Текст книги "Дом в Хамптоне"
Автор книги: Глория Нейджи
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ГЛАВА 8
Рикки Боско шагал взад и вперед по своему офису, окна которого выходили на статую Свободы и Всемирный Торговый Центр. Его нетерпение росло. У сексуальной одержимости свои издержки: все летело к черту – и работа, и домашние дела. В довершение всего он решил устроить обед для родителей Катарины, которые на неделю приезжали в город и проводили уик-энд в Хамптоне.
Он провел все утро в телефонных переговорах с кузеном, который владел агентством по занятости в Хемпстеде, пытаясь найти помощницу.
Обычно ему помогали секретарша или Мэтч, но секретарша уехала отдыхать, а Мэтч он не хотел видеть.
В последнее время она ведет себя очень странно. Наверняка, она подозревает о его романе с Катариной! Но сцен, слава Богу, не устраивала. Только несколько мрачных саркастических фраз…
– Да, Рикки. Я нашел кое-кого. Она ничего – прекрасно готовит, очень хорошо держит себя и привлекательна внешне.
– Отлично. Кто она? Латиноамериканка? Филиппинка?
– Нет. Китаянка с Ямайки.
– Ладно, присылай. Я хочу на нее посмотреть.
Рикки уселся в кожаное кресло и поставил ноги на эбонитовую подставку. Ему было не по себе. «Как сможет он лавировать изо дня в день между Катариной, Мэтч и Джоем?!»
Казалось, он мог бы порвать с Мэтч, это сняло бы большую часть напряжения. Но как бы он ни был безумно влюблен в Катарину, он не способен это сделать. Отчасти потому, что Мэтч забавляла всех, к тому же она взяла на себя обязанности хозяйки. Он выглядел бы дерьмом, прогнав ее. Да это нарушило бы и его конспирацию. Джой не дурак…
Рикки потянулся.
Хватит о Мэтч. Размышления расстроили его. Он знал, что она любит его. А любит ли его Катарина – это еще неизвестно. Ведь он мог оказаться и «не ко двору», как говорят. Он был реалистом и знал, что большой секс еще не означает большую любовь.
Говорила ли она, что любит его? Нет. Но ведь и он ей не говорил этого. Высокие слова… Огромные замыслы. Большие разногласия. Он должен прийти в себя и посмотреть на все это, как на бизнес. Тогда он будет в порядке. Может быть, он еще не разобьет о скалы свою лодку. Интересно, как он и Катарина смогут ускользнуть от остальных в этот уик-энд?!
Боже! Его член наливается при мысли о ней! Он ее распечатал, и теперь она стала подобием лампы Аладдина. Ей всегда мало! Она видела в нем своего рода сексуального гуру. Катарина не могла припомнить ничего похожего на теперешнее состояние… Но Рикки опасался, что она может перенести свои новые забавы на Джоя и перестанет нуждаться в нем.
Их роман продолжался меньше двух месяцев… Всякое может случиться – они могут расстаться, она может забыть его… Вот почему он предложил финансировать дерьмовый фильм Джоя. Прочная, продолжающаяся связь – ей нужен его член, а ее мужу – его кошелек: если бы он его не поддержал, то неизвестно что бы у него получилось.
Рикки опустил длинные ноги и встал, глядя на статую Свободы и на город через реку. Он знал, что все его мечты могут рухнуть. Он слишком много на это поставил… Рикки не имел права на ошибку.
Встретив родителей Катарины в аэропорту имени Кеннеди, Рикки привез их на свою виллу. Дав им немного отдохнуть, он приступил к показу своих владений.
– А вот и бассейн, – сказал он и обмер, лишившись дара речи.
У бассейна, развалясь в кресле, сидела в бикини Мэтч. Вокруг плетеного стола расположились в одинаковых белых водолазках и черных ортопедических туфлях, с сигаретами в углах рта все ее семеро старых уродливых теток.
Мэтч решительно встала и протянула руку родителям Катарины.
– Привет, я – Мэтч, а это мои тетки. Эй, девушки! Продемонстрируйте ваши манеры.
Семеро сестер с трудом передвигая ноги, подошли. Зрелище их вместе с Мэтч напоминало голливудскую Белоснежку и семь гномов. Это было уже слишком!
Мэтч, явно наслаждаясь разыгрываемой сценой, сказала:
– Рикки, я все собиралась познакомить тебя со своими тетушками, и вот они здесь. Это вот Винни, Минни, Эвтерпа, Эвниса, Ольга, Перл, Миртель. Они приехали на уик-энд. Тетушки никогда не бывали дальше Бруклина. Правда, девочки?
– Правда, – дружно произнесли сестры, даже не потрудившись вынуть изо рта сигареты.
– Да, Винни, расскажи, пожалуйста, что сказал тебе кондуктор, когда вы приехали на станцию Пенн.
Винни вытащила сигарету изо рта и затушила ее о белоснежный мраморный борт бассейна.
– Я спросила кондуктора: «Идет ли этот поезд до Хамптона, или мы должны переодеться в Квинсе?..» А он ответил: «Нет, вы можете не снимать свою одежду».
Тетки нашли это ужасно смешным – они затопали крошечными ножками и захохотали. Рикки и родители Катарины ошеломленно молчали.
Вдруг раздался мужской смех – это Джой Риверс подошел к ним и остановился рядом с Мэтч. Он смеялся до слез, по достоинству оценив шутку Мэтч.
– Порядок, девочки. Назад за карты. Светский долг исполнен.
Сестры-горгульи поняли, что аудиенция закончилась, и вернулись к игре. Мэтч снова уселась в свое кресло. Джой Риверс, не переставая улыбаться, вернулся к своему шезлонгу, а Рикки Боско пошел к себе, чтобы принять теплый душ и дождаться встречи с Мэтч.
Мэтч переоделась в раздевалке у бассейна и погнала стадо «девочек» на станцию, когда Джой перехватил ее и уговорил остаться.
– Боже, да ты самая шикарная женщина, которую я когда-либо встречал, – сказал он, отводя ее за угол гаража, подальше от ее остроглазой семейки.
Слезы выступили у нее на глазах.
Джой прижался к ней и она почувствовала, как твердеет его пенис.
– Боже! Боже! Что ты со мной сделала?! Я не вынесу. Безумие какое-то. Мы все должны поменяться партнерами и зажить нормально!
Мэтч медленно отодвинулась и посмотрела ему в глаза.
После вечера у Коуэнов она избегала встречи с ним. Ее пугало неожиданное чувство доверия и нежности к Джою. Секс с Рикки всегда был отстраненным. Она просто поставила перед собой цель и пыталась достичь ее, используя единственное имеющееся у нее оружие. Но с Джоем… О ней никто не заботился, всю жизнь она была предоставлена самой себе, и она привыкла к этому. И вдруг… Мэтч не знала, что сказать. «Будь что будет!», – решила она в конце концов.
Уик-энд с горгульями пришел ей на ум в момент, который она называла демоническим вдохновением. Узнав, что Рикки не хочет приглашать ее на этот уик-энд, она решила отомстить ему.
Всю неделю она не звонила ему, а потом неожиданно появилась в его доме со своими тетками. Но как и с Джоем все вышло не так, как она предполагала – Рикки промолчал. Почему?! Почему он не вышвырнул их или не рассердился на нее и не потребовал объяснений? Может быть, он слишком горд, чтобы обращать внимание на свою домашнюю массажистку?! Что ж, она скоро найдет разгадку…
Джой Риверс знал, что когда-нибудь снимет фильм на основе этой сцены обеда и назовет его «Горгульи, пришедшие на обед».
Он уговаривал Мэтч остаться не потому, что хотел смутить или унизить ее из-за ее сюрреалистических теток, но потому что пытался помочь ей проявить выдержку. Если она решит убраться отсюда поскорее, ничего не поделаешь… Мэтч и Рикки – дети улицы, а он хорошо знал категорию этих людей – их мысли, желания, сомнения. Странно, но он никогда не знал, о чем думает Катарина. Он посмотрел на свою красавицу жену, сидящую напротив него за столом – ее щеки пылали от французского вина и падающего света. В конце концов, это ее круг поклонников: обожающий муж, незаурядный любовник, преданные ей родители и сестры-горгульи, постоянно читающие о ней в иллюстрированных журналах и восхищающиеся ею. Он знал – восхищаться Катариной для них достаточно причудливый, но эффектный способ унизить свою воспитанницу Мэтч.
Джой посмотрел на Мэтч – она с печалью в глазах слушала Катарину, распространяющуюся о Гюставе Курбе.
– Это французский импрессионист XIX века, у него божественно эротические ню. Он сумел передать чувственность в позах спиною к зрителю – это особенно увлекло меня. Я просто влюбилась в его картины, когда последний раз была в Париже.
Джой улыбнулся. Слыша от жены такие слова, как «эротичный», «чувственный», он вспоминал о предательстве. Он только не мог понять, почему это не волновало его. Впрочем, эта улица – с двусторонним движением… Какая нелепость! Все вокруг были уверены, что удерживать их может только пылкий секс. А на самом деле их создал и связал Голливуд.
Он почувствовал жалость к самому себе. Что он стал за человек? Что может быть ужаснее, чем категорический диктат среды, требующей от вас выбора определенного места жительства, одежды, машины, наблюдающей за вашим выбором жены? Ведь выбирая жену, прежде всего рассчитываешь поразить их. Ужасно!
Не то чтобы он был вовсе равнодушен, к Катарине. Он был нокаутирован ею, или точнее – фантазией о ней. Задолго до женитьбы он знал, что совершает ошибку. Они ни в чем не подходили друг другу.
Он всегда стремился быть честным с собой и друзьями, но он приехал в Голливуд и создал мир, в котором у него нет друзей, только приятели. Он растерял свое жадное стремление и уважение к правде. Его работа теперь пошла к чертям из-за лжи, разрушающей его жизнь. Он уехал из Голливуда и получил здесь адюльтер и эту невероятную женщину из Бруклина, которая вернула ему способность к чувству.
Может быть, он не ревновал Катарину к Рикки, потому что с настоящим Джоем им не справиться. Это как та провалившаяся пьеса о Тинсел Лэнде. Если он выберет жизнь без мессы, а Катарина бросит его ради Рикки Боско – это будет прекрасной голливудской развязкой.
Джой поймал взгляд Мэтч и подмигнул ей. Она покраснела. Джой обволакивал ее постоянным вниманием и нежностью. Это напоминало полет над бездной – она не знала, как защитить себя от него. Ее никогда не касались изнутри, так высоки были стены вокруг ее сердца. Рикки и Катарина дали ей возможность открыться ему. Они обидели ее. Горе обрушилось на нее – разоружило и открыло протоки.
Джою стало жаль Мэтч. Она не могла понять – спасение в том, чтобы дать событиям возможность развиваться самим по себе.
– Да, Винни, – обратился Джой к одной из тетушек, – вы когда-нибудь слышали о Курбе? Какого рода живопись вам нравится?
Глаза Винни забегали и остановились. Сестры насторожились. Винни вынула сигарету изо рта и скрестила руки на груди.
– Живопись, кривопись. Мы в таких материях не разбираемся. Хотя было время, мы рисовали для гостиничных номеров. Несколько кораблей, пара клоунов… Вешали на стены. Но глаза стали портиться, и мы перестали.
Лицо Катарины напряглось. Это была явная попытка ее высмеять. Мать внимательно посмотрела на нее. Отец ничего не сказал, лишь улыбнулся. Рикки был смущен. Мэтч сияла.
– Нам нравится церковная живопись. Разные изображения Господа и Девы, распятия. Вообразите, как будут выглядеть все эти краски, кровь, текущая из-под гвоздей, совсем как настоящий Маккой.
Тетка по имени Эвтерпа добавила:
– Вы читали об этих монашенках, которые забаррикадировались в монастыре на несколько месяцев, протестуя против новой настоятельницы, выступающей по телевидению с рекламой еды? Кто их на это подтолкнул? Ведь они даже не смотрят телевизор. Они не едят пирожные…
Этой говорильне не было конца. Они спешили выговориться… История за историей, услышанные за многие годы по радио, в телепрограммах Мерва, Опра, Донахью – серия мнений, почерпнутых из журналов, комментариев и информационных новостей.
Когда-то они мечтали играть в театре, есть на золотых блюдах, пить французские вина из хрустальных бокалов, сидеть на настоящих кожаных креслах, слушая богатых знаменитостей… Но мечты не сбылись. Единственное, что им осталось, это рассказывать бесконечные истории.
Пока они говорили, произошло неожиданное – Мэтч и Джой соединили свои сердца. Они влюбились.
– Завтра будут идти «Страшные истории для подростков» Джеральда. Комментатор сказал, некоторые из этих артисток не ели неделю. Одна из них приняла двести таблеток слабительного сразу и чуть не умерла… – оживленно рассказывала тетушка Ольга.
Катарина Риверс лежала в итальянской мраморной ванне, до краев наполненной мыльной водой и смотрела через окно на звезды. Она чувствовала, что не сможет уснуть. В чем она действительно нуждалась, так это в массаже. Она улыбнулась. Может быть, попросить Мэтч? Та, наверно, задушит ее на столе.
Она запрокинула голову и глубоко вздохнула. Что за ужасный вечер! Она думала, он никогда не закончится. Она даже не могла потом поговорить с родителями наедине и извиниться за происходящее. Что они могут подумать? Сможет ли она отправить их в город, не предупредив Рикки? Ладно, она позаботится об этом завтра. В ее жизни вдруг появилось так много забот и сложностей… размеренность и порядок, которыми она гордилась, исчезли.
Катарина вздохнула и стала гладить себя под водой, задержала руку у лона и поласкала его. Никакого результата! Это так трудно для нее, хотя Рикки говорил, что это чрезвычайно легкое средство от комплексов. Она себя чувствовала теперь достаточно раскрепощенной, но мысли смущали ее, даже когда она была одна.
Одно несомненно – так больше продолжаться не может. Мэтч надо прогнать. Это будет очень неприятно. Она весьма трогательна в своем отчаянии… Но как это осуществить?
Катарина закрыв глаза, почувствовала, как вода наполняет поры кожи. Она знает, что Джой находит Мэтч забавной. Но теперь ее надо обезвредить, что бы ни сказал Джой. Мэтч – приятельница Рикки Боско, и если он не хочет ее видеть… У Джоя финансовые дела с Рикки, это гораздо важнее, чем интрижки с этой сукой.
Она хотела принять какое-то решение. В конце концов, они могли бы вернуться на месяц в Калифорнию. Ей не хочется возвращаться в Нью-Йорк… Катарина не собиралась перехитрить себя и остаться одинокой. Так много подруг, совершивших эту ошибку: затеяли интрижку с рабочим или учителем и расстроили свой брак. Все они кончили одинаково – в отчаянии пытались завести новую интрижку, чтобы вернуть свое положение. Некоторые из них стали психологами или декораторами. Боже избави! Будучи достаточно проницательной, она знала, что предмет увлечения всегда можно заменить.
Она была уверена, что совсем скоро сможет сделать Рикки своим мужем. Он по уши влюблен… Но зачем? Семья ее будет против. Джой был плох для них, но он был образован, работал над собой и слыл в обществе философом. Джой был артистом, большим талантом… Его талант был козырной картой. Джой и ее отец имели много общего. Они оба любят кинематограф. И теперь, когда ее отец отошел от элиты, Джой открыл ему путь к ней. Хорошо сработано!
Рикки Боско лошадка другой масти. Он груб, но у него есть деньги. Больше, чем у них всех вместе взятых. И ей это нравится! С ней он пойдет в гору. Она познакомит его с живописью, кино, музыкой, литературой. Ее привлекала мысль, что она может тратить деньги на что захочет. Но Рикки не сочетается ни с кем из друзей их семьи…
Другое дело Джой. Конечно, она достаточно долго жила в Голливуде, чтобы понять, что и Джой перестанет с кем бы то ни было сочетаться, если его очередной фильм окажется дребеденью.
Она села и согнула длинные ноги. Какой кошмар! Жена теряющего популярность режиссера… Над ним смеются, жалеют его… Нет, это не для нее. А деньги – их всегда уважают. Потерять их – катастрофа, но она Рикки не грозит.
Лучше всего привезти его в Голливуд. Может быть, он купит студию или, на худой конец, учредит какую-нибудь компанию. Она поможет ему, ведь у нее фантастически много контактов и очень верное чутье. Именно она нашла для Джоя «Любовные записки», а это его самый большой успех. Катарина улыбнулась. Ей нравился такой план. Это могло бы решить все проблемы.
После ванны Катарина почувствовала себя намного лучше. Она нашла способ иметь много секса, кучу денег и при этом не потерять статуса. Прекрасно! Она посмотрела на часы – два часа ночи. Все спали. Через пятьдесят минут она встретится с Рикки. Она теперь знала, как ей поступить. Она даст ему понять, что хочет полностью принадлежать ему, и позволит ему обдумывать детали. Он из тех парней, которые любят заботиться о таких вещах. Как глупы мужчины! Они верят в то, что умеют проворачивать дела, тогда как любая ловкая женщина даст им сто очков вперед.
Катарина потянулась за своей широкой белой рубашкой и, убедившись, что Джой заснул, на цыпочках выскользнула из дома.
В пять часов утра Мэтч проснулась и увидела, что Рикки ушел. Она лежала, раскинув руки, на широкой кровати. Легкий ветерок касался ее обнаженного тела. Ревности не было. После обеда ее не покидало ощущение, что она не одна. Ее поддерживали теплые, заботливые руки… Чувство отчаяния исчезло, она почувствовала себя освобожденной.
Мэтч накинула рубашку и прошла через просторную спальню красивого летнего дворца Боско в кухню. Она сделает кофе, прочистит мозги от шампанского и разных эмоций. Бессонница всегда несла для нее что-то романтическое, а сегодня ночью особенно.
Неожиданно закричал попугай. Вздрогнув, Мэтч обернулась – в дверях стоял Джой. Он улыбался.
Не понимая, что с ней происходит, Мэтч молча пошла ему навстречу. Он нежно, но решительно поднял ее ночную рубашку. Его руки жадно заскользили по ее гибкому, упругому телу. У Мэтч закружилась голова, от сильного желания перехватило дыхание… Безумный порыв страсти охватил обоих. Сопротивляться было бессмысленно.
Пестрая птица внимательно следила за ними.
Когда Джой положил ее на кресло из французского бистро и начал иступленно целовать ее грудь, бедра, лоно, Мэтч не смогла сдержать стона наслаждения. Таких чувств искушенная Мэтч еще не испытывала… Она привлекла его к себе. Боже! О Боже! У нее было ощущение, что она впервые оказалась с мужчиной наедине. «Странная птица… Кажется, ей тоже понравилось…» – подумала она, расслабляясь и получая безумное удовольствие.
Они не видели и не слышали, как вошли Катарина и Рикки, голодные после любовного наслаждения. Птица сказала: «Вынь свой снаряд», но они не обратили внимания и не остановились. И только когда Рикки, пораженный изменой, закричал: «Какое траханье здесь идет!», они очнулись и выскочили из кухни.
На плите кипел кофе, птица иступленно кричала «покупай дешево!», «покупай дешево!».
Июль, 25-е
Привет! Я не писала, потому что была абсолютно выбита из колеи. Мне хотелось с помощью этого дурацкого дневника привести в порядок только свои мысли и чувства. Я ведь не хочу быть писателем. Очень утомительно думать обо всем постоянно. Итак, кажется, я беременна.
Ну вот, я произнесла это. Я так разбита – два дня не могу заснуть. Я еще ничего не сказала Кенни. Мне надо быть совершенно уверенной, ведь задержка только три недели. Я собираюсь вечером к маме, чтобы рассказать ей все. Думаю, она поймет. Ей было примерно столько же лет, когда я у нее появилась. Она должна понять! Но если все подтвердится, я не знаю, что делать…
Конечно, я очень люблю Кенни, но выйти замуж, иметь ребенка! Нужно сначала закончить школу. Но, с другой стороны, это было бы прекрасно! Кенни зарабатывает хорошие деньги, и Френки собирается сделать его компаньоном. Может, я смогу закончить колледж в Саутгемптоне. Есть много заведений для малышей, я могла бы сделать запрос. Но он ничего еще не знает… Вдруг он не захочет себя обременять?! Все это меня совершенно выбило из колеи.
Вот моя мелодрама на этой неделе. Но самое ужасное – доктор Джеймсон исчез! Дженни как будто свихнулась. Да и Джина с Гарри. У Гарри такая истерика, можно подумать, что он женат на нем. Так или иначе, все это очень печально и таинственно!
Я знаю, все подозревают, что он сбежал с Фритци Феррис. Кенни говорит, она бросила Френки, и он находится в прострации уже несколько недель. Кенни даже пришлось взять на себя всю работу и заниматься обслуживанием машин. Джина, Дженни и Гарри в конце концов отправились к Фритци объясняться. Но мне кажется, у них не было оснований для этого. Я точно не знаю, но мне рассказали Оуэн и Джереми, которые подслушали разговоры взрослых. Боже, родители так глупы! Они считают, будто мы не способны понять происходящее. Но когда они не говорят, это еще хуже!
В общем, она сказала, что Донни у нее нет, и сама казалась растерянной и нуждающейся в помощи.
Оуэн сказал, что его дедушка нанял частного детектива! Но это маловероятно. Я в это не верю.
Бедный маленький Луи совсем заброшен. Миссис Коуэн еще в больнице, а Биг Бен мало проводит с ним времени. Дженни вся в себе…
С Луи даже прошлой ночью случился казус – он намочил свою кровать. Оуэн все вытер, но Луи от него здорово досталось.
В общем, вот так. Мне кажется, я не дотерплю до вечера. Консультация у врача через час, и я, наверное, сразу поеду к маме. У нее свободный день, значит она дома. Увы, лето теперь не будет таким беззаботным, как я предполагала.
«Я действительно беременна!» Со слезами на глазах, мешающих ей ясно видеть дорогу, Чайна повела супермобиль Коуэнов к маленькому домику в Спрингсе.
Зайдя внутрь через кухню, Чайна позвала мать. Не услышав ответа, она подошла к спальне, повернула ручку двери и открыла ее… На кровати лежали обнаженные мать и Бен Коуэн. Голова матери покоилась на волосатой груди Бена.
Час спустя, Чайна приехала в «Винтедж Классик», нашла механика Кенни, и присев с ним на заднее сиденье одного из старых «роллс-ройсов», рассказала ему про мать, Биг Бена и ребенка. Кенни тут же сделал ей предложение и Чайна, у которой было полторы тысячи долларов в банке и очень красивая кожа, согласилась.
«Мать твою, Донни! Так тебя растак!» – Гарри Харт был вне себя. Он задыхался, мускулы его были напряжены. Он решил немного проехаться, чтобы разогнать свое истерическое состояние. Не могло быть ничего хуже этого! Его лучший друг, самый близкий человек на свете пустился в дикую авантюру, исчез, никого не предупредив! Он не мог спать. Не мог есть. И что хуже всего, не мог сосредоточиться на работе. Вся его жизнь вышла из-под контроля из-за Донни!
Конечно, Гарри прокрутил все возможные варианты, и только один из них что-то объяснял: возможно, это кризис, который переживают мужчины средних лет, проклятая любовь к Фритци Олсен Феррис. Но его там не было! Фритци вела себя очень спокойно: была в Сапорди-Маре на вечеринке у друзей, холодная, как горный хрусталь.
Может быть это какая-нибудь другая женщина? Кто-нибудь, о ком Гарри совсем не знал? Мысль об этом казалась ему оскорбительной. Он ведь этому мудаку все говорил! Что за лучший друг, у которого такое важное дело, а он ничего не говорит. Это невозможно! Не в характере Донни вести себя так. Хуже всего, что он полностью доверял ему сорок лет! Похоже на английский триллер, в котором твой лучший друг оказывается агентом КГБ, а ты и не догадывался. А может, Донни из ЦРУ? Скрывал все эти годы, пожертвовал собой, чтобы спасти страну. Будь серьезен! Слишком много смотришь телевизор, парень!
Гарри остановился. Где он? Он потерял ощущение времени. Вытер лицо рукавом. Внутренний компас привел его к автомобильному въезду к дому Фритци Феррис. Ну-ну.
Ладно… Он человек или мышь? Когда все они набросились на Фритци, она любезно позволила им обойти дом. Донни не прятался ни в туалете, ни в кухонной машине, ни в ванной. Гарри хотел посмотреть за холодильником, но Джина запротестовала. Но кто мог поручиться, что там нет потайной двери? Они вообразили, что он должен быть там, что он в ее спальне. Но быть там нет нужды, она ведь свободна как птица, и, если ему захотелось любви с ней, зачем уезжать за три мили от семьи и лучших друзей? Почему просто не зайти к Позитано, или Порфирино, или еще к кому-нибудь из этих итальянцев на «П», которые содержат заведения, где люди занимаются любовью? Все, кто любит трахаться, знают эти места. Хотя сейчас… Сейчас он должен признать, что ничего ни о ком не знает. Все мираж.
Гарри включил вторую скорость и медленно, осторожно поехал по длинной, обсаженной травой автомобильной дорожке к дому. Вокруг как будто все вымерло. Только крики гусей и уток, дыхание воды и ветра. Так спокойно… Похоже на один из островов, показанных Бергманом.
Так. Где же он может быть? Гарри вышел из машины и направился в сторону от белого большого дома к бассейну. У входа не было ни собаки, ни охранной системы. Он знал, что в доме есть сигнализация, но так далеко его не смогут обнаружить. Ничего. Только широкий борт бассейна, несколько столов и стульев, солярий и пристройка, примыкающая к кладовой и раздевалке. Комната Аарона, гостевая комната, даже комната для служанок. Ни следа Донни: ни его очков, ни «Толкований сновидений» Фрейда.
И вдруг Гарри увидел дорогу за деревьями около бассейна, изгородь и за изгородью нечто вроде каминной грубы. Симпатичной маленькой трубы.
Сердце Гарри забилось. Он покрылся испариной. Глубоко вздохнув, он оглянулся и побежал быстро, как мышь полевка, назад к каминной трубе за изгородью.
Вскоре он увидел коттедж – уютный, покрашенный белой краской, перестроенный старый амбар. Он стоял фасадом к бассейну. Из него открывался вид на воду и лес. Дымок пробивался из трубы. Если бы Фритци не покрасила дымоход в белый цвет, Гарри никогда бы его не заметил.
Биг Бен Коуэн ждал в коридоре жену. Ее доктор сказал, что причин для беспокойства уже нет. Биг Бен больше не мог откладывать разговор. Все решило выражение лица Чайны, когда она открыла дверь спальни. Кловис была в истерике. Бог знает, куда направилась Чайна и как увиденное подействовало на нее. Он мог потерять их обеих… Может быть уже поздно менять что-либо.
– Хэлло, Бен! – Жена стояла в дверях в джинсах и свитере, глядя на него спокойным и ясным взором. Он никогда не видел ее в такой одежде. В ней она выглядела молодой, даже юной.
– Привет, малыш. Мы можем поговорить?
Улыбнувшись, она закрыла дверь.
– Это все, что мы можем сделать.
Он прокашлялся. Давно они не видели друг друга без маски светскости, прикрывавшей ложь и разочарование. У обоих было такое чувство, словно они вообще впервые встретились. Они напоминали незнакомцев, объединенных одним делом. Что-то среднее между присяжными и заложниками.
Делорес села, скрестив под стулом ноги. Он никогда не видел, чтобы она так сидела.
– Я хочу сказать тебе кое-что, – начал он. – Я знаю, ты давно это подозревала, но всякий раз, когда я хотел признаться, что-то происходило, и я не мог причинить тебе…
Делорес Коуэн подняла руку и остановила его.
– Бен! Не надо! Я знаю. Ты в кого-то влюблен и просишь развода. Хорошо. Разведемся.
Биг Бен сжал голову руками, его мускулистая широкая спина дрожала от волнения.
– Боже! Прости меня!
Делорес была настолько опустошена, что не чувствовала ни ненависти, ни любви. Только грусть была в ее сердце.
– Я неудачная мать, ужасная жена, и ты заслуживаешь лучшей. Я наказана тем, что ты не хочешь меня, не нуждаешься во мне, как я в тебе. – Она улыбнулась. – Мы никогда не имели шанса, ты это знаешь. Уходи, Бен, и забери с собой свое достоинство. Только ты и я знаем, что ты потерял его.
Они помолчали. Чувство утраты вдруг током ударило их. Как будто кто-то умер…
Делорес встала.
– У меня только один вопрос… Даже если я кажусь чудачкой, скажи, кто это?
Биг Бен опустил голову.
– Кловис О'Малли.
– Я так и думала, – обронила она и вышла.
Дженни Джеймсон была на пределе. Она легла головой к окну, выходящему на Хамптон Джитни и попыталась уснуть. Она не помнила, когда спала последний раз. Вернувшись в домик на побережье, Дженни приняла две большие таблетки снотворного и забылась.
Всю неделю она была в городе, пытаясь найти Донни. Она замучила всех, но никто его не видел, никто ничего не знал. Поего просьбе полиция не вмешивалась, а частный детектив явился лишь с известием, что кто-то видел его на дискотеке на 14-й улице. «Какая нелепость!» Дженни истерически рассмеялась. Боже! Боже! Ей оставалось только рыдать и биться головой о стенку. Неизвестно, достаточно ли она сильна, чтобы вынести это. И главное – хочет ли она это пережить.
Она вздохнула, сдерживая слезы, столь легко теперь выступающие на глазах. Мать в больнице, отец трахается с какой-то посторонней женщиной, а муж исчез с лица земли. Слишком много для одного человека.
Она попыталась сосредоточиться. Пара в домике напротив вела супружескую беседу. Они выглядели весьма комично. Жена, маленькая, пухлая, с лоснящимся лицом, прикуривала сигарету от золотой зажигалки. Муж с самодовольным багровым лицом пьяницы, с гладко зачесанными волосами, походил на посетителя нью-йоркского клуба для коммерсантов.
– Думаю, надо устроить маленький обед в этот уикэнд.
– Прекрасно. Компания будет небольшая?
– Да.
– Я думаю, надо послать приглашения.
– Правильно. Я пошлю после завтрака.
– Это гораздо приятнее, чем звонить. Кого же мы пригласим?
– Питера и Салли, Рэкса и Кэти, Питера и Баф, Гордона и Кэт.
– Прекрасно. Они точно все придут.
– Нельзя забыть про Питера и Сэл. Им сейчас плохо, надо о них позаботиться.
– Да, конечно.
– Не знаю, есть ли у нас шотландское виски для вечеринки. Кстати, когда она будет? Недели через три?
– Возможно.
– Что за черт! Мы так устали. Надо больше гулять.
– Слишком тяжелая работа…
– Правда. И все же нам повезло, что мы вместе. Обычно браки так неудачны.
– Я согласен с тобой… Подбирается хорошая компания.
– Да. Я всем пошлю приглашения. Слушай, у нас остались пригласительные открытки?
– Кажется остались. Если нет, то я заеду на следующей неделе в магазин и куплю.
– Бледно-голубые.
– Обязательно.
Дженни как завороженная смотрела на эту пару. Эта сцена напомнила ей одну из старых радиопрограмм «Завтрак с Твиддламами». Как будто читаешь вслух рассказ Джона Чивера. Как они могут так жить? Как заведенные роботы. И она знает, она точно знает, что они плохи в постели. Он смотрит на нее как на шлюху, которая отдается в номере отеля. В то время, как Донни…
Воспоминание о муже больно отозвалось в ней. Боже! Как она скучает по нему! Они были так близки. И она думает, что еще будут. Может, сама идея близости – глиняный сосуд? Может, они теперь будут между собой не лучше, чем эти марионетки напротив нее.
Мысль, что их привязанность была не настоящей, была просто невыносима. «Брось, малыш!» – сказала она сама себе. Она вздохнула. Еще час, и она будет спасена.
Какая ирония – решив уйти из родительского дома и жить собственной жизнью, она потеряла единственного человека, чья поддержка помогла ей порвать с семьей. Ладно, она что-то предпримет. Вот так, Донни Джеймсон, где бы и с кем бы ты ни был сейчас. Как только она немного поспит, она начнет действовать.
– Вещь, которую ты никогда не должна забывать, общаясь с нью-йоркцами, – произнес кто-то с южным акцентом, – то, что они все с претензиями и все сумасшедшие.
Дженни вытянула ноги. «Может быть, и так…»
Когда Дженни притормозила возле Хамптонского моста, она вдруг увидела Джину Харт. Джина сидела на скамье, поджидая ее. Остановив машину, Дженни радостно бросилась в объятия Джины, не думая о том, как это выглядит в глазах почтенных отдыхающих.
