Текст книги "Полшанса 2 (СИ)"

Автор книги: Глеб Силаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)

И что это должно значить? И я не только про отповедь меекханца.

– Держи. Раз для тебя это важно, но помни это ничего не значит.

Кушан не соврал, параллельный речной проток находился примерно километрах в пятнадцати ниже нашей стоянки. Если бы не поток различного лесного мусора виде веток, палой листвы, водных растений, мерно вытекавших из-за плотной зелёной стены деревьев, склонившихся над водой, точно бы его пропустили.

Несмотря на скромные размеры баржи, плыть не сказано тяжело. Вёсла то и дело цепляются за коряги, а на рулевой хвостовик без конца наматывается тина. Из-за чего Колючка, поставленная рулевой, постоянно матерится, пытаясь высвободить руль. Пира же умостился на носу укрывшись брезентом и предупреждал о различных препятствиях на пути. Конечно лучше бы было на его место поставить Уду или меня, так как у нас имеется дальнобойное оружие, но на вёслах от нас больше пользы. Пленному прохлаждаться на дне баржи я не дал. Привязанный за руки к веслу, а за ноги к вбитой в палубу скамье, он грёб на ровне со всеми. Уда, уже от себя добавил кляп, просто на всякий случай.

Уже через десять минут пребывания здесь я поверил ему на счёт того, что здесь никого из разумных нет. Низко нависающие кроны деревьев создали над головой настоящий купол, через который лишь изредка пробивается свет. У самой воды прохлада, а на высоте человеческого роста – невыносимая духота. Настоящее раздолье для насекомых. Которые обезумив от счастья, в виде подарка из пяти людей, облепили нас мечтая попробовать на вкус.

Жалятся эти гады больнее, чем осы, а размером они от сырной мухи до майского жука. Вплывая в очередное световое пятно в глазах начинает рябить из-за света, отражающегося от их хитиновых тел.

Сидящий позади меня меекханец ткнул меня в спину указывая на воду. Там в зарослях кувшинок плавала пятёрка грибообразных студней. И судя по ритмичным колыханиям одного из них, кому-то повезло с обедом.

Чуть дальше на берегу сцепилась пара ящериц размером с кошку с длинными шеями, головами как у мурены и вытянутыми перепончатыми передними лапами. К слову у одной из ящериц было пять лап. Можно было бы подумать, что это к примеру, половой орган. Вот только сомневаюсь, что, растя с боку, наверху им удобно пользоваться.

Шипя они набрасываются друг на друга, пытаясь укусить и тут же отскакивают. А за этим за гранью света в тени наблюдает по меньшей мере два десятка таких же ящериц. И когда я говорю, что они наблюдают именно за поединком, я это и имею в виду. Они неотрывно смотрят за сражающимися, а не просто отдыхают в тени после еды.

Стоит ли пытаться объяснить их странное поведение и наличие физических отклонений у некоторых представителей. Пожалуй, нет. Вывиха мозга мне только и не хватает.

Баржу ощутимо качнуло и Колючка, чуть не опрокинувшаяся за борт, в крайне мягкой, предельно деликатной и совершенно толерантной форме попросила Пиру быть немного повнимательнее. На что он никак не отреагировал, смотря в воду. Баржу снова тряхнуло, только намного сильнее. Пришлось схватится за борт, чтоб не слететь со скамьи.

Пресекая возмущённый возглас Колючки и явно желающего что-то добавить от себя Уды, я окликнул Пиру, но он никак не реагировал. Ну что ж… Валяющаяся на дне ветка угодила точно в затылок заснувшего наблюдателя. Раскрасневшийся Пира встрепенулся, увидев весьма однозначные жесты в свою сторону собрался, устремляя взор в перёд.

Глава 7

Можем ли мы знать, что такое счастье без страданий? Бытие определяет сознание или сознание бытие? Сколько нужно времени человеку, чтобы превзойти себя нынешнего настолько же, насколько он сейчас превзошёл обезьяну, чтобы считать себя сверхчеловеком? Все эти философские вопросы сейчас не заботят Уду, так как он кормит местную фауну содержимым своего желудка.

Где-то пол часа назад на одном особенно трудном и узком участке речного ответвления Уда стал морщится, растирая нос. На вопрос «что случилось» лишь отмахнулся, при этом чуть ли не засовывая голову в подмышку.

А сейчас мы как раз прошли крутой поворот, за которым берега разошлись, а деревья вытянулись, позволяя ветру донести скрываемый от нас смрад. Вонь так сильна, что приходится отворачиваться, чтобы вдохнуть.

Для Уды, с его усиленным обонянием, это как прямой в голову. Он, свалившись со скамьи, зажал нос и начал рычать как собака. После чего перевесился через борт.

– Колючка, не отвлекайся. Тибальт, не своди глаз с пленного. Пира, давай сюда. – Схватив здоровяка за ремень, я придержал его от купания в подозрительно колыхающийся воде.

– Что мне делать?

– Возьми в моей сумке немного ваты, фляжку со спиртом, она в боковом отделе и флакон с нашатырём, он там же где и вата.

– Достал.

– Уда, делай что хочешь, только не падай! Не разбивай к чертям моё любящее сердце. Теперь отщипни вату. Да, вот так, ещё столько же давай.

– Сука, ну и вонь! Не могу!

– Заткни нос и не ори. Сверни вату в конус. Меньшую сторону обмакни в спирт, а на большую капни нашатырь. Только немного. Уда! Мать твою! Поднимайся! Вот, держи, вставь в нос.

– Хээ-хэ-кээ-кэхх. – Уда тяжело дыша утёр текучие слюни рукавом.

– Лучше?

– Норм. Даже так чувствую эту вонь. Что вообще может так смердеть?

– Судя по тому, что запах усиливается, мы скоро это узнаем.

У Колючки нашлось камфорное масло. Я конечно поинтересовался зачем оно ей здесь, но внятного ответа не получил? Вымочив в масле бинт, повязали плотные маски на лица. И всё равно приходится дышать ртом.

Едкий, явно химический запах выжигает нос, из-за него беспрестанно слезятся глаза, а на языке будто что-то скрепит. Однако же есть и плюсы. Смрад отогнал от нас вездесущих жадных до крови насекомых.

Подплывая к изгибу, моё весло ударилось о что-то мягкое. Повернув голову, не понял на что смотрю. Без форменный кусок… чего-то. Весь осклизлый, бурого цвета, от него по воде расходятся сиреневые разводы с радужными переливами, как от технического масла. Лениво перевернувшись, это продемонстрировало землистого цвета вспухшую кожу с несколькими чёрными шипами, длинной с ладонь, растущими из неё. Сама кожа бугристая, будто из множества шариков, размером с ноготь.

Сидевший молча до этого момента кушан по причине заткнутого рта, задёргался, замычал пуча глаза.

– Если хочешь что-то сказать, то я могу снять с тебя повязку.

Сказать-то он может и хотел, но вдыхать местный аромат не очень. Поэтому перестал мычать, став пучить глаза ещё сильнее, показывая головой в сторону берега. Не я, не мои спутники там ничего не увидели. И по этой причине Уда наградил пленного такой затрещиной, что я подумал он ему мозги вышибет.

С верхушки дерева мне на руку спикировал древесный лист, покрытый чем-то чёрно-сиреневым. Едва коснувшись кожи он, обжёг словно кислота. Смахнув лист с себя, присмотрелся к руке на которой появилась небольшая ярко-красная отметина в виде треугольника.

– Закройте открытые части тела и не поднимайте головы вверх. – Едва я это сказал, как Пира тут же задрал голову. – Пира!

– Прости. Само получилось.

Проплыли ещё два десятка метров. Вся растительность вокруг была залита этой жижей. На правом, будто выжженном, берегу лежало «оно». Огромная осклизлая туша с коричневой кожей, состоящий будто из множества мелких шариков.

Существо, длинной с нашу баржу, метров восемь, не меньше. Оно выглядело так, будто кто-то при его создании думал: – «чем больше, тем лучше». Сзади пара толстых здоровых лап, которыми существо могло бы без проблем достать до головы. На них есть перепонки, но гипертрофированные когти на концах фаланг больше соответствуют существу лазающему, проводящему большую часть времени не в воде и на земле, а в верхушках деревьев. Смешно конечно, учитывая его размеры, но смешно ровно до тех пор, пока не обратишь внимания на передние конечности. Крылья. Два огромных перепончатых крыла с общим размахом метров в тридцать.

Дальше по трубообразному телу идёт голова без всяких признаков шеи. То есть, чтобы повернуть черепушку ему нужно выгнуть тело в требуемую сторону. Оттуда на меня смотрели два огромных бельма, размером с мою голову. А под ними сразу же начинается пасть, с вогнутыми вовнутрь игольчатыми зубами. Нижняя челюсть выдвинута вперёд, для лучшего захвата добычи. В целом голова напоминает рыбью, если говорить о форме. От неё и до самого кончика хвоста идут два параллельных гребня, чьи верхушки венчают устремлённые вверх шипы. Точно такие же тут и там торчат по всему телу, беспорядочными выростами смотря во все стороны.

Выгнувшись буквой «С» существо лежит на обугленной под ней земле в круге из поваленных деревьев, будто от ударной волны. Их стволы, листва, кустарники, растущие под ними, стелющийся мох, всё это густо залито фиолетовой жижей. От туши в реку стекают такие же тёмные ручейки.

Не совсем понятно, что именно прикончило существо. На брюхе виден глубокий ровный, словно проведённый по линейке, разрез, из которого мерзким змеиным клубком вывалились синеватые кишки. В нескольких местах были вырваны огромные куски плоти.

Кажется, один из них я и видел не так давно. Стоп… Тварь здесь лежит судя по всему не первый день. А кусок плоти я видел совсем недавно. Не мог же он сам доползти до воды. Или может он упал на берег и течение только сегодня удосужилось его смыть? Навряд ли, течение очень слабое, предмет даже в килограмм весом ему не утянуть. Значит, его кто-то скинул.

Я только сейчас осознал, что мы прекратили движение. Оторвав взгляд от твари, повернулся, окрикнуть заснувших гребцов. Однако мой голос никого не достиг. Я остался на барже один. Вёсла мерно покачиваются опущенные в воду, руль тихо поскрипывает.

До ушей донёсся звук осыпавшейся земли откуда-то с берега. Предчувствуя что-то не хорошее, медленно обернулся. Дохлая тварь смотрела всё так же на меня своими бельмами. Вот только теперь подняв голову и подогнув распластанные крылья. Из пасти обильно течёт сиреневая мерзость. В уголку приоткрытой пасти с подрагивающими игольчатыми зубами виднеется кусок ткани, весь изгвазданный и изорванный.

Глаза сами собой сощуриваются, а левая рука невольно ложится на правое плечо, сжимаясь на точно таком же куске ткани. За деревьями позади существа угадывается тёмный силуэт с крыльями из осколков. Я хочу разглядеть его лучше.

Тварь булькает, поток сиреневой жижи из пасти становится сильнее. Её так много, что, скатываясь с берега в воду, она создаёт волну. По началу маленькую, но с каждым метром приближаясь к барже, она становится всё больше.

Ударив необычайно сильно об борт, она сбрасывает меня со скамьи. Вместо того, чтобы упасть на пол баржи, я окунаюсь в тёмную воду. Странный маслянистый вкус с привкусом гнилого мяса заполняет рот. Я слышу звук раздавленного стекла, чей скрежет перерастает в панический вой сирены. Держащая меня в своих объятьях вода колышется, раскачивая моё тело.

Когда вой достиг своего пика, меня вышвыривает на берег. Вместо сырой земли под руками я ощущаю холод бетона. Длинный разрисованный всякой мазней коридор, освещённый неприятным тусклым светом. По обеим сторонам расположены массивные железные двери.

Сирена смолкает. Моргнул и коридор переменился. Я на перекрёстке, под потолком висят странные вытянутые лампы, излучающие болезненно-красный свет. Из мрака с каждой из сторон ко мне движутся бочкообразные фигуры. Их головы, в виде гигантских кожных наплывав, лыбятся безобразными улыбками. Тонкие руки, сложенные на груди с семью длинными пальцами, перебирают воздух.

Шаги их не становятся шире, но они всё ближе ко мне. Подняться нет сил, тело обмякнув лежит безвольным кулем. С моего лба, на белоснежный пол залитый красным светом, падает сиреневая капля.

Пространство вокруг меня разлетается. Неистово вращаясь падаю к далёкой земле, видя на закатном горизонте рядом с большой водой город … живой и мёртвый одновременно. Вижу человека, идущего в него. И вижу того, кто ждёт его.

Над головой мелькает тень. Тварь с выпущенными кишками летит надо мной. Потроха, выпрастывавшись из брюха, развиваются за спиной твари как шестнадцать жутких щупалец.

Не знаю почему, но они создают дикое впечатление чего-то знакомого, чего-то… родного? Вскинув свою рыбью голову, тварь несколько раз клацнула челюстью, словно пытаясь что-то сказать. Свистящий ветер разворачивает моё безвольное тело. Я вижу в отражении башни, созданной из зеркал, себя, летящего вниз.

Земля всё ближе. Спикировав ко мне, тварь вновь клацнула зубами, словно в отчаянной попытке донести до меня нечто важное. Крылья существа распадаются на книжные листы, уносясь вверх. Зеркала кончаются, закатное солнце исчезает за громадой леса. Уже совсем по-человечески смотря на меня, существо в последний раз пытается что-то мне сказать.

– Не понимаю… – Тихо отвечаю я…

– Чего не понимаешь? – Спросила стоящая рядом Колючка?

Из рта по подбородку стекает слюна, глаза резко начинает жечь солнечный свет. Утерявшись рукавом перевожу взгляд на Колючку попутно пытаясь собрать мысли в кучу.

– Почему ты не за рулём? – Игнорируя её вопрос задал я свой.

– Всё, приплыли.

– В каком смысле? Рукав ещё не кончился.

– Рулевой хвостовик тю-тю, отвалился. Буря, жёсткая швартовка в берег, да и проход по узкому протоку с кучей подводных камней сделали своё дело. Удивительно, что только хвостовик нас оставил и только сейчас. Дальше без руля плыть опасно. В лучшем случае нас прибьёт к берегу, в худшем, когда проток станет шире, а течение быстрее, нас развернёт. Может и перевернуть, если особенно не повезёт.

– Без руля никак? Обычные лодки вёслами обходятся.

– Там и габариты другие. Будь нас в два раза больше, можно было бы попытаться. Баржа как никак на восьмерых гребцов рассчитана. Но я всё равно не стала бы рисковать.

– Ладно. Сколько мы уже прошли? Мы вошли в рукав где-то около часа назад, значит…

– Филин, окстись, мы по этой кишке уже третий час сплавляемся. Во мне скоро крови из-за этих грёбаных кровопивцев не останется. – Колючка с силой прихлопнула особо крупное насекомое на моей руке. – Учитывая то расстояние, что нам пришлось пройти вниз по течению, мы ушли километров на двадцать вверх по течению.

– Я понял. Тогда дальше пойдём пешком. Гребите к левому берегу!

Я ударом пальца отправил в полёт расплющенное насекомое с моей руки, после укуса которого на руке осталась ярко-красная отметина в виде треугольника.

И что это было? Сильно похоже на наркотический приход. Только, почему я его испытал? Остальные явно ничего не видели и просто гребли. Вонь то была настоящей.

Носком сапога растёр по дну баржи одиноки чёрный листок, покрытый сиреневой смолой.

– А с ним что? – Подняв голову кивнул в сторону кушана.

– Так он всё никак не затыкался. Мычал и мычал. Ну, вот мы его и… Так ты же рядом сидишь. Думала видишь, а раз молчишь значит одобряешь.

Выдернув кляп протёр распухшее лицо кушана мокрой тряпкой.

– Говори.

– Ты видел.

Я немного помолчал, ожидая продолжения, но кушан не торопился, пялясь на меня из-под заплывших век. Вольному воля. Пришлось извлечь рабочий инструмент, давая понять, что наша беседа может идти и в другом ключе. Он сразу всё понял.

– Я скажу. Только, только… можно воды. – Дав ему несколько глотков, развернулся к пленному, показывая, что внимательно слушаю. – Это дерево Йиша-юка-малья, названо в честь богини Йиша и означает открывающая – «информация недоступна».

– Повтори.

– Означает открывающая – «информация недоступна».

– Хватит мямлить, скажи чётко. – Внимательно смотря за губами кушана потребовал.

– Открывающая – «информация недоступна».

Похоже система считает, что мне не следует знать, что она там открывает. Ибо помимо секундной глухоты и надписи перед глазами «информация недоступна», по губам прочесть тоже не выходит. Их словно накрывает рябь.

Несмотря на занимательный эффект от смолы этого дерева, которая собственно и смердела, ничего интересного, я так и не узнал. Из кушана плохой рассказчик. Известно стало только две вещи. Первая, что смола весьма ядовита. Второе, это дерево растёт только здесь, вблизи города и нигде больше. Бесполезная информация.

Баржа ткнулась в рыхлый берег. Все без особого приглашения стали сходить с нашего корабля.

– Можно мне ещё воды?

– Нет. Из тебя плохой рассказчик. – Ответил, засовывая кляп обратно кушану в рот.

Охх, а я помнится сетовал на заросли в руинах. Оставив баржу, мы, проламываясь через чащобу, утопая по горло в трясине, переваливаясь через буераки, продвигаясь на юго-запад к предполагаемому кушанскому лагерю.

Сомневаюсь, что мы его бы нашли, да и вообще смогли выбраться из мари, если бы не звуки ожесточённого боя. Ориентируясь на них, уже в начавших опускаться сумерках, вышли к реке. Впрочем, темно не было, ибо зарево, полыхающего лагере, неплохо освещало всё вокруг.

На берегу шло ожесточённое рубилово в самом прямом смысле этого слова. Десятки и десятки шурдав, судя по размеру и амуниции, не из низкоуровневого отребья, окружив ровные квадраты закрывшихся щитами кушанов, пытались их вскрыть. Среди низкорослых шурдав выделялись три особенно высокие фигуры. Не менее трёх метров, закованы в медного цвета броню и со шлемами в виде птичьей головы с изогнутым клювом. Они вооружены монструозных размеров алебардами, которыми работают словно косари. Их вытянутые конечности очень помогают при дуговых замахах.

Впрочем, в сражении принимает участие лишь двое. Третий, встав на одно калено, четно пытается выдернуть один из трёх железных дротиков, пригвоздивших его к земле. Видны тёмные росчерки дротиков, пускаемых с одной из бирем, отшвартовавшийся и сейчас помогающей своим, с середины реки. Второе судно тоже наверняка бы помогло, но со дна сделать это проблематично. Её горящая корма ещё видна над тёмной гладью воды.

В небе над лагерем сгустились тучи, на глазах собираясь в воронку, чтобы обрушится на один из кушанских квадратов. От удара во все стороны разметались солдаты. Кто-то приземлился в воду, уходя на дно под весом собственной брони. Кому-то суждено было грохнутся оземь, ломая кости и становясь беспомощным перед шурдами. С биремы что-то проорали и разом несколько баллист выстрелило в сторону, где не так давно были ворота лагеря.

Ухх, несмотря на расстояние, я машинально прикрылся рукой. Эти дротики были явно непростые. Полыхнуло так, что только начавшая опускаться ночь стала днём. Повторно формирующаяся туча сразу же рассеялась.

Шурды было дрогнули, однако взвывший рог приказывал продолжать атаку. Уже из-за леса вылетел пяток полупрозрачных фигур. Пикируя сверху они, издав ужасны визг, бросившись на солдат, лопались белой дымкой, выворачивая жертву наизнанку. С палуб вновь пустили дротики с целью поджечь сам лес.

– Куда! – Рявкнул Уда, подбивая ноги дёрнувшемуся пленнику.

Замычав он стал дёргать головой в сторону сражающихся.

– Что, не можешь смотреть как твои и без того немногочисленные сородичи гибнут? Хочешь к ним, помочь, даже зная, что ты вероятнее всего погибнешь?

*Утвердительный кивок.

– Благородно… Наверное… Успокой его. – Бросил я Уде. И Уда успокоил… вдарив от души в челюсть.

– Что будем делать? – Повёл плечами Тибальт.

– Делать…дело… – Протянул я тяжело вздыхая. – Моё задание вас не касается. Не хотите рисковать, тогда уходите прямо сейчас.

– Филин, не неси херни! Мы уже здесь, деваться так и так некуда. – Колючка откинула мокрую прядь со лба.

– Я тебя услышал. Только пускай каждый говорит за себя сам.

– Мне интересно что ты будешь делать. Да и возможность хорошей драки меня привлекает.

– Я уже говорил почему хочу присоединится к тебе. Отказываться от сказанного не намерен.

– Я с тобой… без особой причины. – Тихо произнёс Пира.

– Ваш выбор, не мне вас отговаривать. – Сняв с плеча шнеппер, протянул Уде. – У нас схожие навыки, проверь сможешь ли воспользоваться.

– Смогу и без навыка. В армии всяким пользоваться приходилось.

Яс лёгкой завистью посмотрел, как Уда играючи двумя пальцами взвёл оружие. Мне всё ещё приходится прикладывать значительные силы, чтобы управится с ним.

– Приглядывайте за пленным и не забывайте посматривать в лес. Кто знает, что оттуда может вылезти.

– Эй, погоди! Какой у тебя план? – Колючка вновь откинула не послушную прядь.

– Сейчас все кушаны на палубе помогают товарищам на берегу. Наш новый приятель рассказал две важные вещи. Первое, в этом походе принимают участие только солдаты. Ни рабов, ни наёмных гребцов нет. Значит все солдаты сейчас на палубе, а помещения для гребцов пусты. И второе шурды отвратительно плавают, поэтому кушаны вряд ли ожидают что кто-то попытается проникнуть на борт.

– С этим ясно, но как ты попадёшь на корабль?

– Разве не понятно. – Сняв ботинки, связал узлом шнурки закинув их на шею.

– В плавь! Да ты псих! Тебя же сожрут.

– Думаю грохот боя не хуже звуков бури распугивает водных обитателей. Так что не должны.

– Идиотский план!

– Предложи другой, получше. – Выждав несколько секунд и не услышав иных предложений, перекинул за спину оставшиеся три бурдюка.

Вода за день н плохо прогрелась и находится в ней оказалось необычайно приятно. Если бы только не посекундное ожидание нападения с глубины было бы совсем хорошо.

Ухватившись за покачивающееся весла подтянулся, пролезая в гребное окно. Внутри было довольно темно. Только несколько масляных лам горело у прохода к скамьям. Не удивительно, расставлять в каждом углу лампы на деревянном корабле было бы неразумно. Над головой слышался грохот десятков ног, перемежающийся отрывистыми командами. Проходя в тёмное нутро корабля, я двигался на ощупь, точно слепец.

Послышался скрип открывающегося люка. Вниз по лестнице сбежала четвёрка солдат с единственным факелом. Я вжался в боковую нишу по мне прошёлся отблеск огня, устремляясь дальше вниз. Судя по всему, в трюм.

Не став высовываться, дождался пока войны не поднимутся обратно. Благо долго ждать не пришлось. Натужно хрипя, четвёрка поднимала снизу два плоских длинных ящика с вязью на боку.

Идущий последним солдат оступился, чуть не отпустив свою ношу. Тот что держал факел зло зашипел на него с явной тенью страха на лице. В люк зло прокричали, и солдаты живо выбрались на палубу.

Кажется, я знаю, что в этих ящиках. В голове родился простой и гениальный план. Вот только на пути его реализации встала дверь трюма сразу с двумя массивными замками. Нет никакой возможности быстро их вскрыть. Значит есть только два пути. Придерживаться изначального плана и устроить пожар в надежде на то, что судно затонет достаточно быстро, успев забрать кушанов с собой. Корабль может я и затоплю, обычная деревянная лоханка как никак, пускай и большая, но все кушаны сейчас на палубе и вполне могут спастись, если быстро скинут броню. Возвращаться в город я не собираюсь, а до истока реки за горным хребтом ещё нужно добраться. Кто знает, когда это произойдёт. Мне нужна мощь системы уже сейчас, а для этого нужно выполнить грёбаное задание. Значит нечего тут и думать. Буду действовать по второму плану.

Касаясь руками крутых ступеней, приложился ухом к крышке люка. Звуки всё те же: топот, лязганье баллист, металлическое эхо скрещивающегося оружия на берегу и крики, много криков. Жёлтый свет полыхающего лагеря упал мне на глаза в приподнятый люк. Он находится на левой стороне палубы и все, кто на ней, в этот момент смотрят в противоположную сторону.

Откинув немилосердно заскрипевшую крышку, я ужом скользнул за стоящие недалеко бочки. Какофония боя не позволила кушанам услышать спасительный для них скрип. Тридцать на восемь метров. Размеры данного плавсредства сравнительно небольшие, так что найти взглядом искомое не составило труда.

Полдесятка распахнутых плоских ящиков, лежащих на палубе возле мачты. Три из них уже пусты, а из двух оставшихся после каждого третьего залпа аккуратно берут по едва светящемуся дротику, медленно укладывая его в жёлоб баллисты. В то время как обычные дротики десятками стоят в бочках непосредственно рядом с орудиями.

Омою пятку что-то мягко ударилось. Шлем. Подняв глаза на лестницу, ведущую к кормовой надстройки, я увидел на ней мёртвого кушана с дырой в шее. Лесной сумрак отлично скрывал Уду, но я всё равно видел его довольный оскал.

Медлить больше нельзя. Большая часть кушан занята плотным засаживанием берега стрелами из гастрофетов. Бой там перешёл из активной рубки в позиционную перестрелку. Шурды укрывшись за остатками строений и деревьями обстреливали поредевшие ряды кушанов, пытающихся соорудить плоты для переправы на корабль.

Похоже орудия выбили шаманов, а стрелки изрядно покосили наступающие силы. Шурдских тел на берегу раза в четыре больше чем кушанов. Хоть носатых уродцев я ненавижу, но им сейчас неслабо помогу в этом конфликте.

Затянув лямки бурдюков в узел, в двух местах короткими ударами проделал отверстия, из которых тугой струёй хлынула резко пахнущая жидкость. Связка уж очень неудобная. Не доброшу или зацеплюсь при броске – мало не покажется. Из положения сидя метать такое невозможно. Встав полный рост и раскручивая лямки, щедро заливая палубу и ящики со светящимися дротиками горючкой, я бросил. Зажигательная смесь щедро окатила стоящих кучей солдат, обстреливающих берег. Такое трудно было не заметить. В мою сторону обернулись.

Моируки сжимаются на фальшборте. Нужно только перекинуть ноги. А факел, сорванный с мачты уже касается палубы, моментально воспламеняя её. Уже поднял корпус, когда один из кушанов, точно сгустившись из воздуха, врезается мне в бок. Одна секунда. Офицер кричит, указывая на ящики. Локтем ломаю нос гаду, вцепившемуся в меня. Время сжимается в точку. Всё вокруг словно замирает.

…но взрыва нет. Проходит ещё секунда, сразу пятёрка воинов кидается к моей связке. Схватив её и залив друг друга горючкой, они стремятся избавится от неё, швырнув за борт.

Ещё пара кушанов валится на меня сверху, накрывая своими телами. Доля секунды и огненная вспышка застилает палубу. Расплескавшуюся повсюду смесь жадно пожирает огонь. Кушан, занёсший меч надо мной, падает. С берега доносится одинокий грохот теппо. Рывком поднявшись переваливаюсь за борт, спиной прикладываясь о спущенные в воду вёсла.

Вовремя. Едва моя голова погружается под воду, слышится оглушительные взрыв, сменяемый треском ломающегося корабля. Меня накрывает туча обломков и мертвых кушанов идущих ко дну. Не желая отправляться с ними, я стремлюсь покинуть место своего деяния. Огненное зарево сквозь воду кажется чем-то необыкновенным. Прорывая водную рябь всплываю, глубоко вдыхая воздух, смешенный с дымом.

Задание: «Верни меня» выполнено. 100 из 100.

Как бы странно не звучало, но вынырнул я из-под земли. В клетке с той самой статуей с четырьмя руками высеченной из красного камня.

– Ты смог. – В голосе прозвучало всё: равнодушие, радость ребёнка, злость проигравшего. – Я внимательно следил за тем, как ты убиваешь. И мне понравилось… Ты даже осмелился поднять руку на моего сына. – Из-за статуи касаясь передними лапали земли вышло то существо, которое так любило играть с трофейными головами. – Но ты победил, а значит ты прав. – Жуткий хруст, смешенный с чавкающим звуком и существо обратилось в то месиво, в которое превратили его мы.

– Тогда будь добор, верни мне мою душу.

– Душа… – Шипя протянула статуя. – Хочешь её обратно.

– Таков был уговор. Сотня мертвецов за одну единственную душу. Более чем честная сделка.

– Не смей произносить при мне слова торгашей!

Сила его слов вдавила меня в колючий песок.

– Я, сделал, то, что, ты, хотел. Верни, то, что, принадлежит, мне.

– Уже. Ты очень занятная букашка. Не стал ныть, сетуя на судьбу. Делал всё своими руками. И не щадил кушанское племя. Этого мне так не хватало. Души убитых тобой теперь будут моими игрушками следующую вечность. Я доволен. Теперь прочь, пока я не передумал на счёт твоей душонки.

Статуя неуловимо изменилась, делая повелевающий жест. Окружение подёрнулось дымкой, секундное ощущение полёта и…, и…И я всё ещё в той же клетке.

Внимание: вы не можете покинуть чертог «высшего существа» до получения награды.

Статуя зарычала. Метал клетки изогнулся, песок под ногами пошёл рябью, а свет, будто сжавшись, попытался спрятаться в самые тёмные углы.

– Скажи, человек, у твоего мира есть бог?

– В моём мире полно богов, но никто и никогда никого из них не видел. Деяния они не совершают, к мольбам и жертвам равнодушны. Некоторые говорят, что их и вовсе нет.

– Мир без божественного взора приходит в упадок. Твой мир ждёт та же участь что и этот.

– Что произошло? Откуда появилась система и что она такое? – Давай, не молчи, ты же сказал: «А» говори «Б». Что такое эта грёбаная система?

– Ты и твои собратья уже здесь, а значит ваш мир уже погиб.

– В каком смысле? На Земле ничего не поменялось.

– Ваши боги уже заперты в своих чертогах, а паства отлучена от них. – Статуя хотела ещё что-то сказать, что-то несомненно важное. Но словно кто-то невидимый ударил по ней, она вздрогнула, пойдя трещинами. – Ихихи-хиии-хиии-иииих!!! – Знакомым мерзким парализующим волю смехом рассмеялась статуя. – Она не хочет… – Ещё удар. Трещины появились на постаменте. – Ихихи-хиии-хиии-иииих!!! – Она требует, чтобы я делал что она велит, а она велит наградить. Наградить тебя, мелкую букашку, которая ничего не сделала во имя моё! – Очередной удар. Из статуи вылетело несколько кусков, а из трещин потекла густая как смоль кровь.

Из камня доносится тяжёлый натужный рык. Словно дикого зверя мучают, но он не сдаётся, продолжая скалить зубы. Так продолжалось несколько минут.

Статуя проиграла. Я это понял по смеренной тишине. Из ножен на поясе в руку к статуе прилетел аутсгабе. Она сжала клинок за лезвие и метал начал, шипя, впитывать кровь «высшего существа» являвшегося некогда богом.

Когда шипение прекратилось, я подумал, что на этом всё. Клинок жалобно заскрипел, разлетевшись на десятки металлических осколков. Они ещё не успели коснутся песка, как меня потащила неведомая сила к статуе.

– Если она требует награду для тебя, ты её получишь. Сполна. – Приблизив ко мне триумфальный венок, статуя, оживая на мгновение, сорвала с него красный лепесток, воткнув мне его в левую ладонь.

Система сообщила о полученной награде. Но что это за награда я прочесть не успел, отключившись.

На ноги накатывали волны, перекатываясь на грудь и заливая лицо. Может я бы ещё полежал, однако вода, затекающая в нос, этому не способствовала. Выползя на берег целиком прижался к шершавому стволу дерева. Вокруг абсолютно ничего не видно, лишь непроглядная тьма с тёмными силуэтами растительности.

По некоторым признакам я могу судить, что я всё ещё рядом с рекой где-то в лесу. Мда, мне бы в сыске работать с такими дедуктивными навыками. Глубоко втянул воздух, надеясь услышать запах гари, но нет. Пахнет только тем, чем и должна пахнуть река. Слух тоже не торопится давать подсказки. Слышу волны, шелест листвы, перекрикивания ночных обитателей, тихие всплески уже от водных жителей.