Текст книги "Письмо не по адресу. Любовная горячка"

Автор книги: Гортензия Ульрих

Соавторы: Йоахим Фридрих
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

Отправитель:ПинкМаффин

Получатель:БерриБлу

Тема сообщения:Вот блин!

Свиньи исчезли. Ни следа Готтхильфа или Женевьевы. Точно сквозь землю провалились! Вот окаянные, зла на них не хватает!

Дальше что?

МАКС

Отправитель:БерриБлу

Получатель:ПинкМаффин

Тема сообщения:Исчезли???

МАКС!

Что ты говоришь? Как свиньи умудрились опять испариться? А, понял! Они направились в музей! Мы должны пойти следом! Нет! Давай сразу поедем в музей. Думаю, лучше взять с собой «Клёцек валькирии». Глядишь, удастся приманить наших похитителей! У тебя осталось хоть сколько-нибудь?

Давай встретимся у входа и будем ждать свиней. Если они и вправду появятся, то… что-нибудь придумаем.

Хороший план! Согласна?

Пожелаем друг другу удачи! Пусть у нас всё получится!

Берри

Р. S. По крайней мере мы наконец-то встретимся! Уже что-то. До очень скорого!

Отправитель:ПинкМаффин

Получатель:БерриБлу

Тема сообщения:Похоже, у нас получилось не всё

Берри, у нас проблема. Я сижу тут в кромешной тьме и пишу это письмо из своего «мобильного офиса». Представляешь, гориллы Камиллы схватили меня и затолкали в автофургон. Сейчас мы куда-то едем. Ой, ёлки-палки, фургон остановился.

Короче: похоже, меня похитили.

Ещё напишу.

МАКС

Р. S. Жди моих дальнейших указаний, сначала надо разобраться, в чём тут петрушка.

Отправитель:БерриБлу

Получатель:ПинкМаффин

Тема сообщения:Я тебя спасу!

МАКС!

Только не это! У меня тут тоже разразился самый настоящий хаос! Но всё это ерунда! Держись! Я тебя спасу! Сейчас же отправляюсь в полицию. Пусть высылают на твои поиски спецподразделение!

Берри

Отправитель:ПинкМаффин

Получатель:БерриБлу

Тема сообщения:НА ПОМОЩЬ!

Берри, скажи полицейским, что Камилла Хониг держит меня в своей лаборатории!

Отправитель:БерриБлу

Получатель:ПинкМаффин

Тема сообщения:Не смешно!

МАКС!

Ты всерьёз считаешь, что это удачная шутка? Жду объяснений!

Прочитав твоё последнее письмо, я как подстреленный понёсся в полицию и на всех парах ворвался в кабинет комиссара Кнауэра. Ведь тебя похитили! А твоя семья богата! Просто ужасно богата! По пути к участку я успел вообразить самые жуткие картины. Не надо было смотреть эти дурацкие фильмы!

– Что, опять ты?! – стонет комиссар при виде меня.

Интересно, неужели он работает круглосуточно? Или просто живёт прямо тут, в своём кабинете?..

– МАКС! – кукарекаю я. – Речь идёт о МАКС!

– Макс? – спрашивает комиссар Кнауэр. – А это кто? Кролик, который хочет завоевать мировое господство?

– Её похитили!

– Крольчиху?

– Нет! Подругу мою! В смысле, она мне не… Да послушайте! Я говорю о дочери герра фон Харденберга! Её похитили!

Выражение лица комиссара меняется. Похоже, он в кои-то веки мне поверил.

– Шутишь, да? Смотри, пожалеешь, мальчик мой!

– Не шучу! – рявкаю я.

Хотя на полицейских лучше не рявкать, в этот миг мне решительно всё равно.

– Дочь герра фон Харденберга? Ты уверен?

– Да! МАКС! Матильда Антония Ксения фон Харденберг! Так её зовут! Да вы же сами знаете! Пожалуйста, сделайте что-нибудь!

– Сохраняй спокойствие, мальчик мой. Присядь.

Я падаю на один из стульев для посетителей.

– А теперь всё сначала и помедленнее, – говорит комиссар Кнауэр. – Откуда ты знаешь о похищении?

– У неё есть переносной компьютер, и она прислала с него письмо! Письмо с просьбой о помощи! Совершенно отчаянное! И свиньи…

– Не отвлекайся! – одёргивает комиссар.

– Её похитили! Вы должны мне поверить!

Комиссар Кнауэр смотрит на меня в течение пары секунд, затем снимает телефонную трубку.

– Соедините меня с домом фон Харденбергов. Да, именно.

Проходят секунды. Комиссар не отрывает трубки от уха, а взгляда от меня. Перед моим мысленным взором проносятся страшилки одна похлеще другой.

– Да? – вдруг прерывает молчание он. – Кто это? Кто вы? Как вас зовут? Да, полное имя. Да, спасибо. Прошу прощения за беспокойство. – Кладёт трубку.

– И? – спрашиваю я. – Почему вы не…

– Это была она.

– Кто?

– Матильда и так далее.

– МАКС?

– Да кто её разберёт. Всё время забываю имя. Слишком сложное. В общем, дочь фон Харденберга. Она сейчас дома.

– Не может быть! – я вновь повышаю голос.

Комиссар наклоняется ко мне.

– Сейчас я закрою глаза ровно на пять секунд, – тихо произносит он. – Когда я их вновь открою, тебя и след простынет. Если нет, ты узнаешь, что бывает, когда я сержусь!

По-моему, мне хватило трёх секунд, чтобы убраться. Что всё это значит, МАКС? Неужели ты решила подшутить надо мной? Подстроила всё так, чтобы опозорить меня или навесить на мою голову новых проблем? Если да, то я прекращаю дружить с тобой! Отныне и навек!

Берри

Отправитель:ПинкМаффин

Получатель:БерриБлу

Тема сообщения:Мне действительно нужна помощь!

Какая ещё «удачная шутка»? Издеваешься? Я там же, где и была, – взаперти в Камиллиной лаборатории! Второй раз за ночь!

Читай внимательно, расскажу всё по порядку, тогда, будем надеяться, ты перестанешь бросаться обвинениями и угрозами.

Итак: я стою у главного входа в музей, жду, озираюсь по сторонам, но ничего не происходит. Может, ты подошёл к чёрному ходу, осеняет меня, и я направляюсь туда же. Одновременно со мной у дверей останавливается автофургон, из него выпрыгивают два типа. Затем я вижу двух свиней, галопом несущихся за кем-то ещё, и вскоре вся эта процессия скрывается из виду. (Надо понимать, то были ты, Готтхильф и Женевьева.) Типы из фургона устремляются вслед за свиньями, не забывая оглядываться во все стороны. К сожалению, я оказываюсь в поле их зрения. Ужас: я знаю одного из этих типов – и он меня тоже. Внезапно прервав бег, он как вкопанный замирает на месте и таращится на меня. Да-да, тот самый горилла Камиллы, что приходил в наш чайный павильон. Скрыться мне не удаётся, потому что он хватает меня и заталкивает в открытый фургон. Дверь с треском захлопывается, слышится визг колёс. В пути я раздумываю, в чём же заключался их план: взять меня в заложники? Добыть картину? Вернуть свиней Камилле?

Пишу тебе письмо, в котором чётко говорю: «Жди моих дальнейших указаний», но ты, в свойственной тебе манере… ладно, чего уж там.

В общем, я почти не удивилась, когда фургон остановился перед дверью в лабораторию Камиллы. Гориллы приволокли меня в её кабинет и закрыли дверь снаружи.

Зато как я удивилась, когда в тишине кабинета раздался голос:

– Ты появилась поздно, я ожидал увидеть тебя раньше.

Голос слышу, но никого не вижу. Тут от одного из кресел отделяется человеческая фигура.

– Что вы здесь делаете? – восклицаю я.

– Что я здесь делаю. Жду. Тебя.

Это Кулхардт. КУЛХАРДТ!!! Он снова появился.

– Да, но… – В голове у меня тысяча вопросов, даже не знаю, с которого начать.

– Никаких «да, но», Сейчас вернётся Камилла.

– Да, но откуда вы узнали…

Кулхардт разворачивается и смотрит на меня. Ух, вот это взгляд так взгляд! Замолкаю на полуслове. Посверлив меня глазами ещё миг, он отходит к окну. Ручка окна оснащена замком с «секретом». Кулхардт невозмутимо достаёт из кармана коктейльную шпажку (!) в форме маленькой пальмы, некоторое время колдует ею возле замка и – вуаля! – открывает окно.

Высунувшись наружу, он тихо спрашивает:

– Всё чисто, партнёр?

– Йофф.

Липински.

Вверх взлетает верёвочная лестница (как Липински это делает?!), Кулхардт закрепляет её на окне и машет мне рукой: спускайся.

Я тем временем нашла на Камиллином письменном столе папку с надписью: «Проект Cochon».

– Сейчас, подождите, тут есть…

Кулхардт смотрит на меня своим знаменитым взглядом, я знаками показываю ему, что хочу захватить документы, но он лишь качает головой.

– Но ведь мы должны… – шепчу я.

– Мы не должны! – напряжённым голосом говорит он и указывает на окно. – Мы должны уходить. Сейчас же.

Сдаюсь и недовольно вылезаю из окна.

Липински крепко зажимает нижний конец верёвочной лестницы в зубах, чтобы нам легче было спускаться.

Узнав меня, он в ту же секунду разжимает челюсти, так что я со всей силы ударяюсь коленкой об стену. Вот вредная псина. И почему я ему не нравлюсь?!

Теперь спуск даётся несравненно труднее, потому что меня болтает из стороны в сторону. К счастью, Камиллин кабинет располагается на втором этаже, и последние метры до земли я преодолеваю прыжком.

Как только я становлюсь обеими ногами на землю, Липински вновь берёт лестницу в зубы и крепко держит её, пока спускается Кулхардт. Этот пёс просто невыносим.

Оказавшись рядом со мной, Кулхардт вместе со своим доблестным партнёром направляется в сторону обочины, я – за ними. Подходим к припаркованному « Редхоту». Вау, вот это таратайка! Наступает мой звёздный час: я сажусь вперёд, а Липински приходится занимать детское сиденье. Безжалостно ухмыляюсь ему в морду и корчу рожи. Он отворачивается и вытаскивает из-под своего сиденья гигиенический пакет вроде тех, что дают пассажирам самолёта.

Не успеваем мы проехать и пары метров, а у меня уже возникает жгучее желание поменяться с Липински местами. Такая поездочка – не для слабых нервами или желудком. Кулхардтов стиль вождения будет покруче «русских горок» и прыжков с моста.

Наконец « Редхот» тормозит у нашего дома, а Кулхардт поворачивается к Липински со словами:

– Эскорт-охрана, партнёр. Иди.

Из-под детского сиденья раздаётся категорическое «нёфф».

Я вылезаю и хлопаю дверью.

– Спасибо, не стоит беспокоиться, это же так трудно – выползти из-под сиденья! – сладким голосом говорю я, обращаясь к Липински, а затем улыбаюсь Кулхардту: – Разрешите от всей души поблагодарить вас за… э-э-э… спасение?

– Не за что, – говорит он, газуя.

Дома никого, кроме – ХОРОШАЯ НОВОСТЬ!!! – СВИНЕЙ! Они снова переехали в павильон, правда успев окружить его бамбуковой стеной. Маскировка? Защита? Затемнение? Или архитектурные излишества? Без понятия. Да это и не важно, я так рада снова слышать довольное похрюкивание моих свинок, что решаю подумать обо всём завтра.

Возвращаюсь в дом. Давно перевалило за полночь.

Звонит телефон. Беру трубку, на проводе комиссар Кнауэр, просит меня. У аппарата, отвечаю я. Конец связи. Вот остолоп.

Ну и ладно.

Мысли мои вновь переключаются на Кулхардта, на кабинет Камиллы, и я сокрушаюсь, что так и не взяла те документы с её стола, глядишь, поняла бы, к чему готовиться.

В итоге вызываю такси и возвращаюсь в лабораторию, чтобы забрать бумаги. Неправильное решение.

Камилла поймала меня, и на сей раз я влипла серьёзно.

При виде меня она сначала разъярилась, а потом вдруг успокоилась, улыбнулась и сказала:

– Что ж, и это вариант.

Вот и торчу я тут, в одном из помещений лаборатории, больше всего напоминающем палату в дурдоме.

Мне не дают покоя слова Камиллы, адресованные гориллам:

– Завтра задание будет выполнено.

Очень надеюсь, что под «заданием» она имела в виду не меня.

Короче, Берри, беги, лети, спеши, несись к Кулхардту, расскажи ему, что Камилла опять сцапала дочь своего бывшего жениха. А когда он успокоится и перестанет проклинать меня за то, что я оказалась такой клушей и позволила похитить себя ещё раз, постарайтесь что-нибудь придумать.

Не нравится мне всё это.

МАКС

Отправитель:БерриБлу

Получатель:ПинкМаффин

Тема сообщения:Пижама с медвежатами и бабушкино пальто

МАКС!

Держись! Мы придём и спасём тебя!

И почему я, болван, не прочитал твоё письмо вчера вечером? Если бы знал, что с тобой стряслось, не прилёг бы и на секунду. Но, увы, я без чувств завалился в кровать и продрых всю ночь без задних ног. Впрочем, сейчас это не имеет значения, потому что мы идём к тебе. Через час всё начнётся!

Почему через час, удивишься ты? Сейчас расскажу. Тебе следует знать, что произошло прошлой ночью, чтобы быть готовой к дальнейшим событиям. Пока же об одном прошу – держись. Пожалуйста!

Спал я, значит, крепко, и снилось мне всякое мракобесие. Будто бы я, Готтхильф и Женевьева бежим по улицам Авиньона и беседуем. Да! Они отвечали мне, в то время как я кормил их «Клёцками валькирии»!

– Мы всегда испытывали глубокую симпатию к живописи, – чавкая, объясняет мне Готтхильф. – Что же до кубизма, более близкому знакомству с этим стилем мы обязаны Кулхардту.

– Кулхардт любит живопись? – изумляюсь я.

– Да! Кулхардт! Почему ты нам не веришь? – взвивается Готтхильф, налетает на меня и начинает трясти.

Открываю глаза и вижу перед собой мамино лицо.

– Кулхардт, – говорит она.

– А ты не свинья, – слышу я свой голос.

– Берри! Ты чего? Этот Кулхардт пришёл к нам в кафе и хочет немедленно увидеться с тобой.

Сон как рукой снимает, и я рывком сажусь на кровати.

– Кулхардт ждёт в кафе?

– Да!

– А который сейчас час?

– Ещё рано. Но он не хочет ждать. Говорит, дело сверхсрочное.

Стряхиваю с себя последние остатки сна.

– Да, хорошо. Уже иду. Только оденусь.

– Он говорит, чтобы ты спускался, не теряя ни секунды. Дело очень-очень серьёзное и срочное! – волнуется мама, вытаскивая меня из кровати и волоча в сторону лестницы, ведущей в кафе.

– Куда ты меня тащишь в пижаме! – сопротивляюсь я.

– Берри, герру Кулхардту эта не помешает. Кассандре, Гертруде и Кларе Боммельманн тоже.

– Эти две что, специально притащились сюда? – издаю стон я.

Гертруда и Клара – близняшки. Лет им уже незнамо сколько, однако любопытство их с годами, кажется, только приумножается.

– Доброе утро, Берри, – с ухмылкой приветствует меня Кассандра. – Завтракать будешь?

– Нет, спасибо. Я…

– Но ведь завтрак – дело важное, – перебивает она. – Сейчас приготовлю тебе какао и бутерброд с сыром.

– Как скажете. А где Кулхардт?

– Где Кулхардт, – доносится знакомый рокот и зала кафе. – Здесь!

Идя на голос, обнаруживаю Кулхардта стоящим перед картиной. Ну, ты знаешь, «Авиньонские свиньи». Да-да, картина у меня! Как так получилось, расскажу чуть позже. Сначала о главном.

– Неплохо, Берри Блу, – произносит Кулхардт, не отводя взгляда от картины. – Где находится наилучший тайник? У всех на виду. Неплохо! – Затем смотрит на меня – точнее, оглядывает мою пижаму. – Симпатичный рисуночек, – наконец комментирует он. – Медвежата?

– Да! – чуть не плачу я. – Мама по-прежнему полагает, что мне пять лет. Я ей уже миллион раз говорил…

– Но пижама и вправду симпатичная! – перебивает мама.

Кулхардт одаривает маму своим бесподобным взглядом.

– Стало быть вы покупаете ему эти пижамы?

Мама, кажется, смутилась:

– Ну… Да, я. Разве они не… не симпатичные?

– Они симпатичные. Годятся для детей. Для мужчин – нет.

– Разве Берри уже взрослый мужчина?

Кулхардт бросает быстрый взгляд в мою сторону.

– Он уже взрослый мужчина. Пока нет. Но скоро станет. Может быть, уже завтра.

– Меня зовут Бонд! Джеймс Бонд! – кричу я.

Точно из ниоткуда, в зале появляется Липински и берёт курс прямо на мои пижамные брюки. Останавливается на небольшом расстоянии от меня, произносит «нёфф!», разворачивается и вразвалочку направляется к выходу.

– Вот видите, – обращается Кулхардт к маме. – Липински тоже не одобряет эту пижаму.

– Ну тогда… – запинается мама. В этот миг ей на глаза попадается картина. – Ох! Откуда взялась картина? Впервые вижу её.

– Я нарисовал. В школе. – Этот ответ я придумал ещё накануне вечером в надежде, что он избавит меня от дальнейших расспросов.

Кулхардт смотрит на меня. Выражение его лица традиционно невозмутимое, однако глаза смеются, и он почти незаметно подмигивает мне.

– Берри, – внезапно раздаётся чей-то шёпот. – Подойди-ка.

Я поворачиваюсь и вижу Гертруду и Клару Боммельманн, притаившихся за колонной. Не в силах скрыть вздоха, плетусь к ним.

– Скажи, кто этот привлекательный мужчина? – спрашивает Гертруда.

– Кто этот крайне привлекательный мужчина? – вторит Клара.

– Кулхардт. Он мой друг.

– Он женат? – не унимается Гертруда.

– Он обручён? – не отстаёт Клара.

– Нет.

– А почему «нет»? – хором интересуются сестрицы.

– Почему «нет»! – гремит Кулхардтов бас. – Потому что женщины боятся Кулхардта!

– Не могу представить почему, – хихикает Гертруда.

– Как можно бояться такого обаятельного мужчину! – добавляет Клара.

– Он что, опасен? – дрожащим голосом спрашивает меня мама.

– Здесь разговаривать мы не можем, Берри Блу, – говорит Кулхардт. – Пойдём.

– Куда?

– Куда. На улицу. Здесь слишком много лишних ушей.

– Сейчас, только накину что-нибудь.

– Нет времени.

– Но я не могу в таком виде выйти на улицу!

– Разумеется, – вступает мама. – Можно простудиться.

Кулхардт озирается по сторонам:

– Чьё это пальто?

– Моё! – тут же откликается Гертруда Боммельманн. – Симпатичное, не правда ли? Кстати, воротник я сама связала!

– Берри одолжит его ненадолго. Буквально на пару минут. Не возражаете?

– Безусловно! – восклицает Гертруда.

– Вы можете – в смысле, Берри может его надеть.

– Может быть вы возьмёте моё? – спрашивает Клара.

– Я возьму ваше. Нет. Второе пальто Кулхардту ни к чему.

Пресекая все попытки сопротивления, Кулхардт набрасывает на меня бабушкино пальто, берёт кубистических свиней под мышку и буквально выталкивает меня к выходу.

– Мы берём картину с собой? – спрашиваю я.

– Мы берём её с собой. Да. Она нам понадобится.

Кассандра входит в кафе с подносом, на котором стоит чашка какао и бутерброд с сыром.

– Новое пальто, Берри?

– Нет, просто взял поносить. Нам нужно выйти на улицу и кое-что обсудить. Понимаете, Кулхардт – частный детектив. Мы решаем одну серьёзную…

– Никаких подробностей, Берри Блу, – перебивает Кулхардт.

Кассандра не сводит с него изучающего взгляда.

– А что с завтраком?

– Что с завтраком. Выпей глоток, Берри Блу. Бутерброд съешь снаружи.

Возражать бесполезно! Едва успеваю отпить немного какао и взять бутерброд, как меня тащат на улицу.

– Кстати, вы уже видели картину? – спрашивает мама Кассандру. – Знаете, способности к рисованию проявились у Берри ещё в детском саду.

Выйдя на улицу, я пытаюсь игнорировать взгляды прохожих, которых не может не удивлять мой наряд. Приходится утешать себя мыслью, что живу в свободной стране и могу одеваться как вздумается, да вот хоть в пижаму с медвежатами и бабушкино пальто с вязаным воротником.

Липински стоит рядом и с отвращением смотрит на пижамные брюки.

– Хорошая работа, Берри Блу, – начинает Кулхардт. – Я имею а виду затею с картиной. Не думал, что ты на такое способен.

– Спасибо. На самом деле мне просто повезло…

– Повезло? Детективу никогда не везёт, его конёк – расчёт. Рассказывай, Берри Блу.

То, что он косвенно назвал меня детективом, несказанно радует. Признаюсь.

– Я был в полиции. Хотел объяснить, что свиньи планируют похитить картину Пикассо. Это выяснила МАКС. Но мне не поверили.

– МАКС. Умная девочка, – перебивает Кулхардт. – И красивая.

– Йофф.

Развивать эту тему я не хочу.

– В общем, пришлось нам самим разбираться, что к чему. МЫ с МАКС хотели встретиться возле музея и посторожить у входа, потому что Готтхильф и Женевьева опять исчезли. Я хотел предупредить вас, но не смог. Где вы были, если не секрет?

– Где я был. Позже, Берри Блу. Сначала рассказывай.

– Хорошо, – вздыхаю я. – Пошёл к чёрному ходу. Когда планируют украсть картину, всегда пробираются через чёрный ход.

– Молодец, Берри Блу.

– Спасибо. Только МАКС там не было. Смотрю по сторонам, но её нигде нет. Тогда я подкрадываюсь к двери, нажимаю на неё, а она…

– А она не заперта, – заканчивает фразу Кулхардт.

– Верно! Откуда вы знаете?

– Откуда я знаю. Я детектив. Сколько раз повторять?

– Сначала я испугался, потом разозлился, решив, что МАКС уже пробралась в музей, не дожидаясь меня. Но на самом деле дверь открыли…

– Свиньи, – вновь не даёт мне договорить Кулхардт.

– Откуда вы… Ладно, молчу. И сигнализацию отключили тоже они?

– Сигнализацию отключили тоже они. Так и есть.

– Йофф.

– Но как…

– Но как. Тренировка, Берри Блу. Что было дальше?

– Я делаю несколько шагов вперёд и слышу.

– Что?

– Хрюканье.

– Свиньи, – вновь изрекает Кулхардт.

– Разумеется! Не охранник же!

Кулхардт только приподнимает одну бровь. Я быстро продолжаю свой рассказ:

– Преодолевая страх, пробираюсь дальше. Почти ничего не видно, потому что включено только аварийное освещение. Но вскоре глаза адаптируются к темноте. Заворачиваю за угол и вижу свиней. Они движутся в той же скользящей манере, что и тогда, в саду МАКС.

– Свиньи, – в третий раз произносит Кулхардт.

– Честно признаться, такого чуда я никогда не видел!

– Такого чуда? Какого?

– Две свиньи в камуфляжной раскраске, с фонариками во лбу, снуют по музейным коридорам! Интересно, как они надели эти фонарики!

– Тренировка, – повторяет Кулхардт.

– Видели бы вы, как быстро они двигаются! Представьте, останавливаются то перед одной, то перед другой картиной, переглядываются между собой и бегут дальше. Вдруг я вижу: охи зажали какую-то картину в зубах.

– «Авиньонские свиньи».

– Йофф.

– Эх, узнать бы, как они сняли… Нет, не говорите ничего! Тренировка, я понял!

– Именно так, Берри Блу. Куда они направились с картиной?

– К выходу, естественно! У самых дверей остановились и повернулись в мою сторону. Как только увидели меня, сразу начали дружелюбно похрюкивать.

– Дружелюбно?

– Да. Так, по крайней мере, мне показалось. Правда, не исключено, что дружелюбие предназначалось «Клёцкам валькирии», что были в моём кульке. Я попытался забрать картину, но они держали её крепко, словно в тисках.

– Сильные у них челюсти, у этих свиней.

– Ага. Тем не менее мне удалось заполучить картину.

– Каким образом? – вновь поднимает бровь Кулхардт.

– С помощью «Клёцек валькирии». Достал пару штук и помахал ими возле свиных пятаков. Они тут же забыли о своей миссии, бросили картину на пол и устремились ко мне.

– Неплохо, Берри Блу, неплохо.

Признаюсь честно, в тот миг я был просто счастлив.

– Стало быть, из музея ты пошёл домой? – спрашивает Кулхардт.

– Ну, вообще-то не совсем пошел, скорее побежал со всех ног. Выскочив из музея с картиной в руках, в компании свиней, принюхивающихся к кульку с «Клёцками валькирии», я огляделся по сторонам в поисках МАКС. Её по-прежнему не было видно, зато у обочины стоял автофургон с распахнутыми дверями. В кабине сидела парочка типов. Лиц их я не разглядел, но в ту же секунду понял, кто они.

– Гориллы.

– Йофф.

– Именно! Не раздумывая, я понёсся наутёк. Готтхильф и Женевьева не отставали. То ли хотели отобрать картину, то ли надеялись на новое угощение…

– И то и другое, – сказал Кулхардт.

– Возможно. Мы бежали очень быстро. Вскоре до моего слуха донеслись крики, визг тормозов. Я даже не оглянулся, а продолжил улепётывать. Петлял по узким переулкам и задним дворам, пока не удостоверился, что меня никто не преследует.

– И вернулся домой.

– Йофф.

– Нет, отправился в полицию! Понимаете, я рассчитывал, что, когда покажусь в участке вместе со свиньями в камуфляжной раскраске и с фонариками на лбах и предъявлю им краденого Пикассо, мне наконец-то поверят. Но Готтхильф и Женевьева свели мои планы на нет. При виде здания полиции они остановились, развернулись и скрылись. Может быть, отправились в сад МАКС или еще куда?

– Значит, ты пошёл в участок один?

– Нёфф.

– Нет, конечно! Они ведь уже подозревали меня в краже картины. Приди я без свиней, арестовали бы в два счёта.

– Вполне может быть.

– Йофф.

– Так картина и очутилась в кафе. Хорошо придумано, Берри Блу.

– Йофф.

– Вопрос, что мы теперь будем с ней делать. Отнесём в полицию? Вам комиссар наверняка поверит.

– Нёфф.

– В полицию. Пока нет. Картина нам ещё пригодится.

– Для чего?

– Для чего. Чтобы спасти твою подружку МАКС. Она сейчас в заложницах у Камиллы.

– По этому поводу я уже обращался в полицию, – напоминаю я. – Комиссар позвонил ей, и она была…

– Ты что-то зачастил в полицию, Берри Блу, – прерывает меня Кулхардт.

– Ой, кому вы это говорите!

– Кому я это говорю. Тебе. И вот что я тебе ещё скажу: ты знаешь только про первое похищение МАКС, а было ещё второе.

– Второе? Как это?

Да, если бы я вовремя прочёл твоё письмо, мог бы избавить себя от этих расспросов.

– Как это. А вот так. – Кулхардт запускает руку в карман и достаёт оттуда папку с документами.

– Это что?

– Это что. Свинская документация. Здесь Камилла разложила свой план по полочкам. Глупо с её стороны, но она ведь из учёных. Эти люди всегда так делают.

– Что они так делают?

– Что они так делают. Расписывают всё в мельчайших подробностях. Вот, тут написано, с какой целью она планирует кражу картины.

– Да мы с МАКС это давно знаем!

– Вы это давно знаете?

– Камилла хотела опозорить семью МАКС! Точно так же, как была опозорена сама Камилла в тот день, когда будущий отец МАКС отказался на ней жениться.

На лице Кулхардта появляется кривая ухмылка.

– Временами ты меня изумляешь, Берри Блу!

– Спасибо, конечно, но почему картину должны были похитить именно свиньи? Ведь можно было нанять…

– Почему свиньи. Камилла не хотела привлекать к этому делу сообщников.

– А как же гориллы? – перебиваю я.

– Как же гориллы. Я говорю о сообщниках, а не о типах, которые…

– Которые не понимают предложения, состоящие более чем из четырёх слов.

– Верно, Берри Блу, – вновь ухмыляется Кулхардт. – Потому она и выбрала свиней. Сообщники могут проговориться. Свиньи – нет. К тому же Камилла прекрасно знает, на что способны свиньи. Особенно эти две. Её отец ставил опыты на свиньях. Камилла продолжила его работу, пусть и на свой манер.

– Серьёзно?

– Серьёзно. Я бы даже присудил ей какую-нибудь научную премию за фундаментальные исследования интеллекта животных. Свиньи – совершенно особый случай. Умные, сильные, непримечательные внешне. В камуфляжной раскраске особенно. Всему прочему они научились в Камиллиной лаборатории. Свои коварные разработки эта особа маскировала под научные исследования. Свиньи могут всё. Отключать сигнализацию, взламывать двери, снимать со стен картины, обороняться…

– Строить хижины из бамбука, – продолжаю я.

– Например. Нужно только знать, как их всему этому научить.

– И Камилла знает как?

– Камилла знает как. Она отлично натренировала свиней. Надо отдать ей должное.

– А выключатель с часовым механизмом?

– Йофф.

– В нём-то и заключается секрет. В нужный момент в ошейниках формируется импульс, у свиней срабатывает рефлекс, и их уже ничем не остановить. Ничем, кроме «Клёцек валькирии», как выяснилось.

– Почему тогда они украли картину из холла в доме МАКС? Причём не один раз!

– Почему они украли картину, – пожимает плечами Кулхардт. – Может быть, дело в привычке. Камилла скорее всего использовала для тренировки копию полотна Пикассо. Картина из дома МАКС её не интересовала. Ей нужна была та же картина, только из музея, – и месть!

– Но почему МАКС снова оказалась в её лаборатории? – восклицаю я.

– Почему. Она ещё раз пробралась туда, чтобы забрать документы. Тут Камилла её и настигла.

– Но ведь документы сейчас у вас!

– Это ксерокопия. Твоя подружка не подумала, что я обо всём позаботился. Если честно, я даже оскорблён. Мы ведь не сыщики-любители какие-нибудь!

– Откуда вы вообще знаете, что МАКС…

– Откуда я знаю. От Камиллы. Она позвонила и предложила сделку.

– Обменять МАКС на картину?

– Обменять МАКС на картину. В старой гавани.

– Так чего мы ждём?

Кулхардт смотрит на часы.

– Чего мы ждём. Назначенного времени, в которое мы с Камиллой условились встретиться. Переодевайся. Я съезжу в офис и привезу необходимую экипировку. Вернусь – поедем.

Два раза повторять ему не пришлось. Я пулей лечу в свою комнату, переодеваюсь и пишу тебе это письмо.

Такие вот дела, МАКС! Побегу я! Под окном как раз припарковался «Редхот». Надеюсь, ты сможешь оперативно прочесть моё письмо. Держись! Мы тебя вызволим. До картины и твоей бабушки мне дела нет. Главное, чтобы с тобой ничего не стряслось!

Берри