Текст книги "Корпус-3"

Автор книги: Грег Бир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Сердцевина

Глаз нависает надо мной – искривленная прозрачная стена метров сто в ширину. Нас разделяет пустое пространство, похожее на огромную круглую линзу очков. За глазом вода – много-много воды, чудесной, сине-зеленой, полной крупных и мелких пузырьков, которые лениво движутся в потоках, оставшихся после очередной раскрутки, – покачиваются, делятся и снова объединяются.

Словно в огромной бутылке газировки.

У глаза невероятная глубина, он передний край огромного резервуара. От благоговения я обмякаю, а когда дыхание и пульс медленно возвращаются в норму, я понимаю, что опасность мне не грозит. Эта картина пробуждает во мне воспоминания, заполняет меня базовыми знаниями, которые я получил во Сне.

Корабль нуждается в топливе и массе реакции. Луна из грязного льда обеспечивает и то и другое. Горные комбайны на поверхности отправляют наверх глыбы льда, который хранят в резервуарах. Вот откуда появился змеевидный след – его выкопали машины. Луна в основном состоит изо льда; небольшую его часть составляет дейтерий, использующийся в термоядернойреакции – процессе, в ходе которого ядра атомов сливаются в более крупные. Для запуска реакции нужно много энергии, зато потом выделяется еще больше. И это лишь начальный этап другой, еще более мощной реакции – бозонной редукции.

Несколько сотен лет Корабль извергал из себя осколки атомов и сверкающие потоки мощной радиации, и в конце концов его скорость выросла примерно до двадцати процентов скорости света – то есть до шестидесяти тысяч километров в секунду. Для того чтобы выполнить основные условия, которые позволят Кораблю лететь к звездам, необходим огромный объект размером с эту луну. Где-то на периферии памяти картинка – тускнеющая, словно воспоминание о ярком сне: я вижу, как вдали от солнца эту луну выбирают из тусклого, замерзшего облака. Название облака я разобрать не могу – то ли Хорт,то ли Хурт…

По балкам лед доставляют в корпуса, затем его плавят, пропускают по каналам водопровода и запасают в огромном контейнере.

Огромная масса воды.

И она не для меня. Я устал, мне больно, меня мучит жажда. Я выдавливаю немного воды из бутылки в рот – и, закашлявшись, выплевываю; в невесомости она превращается в шарики. Пытаясь перевести дух и успокоиться, я краем глаза замечаю красную точку.

Рука разжимается, и я качусь по крышке контейнера. Здесь, рядом с центром Корабля, центробежная сила минимальна, но все равно застает меня врасплох. Я качусь, отталкиваюсь ногами и лечу, оглядываясь по сторонам. Должно быть, пятно прошло через пролом, пока я любовался сине-зелеными волнами. Обнаружить его снова я не могу. Слева, ближе к периферии Корабля, что-то движется. Резко, словно птица, поворачиваю голову. Возможно, там ничего нет. Возможно, это просто иллюзия, и она исчезнет, когда я смогу промыть глаз.

Не трогай меня.

Напротив, рядом с широкой передней стеной, по периметру идут люки. Я пытаюсь стоять, однако ноги не держат; я снова отскакиваю и отплываю к периферии – вниз. Если смогу удержаться здесь, на вращающейся стене, то буду весить меньше килограмма. Но у меня кружится голова, и я кувыркаюсь до тех пор, пока ладони не начинают скользить по стене, – к счастью, она гладкая, если не считать зазубренных краев пролома. Я отталкиваюсь, позволяя пролому пройти мимо, и в конце концов падаю и вытягиваюсь во весь рост, чтобы увеличить силу трения. Я лечу по стене, раскинув руки и ноги в стороны, – беззащитная жертва для всех, кто более уверенно двигается по открытым пространствам.

Мне прекрасно видно, что происходит в контейнере. Великолепное зрелище: огромный объем жидкости реагирует на раскрутку. Пузыри пытаются слиться друг с другом в центре, но течения постоянно их разделяют, бросают к стенкам. Пузырьки отскакивают от стен и снова плывут к центру. Содержимое контейнера превратилось в громадный водоворот. Хорошо бы увидеть такую картину перед смертью: вода, словно торнадо, окружает большой воздушный «карман»…

Я смотрю по направлению к центру Корабля – вверх – и снова вижу пятно: оно стало больше и продолжает увеличиваться. На поверхности запутанного лабиринта из стекловидных волокон вращается красная точка; блестящие соломинки сгибаются, движутся в разные стороны. Это существо похоже на сеть блестящих палочек, связанных друг с другом синими узелками.

На его поверхности мигают узкие концентрические круги неярких цветов – синие, черные, зеленые. Они расширяются, сужаются, кружат то в одном направлении, то в другом, притягивая взгляд.

Чарующее зрелище.

Существо прекрасное, призрачное – и, надеюсь, быстрое и сильное. Я примирился. Должно быть, это один из больших «убийц» – если судить по книге, не худший способ умереть.

Блестящий луч бронзового света летит по комнате и режет существо пополам. Две части извиваются. Цветные полосы бледнеют, появляются черные пятна. Луч мигает еще раз и рассекает существо на четыре части. Куски вспыхивают ярким синим пламенем. Я чувствую запах карамели и кислоты. На тело и лицо, шипя, медленно падают жгучие капли.

Я издаю вопль – правую руку пронзает копье. Я хватаюсь за привязанный к копью шнур и лечу прочь от горящих фрагментов, вращаясь по часовой стрелке.

Останки стеклянного красноглазого стога с хлюпаньем врезаются в стену.

Меня тянут; я уже на полпути к открытому люку. Пытаясь не закричать снова, одной рукой ослабляю мучительное давление древка. За люком, в оранжевой полутьме, виднеется силуэт – голова и торс. Я вижу лицо. Большие удивленные глаза.

Это девочка. Одна из девочек.

Явно раздосадованная.

– Иди сюда! – рычит она, втаскивая меня в люк.

Поклон

Я вижу большого человека – желтого с зелеными пятнами. Две мускулистые руки, две ноги, напоминающие бревна, – по местным меркам он похож на человека. А цвет и структура кожи – желтой, покрытой оспинками – вызывает в памяти лимон. У него большая голова на короткой шее, широкие плечи, широко расставленные глаза, маленький нос и узкие, почти как у куклы, губы. Я говорю «у него», но это, разумеется, всего лишь догадка.

Человек осторожно меня хватает, затем нажимает на конец древка, и шипы втягиваются внутрь. Он быстро вытаскивает наконечник из моей руки и смазывает кровоточащую рану каким-то веществом, которое достал из серого мешочка на поясе. Ладони огромные, но он действует быстро и деликатно, словно ювелир. Кровь останавливается, и боль тоже почти уходит.

– Он Учитель, – говорит девочка Желтому Великану. – Я добыла его за шлюзом, – добавляет она, подкрепляя слова жестом.

– Он точно тот самый? – спрашивает Желтый Великан.

Девочка смотрит мне в глаза.

– Помнишь меня?

Я отстраняюсь, оберегая раненую руку. Глаза щиплет, губы горят – на лицо попали капли едкой жидкости.

– Я тебя знаю, – говорю я девочке. – Двух тебя.

Из своего мешка девочка достает бутылку с водой и протягивает мне.

– Умойся. Там, дальше, мы тебя заштопаем. Остальные скоро вернутся.

Я уверен, что она уже видела меня – данного, конкретного меня. А я видел ее.

– Это ты вытащила меня из мешка?

Она кивает. Этот жест кажется мне удивительно человеческим, а значит, что я уже – хоть и не знаю почему – считаю девочку кем-то иным.

– Акушерка, – говорит Желтый Великан. У него сочный голос. Я бы хотел услышать, как он поет, с удовольствием послушал бы музыку – все равно какую. Забавно, что сейчас в голове у меня мысли о музыке. Я поднимаю бутылку над головой и промываю глаза. Вскоре жжение проходит, да и губам становится полегче. Я делаю пару глотков и возвращаю бутылку.

– Оставь себе, – говорит девочка. – Я бросила свою книгу. Ты ее нашел?

– Да, нашел – в пакете, но ее украла какая-то серебристая фигура…

– Их не существует, – сурово отвечает девочка.

– Точно. В шахте я видел рисунок – кровью. Думаю, его нарисовала такая, как ты. Что он означает?

Негодование уступает место смущению.

– Осторожно, – предупреждает меня Желтый Великан. – Она твой опекун. Она тебе нужна.

С этим я могу смириться – пока что.

– А тот монстр, бесформенный «стог»?

– Фактор, – говорит Желтый Великан. – Никогда такого не видел.

– «Убийца», – поправляет его девочка.

– Что стало с Собирателем и Сатмонком?

Девочка качает головой.

– Они сильные и дружелюбные, но надолго их не хватает.

– А твоя сестра?

– Не спрашивай, – предупреждает меня Желтый Великан.

Девочка вопрос игнорирует.

Я потираю руку. Растянутые мышцы болят сильнее, чем сама рана. Я еще легко отделался – копье могло пробить кость.

– Из чего ты меня подстрелил? – спрашиваю я.

Желтый Великан поднимает аппарат – изогнутый кусок пружины, перетянутый крученым черным волокном. Наконечник – тонкая полая трубка, шипы – кусочки металла на пружинах, уложенные в грубые выемки на конце. Если правильно потянуть за шнур, шипы убираются. Желтый Великан помахивает передо мной луком. Оружие сломано пополам.

– Нашел в куче мусора. Теперь он уже ни на что не годен.

– Извини.

Великан ухмыляется.

– Нужно найти другой.

Комната, где мы находимся, похоже, приспособлена для долговременного проживания людей – в отличие от камер без удобств или даже «дома» мальчика, оборудованного по его вкусу. Здесь больше стиля, порядка; комната не такая обезличенная, ее даже можно назвать симпатичной. На сетках, протянутых вдоль стены, расставлены стекловидные объекты разных размеров и цветов. Изогнутый потолок расписан деревьями и облаками, словно мы сидим в тенистой беседке. В памяти всплывают обрывки воспоминаний о поэзии и ботанике.

Желтый Великан и девочка медленно подпрыгивают на кончиках пальцев, внимательно наблюдая за мной. Ждут моей реакции. Я пытаюсь улыбнуться.

– Здесь мило.

Мелкие штрихи и детали выглядят притягательно-приятно. Кто-то долго жил здесь – но, кажется, не мои нынешние хозяева. Центробежная сила здесь такая же, как и у резервуара с водой. Я, словно балерина, поворачиваюсь на носочке, слегка отталкиваюсь, вытянув руки в стороны, взмываю, затем опускаюсь на пол. Прыгать приятно. Мне нравится.

В ключевых точках – от пола до потолка – прикреплены тросы и закругленные перила. Противоположная стена едва видна. Большое роскошное жилье.

Мы все любим жить у воды.

Передняя стена…

Тому, кто жил (или хотел бы жить) здесь, требовалось постоянно быть начеку. Эта стена, как и край резервуара, прозрачна, однако покрыта грязью. Кто-то – возможно, девочка или Желтый Великан – протер стекло, и посреди слоя грязи образовался большой овал. За стеной мелькают тени.

Слегка подпрыгивая, я направляюсь к овалу. Стена обращена к носу Корабля; за ней – еще более захватывающая картина, нежели декор позади меня. Коническая структура корпуса видна почти целиком. Диаметр Корабля здесь составляет около сотни метров. Эта комната вместе с остальными такими же заполняет примерно треть объема в данной точке.

Справа от меня, ближе к периферии Корабля, стоит ряд из десяти больших цилиндров, длина которых – пятьдесят-шестьдесят метров. За ними видны изящные линии «корабелов», плавучих баз и других машин, которые должны построить и подготовить к запуску корабли-«семена». Эти корабли заберут пробы, исследуют планету и доставят нам всю необходимую информацию, чтобы мы могли решить, подходит ли нам эта планета, а мы – планете.

Зрелище вызывает во мне слишком много воспоминаний – столько, что я не могу обработать их одновременно. Я знаю это место – хорошо знаю. Моя работа всегда начинается здесь, где личные связи, выкованные в ходе многочасовых занятий, дают изумительные плоды – любовь, приключения и тяжелый упорный труд.

Но скоро я понимаю, что эти машины неисправны, и причина тому – не простое небрежение, а гораздо хуже. Безумная война, которая шла на Корабле, затронула наконечник нашего «копья» и сильно его затупила. Я вижу ущерб, о котором говорилось в книге. Цилиндры и зародыши кораблей в них изогнуты, покрыты выбоинами, обуглены, разворочены взрывами. Ближе к центру видны блестящие, сочащиеся внутренности выпотрошенных учебных отсеков, похожих на стручки огромных растений. Справа от меня – обработчики, которые создали бы наши посадочные модули. У них те же повреждения – их словно уничтожили злые дети с молотками и факелами.

– Что здесь произошло? – спрашиваю я дрожащим голосом.

– Ты Учитель, – отвечает Желтый Великан. – Ты нам скажи.

За спиной открывается и закрывается люк.

– Вы нашли одного из них?

Я разворачиваюсь и вижу серую фигуру – настолько худую, что я не сразу понимаю, что это женщина. Она более двух метров ростом, у нее длинное вытянутое лицо и большие темные глаза. Щеки и длинные руки до плеч покрыты мягким темным мехом. Пальцы нервно сжимаются.

– Он сам нашел дорогу, – говорит Желтый Великан.

– Мне помогала девочка – поправляю я.

Паукообразная женщина движется вдоль перекладин и тросов с изяществом балерины.Она худая, но почему-то не кажется тощей. Еще один неизвестный тип истерзанных существ в нашем зверинце.

– Значит, она полагает, что ты важен для нас, – неуверенно произносит женщина.

– Конечно! – подтверждает девочка. – Он Учитель.

– Я привела Циноя. – Женщина прищуривается, похоже, предупреждая меня.

– Осторожно. – Желтый Великан коротко кивает.

Люк снова открывается, и на этот раз тьму проема заполняет нечто светлое – словно кто-то мазнул широкой кистью. Я подаюсь назад, с трудом подавив желание убежать и спрятаться – если бы я мог бежать, если было бы где спрятаться.

Существо большое, оно едва протискивается в отверстие – и совсем не похоже на человека. Блестящие иглы цвета слоновой кости колышутся, отгибаются назад, словно щетина. Между собачьими плечами на длинной шее длинная голова с розовыми глазками и тупой мордой, как у рептилии. Белоснежные губы раздвигаются, обнажая зубы цвета льда; я знаю,что они прочнее, чем зубы животных, и, быть может, прочнее стали.

Я уже видел его раньше – в одной из частей Сна, которую не должен помнить… не хочу помнить.

По телу существа, под рядами игл, тянутся блестящие крученые шнуры мышц, прикрепленные к серебристо-серым костям. Мускулы находят новые точки прикрепления; зверь изменяет облик и, сбежав с потолка на пол, становится рядом с женщиной-пауком.

Иметь дело с существами из этой части Кладосамне не приходилось. Этот зверь из другого раздела Каталога.

Каталог. Кладос.О Боже… Я прижимаюсь к высокому окну, чувствуя, как по телу бегут ручейки пота. Скрестив ноги, девочка одной рукой хватает трос. Она смотрит на меня, затем на зверя цвета слоновой кости. О чем она думает, я не знаю. Чудовище дрожит, стуча иглами.

Слоновая кость, серебро и лед.

– Я ему не нравлюсь, – говорит зверь женщине. Голос страшный – низкий, скрежещущий, но при этом мелодичный.

– При первой встрече ты и меня напугал, – говорит Желтый Великан.

– Успокой Учителя, – приказывает женщина девочке.

В памяти всплывают новые сведения – новые кошмары. Тот факт, что я действительно узнаю это существо, вызывает болезненную реакцию – такое чувство, что в моем теле находятся два человека. Этот зверь – один из самых мрачных секретов Корабля, «охотник». «Охотники» – биомеханические воины, обладающие невероятной мощью и способностью к адаптации. Они могут питаться почти любым сочетанием жидкости и газов, которое встречается в среде, богатой органическими соединениями.

Эти существа не умеют разговаривать.«Охотник» делает только одно – выслеживает и убивает жертву.

Ему здесь не место.

Вновь стучат иглы – зверь содрогается. Я боюсь, что разозлил его, и жду, что он опять изменит форму. Почему он до сих пор не убил меня и всех остальных?

– Ему можно доверять? – спрашивает «охотник».

– А у нас есть выбор? – отзывается Желтый Великан.

Девочка внимательно смотрит на нас. Женщина-паук пожимает плечами.

– Как вы здесь оказались? – хриплю я.

– Нас вытеснили, – спокойно отвечает женщина. Она не боится никого из нас, а зверя цвета слоновой кости – меньше всего. – Факторы пошли в атаку и сожгли родильные комнаты и жилые отсеки в корме. Новорожденных больше не будет. Мы последние.

– Если останемся здесь, они и нас найдут, – замечает Желтый Великан.

Девочка подтягивается по тросу и берет меня за руку.

– Я молилась о тебе. И ты пришел.

– Она всегдамолится о тебе, – добавляет Желтый Великан.

Видимо, что-то прочитав на моем лице, «охотник» начинает приближаться. Я уверен, что мне грозит опасность.

– Ты меня видишь, ты знаешь меня. Я не просто урод, да? – спрашивает зверь. – Расскажи мне, кто я такой.

Иглы падают, бледные, блестящие мышцы изменяют свое положение на винтообразных костях, изменяя подъемную силу, нагрузку и баланс. Теперь зверь больше похож на четвероногий танк – или на нечто под названием броненосец.Броненосец с головой ужасного, похожего на ящерицу волка. Таких животных я никогда не видел.

– У тебя имя есть? – спрашивает монстр.

– Нет. Я не помню.

– Из тех, что здесь, имя есть только у меня. Почему?

– Прошу прощения, – прерывает женщина-паук. – Я вас познакомлю. Учитель, это… Циной.

– Мой облик должен быть другим, – говорит Циной. Голос зверя падает на октаву, словно доносится из глубокой-глубокой пещеры. – Я выгляжу ужасно.

– Я тоже выгляжу не так, как должен, – замечает Желтый Великан.

– Я такая, какой меня сделала Мать, – говорит девочка.

– Разумеется, – замечает Желтый Великан. Если учесть, что его лицо кажется застывшим, то, похоже, он ухмыляется.

– А ты? – спрашиваю я у женщины.

– Имени нет, – отвечает она. – Но я знаю, что лучше всего действую при невесомости. – Она вытягивает руки. – Кроме того, я много знаю про корпуса и особенно про Триаду – то, чем станет Корабль, когда три корпуса объединятся.

– Повезло ей, – говорит Желтый Великан. – Для меня все покрыто мраком.

Женщина подходит к окну. Я делаю шаг назад, чтобы она могла выглянуть через овал и осмотреть руины наших надежд. В ее глазах печаль.

Девочка тянет меня к большому коричневому пятну – возможно, это кресло. Оно одновременно всасывает и успокаивает меня, удерживая мягко и нежно.

– Расскажи нам, – просит девочка. – Ты ведь Учитель. Расскажи нам, что ты помнишь.

– Учи нас, Учитель, – говорит Желтый Великан. – Мы жаждем знаний.

Я сглатываю. Снова возникает чувство, что я расколот надвое – два Сна, сплетенных вместе. «Охотник» по-прежнему наблюдает за мной, словно кот за птицей.

– Зачем я нужен? – спрашивает он. – В чем мое предназначение?

Я не хочу игнорировать вопрос, но и не желаю разочаровать зверя – а то, что я случайно вспомнил, счастья никому не принесет.

Женщина передает мне бутылку воды, и я пью.

– Тебя называют «охотник», – говорю я. – Таких, как ты – или похожих, – мы отправляем на поверхность планеты в первых кораблях-«семенах».

– Зачем? – спрашивает женщина.

– Если на планете что-то совсем не то, команда импровизирует, выбирает что-нибудь из Каталога.

– Что за Каталог? – спрашивает Желтый Великан.

– Как меня используют? – перебивает его «охотник».

Сначала я отвечаю ему. Что бы ни было у него в душе, он по-прежнему наводит на меня ужас.

– Ты зачищаешь площадку, – говорю я, пытаясь смягчить удар. Ты убиваешь все на своем пути. – Помогаешь подготовить планету к высадке людей.

– Я – «убийца»?

Ты – «убийца».Вслух я этого не говорю.

– Не знаю. Перестань на меня пялиться, – отвечаю я вполголоса.

– Черт! – «Охотник» отходит прочь, съеживается, вытягивается; его поза становится еще менее угрожающей – почти изящной.

– Это мойзверь, так что будь с ним поласковей, – мягко замечает женщина. Ей, как и мне, тоже не нравится то, что я им сообщил. – Он сопровождал и защищал меня. Не нужно его расстраивать. Вопрос в другом: кто главный – Учитель или я?

– Ты забыла про меня. – Желтый Великан притворяется разочарованным.

– Учитель, – настаивает девочка.

– На самом деле ты ведь не лидер, – говорит Желтый Великан.

– Да уж, – соглашаюсь я.

– Можешь обратиться за помощью к Управлению Кораблем?

– Когда-то Корабль со мной разговаривал… один раз.

– Полагаю, он лжет, – рычит «охотник».

Женщина-паук снова вытягивается во весь рост – удивительное зрелище. Они с охотником – грозная пара.

– Учитель знает все,нужно лишь потыкать его как следует, – утверждает девочка.

– Это правда, Учитель? Что еще в том Каталоге? Я?

– Не знаю.

Я стараюсь не смотреть им в глаза. Хочу отдохнуть и подумать. В голове постепенно проясняется. И то, что всплывает сейчас в памяти, мне совсем не нравится. Я должен был родиться после того, как мы найдем планету, после того, как прибудем на место, – таков главный план моего Сна. Прибытие и высадка – сложная работа, которая следует за сотней миллионов процессов, за триллионом больших и малых решений. Самое интересное – то, что происходит до нее.

Возможно, Сон – это ложь от начала до конца, убедительная сказочка. Только сейчас до меня доходит то, что было очевидным с самого начала: если планета не гостеприимна, если возникли сложности, Корабль должен приспосабливаться. Я – как и они – не родился и не вырос – меня сделали. Если возникают большие проблемы, меня можно адаптировать. Я существую в нескольких разновидностях. И сейчас смешались два «я» или больше.

– Кто здесь дольше всех? – спрашиваю я.

– Мы с Циноем, – отвечает женщина. – Большого Желтого и девочку мы встретили у резервуара и проводили сюда.

– И ни у кого из вас нет книг?

– Ни у кого.

– У меня была, – отвечает девочка. – Ты ее потерял.

– Точно. – Об этом я говорить не хочу. – Но я нашел одну из своих книг. – Я достаю ее из кармана и раскрываю на той странице, где рисунок. Вокруг меня собираются все, кроме «охотника»; очевидно, он сознает, что даже сложенные иглы могут нас уколоть.

– Три корпуса, ты правильно запомнила. Но чтобы понять, что все это значит, нужно узнать больше.

– Верно, – соглашается девочка. – Его нужно подтолкнуть.

Почему она так зациклилась на мне, я не знаю.

– Ты то, что ты видишь, – говорит Желтый Великан.

– Очень умно. Ты у нас философ, – замечает женщина.

Желтый Великан разводит в стороны огромные руки.

– На философа я не похож.

– Не ты один, – замечает Циной.

– Это твой рисунок? – спрашивает у меня женщина.

– Нет. Полагаю, это нарисовал другой «я».

– Сколько всего таких, как ты?

– Я видел сотни трупов… они в морозильниках на корме.

– Ужасно, – произносит Желтый Великан. – А вот я, к счастью, уникален.

Неловкая пауза.

– У меня нет сил, – говорю я. – Можно мне где-нибудь поспать? Еда здесь есть?

– Ее очень мало, – отвечает женщина.

– Еды все меньше и меньше, – говорит Желтый Великан. – По дороге сюда я часто встречал людей, которые умирали с голоду.

Я делаю еще глоток из бутылки.

– На корме, за резервуаром с водой, есть комната. Там живут мальчик и женщина. Им хорошо. У мальчика много пищи и воды: кажется, он умеет отдавать приказы корпусу.

Они угрюмо смотрят на меня, словно не верят моим словам. Потом я понимаю – они просто отдают дань уважения человеку, который ушел от верной смерти.

– Там была еще одна девочка, она ушла первой, – говорю я, словно оправдываясь, и делаю глоток.

Желтый Великан отводит взгляд.

– Мы слышали о таких комнатах, – кивает женщина-паук. – Если тебе там понравилось и ты остался, то после нескольких раскруток уже думаешь, что прожил в комнате годы. Забываешь, кто ты… А потом двери запираются – уже навсегда, – и ты попадаешь в ловушку. Затем в другой части корпуса открывается еще одна комната… все то же самое, только люди уже другие.

Молчание.

– Они меня отпустили, – говорю я.

– Это просто история, – отвечает женщина. – Еды нам хватит на несколько дней. Мы должны найти путь вперед – найти выход.

– Куда?

– Не помню, – удрученно вздыхает она. – Пока не помню.

– Точно, – произносит Желтый Великан. – Если не будем отдыхать, то спятим. Давайте все уберем, съедим по кусочку и ляжем спать – по очереди: один сторожит пару часов до следующего замедления, потом следующий. Идти лучше, когда веса нет, верно? – Он смотрит на женщину, и сейчас на его лице написано упрямство.

Она встречает его взгляд, затем элегантно пожимает широкими плечами и сворачивается в клубок.

– Кто сторожит первым?

– Я, – отвечает Желтый Великан. – Я сплю с открытыми глазами. Потом девочка – у нее самый чуткий слух.

Мы протираем друг друга влажной тряпкой, и от этого нам становится лучше – в самых разных отношениях, – и, кроме того, мы становимся ближе друг другу. После нежного толчка, возникающего в начале раскрутки, пролитая вода медленно падает на пол, образуя лужи. Мы подтираем ее и выжимаем воду в пустую бутылку. На это уходит время – вода ведет себя как сироп, однако терять ресурсы нам нельзя.

«Охотник» держится, естественно, особняком, но внимательно наблюдает за нами – и мне кажется, что в его розовых глазах, защищенных бронированными веками, сквозит печаль.

После короткого обеда – пары кусков хлеба, разделенных на всех, – мы расходимся в разные стороны. Я устраиваюсь на диване. «Охотник» забивается в угол. Это забавный процесс: закрепившись на стенах и потолке тремя конечностями, Циной втискиваетсебя в угол до тех пор, пока не уменьшается почти вдвое.

Женщина просто ложится на пол, закрывает глаза и расслабляется, превращаясь в клубок конечностей. Девочка далеко от нее не отходит – хочет быть рядом с тем, кто хоть как-то заменяет ей Мать. Ноги девочки скрещены, локти торчат в стороны, ладони сжаты, словно она молится – возможно, корпусу, или Управлению Кораблем. Она бросает взгляд на меня. Потом ее веки тяжелеют, она тоже сворачивается клубочком и засыпает.

Я трачу несколько минут на то, чтобы записать новую информацию в книжечку. Мой почерк – печатные буквы, написанные от руки, – не меняется. Я описываю не все, а только самые яркие сцены. Рано или поздно я соберу достаточно страниц, и тогда мои книги расскажут обо всем. И тогда я…

Не знаю, что я тогда сделаю.

Я пишу. Дойдя до определенного момента – когда меня спасли от чудовища с красной точкой, – я поднимаю глаза.

– А у кого лазер?

Желтый Великан стоит на часах рядом с люком.

– Ни у кого, – отвечает он, и ему удается изобразить на лице удивление. Мимика у него едва заметна, но она есть – просто к ней нужно привыкнуть. – Мы думали, что он у тебя…

Женщина-паук просыпается.

– Отлично. У нас неизвестный защитник.

– Или кто-то хотел тебя убить, но промахнулся, – высказывает предположение «охотник», высунув голову из угла.