Текст книги "Корпус-3"

Автор книги: Грег Бир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Неожиданное удовольствие

За дверью, в темной комнате, меня ждет девочка. Увидев меня, она корчит гримасу, разворачивается и идет прочь.

Я щиплю себя за руку, убеждая себя в том, что это не сон.

В комнате зажигаются огни, подсвечивая силуэт девочки в зеленом комбинезоне. Меня пронзает взгляд ее серых глаз.

– Уходи, – говорит она. – Ты бесполезен. Ты всегда умираешь.

За спиной девочки встают еще двое – взрослая женщина и мальчик-подросток. Женщина выглядит изможденной. Мальчик, похоже, любит улыбаться. Возможно, они родственники – у них каштановые волосы, карие глаза, бледная кожа, длинные носы и пальцы.

Я улыбаюсь.

– У меня есть вода и пища, – говорю я как можно более дружелюбно.

Женщина и мальчик в упор смотрят на меня.

Я тыкаю пальцем в девочку.

– Я думал, ты умерла.

– Все начинается снова, – обреченно говорит женщина после долгой паузы.

– Ты не выжил, – обращается ко мне мальчик.

– Это не он,идиот, – упрекает его женщина.

Девочка угрюмо ссутуливается.

– Откуда ты пришел? – спрашивает мальчик.

Я указываю назад.

– Здесь много дверей, и за ними разные пути, – говорит женщина. – Тебя кто-то впустил?

– Там был люк, – отвечаю я. – Голос спросил, не являюсь ли я частью Управления Кораблем.

– А ты являешься? – спрашивает женщина.

Во мне просыпается осторожность.

– Не помню.

– Он Учитель, – возражает девочка. – Он тоже умрет.

– Покажи ему, – говорит мальчик. Его еле заметная улыбка начинает меня раздражать.

– Еще рано, – говорит женщина. – Пусть сохранит невинность, хотя бы недолго. Это так приятно.

Я обращаюсь к девочке:

– Что-то похитило тебя – а может, и других. Рядом с транзитной трубой… там, где желоба… был бой. Кто-то принес тебя сюда.

Похоже, никто из них не понимает, о чем я говорю.

– Там был парень с костяным гребнем и другой, с коричневой кожей и красными пятнами – ты называла их Собиратель и Сатмонк. Черно-синего – ты дала ему имя Толкарец – убили и затолкали в дыру… поэтому я и выжил.

– Не очень-то сообразительный, – фыркает парень.

– Дверей много, – повторяет женщина, обращаясь ко мне. – Штурманская Группа хочет истребить нас всех, подчистую.

Я впервые слышу про Штурманскую Группу.

– Но кто-то хочет, чтобы мы выжили, – продолжает женщина. – Это все, что мне известно, остальное – бесполезная ерунда.

– Ты меня не узнаешь? – тихо спрашиваю я девочку.

– Нет, – отвечает она не оборачиваясь.

– Это ты нарисовала ту картинку в шахте? – Я вожу пальцем по воздуху.

– Нет.

– Давайте покажемему! – нетерпеливо кричит мальчик. Очевидно, он уже долго скучает, а показывать что-то – интересно.

Это мне совсем не по душе.

– Что покажете?

– Здесь много пищи и воды, – отвечает женщина, – так что помехой ты не будешь, однако и толку от тебя никакого – разве что ты еще не все нам рассказал. Где твоя книга?

Я качаю головой.

– У меня была твоякнига, – говорю я девочке. – Но кто-то забрал ее, пока я спал.

Девочка поворачивается ко мне.

– Ты ее потерял? – спрашивает она, внезапно разозлившись.

– Да. Что-то серебристое…

– Нет ничего серебристого, – обрывает меня мальчик. – Никаких роботов. Никаких металлических людей. Так сказал Учитель, но его больше нет, а ты не он.

– Сколько отметин на той книге? – спрашивает девочка.

– Семь больших, по семь царапин в каждой – сорок девять, – отвечаю я, чувствуя себя бесконечно одиноким. Если они меня не примут, остается только умереть.

– Она была ценнее всех вас, вместе взятых, – говорит девочка. – А ты ее потерял.

– Беда в том, что мы слишком много спим, – замечает женщина, затем улыбается почти дружелюбно. Она словно привыкает ко мне – или по крайней мере к мысли о том, что их группа увеличится еще на одного человека.

– Есть и другие книги. Покажи ему, – приказывает мальчик девочке.

Женщина делает мне знак рукой, чтобы я шел вперед, и я прохожу в дверь, которая закрывается за мной. Комната пуста – ни кроватей, ни мешков. Свет такой яркий и ровный, что мне сложно определить размеры комнаты.

– Комната думает, что ты можешь принести пользу, – говорит женщина. – Идем. Недалеко есть еще одна; рано или поздно ты должен ее увидеть.

– Тебе не понравится, – замечает мальчик, недобро улыбаясь.

Я прихожу к выводу, что он мне неприятен.

– Ничего я не рисовала, – говорит девочка.

– Ладно.

Никто не пожимает мне руку, не прикасается ко мне, не называет свое имя. Странно, что это меня заботит, ведь собственное имя я до сих пор не знаю. Наверное, здесь это обычное дело. Может, девочка даст мне имя, как и всем остальным.

С другой стороны, те, кому она придумала имя, умерли.

– Ты Сон помнишь? – спрашивает женщина, поворачивая налево.

Остальные следуют за ней, и я стараюсь не отставать.

– Не очень отчетливо.

– Ты знаешь, где мы?

– На Корабле. В космосе.

– Точно? – спрашивает мальчик.

– Я был рядом с внешней стенкой. Рядом с внешним корпусом. Я видел звезды.

– Мы там никогда не были, – говорит женщина.

Кажется, слушать про звезды они не хотят. Дверь в стене отъезжает в сторону, и мы проходим в следующее помещение. Оно удивительное. Буквально джунгли, только растения висят в воздухе. Повсюду перекрещивающиеся провода, они образуют трехмерную сетку. Мост, похожий на тот, что я видел раньше, – с решеткой и лестницей над перилами. Думаю, он ведет на другую сторону, но точно сказать невозможно – вид загораживают цветущие растения. Листва настолько густая, что мы с трудом сквозь нее пробираемся. Зеленые листья, синие стебли и стволы, красные цветы, розовые стручки… От обилия оттенков и запахов кружится голова.

– Это есть нельзя, – предупреждает мальчик. – Даже не пытайся.

– Давным-давно он попробовал, а потом его тошнило, – говорит женщина. – Когда он вылез из мешка, был совсем глупым, как и все мы. Девочка находит таких, как ты, и куда-то отводит, но куда – не говорит.

– Она потерялась, – возражает мальчик.

– Не потерялась, – настаивает девочка. – Просто жду.

Теперь я знаю: это другая девочка. Те же размеры, лицо, глаза, волосы, тот же характер – а девочка другая: менее энергичная. Она угасает, словно пчела, которая слишком далеко от улья. Не знаю, почему я про это подумал, – может, потому что вокруг столько цветов.

Женщина отводит в сторону ветки; красные лепестки облетают. Над нами что-то медленно движется, цепляясь за провода: сине-оранжевое, круглое, четырех-пяти метров в диаметре – достаточно крупное, чтобы вызвать страх. Я снова вспоминаю про пауков и мух.

– Не бойся, – замечает женщина. – Он живет здесь и ухаживает за садом – нас не трогает.

Мы прошли уже половину моста. Его пересекает еще один, образуя букву X. Мы снова поворачиваем налево.

– Есть комнаты, которые дают нам пищу и воду, – продолжает женщина. – Обычно мы далеко от них не уходим, но сейчас ты должен кое-что увидеть.

Над мостом ползет сине-оранжевый «пончик» – множество тонких ног с крючками и когтями-ножницами. Он останавливается, оглядывает нас блестящими голубыми глазами, затем скользит дальше по проводам, раскачиваясь и закручиваясь вокруг растений. На самом деле это не паук, потому что его тело похоже на круг, на тороид, на пончик.

Я вспоминаю какой-то сладкий и хрустящий объект и вместе с этим что-то горячее и горькое – кофе.

– Глядя на него, думаешь про кофе, да? – спрашивает женщина. – Я не знаю, что такое кофе, а ты?

– Пока нет.

Я рад быть с ними, рад снова путешествовать в компании, но и напуган тоже. Видимо, мне не понравится то, что они мне покажут, потому что женщина все печальнее, а мальчик возбужден, словно в ожидании подарков.

– Давно ты проснулся? – спрашивает он.

– Несколько дней назад.

Мы добираемся до противоположной стороны. Дверь открыта.

– Она никогдане закрывается. Поэтому в наши комнаты проникают ароматы сада, – говорит мальчик.

– Это приятно, – замечает женщина, – однако мне здесь уже надоело. Пожалуй, пойду дальше. – Она обнимает девочку; той это не нравится, но она слишком устала, чтобы убрать руку.

– Ага, как же, – говорит мальчик. Похоже, они уже много раз это обсуждали.

Женщина входит первой и манит меня пальцем.

Учитель узнает слишком много

Мы пересекаем сад и проходим по короткому коридору. Мальчик приветственно разводит руками.

– Это дом, – говорит он.

Лампочки довольно яркие, и все ясно видно, но по сравнению с садом здесь темно. На сотни метров в обе стороны – ряд дверей. Потолок – стена, обращенная к центру Корабля, – прозрачный, однако особой пользы от этого нет, за ним темно. Я различаю только несколько крошечных тусклых огней и смутные силуэты. Возможно, здесь проснувшиеся колонисты будут жить и готовиться к посадке.

Мальчик идет впереди, девочка отстает шагов на пять-шесть. Женщина позади меня, слишком близко. Мы проходим метров сорок, мимо шести комнат с каждой стороны, и внезапно воздух остывает. Складывается впечатление, что здесь холодно всегда.

Одна из дверей больше остальных, за ней еще один длинный коридор, в конце которого виден голубоватый свет.

Женщина останавливается, делает знак рукой, снова поворачивает налево. Осолонь.Мне кажется, что осолонь – добрый знак, но не исключено, что я и ошибаюсь.

– У кого-нибудь есть карта? – спрашиваю я.

– Нам она не нужна, – отвечает мальчик. – Мы редко отсюда уходим.

Я обращаюсь к женщине:

– Откуда взялись все эти твари – та, что в саду, зуборылы, уборщики?

– Некоторые из них – факторы. Больше я ничего не знаю.

– Ей кажется, что она должна это помнить, – говорит мальчик. – Но извергнуть из себя информацию она не может. – Засунув палец в рот, он изображает рвоту, затем проводит влажным пальцем по лбу и морщится. – И это ее бесит.

– Все должно быть по-другому, – соглашаюсь я.

– Я никакого Сна не знаю, – продолжает мальчик. – И мне так даже лучше. Ты полагаешь, что это корабль, а мне кажется, что это просто бесконечная штука с людьми.

Он ведет меня налево, в еще один коридор, – расширяясь, тот переходит в трубу. Мы идем по длинному цилиндру, по сторонам которого в ряд стоят прямоугольные стеклянные ящики. Здесь холод другой – у него есть цель. Освещение постепенно становится сапфировым,словно мы внутри ледника.Про ледники я знаю только то, что они были на нашей планете. Ледяные горы, текущие, словно реки…

Передо мной встает образ – стена синего льда и белого снега, по ней карабкается человек. Воспоминание настолько запутанное, что делиться им с другими я не хочу. Ледник. Чувства и образы, вызванные этим словом, завораживают; будь я один, остановился бы, закрыл глаза и стал наслаждаться визуальными и даже тактильными воспоминаниями – скольжение на длинных досках, полярные шапки, кубики, прыгающие в замерзших бокалах сладкого чая и лимонада, – целая жизнь, полная ледяных вещей, совсем не похожая на этот жестокий мороз.

– Пока она не скажет, не смотри, – предупреждает мальчик.

Я не могу удержаться и смотрю. Ящики покрыты инеем. Мы проходим мимо десятка, второго – то же самое.

– Стой, – говорит женщина.

Мальчик по-прежнему наблюдает за мной с жуткой ухмылкой.

Повсюду голубой свет. Новые заиндевевшие ящики. Мои ноги стынут. Девочка отстала – я ее не вижу.

– Как в морозильнике. – Я вспоминаю вкус бифштекса, баранины и свинины – разных видов мяса,которое нужно хранить в холоде, чтобы оно не испортилось. Впрочем, здесь вместо мяса что-то другое. Снова это слово – рыба.Замороженная рыба, сложенная в штабеля, словно пиломатериалы.

– Мы все когда-нибудь превратимся в мясо, – говорит женщина, радуясь моему выражению лица и тому, что наши мысли, похоже, снова совпали.

– Нам здесь не место, – замечаю я.

– Пока мы живы – да, – соглашается мальчик.

– Этот, – говорит женщина. – Смотри внимательно. – Она наклоняется и стирает иней. Ящик набит теми же спальными коконами, которые я уже видел. На этот раз они расправлены и сложены по три или больше.

В каждом коконе труп. Некоторые сильно повреждены – зияющие раны, оторванные конечности и головы. Тела бесцветны, если не считать ледниковой голубизны.

– Все мертвы? – спрашиваю я.

– Смотри внимательно, – требует мальчик и нагибает мою голову вперед. Я хочу сопротивляться, врезать ему… но ничего не делаю. Мой нос почти касается прозрачной стенки ящика, такой холодной, что моя кожа сейчас пристынет к нему.

В нескольких сантиметрах от меня, за стенкой, голова. Мужчина. Коконы слишком короткие, чтобы служить саванами. Лицо застыло, глаза пустые, рот открыт. Ниже пояса кокон провисает: ног нет.

Я не сразу понимаю, что именно – кто именно – передо мной находится.

Черты лица те же, цвет волос, вероятно, тоже. Я наклоняюсь и стираю иней с ящика. Ниже – другое тело. Еще одно лицо в профиль. Я встаю на цыпочки и бешено стираю иней. У этого трупа нет головы, а тот, что над ним, лежит ко мне спиной.

Оттолкнув мальчика, я иду к противоположному ряду. Прыгаю, заглядывая в другие ящики. Тела наверху, внизу, со всех сторон. Я поворачиваюсь к следующему ряду; ладонь уже горит от холода, но мне все равно. Я смахиваю иней другой рукой.

Десятки ящиков, сотни замороженных тел; ряды, уходящие в сапфировую даль. Я уже осмотрел двадцать или более ящиков. Все лица похожи на меня. Все одинаковые.

– Понял? – спрашивает мальчик, дрожа от волнения.

Женщина грызет ногти.

Новые слова и воспоминания ничего не значат. Не хочу думать, не хочу понимать. Хочу быть пустым.

– Нельзя здесь оставаться, когда придет сила тяжести, – говорит женщина.

Она нежно берет меня за руку и ведет по длинному коридору, затем направо, прочь из синевы, к теплым комнатам, где людям дают еду, где живые люди находят теплый прием.

Меня вталкивают в нагретое помещение. Нас встречает цветочная сладость джунглей. Я падаю на подушку и плачу – рыдаю, как ребенок.

Мальчик наблюдает за мной с удовольствием, женщина – с удивлением.

– Все не так плохо, – говорит она успокаивающе. – Ты всегда возвращаешься.

Я уже был здесь. Отрицать увиденное невозможно. Я был здесь сотни, тысячи раз – пытался сделать то, для чего я предназначен… И каждый раз терпел поражение.

Каждый раз я умирал.

Часть II
Дьявол

– Ты видел такую же, как я? – спрашивает девочка. Я выхожу из глубокого ступора и переворачиваюсь на другой бок. У меня жар.

Кто-то засунул меня в кокон. По ощущениям в мышцах я понимаю, что проспал замедление и снова действует сила тяжести.

Со стоном я вылезаю из кокона, тяжело дыша и обливаясь потом.

Девочка протягивает мне бутылку с водой. Я сажусь и пью.

– Ты видел такую же, как я? – с надеждой повторяет девочка.

– Такую же, как ты. – Я делаю еще один глоток. Огни становятся ярче.

– У нее была книга?

– Да.

– Ты ее читал?

– Не было времени. Я хотел вернуть книгу… даже приберегал припасы, но…

Девочка кивает.

– Куда она шла?

– Она хотела идти вперед.

Через круглую дверь между объединенными «домиками» входит женщина и стоит, кусая ногти.

– Вот теперь ты действительно вернулся, – говорит она.

На это мне нечего ответить.

– Что тебе известно? – спрашивает девочка.

Разумный вопрос, но почему она решила задать его именно сейчас?.. Может, ей кажется, что я узнал нечто важное и в состоянии разговаривать?

– Скольких человек, похожих на меня, вы видели? – спрашиваю я.

– Десять, – отвечает женщина. – Они шли вперед. Некоторых чистильщики поместили в морозильник. Девочка пришла одна. Утверждает, что есть и другие, похожие на нее, но об остальном помалкивает. Может, тебе удастся ее разговорить.

Они переглядываются. Лицо девочки застыло. У нее стальная воля.

– Поведай нам свою историю, – просит девочка.

Я рассказываю то, что знаю. Вскоре к нам присоединяется мальчик; он слушает, но с явным недоверием.

– Мы на Корабле, в космосе, среди звезд, – начинаю я. – Мне казалось, что мы проснемся уже рядом с нашей планетой. Девочка, похожая на тебя, вытащила меня из комнаты, где было полно тел. Сказала, что мы должны гнаться за теплом, – иначе погибнем. За нами закрылись двери…

Я продолжаю. Для девочки и женщины самое интересное то, что Корабль состоит из трех частей – корпусов – и что мы соединены с огромным куском грязного льда. Я добавляю кое-что новое: лед, возможно, обеспечивает Корабль топливом – массой реакции.

Потом я снова рассказываю про голос за стеной. О раскрутке и замедлении они сами уже догадались. Про серебристую фигуру мальчик слушать не хочет – моя история ему почти не интересна, а данный эпизод сильно его расстраивает.

Про циклы из нагревания и охлаждения они почти ничего не знают. Здесь есть места, которые всегда теплые, и другие, где всегда холодно.

– Расскажи еще раз про голос, – говорит женщина.

– Он спросил, являюсь ли я частью Управления Кораблем. Сказал что-то непонятное – будто сам меня создал.

– Ты не спал. Тебя вырастили, – говорит девочка. – Тебя вытащила она.Ей показалось, что ты важен. Ты все время идешь вперед.

Я обдумываю ее слова, обдумываю тщательно. А это непросто, если учесть, что сердце бешено колотится, и мне хочется кричать во весь голос. Я достаю из кармана квадратный потертый кусок пластика с красной полосой.

– Что это? – спрашиваю я.

– Это для запоминания, – отвечает девочка. – Из них делают книги.

Она нащупывает что-то в своем кармане и морщится.

– Я всегда рассказываю вам о том, что знаю?

Женщина кладет руку на плечо девочки, но та ее стряхивает.

– Отдай ему книгу. Она принадлежит ему по праву, – говорит женщина.

–  Мою-тоон потерял, – отвечает девочка. – Может, ее найдет следующий.

Я смотрю на тонкий пластмассовый квадрат.

– У меня такой нет и никогда не было, – замечает женщина, отворачиваясь. – Но это не значит, что ее не должно быть у тебя.

– Отдай, – приказывает мальчик. – Будут и другие.

– Но ведь прошло столько времени, а я должна найти мою мать, – говорит девочка дрожащим голосом. – Мне нужна Мать.

Я оглядываю всех троих.

– Здесь уютно, – замечает мальчик. – Если приходят «чистильщики», я закрываю дверь и мы прячемся. Я приказываю комнатам делать еду, они меня слушаются. Отдай ему книгу, я сказал.

Мальчик хочет быть главным. Возможно, так он угрожает. Девочка упрямится, потом капитулирует; видно, что она устала.

– Про Мать там ничего нет, одни глупости. – Девочка достает из кармана черный прямоугольник.

Я забираю книгу из дрожащих пальцев.

– Спасибо.

Затем девочка вытаскивает короткую тонкую палочку с заостренным черным кончиком, своего рода карандаш.

– Можешь взять и это.

Я беру карандаш. Пальцы потные, перед глазами плывет. Мы рождаемся невеждами, невеждами умираем, но иногда нам удается узнать что-то важное и передать другим – или записать в книжку.

– В коридорах полно морозильников, – говорит мальчик. – Насколько мне известно – хоть я и не заходил далеко, – они забиты трупами. Там их тысячи.

– Они ждут воскрешения, – отвечает девочка. – Мать всех исцелит, и они превратятся в девочек, таких же как я.

Мальчик корчит гримасу.

– Давайте поедим, – предлагает он.

Книжник

В комнате мальчика есть обычная подушка и раскладывающийся кокон, а также странные брусья и пружины – возможно, оборудование для тренировок. Со стен и потолка свисают длинные тросы – за них удобно хвататься, когда исчезает сила тяжести. Посреди комнаты из пола поднимается широкая труба; у нее крышка с квадратным отверстием. Из отверстия появляются караваи, а если вставить в него бутылку, то она наполняется водой из выезжающего крана.

Если Корабль тебя распознает, ты получишь все необходимое, и ничего больше – словно хомяк.

После еды все умолкают, и вдруг до меня доходит: они ждут, что я уединюсь в другой комнате и буду читать книгу. Поступать так мне совершенно не хочется, но, похоже, это часть ритуала. Так уже было раньше.

Возможно, я – единственное развлечение.

Я настолько погружен в размышления, что замедление застает меня врасплох; спотыкаясь, я спешу в пустую комнату, пока сила тяжести не исчезла окончательно.

Там я медленно лечу от одной стены к другой, отказываясь хвататься за тросы. Делаю вид, что лежу и отдыхаю.

Мне страшно открывать эту проклятую штуку. Я – это я, а все остальные… Не хочу сталкиваться с неразрешимой проблемой. Проблемой индивидуальности.

Возможно, моя память просто дублирует то, что написано в книге. Возможно, кто-то изучил мои знания, принял все существующие решения, полностью лишив меня выбора. Возможно, кто-то прожил мою жизнь до самого конца.

Я внимательно рассматриваю книгу – и почему-то мне кажется, что она моя.Ее создал другой… Но я в это не верю – пока не верю. Я – это я, и другого такого нет. Это непреложный факт – до тех пор пока я не открою книгу.

Я кручу ее в руках уже час. Ее пластмассовые страницы тоньше, чем у той, что лежит в кармане. Хрупкий слой клея объединяет их с черной обложкой – потертой, покрытой пятнами, словно ее оторвали от большой пластины, найденной в куче мусора. Возможно, пятна – это кровь. Кроме того, по краям страниц видны темные отметины.

Быть может, сейчас я совершаю самоубийство. Сколько раз я уже отказывался открывать эту книгу, повторяя ошибку за ошибкой, отвергая горький опыт предшественников? Я знаю,что прожил много лет и десятилетий, что меня не просто выдавили в мешок и разбудили раскруток двадцать назад. Вера в это необходима, для того чтобы сохранить рассудок. Теперь, разумеется, настало время проклинать своего создателя – Корабль, Управление Кораблем или Бога…

Этослово – эта идея – приходит мне в голову впервые. Казалось бы, оно должно открыть столько новых дверей… Ничего подобного. Слово на удивление пустое, мне гораздо ближе понятие «Управление Кораблем» или даже «Штурманская Группа».

Сейчас я более несчастен, чем за все свое короткое существование. Ничто не доставляло мне таких страданий – ни боль, ни слепой страх новорожденного. Именно острота страха в конце концов убеждает меня. Боль забываешь, а страх накапливается, оставляет следы – и этих следов я не вижу ни на теле, ни в своей памяти. Все мои страхи – новые. Их слишком мало, чтобы они помогли мне выжить. Недостаточно опыта.

Не открыть книгу – глупо.

Я поднимаю переднюю обложку и внимательно изучаю корешок. На поверхности клея пузырьки, какая-то органика; возможно, это, как и пятна на обложке, не человеческая кровь, а кровь фактора или что-то другое. Я раскрываю книгу, прищуриваюсь, буквально погружаюсь в нее.

Первая страница начинается с толстой черной линии.

Я прожил сто циклов раскрутки и замедления. Забавно: все, кого я встретил, говорят именно так; эти слова – часть жаргона выживших. Ты учитель, стало быть, знаешь, что такое жаргон. В книге, которую я получил от своего предыдущего воплощения, это слово было, но ничего полезного я там не обнаружил. Книги теряются. Эту я сделал из нескольких и вставил чистые страницы, чтобы записывать, что произойдёт дальше.

Другие страницы – я их пометил – их более ранних книг.

Удачи.

P.S. Если ты – это я, то поймешь, как прочесть остальное. Если нет… Скажем так: информация стоит дорого, и я не хочу давать другим преимущество.

Похоже, кто-то сильно меня ненавидит.

Ненавидит тебя.

Остальной текст поначалу кажется бессмыслицей – буквы, выбранные в случайном порядке, написаны аккуратно, но из них складывается тарабарщина. Я закрываю книгу. Что такое «жаргон»? Инертный газ или стиль речи? Вроде бы второе.

Возможно, я – это не я – и не он. Возможно, что-то утрачено. Уверен, память и знания вернулись ко мне не полностью. Хотя если меня создали, собрали, вытащили из мешка – как угодно – совсем недавно, то у меня и не должно быть памяти. Тогда все мои знания – просто импринтинг.