Текст книги "Дом в Хамптоне"
Автор книги: Глория Нейджи
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)
– Эй, Элен Мари, площадка в другой стороне.
Мэтч повернулась к нему и улыбнулась.
– Неужели ты думаешь, что я имела в виду танцы. Ты думаешь, я буду прыгать там вместе с тобой и всем этим дерьмом? Это был лишь предлог. У меня есть волшебная травка. Очень сближает.
Он шел за ней, руки в карманах, внешне спокойный и безразличный, но она чувствовала его внутреннее напряжение. Ей удалось его заинтриговать. «Все идет по плану», – подумала Мэтч.
Она очень хорошо знала этот дом. Ей часто приходилось делать здесь массаж Дженни, Джине и всем Коуэнам. Она вела его по бесконечному коридору, отделанному черным мрамором, пока они не дошли до комнаты для гостей, которую использовали для массажа и занятий физическими упражнениями.
Мэтч очень тихо и осторожно повернула замок, и они вошли в комнату. Прикрыв двери, она сняла туфли и уселась на массажный стол. Открыла сумку, достала сигарету с марихуаной, прикурила ее и, затянувшись, протянула Джою.
Джой в нерешительности взял сигарету и затянулся. Поперхнувшись дымом, он закашлялся, потом еще раз затянулся. «Видимо, он плохо знаком с травкой», – подумала Мэтч.
Глаза Джоя набрякли и слегка остекленели.
– Нам надо бы найти Рикки и Катарину, – произнес он.
– Пускай они сами ищут нас, – ответила Мэтч, вспомнив разговор на пляже. Голос ее звучал иронично и зло. Она взяла у Джоя сигарету, сделала глубокую затяжку и откинула голову назад.
В комнате было тихо и спокойно. Сюда не долетали звуки музыки… Корабль на мели. Люди, застрявшие в лифте. Странники в ночном поезде…
Мэтч встала со стола, прошла к холодильнику, который стоял в углу комнаты, и достала оттуда две банки пива.
– Джой, тебе, наверное, часто приходилось бывать на таких приемах?
Джой уселся на итальянский диван, стоявший рядом с массажным столиком. Его глаза слегка покраснели. Он посмотрел на Мэтч.
– Да… приходилось, в основном в Голливуде. Но там все немного по-другому. Там – это бизнес. Даже свадьба превращается в бизнес.
Мэтч протянула ему пиво.
– Ложись на стол. Я сделаю тебе свой специальный массаж. Ты почувствуешь себя так, будто заново родился.
– Да, это было бы неплохо. Новый фильм сведет меня с ума. Масса проблем. Финансы и прочее…
«Он стал откровеннее», – подумала Мэтч. До этого Джой никогда не говорил о своем фильме.
Он забрался на стол и лег на живот. Мэтч наклонилась над ним и принялась обрабатывать ему шею и плечи. Она чувствовала узлы мышц под руками и прекрасно знала, где и как надо массировать. Джой расслабился.
– О, Господи! Это так приятно! Просто нет слов.
– У тебя там собралось много гадости, Джой. Надо вывести это из организма. Сейчас мы все сделаем как надо. Сними рубашку.
Джой не сопротивлялся.
Такой сервис она редко себе разрешала. Даже по отношению к Рикки. Она принялась массировать. Ее руки опускались все ниже и ниже вдоль его спины. Будто случайно, она опустилась ниже поясницы, залезла под его трусы, и принялась массировать ягодицы. Она так наклонилась над ним, что ее грудь касалась его голой спины.
– Почему ты не расскажешь Рикки про свои финансовые затруднения? Он готов вложить деньги в шоу-бизнес, насколько я знаю.
Дыхание Джоя стало прерывистым. Теперь пальцы Мэтч двигались вокруг его таза, возбуждая и дразня его.
– Да. Я думал об этом. Но не хочу, чтобы у него создалось впечатление, что я использую его. Может быть, это будет легче сделать, когда мы сойдемся поближе.
Ее пальцы продолжали свою работу. Джой повернулся и вопросительно посмотрел на нее. Он пытался понять, что она хочет.
– Что ты делаешь, Элен Мари?
Мэтч выпрямилась и развязала тонкую тесемку, на которой держалось ее платье. Оно соскользнуло вниз вдоль ее красивого тела в полной тишине.
– Я совращаю тебя, мистер Голливуд.
Впервые, с тех пор как она с ним познакомилась, он казался растерянным и незащищенным. Словно мальчик – молодой, неопытный и напуганный.
Прежде чем он что-то успел сказать, она залезла на узкий столик, села на него, раздвинув ноги, наклонилась вперед и прильнула к его губам.
– Ты единственный, кто называет меня моим настоящим именем, – прошептала Мэтч. – Я хочу сделать это для тебя. Я очень хорошо умею это делать.
Какое-то время Джой лежал под ней, не двигаясь. Потом стремительно обнял ее, обхватив своими жаркими руками ее ягодицы, и взял ее.
– О, Боже! Я так хотел тебя!
Это был первый комплимент, который он сказал за все время их знакомства.
Когда все было кончено, он заснул. Мэтч привела себя в порядок, оделась, положила остатки марихуаны обратно в сумку и села на диван, попивая пиво и наблюдая за ним. Одно было ясно – Катарина не очень-то преуспела с ним в сексе. Это был ребенок. Он абсолютно ничего не смыслил в любви. Во всяком случае, до сего момента. Она улыбнулась. Теперь он знает, чего ему недоставало все это время. Во всяком случае, какие бы отношения у него не были с женой, сексом там и не пахло.
Да, только через постель можно узнать истинный характер человека. Этот способ никогда не подводит. Кто бы мог подумать, что Джой Риверс окажется в постели таким наивным! Судя по его фильмам, где обычно секс занимает не последнее место, можно было бы подумать, что он большой знаток этого дела. Вот так дела!
Она может точно сказать, что из себя представляет мужчина, как только начинает массировать его. Всегда может определить, достаточно ли темпераментный парень или его надо долго заводить. Она чувствует это своими руками. У Джоя хорошая потенция. Просто у него никогда не было умелого учителя.
Она допила свое пиво. «Так, так. Она научила всему Рикки, и теперь он делится опытом с этой фригидной Катариной, а она дает уроки Джою Риверсу. Это непорядочно! Все, кроме нее, извлекли пользу из ее опыта. И в первую очередь – чертов Рикки». Эта мысль ей не понравилась. Она начинала злиться.
Через некоторое время Джой открыл глаза и улыбнулся ей.
Он встал, натянул трусы, подошел к ней и взял ее лицо в свои ладони.
– Господи, малышка. Это было самой удивительной вещью, которая когда-либо происходила со мной. Ты очаровательна!
Она взяла его руки и стала нежно гладить ими свое лицо. Она сделала это не потому, что хотела нежности, а чтобы скрыть свое смущение.
– Спасибо тебе. Мне очень приятно это слышать.
Он засмеялся.
– Я до сих пор не могу понять, как это произошло. И почему?
Он внимательно посмотрел ей в глаза. Она тоже взглянула на него, пытаясь придать своему взгляду невинность, но это ей плохо удалось. Он не был дураком. Лицо его помрачнело.
– Я хочу, чтобы ты знала кое о чем… До сих пор я еще никогда не изменял. Я никогда не думал, что у меня может произойти с тобой что-то подобное. Ты всегда так вешалась на Рикки. Я не слепой. Я вижу, как Рикки обхаживает Катарину. Так вот, если это что-то вроде мести, мне будет очень больно и неприятно, потому что, по правде говоря, я давно питаю к тебе нежные чувства. Ты мне нравишься гораздо больше, чем моя жена. Так что мы будем делать со всем этим?
Мэтч сделала глубокий вдох. Она никак не ожидала, что все так повернется. Это совсем не входило в ее планы. На глазах у нее выступили слезы и покатились по щекам.
– Джой! Я не знаю, что сказать. Спасибо тебе большое. Я никогда не думала об этом. Все произошло слишком быстро. Слушай, пойдем на воздух. Здесь можно задохнуться. Сейчас трудно что-нибудь сказать. Очень тяжело. Мне было хорошо с тобой. Спасибо.
Джой пристально смотрел на нее. Она очень надеялась, что он не задаст следующий вопрос. Без сомнения, она сука, но она не хочет разрушить его брак. Она не станет говорить ему о том, что видела.
Мэтч и представить себе не могла, что когда-нибудь услышит подобные признания. Жизнь воспринималась ею только как борьба, хотя, по правде говоря, не очень многого она в ней достигла.
– Давай лучше вернемся в сад. – Она взяла свою сумочку и направилась к дверям.
Джой Риверс остановил ее, схватив за руку, и посмотрел на нее снизу вверх. Сейчас инициатива перешла к нему. Мэтч была в замешательстве. Джой приподнялся на цыпочки и поцеловал ее.
– Так легко читать твои мысли – они написаны у тебя на лице. Скажи, я пугаю тебя?
– Кого, меня? Хм. Я живу в Ист-Виллидже. Меня не так легко напугать.
Когда Джой и Мэтч подошли к столу, Рикки рассказывал Луи, Оуэну и Джереми про свою коллекцию автомобилей, а Катарина танцевала самбу с Джорджем Плимптоном.
Джой усадил Мэтч рядом с Рикки, а сам пошел за выпивкой. Мэтч сидела, откинувшись на спинку стула, и размышляла о том, что делать дальше. Безнадежная злость на Рикки вновь охватила ее. В эту минуту он отрешенно курил огромную гаванскую сигару, кончик которой обмакивал в стакан с двойной порцией бренди. Мэтч выхватила сигару из рук Рикки и стала курить ее, пыхтя как паровоз. Луи был в восторге!
– Эй, Луи. Хочешь попробовать?!
– Еще бы! – Его глаза радостно заблестели, и он протянул к ней свою маленькую темную ручку.
– Ладно, забудь об этом. Я пошутила. Пойдем лучше танцевать.
Оуэн и Джереми подтолкнули друг друга локтями, когда Луи поднялся со стула и с серьезным видом замер в ожидании. Мэтч схватила его за руку, и они направились к танцевальной площадке.
Все расступились, чтобы посмотреть на них. А танцевать Мэтч умела превосходно. Вскоре она с удовлетворением заметила, что центр внимания переместился с Катарины на нее. Луи прыгал и извивался, не желая отставать.
Музыка закончилась. Луи смутился и убежал. Мэтч осталась одна в центре площадки. Платье прилипло к взмокшему телу, подчеркивая его великолепные формы. Рикки смотрел на нее. Она жестом пригласила его присоединиться к ней.
Рикки неохотно поднялся и пошел к танцевальной площадке. Она сделала несколько шагов ему навстречу, чувствуя, что ее злость сменяется печалью. Он обнял ее, не прижимая к себе, и они начали танцевать. «Очень грустно, когда теряешь надежду», – подумала Мэтч.
В течение всей жизни Мэтч не покидало ощущение, что кто-то или что-то все время преследует ее, пытаясь отобрать у нее самое дорогое и любимое. Она никогда не видела своего врага, но она всегда ощущала преследование и пыталась убежать, спрятав глубоко в себе некое эфемерное сокровище, пытаясь уберечь его от тления, которое царило вокруг. Это поддерживало в ней способность любить, доверять и верить. Она высоко задирала подбородок и сжимала кулаки, готовая дать отпор каждому, кто посягнет на ее сокровище. Она жила, пытаясь сохранить эту часть своей души живой и неуязвимой. Но сейчас она чувствовала, что процесс разрушения проник и туда.
Она не знала, что теперь делать, чтобы сохранить и защитить эту частицу себя, которую никто никогда не видел. Мэтч очень тщательно скрывала ее за внешней оболочкой развязности и смелости. Она знала, что самое Ценное в ней сейчас подвергается опасности и что если эта часть ее души умрет, то вместе с ней умрет все то лучшее, что в ней есть.
Рикки взглянул на нее.
– Ну что, развлекаешься?
– Да уж. Просто удивительно. Так много интересных людей, и так быстро они надоедают. Я сегодня узнала много интересного…
– Эй, Мэтч. Держи себя в руках. Это прекрасные люди. Скажи спасибо, что ты находишься здесь.
– Да? Успокойся, Рикки. Они все уверены, что я мадонна из Кракова. Я им всем очень нравлюсь. Они восхищены мною.
Рикки засмеялся.
– Отлично! Только не заносись слишком высоко. Ты должна помнить, что мы здесь только потому, что я финансирую один проект Бена Коуэна, а не потому, что мы им нравимся.
Мэтч стало обидно.
– Ерунда. Нас пригласила Дженни. Она моя подруга, и я ей очень нравлюсь. Вот почему мы здесь.
Рикки смотрел на Катарину, которая теперь танцевала с Джеральдом Фордом.
– Эй, Рикки! Очнись! Я бы никогда и ни за что не стала танцевать с вонючим республиканцем, – заметила Мэтч презрительно.
– Он был президентом этой чертовой страны! Ты сможешь рассказывать об этом вечере своим внукам. Я думаю, ты доживешь до того времени.
Рикки перестал танцевать и увел Мэтч с площадки, боясь, что Катарина услышит ее высказывания.
– Ладно, ладно. Давай лучше присядем. У меня ужасно болит спина.
Мэтч ухмыльнулась.
– Еще бы не болела!
Рикки взял ее руку и резко притянул к себе через стол.
– Позже ты мне сделаешь длинный хороший массаж. С эвкалиптовым маслом.
Мэтч замерла. Больнее удара он не мог ей нанести. На глазах навернулись слезы. Рикки озадаченно посмотрел на нее. Обычно он смотрел так на свою машину, когда та начинала плохо работать. С трудом переводя дыхание Мэтч выдавила из себя:
– Значит, длинный приятный массаж? Ты хочешь, чтобы я прогулялась вдоль твоего позвоночника и сделала все, что я умею делать?
Рикки ничего не понимал.
– Да, это было бы чудесно, – ответил он.
Мэтч освободила руку.
– Послушай, великолепный Боско. Я не стану дуть тебе в рот, когда твои внутренности будут гореть в огне.
Мэтч встала из-за стола и пошла сквозь толпу танцующих, обходя столики и группки людей.
Выйдя за громадные бронзовые двери, она сняла туфли. Мэтч шла босиком по нескончаемой аллее, удаляясь все дальше и дальше от места, где ей открылась истина, первый раз в жизни чувствуя себя вывернутой наизнанку. Она знала, что после случившегося вряд ли увидит Рикки снова. Шум музыки становился все тише и тише, вокруг сгущался мрак теплой летней ночи. Ей было очень одиноко. Как жить дальше?!
– Черт с ними! – в сердцах сказала она, как будто кто-то мог ее слышать. – Черт с ними со всеми!
Дженни танцевала с отцом. Донни танцевал с Делорес. Чайна танцевала с Луи. Оуэн танцевал с Джиной. Ондин, которого Биг Бен взял на поруки, танцевал с Изабель. Скоро должен был появиться праздничный торт.
Биг Бен и Дженни чувствовали себя несколько сконфуженно после всех неприятностей и переживаний. Дженни подозревала, что когда произошли все эти события, Биг Бен находился не на рыбалке. Во всяком случае, он не сказал, где был и с кем. В принципе, сам этот факт ее не очень волновал. Просто так получилось, что она осталась тогда совсем одна, а это было нелегко.
– Вечер удался на славу, детка. Спасибо тебе.
– Не стоит благодарить, папа.
Дженни заметила, что руководитель оркестра помахал ей рукой. Это был условный знак перед выносом праздничного торта.
– Скоро вынесут торт. Наверное, нам следует сменить партнеров.
Биг Бен остановился и посмотрел на нее, продолжая крепко держать в своих объятиях.
– Дженни, ты знаешь, как я тебя люблю?
Она смутилась. Он очень редко, она даже не помнила когда в последний раз, говорил ей это.
– Догадываюсь. Именно сегодня стало ясно, что каждый из нас для тебя значит.
Биг Бен опустил руки.
Они повернулись к своим партнерам по жизни – к Донни и Делорес. Оркестр заиграл последнюю песню, и впервые за этот вечер Дженни и Донни танцевали вместе.
– Как ты? – спросил Донни.
– Прекрасно. Жду не дождусь шоколадного торта. У меня просто слюнки текут. Позже тебе придется хорошенько прочистить мне желудок.
Донни поцеловал ее.
– С большим удовольствием.
Он обнял ее крепче и прошептал:
– Я люблю тебя, Дженни. И очень горжусь тобой.
Дженни, подняв веснушчатый нос, посмотрела на него.
– Вначале отец, потом ты. Я что-то не очень понимаю эти признания.
Донни ничего не ответил. Ее сердце сжалось. Она замолчала. Вопрос, который мучил ее всю неделю, вертелся на языке, но она не хотела сейчас задавать его: «Интересно, какие у него отношения с Фритци, если она не с Гарри?»
Оркестр замолчал. Сейчас на площадке никого не было, кроме семьи Коуэнов. Раздалась дробь барабана. Все огни погасли. Вдруг зажегся большой прожектор и осветил огромный шоколадный торт, сделанный в виде яхты Биг Бена. Гости в восторге захлопали в ладоши. Оркестр заиграл «С днем рождения». Коуэн стоял среди членов своей семьи и улыбался, приветствуя появление торта.
Изабель подала ему сверкающий серебряный нож, и Бен Коуэн вонзил его в торт. Он резал шоколадный корабль, пока вокруг щелкали камеры и сверкали вспышки.
Безукоризненно организованный вечер нарушила неожиданная выходка Артуро. Пока гости были заняты созерцанием происходящего, он стрелой выскочил из темноты и, подпрыгнув, опустился в самый центр шоколадного торта, который обошелся Биг Бену в две тысячи долларов.
От неожиданности все оцепенели. Полная тишина. Лица перестали улыбаться. Аплодисменты замерли. Произошло что-то невероятное. Словно бомба разорвалась в самом центре площадки. Что это?! Смешная трагедия или ужасная шутка? Тишину нарушил голос Джереми Харта:
– Артуро, пошел вон оттуда!
Публика пришла в движение. Артуро, весь в шоколаде, креме и в хлопьях мороженого, бросился прочь. Так как глаза у него были залеплены кремом, он, словно слепой, метался по площадке, натыкаясь на людей и столики, пока Джереми и Оуэн гонялись за ним. Незапланированное событие вдруг обернулось бурным весельем. Гости шумели и смеялись. Экспромт Артуро удался на славу.
Биг Бен и Донни были заляпаны шоколадом. Даже очки Донни были в шоколаде. На волосах у Делорес и Дженни красовались куски крема. Все получилось неожиданно и весело.
Оркестр заиграл веселую музыку, и гости бросились танцевать. Выходка Артуро словно сняла напряжение, которое ощущалось всеми. Как будто до сих пор все только и следили за тем, чтобы не выходить за рамки приличия, чтобы, не дай Бог, не сказать что-то лишнее или не так себя повести. Теперь это напряжение исчезло. Гости почувствовали себя раскрепощенными.
Они толкались, прыгали, кричали, смеялись до слез, скользя на ошметках шоколадного торта. Они вели себя, словно дети! Каждый веселился как мог!
Свобода! Они вдруг стали свободными. Они вертелись и кружились, дергались и прыгали, свистели и кричали, словно их всех охватила безумная радость. И причиной всему явилась нелепая выходка глупой собаки.
Однако это веселье не переросло в шабаш. Гости стали раскрепощеннее, но не распущеннее. Веселье возбудило аппетит, но не до обжорства. Они были подвыпившие, но не пьяные вдрызг. Веселые и шумные, но не безумные. Они не потеряли человеческого облика, оставаясь вежливыми и галантными, элегантными и благодарными хозяевам за прекрасно устроенный прием.
Дженни слизывала с пальцев остатки шоколадной мачты и помогала Изабель собрать то, что осталось от торта. Она знала, что эта часть вечера навсегда останется в памяти гостей.
ГЛАВА 7
Джина Харт сидела на пляже. На коленях у нее лежала записная книжка. Она чувствовала себя опустошенной. Кажется, Раймонд Чандлер сказал: «Когда человека одолевают сомнения, он входит в дом с ружьем». Прекрасная мысль. Если бы она смогла обыграть эту фразу в своей статье, посвященной постфеминизму… Интересно, а что, если переделать и написать: «Лесбиянки входят с ружьем в руках».
Джина зевнула, достала термос с кофе и наполнила чашку. На пляже было пустынно и безмолвно. Она наслаждалась тишиной. Завтра, четвертого июля, начинался отпуск, и можно будет обо всем забыть.
Она отпила кофе и стала наблюдать за чайками, кружившими над морем и иногда залетавшими на берег в поисках добычи. Две чайки шли, переваливаясь, навстречу друг другу. Это зрелище вызвало у Джины улыбку: «Какие странные птицы». Они напомнили ей Шломо и Сами Сегалл, о которых она когда-то написала статью. Это была довольно забавная и странная парочка…
«Ладно, Джина, соберись с мыслями». Она завела часы. Через час она должна была встретиться с женской делегацией, последней перед отпуском. Каждый раз перед какой-нибудь официальной встречей она говорила себе, что нужно спокойнее относиться ко всему и уметь расслабляться.
Юбилей у Биг Бена был всего лишь неделю назад, а кажется, что прошло уже несколько месяцев.
В их жизни столько изменилось… И прежде всего, в нее вошел Аарон. Она улыбнулась. Это похоже на кровосмешение. При этой мысли Джина покраснела. И что было самым забавным, он вошел в их жизнь в общем-то достаточно спокойно, как само собой разумеющееся. На следующий день после юбилея Гарри позвонил Аарону и пригласил его на обед. Они волновались, как воспримет это известие Джереми. Но, как ни странно, он только воскликнул: «Ух ты! Классно! А у него машина есть?» Вот так всегда происходит с подростками. Когда ты переживаешь, что ему не понравится что-то, получается наоборот. Их реакцию невозможно предугадать.
Аарон приехал на новом «корветте». Джереми понравилась его машина. Джина сразу же полюбила Аарона. Он был так похож на Гарри! Такой же кроткий, с чувством юмора, смышленый. Он уже закончил школу правоведения. Был со всеми очень мил и спокоен. Он так отличался от своей матери! Трудно было поверить, что это ее ребенок. Очевидно, гены Гарри одержали верх над генами его матери.
Самым неприятным во всей этой истории для Джины была, конечно, Фритци. Она чувствовала, что они с ней как бы соревнуются. Она ненавидела это чувство в себе, но ничего не могла поделать. Всякий раз, когда Аарон говорил «моя мать», все ее тело сжималось.
Гарри был переполнен благодарностью к своей жене за то, что она позволила пригласить сына на обед. Он всячески старался помочь Джине приготовиться к этой встрече, выполняя любое ее поручение.
Джине очень помогало сознание того, что Гарри все-таки выбрал ее… Все выглядело мило с обеих сторон. Ужас, который поначалу мучил Джину, быть постоянно сравниваемой с Фритци, потихоньку исчезал.
Джина наблюдала за чайками, гревшимися на солнце. Она представила себе их в маленьких шезлонгах, держащими своими скрюченными лапками прохладительные напитки и непринужденно болтающими о простатите.
Дженни, конечно, будет не так легко пережить свалившиеся на нее неприятности. После юбилея Дженни с отцом отвезли Делорес обратно в больницу. Она ужасно сопротивлялась. Это была тяжелая сцена. Делорес обвиняла Бена в том, что он ее обманывает, закатила такую истерику, что пришлось ей дать успокоительное.
Дженни посещала ее в больнице каждый день, а Бен в это время улаживал дело с адвокатами. Шила в мешке не утаишь. Все догадывались, что за арестом Делорес что-то стоит, но делали вид, будто ничего не произошло. День рождения Бена прошел хорошо, не считая случившегося с Артуро. Вспомнив о нем, Джина улыбнулась. Чертова собака доставила ей столько хлопот…
Слава Богу, кажется, обвинение с Делорес и Ондина снято, и дело, похоже, закрыли. Но даже если они и избежали тюрьмы, впереди у Коуэнов было много хлопот. Дженни не особенно распространялась о Донни, но Джина поняла, что она очень расстроена: он так неожиданно уехал тогда… И до сих пор не объяснил, где же все-таки был два дня. Неужели у Фритци?
Дженни наняла частного детектива следить за отцом и мужем. Но что это даст?
Появилась Дженни. Она несла огромную сумку. Подойдя к Джине, она бросила свою ношу и устроилась под зонтиком рядом.
– Что ты таскаешься с этой тридцатипудовой сумкой? Ты же с ней еле справляешься.
– Это часть моего образа жизни. Я принесла остатки шоколадного торта. Думаю, каждый захочет кусочек. Я уже достаточно съела этого торта. Не заставляй меня чувствовать себя виноватой за такое обжорство. Когда я нервничаю, всегда много ем. Я уже прибавила семь фунтов в весе, но думаю, что это еще не предел. Оуэн говорит, что я скоро превращусь в маленького поросенка, если не буду следить за собой.
Джина засмеялась. Поросенком в детстве звали Оуэна родственники Делорес.
Джина наклонилась и поцеловала свою подругу.
– Я тебя очень люблю…
– Звучит, как название песни. Ты уже третий близкий человек, который говорит мне об этом. Все так беспокоятся обо мне. Может быть я больна?
– Да нет, конечно. Просто вся эта суматоха делает тебя необыкновенно привлекательной!
– Давай лучше съедим мой торт, пока он не расплавился от жары.
Дженни достала из сумки большой пакет, несколько салфеток и вилки. Джина подсела ближе.
– Господи, ты даже вилки взяла с собой!
– По привычке. Я положила их в сумку еще до того, как узнала, что Эрика Гесс не придет.
– Прекрасно. А кто придет?
– Будем мы, Мэтч и Эсмеральда.
Джина вздохнула.
– Я не так себе все представляла… Мне сейчас никого не хочется видеть, и тем более выслушивать…
– Не капризничай! – воскликнула Дженни. Рот ее был испачкан шоколадом. – Прошу тебя!
К ним приближалась Эсмеральда Куччи. В одной руке она несла большую корзинку, а в другой бутылку вина. Она шла легкой походкой, походкой уроженки севера Италии. Джина и Дженни долго пытались научиться так ходить, но все было бесполезно.
– Посмотри на нее. Как она это делает? Такое впечатление, что ей очень легко идти по этому вязкому песку, – сказала Дженни.
– Добрый день, дорогие. Прошу прощения за опоздание. По дороге я остановилась перекусить, но, к сожалению, салат оказался не очень свежим.
Джина и Дженни посмотрели друг на друга.
Дженни поспешно доела остатки торта. Она боялась, что Эсмеральда выскажет неудовольствие и откажется его есть.
– Вы представляете, помидоры подали консервированные. Вы можете в это поверить? В Милане это было бы невозможно. Что за дерьмо! Вы когда-нибудь ели их?
Дженни, подобно маленькому ребенку, пойманному врасплох на кухне, быстро облизнула губы.
– Нет, я никогда не ела консервированные помидоры, – поспешно ответила она.
Джина и Дженни знали, что Эсмеральда сильная женщина. Она всегда была сама собой. Всегда собранная, не нуждающаяся ни в ком и ни в чем, полагающаяся только на себя. Она много и успешно работала, нянчилась с мужем, баловала подрастающих детей и при этом всегда выглядела элегантной, подтянутой. Создавалось впечатление, что все ей в этой жизни удавалось легко.
Джина любила вспоминать историю, которая произошла однажды с ней и Эсмеральдой. Они отправились на уик-энд в Мэне. На таможне Эсмеральду задержали и попросили выложить содержимое чемодана, который был битком набит продуктами долгого хранения. «Но я всегда беру с собой необходимый запас еды, – невозмутимо объяснила она таможеннику. – Кто знает, что они там едят, в Мэне?»
Эсмеральда постелила салфетку на песок и принялась спокойно раскладывать еду. Они смотрели на нее с уважением, граничившим с благоговением.
– Я очень хочу быть похожей на тебя, – сказала Дженни.
Эсмеральда улыбнулась.
– О, нет, Дженни. Оставайся сама собой. Никогда никому не подражай. Это обкрадывает человека.
В это время перед ними возникла Мэтч. Выглядела она застенчивой и смущенной.
Все молча уставились на нее.
На ней были льняные слаксы и белая майка, голову прикрывала соломенная шляпка, в ушах мерцали маленькие сережки с жемчугом. Ногти на руках были коротко острижены и не покрыты лаком, лицо почти без макияжа, из-под шляпки выглядывали волосы бледно-пшеничного тона. Мэтч полностью изменила свою внешность.
Единственным признаком того, что это все-таки Мэтч, была сигарета, которую она швырнула на песок.
– Что вы уставились? Что-нибудь стряслось? – наконец спросила она, подбоченясь.
Эсмеральда, которая никогда не теряла присутствия духа, спокойно разливала вино. Джина и Дженни хранили молчание.
Эсмеральда видела Мэтч второй раз в жизни, но испытывала симпатию к ней. Она протянула Мэтч стакан с вином и пригласила ее присоединиться.
– Садись, перекуси. Сейчас все обсудим.
Мэтч вздохнула, села на песок и спросила:
– Вам не нравится, как я выгляжу? Что, так безобразно?
Джина и Дженни смущенно покачали головами.
– Нет! Нет! Что ты! Ты выглядишь прекрасно. Это просто так… – сказала Джина, с трудом подыскивая слова. – Просто по-другому, непривычно…
– Что все это значит? – перебила ее Дженни. – Почему ты полностью изменила свой образ? Вообще-то это здорово, что ты можешь так резко измениться. Вот я, например, что бы ни делала со своей внешностью, всегда выгляжу одинаково.
– Я это сделала, чтобы привлечь внимание мужчин. Все об этом только и болтают…
Джина прервала ее:
– Ты говоришь обо всех мужчинах или… – Джина сделала многозначительную паузу. Она хотела помочь Мэтч начать самой разговор о Рикки, но не знала как. Об увиденной пикантной сцене на юбилее у Биг Бена она не рассказала даже Дженни. – Итак, ты имела в виду Рикки, у которого обозначился синдром Катарины, не так ли?
Мэтч покраснела.
– Да, ты права. Я подумала, если он так воспылал к ней, то я ему помогу – стану серой и непривлекательной.
Эсмеральда, которая заканчивала накладывать закуску на тарелку Мэтч, от удивления резко вскинула брови.
– Я знаю эту Катарину. Я снимала ее для журнала «Вог». Слишком много интереса вы к ней проявляете. Почему вам так хочется быть на кого-то похожими? Это чисто американская черта. В Италии, например, мужчина любит женщину за ее уникальность. Здесь же все наоборот. Странно… Таким способом никогда не поймать мужчину в свои сети. Подражая, вы, может быть, и будете прекрасны, но это будете уже не вы. Это самообман. И прежде всего, обман вашей души.
Мэтч сняла свою шляпку и надела большие темные очки. Было ясно, что она еле сдерживает слезы.
– Эта неделя мне показалось бесконечной. Сначала я узнала, что Рикки занимался любовью с Катариной. Расстроенная, я вернулась в город, чтобы заработать немного денег и отвлечься. Это было похоже на страшный сон. В довершение ко всему этот клиент, пуэрториканец, который во все мои злоключения добавил еще неприятностей… Он обслуживается у меня уже много лет. Адвокат. Что ему вдруг в голову ударило, не знаю… Во время массажа он вдруг схватил меня. «Я не могу ждать больше ни минуты, я хочу тебя», – сказал он, потея и пыхтя, пытаясь повалить меня на массажный стол. Мне пришлось применить силу. Я сказала ему, что, если он не прекратит приставать, я позову полицию. Как только он услышал слово «полиция», его тут же как ветром сдуло. Вот почему я терпеть не могу этих ПРИ свиней.
Джина намазала итальянский сыр на хлеб и спросила:
– Что такое ПРИ?
– Этот термин уже официально вошел в медицинскую терминологию, – объяснила Мэтч, пожав плечами.
Дженни придвинулась к ним поближе.
– Но что же это все-таки значит?
– Ну, это что-то вроде пуэрториканской истерии. Вечно они ходят озабоченные. Они абсолютно не знают, что такое Нью-Йорк. Однажды я познакомилась с таким… и позволила ему провести несколько часов у себя. И что вы думаете? Первое, что он сделал, так это изнасиловал меня. Я и сейчас без отвращения не могу вспоминать об этом…
Кончилось тем, что я сунула ему его одежду и затолкала в лифт. В итоге он не заплатил ни за массаж, ни за то, что трахнул меня. Козел!
– Невероятно, но хоть внешне он был привлекательным?
– Ну… он не был нарисован маслом…
Эсмеральда изумленно подняла брови.
– Что это значит «не нарисован маслом»?
– Я знаю, – сказала Дженни, вставая. – Так говорят женщины, живущие в гетто, когда рождается уродливый ребенок. Мне об этом рассказывала Изабель.
Эсмеральда улыбнулась.
– Мне нравится это выражение.
– Самое интересное, что я имела неосторожность рассказать об этом случае одной своей очень состоятельной клиентке. И что вы думаете? В результате я ее потеряла. Вот что значит говорить правду! Только богатые могут позволить себе эту роскошь. Остальные должны о ней забыть! Мои клиенты хотят слышать только приятные вещи, всякие глупости наподобие «О, как вы молодо выглядите!» А я… Кто я? Ничтожество… Правда – это смерть для таких людей, как я. Я должна забыть обиду на Рикки. Стереть из памяти эту сцену с пуэрториканцем… В то время как мои клиенты могут водить меня за нос своей болтовней и в конце концов мило сказать: «Итак, деточка, расскажи мне всю правду».
