Текст книги "Гробница первого императора"

Автор книги: Гийом Прево

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

Пульсация Камня... Что там говорил Цинь? Для того чтобы выбраться отсюда, нужно подчинить ритм времени, текущий внутри тебя. А для этого необходимо самому замедлиться... Но как такое вообще возможно – замедлить себя?

Укрывшись в полумраке грота, Сэм изо всех сил старался сосредоточиться. Замедлиться... Может, попытаться успокоить сердцебиение? Ведь, кажется, именно это происходит, когда мы засыпаем? Сердечный ритм замедляется, все процессы в организме затормаживаются... Как сейчас у Аллана. В коме пульс становится совсем слабым... Или как у самого императора Цинь, который умеет погрузить себя в состояние транса, позволяющее остановить старение.

Да, точно, чтобы «замедлиться», нужно унять сердцебиение.

Сэмюел приказал себе выбросить из головы все отвлекающие мысли. Сейчас необходимо было сосредоточиться на ритме в груди и не думать больше вообще ни о чём... По мере того как он концентрировался и направлял всю волю к одной-единственной цели, постепенно росло ощущение, что ему и в самом деле удается погрузиться внутрь себя и достичь помыслами собственного сердца. Еще одно усилие – и вот он уже буквально растворился в крови и течет вместе с ней через два желудочка сердца.

Правый посылает драгоценную жидкость в легкие, чтобы там она насытилась кислородом, а левый распределяет ее по всем прочим органам. Предсердия то наполняются кровью, то опустошаются, отправляя ее дальше, клапаны открываются и закрываются – сама жизнь трепещет и беспрерывно движется у него в груди! А прямо за этим движением – вот она, вторая пульсация, стук ее немного медленнее и спокойнее, чем стук сердца, и именно под этот ритм следует подстроиться...

Ощущение было очень приятное. Полнейшее умиротворение, как в тот момент, когда проваливаешься в сон. Но при этом сознание – абсолютно ясное, все чувства обострены и устремлены к общей цели – сделать так, чтобы две пульсации, уживающиеся бок о бок в груди Сэма, смогли биться в унисон... И вот, мягко и спокойно, сердце стало замедлять свой бег, будто всю жизнь только этого и ждало. Скорость пульса начала снижаться и постепенно сравнялась с ритмом Камня, подстроилась под него и сделалась совсем незаметна на его фоне. А потом Сэм почувствовал, как оба сердцебиения и вовсе угасают, и наконец...

Мальчик открыл глаза. Грот, в котором он находился, изменился. Или нет, скорее, изменилось то, как он, Сэм, его видит. Всё словно было залито светом, но в то же время – окутано размывающим контуры зеленоватым туманом. В жестах Сэма тоже появилось что-то непривычное, каждое движение вызывало в воздухе едва заметные вибрации, которые расходились концентрическими кругами, как по поверхности пруда. Замедление сердечного ритма удивительным образом отразилось на его восприятии мира!

И Камень-то, Камень предстал перед Сэмом в совершенно новом свете... Теперь на него достаточно было лишь взглянуть, чтобы тут же отчетливо разглядеть очертания солнца и его лучей, будто они уже были там, под верхним слоем, и оставалось лишь выпустить их наружу. Камень содержал внутри себя все элементы, необходимые для путешествий...

Сэмюел с новой решимостью взял в руки резец. Ему вдруг показалось, что задача эта – элементарная! Легкими ударами молота и мелкими касаниями резца он стал аккуратно высвобождать из Камня солнце, которое видел внутри него. Понемногу на поверхности проступал идеальный круг с расходящимися в разные стороны лучами, которые Сэм высек с той же ловкостью и уверенностью. Движения его становились всё привычнее, и вскоре Сэм без труда, точными ударами резца, вырезал в нижней части Камня нишу для перевозки вещей. Как Имхотеп, Сетни и Гэри Барнбойм, теперь и Сэмюел освоил мастерство создания собственного Камня!

Завершив работу, мальчик положил инструменты на землю. Сколько он работал? Час? Минуту? Время теперь текло по-другому. Он закрыл глаза и позволил сердцу восстановить привычный ритм. Едва пульс стал нормальным, до него донесся Сухой щелчок, будто кто-то отпустил натянутую резинку. Где-то он уже слышал этот звук... Нуда, в тот день, когда познакомился с Сетни, в их доме в Сент-Мэри, в 1932 году. Сэма и его двоюродную сестру тогда схватила банда хулиганов, которые нелегально поселились в здании, и именно тогда как нельзя более кстати появился Сетни и выручил Сэма и Лили. В схватке с хулиганами древний мудрец замахнулся тростью, и тут – сюрприз! – время словно замедлилось, и нападавшие застыли на месте, а сам Сетни вихрем перелетал от одного к другому, раздавая точные удары направо и налево. После того как все злодеи в страхе разбежались, Сетни будто ослабил хватку, и по щелчку, похожему на этот, время вернулось в прежний ритм. И звук был точно такой же, и то же ощущение, будто тебя перенесли в другое пространство, а потом вернули обратно... Что, если Сэмюел только что повторил фокус Сетни? Что, если ему тоже удалось замедлить ход времени вокруг себя?

Он открыл глаза в поисках чего-то, что подтвердило бы его догадку, но грот опять выглядел как прежде: больше никакого сверхъестественного свечения, только мрак и древние серые стены. Ничего не изменилось, не считая того, что в Камне теперь было высечено прекрасное солнце и транспортная ниша – точь-в-точь как полагается! Сэм своими руками сделал дверь, через которую сможет выбраться отсюда!

Он достал из кармана карту Рима, сунул ее в свежевысеченное углубление и взял в руку золотую монету папы Климента VII. Алисия уже заждалась...

11      ИЗ ТУМАНА

После темноты – туман... Когда Сэмюел открыл глаза, ему показалось, будто кто-то окутал его широким белым шарфом. Воздух был соткан из плотных мягких частиц, звуки – приглушены. Мальчик опустился на поросший травой склон холма, на котором очутился, и полной грудью вдохнул воздух, перенасыщенный влагой, но всё же гораздо более приятный, чем в гробнице императора Цинь... Кислород, наконец-то!

Если не считать ожога, сопровождавшего начало путешествия, в целом всё прошло хорошо и Сэм не испытывал никаких неприятных последствий переброски. Экзамен по скульптуре (специализация – создание Камня Тота) пройден успешно, высший балл и поздравления членов комиссии!

Сэмюел поднялся, размял колени и локти и принялся рассматривать внушительную городскую стену, обнаружившуюся у него за спиной. Согласно карте Рима, которую прислал Татуированный, Камню следовало находиться у подножия стены, окружавшей город. На первый взгляд, всё вроде бы сходится... Сходится настолько, что на расстоянии метра от земли на стене нарисовано граффити – расходящиеся в стороны рога с солнцем посередине... Символ Хатхор, тот самый, который использовал Рудольф, чтобы путешествовать во времени! Насколько удалось выяснить Сэму, этот символ позволял перемещаться между эпохами при условии, что он будет нарисован одновременно в месте отправления и в месте прибытия. Минусом такого способа было то, что путешественник никогда не знал заранее, к которой из меток Хатхор Камню вздумается его отправить... Метод отличался ненадежностью и высокой степенью риска, поэтому не мог считаться самым удобным. Но, вероятно, с его помощью Рудольф мог исследовать множество эпох и, главное, – возвращаться туда, где уже поставлена его отметина. И наверняка именно этим способом он перенес Алисию на пять веков назад.

Сэмюел пошарил в траве у стены с граффити и вскоре нашел холмик знакомой формы. Разрыл землю руками и откопал Камень, который Рудольф старательно спрятал от чужих глаз. Достал из ниши браслет Мервозера, испачканный в земле, но невредимый, а также монету Климента VII и карту. Развернув план города, Сэм попытался сориентироваться, но туман, по правде говоря, не очень-то облегчал задачу. На первый взгляд, цифра 1, символизирующая Камень, располагалась за крепостной стеной, к западу от города. Но чтобы добраться до номера 2, а именно – до библиотеки, где хранится «Трактат о тринадцати достоинствах магии», требовалось преодолеть стену и войти в город. Однако никаких городских ворот на старинной гравюре не значилось... Место встречи с капитаном Диавило находилось на другом берегу реки. При этом с точки зрения расстояний и перспективы план оказался таким приблизительным, что оценить реальное положение вещей было почти невозможно.

Для начала Сэм попытал счастья, двинувшись вдоль стены вправо. Через несколько минут он вышел на берег реки, тоже утопавший в густом тумане. Вода доходила до самой стены, и двигаться дальше можно было только вплавь. Время от времени из-за стены доносился гул голосов, приглушенные крики и хлопки. Сейчас утро? Или вечер? Захват города уже начался? Или, наоборот, успел закончиться? В любом случае сюда, за пределы города, никто не высовывался.

Сэм развернулся и пошел в обратном направлении. Благодаря просветам в тумане он разглядел, что стена была далеко не однородной: кирпичи чередовались с булыжниками, а кое-где возвышались крыши, будто кому-то вздумалось устроить жилище прямо в стене. На реке угадывались также понтонные мосты, возле которых покачивались длинные черные силуэты – видимо, лодки. Когда он добудет трактат, можно будет одолжить одну из лодок и на ней перебраться на другой берег, чтобы встретиться там с капитаном Диавило... Оставалось только попасть в библиотеку!

Пройдя мимо того места, где был вырезан символ Хатхор, Сэм поднялся на небольшой холм, чтобы обойти стену, которая здесь загибалась почти под прямым углом. Теперь он оказался на мощеной дороге, вдоль которой тянулись сады и высокие деревенские дома. Когда он забрался выше, звуки стали громче: рев голосов, лошадиное ржание, стук металла – всё это сливалось в общий гвалт, и казалось, будто на Рим вот-вот обрушится ураган солдат и лошадей. Видимо, всё-таки вторжение только начинается?

Сэмюел ускорил шаг. Его беспокоило то, что входа в город по-прежнему нигде не было видно. А что, если ему так и не удастся спрятаться до наступления войска Карла V? В худшем случае придется нырять в реку...

– Сюда!

Неведомо откуда раздался голос.

–Маммина, сюда! Они у ворот Торрионе, скорее!

Голос принадлежал, по всей видимости, молодому человеку, который находился где-то сверху на стене. В ту же секунду из тумана возник силуэт женщины, закутанной в плащ с капюшоном, которая несла две большие корзины. Судя по всему, женщина была немолода: тяжело дыша, она торопливо шагала в направлении городской стены.

– Я здесь, Энцо, – с трудом выдохнула она. – Спускай лестницу, я...

Она не договорила, потому что увидела Сэмюела.

– А ты что здесь делаешь, ragazzo[5]5
  Мальчик (ит.). (Здесь и далее, кроме оговоренных случаев, – примечания переводчика.)


[Закрыть] ? Всем велено находиться внутри!

Ее полное лицо было исчерчено морщинами, а большие карие глаза сияли добротой.

– Я как раз пытался войти, – не растерявшись, ответил Сэм на певучем языке, говорить на котором было ужасно приятно. – Задремал на берегу, а когда проснулся, вокруг был туман. И я, похоже, заблудился...

За время своих путешествий Сэмюел стал большим специалистом в выдумывании причин – не слишком конкретных, но достаточно правдоподобных, – которые могли бы объяснить, почему он вдруг оказался там, где его вовсе не должно было быть. Незнакомка внимательно оглядела его с головы до ног:

– Ты, наверное, сильно напился, раз ухитрился уснуть, когда тут такое творится!

– Эм-м... Да, честно говоря, немного выпил, – соврал Сэм, стыдливо потупившись.

– Ragazzo, все ворота в городе заперты, можешь их не искать! Ты разве не знаешь, что город осаждает армия этого мерзавца Карла?

– Маммина! – позвал голос сверху. – Мне нужно возвращаться к бойницам, я и так уже задержался!

– Это Энцо, мой помощник, – объяснила женщина. – Ему так и не терпится получить копьем или стрелой из арбалета! Баламут! Можно подумать, он один сможет защитить Рим! Увы! Ничего не желает слушать, любит свой город больше, чем себя самого...

Она протянула Сэму одну из корзин, накрытых белой материей:

– Держи, поможешь мне, ragazzo. Если не получится спасти Энцо, может, хотя бы тебя спасу.

Она продолжила путь маленькими торопливыми шагами и, разрезая туман, направилась прямиком к какому-то месту в стене, которое было ей хорошо известно. Там стояла прислоненная к каменной стене лестница, верхушка которой исчезала в тумане. Несмотря на почтенный возраст женщина решительно принялась карабкаться вверх. Сэм смотрел, как она постепенно исчезает в серых облаках.

– Теперь ты, ragazzo, – раздался через несколько секунд ее повелительный голос. – Только смотри не рассыпь всё, что я насобирала!

Сэмюел просунул руку под плетеную ручку корзины и стал карабкаться по лестнице, на его взгляд, слишком уж хлипкой. Поднимаясь по верхним ступенькам, он с облегчением ухватился за протянутую руку молодого человека со смуглой кожей и пышной шевелюрой. Сэм перебрался через перила оконного ограждения и приземлился на полу комнаты, где стояли два стола, заваленные растениями и листьями. Здесь было так много разных запахов, и все такие яркие и так безумно перемешанные друг с другом, что у Сэма закружилась голова.

– Втаскивай лестницу, Энцо, и закрой ставни, – сказала Маммина.

Энцо послушался и тут же с горящими глазами повернулся к Сэму:

– Ты был снаружи, да? Какие новости? Говорят, их не меньше двадцати тысяч, а может, даже все тридцать! И что они встали в полумиле отсюда, на Яникуле[6]6
  Яникул – холм на западном берегу Тибра.


[Закрыть], и хотят ударить с разных сторон одновременно... Еще поговаривают, что там не только испанцы и немцы, но еще и наемники из всей Европы: гасконцы, бургундцы и даже итальянцы, которым заплатили предатели Колонны – да поджарится шкура у них на спинах! И что все эти бездельники намерены убивать направо и налево! Ты был снаружи и, может, видел их, нет?

– Да ведь туман такой... – развел руками Сэм.

– А всё из-за того, что наш папа в дружбе с французским королем, – вздохнула женщина, снимая с корзинок защитную материю. – А недоумок Франсуа то и дело воюет с Карлом V. И что же мы, римляне, можем поделать, если все эти важные господа в коронах больше всего на свете любят драться?

Энцо закрыл деревянные ставни и запер их на засов.

– Как бы там ни было, – произнес он, – если мы не помешаем им войти в город, они тут всё разграбят. Даже малые дети знают, что Карлу V нечем платить своим воинам, так что плату они будут брать с нас. Отнимут у горожан всё до последнего дуката, не говоря уж про произведения искусства и драгоценности!

– И мой ботанический сад! – вздохнула Маммина, разглядывая содержимое корзин. – Эти дикари не пощадят ни таволгу, ни панацею Марко Поло, которую я с таким трудом раздобыла, – всё вытопчут!

Она потрясла в воздухе желтым клубнем, который напоминал сморщенную картофелину с руками, ногами и длинными волосами, как у хиппи. Женьшень... Сэмюел видел его дома, в те времена, когда мама еще была жива. Время от времени она готовила азиатские блюда.

– Это страшно дорогая вещь, ragazzo! Вот обидно было бы ее потерять! Я продаю такие корни даже папе, они улучшают кровообращение.

– Вы... вы врач? – догадался Сэм.

– Я травник, ragazzo, ты никогда не проходил мимо моей лавки в Борго?

– Я... Я не отсюда, – пробормотал он.

– А, так ты странник? – спросил Энцо. – Тогда понятно, почему ты в белом... Не самый удачный момент для паломничества ты выбрал, мой друг, наш святой город сейчас – ловушка для всех добрых христиан. И если все мы не сплотимся в борьбе против этих варваров...

– Энцо, тише! Если мальчик явился ради молитвы и поклонения святыням, не следует принуждать его браться за оружие! А ты, вместо того чтобы торопиться в объятья смерти, лучше бы пошел вместе со мной во дворец папы, оттуда можно перейти в замок Святого Ангела, там ты был бы в безопасности!

– Сбежать и бросить своих братьев, чтобы они без меня сражались с этими извергами? – покраснев от возмущения, воскликнул Энцо. – Что ты такое говоришь! И если я погибну, то не сомневайся, я встречу смерть с улыбкой на устах, потому что умираю, сражаясь за Господа Бога! Что может быть почетнее, чем отдать жизнь за Него?

С этими словами он обратил горящие глаза на Сэма.

Тот отвел взгляд, не зная, что ответить. Маммина пожала плечами и засунула женьшень в тряпичный мешочек вместе с другими растениями, которые предварительно внимательно изучала, поднося поближе к горящим свечам.

Когда она закончила, они спустились вниз, воспользовавшись люком в глубине комнаты, и оказались в той самой лавке лечебных трав, о которой говорила Маммина. Магазин выглядел потрясающе: на полу – большая мозаика с изображением дерева, под потолком – черные балки, с которых свисают букеты из листьев и цветов, на стенах – полки, заставленные баночками с названиями на латыни, на просторном прилавке – склянки с сушеными грибами, семенами, разноцветными лепестками и даже засохшими лягушками. Цветы наполняли лавку ароматами парфюмерного магазина, но из-за увядших растений в воздухе слегка тянуло помойкой. Пока Энцо запирал крышку люка на замок, Маммина суетливо заглядывала то в одну банку, то в другую, выбирая самые редкие и ценные из товаров.

– Сбор из донника и пассифлоры! – приговаривала она, бросая в сумку серый пакетик. – Из самой Венеции ко мне за ним приезжают! Лучшее средство против бессонницы и нервного возбуждения... Боюсь, скоро он тут многим понадобится!

– Мне пора идти, Маммина, – объявил Энцо, убрав лестницу, позволяющую выбраться обратно на чердак. – Иначе все решат, что я трус.

Он направился к двери, рядом с которой было приготовлено военное снаряжение. Нацепил поверх кожаной одежды кольчугу, убрал назад длинные волосы, чтобы надеть на голову металлический шлем, и вооружился ружьем с коротким стволом. Когда юноша был готов, Маммина молча прижала его к себе. Он мягко, но решительно высвободился из ее объятий и открыл дверь – и тут же в эту тихую комнату, островок покоя и безвременья, ворвался тревожный шум. На пороге Энцо обернулся и сказал Сэму:

– Под прилавком есть еще один шлем и копье. Если не хочешь потом мучиться угрызениями совести из-за того, что бросил папу и святую церковь...

Он захлопнул дверь, и в травяной лавке снова воцарилась обманчивая тишина.

– Вот беда-то, – зарыдала Маммина. – Он ведь только напускает на себя бравый вид, а на самом деле – всего лишь упрямый сорванец! Дитя! Остается надеяться лишь на то, что Господь вознаградит его за пыл и оставит в живых... Сколько всякого ужаса мне довелось повидать на своем веку, ты и представить себе не можешь!

Женщина зашла за прилавок, согнулась в три погибели и достала шлем и копье, о которых говорил Энцо. С металлическим лязгом тяжелое оружие обрушилось на столешницу.

– Впрочем, если хочешь проводить меня до дворца папы, тебе тоже не помешает вооружиться. С тех пор как Рим в осаде, на улицах небезопасно – в городе кишмя кишат нищие и грабители. Ну и раз уж мне приходится оставить лавку солдафонам Карла V, я бы хотела тоже унести с собой кое-какие сокровища...

Маммина выбрала ключ на связке, которая висела у нее на поясе, и открыла один из ящиков под прилавком. Оттуда она достала красивый кожаный кошель круглой формы и его тоже отправила к себе в сумку.

– Целый год успокоительных отваров и припарок, ragazzo! Деньги, заработанные потом старой женщины, уж поверь мне! И раз уж ты здесь... Может, послужишь охранником мне и моим накоплениям, а? Проводишь нас до дворца папы. Кстати, и тебе там тоже можно будет укрыться. Я договорюсь, чтобы тебя впустили, если хочешь...

– Дело в том...

Сэмюел сомневался: ведь ему нужно было как можно скорее достать «Трактат о тринадцати достоинствах магии».

– У меня с собой вот эта карта, – сказал он наконец, доставая из кармана план Рима. – Один мой друг отметил тут несколько мест, в которые я обязательно должен попасть. Главное – в библиотеку. Я понимаю, что положение в городе сейчас не самое подходящее для визитов, но у меня больше никогда не будет такой возможности.

Маммина положила рисунок перед собой и нахмурила брови.

– М-м... Знаю я такие картинки, бродячие торговцы их по всему городу предлагают. Что же до этих цифр...

Она прищурила глаза, чтобы лучше разобраться, что к чему.

– Номер один, – она указала на место, где был спрятан Камень, это сразу за стеной, рядом с больницей Святого Духа. Не знаю, что там может быть интересного, кроме сирот и больных... Два – это библиотека папы. Она находится на территории дворца. Говорят, в ней собрана самая прекрасная коллекция книг о христианстве. Лично я, представь себе, ни разу там не была... Все мои знания о растениях перешли мне от матери, а ей – от бабушки. Насколько я знаю, в трудах по религии и философии не встретишь рецептов целебных отваров! Что же до номера три...

Губы Маммины скривились, будто она увидела что-то неприятное:

– Если не ошибаюсь, речь идет о Колизее. Это такой большой театр на другом берегу реки, построенный в те времена, когда устраивались гладиаторские бои. Место для любителей развалин, вот что это... И, честно говоря, я бы не советовала идти туда сейчас.

– Почему? – спросил Сэм, хотя нахмуренное лицо травницы не сулило приятного ответа.

– Ходят слухи, будто там расположились члены семьи Колонна.

– Семьи Колонна? – переспросил Сэм.

– Сразу видно, что ты нездешний, ragazzo! Колонна – это старая римская семья, которая противостоит папе Клименту VII с момента избрания его на папство. С самого начала войны они поддержали Карла V и разместили свои войска немного в стороне, чтобы посмотреть, куда ветер подует. И можешь мне поверить: их солдаты гораздо хуже большинства наемников. Коварнее испанцев, алчнее немцев и злее тех и других, вместе взятых. Попадись ты им в лапы, тебе несдобровать.

Сэмюел почувствовал, как сжалось сердце: он представил себе Алисию, обессиленную, в слезах, в окружении хохочущей банды грубых дикарей.

Понизив голос, травница продолжила:

Командует ими капитан Диавило... Чтобы ты оценил, насколько это жестокий человек, скажу только, что собственные солдаты прозвали его Иль Дьяволо – Дьявол! Хорошее имечко, а?

Она перекрестилась, будто одного упоминания этого имени было достаточно, чтобы перед ней явился демон, и Сэм решил, что, пожалуй, будет разумно принять любезно предложенные ему шлем и копье...

12      ОСАДА РИМА

В Риме шла настоящая война... Гроза, которая, казалось, только что громыхала где-то вдали, вдруг разом обрушилась на крепостную стену, и битва, развязавшаяся на ней, была яростной и жестокой. Горожане суетились вокруг гигантских котлов, под которыми пылал огонь, наполняли ведра густой бурлящей жидкостью, отправляли их на вершину стены, и оттуда жидкость выплескивалась на нападавших. Чуть дальше другие люди, встав в живую цепочку, передавали защитникам, стоявшим на стене, булыжники и иные орудия. Начался мелкий дождь, но разогнать туман ему пока не удавалось. Казалось, что звуки сражения – безумная мешанина воплей, лязга металла и испуганного лошадиного ржания – льются прямо с неба, будто невидимые боги сражаются наверху, за белыми облаками. Иногда сквозь пропитанный туманом воздух прорывались более отчетливые выкрики, словно небесная схватка переносилась на землю и становилось понятно, что в ней участвуют и люди:

– Лестница-а-а-а! Правее, праве-е-е-е!

– Еще смолы! Еще! Скорее!

– Я умираю во имя Господа нашего... А-а-а-а!

Посреди этого апокалипсиса быстрой нервной походкой шагала по сверкающей мостовой Маммина. Она низко опустила голову и поглубже натянула капюшон плаща, чтобы случайно не увидеть в хаосе сражения Энцо. Сэмюел шел рядом, нагруженный сумками, которые травница повесила ему на шею. Голову сжимал шлем, похожий на консервную банку, ноги болтались в огромных сандалиях. Мальчик топал опираясь на копье и как мог пытался придать себе бравый и воинственный вид.

Вскоре, оставив укрепления позади, они свернули в узенькую улочку и по ней вышли на улицу более широкую, по которой в обе стороны спешили обезумевшие люди. Встречались тут и мрачные молчаливые силуэты, которые, казалось, брели неведомо куда безо всякой цели, и другие, нагруженные тяжелыми узлами или тащившие за собой тележки. Некоторые вдруг без видимой причины застывали на месте. Всё это было удивительно похоже на рой насекомых, сбитых с толку надвигающейся грозой.

Маммина шла уверенно и твердо – видно было, что она четко понимает, куда направляется. Вокруг тянулись забаррикадированные лавки – булочник, краснодеревщик, торговец музыкальными инструментами. По их металлическим вывескам стекали капли дождя. Окутанный мрачным туманом, торговый квартал Рима походил на город-призрак...

Вскоре они вышли на площадь с величественным зданием дворца. Оцепеневшая толпа стояла в северном углу дворцовой площади. Люди жались друг к другу подобно напуганному стаду в ожидании пастуха. Маммина, ничуть не смущаясь, стала расталкивать их локтями, чтобы пробраться ко входу в здание. Сэм, стараясь побороть неловкость, следовал за ней по прокладываемому коридору. Дорогу ко дворцу преграждали гвардейцы в красно-сине-желтой форме, готовые заколоть любого, кто посмеет приблизиться.

Скинув с головы капюшон, старая женщина остановилась перед ними:

– Я – Маммина, травница Святого Духа, – громко представилась она. – Несу папе панацею Марко Поло, которую он заказывал.

Она подала знак Сэмюелу, и тот раскрыл сумку, чтобы показать солдатам странный корень женьшеня.

– Я хорошо знаю лейтенанта Маладетту, вашего начальника, – добавила она, обращаясь к старшему из солдат. – И полагаю, за четыре года, что я посещаю его святейшество, вы к моему лицу тоже уже привыкли?

Рыжие усы солдата утвердительно дрогнули под серебряным шлемом.

– Прекрасно! – обрадовалась Маммина. – В таком случае, принимая во внимание обстоятельства, вы должны понять, что его святейшество не может ждать? Если он узнает, что швейцарская гвардия[7]7
  Швейцарская гвардия – старейшая в мире армия, которая была создана еще в 1506 году по распоряжению папы римского Юлия II специально для того, чтобы охранять Ватикан. Юлий II выбрал для себя именно швейцарских солдат, потому что они считались одними из лучших воинов в Европе. Во время захвата и разграбления Рима 6 мая 1527 года, защищая папу Климента VII, большинство гвардейцев (147 человек) погибло. В память об этом подвиге новобранцы гвардии ежегодно принимают присягу в День швейцарской гвардии – 6 мая.


[Закрыть] не позволяет доставить ему лекарство...

Большие Усы переглянулся с товарищами – никто вроде бы не возражал.

– Этот молодой человек со мной, – добавила она, указав на Сэмюела. – Он защищает меня от воров, которых сейчас в городе множество. К тому же мне нужна его помощь в приготовлении снадобья для папы.

Еще один вопросительный взгляд Больших Усов – и снова молчаливое согласие солдат. Швейцарские гвардейцы расступились, подняв алебарды, и Маммина втолкнула своего протеже в ворота под неодобрительный ропот толпы.

– У меня тоже лекарства для Климента VII, – выкрикнула молодая женщина в разорванном плаще.

– Отведите нас в замок Святого Ангела под защиту его святейшества! – потребовала другая.

Но у женщин не было необходимых рекомендаций, и стражники остались неумолимы. Когда ворота закрылись, Маммина нагнулась к самому уху Сэма и прошептала:

– Прости, ragazzo, мне пришлось немного приврать, я знаю... Но другого выхода не было, ведь так? Охрана нас бы ни за что не пропустила!

Они прошли через первый двор, где тоже царило волнение. Отряд швейцарских гвардейцев потихоньку выбирался через потайной ход. Группа прелатов[8]8
  Прелаты – члены духовенства, служившие при папском дворце.


[Закрыть], одетых в черное и белое, проводила срочное совещание прямо там, в тени аркады[9]9
  В архитектуре аркада – непрерывный ряд одинаковых по форме и размеру арок.


[Закрыть]. Десятки слуг сосредоточенно таскали туда-сюда ящики, некоторые просто немыслимых размеров. Очевидно, никто не сомневался в предстоящем поражении и в том, что дворец скоро будет захвачен, поэтому был организован срочный переезд.

– Видишь вон тот дальний портик? – спросила Маммина, указывая на проход между двумя колоннами. – Он ведет во двор Попугая. Через него попадают в библиотеку папы. Не знаю уж, как тебя там примут, но если сердце подсказывает, что надо идти...

Она забрала у Сэма сумки.

– А я попробую пробраться в замок Святого Ангела. Если передумаешь, поднимайся по лестнице, вон там, справа, и иди через террасу. Возможно, ты меня нагонишь. Даже если не получится увидеться с папой, не унывай: среди моих клиентов есть несколько кардиналов. Кто-нибудь из них обязательно поможет добраться до замка...

Она порылась в первой сумке и протянула Сэму маленький серый мешочек.

– Держи, если мы больше не увидимся... Это сбор с валерианой. Залей теплой водой и оставь на несколько часов – получится вкуснейший настой, который помогает бороться с беспокойством. А если тебя ранят, намочи им тряпицу и приложи к ране, этот сбор прекрасно дезинфицирует. Но я очень надеюсь, что тебе не понадобится!

На прощанье Маммина с нежностью пожала Сэму руку и, смешно переваливаясь с ноги на ногу, удалилась по широкой мраморной лестнице. Сэмюел вдруг почувствовал, что ему нестерпимо хочется пойти за ней. Но едва ли капитан Диавило (Иль Дьяволо!) согласится освободить Алисию за красивые глаза и мешочек с успокоительными травами. Придется добывать трактат...

Сэм прошел через портик в следующий двор, где возвышалась громадная недостроенная церковь. Строительные леса громоздились так высоко, что, казалось, они пронзают небо. Вокруг стояло множество зданий. Сэм выбрал то, на фронтоне которого красовалась книга с двумя перекрещенными ключами на обложке. Библиотека папы, без сомнения.

Дверь была открыта, и в вестибюле Сэм наткнулся на невысокого человека с редкими светлыми волосами. Тот укладывал книги на дно сундука с тяжелыми железными оковами. Мужчина выпрямился, посмотрел на Сэма и с удивлением окинул взглядом его необычную одежду.

– Я... Я просил прислать помощь, – пробормотал он, – но такого не ожидал. У них что, не нашлось ни одного солдата или швейцарского гвардейца?

Сэмюел напряг мозги, чтобы придумать ответ поправдоподобнее:

– Почти всех бросили на укрепления...

– Укрепления. Ну да, понятное дело. Туда и все мои помощники ринулись. Чего стоят книги в сравнении с войной, не правда ли? Увы! Человек любит разрушать одной рукой то, что построил другой, тому подтверждение вся мировая история. А книги... Что ж. Я тоже надеюсь побороться, – решительно заявил работник библиотеки. – Но по-своему... Мой вклад будет не так уж плох: я собираюсь спасти нашу культуру! Ты готов сражаться за книги, мой мальчик?

Сэмюел кивнул. Ради трактата Клугга он готов был сражаться за что угодно.

– Замечательно, в таком случае иди сюда.

Человек повел Сэмюела в библиотеку, представлявшую собой анфиладу из трех богато украшенных залов с внушительными шкафами. Дверцы многих были распахнуты настежь.

– Ты, наверное, никогда здесь не бывал?

Сэмюел отрицательно покачал головой.

– А какую работу ты выполняешь во дворце? Прислуживаешь на кухне? Или, может, на конюшне?

– Я... я травник. Ну, то есть я помогаю Маммине, травнице из церкви Святого Духа. Она настояла, чтобы мы укрылись здесь от происходящего в городе. И я решил воспользоваться случаем, потому что очень хотел побывать в библиотеке.

Последние слова мальчик произнес с искренностью, которая, похоже, очень растрогала его собеседника – строгие глаза весело прищурились: