процесс.

– Возможно, – киваю я. – Ты меня раньше встречал?

– Давай пока не будем об этом. А ты?

– Ты мой первый… живой клон. Я правильно выражаюсь?

Он поднимает руки.

– Сколько ты живешь?

– Сложно сказать. Наверное, около сотни раскруток.

– Я-то считал – в книге написано, что это полезно. – Двойник достает из кармана потрепанную, покрытую пятнами книгу – она в три раза толще моей. – Я здесь четыреста двенадцать раскруток, плюс-минус десять.

– Ты победил, – говорю я.

– Стартовал на экваторе? Около средней секции корпуса? – спрашивает он.

– Похоже на то.

– Я тоже. За ней, кажется, только двигатели – на корме каждого корпуса огромный двигатель.

– Догадка или факт?

– И то и другое. Вода в огромном резервуаре – это масса реакции. Лед добывают на луне и подают по стойкам – внизу я видел каких-то существ: роботов, факторов или кого-то еще. Может, мы и сейчас их заметим, если наш элегантный пилот немного развернет эту штуку и устроит нам небольшую экскурсию. – Мой двойник бросает взгляд через плечо на женщину-паука.

Она улыбается и проводит руками по синей полусфере.

– Очевидно, включен автопилот. Курс изменить нельзя, но чуть развернуть корабль я могу.

Мы наперебой командуем ей – до тех пор пока прямо под нами в иллюминаторе не появляется поверхность луны… и крошечная бледно-зеленая сфера, словно приклеенная ко льду.

– Штурманская Группа, – говорит мой двойник. – Там они и живут, и работают.

– Управление Кораблем, похоже, опасается Штурманской Группы, – замечаю я, пытаясь внести свой вклад в обсуждение.

– Ты говорил с Управлением?

– Возможно, один раз. Но мне кажется, что Штурманская Группа уже умерла.

– Кто они? – спрашивает женщина-паук.

– Те, кто анализирует данные, собранные Кораблем, и выбирает оптимальное направление. – Из моего двойника получился бы неплохой профессор – похоже, он гораздо образованней меня.

И он прав – я действительно продолжаю вспоминать. Многое становится очевидным, более логичным. В памяти всплывает даже дистанция, которую мы собирались преодолеть, – пятьсот световых лет.

Тридцать и двадцать. Путешествие длится более тридцати веков при скорости в двадцать процентов от световой. Огромная скорость, но даже ее недостаточно для того, чтобы заметно сократить наше субъективное время. Я прерываю размышления и сообщаю своему клону о том, что сейчас вспомнил.

– Совпадает?

Мой двойник кивает.

– Все это есть в книге. У нас уже были эти воспоминания… другое дело, можно ли им верить?

Я смотрю на его книгу и чувствую что-то вроде голода. Она ведь и моя тоже, в конце концов.

– А почему бы и нет?

– Потому что мы не рождены, а сделаны на заказ, – отвечает он.

– Знаю, – говорю я тихо.

– Корабль – или по крайней мере корпус – почему-то продолжает нас создавать.

– Об этом молятся девочки, – отвечаю я.

Двойник приподнимает бровь, покрытую запекшейся кровью.

– Большинство из нас умирает. Знания мы получаем не от учителей и не из опыта – это нельзя назвать обучением. Знания в нас отпечатаны: если мы попадаем в нужную ситуацию, они проявляются, и тогда мы готовы к работе.

– В книге вычитал?

– В основном это мои догадки, но они кажутся правильными.

– Я бы предпочел, чтобы меня родила женщина и чтобы меня вырастила семья, – говорю я. – Вот что я хочу помнить.

Женщина-паук одобрительно кивает.

– Возможно, именно это мы и вспомним, когда окажемся там, где должны быть, – говорит мой двойник. – Ведь иллюзии – это главное.

Его слова циничны, но критиковать двойника я не хочу – пока не хочу.

Девочки ненадолго просыпаются – только для того, чтобы нежно взглянуть на нас и друг на друга: в мире все в порядке, здесь дваУчителя – и снова засыпают. Желтый Великан, обнимающий огромными ручищами Костяного Гребня, по сравнению с которым тот кажется совсем ребенком, слушает, закрыв глаза. Бодрствует только женщина, ей придает сил осознание того, что она хотя бы в малой степени управляет нашим корабликом.

– Куда мы летим?

– Надеюсь, к другому корпусу, – говорит женщина. – Мы стартовали из Корпуса-1 и, возможно, только что прошли вдоль Корпуса-2 – он весь раскорежен, словно внутри был взрыв. Разумеется, есть еще Корпус-3 – с другой стороны, в нескольких километрах отсюда. Если он тоже пострадал, то не знаю, что мы будем делать. Возможно, вернемся туда, откуда пришли.

– Сначала выпусти меня! – протестует Желтый Великан. – Я лучше рискну и высажусь на луне.

Мой двойник улыбается.

– Вот это команда!

– У нас у всех есть дубли? – спрашиваю я.

– Возможно. Для меня они все на одно лицо, и ни у кого нет имени.

– У него есть. – Я указываю на «охотника». Циной поднимает морду, устало осматривает нас, снова закрывает розовые глаза. – Его зовут Циной.

– Ерунда, – отвечает мой двойник. – Это просто означает «китайский».

– Забавно, – замечает Желтый Великан. – На китайца он не похож.

Никто из нас не понимает, в чем здесь юмор, однако мой дубль и женщина смеются. Возможно, это не смешно и даже грубо, но Циной не против; он просто иначе устраивается и покрепче натягивает сетку.

– На третий раз должно сработать, – говорит женщина-паук. – Если хотите увидеть, что нам противостоит, идите сюда.

Мой двойник плывет к иллюминатору, туда, где синяя полусфера.

– Для тебя здесь тоже есть место, – мурлычет мне женщина. Ей нравится командовать, распоряжаться, – а кому бы не понравилось? Возможно, ей даже понравится быть вместе со мной и моим дублем. Однако я почти уверен, что о генеральном плане ей известно не больше, чем нам. Зато она знает схему корпусов, а именно это сейчас и нужно. Она важнее любого числа Учителей.

Я кладу руку на полусферу и внезапно – безо всякого иллюминатора – оказываюсь в глубоком космосе. Я просто лечу в пустоте, вокруг меня множество звезд, а сбоку – невероятной красоты туманность.

В ее центре – несколько невыносимо ярких объектов.

Женщина, словно преподаватель, сдвигает мои пальцы, и картина перед моими глазами изменяется. Я по широкой дуге разворачиваюсь лицом к корпусам и луне.

– Грандиозно, правда? – спрашивает женщина.

Да, впечатляет. Корабль совсем не похож на то, что я видел во Сне и на обсервационной палубе. Он огромен.В каждом из веретенообразных корпусов могли бы жить сотни тысяч людей – но корпуса предназначены для другого. Это не многоквартирные дома, а огромные испытательные зоны для Кладоса, который готовится к высадке на поверхность планеты.

Кладос.Греческое слово, от него произошел термин «кладистика», что бы он ни означал. Кладос описывает нас, связывает со всем, что появляется из Каталогов. Где они хранятся? Как получить к ним доступ? Кто управляет родильными камерами?

«Челнок» движется в сторону последнего неисследованного корпуса, на борту которого крупно выведен номер – «03». Вся поверхность серого корпуса покрыта шрамами и выбоинами. Мы пролетаем мимо тупого носа в поисках люка, к которому можно пристыковаться.

Я уже достаточно узнал о сфере и теперь сам перемещаю по ней пальцы, разворачиваясь лицом вперед. На этот раз мне нужны не звезды и не туманность, а то другое сияние, которое, словно зонтик, окружает переднюю часть корабля.

Я двигаюсь к периферийной стороне Корабля, ближе к источнику бледного луча, исходящего от третьего корпуса. Другие корпуса также излучают подобные потоки, однако второй работает явно не в полную мощность – его луч слабо пульсирует.

Лучи сливаются где-то впереди, образуя едва различимый серый щит; его радиус, должно быть, равен нескольким сотням километров. Время от времени он искрится– на его поверхности появляются бесконечно малые вспышки, которые затем движутся вдоль серых лучей. Медленно вращаясь, чтобы следить за движением этих вспышек, я замечаю, что хвостовая часть каждого корпуса покрыта множеством продольных стоков или канальцев.

– Корабль зачерпывает пыль… Интересно, а топливо он собирает? – обращаюсь я в пустоту.

– Из межзвездной среды много топлива не наберешь, там слишком мало материи, – отзывается Циной откуда-то сзади. Я снова поражаюсь невероятной компетентности «охотника». – Но обнаруженную пыль Корабль может использовать для ремонта поверхностей. Летим мы давно, так что износ уже большой.

Я отрываю пальцы от полусферы.

– Еще один спящий проснулся, – потрясенно говорю я. – Может, подойдешь сюда?

– Когти могут повредить эту штуку.

– Чепуха, – говорит женщина. – Попробуй. Ты просыпаешься быстрее, чем некоторые из нас.

– Давайте без имен, – говорит Желтый Великан.

– Иди полюбуйся общей картиной, – настаивает женщина-паук. – Узнай, что она означает и какие воспоминания разбудит в тебе.

Циной разворачивается, увеличиваясь в размерах. Я содрогаюсь, вспоминая, как «охотник» действовал в бою. Да, я знаю, что он нас спас, но ничего не могу с собой поделать – даже сейчас мне хочется держаться от Циноя подальше.

Девочки проснулись и внимательно за нами наблюдают.

Циной спокойно кладет передние лапы – когти, пальцы, хваталки, что угодно – на синюю полусферу. Часть его мышц даже отцепляется от точек крепления на костях.

– Корабль по-прежнему летит с полной скоростью, – говорит «охотник» после паузы. – Мы должны еще спать – храниться на складе.

– Точно, – замечает мой двойник.

– Циклы «раскрутка – замедление» есть только в первом корпусе. Второй мертв – движения там нет, а третий, похоже, вращается с постоянной скоростью, – говорит Циной. – Произошло что-то плохое. Если Штурманская Группа должна была найти для нас тихую гавань, то с задачей она не справилась.

– Что… – Женщина-паук умолкает, словно ей трудно подобрать необходимые слова. – Что такое «новая» и «сверхновая»?

– Ты помнишь, что такое солнце? Звезда? – спрашивает Циной.

– Я не дура.

– Отлично. Новая – это огромный взрыв, звезда, с которой произошла катастрофа. К системам, в которых есть новые, мы и близко не должны подходить. Сверхновая – гораздо хуже; она такая мощная, что может всего за несколько лет поглотить сотни звезд. – Мышцы Циноя снова изменяют свое расположение, придавая ему облик покрытого инеем ежика – еще один образ, который будет тревожить меня в кошмарах. «Убийца» – и ученый. – Похоже, звезды и межзвездное пространство – моя специальность.

– Может, ты из Штурманской Группы, – говорит Желтый Великан.

Мы все таращимся на него. Что?

Глаза Циноя бегают, голова слегка подергивается – судя по всему, он снова смотрит в космос.

– Звезды в центре, пустое пространство, окруженное блестящими нитями… волновое излучение, ионизирующее межзвездное вещество… Вероятно, лет пятьдесят назад или больше здесь взорвалась сверхновая. Быть может, Корабль повредила именно она.

– Ого! – восклицает Желтый Великан. – Как же это могло произойти?

– Это или случайность, или чей-то крупный провал, – отвечает мой близнец.

– Или саботаж, – говорит женщина-паук.

Мы умолкаем. Она спрашивает, какой вариант мы выберем – будем искать люк для стыковки на последнем целом корпусе или вернемся обратно к месту рождения? Она действительно так и говорит: к месту рождения.

– Нам нужна Мать, – произносят девочки почти в один голос.

– А вы-то откуда? – спрашивает Желтый Великан. – И кто научил вас управлять этим кораблем?

– Это наш секрет, – шепчет одна из девочек, еще крепче обнимая сестру.

– Ладно, – соглашается женщина. – А как же наш новый товарищ?

Она смотрит на Костяного Гребня. С тех пор как мы покинули корпус, Гребень и слова не сказал.

– Ты нас понимаешь? – спрашивает у него Желтый Великан.

Тот кивает, затем качает головой.

Женщина-паук снова кладет руки на полусферу.

– Похоже, что у всех корпусов люки расположены одинаково. Если возражений нет, я иду на стыковку.

– Возможно, нам следует… – Мой двойник умолкает. Я знаю, что у него на уме и почему он передумал. Возможно, третий корпус в таком же скверном состоянии, как и первый, – тогда нам, наверное, стоит выбрать другой вход. Но этого мы не знаем. В шторм любая гавань хороша, особенно если другие варианты – погибнуть в бою или вечно парить в космосе.

Кораблик-«яйцо» летит тихо – шум двигателей не слышен, движение не ощущается. Вдруг – один легкий толчок, другой…

Внезапно мы останавливаемся. Я чувствую, что корабль стыкуется с чем-то большим и массивным. Наконец «челнок» замирает.

– Корпус-3, – объявляет женщина. – Если техника еще работает, попытаемся открыть люк.

Одна из девочек подплывает к панели рядом с люком и тянет ее в сторону. Люк открывается; за ним – теплый свет. На секунду мне кажется, что здесь пожар, но потом я чувствую холод. Никакого огня нет, воздух прохладен и свеж. Вокруг – лишь красноватые лампочки, по которым ориентируются факторы и «убийцы».

Последний корпус

Желтый Великан вызывается идти первым. Я протестую, но он поднимает огромную лапищу, твердо смотрит мне в глаза, затем поворачивается к Циною.

– Если не вернусь, ты с одним из Учителей выясни, что случилось. Если и они не вернутся, – обращается он к женщине, – улетайте ко второму корпусу или туда, куда сочтете нужным.

– Я с тобой, – говорит девочка. – А одна останется здесь.

– Нет. Хочу отвечать только за себя. Холода я, в общем, не чувствую, так что, надеюсь, сумею добраться до рубильника и включить отопление.

– Как ты узнаешь, где нужно искать? – спрашивает женщина.

– Очарую корпус своим остроумием, – отвечает Желтый Великан и проходит сквозь люк. – Закройте его за мной. И отчаливайте, если не вернусь через… десять минут.

Легкость, с какой он говорит слово «минут», запускает в памяти новый поток ассоциаций. Секунды, минуты, часы, дни… Планета вращается вокруг своей оси, одна сторона в тени, другая купается в солнечных лучах. Затем воспоминания о днях, месяцах, пентадах и декадах, которые складываются в год – время одного оборота по орбите вокруг Солнца…

Эти слова уже всплывали у меня в памяти, но не так отчетливо. Надежда на жизнь делает меня сентиментальным. Мой двойник погружен в похожие размышления, и мы едва замечаем, что люк закрывается.

Одна из девочек подходит к Костяному Гребню и начинает ухать и свистеть. Он, кажется, понимает ее и отвечает на том же музыкальном языке.

Циной замер, приоткрыв один глаз.

Девочка прерывает разговор с Костяным Гребнем и, поворачиваясь к нам, сообщает:

– Он видел только трупы, факторов и «убийц». Кроме нас, в Корпусе-1 не выжил никто.

– Как ему удалось уйти от «убийц»? – спрашиваю я.

– Он не хочет говорить об этом.

Костяной Гребень сворачивается клубочком и закрывает глаза.

Мы с двойником разглядываем девочек.

– Вы знаете, как получить доступ к Каталогу? – спрашиваю я.

Девочки качают головами.

– Мы молимся об Учителях, – говорит одна из них. – Мать говорит нам, где их искать, но они все время погибают.

– Слишком любопытные или слишком медленные.

– Или и то и другое, – замечает мой двойник.

– Зачем искать Учителей, если они такие хрупкие? – спрашивает женщина-паук. – Мы с Циноем знаем все, что нужно. Какое место в вашем Каталоге – чем бы он ни был – занимаем мы?

Молчание. Девочки закрывают глаза и сжимают друг друга в объятиях.

Ожидание невыносимо. Я пытаюсь вспомнить еще что-нибудь про Каталог. Возможно, нам удалось бы открыть его в носовом отсеке, однако я понятия не имею, что бы мы могли с ним делать. Поэтому я принимаюсь размышлять о Штурманской Группе. Обдумываю слова Желтого Великана о том, что Циной со своими навыками идеально подходит для роли штурмана.

И вдруг я понимаю: никто из нас не подумал о еще одной гавани, которая сможет принять нас, если этот корпус окажется зоной бедствия.

– Почему бы нам не разместиться на луне?

– Где? – переспрашивает женщина.

– Там, внизу. – Я показываю. – В сфере на луне.

Девочки стоят как статуи – словно я рыгнул в компании чопорных старух. (Да, эти образы имеют для меня смысл. Но вот что интересно: чопорный – это запах или манера поведения?)

– У меня такое чувство, что она не существует, – заключает мой двойник. – Мы видим луну, даже говорим о ней, а затем… затем она просто исчезает из наших мыслей.

– Что исчезает? – спрашиваю я в шутку… наверное.

– Пожалуй, мы могли бы укрыться, – признает женщина, хмурясь от напряжения. – Если не забудем, что луна там есть.

Девочки неодобрительно моргают.

– Возможно, она не существует… в воспоминаниях, которые в нас вложили, – говорю я. Сама мысль об этом до сих пор приводит меня в ужас.

– Я про нее помню, – замечает Циной.

Разумеется.

– Отлично. Напоминай нам о ней.

– Почему внутри я совсем другой? – спрашивает Циной. – Почему мне приятно думать о звездах, о межзвездном веществе, о щитах, о скоростях?

– Все из-за того, что нас собирали по частям, – говорит женщина. – Наверное, кто-то допустил ошибку, когда вкладывалв тебя воспоминания.

Она смотрит на меня: ей противно само это слово.

По люку громко стучат. Женщина открывает его, и Желтый Великан – хотя сейчас он скорее зеленый – тяжело дыша, залезает внутрь.

– Бог ты мой, ну и холод! Там никого нет – ни трупов, ни факторов. Все цело.

– Далеко ты зашел? – спрашивает женщина.

– Не очень. В следующий раз пойдем на рекогносцировкус одним из Учителей.

– Вот это да, книжное слово! – удивленно замечает мой двойник.

– Ага. – Желтый Великан улыбается. – Кажется, я нашел свое призвание. Я сотрудник полиции. Легавый.

О том, что это значит, мы даже не спрашиваем. Нетрудно вообразить его лягающим все, что должен лягать полицейский.

– Но там реально холодно, – продолжает Желтый Великан. – Мы не сможем долго оставаться, если не найдем управление.

Женщины собирают наши серые пакеты, вытряхивают из них остатки еды и бутылки, затем надевают пакеты на мои руки-ноги. Циной проделывает в одном из пакетов дыру и натягивает его мне на голову. Вид у меня нелепый. Почему я, а не он? Впрочем, похоже, Желтый Великан чувствует разницу между нами – и выбирает меня, широким взмахом положив ручищу мне на плечо.

Из нас двоих я менее опытный. Мной можно пожертвовать.

Костяной Гребень по-прежнему лежит, свернувшись клубочком, – спит или притворяется, что спит.

Девочка снова открывает люк, и мы вылезаем. Люк захлопывается, выпустив последнее облачко теплого воздуха. Я вернулся в исходную точку – снова пытаюсь не замерзнуть до смерти.

– Попробуем попасть в носовой отсек и посмотреть, работает ли там все, – предлагает Желтый Великан.

– В корме есть другая зона погрузки? – спрашиваю я, выпуская облачка пара.

– Похоже на то, однако там одни лишь каркасы – никаких кораблей.

– Грузы?

– Не заметил. Но я был там совсем недолго.

– Ясно. Ну что, пять минут у нас есть?

– Для меня есть. Ты маленький – быстрее замерзнешь.

– У меня полярное снаряжение, – говорю я, поднимая руки, закутанные в пакеты.

– Ладно. Вперед.

Я следую за ним, радуясь тому, что не касаюсь поверхностей голыми руками. И все же двигаться мне неловко – я могу только отскакивать от объектов и неуклюже хвататься за них.

Хотя носовой отсек открыт, в нем почти ничего нет – лишь выступы и странные синие очертания в тех местах, где когда-нибудь, словно подсолнухи, должны вырасти пилоны. На иллюминаторах крышки, и звезд не видно.

– Здесь не лучше, – говорю я.

– Почему я тебя и привел. Возможно, девочки говорят не все, что знают. Ты утверждаешь, что с тобой разговаривало Управление Кораблем, и, если честно, я доверяю тебе больше, чем им… Мне кажется, что у тебя особые отношения с этим корпусом. Попробуй.

– Что попробовать?

– Вон. – Он указывает на синюю круглую линию, куда, вероятно, могут отодвинуться крышки люков, открывая нам вид. – Спой им колыбельную. Или гавкни на них. Просто сделай что-нибудь.

Я чувствую себя идиотом – и при этом напуган. Если ничего не произойдет, значит, я скорее всего просто очередная ошибка. И голос в Корпусе-1 мне послышался.

– Похоже, серебристых существ и парня с лазером с собой мы не взяли, – говорю я, осторожно пробираясь в переднюю часть носового отсека.

– Серебристых существ нет, – возражает Желтый Великан.

– Точно.

Кроме того, здесь нет тросов и поручней, облегчающих маневрирование, – пока нет. Я вытягиваю руки, словно канатоходец (в голове мелькают картинки какого-то полного хаоса под названием «цирк»).

– Поговори с ним, – говорит Желтый Великан в десяти метрах позади меня.

– Привет! – зову я. Голос отражается от стен цилиндрической камеры, и последнее эхо прилетает издали, словно где-то на корме прячется еще один Учитель. – Может, включить тепло? Выходи, выходи, не прячься.

Мы слушаем. В корпусе не то чтобы полная тишина – слышны самые разные тихие звуки. Некоторые повторяются регулярно, другие нет, одни низкие и насыщенные, другие звонкие. Однако все, похоже, доносятся издалека.

Руки и ноги онемели, легкие болят, на подбородке иней. Я смахиваю его, и крошечные хлопья медленно отлетают влево, к периферии корпуса. Сейчас я бы многое отдал бы за честную силу тяготения какой-нибудь старой доброй планеты.

Я бросаю взгляд через плечо на Желтого Великана.

– Время вышло. Я не смогу двигаться, если…

– Ты из Управления Кораблем? – спрашивает чей-то голос. Он, похоже, раздается отовсюду – не женский и не мужской, однако и на механический не похож. Мелькает мысль, что Желтый Великан хочет надо мной подшутить, но он удивлен не меньше моего и одобрительно машет мне рукой.

Вряд ли имеет смысл давать определенный ответ, ведь в прошлый раз голос хотя и помог немного, зато потом быстро исчез. Возможно, Управление во мне разочаровалось.

– Нет, – отвечаю я. – Мы не из Управления Кораблем.

Лучшим способом поведения снова оказывается честность. Кроме того, я начинаю верить, что в бедах Корабля виновато именно Управление.

Они не должны быть здесь. Никто не должен про них спрашивать. Корабль не должна интересовать их судьба.

– Мы пришли из первого корпуса – Корпуса-1. Он разгромлен. Кто-то или что-то – быть может, ты – говорил со мной раньше…

– Данных нет, – отвечает голос. – К этому корпусу пристыкован транспорт. Его прислало Управление Кораблем?

– Нет.

Долгая пауза. Кажется, мы совсем облажались. Но вдруг…

– На корабле есть дочери?

От этих слов мои мышцы завязываются узлом, а по спине бегут мурашки. Если бы на теле у меня были волосы, уверен, они встали бы дыбом.

– Да, – отвечаю я. – Две девочки.

– Им нужна помощь?

– Да. Они ищут мать.

Желтый Великан, открыв рот, глазеет на носовой отсек, словно деревенский парень на сельской ярмарке. Цирк и ярмарка – образы бессмысленные, но почему-то успокаивающие. А спокойствие мне необходимо, ведь сейчас я могу окончательно уничтожить наши шансы на выживание – шансы на то, что корпуса когда-нибудь объединятся в Корабль, что Корабль когда-нибудь найдет звездную систему и прекрасную планету…

– Нам нужны тепло, вода и пища. Новая одежда тоже не помешает, – говорю я.

– Ты не из Управления Кораблем.

– Очевидно, нет, – отвечаю я.

– Все посланцы Управления Кораблем отвергнуты или уничтожены мной после того, как была заблокирована связь с другими корпусами.

– Хорошо. Кто ты?

– Добро пожаловать, – говорит голос. – Дочерей ждут.

Мы немедленно чувствуем, как раскрутка немного увеличивается. Из стены возникают тросы и поручни – и словно по волшебству связываются друг с другом. Из центра летит поток теплого воздуха. Стены ярко вспыхивают – мы почти слепнем. Желтый Великан смеется – звук гулкий, насыщенный; я присоединяюсь, но соревноваться не могу – мой смех похож на монотонный собачий лай.

Мы цепляемся за выдвинувшуюся перекладину, и Желтый Великан протягивает мне огромную ладонь.

– Ты знаешь, как жать руку, верно?

– Конечно. – Моя ладонь тонет в его лапище.

– Еда! – кричит он, и весь отсек гудит. – Проси еды и питья! А еще я хочу мыться!