Текст книги "Дом в Хамптоне"
Автор книги: Глория Нейджи
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)
Рикки Боско был со своей подружкой Мэтч. Она весьма своеобразна. Я сидела рядом с Дженни и Джиной, когда она подошла и попросила у них сигарету. Потом она уселась рядом и принялась рассказывать всякие истории. От смеха все буквально катались по полу. Например, она рассказала, что давным-давно, когда была молоденькой, у нее не было денег, чтобы сделать прическу. В Вест-Виллидже она договорилась с одним парикмахером: он ей укладывает волосы, а она ему – ну, сами понимаете, что… Я была просто шокирована, но окружающие восприняли это как шутку. Очаровательная непосредственность. Мэтч сообщила, что занимается массажем, и раздала свои визитные карточки. Все решили, что она большой специалист своего дела, а Дженни даже пригласила ее на очередное заседание женского комитета.
Я думаю, Мэтч немного нервничала. Она все время следила за Катариной Риверс и старалась держаться рядом с Рикки Боско, при этом почти не выпускала изо рта сигарету.
Кенни сказал мне, что Френки Кэрш питает к миссис Феррис самые нежные чувства, даже несмотря на то, что она гораздо старше его. И это неудивительно. Она так сексуальна, выглядит так по-голливудски, что устоять трудно. Правда, она казалась несколько смущенной и почти не отходила от Френки. У меня сложилось впечатление, что она плохо знакома со своими гостями. Кенни сказал, что Френки взял что-то вроде шефства над ней, чтобы ей было легче ориентироваться в новом для нее обществе.
А в общем вечер все же прошел довольно скучно. Все говорили о бизнесе или о недвижимости. У мужчин будто шло соревнование – у кого самый новейший факс, еще какая-либо техника, или автомобиль. Каждый хотел чем-то похвастать. К концу меня даже стало мутить. Но все равно интересно было побывать там. Раньше я никогда не присутствовала на таких приемах. Кенни был очень мил. Я выпила много шампанского, и он отвез меня домой. Он не пытался воспользоваться ситуацией и не допустил ничего предосудительного.
Я пока не собираюсь спать с ним, хотя, Господи, я так хочу этого, но нельзя, чтобы он подумал, что добился своего так быстро! Он должен первым выразить свою любовь. Ему ничего не стоит добиться любой девушки, какую он захочет. А я не хочу быть в этом списке очередной победой. Эти любовные переживания так выводят из себя!
Ладно, теперь о других делах. Отдыхающих становится больше, мой загар – темнее. В банке у меня уже семьсот долларов. (Я не сдержала обещания и потратила немного на одежду.) Луи на следующей неделе отправляется в лагерь, и у меня будет больше времени для чтения и дневника. Мне надо энергичнее шевелить мозгами. О'кей. До следующих встреч. Я устала.
Если бы кто-нибудь с глазу на глаз спросил у каждого участника рыбалки, хочет ли он в это раннее дождливое утро встать с постели и отправиться ловить рыбу, ответ был бы единодушным – нет!
Чайна после свидания с Кенни и позднего возвращения больше всего на свете хотела спать. Биг Бен, проведший бессонную ночь в поисках решения своих проблем и желающий только одного – быть с любимой женщиной. Донни, недовольный молчанием тестя и уставший от своих домочадцев и их проблем. И Луи, со своим ужасом перед океаном и отвращением к мертвой рыбе. Никому не хотелось идти на рыбалку, но, условившись накануне, ни один не посмел нарушить договора.
И вот, подкрепившись черным кофе и пончиками Изабель, они удят рыбу. Донни, как обычно, рыбачит спокойно, сидя на одном месте. Он разговаривает с рыбой и вообще думает о рыбалке как о некоем мистическом действе.
Подошел Луи и сел рядом с ним. Биг Бен ловил рыбу так же, как делал все остальное, – шумно и агрессивно. Сейчас он давал Чайне советы, как удить с борта его большой лодки.
Луи наблюдал за Донни, державшим перед собой маленькое удилище и пытавшимся заменить остатки червяка на крючке.
Донни улыбнулся ему:
– Как Дела, чемпион?
Луи кивнул.
– Нормально. Чем дальше, тем лучше. По крайней мере, хоть дождь перестал. Волны стали поменьше. – Луи нахмурил брови. – Почему, когда ты рыбачишь, то спокойно сидишь на одном месте, а папа все время бегает вокруг?
– Потому, что мы по-разному смотрим на это. Папа воспринимает рыбалку как спорт. Он хочет победить в этой игре. Поэтому к рыбе он относится, как к своему противнику. Он подкрадывается к рыбе.
– Как на охоте? Как будто это львы?
– Ты сообразительный парень и правильно уловил мою мысль. Ты философ.
Луи снова сдвинул брови:
– Философ? Что это такое?
– Как тебе объяснить? Ладно. Вот, например, как я рыбачу? Я рыбачу философски. Я думаю о том, что означает рыбалка. Философы думают о том, что означают те или иные вещи, в чем их суть.
– Это их работа?
– Иногда.
– Ну и как это подходит к рыбалке?
– Просто я не думаю, что рыбалка – это спорт. Когда я сижу здесь, я размышляю о рыбе как о символе.
– Как о чем?
– Символ? Это нелегко будет объяснить.
Луи важно кивнул. Когда он находился с доктором Джеймсоном, ему всегда казалось, что если он внимательно его слушает и задает много вопросов, то он в состоянии все понять и ничего не бояться.
– О'кей, – продолжил Донни. – Символ – это когда ты чем-нибудь заменяешь какое-то понятие. Например, когда вы с Оуэном, играя, заменяете деньги спичками, ведь они у вас становятся деньгами, то есть их символом.
Прежде чем продолжить, Донни посмотрел на Луи, чтобы убедиться, понял ли тот его. Он почувствовал, что его глаза увлажнились. Дети, но особенно Луи, вызывали в нем сильный трепет. Даже к Оуэну он не относился так трогательно, как к этому мальчугану. Наверное, потому, что детская любознательность Оуэна, его взгляд на мир, на вещи, его поиск не были омрачены горем и тревогой, выпавшими на долю Луи. Искренность и миропонимание Луи уходили корнями в первобытное невежество, страдания и страх.
Донни чувствовал ответственность за то, чтобы помочь Луи обрести глубокую и прозрачную ясность в самом себе, преодолев страхи и сомнения. Если Бен прививал ему вкус и давал ощущение силы, поддержки и защиты, то себя Донни видел скорее его проводником сквозь темный забавный дом, полный домовых и привидений, путеводной нитью в «ночь всех святых». Он должен был помочь Луи найти свой собственный путь к свету, словно в кухню, полную сладостей и веселья.
– Мне вроде понятно, – просиял Луи.
– О'кей. Итак, я представляю рыбу символом человека. Рыбы слепо плавают в глубине – целые косяки, миллионы. И всего лишь одна из них попадается на крючок. Если бы другая рыба была быстрее, голоднее, ближе, то наживку проглотила бы она, а не первая. Но попалась именно та, которая попалась. Почему? Почему именно она, а не другие из бесконечного множества? Что это, случайность? Или выбор Господа? Постоянно кто-то рождается или умирает. Так что, это Бог сидит наверху с огромной книгой и решает: «Этому уйти. Этот пусть останется». И касается ли это решение всех: каждого муравья и растения, рыбы и голубя, человека и зверя? Или это наш выбор? А может, это просто слепое везение? Беспорядочное и без всякого плана? Вот об этом я думаю, когда ловлю рыбу. Почему именно эта, а не другая. И вот почему я всех их кидаю обратно в воду. Из-за чего, как ты знаешь, папа злится. И вмешиваюсь ли я в Божьи планы, когда отпускаю рыб? Или я сам Бог? И счастлива ли рыба, оттого что я ее отпустил? Вот это и есть философия. Поэтому я и рыбачу так.
Луи положил удилище и обнял Донни за шею.
– Если я когда-нибудь перестану бояться рыб, я буду рыбачить, как ты. Не говори только об этом папе. Но ты же знаешь, мне становится так плохо, когда он убивает их, даже когда я еще не знал про символ.
Луи умолк, потому что к ним приближался папа с огромной рыбиной в руке.
– Эй, кумушки, посмотрите, что я вытащил из воды к нашему столу, пока вы здесь чирикаете.
Свободной рукой он поднял Луи, показывая ему рыбу.
– Посмотрите, посмотрите сюда, – с раскрасневшимися от удовольствия щеками к ним подбежала Чайна.
– Наконец и я поймала рыбу. Я не могу поверить в это. Луи, это чудесно! Правда?! Пойдем ловить со мной.
Луи дернулся в руках папы, давая ему понять, что его надо опустить. Он не хотел выглядеть ребенком в глазах Чайны. Если она поймала рыбу, то он тоже должен сделать это.
Донни улыбнулся и кивнул ему в знак поддержки и одобрения.
Луи взял свою удочку и последовал за Чайной. Биг Бен положил свою мощную руку Донни на плечо и сжал его. Донни вздохнул. Так Бен выражал свое сожаление.
– Хочешь пива? Ты напряжен, расслабься.
– Нет, спасибо. Ничего так не успокаивает, как рука мастера.
Бен рассмеялся:
– Эй, мой мальчик, сила в них убывает с каждым днем. – Он сделал паузу. – Спасибо, что приехал, Донни. Я хотел поговорить с тобой. Мне уже шестьдесят, и это немалый возраст. Не думаю, что смогу воспитать Луи без тебя и Дженни. Я не был никогда так растерян, как сейчас.
Он задумался. Его зять принадлежал к другой категории мужчин, чем он сам. Он был сильным и благородным, но с первого же дня их знакомства какая-то непонятная отчужденность, дистанция существовала между ними. Хотя, без сомнений, Донни любил его.
Бен сильнее сжал плечо своего зятя. Донни, не поворачивая головы, похлопал его по руке.
– Я всегда с тобой, Бен. Но ты не нуждаешься ни в ком, в том числе и во мне, чтобы решить свои проблемы. Ты всегда это делал прекрасно. С обоими детьми у тебя все получалось, как надо. И еще совсем не поздно.
– Да, ты прав, док. Слишком много трещин появилось в заборе. Их надо заделывать. И ты поможешь мне в этом.
– Папа, папа! Я что-то вытащил! Иди быстрее! – закричал Луи.
Донни и Бен посмотрели друг другу в глаза.
– Папа!
Биг Бен Коуэн поспешил с ощущением, что он знает, что делать.
Леди Мариэлла Сент Джон вздохнула и закрыла глаза.
– Ох, дорогая девочка, эти непослушные шейные мышцы, словно заморожены. Будь добра, обрати на них внимание.
Мэтч нажала сильнее. «Это все телефон. Надо меньше болтать по телефону, от него всегда болит голова». Мэтч сильно смазала пальцы ментоловым маслом и принялась растирать, месить ее шею, плечи, лопатки, словно кусок белого жирного теста. Она прилагала огромные усилия, чтобы разработать застывшие мышцы.
Леди Мариэлла была постоянной клиенткой Мэтч. Она жила в районе Южного Хамптона в доме, принадлежащем ее третьему мужу, и имела семизначный счет в банке. Сюда она приезжала на два летних месяца, июнь и июль, однако прислуга круглый год поддерживала в доме порядок и уют. Богатство и безделье леди Мариэллы вызывали у Мэтч злость и зависть.
Этим летом поток клиентов был особенно велик. «Золотые птички», – так называла Мэтч своих клиенток. Нарядные и беззаботные, они залетали к ней и без умолку щебетали о своих делах и проблемах. А Мэтч погружала свои пальцы в их все еще упругие тела, мяла, терла, массировала их, пока они заливались своей птичьей трескотней.
– Из-за СПИДа, дорогая, – продолжала болтать леди, – я вынуждена была отказаться от многих своих любовников. Некоторые из них были просто незаменимы. Элегантные, симпатичные! Очень грустно.
В дверь постучали. Это был Глен.
– Леди Сент Джон, прошу прощения. Я попытался накормить Освальда, но он отказывается есть.
– Скажи-ка, телятину ты купил у деревенского мясника? – спросила леди Мариэлла.
Глен напрягся:
– Нет, его лавка была еще закрыта. Но я купил мясо не хуже. Оно более чем подходит фокстерьеру.
– Пора повернуться, – заметила Мэтч. Она устала и хотела побыстрее закончить массаж, тем более что эта толстая кукла ей надоела. Никакие деньги не усмирят ее раздражение.
Леди Мариэлла повернулась на спину, приоткрыв свою обвислую грудь. Лицо Глена осталось непроницаемым.
– Дорогой мой, – с издевкой произнесла леди Мариэлла, – когда я говорю о деревенской телятине, надо покупать именно деревенскую телятину. Я не удивляюсь, что он отказывается есть. А сейчас, пожалуйста, скажи Арнольду, чтобы он отвез тебя обратно, и сделай все, как я сказала.
Леди вздохнула. Она сделала неловкое движение и поцарапала себе нос бриллиантовым кольцом, в котором было не менее тридцати каратов.
– О Господи, когда же у нас будет нормальный качественный сервис? И что самое интересное – неважно, сколько у тебя денег. Его просто нет. Если необходимо будет лететь куда-нибудь, то я предпочту «Конкорд» или найму самолет. В противном случае – не сдвинусь с места. Даже первый класс, которым всегда летала благородная публика, сегодня забит какими-то инженерами. Отвратительно!
Леди Мариэлла продолжала болтать, в то время как Мэтч все больше погружалась в свои мысли. Рикки и Катарина – вот что не давало ей покоя. Рикки пригласил семью Риверс погостить у него пару недель. Мэтч же постоянно занята работой и может приезжать только на уик-энд. Больше у нее не оставалось ни минуты времени. Ведь ей нужно обежать стольких клиентов!
Рикки ничего не сказал о том, что в августе приезжает Катарина. И все-таки ей удалось выудить у него эту новость. Вроде бы очевидных оснований для беспокойства не было: Рикки подарил ей «порш», прекрасно одевал с ног до головы, покупал бриллианты. Но все-таки он не был настоящей опорой в ее жизни. Они даже не жили вместе.
И вот «королевская семья» приезжает на две недели, а ей, очевидно, придется развлекать их. Интересно, о чем они говорили, когда она уезжала в город? Похоже, они с нетерпением ждали ее возвращения – им было скучно. Она как бы разряжала обстановку. «Так ли это?» – не раз задавалась этим вопросом Мэтч.
Как бы там ни было, она чувствовала, что устает от этой игры, хотя временно и приняла ее правила. Она была достаточно умна. А может, бросить все к черту? Ведь невозможно заставить Рикки полюбить ее. Никого нельзя заставить полюбить, точно так же как и разлюбить.
Что только ни придумали о любви глупые люди: «Люблю, как сестра», «Люблю, как брат», «Я люблю тебя, но не влюблен в тебя». Что за чушь! Это смахивает на косметику, где все имеет свое предназначение. Этот крем для лица, этот для рук, и он не подходит для ног. Но крем – это крем, а любовь – это любовь. Или любишь, или…
С тех пор как появилась Катарина, Рикки совсем перестал соображать и, кроме нее, ничего вокруг не видит. Он и раньше на людях не слишком много внимания уделял Мэтч, а теперь и вовсе перестал ее замечать. И что ему ее слезы! Последнее время она слишком часто плачет, но тем не менее никогда не позволяет себе распускать сопли перед ним. С ним она ведет себя развязно и даже нахально. Но ему все до лампочки. Он ничего не замечает.
Каждый раз она говорит себе, что с этим надо кончать, но каждую пятницу все равно появляется у Рикки, и спектакль продолжается. Может, ей нравится, что Риверсы находят ее забавной и интересной? Как бы там ни было, но даже в постели, во время их любовных игр, незримо присутствует Катарина Риверс. Они оба думают о ней: Рикки мечтает переспать с ней, а она – убить ее.
От обиды всегда больно. До каких пор она будет пресмыкаться! Разве может Мэтч конкурировать с красивой, популярной голливудской сучкой? Однако она знает себе цену. Хватит паясничать, довольно унижаться! Она найдет себе другого жеребца.
Леди Мариэлла продолжала что-то монотонно бубнить, пока Мэтч массировала длинными тонкими пальцами ее короткие толстые ноги.
– Вчера я была на ленче у Шарлотты Форд. За моим столом обсуждали проблему участившихся грабежей. Все говорили, что в настоящее время ни один состоятельный человек не будет содержать дом на побережье, потому что его трудно охранять. Я была единственной владелицей такого дома среди сидящих за столом. Я чуть со стула не упала. Надо же такое придумать! Недвижимость на взморье все еще высоко котируется на Уолл-стрит. Шарлотте всегда везет с гостями.
Мэтч закончила работу. Боже, как она устала! Она чувствовала себя выжатой, как лимон, и ужасно раздраженной. Приступ ревности вновь охватил ее. Ей не терпелось поехать к Рикки. И она знала почему.
Джой Риверс с прошлого вечера находился в городе, а она весь день работала. Значит, Рикки и Катарина остались одни. А ей надо было еще принять Бониту Томас.
– Я слышала, что этот венгерский автомобильный делец Френки Кэрш навестил своих лучших заказчиков в Ист-Хамптоне. Наверное, с целью дальнейших побед, и не только финансовых. Всех, кроме Бониты, с которой он спал. Я не хочу преувеличивать, но готова держать пари, что он имел амурные дела с немалой частью тех, кто покупает у него машины. Такая забота о клиентах! Это очень трогательно. Да, еще одна сенсация! Ты знаешь, что принцесса Ди собирается обедать со звездами рока? Потрясающе!
– О, леди Мариэлла! Из этого ничего не получится. Эти звезды рока слишком надуты и высокомерны.
Толстая, лоснящаяся англичанка открыла глаза и лениво улыбнулась:
– О, извини, пожалуйста. Я иногда забываю, с кем разговариваю.
– Нет проблем, – пожала плечами Мэтч, завинчивая колпачки на флаконах с маслами. Если учесть, как леди Мариэлла обошлась с Гленом, то она еще хорошо отделалась. Чтоб в этом зоопарке тебя уважали, надо быть, по крайней мере, фокстерьером.
– Надо принять ванну, – сказала леди Мариэлла.
Немолодая, завернутая в полотенце женщина походила на Нерона.
Мэтч помогла ей подняться и проводила в ванную комнату.
– Не хотите покататься? Я как раз пригнал свою «ламборгину», – Рикки старался говорить безразлично, не выдавая своего волнения, хотя его сердце учащенно билось.
Катарина взглянула на него поверх книги, которую читала.
– С удовольствием, – улыбнувшись, ответила она.
Наконец он дождался этого момента. Тысячу раз выстраивал он планы, как остаться с ней наедине. И вот ему повезло: Мэтч занята массажем в Южном Хамптоне, а Джой уехал на какую-то встречу в город. Они одни.
– Через пять минут все будет готово. Я только скажу Джекки, чтобы он подогнал ее сюда.
Катарина встала.
– Прекрасно. А я схожу пока за косынкой.
Он смотрел, как она подходила к машине. На ней было тоненькое, очень короткое шелковое платье, сквозь которое просвечивали очаровательные сосочки. Господи! Как он хотел ее! Спокойно, Рикки. Веди себя так, будто ты присутствуешь при хорошей сделке на Уолл-стрит. Ничем не выдавай себя раньше времени. Пожалуй, это самая большая удача в твоей жизни.
Катарина скользнула на сиденье рядом с ним. Он, словно к женщине, притронулся к ключам, и машина нежно заурчала. Это была его гордость, его игрушка, его страсть. Внезапно ему в голову пришла мысль.
Он выключил мотор. Катарина недоуменно взглянула на него. Легкая полуулыбка на прекрасном лице.
Он улыбнулся в ответ.
– Хочешь сесть за руль?
Она перестала улыбаться.
– Шутишь?
– Нет. Попробуй. Будешь моей гостьей.
Ее глаза засияли.
– О, как чудесно! Я обожаю это!
«Отлично, парень! Молодец, Рикки! Хорошо придумано. Только не торопись. Успокойся».
Он открыл дверцу и выбрался наружу. Она перелезла на водительское место. Когда она это делала, юбка задралась, и он увидел трусики, хотя полагал, что она их не носит.
Рикки сел на ее место и ощутил возбуждающий аромат женщины. Катарина ухватилась за руль.
– Трогай с места очень осторожно. Очень, очень нежно. Эта лошадка с норовом.
– О'кей! – На ее лице был написан полный восторг.
«Спокойно!» Она выполняла все его инструкции. Он говорил с ней ласково, нежно, как обычно мысленно разговаривал со своими автомобилями. И он почувствовал, что она начинает подчиняться ему так же, как и его машины. Он показал ей, как и куда ехать.
Вначале они ехали медленно, и он чувствовал, как автомобиль рвется вперед, всем своим мощным мотором протестуя против насилия. Но он держал его в узде, то отпуская, то натягивая поводья. Он посмотрел на Катарину: приоткрытые влажные губы, тоненькое, словно папиросная бумага, платье, облегающее ее маленькую прекрасную грудь, длинные ноги с золотым загаром, волосы, покрытые шелковым платком.
«Нет, еще не время…»
Они сделали большой круг и снова выехали на монтокскую трассу. Вот сейчас можно быстрее. Еще быстрее. Машина слегка виляла, но все равно у нее неплохо получалось. Непросто удержать этакого монстра.
Он опять посмотрел на нее. Катарина была очень возбуждена. Он впервые видел ее такой раскованной, естественной, без всякой маски на лице. Езда целиком захватила ее. «Быстрее, еще быстрее!» Он чувствовал, что его возбуждение тоже нарастает. Катарина была просто в экстазе.
Остаток пути Катарина проделала без его подсказок. Теперь она слегка остыла, казалась утомленной и довольной. Платье прилипло к потному от возбуждения телу.
– Проезжай вон туда останови машину, – сказал ей Рикки, показывая на бокс за гаражом, где мыли машины.
Она сделала все, как он сказал.
Здесь было сумрачно прохладно и тихо. Как раз то, что надо.
Катарина вышла и устало прислонилась к автомобилю, оставив дверцу открытой. Рикки пересел на место водителя. Лицо Рикки оказалось как раз напротив низа ее живота.
– Боже мой! Это фантастика! Я мечтала о такой езде. Не могу выразить, что я чувствовала. Это было прекрасно! – говорила она, лениво выгибая затекшую спину.
Рикки смотрел на ее лицо. «Пора или нет?» Инстинкт никогда не подводил его, всегда подсказывал ему, когда наступало время действовать.
Она все еще стояла, прислонившись всем телом к машине. Рикки придвинул голову к ее ногам и очень осторожно, очень нежно коснулся языком ее платья. На мгновение он замер. Катарина глубоко вздохнула, но не сдвинулась с места. «О'кей, Рикки, надо продолжать! Вперед!» Он нагнул голову и, действуя языком, словно пальцем, стал приподнимать подол платья все настойчивее и выше. Катарина застонала. Она помогла ему, сдвинув в сторону лоскуток шелка, прикрывавший ее прелести, придвинулась ближе, помогая ему языком достичь цели.
– О Боже! – прошептала она, когда Рикки нашел ее.
Мэтч научила его, как правильно это делать, и теперь реакция Катарины превзошла все его ожидания. Она кричала, вцепившись руками в машину.
– Не могу поверить… Такого со мной еще не было, – выдохнула она, когда он отпустил ее.
«Что? Неужели он разбудил фригидную принцессу?»
Он вышел из машины и улыбнулся ей. Ее глаза были полузакрыты.
– Я провожу тебя, – очень нежно, но уверенно сказал он.
Рикки обнял ее и прижал к себе. Она почувствовала его. Ее трясло. Он крепко поцеловал ее, и она всем телом прильнула к нему. Она стонала и извивалась в его объятиях, но он знал, как надо сейчас поступить. Он знал, как выиграть в этой игре.
Он отступил на шаг, продолжая обнимать ее, и прошептал на ушко:
– Не сейчас, крошка, – и, поддерживая ее, словно жертву аварии, повел прочь из бокса.
Катарина была слишком ошеломлена, чтобы понять, что происходит.
