Текст книги "Начало пути - Игва (СИ)"

Автор книги: Гранд Джордж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Глава 33. Девушки и другие заботы

В конце обеда я произнёс воодушевляющую речь, в которой заявил, что отныне все, кто станут выполнять мои приказы и поручения, будут получать жалованье. К ложке мёда, подкинул бочку дёгтя:

– Кто не будет меня слушаться, тот может прямо сейчас катиться отсюда куда хочет. Я никого удерживать не стану! Уйдёте ровно с тем, с чем пришли!

Васька, одобрительно крякнув, добавил:

– Дармоеды и лентяи у нас не приживутся. Каждый получит то, что заслужит собственным трудом!

Беженцы наперебой пытались лезть со своими предложениями, но я объяснил им, что буду готов выслушать пожелания только тех из моих поселенцев, кто сумеет за время, пока мы будем строить общинный дом, проявить свои самые лучшие качества на благо всей Игвы.

Потом я описал красивый пряник, с помощью которого собирался строить светлое будущее для всех этих людей:

– После того, как мы поставим общие для посёлка строения, каждый, кто пожелает, получит у меня кредит на строительство собственного дома.

Со словом кредит возникла заминка. На лицах окружающих появилось непонимание и мне пришлось перестраивать свою логику и словарный запас под слушателей. Когда я объяснил, что имел в виду деньги в долг, на лицах отразилось удивление, но уже с большим пониманием основного моего посыла. Похоже, что разговоры о собственном жилье односельчанам понравились.

Васька втихаря потешался надо мной и моими попытками повысить уровень грамотности среди поселенцев, хотя сам он говорил ещё запутаннее, ещё непонятней для аборигенов, чем я.

Беженцы приободрились. Выходит, что работать все будут не за спасибо, а за кровные денежки, которые можно будет использовать даже на постройку собственного жилья.

Затем я собрал всех владельцев транспортных средств и поставил их перед следующей задачей: выгрузить всё из телег, а затем собираться и грузить телеги с продукцией для отправки в Тур. Три телеги из четырёх, включая телегу Фёдора, должны были доставить наши товары заказчикам. Главным среди обозников назначался Фёдор, который уже был в курсе многого из того, что следовало сделать. Там же в Туре следовало повидать лодочника Ростислава, затем попросить его доставить нам овощи, свежее и солёное мясо, бочки с пивом и мешки с зерном.

Выход обоза пришлось отложить на следующее утро. А пока возчики готовили обоз в дорогу, я собрал двадцать мужиков, каких уже заранее отметил в своём списке. Назначил главным среди них Охотника Всеволода. Затем к ним приставил последнюю четвёртую телегу и, снабдив их подробными инструкциями, отправил добывать камень для нашего строительства. Оставшиеся мужики и подростки во главе со Светозаром получили задачу копать траншеи под фундаменты наших будущих строений. Всех остальных я отправил на стирку, мытьё, штопку и готовку, назначив повариху Алевтину старшей среди стариков, женщин и детей.

«Пусть она занимается всем тем, к чему привычна сама!»

Увидев, как носятся дети, сколько у них неуёмной энергии, я приказал поварихе отобрать для меня с десяток посыльных. Дети будут полезны, а заодно будут понемногу учиться у взрослых.

Сам же я пошёл делать разметку под будущие здания, вовлекая в это дело старшину Светозара и его помощника Спиридона.

План поселения был сыроват и готов лишь отчасти. По нашему плану поселение, которое я почти приобрёл, имело стандартную для этих целей площадь: тысячу на тысячу шагов. Или как тут принято было говорить версту в длину и версту в ширину. Ещё это можно было представить как 400 участков размером 50 на 50 шагов. Всё поселение также выглядело как квадрат со сторонами из 20-ти участков в длину и 20-ти в ширину. Согласно грамоте воеводы, Игва вплотную прилегала с западной стороны к реке, с южной стороны к Новосёлкам. На севере она граничила с каменоломнями и там же река изгибалась вначале на восток, а затем снова на север. И, наконец, на востоке Игва упиралась в широкое поле, за которым виднелся лес.

Всё пространство, предназначенное для посёлка, я поделил на условные девять зон. Центральная зона поселения выделялась мной для административных целей. Три из девяти зон Игвы у реки на западе и одна у каменоломен на севере были предназначены для производственных целей. Оставшиеся три зоны на востоке были предназначены для жилых домов. Последняя девятая южно–центральная зона относилась к торговой и гостевой части поселения.

Вот в этой гостевой зоне мы и начали строительство большого общинного дома. Совместными усилиями к концу дня мы углубили траншею под фундамент на половину необходимой глубины. Камень для фундамента уже начали складировать рядом с будущим домом. Всё это время лесопилка продолжала свою работу, благодаря стараниям старых работников и двух новых, знакомых с плотницким делом беженцев.

К вечеру сгустились тучи, похоже, ночью пойдёт дождь. Посоветовавшись со Светозаром, Всеволодом и Алевтиной, мы решили разместить всех людей на складе и на конюшне. Васька и Степан ушли в горы, а мне, чтобы не тесниться, пришлось напроситься к знахарке Марфе на ночлег. Та приняла меня благодушно, тем более я привёз ей гостинцы из города. Марфа выпытывала у меня новости про мои дела и испытала настоящий шок от того, что я теперь почти владелец поселения Игва. Ещё больше она удивилась от того, что мой посёлок насчитывал без малого сотню жителей. Мы засиделись до поздней ночи, я слушал сельские новости, интересовался её успехами на почве знахарского дела. Когда пошёл дождь, блеснула молния и прогремел гром, мы опомнились, поняв, что пора ложиться спать.

Позавтракал я у себя в Игве. Алевтина развернула тут свою «полевую» кухню, за завтраком старалась мне угодить, и я почувствовал, что всё это неспроста. С другой стороны, я сожалел, что главная повариха неуклюже занималась делом, которое вчера с грациозностью лани и озорством подростка выполняла красавица Олеся.

За столом место Олеси неожиданно для всех заняла другая девушка, которая всеми силами старалась мне понравиться. Соседи неодобрительно посматривали на вертихвостку Яну, но та их попросту игнорировала. Яна выглядела вполне себе ничего: у неё была большая грудь, которую она дополнительно всячески выпячивала, красивое лицо с зелёными глазами, кучерявые каштановые волосы и немного низковатый голос. Эта девушка была в теле, с широкими бёдрами, что было практически эталоном местной красоты. Яна прекрасно знала об этом, понимала свою ценность в мужских глазах, но совершенно не цепляла струны моей тонкой души.

В то же время, пока Яна строила мне глазки, Олеся исполняла свои обязанности за другим столом. Мне удалось перехватить её взгляд лишь однажды, но озорного огонька и улыбки там больше не было. Мне показалось, что я её чем–то обидел, и она таким вот образом старалась меня избегать. Понять, отчего она так обиделась, я не смог. Кто их поймёт, этих женщин?!

Алевтина же, с присущей ей грацией бегемота, старалась заменить Олесю у нашего стола. После завтрака главная повариха решилась–таки обратиться ко мне и огласить весь список «первой» кухонной необходимости, услышав который, я схватился за голову, но затем прилежно записал всё в свой блокнот и пообещал, что как только вернутся обозники, сразу начать скупку всего, что требовалось для содержания кухни и пропитания сотни людей.

Перед обедом, когда у меня выдалась свободная минутка, я отправился подальше от шума и гама, который создавала наша лесопилка и сотня малознакомых мне людей. Ноги сами вывели меня к излучине реки. Тут возле каменистого берега густо росла черёмуха. Хоть она уже отцвела, я хорошо помнил дурманящий аромат, которым наслаждался в конце весны.

Тут же нашёлся большой камень, на котором я удобно устроился и, глядя на тихое журчание воды, рефлексировал по поводу того, что произошло в Каменце возле городского амбара. На моих руках была смерть двоих гопников, третьего убила моя милая Травка. Кто бы мог подумать, что это животное способно на такое!?

Позади послышался шелест листьев и треск веток.

– А! Вот ты где!? – воскликнул низкий женский голос.

– Яна?! – удивился я, разглядывая девушку в длинной мокрой рубахе. – Что ты тут делаешь?

Девушка быстро приблизилась и встала передо мной, сложив руки так, чтобы они подняли её грудь. Меня проняло, и она это заметила. Хитро усмехнувшись, она перебросила свои мокрые кучерявые волосы со спины на левую грудь и проворковала:

– Я мылась в реке, тут неподалёку, когда заметила тебя! – рисуясь она принялась отжимать кучерявые волосы своими пальчиками.

Мокрая рубаха прилипла к телу, сквозь ткань проступили очень привлекательные формы её тела.

«Как же давно у меня не было женщины!» – успел подумать я, после чего Яна вдруг шагнула вперёд, подтянула мокрую рубаху повыше и расставив ноги уселась на меня. Я успел заметить мелькнувшие белые гладкие ноги, а затем ощутил её горячий низ живота на себе, от этого у меня сорвало крышу.

Яна широко улыбнулась, быстро сбросила с себя рубаху, под которой оказались два красивых полушария с тёмно–коричневыми большими пятнами по центру. Девушка заметила мой обалдевший взгляд и подсказала:

– Можешь их потрогать!

Я сидел и офигевал, тогда Яна взяла меня за кисти рук и положила ладонями на свои груди. Дальше всё произошло очень быстро, как это бывает между мужчиной и женщиной по обоюдному согласию. Вначале она стащила с меня одежду, потом уселась сверху и начала двигаться вверх–вниз. Кульминация принесла мне и девушке удовольствие, секс получился феерический и запоминающийся.

После близости с Яной мы быстро оделись, поскольку тут у реки можно было встретить любопытных поселенцев в любую секунду, а затем она вдруг произнесла:

– Ты говорил о том, что каждый в посёлке получит то, что заслуживает!

– Это сказал мой товарищ, Василий.

Она усмехнулась и дерзко, задрав носик, спросила:

– Скажи, Игорь! Я заслуживаю чего–нибудь особенного?

– М-м. Ты о чём?

Она сделала вид, что смутилась, на самом деле я видел, что она просто пытается осторожно подбирать слова.

– Мне так тяжело и одиноко без семьи! – сказала она наигранно, даже умудрилась изобразить печальный вздох. – Так не хватает сильного мужчины, который бы взял на себя заботу о бедной девушке!

Я посмотрел на неё и подумал:

«Неужели ты думаешь, что я позволю какой–то девке крутить собой, как ей вздумается?!»

В моём мире, на Земле, встречались и более умелые содержанки, с более тонким подходом к манипуляции своими хахалями! Однако, я не собирался становиться ни её любовником, ни её мужем. Вот не лежала у меня душа к такому типу девушек, которые пытались дорого продать своё тело, лишь бы устроиться получше, чтобы потом хвастаться перед другими.

– Послушай, Яна! – я начал говорить, уже зная, что ей не понравится то, что я сейчас скажу. – Мы подарили друг другу немного тепла и счастья.

– Я хотела сказать, то же самое… – обрадованно протрещала Яна.

– Погоди! – остановил я её. – Я хочу сказать, что ты мне не подходишь!

– Что? – опешила вертихвостка.

– Ты глухая?! – сказал я, повысив голос. – Я говорю, ищи себе другого мужчину. Меня больше не беспокой! Тебя нет в моих планах на будущее, я не собираюсь делить с тобой постель и становиться отцом твоих детей.

Я не считал, что использую Яну, скорее следовало признать, ведь секс произошёл по обоюдному согласию. Только я хотел его искренне–телом, а она отдалась из корыстных побуждений, ради тёплого местечка и беззаботной сытой жизни.

Яна стояла, как громом сражённая, а я поднялся, отряхнулся и уже собирался уходить, когда она, поражаясь собственной беспомощности, пролепетала:

– Тебе не понравилось?!?

Я удостоил её долгим спокойным взглядом, молча развернулся и ушёл обратно.

– Ты куда, Игорь? – разочарованно крикнула она мне вслед.

– Мне надо возвращаться к работе. – бросил я через плечо и уже чуть тише пробормотал. – Не всем нам повезло, как некоторым! Кое–кому всё–таки приходиться тяжело трудиться!

Глава 34. Поиски Васьки и охотник Всеволод

В обед Яна больше не садилась за наш стол, отчего среди моих, как тут говорили, ближников воцарилась гармония, а за наш стол вернулась непринуждённая атмосфера. Олеся, обслуживавшая другой стол, даже слегка улыбнулась, глядя на пустой стул, который считался её собственным местом за нашим столом.

После обеда шустрый летний ветерок разогнал тучи и выглянуло солнышко. Мы продолжили работу, и к концу дня множество камней заняли свои места в фундаменте будущего большого общинного дома.

Через несколько дней мы выстроили каркас из толстых брусьев и заканчивали ставить стропила для крыши, а Василий и Семён всё ещё отсутствовали. Я начал волноваться.

*** День 98‑й ***

Мой товарищ не из тех людей, которые обладают отменным здоровьем. Палатки у него с собой не было, единственное место, где он мог бы заночевать в плохую погоду – лагерь лесорубов на Красной реке. Подумав, я решил отправиться туда. Всеволод, узнав о моих волнениях, спросил:

– Мастер Игорь! Следопыта и охотника с собой возьмёшь?

– На себя что ли намекаешь?

Он выглядел уверенно, поэтому я тут же решил, что взять с собой в проводники и помощники человека с полезными навыками, как у Всеволода, было бы предусмотрительно.

Через час мы вышли из посёлка и пока шли по лесной тропинке к лагерю лесорубов, завязался интересный разговор. Вначале о деле, потом о погоде, о лесорубах, а потом и вовсе перешли на любимую тему Всеволода – охоту.

– Я же с детства с луком на зверя хожу. – рассказывал Всеволод, легко ступая по тропинке. Его взгляд постоянно сканировал окружающее пространство. – Отец мой охотником был. Ну, и жили мы в лесу.

«Логично», – подумал я. – «папе так ближе к работе.»

– Отец с утра уходил в лес, а возвращался не всегда в тот же день. Приходилось дожидаться его дома, мать волновалась.

– Надеюсь, с ней всё в порядке? – ляпнул я, не подумав.

Всеволод ответил сразу:

– Мать умерла, когда сестрёнка родилась.

– Прости, я не хотел…

– Пустяки! Я тогда меленький был, уже даже её лица не помню.

– А что сестрёнка? Где она?

Всеволод побледнел и посмотрел на меня странным взглядом:

– Когда Зверь со своими головорезами на соседнюю деревню напал, где мой дядька старостой был, кочевники подожгли дома. Ветер погнал пламя на лес, по деревьям огонь добрался до нашего дома в лесу. Я и отец тогда, как обычно, охотились, сестрёнка была одна. Увидев густой дым от лесного пожара, мы пытались добежать до дома…, но не успели. Сгорела моя сестрёнка.

Он тяжело вздохнул, внезапно остановился и сделал мне знак. Всеволод увидел что–то с тропы, в его руках тут же оказался лук, затем также быстро на тетиву легла стрела. В этот момент что–то большое с громким треском и шумом сорвалось с места, я заметил только движение веток. Мой спутник вернул стрелу и лук на место, повернулся ко мне и сообщил:

– Это олень был. Как нас заметил – сразу же убежал!

Я понимающе кивнул, и мы пошли дальше. Лесная чаща вокруг была густой, сквозь листья кустарника и орешника нельзя было рассмотреть то, что скрывалось дальше десятка шагов.

Пока мы шли, Всеволод рассказал свою историю. О том, как его вместе с сестрёнкой воспитывал дядька, который был деревенским старостой. Из его рассказа я понял, что своим кругозором и повышенным чувством ответственности охотник обязан именно дядьке, а не отцу. Староста также привил своему племяннику, Всеволоду, чувство справедливости, зато отец научил парня всему, что должен знать охотник и следопыт.

Пока мой спутник рассказывал свою историю, он постоянно крутил головой, оглядывая пространство вокруг себя.

– Что ты всё время озираешься?

– В лесу следует быть собранным и внимательным, человек в лесу в любой момент может столкнуться с вепрем, лосем, медведем или даже со стаей волков. А если этот человек ещё и охотник, то он должен постоянно искать дичь.

В этот момент Всеволод снял со спины лук, наложил стрелу, и через мгновение уже целился куда–то. Я проследил за тем, как он ведёт цель и увидел, как между деревьев медленно, не таясь, бежала лиса. Взлохмаченное животное совсем не походило на прилизанные мультяшные персонажи, которые у меня ассоциировались с этим существом. Шерсть у лисы была грязная, желтоватая, с чёрными подпалинами. Уши и хвост казались непропорционально большими по сравнению с туловищем и лапками. Что–то мелькнуло в воздухе, я моргнул, и уже в следующее мгновение лиса с жалобным визгом упала, засучив лапками, сражённая охотничьей стрелой. Ещё несколько секунд и Всеволод оказался рядом с ней, в его руке мелькнул нож, и лиса затихла навсегда. Я подошёл поближе, Всеволод орудовал ножом, вырезая из тела бедного животного стрелу. Я отвернулся, предпочитая не смотреть.

После того, что произошло в Каменце, у меня бы уже не дрогнула рука, если бы мне пришлось перерезать лисице горло. Другое дело, если бы мне нужно было содрать с ещё не остывшего трупа шкуру, тут мне бы точно потребовалась определённая, в первую очередь моральная, подготовка. Чтобы отвлечься от кровавого зрелища, я спросил:

– А что случилось с отцом?

– Отец очень любил сестрёнку, она напоминала ему мать. – Всеволод вздохнул и быстро–быстро заморгал, поднял рукав к глазам и хриплым голосом соврал. – Что–то в глаз попало! Когда мы вернулись на пепелище, я долго не мог прийти в себя, а отец только стоял и хмурился. Он силой заставил меня встать и идти. Я шёл, не зная куда, видел перед собой только спину отца. Когда мы пришли в Каменец, отец отправился к кузнецу, выкупил у него на все свои деньги боевые стрелы, а меня отвёл в лагерь для беженцев. Там он всё расспрашивал людей о Звере, а когда узнал всё, что хотел, то велел мне ждать его в лагере. Отец ушёл, запретив мне следовать за ним. С тех пор прошло два месяца, но он так и не вернулся.

– Он, наверняка, ещё отыщется, – я похлопал Всеволода по спине, а что я ещё мог сказать?

До лагеря лесорубов мы дошли без особых приключений. В этом походе Всеволод показался мне весьма проворным парнем. Он легко преодолевал любые преграды и расстояния. В отличии от Охотника, я замаялся за ним поспевать, тем более дорога шла в гору, я тяжело дышал и хватал воздух, как, выброшенная на берег рыба.

Мне было не до охоты и не до рассматривания пейзажей. Кроме того, мне приходилось тащить с собой короткое пехотное копьё длиной в полтора метра, оно обладало толстым древком, продолговатым стальным наконечником и показалось мне тяжёлой бесполезной ношей. Если бы не предостережение Всеволода, я бы пошёл без него, но охотник ещё в Игве напугал меня рассказами о волках и медведях, что водились в этих лесах и настоял на том, чтобы я взял древковое оружие с собой.

В остальном, всё выглядело так, будто я мучился, а мой спутник наслаждался видами, походом и охотой.

Мы вышли к лагерю лесорубов ближе к обеду. Там было почти пусто, в это время лесорубы где–то валили лес, но всё–таки в бревенчатом срубе мы застали парня, который плохо себя чувствовал и его оставили в лагере, чтобы тот готовил еду на всю бригаду.

Заодно выяснили, что Василий и Семён проходили тут давно, ещё до дождя.

– Они ушли горной тропинкой, что ведёт вверх в горы вдоль реки. – сказал паренёк. – В лагерь они с тех пор не возвращались.

Новость меня не обрадовала. Припасов у них было на пару дней, не больше. «Доморощенные геологи» уже должны были проголодаться и спуститься в долину.

– Есть ли с гор другая дорога? – спросил я.

– Нормальная тропа только вдоль реки идёт, – ответил паренёк, почесал затылок и добавил, – но по козьим тропам можно и через лес спуститься. Только опасное это дело для человека, по козьим тропам ходить. Можно так с горы спуститься, что ни рук, ни ног потом не соберёшь!

И действительно, лагерь находился возле реки, которая в этом месте преодолевала небольшое ущелье, выше по течению находился водопад, где речные воды срывались с небольшого каменного карниза, и дальше река с шумом неслась через пороги. Через ущелье вела только одна тропинка, и она проходила через лагерь лесорубов, который находился на полверсты ниже водопада.

Глава 35. Кол, копьё и две стрелы

Когда мы выбрались по крутой тропинке и вырубленным в скале пологим ступенькам на каменный карниз, с которого с шумом срывалась и падала вниз вода, нашему взору открылась горная долина с длинным и широким озером. Тропинка проходила вдоль его правого берега, а у центральной части озера разделялась.

– Как думаешь, следопыт, какой тропой они пошли? – в моём вопросе была и тревога, и доля скептицизма.

Обе тропинки шли по каменистой поверхности, следов тут быть не могло.

– Посмотрим! – весело заявил Всеволод. – Ты пока присядь тут, отдохни! А я проверю вначале эту тропинку.

Я с удовольствием присел на пенёк и стал ждать, любуясь продолговатым озером, долиной и горами. Примерно через полчаса вернулся довольный Всеволод.

– Нашёл их стоянку, где–то сутки или чуть больше тому назад они разводили там костёр! Затем они ушли дальше на восток, – мой спутник показал рукой в сторону горного хребта.

Из слов моего спутника следовало, что дальше путь доморощенных геологов лежал в стороне от озера и реки. Мы повернули к горному хребту и пошли по крутой узкой тропе. Примерно через час, когда я всё ещё гадал, что же с ними могло случиться, послышался леденящий душу звериный рёв. Всеволод, который шёл впереди остановился.

– Похоже на пещерного льва. – впервые в его голосе мне почудился страх. Во всяком случае, мне уж точно стало страшно аж до жути. Охотник нахмурился и добавил. – Дальше идти опасно!

– У меня плохие предчувствия, – согласился я с ним, но тревога за Василия и Семёна поднялась до нового запредельно высокого уровня, – Мне кажется те, кого мы ищем, попали в беду и сейчас эта «беда» их будет рвать в клочья!

– Кто бы там ни попал в беду, но зверь пока до них не добрался, а значит, они продержатся до нашего подхода, а нам надо подготовится!

Всеволод был сама серьёзность. Мне показалось, если бы я сейчас попытался пройти мимо охотника, мне пришлось бы с ним бороться.

Мой спутник принялся искать подходящее дерево приличной толщины. С растительностью тут было сложно, не так как в лесу, что тянулся от водопада до каменоломни. Поэтому наши поиски заставили нас спуститься вниз по тропе, мы вернулись на полверсты назад. Наконец, когда я уже весь покрылся испариной, охотник выхватил топор и принялся рубить деревце нужного размера и длины. Ещё четверть часа Всеволод обрабатывал обрубки до нужного состояния, а я не находил себе места, волновался за Василия и Семёна.

Когда из деревца получился ухватистый и удобный, но весьма увесистый заострённый кол, охотник вручил его мне. С одной стороны этот двухметровый с лишком дрын обладал почти ровным древком, а с другой – заострённым концом.

– Сомневаюсь, что этим можно убить зверя. – изрёк я, поглядывая на огромный и тяжеленный кол.

Охотник нервно рассмеялся:

– Убивать мы будем не этой оглоблей, а копьём и стрелами!

– Тогда зачем этот дрын? – не понял я.

– Твоё пехотное копьё коротковато для большого зверя. – пояснил Всеволод.

– Может, лучше ты его понесёшь? – предложил я. – У меня ведь уже есть копьё.

– Нет! Ты сильнее, выше и тяжелее меня! – пояснил Всеволод. – Поэтому тебе будет легче удерживать зверя с помощью острого длинного кола, а твоё копьё понесу я!

– Понятно. – я почесал затылок.

«Как тяжести носить, так кличут Иванушку–дурачка!»

С другой стороны, а чего я ожидал?! Я не охотник, поэтому следовало слушать Всеволода, всё–таки парень не одно животное убил и освежевал.

Он взял копьё и попытался внушить мне главное:

– Будешь держать зверя на расстоянии, а я буду у тебя за спиной. Помогу на ногах устоять. Главное – не подпускай зверя, иначе нам конец!

– Как же мы его победим, если я его только держать буду?

– Как убить зверя – моя забота! Меня этому отец учил!

«Я так и думал! Геройствовать будет мой спутник, а мне досталась роль носильщика и живого щита!»

Пока мы шли наверх, я еле сдерживал дрожь в руках и ногах. Послышался новый рёв, который натолкнул меня на мысль, что я собираюсь совершить нечто безумное, о чём мне придётся вскоре пожалеть. Всеволод, который шёл теперь позади меня с пехотным копьём, сказал:

– Слыхал?!

– Что? Рычание?

– Нет, кричал кто–то! Там за тем валуном.

– Вот чёрт! Это Васька!

Мы проскочили какие–то кусты и, обогнув валун, оказались на расстоянии сотни шагов от места развернувшейся драмы. Горный лев был огромен. Не медведь, конечно, но что–то около того. Больше всего это животное напоминало мне помесь львицы и дикой пумы. Шерсть у зверя была грязно–белой, даже немного желтоватой.

– Самка! – сразу определил Всеволод, но я не понял к чему он это сказал.

Животное в ярости ходило туда–сюда под каменным уступом. Львица с жадностью посматривала наверх, где от неё и спряталась двуногая добыча.

Василий и Семён были живы. Мой земляк лежал на уступе, укрытый одеялом и, наверное, спал. Рядом стоял плотник, плечо которого было разодрано, рука покрылась коркой запёкшейся крови и повисла вдоль тела. В другой руке плотник сжимал нечто вроде толстой палки. Видимо, этим жалким огрызком он пресекал все попытки львицы взобраться на уступ. Однако, очевидно, этого было недостаточно для победы над зверем. Возникла патовая ситуация, когда никто не мог победить, но львица отступать не собиралась.

– Смотри! – Всеволод кивком головы указал мне на пещеру. – Похоже там у неё детёныши. Она не уйдёт, пока существует угроза её потомству! Да и кушать ей хочется.

– Семён! Держись, мы идём на помощь! – крикнул я, и решительно зашагал к уступу.

На самом деле ноги у меня были будто деревянные. Пока мы шли по тропе я вспотел, и это были только цветочки. Стресс выжимал из меня целые струи пота, меня колотило. «Машина», созданная природой для убийства, заметила нас сразу же. Мягкой хищной походкой, пригибая голову к земле, она затрусила нам навстречу. Львица уже не рычала и не сводила с меня своих кошачьих безжалостных глаз.

Охотник инструктировал меня на ходу, времени для обстоятельной теоретической подготовки у нас не было:

– Стой! – скомандовал Всеволод. – Когда львица пригнётся для прыжка, напугай её колом! Не дай ей прыгнуть!

Я остановился, а он воткнул в землю копьё, вытянул свой лук, быстро наложил стрелу и выстрелил. Рядом со мной пронёсся смертоносный снаряд с широким охотничьим наконечником.

Зверь подпрыгнул от неожиданности, когда стрела по касательной вспорола ему бок.

«Не похоже на критическое повреждение, а второго шанса может и не быть!» – подумал я.

Разъярённое животное, видимо, подумало о том же и ускорилось, направляясь прямо на меня. Я выставил перед собой заострённый дрын, отбросил ногой камень, что мог мне помешать и упёрся ногами в землю, приготовившись встречать хищника. Дрожь прошла, концентрация на текущей задаче зашкаливала.

Львица, оказавшись в пяти шагах от меня, прыгнула. Всеволод не успел выстрелить во второй раз, но подставил мне плечо, упёрся им в мою спину. Зверь издал леденящий душу рёв, у меня задрожали ноги и руки, а волосы встали дыбом! Я замер, словно окаменевший истукан.

Сшибка зверя и подставленного заострённого дрына произошла в воздухе. Если бы я был опытнее или мудрее, то не пытался бы остановить животное с весом более двух сотен килограммов своими руками лишь с помощью большой деревяшки. Я слишком поздно понял, что не смогу удержать такую махину.

Кажется, весь наш план летел ко всем чертям. Мы пришли помогать своим товарищам, а в результате станем сытным обедом для голодной самки горного льва!

С помощью длинного дрына мне удалось лишь немного отклонить в сторону полёт ужасного зверя. А дальше тяжелый деревянный кол вырвало из моих рук, удержать его было нереально.

Мои действия всё же задержали львицу, она полетела на землю, меня тоже сбило с ног. Животное потеряло равновесие и завалилось на бок. Я услышал в рёве львицы какую–то обиду от того, как нехорошо мы с ней обошлись. Тут же хищник перевернулся и оказался в пяти шагах от нас. А мы вскочили за мгновение после падения, в крови кипел адреналин, но руки мои оказались пусты, длинной острой оглобли у меня уже не было, а добраться до неё теперь было нереально: над утерянным колом стояла львица, которая прикидывала, как ей поступить со столь дерзкими людьми, которые не бросились наутёк, а остались на месте.

А тем временем Всеволод сунул мне в руки короткое пехотное копьё. Похоже, он был самым расторопным и самым здравомыслящим из нас.

– Ты что творишь, мастер!? – мне показалось или в его дрожащем голосе прозвучал страх. – Кол надо было в землю упереть! Не позволяй зверю прыгнуть! Наступай!

Я пошёл вперёд, не чувствуя ног. Пальцы добела, до судорог сжимали древко толстого копья. «Наступай!» – вертелось у меня в голове. Я собрался и включил мозг. Надо было лишить хищника его преимущества в скорости, весе и силе. Следовало упредить его смертоносный прыжок.

Я сделал пяток шагов, и когда львица пригнулась для нового прыжка, ей тут же прилетело от меня. Копьё попало зверю в место над бровью, оставив небольшой кровавый след. Львица пригнулась, зарычала и попятилась.

«Ага!» – обрадовался я и мысленно приказал ей. – «Беги пока ещё можешь!»

Я ошибся, когда подумал, что хищник пошёл на попятную и сейчас, развернувшись, убежит. Внезапно, львица быстрым ударом лапы отбила моё копьё в сторону и тут же совершила прыжок с места. Вторая когтистая лапа с растопыренными пальцами вооружёнными острыми, как лезвие бритвы, когтями уже летела в мою шею, когда дал о себе знать Всеволод.

За миг до прыжка он шагнул из–за моей спины в сторону и выпустил вторую стрелу. В полёте львица подставила свою грудь, с короткого расстояния стрела вошла в тело хищницы наполовину своей длины.

Однако в этот момент я этого всего не замечал, потому что всё моё внимание было сосредоточено на когтистой растопыренной лапе, а также на раскрытой клыкастой пасти. Обе угрозы стремительно приближались. Я попытался закрыться древком копья, подставить его под удар когтистой лапы, но не успел, удалось только сделать один быстрый шаг назад.

Это помогло мне оттянуть неизбежное, но, чтобы спастись от когтей пришлось, теряя подвижность в ногах, приседать. А дальше на меня обрушилось тело хищника, над моей головой с диким, жутким и парализующим рёвом пролетела пасть с огромными клыками. Только представьте себе что–то вроде оглушающего сигнала локомотива, в момент, когда вы решили перейти ему дорогу!

Рёв животного меня деморализовал, однако, он тут же сменился обиженным воем, когда зверь, сбивая меня с ног, завалился на меня и придавил всем своим весом.

Я оказался прижат к неровной каменной поверхности, в мою спину врезались мелкие камни. Я заорал от страха, напуганный треском собственной грудной клетки. Львиная шерсть накрыла мои глаза и набилась в рот. В то же время, что–то острое принялось терзать и рвать мою кожу и мышцы груди…