Текст книги "Гробница первого императора"

Автор книги: Гийом Прево

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

– И если всё получится, ты попытаешься уговорить ее отправиться с тобой в наше настоящее?

– Это ведь лучше, чем умереть в прошлом.

– Пожалуй... Но ведь Сетни предупреждал, что надо любой ценой избегать изменения хода времени, помнишь? Потому что это грозит страшнейшими катастрофами. Ты понимаешь, на какой риск идешь, решаясь на спасение мамы?

– Об этом я тоже подумал, – ответил Сэмюел, чьи мозговые клетки полностью восстановились за время обследований доктора Хока. – Ведь, вернувшись на три года назад, я не изменю прошлое, а наоборот – восстановлю!

– В смысле?

– Ну это же просто! Прошлое, в котором умерла мама, оно... не настоящее, его изменил Рудольф!

– А попонятнее?

– Да пожалуйста! Тот Рудольф, который позвонил к нам в дверь 11 июля, чтобы отнять у мамы Золотой обруч, прибыл из будущего. Скорее всего, из недалекого будущего, которое должно было настать через одну или две недели после 11 июля... А тем временем Рудольф из реального времени (назовем его Рудольф 1) ходил у всех на виду где-то очень далеко от Канады, чтобы обеспечить себе железобетонное алиби. И это значит, что изначально, до того как в ход событий вмешался Рудольф из будущего, существовало другое прошлое. Та, первоначальная версия, в которой Рудольф 1 просто поехал прогуляться на другой конец земли. И в этой изначальной версии мама не погибала! Через несколько дней после того, как Рудольф 1 уехал, на сцене появился Рудольф 2 из будущего. Он перенесся в 11 июля с помощью одной из монет, которые теперь я у него забрал, и напал на маму. Так что это он изменил правильный ход событий, стер изначальную последовательность действий и заменил ее другой, чудовищной, в которой мама погибла. А это значит, что, спасая маму, я не нарушаю прошлое, понимаешь? Я восстанавливаю его правильный ход! Восстанавливаю ту первую версию, в которой мама не должна была умереть!

Глаза Лили восхищенно сверкнули. Видно было, что она всё-таки хочет возразить, но тут из глубин ее сумки донеслась дурацкая песенка:

Ты для меня так ва-а-ажен,

О-о, мальчик с пля-а-а-ажа!

– Не-ет! – поморщился Сэм. – У тебя до сих пор этот звонок?

– Черт! – с досадой просопела Лили, с трудом извлекая из недр разноцветного хлама белый мо-бильник, орущий теперь еще громче:

Какой ты классный,

Какой красивый

И как опасен

Твой взгляд игривый!

О, мальчик с пля-а-а-ажа!

Сэмюел схватился за живот от смеха, но Лили посмотрела на экран и, увидев, кто звонит, сердито протянула аппарат брату:

– Хватит ржать... Это тебя.

25      ПРИЗНАНИЕ

Сэмюел схватил телефон и поднёс к уху, а Лили демонстративно вышла из палаты.

– Алло?

Голос на том конце показался Сэму ярким лучом света, от которого на сердце сразу стало тепло:

– Сэмюел? Это я... Как ты там?

– Алисия! Я... Я хорошо! Очень хорошо! Думаю, скоро выпишут... А ты? Ты где?

– Родители решили увезти меня из Сент-Мэри, пока полиция ищет Рудольфа. Поживем какое-то время в нашем летнем домике на море... Они такие дерганые с тех пор, как он меня похитил, даже ставни не разрешают открывать!

– Ты рассказала им, куда Рудольф тебя отвез? Про Рим, 1527 год и всё такое?

– Ну... В общих чертах... Думаю, они именно из-за этого решили отвезти меня на свежий воздух! Мама, похоже, поверила, а вот папа смотрит на меня так, будто у меня с головой не всё в порядке. Они подумывают отправить меня к местному психологу.

– Это понятно. Мало кто поверил бы в такое.

– Да, слушай, только я ведь не поэтому звоню. Лили говорит, у тебя проблемы с сердцем?

– Вы с Лили, я смотрю, подружились, – отшутился Сэм. – Ты бы видела, с каким шпионским видом она мне сейчас передала трубку!

– Она классная, и я не придумала лучшего способа поговорить с тобой так, чтобы нас никто не слышал. Мы с Лили договорились, что, если в палате будет кто-нибудь посторонний, она не станет подходить к телефону и выключит его...

– Секретные агентши! – засмеялся Сэм, довольный предусмотрительностью девушек. – Видимо, это означает, что ты собираешься сказать мне что-то важное?

– Мне бы в любом случае хотелось, чтобы мы могли поговорить спокойно и чтобы никто нам не мешал. Во-первых, монеты, которые ты привез из будущего... Лили считает, что ты собираешься использовать их, чтобы помешать Рудольфу напасть на твою маму, она права?

– Я взял их для этого, да.

– Но она говорит, что возвращаться на три года назад – смертельно опасно.

– Мы как раз только что об этом говорили. По– моему, я ее переубедил. На самом деле это путешествие если и опаснее других, то только совсем чуть– чуть...

– Что значит «совсем чуть-чуть»?

– Ну, если коротко, просто мне придется действовать довольно быстро. Ну и еще я, конечно, не знаю, как пойдет дело, если я столкнусь нос к носу с Рудольфом.

– Отговаривать тебя, я так понимаю, бесполезно?

Алисия, я прекрасно понимаю, что со стороны это выглядит полнейшим безумием. Но ведь и лезть в горящий бабушкин дом тоже было не самым обдуманным поступком, и нападать на Диавило в его собственном шатре – тоже. Но в итоге я неплохо справился, согласись? К тому же у меня всё равно нет выбора. Если я этого не сделаю, то предам самого себя, понимаешь?

Повисла пауза. Несколько секунд Сэмюел слышал только отдаленное глухое потрескивание, которое служило фоном их разговору. Наконец Алисия тяжело вздохнула, принимая неизбежное.

– Сэмюел, это было так страшно. Когда я увидела, как тебя несут на руках спасатели, ты не двигался и почти не дышал, я подумала, что... что опять тебя потеряла. Только на этот раз – уже навсегда. Во мне будто что-то лопнуло. Такая пустота внутри страшная, просто невыносимо. Сирены выли, мигалки эти вертелись, красный-желтый-красный, тетя твоя кричала, соседи приходили и что-то говорили...

Конец предложения Сэм едва расслышал, Алисия всхлипывала и говорила всё тише.

– Потом один спасатель крикнул что-то вроде: «Мы его теряем». Это было просто невозможно. Я бросилась на тебя, чтобы разбудить, растормошить, чтобы этот кошмар наконец закончился... Я была уверена, что у меня получится, что мне хватит на это сил. Но едва успела к тебе прикоснуться, как меня оттащили и повели к машине, чтобы дать успокоительного. И только когда тебя поместили в скорую, кто-то из спасателей сказал нам, что ты снова начал дышать и всё будет в порядке...

Алисия уже почти рыдала, и Сэмюелу нестерпимо хотелось ее обнять. Но – увы! – она была слишком далеко, в десятках километров отсюда. И ведь он тоже отправляется в путь, в еще более далекий. Намного более далекий! Настолько далекий, что он даже не уверен, сможет ли вернуться... И не знает наверняка, будет ли у него когда-нибудь еще возможность признаться Алисии в том, в чём он непременно должен признаться.

– Алисия, я тебя люблю, – произнес он и даже сам удивился тому, насколько искренними были его слова.

– ...

– Я всегда тебя любил, с самого начала, с тех пор, как мы были маленькими. И никогда не прекращал тебя любить, ни на секунду. Даже в течение этих трех лет, когда мы не виделись... Просто это такая любовь, она навсегда, понимаешь? Те часы, которые мы провели на берегу реки в Риме, и те мгновения, когда вместе смотрели на светящийся Камень в музее Рудольфа... Я даже не помню, когда был так счастлив, как в эти моменты. Потому что ты была рядом... И больше не существовало ни страха, ни опасности. Только я и ты, мы вдвоем...

– Спасибо, Сэмюел, – ответила Алисия еле слышно. – Я...

Ее переполняли эмоции, и она ничего больше не смогла добавить.

– Это еще не всё, – продолжал Сэмюел. – Когда я потерял сознание после пожара, я испытал очень странное ощущение, будто завис между двумя мирами. А потом мне вдруг показалось, что я ухожу... Насовсем ухожу, умираю. И вот именно в эту секунду ты склонилась надо мной и... поцеловала. По крайней мере, мой мозг интерпретировал это именно так, прости, если он ошибся. И в ту же секунду я отчетливо и ясно осознал, ради чего должен здесь остаться. Ради чего должен жить. Я вернулся, чтобы быть рядом. Рядом с тобой.

Он замолчал, довольный, что смог одержать эту маленькую победу над собой. Он открыл свое сердце со всей искренностью, на какую только был способен и в нехватке которой Алисия не раз его упрекала. Теперь – ей решать... И что бы она ни решила, он всё равно будет ее любить.

На телефонной линии повисла тишина, прерываемая лишь тихим потрескиванием. В трубке слышалось затрудненное дыхание Алисии: она никак не могла подобрать слова для ответа.

Сэм... – произнесла она наконец. – Всё очень сложно. Мы вчера расстались с Джерри, и... И у меня в голове такая путаница.

– Вы разошлись? – переспросил Сэмюел, едва не подпрыгнув от радости.

– Мы много ссорились в последнее время. Джерри очень ревновал, ты сам видел. Я злилась, что он считает меня своей собственностью. К тому же с тех пор, как ты снова объявился, я уже не знаю... Между мной и Джерри всё стало не так.

Она опять замолчала, и Сэмюел зажмурился, будто надеялся силой мысли повлиять на то, что она скажет дальше.

– Честно говоря, – продолжала она, – думаю, я тоже люблю тебя, Сэм. Но мне хочется понять это наверняка, и...

Она вдруг заговорила совсем тихо:

– Подожди, кто-то поднимается по лестнице... Наверное, папа, он все время за мной присматривает. Боится, что я двинулась и теперь могу выброситься в окно или что-нибудь еще. Да, пап? – громко крикнула она. – Секунду, я одеваюсь!

В трубке послышались шаги и потом шепот:

– Извини, я тебе перезвоню, как только смогу. А если... Если тебе придется отправиться в путь до того, как мы снова поговорим, обещай, пожалуйста, что ты вернешься. Я в тебя верю, Сэм, я знаю, что у тебя всё получится. И... И раз уж мы об этом заговорили... Если мне еще доведется тебя поцеловать, я бы хотела, чтобы ты при этом был в сознании, ладно?

Сэм так быстро шагал по больничным коридорам, что родственники, пришедшие проведать больных, оглядывались на него и гадали, куда он так несется. Убегает, что ли, от кого? Но Сэм ни от кого не убегал и никуда не несся: он попросту летел. Алисия его любит, она так сказала! Она рассталась с Джерри, и, хотя сама она пока в этом сомневается, у Сэма никаких сомнений нет: она выбрала его! И он поедет к ней, как только вырвет маму из лап Рудольфа. И как только папа очнется от комы! И всё станет как прежде. Будто этих трех лет, наполненных печалью и одиночеством, не было вовсе. Точнее, нет, всё станет в тысячу раз лучше, чем тогда!

Сэмюел пересек хирургическое отделение и наконец оказался в приемном покое, где уже неплохо ориентировался. Лили тактично настояла, чтобы Сэм пошел к Аллану один. Убедила его в том, что ей ужасно не терпится почитать комиксы, которые лежат у Сэма на тумбочке, и она присоединится к нему, когда приедет ее мама, а значит, совсем скоро. Про разговор Сэма с Алисией она ни словом не обмолвилась. Только улыбнулась, глядя на его довольную физиономию. Не сестра, а клад...

Однако стоило Сэму войти в палату 313, как приподнятое настроение разом улетучилось. Он совсем забыл, как там холодно и безрадостно, в этой палате: больше похоже на морг, чем на место, где люди лечатся и выздоравливают. Его поразило полное отсутствие в палате какой-либо органической жизни. Казалось, единственное живое здесь – это мигающие экраны и попискивающие приборы. Аллан лежал неподвижно, й о его плачевном состоянии можно было судить по сложной системе голубых трубочек, которые тянулись ото рта и носа к огромной машине, похожей на металлического осьминога с экранчиками вместо глаз, и по бутылкам с жидкостями разных цветов. Только благодаря всему этому отец мог дышать и питаться. Он был всё таким же худым, как и неделю назад, и под многочисленными повязками на груди и шее по-прежнему скрывались раны. Аллан всё никак не набирал потерянный вес, а полученные травмы не желали заживать.

Сэмюел бросил взгляд на частоту сердцебиения, отображающуюся на экране. В среднем 52 удара в минуту. Таким низким пульс раньше не был... Сэм коснулся пальцами истощенной ладони, выглядывавшей из-под одеяла, и вздрогнул. Отец оказался холодным, как мраморное изваяние. Нужно скорее поговорить с ним, восстановить прерванную связь...

– Папа? Это я, Сэм. Прости меня, пожалуйста, я... Я пока не смог спасти маму. За последние дни столько всего произошло, и... Алисия пропала...

Он принялся подробно рассказывать отцу о том, как девушку похитил Рудольф и как ему пришлось ради ее спасения отправиться в Египет, Китай, а потом в Рим, пока наконец они вместе не оказались в будущем. Сэм предусмотрительно умолчал о пожаре в доме бабушки и о том, что сам попал в больницу. На этот раз, в отличие от прошлого визита Сэма, Аллан никак не реагировал на его рассказ. Сэмюел массировал ему руку, гладил по щеке, шептал на ухо, но отца здесь будто не было вовсе...

– Мне бы так хотелось узнать твое мнение по поводу одной вещи, пап, упрямо продолжал Сэм. – Если мама откажется отправиться со мной в наше настоящее, я тут кое-что придумал... Кольцо вечности. Понимаешь, о чём я? Кольцо, которое дарит вечную жизнь. Я много о нём слышал, и... В общем, если коротко, археолог Чемберлен говорил, что оно не только дает бессмертие, но еще и может излечить от любой болезни. А значит, если легенда не врет и если мне удастся привезти его тебе, оно сможет нам помочь, правда? Я знаю, что Сетни спрятал кольцо где-то у себя в гробнице и что найти его можно только с помощью обоих Золотых обручей. У нас уже есть браслет Мервозера, а второй браслет – тот, который ты подарил маме... Думаю, я смогу его достать... Что ты об этом думаешь? Если я добуду кольцо вечности, ты готов испробовать его действие на себе?

Сэмюел коснулся отцовской руки и пристально вгляделся в экран, на котором отображался ритм его сердца. 52... 52... 51... 52... Ни намека на улучшение, ни секундного ускорения, ничего... Сэм надеялся, что его рассказ немного взбодрит отца, но на этот раз у него ничего не получилось. А может, у Аллана осталось так мало сил, что их не хватает даже на то, чтобы слышать. Возможно, даже возвращение Элайзы уже не успеет ему помочь.

Нужно действовать. И как можно скорее.

Сэмюелу разрешили вечером покинуть клинику при условии, что через несколько дней он вернется для повторного обследования. Он еще раз зашел обнять отца, поблагодарил Изабель и вместе с Лили сел в машину тети Эвелин.

Первым, кого они встретили у книжной лавки, был старик Макс. Он стоял у фонарного столба и отстегивал свой велосипед. Увидев Сэма, Макс издал радостный крик и поспешил пожать его руку. Точнее, стиснуть так, что она даже хрустнула. После этого он рассказал, что помогал дедушке и бабушке Сэма и Лили разместиться в доме. Глядя, как старик возится с велосипедным замком, Сэм призадумался и спросил:

Макс, простите, мне всегда было интересно, почему вы даже на нашей тихой улице всегда пристегиваете велосипед? Разве тут что-нибудь могут украсть?

Старик, известный своей глухотой, переспросил:

– Украсть? Да запросто! У меня однажды стянули велосипед прямо со двора, представляешь?! С тех пор я всегда вешаю замок!

– Но мне-то вы скажете код? – невинно улыбаясь, спросил Сэм.

– Тебе – конечно! – не задумываясь ответил старик. – Бери и катайся когда захочешь.

Он подозвал Сэма поближе и шепнул ему на ухо:

– Код – 1937. Год моего рождения. Хитро придумано, правда? – добавил он и подмигнул.

Сэмюел подмигнул в ответ. Старик забрался на велосипед и, лихо крутя педали, поехал к своему дому. Велосипед – вещь полезная...

Сэм вошел в «Книжную лавку Фолкнера», и, едва переступил порог, к нему бросилась бабушка, с глазами, опухшими от слез. Она прижала его к себе и прошептала:

– Мой хороший, мой Сэмми...

От души наобнимавшись и наохавшись, бабушка повела Сэма осматривать новое устройство дома. Большую комнату, где раньше располагался магазин, переделали так, чтобы разместить всю семью. Книжные полки отодвинули к стенам, в центре поставили стол и стулья, у одного из окон пристроили диван и телевизор. Вышло немного сумбурно, но уютно и в целом довольно мило.

– Мы приготовили тебе диванчик у стены, показала бабушка. – Первое время придется потерпеть.

– Без проблем, – успокоил ее Сэм.

Коридор на втором этаже был заставлен штабелями коробок. Ванная завалена бельем, которое удалось спасти из пожара. От него до сих пор пахло дымом. Лили и Эвелин заняли комнату Сэма, превратив ее в нечто среднее между общежитской спальней и складом безделушек, спасенных из сгоревшего дома. Дедушка и бабушка с гораздо меньшим количеством вещей разместились в комнате Аллана.

– Как дедушка? – спросил Сэм.

Бабушка огорченно пожала плечами:

– К сожалению, не очень. Несет околесицу. Пойди всё равно поцелуй его, он будет доволен.

Сэмюел с некоторой опаской толкнул дверь и увидел дедушку. Тот сидел на краю постели и через открытое окно созерцал небо.

– Привет, дедуль, как ты?

Донован чуть обернулся и молча взглянул на вошедшего. Дедушка похудел, щеки были плохо выбриты, глаза смотрели безо всякого выражения. Он выглядел до того изможденным и осунувшимся, что Сэм от растерянности не смог выговорить ни слова. Некоторое время они просто смотрели друг на друга. А потом Донован вдруг заговорил. Хриплым и каким-то надтреснутым голосом.

– Я его видел, – сказал он.

– Кого, дедушка? – не понял Сэм.

– Дьявола, – без тени улыбки ответил тот. – Я его видел.

– Дьявола?

Тогда, ночью, да... Он стоял прямо передо мной. Вот как ты сейчас! Он принес огонь... Адское пламя! – гневно добавил дедушка. – Он хотел всех нас сжечь!

«Рудольф, – подумал Сэм. – Видимо, дедушка застукал в ту ночь Рудольфа!»

– Это ведь был Рудольф, да, дедуль? – спросил он.

Но дедушка будто не слышал, продолжая твердить свое:

– Дьявол, да! Явился к нам в дом! Подошел ко мне с огнем в руках! Это был дьявол, да-да, я видел своими глазами. Дьявол!

Бабушка, услышав его взволнованный голос, вошла в комнату:

– Тише, Донован, тише, не шуми!

Она подошла к дедушке, обняла его и стала укачивать, тихонько что-то приговаривая. Через минуту тот как ни в чём не бывало снова смотрел в окно, куда-то в далекое небо.

– С самого утра такой, – вздохнула бабушка. – То вдруг занервничает, то совершенно сникнет. Врачи говорят, что ничего не могут с этим поделать.

Эвелин и Лили тоже вошли в комнату, и по их расстроенным лицам Сэм понял, что и они не очень верят в дедушкино выздоровление. Он почувствовал, как в душе поднимается волна ярости. Выходит, Рудольф, погубил еще одного человека... Сэм направился прямиком к шкафу Аллана, рывком распахнул его и наугад схватил первые попавшиеся штаны и рубашку изо льна, лежавшие на полке с одеждой для путешествий.

– Что ты делаешь? – спросила бабушка, нахмурившись.

– Если бы не Рудольф, ничего бы этого не случилось, – буркнул Сэм.

– Возможно, но что ты задумал?

– Я отправляюсь за мамой.

– Что? – воскликнула бабушка и шагнула к нему. – Что ты несешь?!

– Лили тебе всё объяснит, – спокойно ответил Сэм. – Я привезу маму. И надеюсь, это поможет отцу выйти из комы. И кто знает, возможно, дедушке тоже станет легче...

– Привезешь Элайзу сюда! – Бабушка схватилась за голову.

Она оглянулась на Эвелин и Лили, ища у них поддержки, но те молча опустили глаза.

– Я всего на несколько часов, – успокоил ее Сэм. – Единственное, о чём прошу, – добавил он, взглянув поочередно на каждую, – это думать обо мне, пока я буду там. Если все три обладательницы удивительного дара будут мне помогать, я обязательно вернусь!

Сэмюел облачился в форму путешественника, взял Книгу времени, поцеловал женщин трех поколений своей семьи и, не оглядываясь, пошел в подвал. Точнее, в его секретную часть. Там он опустился на колени перед Камнем. Прежде чем отправиться в путь, оставалось выбрать нужную монету. Ведь их было теперь целых девять: из замка Бран и из Фив, китайская монета императора Цинь, простая монета из палатки Чемберлена и еще пять, похищенных в будущем у Рудольфа. Две, датированные днем смерти мамы; одна, перенесшая их с Алисией в настоящее; еще одна – с датой его рождения; а также стеклянный диск в форме скарабея, подаренный Сэму Ахмосисом. Какие оставить, какие отложить? С центральной монетой, которая отвезет его к месту назначения, всё понятно. Это определенно будет монета «11 июля, 15:00». Главное, чтобы дата оказалась верной и чтобы не произошло серьезных отклонений от расписания. А вот как быть с шестью остальными...

Для начала Сэмюел отложил в сторону вторую монету из 11 июля, ту, которая перемещает в 10 утра того дня. Если переместиться на три года назад за несколько часов до того, как его погрузят в искусственный сон, может случиться беда. Немного подумав, Сэм отложил монету из Брана – вот уж куда точно не хотелось возвращаться. Оставшиеся шесть монет надел на браслет Мервозера и поднес к Камню. Каждая легко проскользнула в свою прорезь, оставалось лишь приложить к солнечному диску ту, которая перенесет его к маме. Послышался легкий треск, и Сэму показалось, что солнце Тота вспыхнуло. Шар золотого света будто вылупился из Камня, и на мгновенье мальчик забыл, зачем он здесь, настолько потрясающим и невероятным было это зрелище. Но тут пол под ногами задрожал и привел его в чувство... Сэм протянул руку к вершине Камня и, прежде чем обжигающая волна поглотила его, успел проговорить:

– Мамочка, это я. Я иду...

26      РЫБА НА ДНЕ ЗАТОНУВШЕГО ГОРОДА

Когда Сэмюел очнулся, вокруг было темно и отвратительно пахло, но место показалось ему смутно знакомым. В спертом воздухе воняло плесенью. Ощупав пол вокруг, он понял, что уже бывал здесь. Быстро поднявшись на ноги, Сэм снял монету, прижатую к солнечному диску, и поднял над головой браслет Мервозера, чтобы посветить себе и оглядеться. Подвал... Подвал, набитый сломанными вещами, ржавой бытовой техникой, мятыми коробками... Обстановка была чужой, но Сэм без труда определил, что находится в подвале «Книжной лавки Фолкнера». Точнее, в подвале заброшенного дома, когда-то принадлежавшего Гэри Барнбойму. Подвал великого путешественника во времени в настоящий момент мало чем отличался от того, каким его увидели Лили и Сэм, оказавшись здесь в начале 1930-х... Металлолом и прочий хлам теперь не так сильно загромождали помещение, и большого белого шкафа у стены тоже не было, но в общем узнать подвал не составляло труда. Сэм попал туда, куда планировал, и время на дворе – где-то между 1930-ми и его собственным настоящим. Вполне возможно, что как раз 11 июля три года назад...

Сэм направился в тот угол подвала, где должна была находиться лестница. Сосед Макс как-то рассказывал: до того как Аллан открыл в доме книжную лавку, здесь жила сумасшедшая старуха Марта Кэллоуэй с целой стаей злобных собак. Это подтверждал и рассказ Чемберлена, и слова Рудольфа о том, что ему чудом удалось выторговать у хозяйки дома право приходить в подвал и пользоваться Камнем. Сэмюелу торговаться не пришлось...

Когда глаза немного привыкли к темноте, он увидел просвет в том месте, где начинались ступеньки. Ему так не терпелось поскорее выбраться из дома, что он неосмотрительно прибавил шаг и задел ногой спутанный клубок металлической проволоки. Мальчик застыл на месте, но поздно. Проволока оглушительно заскрежетала в мертвой тишине подвала. Сэм затаил дыхание, молясь, чтобы никто его не услышал. Но через секунду понял, что молитвы напрасны. Наверху раздался протяжный рык, за ним – второй, и вот уже застучали по плиточному полу когти... Собаки Марты Кэллоуэй! Перед глазами у Сэма, как кадры из фильма ужасов, замелькали фотографии улицы Барнбойм, сделанные Чемберленом: распахнутые пасти, клыки, вцепившиеся в решетку ограды, безумные глаза кровожадных тварей... Сэм без особой надежды огляделся по сторонам в поисках укрытия, но разве можно спрятаться от своры безумных псов? Лестница уже загрохотала многоголо-сым лаем, и, несмотря на риск, который он прекрасно осознавал, Сэм решился на единственное доступное ему решение. Сосредоточился, закрыл глаза и изо всех сил постарался ни о чём не думать. Особенно о сердечном приступе, который случился у него в прошлый раз. Приказал себе как можно скорее погрузиться внутрь собственного сознания и велел сердцу замедлить бег, подстроиться под более медленный ход времени. К счастью, на этот раз боли в груди он не испытал и сразу почувствовал, что сердцебиение понемногу замедляется. Чтобы ускорить процесс, Сэм сконцентрировал на этом все свои силы и вдруг осознал, что в нём бьется уже не сердце, а время. Получилось...

Мальчик открыл глаза. Подвал был залит тусклым зеленым светом. Меньше чем в метре от него застыл огромный бульдог. Ощерившись, он присел на задние лапы, готовясь к прыжку. За ним еще четыре собаки, такие же здоровенные, тоже замерли на бегу на нижних ступеньках лестницы. Одно чудовище зависло в воздухе и на невозможно медленном воспроизведении стремилось скакнуть на землю.

Не теряя времени, Сэмюел бросился вверх по лестнице, осторожно обегая собак. Скоро он выско-чил в коридор, ведущий в кухню. В доме пахло зверинцем, причем крайне неухоженным... Сэм свернул в гостиную и столкнулся нос к носу с милейшей Мартой. Одетая в длинный пестрый халат, она держала в руках двуствольное ружье, явно намереваясь пристрелить незваного гостя, проникшего в подвал. Вид у нее был сварливый, щеки и подбородок напоминали пустые мешки, на голове красовалась повязка, из-под которой, как два длинных уха, свисали волосы. Верхняя губа искривилась в тихом рычании... Это же надо, до чего похожа на своих собак!

Сэм поспешил дальше, отодвинув старуху к креслу и поздравив себя с тем, что она сейчас не в состоянии вгрызться ему в шею. Добежал до двери, открыл замок и сунул связку с ключами в карман. Снаружи двор напоминал тюрьму для особо опасных собак. Помимо невысокой ограды территория вокруг дома была обнесена высокой решеткой. У одной из стен стояли прикованные цепями миски, а вдоль дома тянулись похожие на бараки для заключенных собачьи будки. Три других бульдога с обвисшими щеками застыли на дорожке, ведущей от ворот к дому, оскалив пасти и приготовившись кого-нибудь загрызть.

Сэм поспешил к калитке. Она оказалась закрыта, но он быстро отыскал в связке нужный ключ и через мгновенье был уже снаружи. Сэм запер калитку на замок, чтобы хоть ненадолго задержать преследователей, и попутно обратил внимание на сверкающий брелок в форме бульдога, на котором было написано: Марта Кэллоуэй, Сент-Мэри, улица Барнбойм, дом 27. Если вдруг кто сомневался.

Сэм на секунду задумался, следует ли отпустить сердце и позволить ему биться свободно. По опыту он уже знал, что замедление длится не дольше пяти минут. Да и то при условии, что сердце выдержит перегрузки. Ведь способность притормаживать мир вокруг себя может оказаться жизненно необходима, когда он встретит Рудольфа... Возможно, ради этого следовало пока поберечь и без того не слишком богатые ресурсы? С другой стороны, если бы Сэма схватили собаки старой Марты или если бы он не успел вовремя оказаться в районе Бель-Эйр, он мог и вовсе упустить шанс встретить Рудольфа! К тому же у него было еще одно дельце, для которого полезно оставаться невидимым.

Сэм побежал, внимательно следя за тем, чтобы сердце продолжало биться синхронно с медленным ритмом Камня. Миновал дом Бомбардье и жилище Фостеров и оказался рядом с домом Макса. Толкнул калитку, вбежал во двор и увидел, что велосипед, как обычно, стоит пристегнутый к одному из двух деревьев. Присмотревшись к замку на заднем колесе, Сэм убедился, что замок – тот же самый, который он видел в своем настоящем. Набрал на замке код 1937, и дужка отстегнулась.

– Извини, Макс, – прошептал он. – Это для хорошего дела.

Мальчик оседлал велосипед и покатил вперед, в мгновение ока преодолев метров сто и чувствуя себя рыбой, несущейся по дну затонувшего города.

Казалось, улицы и дома в самом деле затопило зеленой водой и по этой воде от каждого движения Сэма расходились круги. А еще изо рта у него через равные интервалы вырывались вверх струйки воздушных пузырьков. Потрясающе...

Впрочем, Сэмюел не мог долго восхищаться подводной красотой. Отъехав от дома сумасшедшей Марты на безопасное расстояние, он спрыгнул с велосипеда, чтобы восстановить нормальный ход времени. Закрыл глаза, ослабил напряжение, в котором держал сердце, и дождался, пока где-то снаружи раздастся щелчок, похожий на удар хлыста. Когда он наконец снова открыл глаза, Сент-Мэри будто по волшебству приобрел свой привычный вид. Дома сверкали новенькими ставнями, на ярких клумбах цвели цветы, дети радостно кричали, раскачиваясь на качелях... Высоко в небе сияло солнце, и день был чудесный и очень теплый. Теплый – потому что июль, напомнил себе Сэм.

Вскоре он окончательно убедился, что попал не только в нужное место, но и в правильное время. Проезжая мимо аптеки, Сэм взглянул на электронное табло, висевшее над входом. Там высветилось сегодняшнее число и время: 11 июля, 15:12... Точь– в-точь как он планировал!

Обрадованный, Сэмюел еще сильнее нажал на педали. У него даже закололо в боку, так он спешил. Он вот-вот увидит маму, осталось каких-то несколько минут! Она прямо сейчас где-то здесь, в городе, и... Да, теперь он вспомнил всё очень точно. Перед тем как его отвезли в операционную, Элайза пообещала съездить домой за его любимой пижамой с Суперменом. По дороге она планировала заскочить в торговый центр и купить ему журналов и сладостей. Сэм вдруг отчетливо вспомнил ощущение от ее поцелуя на щеке, когда она желала ему быть молодцом и ничего не бояться: «Ты просто заснешь, мой хороший, а когда проснешься, всё будет позади...» Он вспомнил даже скрип каталки, на которой его везли к лифту, слова медсестры «Нужно будет немного подождать, но ты не беспокойся, скоро доктор придет» и стук двери слева... Никогда еще все эти звуки и картинки не возникали у него в памяти с такой четкостью и силой! Он вообще раньше ничего этого не помнил!

Всё новые и новые воспоминания роились в голове. Горьковатый вкус успокоительного, которое дала ему светловолосая медсестра, отчего он почти уснул. Пять мультфильмов подряд, которые ему разрешили посмотреть. А чуть раньше в то утро – визит мисс Саррок. Она принесла коробку конфет и тут же сама развернула блестящие фантики и проглотила их содержимое. И столько всего еще! Сэм представлял всё настолько отчетливо, будто это происходило с ним прямо сейчас, в данную минуту!

Через четверть часа Сэмюел добрался до холма, за которым начинался квартал Бель-Эйр. В боку кололо всё сильнее, пришлось сбавить скорость и потихоньку, морщась от боли, преодолевать знакомые повороты дороги. Тяжело дыша, он наконец докатил до кленовой аллеи – это был парадный вход в квартал – и вздохнул с облегчением: с виду всё было спокойно. Аккуратные белые домики с колоннами мирно возвышались над яркими клумбами, несколько машин безобидно стояли вдоль тротуара, и птицы на ветвях распевали счастливые песни. Ничто не предвещало беды, которая вот-вот должна здесь случиться...