Текст книги "Дерзкая красота"

Автор книги: Ги де Кар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

– В настоящий момент нет, доктор, – ответила Сильви.

– Собственно, не имеет значения, вам бы возместили очень незначительную сумму, и то за обычное лечение зубов. Все, что касается эстетического протезирования, не оплачивается.

– Ясно. У нас не любят, когда женщина вбивает себе в голову идею стать красивой! А красота француженок, доктор, – это часть национального достояния! – сказала Сильви.

Доктор улыбнулся – первый раз за время приема:

– Очень интересная мысль, но увы, милая мадемуазель, у нее один недостаток: другие думают иначе.

Счет оказался впечатляющим: тридцать тысяч франков, то есть на миллион старых больше, чем Сильви заплатила хирургу. Каждая коронка стоит тысячу франков, а их было двадцать! Сюда же входила плата за слепки, удаление нервов, обточку и т. д. Но что делать! Если Сильви решила полностью преобразиться, надо было пойти и на это! Можно ли экономить, если речь идет об идеальной красоте? Ослепительная улыбка так важна!

Сильви позвонила доктору Вирэ и сообщила, что счет ее устраивает и что она придет во вторник и внесет треть суммы. Быстро прикинув в уме, сколько ей предстоит заплатить, в том числе за массаж и институт красоты, Сильви поняла, что у нее ничего не останется от тех денег, которые она так долго и терпеливо копила в надежде стать когда-нибудь хозяйкой магазина модной одежды. К черту сожаления! Теперь она больше не уродлива; разве Патрис не обеспечит ее полностью или хотя бы не поддержит до тех пор, пока она не найдет новое место, более подходящее для ее красоты? Почему бы ей теперь не стать манекенщицей, о чем она мечтала, когда была всего-навсего продавщицей? Разве она не может предложить за хорошую цену свой шарм и притягательность какому-нибудь магазину по продаже косметики? Дэдэ ей часто говорил: модные фото хорошо оплачиваются. Если уж будет нужда, она может обратиться к Дэдэ, – неважно, что они не виделись с тех пор, как повздорили. Сильви подумала, что отсутствие Дэдэ она совсем не ощущала: у нее было слишком много забот! Однако не сомневалась, что Дэдэ очень огорчил их разрыв.

Но сердце у Дэдэ золотое и предназначено для страдания, разве не так? Как только она поманит его пальчиком, он вернется. И поможет ей заработать на жизнь, убедив фотостудии взять ее. Разве Дэдэ не один из лучших и высокооплачиваемых фотографов? Перед ним открывались двери всех студий. Должны же друзья приносить пользу…

Но Сильви обратится к Дэдэ лишь после того, как станет спутницей Патриса. Это будет честнее с ее стороны. Не останется никакой двусмысленности: Дэдэ поймет, что его безумной мечте не осуществиться.

В четверг дантист сделал Сильви первый слепок зубов. В тот же день в пятнадцать часов она уже была у специалиста, которого ей рекомендовал доктор Дальви для послеоперационного массажа груди. Следующий день Сильви почти целиком провела в институте красоты. Его она выбрала сама. В этот день и в последующие сеансы, которые должны были сделать ее еще более красивой, Сильви узнала фантастические вещи… Например, ежегодно парфюмерная промышленность выпускает более восьмидесяти новых тонов для макияжа!

Сильви накупила всевозможных шампуней для ванн: расслабляющих, тонизирующих, для похудения… Она также принялась за лечение кожи, чтобы избавиться от угрей, используя мазь на основе морского планктона. Она, ни минуты не колеблясь, принимала ванны с порошком, приготовленным из ракушек.

Волосы она выкрасила в каштановый цвет и каждую неделю ходила к парикмахеру, который проводил ей курс лечения витамином Е, удерживающим кислород в организме.

Прошло еще три месяца… Сильви занималась строительством сверкающих зубов, сражалась со своей трудной кожей, добиваясь ее мягкости и нежности; холила свое тело, уже готовое снова отдаться в объятия любовнику… Теперь, когда она садилась в такси, за ней следовало несколько машин – мужчины буквально пускались за ней в погоню. А когда она прогуливалась пешком по Парижу, ей не давали проходу. И если, очень редко, она отваживалась зайти в кино, ей почти всегда приходилось менять место, чтобы ей не докучали. Мужчины с жадностью ловили ее взгляд, и в их глазах читалось страстное желание, приторным облаком окутывая ее! Теперь она нравилась… Сильви в этом была уверена! Ей стоило поднять мизинец, чтобы любой оказался у ее ног – и самый бедный, и самый богатый. Но Сильви строго блюла себя: ей нужен был один-единственный человек. Ни на минуту она не переставала любить его.

Наконец все коронки были поставлены, Сильви могла широко улыбаться. Она долго изучала новую улыбку, стоя часами перед зеркалом, чтобы удесятерить силу своих чар. Исчезли последние следы рубцов под грудью; она могла теперь во всей своей неотразимой наготе предстать перед любовником. Девять месяцев, отведенных магом красоты на ее преображение, истекли. И чудо свершилось! Фантастическое «свадебное путешествие» в одиночестве завершилось. Сильви чувствовала себя сильной и готовой к встрече.

Однако силы оставили ее, когда после долгих колебаний дрожащей рукой Сильви набрала номер телефона, который знала наизусть, и еле слышным голосом произнесла:

– Алло? Патрис? Это я, Сильви… Я не решалась тебя беспокоить. Очень мило то, что ты говоришь… Ты меня не совсем забыл?.. Ты не женился по крайней мере?.. Нет, я тоже не замужем… Что со мной произошло? Я сильно изменилась… Я бы хотела тебя увидеть… Может, выпьем вместе?.. Сегодня вечером? Где? У тебя? На террасе по-прежнему цветы?.. Во сколько?.. Я приду.

Ошибка

Стоял теплый весенний вечер, один из тех, что бывают только в Париже; именно в такие вечера любовники вновь находят друг друга. Для встречи с Патрисом Сильви надела новый костюм: длинный жакет и брюки из тонкой желтой шерсти, – это был самый дорогой наряд, когда-либо купленный ею. Сильви заказала костюм две недели назад у Кристиана Диора специально на этот случай: великий день в ее жизни, когда она вновь увидит единственного дорогого для нее мужчину. Если бы сегодня ей не повезло, костюм висел бы в шкафу, выходя из моды.

Чувство утонченной элегантности, каким обладают только женщины, подсказало Сильви повязать на шею лиловый шарфик от Гермеса, чтобы одновременно смягчить и подчеркнуть яркий цвет костюма. Выбор красок был не случаен, они хорошо оттеняли ее каштановые волосы. Сумочка и туфли были тоже лиловые. Костюм от Диора, шарфик от Гермеса, сумочка и туфли съели ее последние деньги. Все ее достояние составляла теперь ее красота – но какой капитал!

С бьющимся сердцем Сильви поднялась на площадку седьмого этажа и позвонила в квартиру Патриса.

Патрис открыл дверь и растерянно смотрел на стоявшую в дверях женщину.

– Что вам угодно, мадам?

– Мне угодно тебя, Патрис!

Единственное, что в Сильви не изменилось, – ее голос, теплый, волнующий, который часто заставлял клиенток «Мари-Каролин» забывать о ее безобразной внешности.

Патрис стоял, словно окаменев, и оторопело смотрел на Сильви. Нет, он не верил своим глазам. Невероятно, перед ним стояла утонченная молодая женщина с ослепительной улыбкой. Она смотрела на него одновременно с вызовом и торжеством. Не может быть, что это та же дурнушка, которую однажды ночью на дискотеке он вырвал из объятий негра. Но никакого сомнения: это ее голос, который он не мог забыть, несмотря на множество других, которые слышал с тех пор, как они расстались, потому что она была единственная, кто осмелился сказать ему: «Я думаю, мой уход многое упростит, – ты сможешь после меня найти девушку, которая будет по-настоящему красива!»

– Ты! – Патрис наконец пришел в себя.

– Да, я, – негромко произнесла Сильви.

– Невероятно! Что произошло? – спросил он.

– Тебе никто не говорил, что любовь делает людей красивыми? Я никогда не переставала любить тебя, и вот результат, – улыбнулась она.

– Входи, прошу, – смущенно пробормотал он.

– А я уже засомневалась, предложишь ли ты мне войти. – Сильви казалось, что победа уже почти одержана.

В квартире ничего не изменилось. Сильви прошла через гостиную, вышла на террасу и с наслаждением вдохнула свежий воздух.

– Эти изумительные запахи Булонского леса! Знаешь, прошло столько времени, а я их постоянно ощущала.

Патрис не сводил глаз с Сильви, не решаясь подойти к ней.

– В тебе все изменилось, Сильви, – сказал он.

– Все! Даже грудь, которую ты не любил. – Девушка не могла скрыть гордости, ее переполнявшей.

– Где это все тебе сделали, в Штатах? – поинтересовался Патрис.

– На каждой остановке долгого путешествия… А ты, наоборот, нисколько не изменился… Ты стал, мне кажется, еще прекраснее!

Они вернулись в гостиную, Сильви села на диван.

– Видишь, я села на свое прежнее место.

– Что тебе предложить? Виски? – вежливо спросил он.

– Ты прекрасно знаешь, что здесь мы с тобой пили только шампанское, – улыбнулась Сильви.

– Правда! Не беспокойся, шампанское есть всегда…

Патрис поспешил за шампанским. Когда он вернулся с бутылкой, Сильви курила сигарету, может быть, чтобы успокоиться и придать себе уверенности, точь-в-точь как тогда, в первую ночь, когда оказалась в этой комнате. Сегодня вечером Сильви испытывала какое-то неприятное чувство беспокойства, неловкости… Уже в тот момент, когда она оказалась лицом к лицу с Патрисом на пороге его квартиры, Сильви вдруг потеряла уверенность, а ей казалось, что ее накопилось достаточно за долгие месяцы размышлений в полном одиночестве.

Они молча выпили шампанское, продолжая рассматривать друг друга, словно виделись впервые. Патрис первый нарушил молчание:

– У тебя забавный нос.

– Он тебе нравится? – спросила Сильви.

– Смешной, – сказал он.

Жестом, который мог показаться непреднамеренным, но который она тщательно отрабатывала в течение месяцев перед зеркалом, Сильви откинула назад волосы, открыв уши.

– Твои уши тоже стали меньше! – воскликнул он. – Рот остался прежним… впрочем, я не совсем уверен! Я любил твой рот… Он умел целовать… Но все же, что изменилось?

Сильви широко улыбнулась (она тоже отрабатывала перед зеркалом эту улыбку), продемонстрировала свои сверкающие белизной зубы.

– Невероятно! А волосы! – Патрис покачал головой.

– Да, у них было время отрасти. – Сильви пригубила шампанского.

– Они даже слишком красивые… И взгляд у тебя не тот. Я вспоминаю: порой у тебя был несколько жесткий взгляд… Но нельзя сказать, что неприятный!

– Наверное, с годами он стал мягче, – улыбнулась Сильви.

– Не преувеличивай! Сколько времени мы не виделись? – спросил он.

– Ровно девять месяцев, – ответила она.

– Уже девять месяцев! Время бежит как сумасшедшее. Ну, так ты путешествовала? По делам твоего Дома моды?

– Для собственного удовольствия… А ты по-прежнему занимаешься недвижимостью? – задала она встречный вопрос.

– По-прежнему, – кивнул он. – Дела идут все хуже и хуже… Если так пойдет дальше, придется заняться другой работой.

– Чем? – Сильви откинулась в кресле.

– Пока не знаю… Еще немного шампанского? – предложил он.

– С удовольствием.

Опять выпили молча. Чувство неловкости нарастало. Но сейчас Сильви поняла: дело было не только в ней; атмосфера неловкости тягостно наполняла гостиную по мере приближения ночи.

– Сильви, ты совсем другая… – негромко сказал Патрис.

– Разве? – Сильви вопросительно взглянула на него.

– Я имею в виду внешне, – уточнил он.

– А внутренне? – спросила она.

Патрис не отвечал.

– Тебе, конечно, это покажется безумием, но я не так уж изменилась внутренне… Когда я только что позвонила в твою дверь, то думала, что я очень сильная женщина… Так вот, я ошибалась! Я люблю тебя, как и прежде. Да, я никогда не переставала тебя любить! Ты не понимаешь разве, что, несмотря на разлуку, ты всегда оставался для меня богом? Что я сделала и вытерпела все это только ради тебя, чтобы покорить тебя? А ты все это время… ты хоть вспоминал обо мне? – с надеждой спросила она.

Патрис заколебался на какое-то мгновение, но тут же поспешно ответил:

– Конечно! Как я мог тебя забыть? Кстати, это же ты захотела уйти.

– А что мне оставалось? Ты дал мне понять, что я слишком некрасивая! – с горечью воскликнула Сильви.

– Я никогда не говорил этого! – запротестовал он.

– Ты сделал еще хуже! Ты объяснил мне, что занимался со мной любовью только потому, что тебя возбуждало спать с девушкой, которая не была достаточно хороша собой! – напомнила Сильви.

– О! Знаешь… иногда говоришь вещи, о которых не думаешь. – Он пожал плечами.

– Уверена, что той ночью ты сказал правду! А что ты можешь сказать мне сегодня? – с вызовом спросила Сильви.

Патрис подумал, прежде чем ответить:

– Я могу только повторить то же самое: ты больше не та, прежняя…

– Ошибаешься, я все та же! И обожаю тебя еще больше, чем прежде! – Сильви встала: – Патрис, умоляю: поцелуй меня. Обними меня крепко. Я так ждала этого долгие месяцы!

Патрис сделал то, что она просила. Отстранился и деланно веселым голосом, в котором все же слышалась фальшь, предложил:

– Еще шампанского!

– О нет, Патрис! Ты не станешь меня заменять шампанским! Я хочу быть твоей, понимаешь? Я хочу, чтобы ты принадлежал мне, только мне! Что с тобой? Ты больше не хочешь меня теперь, когда я красива? – Сильви почти кричала.

– Нет, хочу, – безразличным тоном произнес он.

– Если в твоей жизни есть другая женщина, скажи мне об этом! – Сильви была на грани истерики.

– Никакой. – Патрис отрицательно покачал головой.

– Но у тебя по крайней мере были за это время связи? – допытывалась она.

– Слишком много! Поэтому-то они и не в счет, – усмехнулся он.

– Я уверена, что у тебя не могло быть ни одной связи, такой же прекрасной, как у нас! Это невозможно! Других ты не отнимал у соперника, как это было со мной! И потом, ни одна не была похожа на меня! Ты сам мне об этом говорил; все были хорошенькие, а я… – Она была не в силах продолжать.

– Ты была некрасивой. Это правда, – задумчиво сказал Патрис.

У Сильви подкосились ноги. Патрис взял ее на руки, уложил на диван. Сильви рыдала, Патрис склонился над ней, ласково успокаивая:

– Успокойся, Сильви, дорогая. Поставь себя на мое место. Твое внезапное возвращение – все так необычно! Подумай: я тебя даже не узнал, когда открыл дверь! И это нормально: я помнил одну Сильви, ту… И вдруг передо мной совсем другая женщина: красивая, элегантная, дерзкая даже… Понимаешь, я не могу прийти в себя.

– Не трудись. Я поняла: ты больше не хочешь меня. – Сильви уткнулась в подушку.

– Не говори так! Дай мне подумать. – Патрис встал и отошел к окну.

– Как будто ты раздумывал в тот первый вечер! – с горечью воскликнула девушка.

– В ту ночь, сознаюсь, я дико хотел тебя. – Патрис задумчиво смотрел на звезды.

– А в другие ночи, которые последовали за первой? Это длилось три недели… Самые прекрасные в моей жизни! Неужели ты все забыл? – рыдала Сильви.

– Нет конечно… Я думаю, если бы ты не ушла тогда ни с того ни с сего, наша связь могла длиться долго. – Патрис подошел к дивану и сел рядом с Сильви. – Действительно, ты мне понравилась такая, какой была, такая, какой я увидел тебя в той забегаловке, где мужчины дрались из-за тебя… В этот вечер ты явилась ко мне как лесная нимфа, бессознательно властвующая над глупцами… Я почувствовал, что ты очень одинока, такая беззащитная, потерянная, что я готов был ринуться в бой за тебя против всех! Я хотел защитить вас: тебя и твою некрасивость… А потом пришло желание! Поэтому ты не имела права менять свое лицо! Прошла бы обида, ты бы мне позвонила, как сделала это сегодня, и вернулась бы ко мне той, которая мне понравилась… Можешь представить, когда я говорил с тобой по телефону, я в одно мгновение словно увидел твой нос, который мне не был неприятен, твои несколько большие уши, твои глаза, менее накрашенные, чем сегодня, но такие живые! Твоя грудь – да я критиковал ее слегка, но она была очень чувственной; твои волосы – они, конечно, были менее ухожены, но я их любил; твоя кожа – я ощущал ее, ее не скрывал слой мейкапа; твой рот – чистый от толстого слоя губной помады… Я бы вновь обрел свою настоящую Сильви, а сейчас…

– У тебя впечатление, что перед тобой манекен? – шепотом спросила Сильви.

– Да, что-то в этом роде. – Патрис отвернулся.

– Понимаешь, Патрис, беда в том, что я не могу стать такой, какой была. Отныне я обречена быть красивой. – Сильви беззвучно плакала.

– Ты действительно очень красива, – произнес он, не глядя на девушку.

– Похожа ли я по крайней мере на тех красавиц, которых ты знал? – спросила она.

– Ты их превосходишь! – искренне воскликнул он.

– Спасибо за комплимент, а об остальном забудем. – Сильви вытерла слезы и встряхнула головой. – Теперь налей мне немного шампанского. Я дала себе обещание, что в тот день, когда стану красивой, непременно напьюсь! Лучшего эксперта женской красоты, чем ты, трудно найти. За твое здоровье, Патрис! И за мое! Оно, безусловно, в этом больше нуждается! – Сильви залпом выпила содержимое бокала, деланно рассмеялась: – Я чувствую себя лучше! Нет лучшего лекарства от одиночества… – Сильви закурила новую сигарету, в упор посмотрела на Патриса: – Успокойся, тебе не грозит спать с женщиной, которую ты не желаешь… Я совершила еще одну ошибку: справедливо, чтобы я за нее заплатила. Ты нисколько не виноват в том, что происходит сейчас, можешь ложиться спать со спокойной совестью после моего ухода, но в память, скажем, о нашем прошлом приключении я прошу тебя оказать мне услугу, одну-единственную… И после этого все будет кончено; обещаю, ты меня больше никогда не увидишь.

– Я сделаю все, что захочешь, – сказал Патрис.

– Очень мило, что ты мне это сказал… Во-первых, знай, что ты первый человек из тех, кто меня знал раньше и кому я показалась после своего преображения. Да, для меня это было делом чести – отдать первенство тебе… Признаю, очень глупо, учитывая результат! Я ошибалась, считая, что добьюсь взаимности. Но есть другие, которым я хочу преподнести хороший урок… Это те люди, которые в течение всего времени, пока я работала с ними, не переставали сочувствовать моему уродству и заверяли меня в своем уважении и даже дружбе! Ты не можешь представить, как я страдала от их сердобольности. Они испытывали огромное удовлетворение от того, что есть кто-то некрасивее их! Самые посредственные, бесцветные девушки, даже они, сравнивая себя со мной, считали себя красавицами! Это придавало им уверенность!

– К чему ты клонишь? – настороженно спросил он.

– А к тому. Когда я покидала магазин «Мари-Каролин», где была всего-навсего продавщицей, этакой «подай-принеси-поди вон», я никому не сказала, что сделала это для того, чтобы лечь в клинику, в надежде однажды взять реванш за годы страданий. Я всех – дирекцию, продавщиц – сумела убедить в том, что оставляю работу, потому что выхожу замуж за очень красивого, очаровательного и очень богатого человека, то есть за тебя! Я даже воспользовалась твоим именем. Извини! Я им сказала, что моего избранника зовут Патрис. Правда, звучит: Патрис и Сильви? Я еще им сказала, что мы уезжаем в свадебное путешествие. Да, ты и я… Прекрасное путешествие вокруг света, которое заканчивается только сегодня вечером… Из гордости я обещала им, что, вернувшись из свадебного путешествия, мы нанесем им визит, придем в магазин, где я проработала столько лет… Ты сказал, что не женат… Не мог бы ты побыть в роли моего мужа всего несколько минут, чтобы они все увидели тебя?.. Я оденусь так же, как и сегодня, потому что ты сказал, что я элегантна. Все подумают, что я стала женой мужчины, который меня балует… Они специалисты, поэтому сразу поймут, что мой наряд от известного модельера. Они взбесятся! Мы уедем, и ты оставишь меня, где тебе будет угодно…

Патрис долго смотрел на Сильви, прежде чем ответить:

– Да сколько же ты страдала из-за своей некрасивой внешности, моя бедная Сильви, если попросила меня об этом сегодня! Я согласен сыграть эту роль.

– О Патрис, как я тебе благодарна! – Сильви отвернулась, чтобы смахнуть слезу.

– Скажи, о чем я должен говорить там? – спросил он.

– О нашем свадебном путешествии… Ты разве не знаешь, что мы побывали на Бермудах, в Сан-Франциско, в Рио, на Гавайских островах, в Токио, в Гонконге? – Сильви смотрела на звездное небо, и слезы ручьями лились по ее щекам.

– Правда, я забыл, – сказал Патрис.

– А потом мы будем играть перед ними в старую, старую игру, ты, может, тоже играл в нее, когда был ребенком, – в мужа и жену. Это очень просто, увидишь. Достаточно без конца повторять: «Я тебя люблю»… Другие и не догадаются, что мы так не думаем! Согласен? – спросила она.

– Я попробую… Когда мы туда пойдем?

– Завтра же, если ты можешь. Чем раньше, тем лучше… Ты скорее отделаешься от этой неприятной обязанности. – Сильви достала из сумочки платок и вытерла слезы.

– В котором часу заехать за тобой? – спросил Патрис.

– Можешь в четыре? Если мы придем в это время, то будем в магазине, когда там больше всего покупателей.

– Ты хочешь, чтобы было как можно больше людей, которые позавидовали бы твоему счастью? – без тени насмешки предположил Патрис.

– Я хотела бы, чтобы там собралась вся планета! – Сильви горько усмехнулась.

– Напомни мне свой адрес, – попросил он.

– Значит, ты его потерял? – Она взглянула на него с упреком.

– Не помню, где я его записал.

– С тех пор ты должен был записать уйму других адресов, которые тоже для тебя ничего не значат! Вот моя визитная карточка. Знаешь, кому я дала такую же, когда была страшной? Хозяйке одного дома свиданий… И благодаря ей я встретила моего негра! – Сильви хотелось рассказать ему все о себе, без утайки.

– Неужели ты дошла до этого? – Он вновь посмотрел на нее с жалостью.

– Я умирала от желания быть любимой, Патрис! Мне пора. – Сильви встала.

– Побудь еще, – предложил он.

– Нет, нет… Я способна совершить еще одну ошибку… Заранее спасибо за завтрашнее. Посигналь, и я выйду; не утруждай себя подниматься в мою маленькую квартиру, на которую ты так и не хотел взглянуть, хотя бы из любопытства. Да, ты был прав, наверное. – Сильви взяла сумочку и медленно пошла к двери.

– У меня новая машина, я приеду на ней за тобой, это их потрясет еще больше, – сказал Патрис.

– Какая? – спросила она.

– «Феррари»…

– О, Патрис! Надо же, я им сказала, что у тебя именно «феррари». Я считала, что это круче, чем «альфа». И я не так уж ошиблась! – Сильви невесело рассмеялась.

– Увидишь, машина очень эффектна…

Когда Сильви вернулась домой, у нее не было сил даже на то, чтобы понять, что с ней произошло. Несмотря на выпитое у Патриса шампанское, она налила себе виски, стремясь напиться до потери сознания. Но алкоголь не действовал на нее, а ее мысли вдруг приняли неожиданный оборот.

Она увидела себя такой, какой предстала перед тем, кого все еще любила: слабой и жалкой. И он, сжалившись, согласился подать ей в последний раз милостыню, согласившись завтра сопровождать ее. Сильви знала, что будет жестоко страдать от сцены искусственного семейного счастья, разыгранной, чтобы удивить тех, кто презирал ее и унижал своей жалостью. Но она сыграет эту роль, чтобы удовлетворить свою женскую гордость; этот день станет ее единственным триумфом после стольких месяцев борьбы за постепенное освобождение от своего уродства.

Ее уродство? А была ли она в действительности так уж уродлива? Сильви не могла больше на себя смотреть в зеркало. Фотографии, сделанные Дэдэ, которые ей вернул хирург, она разорвала на тысячу кусочков и бросила в канаву. О том, была ли она на самом деле очень некрасива, теперь смогут ей сказать лишь те, кто ее видел раньше. И все без исключения скажут, что она была некрасивой, ужасной… Все, кроме Дэдэ; он, как и прежде, станет утверждать, что Сильви была просто красавицей! А другие мужчины? Те, с которыми она спала? Что бы сказали они об экс-уродстве продавщицы из «Мари-Каролин»? Предприниматель, игравший в гольф, сутенер белокурой Мэрилин, официант-испанец, босс-импотент? Возможно, только последний скажет, что Сильви была настолько страшна, что не могла вдохновить ни одного мужчину. А негр?.. Может быть, все они заявили бы, что она им понравилась такой, какая была. Может, они сказали бы то же, что и Патрис, – ведь он сожалел о ее прежних чертах. Уродство? Оно долговечнее красоты! Если ты сам не можешь смириться с ним, другие вынуждены принять его, привыкнуть даже… Красота – это непрочно, она стирается, уходит… Неизбежно наступает момент, когда люди начинают шептать за спиной: «Если бы вы ее знали в молодости! Она была великолепна! Но сейчас…» И разве это не хуже, чем быть всю жизнь некрасивой?

Как стареют женщины, чья красота, как и ее, полностью создана искусственно, скальпелем хирурга? Этот вопрос тоже тревожил Сильви!

Убитая горем, без гроша в кармане, не представляя, что будет с ней завтра, потерявшая свою любовь, она думала о том, что все страдания, через которые она прошла, оказались напрасными. Возможно, в этот миг Сильви должна была сказать себе: разве жизнь кончалась с потерей этого любовника? На земле существует много других, таких же красивых и мужественных мужчин, как Патрис, и они лишь ждут, чтобы дать ей все возможные наслаждения. Ей надо было вспомнить о взглядах, устремленных на нее, в которых пылало желание с тех пор, как она стала красавицей, и о затаенном чувстве удовлетворения, которое она испытывала… Но это было до встречи с Патрисом. Для нее все звучало прекрасной прелюдией, укрепляло веру в ее триумф, когда она предстанет перед единственным мужчиной, которого желала. Но ее ждала катастрофа.

Постараться забыть Патриса, завоевав другого, который обожал бы ее? Она не была на это способна. Любовное разочарование так глубоко ранило ее, что на новое приключение у Сильви не было сил. Для нее существовал только Патрис, она думала только о нем… А раз она не нужна ему, зачем жить? Мысль о самоубийстве уже зарождалась в ее голове… Только не сейчас. У нее должно хватить мужества дожить до завтрашнего дня, чтобы насладиться одним-единственным триумфом в ее жизни, который ждет ее у «Мари-Каролин».

Пробил час реванша. В шестнадцать часов тридцать минут роскошная «феррари» небесно-голубого цвета подкатила ко входу в салон «Мари-Каролин». Вокруг машины сразу же собрались любопытные. По счастливой случайности, директриса мадам Бернье как раз в этот момент остановилась в дверях, прощаясь с клиенткой. Сначала просто с любопытством, потом с возрастающим интересом она наблюдала за красавцем, не без труда из-за своего высокого роста вышедшим из престижной спортивной машины, чтобы галантно распахнуть дверцу перед очаровательной молодой женщиной с каштановыми волосами.

Молодая женщина была одета в элегантный костюм из легкой желтой шерсти от Диора. Мадам Бернье хорошо разбиралась в своем деле, и глаз у нее был профессиональный: женщина не одевалась в ее магазине.

Пара уверенно направилась к магазину. Приветливо улыбаясь, директриса посторонилась, давая им пройти. Как только они преступили порог, мадам Бернье тут же подозвала одну из продавщиц:

– Мадемуазель Клэр, займитесь, пожалуйста, дамой…

«Дама» подарила свою первую улыбку подошедшей продавщице, которую она не знала. Скорее всего, именно она заменила «милую» Сильви. Хорошо зная директрису и ее приемы, Сильви поняла, что девушка – самая опытная продавщица. Одним из важнейших залогов успеха «Мари-Каролин» было правило – доверять новых клиенток тем продавщицам, для которых работа отождествлялась с религией. Взгляд новой клиентки смягчился, глядя на Клэр: нельзя сказать, что она была страшной, но и далеко не хорошенькой, а это облегчит ей путь к успеху у Ната Венфеля!

Пока Сильви нигде не заметила патрона. Скорее всего он, как обычно, сидел в своем кабинете, подсчитывая барыши. Напротив, все продавщицы, которых знала «дама», были в торговом зале. Прошло девять месяцев, но они неизменно оставались на своем посту: крутились, мелькали, щебетали в послеобеденной толчее покупателей. В часы пик можно определить сразу, процветает торговля или нет. Никакого сомнения: оттого что Сильви покинула заведение, чтобы отправиться в путешествие, салон «Мари-Каролин» не стал менее процветающим! Ну что же, подумала Сильви, незаменимых людей нет. И от этой мысли у нее стало горько на душе.

Голос у мадемуазель Клэр был очень приятный:

– Мадам, безусловно, желает посмотреть наши новые весенние модели?

– Я много слышала хорошего о вашем салоне, и мне удалось уговорить мужа зайти сюда… Ты не сердишься на меня, дорогой? Сильви повернулась к Патрису.

– Напротив, я в восторге! Любовь моя, купи себе все, что тебе нравится. – Он широким жестом подкрепил свои слова.

«Супруга» смотрела на него несколько оторопело, но «муж» продолжал:

– Да, да! Сегодня я готов наделать ради тебя много глупостей…

Мадам Бернье, уже давно усвоившая, что старые ее клиентки никуда не денутся, взяла себе за правило оказывать больше внимания новым. Одним из непременных условий процветания дела она считала также заботу о постоянном расширении круга покупательниц. Поэтому мадам Бернье тактично приблизилась к новым клиентам. Она очень давно не встречала такой гармоничной пары. Женщина была шикарной, с изюминкой, но без малейшего намека на вульгарность. Сразу видно, что это порядочная молодая женщина скорее всего из среднего класса. Благовоспитанная, умеющая хорошо одеваться и пользоваться косметикой. Актриса? От актрисы у нее был шик, но без всякой мишуры… Во всяком случае, она была само очарование, не могла не нравиться.

Ее спутник выглядел очень мужественным, спортивным, но не слишком накачанным. У него тоже была очаровательная улыбка. Он был очень хорош собой, этот парень! Все в этой паре было гармонично: она среднего роста – он очень высокий; ему было примерно лет тридцать, ей – не более двадцати двух – двадцати трех. Их было приятно и даже интересно обслуживать. Как они не походили на супружеские пары, обычно появлявшиеся здесь: неопределенного возраста женщины, дотошные и отвратительные, и их лысеющие, толстопузые мужья, всем своим видом показывающие, что им смертельно скучно в салоне женского платья, куда их заволокли почти силой. Или девицы-содержанки, которые швыряют налево и направо деньги, легко достающиеся им, и имеют наглость красоваться со своими сутенерами! Эта же пара дышала гармонией и любовью… А как необычайно мил был мужчина, всем своим видом показывая, с каким удовольствием он выполняет капризы жены! Конечно, они муж и жена! Вот это настоящая клиентура, отличная клиентура, такой можно гордиться! Эта молодая очаровательная женщина может стать прекрасной рекламой для «Мари-Каролин», если ей понравится весенняя коллекция… Непременно ей надо показать самые красивые модели, а главное, продать!

Ах, если бы Сильви была сейчас здесь, с каким искусством она бы представила товар! Но, увы, мадемуазель вышла замуж и сейчас разъезжает вокруг света. Ей повезло, с ее-то внешностью! Отхватила миллиардера! С ума сойти!