Текст книги "Неизменная"
Автор книги: Гейл Кэрригер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)
– Вынужден сказать вам нет, – ответил Чаннинг, расстегивая мундир и снимая одну из белых перчаток. – Потому что теперь вы оба заслужили наказание.
В следующий миг он начал изменяться. В благовоспитанном обществе подобное вызвало бы всеобщее потрясение, но почти все присутствующие и раньше наблюдали превращение оборотня. За долгие десятилетия военные привыкли к этому процессу и освоились с ним. Он стал для них таким же обыденным, как матерная ругань. Но перекидываться в волка при даме, пусть даже ошибочно принятой за домоправительницу? По толпе пробежал тревожный ропот.
Алексия тоже была удивлена, ведь солнце только-только село, а полнолунием пока и не пахло. Получалось, что этот вояка старше и опытнее, чем могло показаться по его хамоватому поведению. И сама трансформация выглядела в его исполнении чертовски удачно, отточенно, а ведь муж как-то говорил, что это мучительный процесс, сопровождающийся наихудшей болью, которую человек способен вынести, оставшись при этом в живых. Алексия видела, как скулят и корчатся, становясь волками, щенки стаи, но майор Чаннинг просто плавно перетек из человеческой ипостаси в волчью. Кожа, кости и волосяные покровы изменились, и в результате перед Алексией предстал один из самых красивых среди виденных ею волков: крупный, почти совершенно белый, с льдисто-голубыми глазами. Стряхнув с себя остатки одежды, он медленно обошел вокруг нее.
Алексия бодрилась. Одно ее прикосновение – и он вновь станет человеком, но только это не гарантировало безопасности. Даже в качестве смертного майор все равно останется более крупным и сильным, чем она сама, тем более без своего парасоля.
В тот самый миг, когда белый волк бросился на нее, вперед прыгнул, скаля зубы, еще один зверь. Он остановился перед Алексией и Танстеллом. Этот волк был куда мельче, чем майор Чаннинг, рыжеватой масти с черными подпалинами на голове и шее, бледно-желтыми глазами и почти лисьей мордой. Покрытые шерстью тела столкнулись с ужасным глухим звуком, и волки стали рвать один другого, пустив в ход клыки и когти. Белый был мощнее, но вскоре стало ясно, что рыжеватый проворнее и хитрее. Он вел бой так, что размер противника становился недостатком, а не преимуществом. Через считанные секунды защитник Алексии впился мертвой хваткой в горло противника.
Схватка завершилась так же внезапно, как и началась. Белый зверь перевернулся на спину, в знак покорности подставляя своему миниатюрному сопернику незащищенный живот.
Услышав стон, Алексия отвела взгляд от поединщиков и увидела, что Танстелл уже сидит, моргая мутными глазами. Из носа у парня обильно текла кровь, но в целом он казался просто ошеломленным, не более того. Алексия дала ему носовой платок и нагнулась поискать свой зонтик, хотя на самом деле это был повод, чтобы не смотреть, как два оборотня снова становятся людьми.
Однако она все-таки быстренько покосилась в ту сторону. А какая темпераментная женщина устояла бы?
Майор Чаннинг весь состоял из мышц. Он был выше и тоньше ее мужа и, приходилось честно признать, вовсе не казался уродом. Куда сильнее удивил ее невысокий рыжеватый мужчина неопределенного возраста, спокойно стоявший рядом с майором. Она никогда не заподозрила бы профессора Лайалла в особой мускулистости, однако поди же ты, сильно ошибалась. Алексия не в первый раз задумалась, кем был профессор, прежде чем стал оборотнем. Двое клавигеров с длинными плащами подошли и прикрыли наготу предмета ее размышлений.
– Что за чертовщина тут происходит? – со злостью проговорил майор, едва только его челюсти вновь стали человеческими.
Он обернулся к вежливому человечку, тихонько стоявшему рядом, и уставился на него.
– Вас я не вызывал. Вы же знаете, что я бы никогда не осмелился. Мы выяснили это много лет назад. Все дело в поддержании дисциплины, и мои поступки совершенно обоснованы. Провинившиеся клавигеры должны быть наказаны.
– За исключением, конечно, того, что одно из действующих лиц клавигером не является, – сказал профессор Рэндольф Лайалл, многострадальный бета стаи Вулси.
Блондин, похоже, занервничал. Заносчивость исчезла с его лица. Алексия подумала, что так он гораздо симпатичнее.
Профессор Лайалл вздохнул.
– Майор Чаннинг, гамма стаи Вулси, позвольте мне представить вас леди Алексии Маккон, разрушительнице проклятия и нашей новой альфа-самке.
Алексия не любила понятие «разрушительница проклятия», ей казалось, что от него веет чем-то спортсменским, как будто она подрядилась участвовать в бесконечном крикетном матче. Однако поскольку некоторые оборотни действительно считают свое бессмертие проклятием, леди Маккон предполагала, что этот термин задумывался как похвала, пусть и странная, за то, что она может противостоять полной луне, превращающей оборотней в животных. К тому же зваться разрушительницей проклятия уж всяко приятнее, чем душесоской. В том, чтобы придумать термин, наводящий на мысли о более тупом виде спорта, чем крикет (если, конечно, такой вообще существует), на вампиров вполне можно положиться.
Алексия нашла свой парасоль и выпрямилась.
– Я могла бы сказать, что рада знакомству, майор Чаннинг, но мне не хотелось бы оговаривать себя, когда вечер только начался.
– Но почему, чтоб оно пусто было, – проговорил майор Чаннинг, сердито посмотрев на профессора Лайалла, а потом и на всех окружающих, – никто ничего мне не сказал?
Алексия почувствовала себя немножко виноватой, ведь она дала волю своему гневу. Но, положа руку на сердце, она была права: ей действительно не дали времени представиться!
– Я так понимаю, вам не сообщили, как я выгляжу? – спросила Алексия, готовясь записать мелком на доску еще одно мужнино упущение.
Ох и достанется же ему, когда он вернется!
Майор Чаннинг сказал:
– Ну да, не совсем. Я имею в виду, да, пару месяцев назад мы получили короткое послание, но описание было не… вы понимаете… и я подумал, ваша внешность…
Алексия задумчиво взвесила на руке парасоль. Чаннинг поспешно отступил.
– …окажется менее итальянской, – закончил он наконец.
– А что, когда вы явились сюда, мой дорогой муженек не рассказал, как обстоят дела? – Теперь Алексия казалась скорее погруженной в свои мысли, чем сердитой.
Возможно, этот майор Чаннинг не так уж плох. В конце концов, она и сама удивилась, когда лорд Маккон выбрал ее в качестве невесты.
Майор Чаннинг казался раздраженным.
– Мы еще не видели его, миледи. Иначе этой faux pas[2]2
Неловкость (фр.).
[Закрыть] можно было бы избежать.
– Я ничего об этом не знаю, – пожала плечами леди Маккон. – Муж вообще склонен преувеличивать мои достоинства. Когда он берется меня описывать, у него всегда выходит несколько нереалистично.
Майор Чаннинг вновь переключил свое обаяние на максимум – леди Маккон практически слышала скрип шестеренок. Еще немного, и от вояки повалит пар.
– О, миледи, я сомневаюсь в этом.
К несчастью для гаммы, который искренне находил Алексию привлекательной, та решила обидеться. Она приняла холодный вид, взгляд ее карих глаз стал жестким, а пухлые губы сошлись в тонкую прямую линию. Майор поспешил сменить тему и обратился к профессору Лайаллу:
– Почему наш уважаемый вожак не приехал на вокзал нас встретить? Я должен обсудить с ним несколько неотложных дел.
Лайалл пожал плечами. Что-то в его поведении заставило майора не настаивать на ответе. В природе гаммы было критиковать, а в природе беты – неизменно поддерживать альфу, и неважно, насколько грубо тот себя вел.
– Срочные дела в БРП, – только и сказал профессор Лайалл.
– Да? Однако мои дела тоже могут оказаться срочными! – рявкнул майор Чаннинг. – Откуда ему знать, особенно если он не способен позаботиться о нуждах стаи.
– А что именно случилось? – Тон профессора Лайалла подразумевал, что, каким бы срочным ни было дело, именно майор, скорее всего, виноват в его возникновении.
– На борту корабля мы со стаей пережили кое-что необычное, – майор Чаннинг явно решил, что, раз бета скрытничает, он тоже может это себе позволить, и с многозначительным видом повернулся к Алексии. – Приятно с вами познакомиться, леди Маккон. Я приношу свои извинения за нашу стычку. Незнание не может служить мне оправданием; уверяю вас, мне очень хорошо это известно. Тем не менее я, в меру своих скромных способностей, постараюсь загладить свою вину.
– Тогда извинитесь перед Танстеллом, – ответила леди Маккон.
Это был удар. Чтобы гамма стаи, третий по значимости оборотень, извинялся перед простым клавигером! Майор Чаннинг судорожно вдохнул, но сделал, что ему было велено. Обращаясь к рыжеволосому камердинеру, он произнес славную речь. Пока та гремела в воздухе, Танстелл все сильнее и сильней смущался, наблюдая самоуничижение своего гаммы, и к концу так покраснел, что веснушек стало не разглядеть. А потом разгневанный майор Чаннинг удалился.
– Куда это он направляется? – полюбопытствовала леди Маккон.
– Скорее всего, переносить полковой лагерь на зады замка. Придется только подождать некоторое время, миледи, пока остынут шесты для палаток.
– Ага, – широко улыбнулась Алексия, – я выиграла.
Профессор Лайалл вздохнул, бросил быстрый взгляд вверх, на луну, и сказал, словно обращаясь к высшему божеству:
– Альфы…
– Итак, – Алексия вопросительно посмотрела на него, – не могли бы вы разъяснить мне характер Чаннинга Чаннинга из честерфилдских Чаннингов? Он не похож на человека, которого мой муж хотел бы видеть в своей стае.
Профессор Лайалл склонил голову набок.
– Его светлость не посвящал меня в то, какие чувства испытывает относительно этого господина, но независимо от его предпочтений Чаннинг достался ему по наследству вместе с Вулси. Как и я. У Коналла просто не было выбора. И говоря по совести, майор не так уж плох. Он хороший солдат, который всегда прикроет в бою спину товарища, и это чистая правда. Постарайтесь не слишком сердиться на его манеры. Он всегда ведет себя достойно, как подобает гамме, третьему по значимости в стае, несмотря на то, что ему не нравится ни лорд Маккон, ни я сам.
– Но почему? Я имею в виду, почему вы? Насчет моего мужа я прекрасно все понимаю, мне и самой он частенько не нравится, причем сильно.
Профессор Лайалл подавил смешок.
– Мне дали понять, что он не одобряет тех, чьи имена или фамилии пишутся с двумя «л», потому что находит это непростительно валлийским вариантом. Но, подозреваю, он, несмотря на ваше итальянское происхождение, мог вами увлечься.
Смущенная Алексия принялась вертеть свой зонтик от солнца.
– Ради всего святого, неужели он был честен, когда лил всю эту патоку? – Ей стало интересно, что же такого находят в ее личности или в ее фигуре здоровенные оборотни, и только они одни, и возможно ли что-то сделать с этим качеством.
Профессор Лайалл снова пожал плечами.
– На вашем месте я бы не подпускал его к себе слишком близко.
– Почему?
Лайалл попытался повежливее сформулировать ответ, но в конце концов выдал неприукрашенную правду:
– Следует признать, майору Чаннингу нравятся решительные женщины, но это потому, что он любит, – деликатная пауза, – их улучшать.
Алексия сморщила нос. Она чувствовала, что в объяснении профессора есть какой-то нескромный подтекст. С ним она разберется позже, и в этом ей наверняка поможет отцовская библиотека. Алессандро Таработти, запредельный, прожил насыщенную жизнь и оставил дочери собрание книг, часть из которых содержала ужасно неприличные иллюстрации, явно отражавшие эту самую насыщенность. Исключительно благодаря его книгам Алексия не лишалась чувств всякий раз, когда с ее мужем случался в спальне приступ особо оголтелого новаторства.
Профессор Лайалл опять пожал плечами.
– Некоторым женщинам нравятся такие вещи.
– А некоторым еще нравится вышивать, – ответила Алексия, решив больше не думать о малоприятном гамме стаи Вулси. – А другим женщинам нравятся страшно уродливые шляпки. – Это последнее замечание было вызвано тем, что леди Маккон вдруг заметила свою лучшую подругу, мисс Айви Хисселпенни, которая как раз выходила из наемного экипажа у ворот замка, в конце длинной аллеи.
Мисс Хисселпенни была еще очень далеко, но никаких сомнений в том, что это именно она, даже возникнуть не могло – никому другому не пришло бы в голову пойти на риск и надеть подобную шляпку ошеломляюще пурпурного цвета с ярко-зеленой отделкой и тремя длинными перьями, торчащими из подобия корзины с фруктами. Эта корзина располагалась у подруги на макушке, и с одного боку из нее свисала гроздь винограда, доходившая почти до дерзкого подбородочка Айви.
– Как неудачно, – сказала леди Маккон профессору Лайаллу. – Я вообще окажусь сегодня на совещании?
Лайалл счел это намеком и повернулся, собираясь уйти (хотя, возможно, он просто испугался шляпки), однако был остановлен своей госпожой.
– Я искренне благодарна вам за ваше недавнее неожиданное вмешательство. Не думала, что он решится в прямом смысле напасть на меня.
Профессор Лайалл задумчиво посмотрел на подругу жизни своего альфы. Он редко позволял себе такие неосторожные взгляды. Сейчас на нем не было его обычных стеклокуляров, и в мягких светло-карих глазах стояло озадаченное выражение.
– Почему неожиданное? Неужели вы сомневались в том, что я способен защитить вас в отсутствии Коналла?
Леди Маккон покачала головой. Она действительно не была уверена в бойцовских качествах мужниного беты из-за его худощавого телосложения и профессорских манер. Лорд Маккон был крупным и похожим на скалу; профессор Лайалл казался скорее субтильным. Однако она имела в виду вовсе не это.
– Ах нет, я не ждала от вас помощи, полагая, что вы уехали вместе с моим мужем в штаб-квартиру БРП, раз уж там такие серьезные проблемы.
Профессор Лайалл кивнул.
Леди Маккон совершила еще одну, последнюю попытку:
– Наверное, мой муж пришел в такое смятение не оттого, что прибыл полк?
– Нет. Про полк он знал и поручил мне встретить гвардейцев на вокзале.
– A-а, вот как, выходит, он знал? И не счел нужным меня проинформировать?
Лайалл сообразил, что, похоже, обеспечил своему альфе серьезный нагоняй, и принялся вилять:
– Я уверен, у него создалось впечатление, что вам обо всем известно, ведь отозвать войска приказал не кто иной, как деван. Документы о выводе гарнизонов проходили через Теневой совет несколько месяцев назад.
Алексия нахмурилась, смутно припоминая, как на заре ее карьеры маджаха кормчий крикливо спорил на эту тему с деваном. Деван тогда победил, потому что военная мощь полков королевы Виктории и построение ее империи зависели от союза со стаями. Конечно, вампиры владели контрольным пакетом акций Ост-Индской компании и наемных войск, но тогда речь шла о регулярных частях, а значит, дело касалось оборотней. Однако леди Маккон не понимала, каким образом результатом решения о выводе полков стал военный лагерь на ее лужайке.
– Разве у них нет где-нибудь приличных казарм, куда им следует двинуться?
– Есть, но по традиции они проводят тут несколько недель, пока стая претерпевает реорганизацию. А потом по темноте все отправляются к себе.
Леди Маккон наблюдала, как Айви бредет среди хаоса, прокладывая путь меж палаток и поклажи военных. Она двигалась целенаправленно, словно следуя указателям. Гидродинамические двигатели окутывали ее маленькими облачками желтоватого дыма, а раньше времени вытащенные из земли расширяющиеся палаточные колышки шипели. Лагерь снимали и переносили за угол, в другую часть обширных владений Вулси.
– Я же упоминала недавно, как сильно не люблю традиции? – сказала Алексия и вдруг запаниковала: – Мы что, должны будем их всех кормить?
Виноградные гроздья подпрыгивали в такт быстрым семенящим шажкам Айви. Сама упомянутая барышня даже не приостановилась, чтобы посмотреть на окружавшую ее суматоху. Подруга определенно спешила, а значит, у нее были важные новости.
– Румпет знает, что делать. Не беспокойтесь об этом, – посоветовал профессор Лайалл.
– Вы действительно не можете рассказать мне, что происходит? Он встал очень рано, и, определенно, дело не обошлось без Былой Мэрривей.
– Кто встал, Румпет?
Ответом бете стал взгляд, преисполненный глубокого отвращения.
– Лорд Маккон не посвятил меня в детали, – признался профессор Лайалл.
Леди Маккон нахмурилась.
– И от Былой Мэрривей толку не жди. Вы же знаете, какая она нервная и зыбкая.
Айви поднималась по лестнице к парадному входу. Когда она была уже совсем близко, профессор Лайалл поспешно проговорил:
– Прошу меня простить, миледи, я должен идти.
Он поклонился мисс Хисселпенни и вслед за майором Чаннингом исчез за углом дома.
Айви сделала книксен уходящему оборотню, и у ее левого уха качнулась клубничка, висевшая на длинном шелковом стебельке. Ничуть не обидевшись на столь поспешный уход Лайалла, она вприпрыжку взлетела на крыльцо, беспечно игнорируя портфель в руках Алексии и ожидающую карету. У нее не было ни малейших сомнений, что новости, которые она привезла, куда важнее любых дел, которые могли потребовать незамедлительного отъезда подруги из замка.
– Алексия, а ты знала, что на передней лужайке у тебя целый полк солдат? Правда, сейчас они сворачивают лагерь.
Леди Маккон вздохнула.
– Неужели, Айви? Я бы ни за что не заметила.
Мисс Хисселпенни оставила сарказм без внимания:
– У меня совершенно замечательные новости! Может быть, выпьем чаю?
– Айви, у меня дела в городе, и я уже опаздываю.
Леди Маккон воздержалась от упоминания о том, что в делах, которые ее ждут, участвует также королева Виктория. Айви ничего не знала о запредельной сущности подруги, и Алексия считала, что лучше, чтобы так все и оставалось. Пребывать в неведении у Айви получалось великолепно, но она умудрялась создать вокруг себя хаос, стоило ей обзавестись хотя бы крупицей информации.
– Но, Алексия, это очень важная сплетня! – Гроздь винограда возбужденно задрожала.
– Что, в магазины из Парижа завезли зимние шали?
Айви раздраженно замотала головой.
– Алексия, тебе обязательно быть такой занудой?
Леди Маккон с трудом оторвала взгляд от шляпки подруги.
– Тогда, пожалуйста, не сдерживай себя ни секундой дольше. Умоляю, выкладывай все новости немедленно.
Она готова была пойти на любые жертвы, лишь бы ближайшая подруга поскорее уехала. Нет, правда, Айви порой доставляла слишком много неудобств.
– Что эти вояки делают на твоем газоне? – требовательно спросила мисс Хисселпенни.
– У оборотней такая традиция.
Такой ответ как нельзя лучше годился для того, чтобы сбить Айви со следа. Мисс Хисселпенни так толком и не освоилась с оборотнями даже после того, как ее лучшая подруга неосмотрительно вышла за одного из них замуж. Все-таки они были не слишком широко распространенным явлением, и ей никак не удавалось привыкнуть к их грубости и привычке внезапно обнажаться. Похоже, в отличие от Алексии она оказалась просто не способна приспособиться к этому и потому предпочла в своей типичной манере забыть об их существовании.
– Айви, – сказала леди Маккон, – скажи, с какой целью ты приехала?
– Ах, Алексия, я страшно сожалею, что пришлось явиться так неожиданно! У меня не нашлось времени прислать тебе визитку, но я просто должна была приехать и рассказать тебе новости сразу же, как все решилось. – Айви широко раскрыла глаза и схватилась за голову. – Я помолвлена.
ГЛАВА ВТОРАЯ
ЧУМА ОЧЕЛОВЕЧИВАНИЯ
Лорд Маккон был чрезвычайно крупным мужчиной и, следовательно, перекидывался в чрезвычайно крупного волка. Настоящие волки не смели даже мечтать о таких размерах, к тому же они были худощавыми, не такими мускулистыми и менее коренастыми. Встретив графа, ни один случайный прохожий не усомнился бы, что видит сверхъестественного. Однако никто из редких путников, оказавшихся в дороге этим холодным зимним вечером, не заметил его. Альфа замка Вулси двигался очень быстро и к тому же мог похвастаться темной пятнистой шкурой, полностью сливавшейся с сумерками. Выдавали его лишь желтые глаза. Жена не раз отмечала красоту этого волчьего обличья, но никогда не хвалила человеческую внешность лорда Маккона. Нужно будет спросить ее почему. Коналл несколько секунд обдумывал этот вариант, но потом решил, что спрашивать, пожалуй, все-таки не стоит.
Такие вот прозаические мысли мелькали в голове оборотня, пока он бежал по проселочным дорогам к Лондону. Замок Вулси стоял на некотором расстоянии от столицы, чуть севернее Баркинга, в двух часах пути, если добираться экипажем или дирижаблем. А если бежать на волчьих лапах, выходило немного быстрее. Граф бежал, и в конце концов мокрая трава, аккуратные живые изгороди и вспугнутые кролики сменились грязными улицами, каменными стенами и безучастными помоечными кошками.
А потом наслаждение от бега внезапно сошло на нет. Случилось это на окраине столицы неподалеку от Фэрфут-роуд – граф неожиданно обнаружил, что он окончательно и бесповоротно утратил волчью форму. Произошло нечто совершенно невозможное: вот он мчится на четырех лапах, а вот его кости ломаются, шерсть втягивается, а колени ударяются о мостовую. И вот уже он, пыхтящий и голый, дрожит посреди улицы.
– Да что за морока такая! – воскликнул пострадавший аристократ.
Он никогда в жизни не испытывал ничего подобного. Даже когда его запредельная жена, особенно сильно расстроившись, касалась его, заставляя принять человеческий облик, это происходило не так внезапно. Она, как правило, все же предупреждала о своих намерениях легким покрикиванием. Испускала вопль-другой – и все.
Оборотень встревоженно осмотрелся, но Алексии поблизости не наблюдалось; он вообще был практически уверен в том, что сумел благополучно оставить супругу в замке. Пусть в ярости, зато в безопасности. А других запредельных ни в Лондоне, ни в его обширных окрестностях зарегистрировано не было. Так что же такое с ним произошло?
Граф поглядел на свои колени, которые слегка кровоточили. Ссадины совершенно определенно не собирались мгновенно затянуться. Благодаря сверхъестественным свойствам оборотней столь смехотворные царапины должны были исчезнуть прямо на глазах, однако они продолжали медленно ронять на грязную мостовую капли старой доброй крови.
Лорд Маккон попытался перекинуться обратно, потянувшись к тому месту, где тело так коварно ему изменило. Ничего не произошло. Тогда он попробовал исполнить коронный номер альф и принять так называемую форму Анубиса, когда тело остается человеческим, а голова становится волчьей. И опять ничего не произошло. Он по-прежнему сидел на Фэрфут-роуд, совершенно голый и полностью сбитый с толку.
Захваченный исследовательским духом, граф Вулси отошел на несколько шагов назад и снова попробовал принять форму Анубиса, изменив одну лишь голову, потому что проделать этот трюк было быстрее, чем перекинуться полностью. На этот раз все получилось, но он по-прежнему недоумевал, как ему поступить: то ли ошиваться в волчьей ипостаси по окраинам, то ли явиться в контору голяком. Он вернул обратно человеческую голову.
Обычно, если предстояло перекидываться в публичном месте, граф нес в пасти плащ. Но он рассчитывал благополучно добраться до гардеробной конторы БРП прежде, чем придется вспомнить о благопристойности. Теперь ему пришлось пожалеть о подобной беспечной уверенности. Былая Мэрривей оказалась права: в Лондоне происходило нечто до ужаса неправильное, даже если не учитывать того, что в данный момент сам он прохлаждался нагишом посреди одного из кварталов упомянутой столицы. Похоже, это отразилось не только на призраках, но затронуло и оборотней тоже. Граф с натянутой улыбкой поспешно укрылся за грудой ящиков. Он поставил бы кругленькую сумму на то, что нынче ночью вампиры – во всяком случае, те, что живут возле Темзы, – кормиться не могут, потому что у них не растут клыки. Графиня Надасди, королева Вестминстерского роя, должно быть, просто в ярости, а значит, понял Маккон, скривившись, нынче вечером его ждет несравненное удовольствие от визита лорда Амброуза. Да, впереди долгая ночь.
Бюро регистрации противоестественного вовсе не находилось, как предполагали многие дезориентированные туристы, неподалеку от Уайтхолла, где заседало правительство. Оно располагалось в скромном георгианском зданьице возле Флит-стрит, рядом с редакцией «Таймс». Лорд Маккон перевел Бюро сюда десять лет назад, обнаружив, что именно пресса, а не правительство, как правило, лучше разбирается в городских событиях – хоть политических, хоть еще каких. Однако сегодня вечером у него были причины пожалеть о таком решении, ведь чтобы оказаться в своем кабинете, ему предстояло идти по торговым районам и оживленным улицам!
Ему почти удалось прокрасться незамеченным, прокладывая путь по задворкам прекраснейших районов Лондона – через грязные улицы и вонючие задние дворы. Это было настоящим достижением, потому что город кишел солдатней, которая, к счастью, целенаправленно искала способы отпраздновать свое недавнее возвращение, а вовсе не его крупную белую фигуру. Впрочем, возле церкви Сент-Брайд, среди отнюдь не радующих обоняние ароматов с Флит-стрит, его все же обнаружила некая личность, которую он меньше всего ожидал встретить.
Наичистейшей воды франт, наряженный в миленький, укороченный спереди сюртук и ошеломляюще лимонно-желтый галстук а-ля атлет-повеса, материализовался из темноты на задах сомнительной пивнушки, где по идее франтам места не было и не могло быть. Увидев голого оборотня, он приветливо приподнял цилиндр:
– Ба, ну надо же, сам лорд Маккон! Как поживаете? Я ошибаюсь, или мы оба слишком легко одеты для вечерней прогулки? – Щеголь явно забавлялся, а его голос казался смутно знакомым.
– Биффи, – прорычал граф.
– А как ваша прелестная жена?
Биффи был трутнем, а его господин, вампир лорд Акелдама, очень дружил с Алексией, к изрядному неудовольствию лорда Маккона. Если вдуматься, та же история была и с Биффи. Когда он в прошлый раз прибыл в замок Вулси с посланием от своего господина, Алексия несколько часов обсуждала с ним последние парижские прически. Да, у жены был интерес к легкомысленным джентльменам, и Коналл на миг задался вопросом, что это может сказать о его собственном характере.
– Оставим мою прелестную жену, – ответил он. – Не могли бы вы зайти вон в ту таверну и принести мне какой-нибудь плащ?
Биффи выгнул бровь.
– Знаете, я предложил бы вам свое пальто, но оно едва ли подойдет, у него полы, как у фрака, к тому же его будет не натянуть на ваши широченные плечи. – Трутень окинул графа долгим оценивающим взглядом. – Да, пожалуй, мой господин будет кусать себе локти, что не увидел всего этого.
– Ваш невозможный хозяин уже видел меня голым.
Биффи принялся с заинтересованным видом постукивать пальцем по нижней губе.
– Ох, да ради всего святого, вы же тоже там были, – раздраженно сказал лорд Маккон.
Биффи только улыбнулся.
– Плащ. – Повисла пауза, а потом лорд проворчал: – Пожалуйста!
Биффи расторопно исчез и тут же вернулся с пропахшим солью непромокаемым дождевиком странного фасона, который, впрочем, был достаточно велик, чтобы прикрыть нескромные части тела графа. Альфа только пожал плечами, глядя на одеяние, а потом вперился во все еще улыбающегося трутня.
– Я пахну, как водоросли на солнце.
– В городе военные моряки.
– Итак, что вам известно об этом безумии?
Пусть Биффи и слыл мужеложцем, а его господин-вампир и подавно, но лорд Акелдама вдобавок был наиглавнейшим сплетником в городе, а сеть его безупречно одетых информаторов действовала с эффективностью, способной посрамить аналогичные правительственные службы.
– Вчера в порт вошли корабли, на борту которых находились восемь полков: Черные шотландцы, Нортумберленд, Колдстримский гвардейский… – стал изображать тупицу Биффи.
Лорд Маккон перебил его:
– Я не об этом, а о массовом экзорцизме.
– A-а, вот вы о чем. Из-за этого я вас и ждал.
– Конечно, из-за этого.
Биффи перестал улыбаться.
– Может быть, мы пройдемся, милорд?
Заняв позицию рядом с оборотнем, который, впрочем, перестал таковым быть, Биффи двинулся рядом с ним по Флит-стрит. Босые ноги графа бесшумно ступали по брусчатке.
– Что?!
Источников этого изумленного восклицания было сразу два: Алексия и до поры до времени позабытый всеми Танстелл. Клавигер сидел сбоку от лестницы и возился с результатами воспитательной работы майора Чаннинга, однако снова возник на сцене, когда мисс Хисселпенни сообщила свою новость. Вокруг его правого глаза красовалась большая красная отметина, которой явно было суждено эффектно потемнеть. Вдобавок Танстелл зажимал нос, чтобы остановить кровотечение. И носовой платок Алексии, и его собственный галстук не слишком помогли парню преуспеть в этом деле.
– Помолвлены, мисс Хисселпенни?
Несмотря на общую потрепанность, Танстелл выглядел сейчас довольно трогательно и напоминал персонажа шекспировской трагедии. Его глаза над носовым платком широко раскрылись в смятении. Клавигер был увлечен мисс Хисселпенни еще с тех пор, когда они танцевали на свадьбе лорда и леди Маккон, но с тех пор законы светского общества не давали им возможности пообщаться. Мисс Хисселпенни была барышней из хорошей семьи, а Танстелл – всего лишь скромным клавигером, да еще и актером в придачу.
До сих пор Алексия не осознавала всей глубины его привязанности. Или, возможно, привязанность стала глубже именно сейчас, когда у Танстелла не осталось никаких шансов.
– С кем? – задала очевидный вопрос леди Маккон.
Не обращая на нее внимания, Айви метнулась к Танстеллу.
– Вы ранены! – выдохнула она, и виноградные гроздья вместе с клубничками запрыгали вокруг ее лица.
Вытащив свой крохотный носовой платок, вышитый мелкими вишенками, она без всякой нужды стала тереть лицо клавигера.
– Это всего лишь царапина, мисс Хисселпенни, уверяю вас, – сказал Танстелл, которому, судя по всему, нравились ее хлопоты, пусть и совершенно бесполезные.
– Но у вас кровь идет, все льется и льется, – настаивала Айви.
– Не тревожьтесь, не тревожьтесь, пожалуйста, такое, знаете ли, бывает от удара кулаком.
Айви задохнулась:
– Кулачный бой! О, как же это ужасно! Бедный мистер Танстелл! – она погладила неокровавленный участок щеки пострадавшего затянутой в белую перчатку рукой.
Бедный мистер Танстелл, похоже, не возражал, пусть это и было единственным результатом ее действий.
– Прошу вас, не утруждайте себя, – проговорил он, хотя сам так и льнул к ее ладони. – Что за восхитительная у вас шляпка, мисс Хисселпенни, такая… – клавигер заколебался, ища правильные слова, – такая вся… фруктовая.
Айви покраснела, будто свекла.
– О-о, вам нравится? Я специально ее купила.
На этом месте Алексия не выдержала.
– Айви, – резко сказала она, возвращая подругу к насущному и важному вопросу, – с кем именно ты помолвлена?
Мисс Хисселпенни, рывком вернувшись в настоящее, отодвинулась от пленительного мистера Танстелла.
