Текст книги "Неизменная"
Автор книги: Гейл Кэрригер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)
И они завершили чаепитие за доброжелательной беседой о Женском социально-политическом союзе.[8]8
В нашем мире организация с таким названием тоже существовала, но уже после смерти королевы Виктории, в 1903–1917 годах. Этот союз боролся за избирательные права женщин.
[Закрыть] Обе дамы поддерживали его позиции, однако не склонны были делать это публично из-за тактики этой организации и ее общей направленности на рабочий класс. Леди Маккон не стала говорить, что, судя по ее достаточно близкому знакомству с характером королевы, она может практически гарантировать: ее величество невысокого мнения об упомянутом движении. Сделать подобное заявление было невозможно, не раскрыв собственной должности, ведь даже положение графской жены не дает оснований для той степени близости с королевой, что позволяет знать о ней подобные вещи. Алексия не хотела, чтобы леди Кингэйр проведала о том, что ее гостья – маджах. Для этого пока еще слишком рано.
Их приятную беседу прервал стук в дверь. Леди Кингэйр дала разрешение войти, и дамам открылось зрелище обильных веснушек на носу весьма мрачного с виду Танстелла.
– Лорд Маккон послал меня посидеть с больной, леди Маккон.
Алексия понимающе кивнула. Обеспокоенный лорд Маккон не знал, кому можно доверять, и потому, чтобы не допустить новых покушений на мадам Лефу, направил к ней надежного Танстелла. По сути дела, граф использовал навыки, которыми Танстелл обладал в качестве клавигера. Может, рыжий и выглядел как чистой воды недотепа, однако мог справляться с оборотнями, когда те становились рабами полной луны. И конечно, его присутствие означало, что скоро к постели больной явятся Айви и Фелисити. Бедняга Танстелл! Мисс Хисселпенни все еще пребывала в уверенности, что знать не хочет этого парня, однако одновременно считала, что должна охранять его от козней Фелисити. Леди Маккон не сомневалась: присутствие обеих барышень обеспечит больной наилучшую защиту. Сложно устроить какую-то серьезную каверзу на виду у двух вечно скучающих и полных энтузиазма дев.
Однако вскоре всех, за исключением Танстелла, настигла необходимость покинуть по-прежнему бесчувственную француженку, чтобы переодеться к ужину.
Когда леди Маккон вернулась в свои покои, ее постигло второе сильнейшее потрясение за день, и то, что она женщина с сильным характером, пришлось очень и очень кстати. Кто-то перевернул ее комнату вверх дном. Опять. Наверно, в поисках портфеля. Повсюду валялась обувь, уличная и домашняя, кровать была перерыта, а матрас вспорот. Все поверхности, как снегом, обильно покрылись перьями. Шляпные коробки были сломаны, сами шляпы – выпотрошены, а все содержимое платяного шкафа валялось на полу (прежде из всего гардероба Алексии подобная участь постигала лишь ночные рубашки).
Алексия прислонила парасоль к стенке, убедилась, что тот стоит надежно, и оценила масштабы бедствия. Беспорядка тут было побольше, чем на борту дирижабля, и когда его обнаружил лорд Маккон, ситуация лишь усугубилась.
– Что за гнусное бесчинство! Сперва в нас стреляют, а теперь переворошили все в наших комнатах! – взревел он.
– А что, подобные истории всегда случаются в стаях, где нет альфы? – полюбопытствовала его супруга, везде суя нос с целью определить, не пропало ли что-то существенное.
Граф проворчал в ответ:
– Жуткое дело – стая без вожака. Хлопотное.
– Да, хлопот с этим беспорядком не оберешься. – Леди Маккон осторожно пробиралась через комнату. – Я вот думаю, может, именно об этом и хотела сообщить мне мадам Лефу? Она говорила, что искала меня, хотела что-то рассказать насчет эфирографа. Вероятно, она зашла сюда и застала злоумышленников с поличным.
Алексия начала раскладывать вещи на три кучки: те, что не подлежат спасению, те, что нужно отдать Анжелике в починку, и не пострадавшие.
– Но зачем кому-то в нее стрелять?
– Возможно, она видела их лица.
Граф поджал красивые губы:
– Может, и так. Подойди сюда, женщина, хватит этой суеты. Вот-вот прозвонят к ужину, а я проголодался. Разберемся с этим позже.
– Вот командир выискался, – сказала Алексия, но сделала, как было велено. Не годилось вступать в спор с мужем на пустой желудок.
Он помог ей расстегнуть платье, настолько погрязнув в думах о тревогах этого дня, что ограничился лишь легкими поцелуями в спину, даже не пытаясь укусить.
– Как ты думаешь, что они искали? Опять твой портфель?
– Трудно сказать наверняка. Может, тут поработал кто-то другой. В смысле, не тот злоумышленник, что во время полета.
Алексия была сбита с толку. Изначально, на дирижабле, она подозревала мадам Лефу, но сегодня изобретательница либо находилась у всех на виду, либо лежала без сознания. Если только она не успела устроить беспорядок до того, как ее подстрелили, в комнате Алексии поработал кто-то еще. Иной шпион с иными мотивами? Ситуация определенно становилась все более запутанной.
– Что еще тут можно было искать? Не притащил ли ты в комнату чего-нибудь, о чем мне следовало бы знать, муженек?
Лорд Маккон ничего не сказал, но, когда Алексия повернулась и посмотрела на него взглядом заподозрившей неладное жены, стал вдруг похож на провинившуюся овчарку. Перестав расстегивать пуговицы, он отошел к окну, раздвинул ставни, сильно высунулся наружу, потянулся к чему-то и с видимым облегчением вернулся к Алексии с маленьким предметом, упакованным в промасленную бумагу.
– Коналл, – спросила леди Маккон, – что это?
Развернув бумагу, муж продемонстрировал ей странный толстенький револьверчик с квадратной рукоятью. Со щелчком открылся барабан, и граф показал инкрустированные серебром пули из твердого дерева в похожих на клетку патронах с металлическими капсюлями. Алексия не слишком разбиралась в оружии, но достаточно разбиралась во всяких механизмах, чтобы понять: сделать такую штуку очень сложно, стоит она дорого, поскольку при ее изготовлении не обойтись без современных технологий, а еще она вполне способна завалить даже вампира или оборотня.
– «Галан Те-Те», модель для сандаунеров, – пояснил Коналл.
Леди Маккон взяла в ладони лицо мужа и почувствовала под пальцами колючую суточную щетину. Теперь, когда он все время остается человеком, придется напоминать ему о ежедневном бритье.
– Дорогой, ты же здесь не для того, чтобы кого-нибудь убить? Ужасно не хотелось бы выяснить, что у нас с тобой противоположные цели.
– Это просто мера предосторожности, любовь моя, уверяю тебя.
Алексию это не убедило, и ее пальцы сильнее сжались на его подбородке.
– Когда это ты стал таскать с собой самое опасное во всей Британской империи оружие против сверхъестественных в качестве меры предосторожности?
– Профессор Лайалл передал мне его с Танстеллом. Предположил, что здесь я стану смертным, и решил, что мне может понадобиться дополнительная защита.
Алексия выпустила его лицо и стала смотреть, как он снова заворачивает смертоносный агрегатик и снова прячет в тайник за окном.
– С ним трудно управляться? – спросила она самым что ни на есть невинным тоном.
– И думать об этом забудь, жена. У тебя есть твой парасоль.
Алексия надула губы.
– Став смертным, ты вдобавок стал каким-то скучным.
– Ну а ты, – проговорил граф, явно чтобы сменить тему, – куда в таком случае спрятала свой портфель?
Его жена осклабилась, радуясь тому, что он ни на минуту не заподозрил, что она настолько простодушна и что портфель могли украсть.
– Разумеется, в самом неожиданном месте.
– Разумеется. Ты собираешься сказать мне, где именно?
Глядя на графа, она широко раскрыла большие карие глаза и захлопала ресницами, стараясь придать себе как можно более невинный вид.
– Что там могло кому-то понадобиться?
– В том-то и странность: я на самом деле не имею об этом ни малейшего представления. Самые мелкие вещи я оттуда достала и перепрятала в зонтик. Насколько я могу сказать, там не осталось ничего особо ценного: королевская печать, мои заметки и документы, касающиеся этой эпидемии очеловечивания, за исключением моего личного дневника, который украли раньше, коды к разным эфирографам, запас чая для экстренных случаев и пакетик имбирных пряников.
Муж смерил ее своей версией взгляда.
Леди Маккон сказала в свою защиту:
– Ты просто не поверишь, как вечно затягиваются эти заседания Теневого совета, а деван и кормчий, будучи существами сверхъестественными, похоже, даже не замечают, когда подходит время пить чай.
– Ну, я едва ли поверю, что кто-нибудь станет обыскивать нашу комнату, чтобы разжиться имбирными пряниками.
– Это очень хорошие имбирные пряники.
– Полагаю, дело может быть не только в портфеле, но и в чем-то другом?
Леди Маккон лишь пожала плечами.
– Пока что это только пустые домыслы. Помоги-ка мне лучше вот с этим. Где же Анжелика?
В отсутствие горничной лорд Маккон застегнул на жене платье, в котором она собиралась спуститься к ужину. Оно было серым с кремовым, спереди его украшала обильная плиссировка, а по подолу тянулась длинная, но довольно скромная оборка. В целом платье нравилось Алексии, за исключением лишь банта на шее, напоминавшего мужской галстук. В последнее время в дамской моде стали появляться элементы, которые словно были заимствованы из мужского гардероба, и леди Маккон пока еще не совсем с ними свыклась. С другой стороны, есть же мадам Лефу…
Вспомнив о француженке, она подумала и о том, что Танстелл охраняет упомянутую даму, а значит, ей самой придется помогать мужу одеться. Это вылилось в средних размеров бедствие: галстук сидел криво, а воротничок обмяк. Алексии пришлось смириться с неизбежным. В конце концов, большую часть жизни она прожила старой девой, а от них обычно не приходится ждать мастерского завязывания галстуков.
– Муженек, – сказала она, когда, покончив с приготовлениями, они вместе шли к ужину, – а не думал ли ты когда-нибудь превратить в оборотня свою пра… – не знаю, сколько там раз, – внучку?
Лорд Маккон резко остановился на верхней ступеньке лестницы и прорычал:
– Как, ради всего святого, этой чертовке удалось перетянуть тебя на свою сторону?
Алексия вздохнула.
– В этом есть смысл, и это стало бы элегантным решением проблемы, перед которой стоит нынче Кингэйр. Эта дама все равно выступает сейчас в роли альфы, почему бы просто не узаконить такое положение вещей?
– Все не так просто, жена, и ты преотлично это знаешь. Ее шансы на то, чтобы уцелеть…
– Очень малы. Да, я прекрасно об этом осведомлена.
– Они не просто малы, их вообще не существует. По сути ты предлагаешь мне убить последнюю из смертных Макконов.
– Но если она выживет…
– «Если»!
Леди Маккон склонила голову набок.
– Разве не ей решать, пойдет ли она на риск?
Храня молчание, лорд Маккон продолжил спуск по внушительного вида лестнице.
– Тебе следует подумать об этом, Коналл, хотя бы в качестве сотрудника БРП, если не в каком-то ином. Это самый логичный выход из положения.
Он продолжал спускаться. И что-то странное просматривалось в линии его плеч.
– Погоди минутку… – Алексию внезапно обуяли подозрения. – Ты же именно поэтому и вернулся, ведь так? Из-за семейных проблем. Ты намерен все наладить в стае Кингэйр? Несмотря на их предательство?
Коналл пожал плечами.
– Ты хотел посмотреть, удается ли Шиаг справляться с делами. Ну и как, посмотрел?
– Все равно сейчас невозможно перекинуться, – увильнул он от ответа.
Алексия заулыбалась.
– Ладно-ладно, а за исключением этого? Ты должен согласиться, в моих словах есть смысл.
Граф повернулся и хмуро посмотрел на нее.
– Ненавижу, когда ты кругом права.
Алексия поспешила за ним по лестнице, пока не оказалась нос к носу с мужем. Для этого ей нужно было стоять на одну ступеньку выше. Потом она нежно поцеловала Коналла.
– Я знаю. Но мне так хорошо это удается!
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
РАЗВОРАЧИВАНИЕ МУМИИ
Сошлись на том, что ради удовольствия дам мумию развернут сразу после ужина. Алексия, впрочем, сомневалась в целесообразности подобного плана. Если исходить из особенностей мисс Хисселпенни и предположить, что мумия окажется достаточно страшной, может оказаться так, что всем придется посмотреть на ужин еще раз. Однако считалось, что подобное достославное мероприятие нуждается в темноте и горящих свечах.
Ни одна из присутствующих не бывала прежде на вечеринке с разворачиванием мумий. Леди Маккон выразила сожаление, что Танстеллу и мадам Лефу придется пропустить все веселье. Лорд Маккон, который не слишком-то интересовался предстоящим действом, предложил подменить Танстелла, чтобы тот мог хотя бы присутствовать – как всякому было известно, клавигер просто обожал представления.
Алексия бросила острый взгляд на мисс Хисселпенни, но подруга держала себя в руках и не выказывала никакого беспокойства относительно того, что ей предстоит оказаться в одном помещении с рыжеволосым актером и обнажающейся мумией. Фелисити в предвкушении облизывала губы, а леди Маккон приготовилась к неизбежной патетике и наигранности. Однако именно она, а вовсе не Фелисити или Айви, чувствовала себя особенно неуютно в присутствии древней мертвой свидетельницы давно минувшей эпохи.
По правде говоря, доставшаяся им мумия имела довольно жалкий вид. Она содержалась в не особенно большом, похожем на коробку гробике, по минимуму украшенном какими-то иероглифами. Бинты, в которые была упакована извлеченная наружу мумия, при разворачивании являли один и тот же повторяющийся орнамент, который напоминал сломанный анх. Сам по себе древний трупик ни в коем случае не вызывал у Алексии ни страха, ни отвращения, к тому же ей уже доводилось без каких-либо сопутствующих эффектов видеть мумии в музеях. Однако было именно в этой мумии нечто такое, что, говоря попросту, заставляло ее испытывать отторжение.
Не склонная к приступам чувствительности леди Маккон сочла, что подобная реакция вряд ли может идти от эмоций. Нет, речь шла об отторжении буквальном, в научном смысле этого слова. Словно она и мумия обладали одинаково заряженными магнитными полями, которые с отчаянной силой толкали их в разные стороны.
На развертывание как таковое ушло, кажется, исключительно много времени. Кто же знал, что на мумии окажется такое ужасное количество бинтов? К тому же они рвались. Каждый раз, когда обнаруживался какой-нибудь новый амулет, весь процесс останавливался и присутствующие восхищенно ахали. В какой-то момент Алексия обнаружила, что по мере того, как мумия обнажалась все сильнее и сильнее, сама она инстинктивно отступала все дальше к двери, пока не оказалась за спинами собравшихся. Стоя на цыпочках, она наблюдала за происходящим.
Будучи бездушной, Алексия никогда особенно не задумывалась над смертью. В конце концов, для запредельных вроде нее смерть была концом всего – ей нечего было ждать в посмертии. В специальных тайных хранилищах БРП имелась брошюра инквизиции, где говорилось, что запредельные, самое надежное оружие церкви для борьбы со сверхъестественными, являются также единственными человеческими существами, которые не могут быть спасены для вечности. По большей части Алексия безразлично относилась к собственной смертности – это был результат закоренелой практичности, также проистекавшей из ее бездушия. Но что-то в этой бедной, печальной, испещренной морщинами мумии не только отталкивало, но одновременно и тревожило Алексию.
Наконец очередь дошла до головы, и перед присутствующими предстал идеально сохранившийся череп с темно-коричневой кожей и оставшимися кое-где пучочками волос. Из ушей, носа, горла и глаз вытащили амулеты, и всем стали видны пустые глазницы и чуть приоткрытый рот. Несколько скарабеев вылезло из этих отверстий, они попадали на пол и разбежались в разные стороны. Фелисити и Айви, которые до сих пор вели себя лишь чуть истерично, дружно лишились чувств.
Танстелл подхватил мисс Хисселпенни, крепко прижал к груди и принялся встревоженным шепотом звать ее по имени. Лахлан поймал мисс Лунтвилл, не проявляя при этом никаких нежных чувств. Два комплекта дорогих юбок в художественном беспорядке раскинули свои кружева. Два бюста вздымались в такт бешено колотящимся сердцам.
Вечерняя забава определенно удалась, о чем и было объявлено во всеуслышание.
Повинуясь отрывистым распоряжениям леди Кингэйр, джентльмены перенесли обеих барышень в гостиную этажом ниже. Там они были должным образом приведены в сознание при помощи нюхательных солей и розовой воды, которой полагалось сбрызгивать лбы сомлевших дам.
Алексия осталась наедине со злосчастной мумией, ставшей невольной виновницей всех этих треволнений. Даже скарабеи, и те разбежались. Склонив голову, она сопротивлялась настойчивым толчкам, которые теперь, когда в комнате больше никого не было, вроде бы стали еще сильнее, словно самый воздух пытался выдавить ее прочь, за дверь. Алексия прищурилась на мумию, и на задворках сознания мелькнула и исчезла какая-то мысль. Она не могла вспомнить, о чем именно ей подумалось. Развернувшись и не оставляя напряженных размышлений, Алексия поспешила прочь…
…Лишь для того, чтобы в другой комнате наткнуться на Танстелла, целующего мисс Хисселпенни, которая, по-видимому, совершенно оправилась и с большим удовольствием принимала участие в происходящем. Вот так запросто, на виду у всякого, имеющего глаза.
– Ну и ну, скажу я вам! – произнесла Алексия.
Она и не думала, что Айви настолько смекалиста. Похоже, подруга больше не находила поцелуи клавигера такими влажными, как раньше.
Фелисити моргнула, приходя в себя и, вероятно, желая выяснить, что же отвлекло всеобщее внимание от ее распростертого тела. Заметив обнимающуюся парочку, она ахнула, вторя изумлению Алексии:
– Ах, мистер Танстелл, что это вы такое делаете?
– Это должно быть совершенно ясно даже вам, мисс Лунтвилл, – отрезала леди Кингэйр, скандализированная куда меньше, чем того требовала ситуация.
– Ну, – сказала Алексия, – похоже, кое-кто кое-что распробовал.
Ей никто не ответил. Айви была по-прежнему увлечена поцелуем с Танстеллом, возможно даже, в нем участвовал язык. А Фелисити по-прежнему наблюдала за ними с заинтересованностью и благодушием раздраженной курицы.
Трогательную сцену прервал до изумления громкий вопль лорда Маккона, который внезапно вырвался из расположенной внизу главной гостиной. Это был не один из его сердитых криков, Алексия ни за что не стала бы так энергично реагировать на подобное. Нет, похоже, что это был крик боли.
Леди Маккон вылетела за дверь и сломя голову прогалопировала вниз по лестнице, презрев опасность, которой подвергался при этом ее весьма элегантный наряд, и бешено размахивая парасолем.
Она врезалась в дверь гостиной, которая отказалась открываться: ее блокировало нечто тяжелое. Отчаянно навалившись, Алексии в конце концов удалось сдвинуть дверь настолько, чтобы обнаружить, что войти в комнату не давало тело ее собственного мужа.
Она склонилась над ним, ища раны. На спине не оказалось ни одной, поэтому Алексия с неимоверным усилием перевернула графа лицом вверх. Коналл дышал медленно и с трудом, будто его опоили.
Алексия замерла, с подозрением хмурясь на свой зонтик, который наготове лежал рядом с ней. «Наконечник раскрывается и выпускает отравленный дротик, вызывающий онемение», – услышала она зазвучавший в голове голос мадам Лефу. Насколько же легко тогда создать усыпляющее вещество? Быстро окинув взглядом комнату, она увидела, что француженка до сих пор без сознания, но ничего нового с ней не произошло.
В дверях появились леди Кингэйр, Дув и Лахлан. Леди Маккон вскинула руку, обозначая, что никто не должен вмешиваться, раздела мужа до пояса и стала разглядывать более внимательно, ища уже не рану, а… ага!
– Вот оно! – Прямо под левым плечом лорда Маккона виднелся след от укола.
Алексия протолкалась сквозь толпу к дверям и закричала в лестничный проем:
– Танстелл, гнусный тип!
В стае Вулси такое нежное обращение к клавигеру означало, что тому следует немедленно явиться на зов, причем с оружием. Это придумал лорд Маккон.
Потом Алексия развернулась и прошагала к безвольно лежащей мадам Лефу.
– Если вы виновны в случившемся, – прошипела она все еще не очнувшейся изобретательнице, – я устрою так, что смогу полюбоваться, как вас повесят за шпионаж. Сами увидите, так оно и будет. – Не обращая внимания на присутствующих, которые с жадным интересом наблюдали за происходящим, она добавила: – Вам прекрасно известно, что у меня достаточно влияния, чтобы этого добиться.
Мадам Лефу лежала неподвижно, как мертвая.
Танстелл проложил себе путь в комнату и немедленно упал на колени перед своим хозяином, потянувшись вперед, чтобы проверить, дышит тот или нет.
– Он жив.
– Еле-еле, – ответила Алексия. – Где вы…
– Что произошло? – нетерпеливо перебила ее леди Кингэйр.
– Его усыпили чем-то вроде отравленного дротика. Возможно, настойкой валерианы, – не поднимая на нее глаз, объяснила леди Маккон.
– Боже, как это необычно…
– Яд – женское оружие, – фыркнул Дув.
– Я бы попросила! – возмутилась леди Маккон. – Давайте без этого, а то вам придется встретиться с тупым концом моего излюбленного оружия, и позвольте заверить, это вовсе не яд.
Дабы не рассердить леди еще сильнее, Дув благоразумно отступил.
– Танстелл, тебе придется пока что отложить все эти нежные заботы о хрупком здоровье мисс Хисселпенни. – Леди Маккон встала и целенаправленно двинулась ко входу. – Прошу меня простить, – сказала она собравшимся у порога членам кингэйрской стаи и крепко закрыла перед ними дверь их собственной гостиной.
Конечно, это было ужасно грубо, но обстоятельства порой требуют грубости, и ничего тут не поделаешь. К счастью, Алексия Маккон никогда не пасовала перед подобными обстоятельствами и прекрасно справлялась с поставленной задачей.
Вот и сейчас она приступила к очередной ужасной и непростительной грубости. Велев Танстеллу поудобнее устроить ее мужа (тот взялся за это, оттащив тяжелое тело графа на другой диванчик и прикрыв его большим клетчатым одеялом), леди Маккон подошла к мадам Лефу и принялась снимать с нее одежду.
Танстелл ни о чем не спросил, лишь отвернулся и старался не смотреть в том направлении.
Алексия действовала методично и тщательно, проверяла каждый слой ткани, каждую складочку, ища спрятанные приспособления и оружие. Француженка не шевельнулась, хотя леди Маккон могла поклясться, что ее дыхание участилось. В конце концов Алексия обнаружила целую кучу занимательных предметов: некоторые из них были ей знакомы – стеклокуляры, кабель для эфирного передатчика, золотник, – но в основном она понятия не имела, для чего служат ее находки. Алексия знала, что обычно мадам Лефу могла похвастаться тем, что у нее имеется приспособление для стрельбы дротиками (изобретательница ведь сказала, что воспользовалась им во время драки на дирижабле). Однако ничто из кучи находок не могло быть подобным оружием, пусть даже и замаскированным под что-то другое. Что, если его украли? Или мадам Лефу напала на Коналла с дротикометом, а потом спрятала его где-то в другом месте?
Леди Маккон засунула руки под лежащую без сознания француженку. Ничего. Потом пошарила за спинкой козетки. Снова ничего. Потом посмотрела за кушеткой и под ней. Если изобретательница и припрятала что-нибудь, то сделала это весьма основательно.
Алексия вздохнула и стала неторопливо одевать француженку. Как ни странно было ей думать об этом, но она никогда прежде не видела нагого тела другой женщины. Сейчас она вынуждена была признать, что у мадам Лефу тело вполне даже ничего. Конечно, не такое пышное, как у самой Алексии, но гармоничное, подтянутое, с аккуратными маленькими грудками. Очень удачно оказалось, что изобретательница отдает предпочтение мужской одежде, потому что, как заметила Алексия, разобраться с ней оказалось проще. Когда с этим делом было покончено, руки леди Маккон слегка дрожали – разумеется, от смущения.
– Не своди с нее глаз, Танстелл. Я сейчас вернусь.
С этими словами леди Маккон встала и вышла из комнаты, закрыв за собою дверь и игнорируя стаю Кингэйр, которая по-прежнему растерянно бродила по передней. Без промедления поднявшись к себе в комнату, она обнаружила, что Анжелика уже там и в чем-то роется.
– Прочь, – велела она горничной.
Анжелика сделала книксен и поспешно вышла.
Леди Маккон прямиком направилась к окну и, встав на цыпочки, принялась шарить снаружи в поисках принадлежавшего Коналлу драгоценного промасленного свертка. Тот обнаружился вне зоны ее досягаемости, припрятанный за выступающим кирпичом. Она нетерпеливо ступила на карниз, балансируя на краю, сетуя на слишком открытое платье и плотно прижимаясь турнюром к стеклу. Несмотря на такую опасную позицию, ей все же удалось дотянуться до свертка и схватить его, не вывалившись из окна.
Развернув револьверчик, Алексия припрятала его под дурацким кружевным чепчиком среди густых черных кудрей и отправилась к Айви за своим портфелем.
Айви лежала в постели, пребывая в полубессознательном, крайне заполошном состоянии.
– Ах, Алексия, хвала небесам… Что же мне теперь делать? Такая ужасная катастрофа эпических масштабов! У меня сейчас выпрыгнет сердце. Ты же видела? Конечно, видела. Он поцеловал меня при всем честном народе. Я уничтожена! – Она села на кровати. – И все же я люблю его. – Тут она опять шлепнулась плашмя. – И все же я уничтожена. О горе мне!
– Ты действительно только что употребила фразу «О горе мне»? Я просто зашла проверить, как тут… гм… те носки.
Но мисс Хисселпенни было не отвлечь от ее грандиозных проблем. Она не заметила ни извлечения портфеля, ни уж тем более воинственного выражения лица подруги.
– Он сказал, что будет любить меня вечно.
Леди Маккон перебирала лежащие в портфеле стопки бумаг и свитки пергамента, ища свой маджахский патент. Куда же запропастился этот треклятый документ?
– Он сказал, что я – его настоящая, единственная и неповторимая любовь.
Леди Маккон пробормотала в ответ нечто ни к чему не обязывающее. А что еще можно сказать на такую ахинею?
Мисс Хисселпенни, не смущаясь отсутствием реакции, продолжила оплакивать свою злосчастную судьбу:
– И я люблю его. Я поистине люблю его. Ты никогда не сможешь понять такой любви, Алексия. Такой истиной любви, как наша. Брак по расчету, конечно, хорошее и правильное дело, но это… Это настоящее.
Леди Маккон, изображая изумление, опустила голову.
– По-твоему, я вышла замуж по расчету?
Никак не отреагировав на ее слова, Айви продолжила:
– Но мы не можем пожениться.
Алексия, не прекращая поисков, пробормотала:
– Гм, не можете, понимаю.
Услышав такое, мисс Хисселпенни снова села и пронзила подругу сердитым взглядом:
– Ну в самом деле, Алексия, от тебя совсем никакого толка.
Тут леди Маккон вспомнила, что перепрятала в парасоль самые важные документы сразу после того, как ее вещи перерыли в первый раз, со щелчком закрыла портфель, заперла его на ключ и сунула обратно в стопку шляпных коробок мисс Хисселпенни.
– Айви, сердечко мое, я страшно сочувствую твоему положению. Честное слово, искренне и от души. Но ты должна меня извинить. Обстоятельства требуют, чтобы я как можно скорее разобралась с тем, что происходит внизу.
Мисс Хисселпенни плюхнулась обратно на постель и схватились за голову.
– И что за подруга ты после этого, Алексия Маккон? Я лежу тут, несчастная, преисполненная страданий, сегодня худший вечер за всю мою жизнь, ты понимаешь это? Но тебя заботят исключительно счастливые мужнины носки! – Тут она перевернулась на живот и зарылась головой в подушку.
Алексия вышла из комнаты прежде, чем Айви продолжила разыгрывать свой спектакль.
Почти все представители здешней стаи так и толпились перед дверью в главную гостиную, и вид у них был совершенно обескураженный. Алексия сердито зыркнула на них в лучших традициях леди Маккон, распахнула дверь, а потом снова захлопнула ее прямо перед носом собравшихся.
Она протянула револьвер Танстеллу. Тот взял его, однако нервно сглотнул.
– Знаешь, что это такое?
Клавигер кивнул.
– «Те-Те Сандаунер». Только зачем он мне? Здесь нет вампиров и, если уж на то пошло, оборотней тоже нет. И взяться при таком положении вещей им просто неоткуда.
– Если я хоть что-то понимаю, такое положение вещей долго не продержится. На оборотней яды не действуют, и я намерена увидеть, как мой муж полностью очнется прежде, чем эта отрава, чем бы она ни была, пройдет весь путь через его человеческий организм. Кроме того, пули этого смертоносного револьверчика отлично продырявят и представителей дневного народа. У тебя есть разрешение на его использование?
Танстелл медленно покачал головой. Веснушки еще сильнее выделялись на его побледневшем лице.
– Ладно, теперь есть.
Казалось, Танстелл хочет с этим поспорить. Сандаунер – это должность в БРП, и юридически маджах не имеет права давать подобное разрешение. Однако леди Маккон выглядела ужасно задиристо, и у парня не было желания испытывать терпение своей госпожи. Она властно направила на клавигера указующий перст:
– Никто не должен ни входить в эту комнату, ни выходить из нее. Никто значит никто, Танстелл. Ни прислуга, ни здешняя стая, ни клавигеры, ни даже мисс Хисселпенни. Кстати, о ней: я вынуждена категорически настаивать, чтобы вы впредь воздержались от объятий на публике. Смотреть на это в высшей степени неловко, – и она слегка наморщила нос.
Танстелл вспыхнул так, что румянец поглотил веснушки, но от главной темы не отступил:
– А что вы намерены делать, миледи?
Леди Маккон бросила взгляд на напольные часы, которые звучно тикали в углу.
– Пошлю эфирограмму – и в самое ближайшее время. А то все тут совершенно вышло из-под контроля.
– Эфирограмму… кому?
Алексия мотнула головой. Теперь, когда на ней не было чепчика, ее волосы свободно рассыпались и вились вдоль лица.
– Просто делай свое дело, Танстелл, и позволь мне делать мое. Если кто-нибудь тут очнется или, наоборот, чье-либо состояние ухудшится, я хочу немедленно об этом узнать. Ты понял?
Рыжеволосый кивнул.
Алексия сгребла всю кучу извлеченных из одежды мадам Лефу устройств в свой чепец, будто в сумку. Волосы ее упали на плечи, но иногда критические обстоятельства вынуждают человека идти на жертвы и пренебрегать внешним видом. Схватив в одну руку чепец с добычей, а в другую – верный парасоль, она покинула гостиную и крепко закрыла за собой дверь ногой.
– Боюсь, леди Кингэйр, я должна сообщить, что в обозримом будущем никто не должен входить в эту комнату или выходить из нее, включая также и вас. Я дала Танстеллу надежное оружие и строжайшие инструкции открывать огонь по каждому, кто попытается туда проникнуть. Вы ведь не захотите проверить, достаточно ли он мне послушен, правда же?
Леди Кингэйр была шокирована:
– Чьей властью вы это делаете, и кто отдал подобные распоряжения? Граф?
– Моему мужу, – Алексия помедлила, – в данный момент нездоровится. Так что – нет, БРП тут ни при чем. Я делаю все это под свою собственную ответственность. Довольно я терпела вашу нерешительность, уклончивость и таинственность. Я мирилась с обычаями вашей стаи и входила в ваше положение, но это уже переходит все границы. В мои намерения входит покончить с этой чумой очеловечивания – и немедленно. Я не допущу, чтобы тут и дальше стреляли, нападали, шпионили и рылись в чьих-то вещах. Ваши местные безобразия зашли слишком далеко, а я терпеть не могу безобразий и беспорядков.
