Текст книги "Начало пути - Игва (СИ)"

Автор книги: Гранд Джордж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

Глава 30. Жадные возничие

Я попросил старшину Светозара пойти со мной. Мы направились к очередной группе людей. Охотник Всеволод о чём–то спорил с мужиком, который восседал на своей телеге. Когда мы подошли поближе, мужик на телеге отвёл глаза в сторону. Я поздоровался с парнем, лук, как обычно, был у него за спиной.

– О чём спорите? – поинтересовался я.

– Хочу его жадность обуздать, мастер Игорь! – сообщил мне Всеволод Охотник. – Негоже наживаться на сиротах и немощных стариках!

– Да разве ж я супротив стариков? – возмутился возничий. – Пущай едут в телеге, да только вначале пусть за них кто–то сердобольный заплатит!

Он выразительно посмотрел на меня.

– Значит, пусть другие за них заплатят? – я хищно ухмыльнулся, да так, что возничий побледнел и тут же стал оправдываться.

– Разве ж я хуже других? Почему я должен коня своего просто так напрягать? Поглядите, сколько в телегу задаром мешков нагрузили!

– Разве ж ты и твоя лошадь не с тех мешков кушать будете? – попытался урезонить жадину Всеволод Охотник.

Возничий пожал плечами и равнодушно посмотрел на меня, мол, что с того!?

– Как же будут идти дети и старики? – поинтересовался я. – Разве они смогут преодолеть все тяготы долгого пути?

Мужик стушевался, но, посмотрев на рыжего Афанасия, сказал:

– Неужто я хуже других? Я как все! – он покосился в сторону своего подстрекателя. – Мне нет дела до того, кто будет ехать в моей телеге. Я могу везти хоть стариков, хоть детишек, а хоть и другой груз! Плати и полезай, вот так я мыслю.

– А если денег у них нет? – поинтересовался Всеволод Охотник.

– А мне–то что до этого, я же говорю – пускай за них другие платят!

– И кто же должен за них платить? – спросил я, уже понимая, куда тот клонит.

Возничий задрал нос и упёр руки в боки.

– Да хоть бы и ты, староста! Тебе они нужны, ты и плати. – мужик хитро ухмыльнулся.

– А знаешь, – я сделал вид что задумался, почесал бороду и состроил кровожадную гримасу, – если ты не желаешь помогать другим людям, то у меня в посёлке для тебя места нет. – сообщил я возничему. Того слегка проняло. – Вот я смотрю, у тебя в телеге лежат мешки с зерном, яблоки, другая снедь. Не за них ли я вчера заплатил из своего кошелька? Не ты ли вчера и сегодня ел за мои деньги? Не твоя ли лошадь ела мной оплаченный фураж? Давай я заплачу за их проезд, а ты мне заплатишь, если захочешь что–то поесть, лошадь свою покормить и у меня переночевать!

– Так я ж как все! – удивился мужик, уже понимая, к чему я веду. – Все ели и я ел. Никто за еду денег не просил! И лошадь моя ела то, что давали.

– А почему ты не смог себя и свою лошадь накормить?

– Так ведь не было работы в Каменце! – воскликнул удивлённый возничий.

– Хочешь работу в моей Игве, чтобы еда у тебя и лошади твоей была?

– Кто ж откажется от еды и от заработка? – улыбнулся мужик. – Без еды ни человеку, ни скотине не жить! А разве ж тот, кто не работает, сможет себе еду купить?

– А кров над головой тебе нужен? – спросил я. Мужик кивнул, на этот раз с полной серьёзностью. – Тогда будем считать, что ты должен отработать и еду, и кров над головой. Для этого я приказываю тебе – бери тех, на кого укажет тебе Всеволод, и денег за это с них не бери! А если в будущем так случится, что надо будет помочь старикам или детям, ты подумай о них, как будто они твои соседи и помоги им, чем сможешь! Иначе люди тебя уважать не будут. А денег ты у меня ещё заработаешь и немало. Если не веришь мне, то спроси у моего конюха Фёдора!

Мужик посмотрел на меня долгим и задумчивым взглядом. Я прямо видел, как в его голове со скрипом вращаются заржавевшие шестерёнки. Мыслительный процесс продолжался какое–то время, я всё так же играл с мужиком в гляделки, наконец, он сдался и опустил взгляд.

– Хорошо, староста! Пусть будет по–твоему!

– И запомни! Никогда в будущем я не стану терпеть малодушия, у меня все должны помогать другим, даже если нет в этом твоей выгоды.

Мужик сник и стал ссаживать со своей телеги пассажиров, возвращая деньги и вещи, которые взял у тех за проезд. На их место Всеволод усаживал тех, кому дорога была не по плечу.

Я дождался, пока Всеволод закончит заполнять телегу людьми, и попросил его следовать за мной. Так Всеволод, Светозар и я подошли к группе поварихи. Там тоже был свой жадный мужик. Но едва повариха напомнила ему о том, как кормила его, шутливо пригрозив ему черпаком, как жадный мужик, больше опасаясь меня в окружении грозных спутников в лице Светозара с топором за поясом и Всеволода с луком за спиной, согласился везти в телеге любого, на кого укажет повариха Алевтина.

Когда мы подходили к телеге рыжего Афанасия, тот уже всё просёк, знал, чего я буду от него требовать, но отступать не хотел. Это был здоровенный мужик, который привык решать свои проблемы при помощи силы и кулаков. По нахмуренным бровям, сморщенному лбу и переносице, вздувшимся сосудам на висках, скривившемуся рту, мне стало очевидно, что с возрастом Афанасий нисколько не изменил подход к решению споров. Его руки были сжаты в кулаки, он с прищуром и враждебностью наблюдал за моим приближением.

Я сходу предложил ему взять тех, кто слишком слаб для путешествия, но он дерзко отказал мне:

– Ты решил, что сможешь запугать меня словно тех дураков?! Не бывать этому, как и не бывать тому, чтоб такой заносчивый хлыщ как ты стал мной командовать и распоряжаться моим имуществом! – крикнул он громко, чтоб было слышно всем вокруг. – Если хочешь знать, за те деньги, что мне заплатят, где захочу, там и куплю себе участок!

Рука рыжего бородача указывала на людей в телеге. Я взглянул на типичную зажиточную в прошлом семью, посмотрел на её главу, которым оказался юный парень лет девятнадцати. Двое немощных стариков, пятеро детей, братья и сёстры парня возрастом примерно от одного до десяти лет с испугом смотрели то на меня, то на рыжего Афанасия.

Я посмотрел в телегу, где была сложена кое–какая поклажа и несколько мешков с тканью или одеждой. Несколько других пассажиров вполне могли идти пешком.

– И дом тоже купишь, и на еду хватит? – усмехнулся я.

Чтобы выполнить то, что я задумал, следовало как следует раздразнить этого смутьяна.

От этих слов рыжий мужик, решивший занять место старосты нового посёлка, смутился, но быстро нашёлся с ответом:

– А тебе какое дело? Моя жизнь, мои деньги! Как захочу, так и буду распоряжаться. – он оглянулся по сторонам, ища одобрения у беженцев, но никто не собирался его поддерживать.

Беженцы наблюдали за тем, как развивались события пассивно и со стороны. Вокруг нас стали собираться охочие до зрелища люди, другие беженцы, побросав все свои дела, смотрели со своих мест.

Тогда я обратился к кучерявому зеленоглазому пареньку, молодому главе семьи:

– Эй, парень! Прогуляемся?!

Тот сидел в телеге, ссутулившись и, когда я позвал его, он побледнел, кивнул мне, и попросил стариков приглядеть за детьми. Те, напуганные шумом и криками рыжего возмутителя спокойствия, сидели тихо. Мы отошли подальше от толпы, но совсем скрыться с глаз было негде. Я остановился, парнишка встал напротив, вперив в меня свой напряжённый боязливый взгляд.

– Как звать–то? – спросил я, чтобы парень немного оправился от испуга, но он всё равно вздрогнул, его кучерявые волосы, отросшие ниже бровей, запрыгали как пружинки.

– Митрофан.

– Батя кем был?

– Одёжную лавку держал, тканями и ниткой торговал! – парень уже взял себя в руки, отвечал уверенно, но сдержанно.

У него был широкий мужественный подбородок, лицо скорее красивое, чем симпатичное. Поросль на лице была редкой, но было уже очевидно, что со временем парень будет выглядеть солидным мужчиной, который будет нравиться женщинам, несмотря на свой небольшой рост.

– А ты что в лавке делал?

– Отцу помогал, когда мамка по хозяйству да с детьми сидела.

– Грамоте обучен?

– Чего?

– Читать умеешь?

– Да, читать и немного писать умею, а ещё считать умею! – не без гордости так ответил Митрофан.

В этом мире и вправду эти навыки были весьма редки.

– У меня в посёлке лавочником будешь?! – после моего вопроса лицо у парня сменило несколько эмоций.

Насторожённость сменилась удивлением, а затем заинтересованностью, а после и вовсе на лице у парня отразился восторг и лёгкое недоверие. Но видя, что я вполне серьёзен, он поспешно сказал:

– Да, само собой, староста Игорь! – пролепетал он. – И это… спасибо!

Ещё бы он не был благодарен. Таким молодым людям рановато становиться лавочниками. Для этого требуется опыт и навык, а ещё немалый капитал. Но я в этого паренька поверил, кое–какой опыт он уже наработал в лавке своего отца. С капиталом мы ему поможем, первое время будет нарабатывать опыт и приносить посёлку прибыль от своей деятельности, а потом посмотрим.

«Ответственность за домочадцев, стариков и младших братьев и сестричек он не побоялся на себя взять, образование по здешним понятиям получил приличное, значит, должен справиться.» – подумал я, но озвучивать свои рассуждения не стал.

– Небось, и книжки читал? – забросил я пробный камень.

Ведь можно грамоте обучаться из–под палки, а можно в охотку.

– Да! Я три книги прочёл! – гордо заявил сын лавочника. – Две, что у отца были, а ещё одну книгу он мне на ярмарке в Туре купил!

«Парень прочитал уже больше многих моих земляков! Неплохо!»

– Хм, молодец! – похоже, я нашёл с парнем общий язык. – Митрофанушка, понимаешь, вон та телега, что твоя семья в ней места заняла, в Игву не поедет!

– Но…как же… я же… – начал было парень.

– Телега и Афанасий мне не нужны, а ты со своими людьми бери свои пожитки и размещай их в других телегах. Да деньги свои не забудь назад забрать.

Глава 31. Рыжий – бесстыжий!

О том, что Афанасий мне не нужен, я думал ещё со вчерашнего дня. Сегодня я в этом убедился. Мы вернулись к телеге, Митрофан робко попросил вернуть ему деньги, но Афанасий денег возвращать не желал. Пришлось мне и Всеволоду сдерживать Светозара, чтобы тот не бросился на Афанасия.

– Отдать деньги молокососу или, может быть, этому ублюдку!? – он вытянул руку в мою сторону и небрежно указал на меня пальцем. – Ищите другого дурака!

– Других дураков тут нет! – я не собирался оставаться в долгу, и насколько мог театрально с презрением добавил. – Только один ты и остался!

Моя фраза пошатнула самомнение рыжебородого Афанасия и он, изрыгая проклятия, спрыгнул с телеги, чтобы проучить меня.

– Да я тебя! Хык! Ха!

Мой противник замахивался так картинно и размашисто, что ещё до удара было понятно, куда полетит его рука. Ногами вообще не пробовал угрожать. Лучшее на что его хватило, это подобие ветряной мельницы, когда одна рука маховым движением сверху вниз движется по кругу, а вторая рука следует за ней с полукруговым интервалом. Я уворачивался, не делая попыток нанести ответный удар. Это была игра мышки с кошкой, где мне только и оставалось, что мурлыкать от удовольствия.

Рыжий бородач уже не ругался, только пыхтел и сопровождал свои героические потуги хэканьем и хаканьем. А через минуту он уже выдохся и паузы между попытками ударить стали уж совсем неприличными. Надо заметить, что всё это выглядело, на мой взгляд, комично. Беженцам, наверное, это показалось молодецкой удалью высшей пробы, и хотя симпатии толпы в основном были не на стороне Афанасия, зрители не видели, за счёт чего я собираюсь побеждать. Я не атаковал, и это огорчало беженцев.

Наконец, рыжий понял, что меня его неуклюжими попытками не подловить, и внезапно изменил тактику. Вместо очередного удара, он вдруг расставил руки в стороны и с криком «А–а–а-а!» бросился на меня. Я не успел увернуться, и он сгрёб меня в свои медвежьи объятья. Я тоже не зевал и слегка поменял стойку ног и, прежде чем повалиться на землю, сумел слегка вывернуться, позволив инерции рыжего смутьяна увлечь его ещё дальше. В результате Афанасий и я полетели на землю, рыжий падал первым, увлекая меня за собой. От удара о землю мои зубы клацнули, кажется, пострадали моя бровь и губа, а вчерашние синяки на моём теле отозвались острой болью.

А мой противник, ударившись спиной и головой о землю, ослабил свои медвежьи объятья. Я тут же этим воспользовался и откатился в сторону, затем быстро вскочил на ноги. Афанасий неуклюже поднялся и попытался ударить меня. Если до этого момента бить более слабого противника мне не хотелось, то теперь, почувствовав кровь на губе, я решительно, на противоходе, не чисто, как меня учили, но всё же пнул Афанасия в живот ногой. Получилось довольно сильно. Пока Афанасий стоял в позе «зю», согнутый пополам, пытаясь вздохнуть, я исполнил смачный и эффектный апперкот по почти неподвижной цели. Толпа ахнула и взорвалась восторженными криками. Афанасий же растянулся на земле и затих.

Светозар наклонился к поверженному противнику и разочарованно сообщил:

– Ещё дышит!

– Значит, будет жить. – пояснил я.

В мои намеренья не входило убийство буйного дурня, хватает мне вчерашних гопников.

Светозар тем временем сорвал с пояса рыжего неудачника кожаный кошель и раздал бывшим пассажирам ровно столько, сколько Рыжий пытался себе присвоить. Остальные деньги высыпал Афанасию на голову. Медяков оказалось немало, что удивило всех беженцев, начавших подозревать негодяя в воровстве общих денег, которые тот получал от воеводы для нужд всего лагеря.

– Смотрите, люди! – я указал пальцем на монеты, которые Афанасий прикарманил. – Этот человек стремился к власти над вами, чтобы тайком прибрать к своим рукам те деньги, что выделил для всех вас воевода Мстислав.

– Бросить его в темницу!

– Отрубить казнокраду руки!

– Повесить злодея!

Я поднял руку вверх, и гудящая толпа утихла.

– Этот человек думал только о себе, не заботясь о других, – я сделал паузу, чтобы до всех дошло то, что я хотел подчеркнуть, – поэтому я не возьму его с собой. В моей Игве нет места таким бездушным воришкам и смутьянам!

Толпа радостно зашумела, радуясь такому решению.

– Ты слишком добр к нему, староста! – в шуме толпы слова Светозара не сразу дошли до меня. – Его следует передать стражникам воеводы Мстислава.

– И что они сделают?

– Отрубят ему голову и выставят на пике, чтобы другие видели – закон нерушим для всех! – сообщил Светозар, не моргнув глазом.

М-да! Такой жестокости мне не понять. В нашем мире казнокрады легко откупаются от органов правосудия. В лучшем случае некоторых показательно сажают в тюрьму, чтобы продемонстрировать обществу видимость борьбы с коррупцией.

Однако, больше смертей я на себя брать не хотел. Пожалев смутьяна, я сказал беженцам:

– Забирайте наши мешки, и пускай эта сволочь проваливает на все четыре стороны! – мужики тут же с удовольствием и шуточками выполнили мой приказ.

Рыжий бородач смотрел на это всё злым и полным ненависти взглядом. Он лишь тихо повторял, что я ему за это унижение ещё отвечу. Затем под всеобщее улюлюканье и смех мужики, возглавляемые Всеволодом и Светозаром, схватили Афанасия за руки и ноги, а потом забросили в его телегу, словно мешок с дерьмом. Затем тростинами и улюлюканьем заставили его лошадь тронуться прямиком в лесную чащу. Лошадь понесла телегу с Афанасием прочь, а люди провожали его насмешками и хохотом.

Пока все смеялись, ко мне с водой и кусочком ткани подошла Олеся, дочь Светозара. С заботой на лице она усадила меня на какой–то тюк. Это была та симпатичная и немного неопрятно одетая девушка, которая помогала поварихе Алевтине. Хотя, кто в этом лагере выглядел идеально?! Ни помыться, ни переодеться тут было негде.

Она осмотрела своими карими глазами мои царапины и с трогательным тремором в голосе произнесла:

– Мастер Игорь, у тебя кровь на лице!

Я улыбнулся. Так могла бы волноваться моя бабушка. Девушка Олеся, закусив губу, старалась прикасаться к ранам молча и с большой осторожностью. Олеся делала это лучше, чем моя бабуля. Та бы непременно ворчала и ругала бы меня за хулиганское поведение. Смывая водой кровь с моей губы, которую я сам же себе и прикусил, когда падал, а также обрабатывая моё небольшое рассечение на скуле, девушка заходила ко мне с разных сторон, и я успел рассмотреть её стройную подтянутую фигурку.

Всё было при ней, только облачено это было в давно не стираную одежду. Волосы, собранные в длинную косу, тоже были не в лучшем состоянии, но при этом руки и лицо выглядели чистыми. Красивый чувственный рот, немного курносый носик, волнистые тонкие чёрные брови, лицо правильной овальной формы и румяные щёки дополняли картину озорной и подвижной девушки.

Не успел я налюбоваться на её девичьи пропорции и привлекательные изгибы тела, как Олесю отогнали от меня отцовские наставления, Светозар велел ей идти на своё место в обозе.

– А ты хорош, мастер Игорь, в кулачном бою! – улыбался мне Всеволод. – Как ловко ты это, его ногой–то! Научишь и меня так биться!?

Я только и мог, что улыбаться. Дыхание пока не пришло в норму, а адреналин ещё присутствовал в моей крови.

– Пора в путь дорожку! – вернул нас к текущим проблемам Светозар, чувствовалась в нём военная закалка.

Люди только этого и ждали. Поэтому я крикнул так, чтобы все могли услышать мой приказ:

– Все по местам! Скоро отправляемся!

Происшествие с рыжим пройдохой окончательно расшевелило людей, весь перевозбуждённый происшествием лагерь оказался на ногах и на телегах, уже никто не сомневался в том, за кем и куда ему следует идти. С помощью оставшихся лидеров я расставил выносливых позади, самых медленных – впереди. А сам я, посадив на своё чудное транспортное средство какого–то мальца и его сестрёнку, возглавил шествие нашего обоза. Вначале нам следовало пройти весь Каменец с юга на север и только потом двинуться по дороге на запад.

Глава 32. Первая сотня Игвы

Мне казалось, что весь город с облегчением смотрит нам вслед. Перспектива, что беженцы–попрошайки дойдут до отчаянного положения и станут воровать, никого не прельщала.

В дороге лидеры беженцев проявили себя с лучшей стороны, избавив меня от лишних хлопот, они взяли на себя заботу о своих группах. Ко мне лишь обращались за советом или разрешением устроить привал.

Я же нашёл себе более важное занятие – принялся составлять список беженцев с подробной информацией о каждом из них. В первую очередь меня интересовали их образование, умения, опыт и профессия. Во вторую – возраст, семейное положение, родственные связи и происхождение.

Часть людей будет мне полезна сразу по прибытии в Игву, другая часть, в основном женская, чуть позже, когда мы сумеем озадачить их работой. До тех пор женщины будет заниматься бытом и уютом. Третья часть – перспективная подрастающая молодёжь. Детишки, которые со временем вольются в наш дружный трудовой коллектив. Четвёртая часть – бесполезные во всех отношениях немощные старики и старухи. На почти сотню беженцев пришлось около десятка одиноких детишек и немощных стариков.

Остальные нахлебники были при здоровых родственниках.

Наше путешествие длилось два с половиной дня. Мы выдержали семь привалов, дважды ночевали у дороги. Во время привалов я мог полностью положиться на Всеволода, Светозара и повариху Алевтину, но и сам следил за порядком. Я заметил, что одно лишь моё присутствие окрыляет и успокаивает людей. Впервые за долгое время люди видели кого–то, кто взял на себя обязанность позаботиться о них по–настоящему.

Лишь однажды мне пришлось отлучиться на несколько часов от обоза, чтобы проведать кузнеца Григория. Впрочем, мы и так должны были пройти через его посёлок.

Я привёз в подарок Григорию, как когда–то и обещал: кузнечные клещи с длинными ручками, чтобы было удобнее вытягивать и держать горячую железную заготовку.

– Ух, ты! Какое счастье привалило! – обрадовался Григорий Кузнец и с искренней улыбкой иронично заявил. – Не знаю, чем теперь отдариваться.

– Да это пустяки! – отмахнулся я, следовало выполнять намеченный моим земляком план, и я заговорил о деле. – Василий хочет, чтобы ты к нам переехал!

Кузнец скривил губы, и его правая бровь взлетела вверх.

– Василий хочет что? – переспросил он.

Я собрался с мыслями и выдал целый рекламный проспект на тему будущего поселения:

– Мы хотим построить большой посёлок. Я с воеводой Мстиславом договорился, он дал мне землю под это дело. – начал я терпеливо обрисовывать перспективы. – Уже сейчас мы поставили там пильную мельницу, большой склад и просторную конюшню. В том посёлке мы собираемся много чего поставить по–новому! И печь, и плавильню большую, и литейную, и кузницу поставим. Работы для кузнеца там будет много. Поэтому такой человек как ты нам бы очень пригодился!

– А почему я? – он недоверчиво посмотрел на меня.

– Потому что Василию ты понравился. Ценит он тебя и твоё мастерство, – пояснил я. – Да и я тоже вижу, что ты мастер знатный. Переезжай к нам, работы у нас для тебя будет много, и денег жалеть для тебя не станем! Дом тебе справим, жену найдём…

Я улыбнулся ему своей самой искренней улыбкой и замер в ожидании ответа.

– Ну, положим, жену я себе и сам сыскать могу. – начал он, а я следил за его лицом, оно изменило своё выражение с ироничного на серьёзное, а затем Григорий стал выглядеть совсем озадаченным.

Он неспешно почесал затылок своей огромной пятернёй и закончил свою мысль:

– Однако, работа – это хорошо! Много работы и хорошая оплата – ещё лучше!

– Тогда переезжай к нам хоть завтра! – поспешил я закрепить успех.

– Погоди, мне подумать надо, Игорь. – он не торопился, и я его понимал.

Решение о переезде – вот так просто никто принимать не станет. Это у моих обездоленных беженцев выхода нет, а у Григория тут дом и кузница, какие–никакие заказы и постоянные покупатели уже имеются.

Мы ещё час говорили о всяком разном, я обрисовывал перспективы и расхваливал мастерство Великого инженера Василия. В этот момент мимо кузницы начали проходить мои переселенцы, за ними были видны телеги с людьми, а дальше тянулся длинный хвост всех остальных пеших беженцев со своими пожитками.

– О! Гляди, – ухмыльнулся я. – А вот и первая сотня жителей Игвы!

Кузнец Григорий почесал подбородок и покачал головой, будто не веря своим глазам.

– Вижу, ты серьёзно настроен и действительно хочешь построить свой посёлок. – нахмурился кузнец.

Похоже до него начало доходить, что я говорил обо всём вполне серьёзно, а мои слова не расходятся с делом.

– Ну, пока что, да, – поправил я его, – будем строить посёлок, но со временем он станет городом с причалами, амбаром, торговыми лавками и гостиницей! Так что скажешь, Григорий?!

– Я приеду через недельку другую. – он всё ещё сомневался. – Посмотрю, как вы там устроились, а там и покумекать можно будет.

Я остался доволен его ответом. Мне казалось, что лучшего результата на данном этапе нельзя было и ожидать. Мы попрощались, и я присоединился к своему обозу. Вскоре мы добрались до посёлка и чуть не убили Василия наповал своим появлением. Мой товарищ выслушал меня и сказал:

– Меня и Семёна нет ни для кого! И, кстати, я рад, что ты вернулся, ведь теперь мы можем спихнуть все дела на тебя, а сами отправимся в горы!

– Зачем?

– Искать руду, конечно!

Вася был в своём репертуаре. Но его реакция на стресс меня порадовала. Он окунулся с головой в технологические проблемы нашего существования. Мне тоже следовало заняться работой и в первую очередь обустройством новых поселенцев.

Первым делом мы пообедали, как это делали в походе. Повариха Алевтина командовала своими основными помощницами: Светой, Надей и Олесей. А те, в свою очередь, командовали другими женщинами. Алевтина, словно генерал во время битвы, размахивала своей поварёшкой и раздавала указания.

Пока готовился обед, я приказал наскоро сколотить шесть больших столов из сосновых досок. Голодные мужики суетились, но под чутким руководством Светозара и плотника Павла всё было сделано за пол часа, благо материала для этого дела было навалом.

Затем все расселись, а подручные Олеси с ней во главе сновали между столами, расставляя посуду, ложки, выносили овощи и нарезанный хлеб.

За главным столом кроме меня и Василия сидели все старые работники и несколько новых лидеров со своими родными и близкими. Еду и питьё нам приносила Олеся.

Её волосы были заплетены в длинную косу, как было принято у местных, когда это касалось незамужних девушек. Я ещё раз полюбовался её фигурой и лицом, которое у Олеси имело красивую правильную форму: в карих глазах озорные огоньки, губы полные и сочные, словно ягоды. Но это меня не трогало, пока она не оказалась прямо напротив моего лица, носик вздёрнут, брови дерзко изогнуты волнистой линией, глаза на расстоянии в один локоть, бездонные и лукавые. Она растянула свои губы в широкой улыбке, обнажив белые ровные зубки.

И я потонул в этих дивных янтарных омутах, наслаждаясь её чистым девичьим голосом, который показался мне приятной музыкой.

Прекрасное наваждение спало только тогда, когда Светозар затряс меня за плечо:

– Не приболел ли ты, мастер Игорь?

– А!? – только и смог вымолвить я.

– Олеся спросила у тебя, чего пить изволишь – чаю травяного, молока али пива?

– Чаю! – выбрал я и отвёл взгляд.

Олеся хихикнула и убежала, раздавая распоряжения на лету. Во время обеда она сидела возле Светозара и постоянно переговаривалась с поварихами и отцом. Её чистый девичий голосок звучал как сладкая музыка для моих ушей. Время от времени она поглядывала в мою сторону своим странным взглядом, в котором плясали всё те же озорные огоньки, и при этом она всё время улыбалась.