Текст книги "Этикет & шпионаж (ЛП)"
Автор книги: Гейл Кэрриджер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)
Все девочки прыснули.
Та, которую звали Шиак, произнесла с шотландским акцентом:
– Я Шиак Мак – Руль, леди Царьветр по праву. Но вы можете звать меня Шиак, как все.
– Софрония Анжелина Тряпочертик, – мягко поправила Димити Софрония.
Все опять засмеялись.
– Ох, простите, – извинилась Димити, расстроенная своим промахом.
– Может, мы пропустим условности на сей раз и представимся сами? – предложила Софрония, пытаясь защитить Димити от дальнейшего унижения.
– О, ну я не знаю. Так не принято, – не согласилась хорошенькая девочка, глядя с предвкушением на Димити. – Мне хотелось бы посмотреть, как она попытается представить остальных.
Леди Шиак Мак – Руль выпрямилась. Обнаружилось, что она на добрую голову выше, чем следует быть любой девочки тринадцати лет. Она направилась к Софронии. По ее спине спускалась толстая коса. Похожие на мужские черты лица нельзя было назвать привлекательными, но глаза были красивого желто – карего цвета.
И Шиак обратила взгляд этих глаз, в которых сквозило суровое презрение, на нахальную брюнетку.
– Это Приши Чмок. Она считает себя умнее всех, хотя на самом деле просто вредина. А что касается положения в свете, прости, Приши, но разве не твои родители подвязались в торговле?
– Папочка проявляет интерес к Восточно – Индийской кампании, спасибо тебе большое. Вряд ли это торговля.
Шиак повернулась к рыженькой:
– Агата Рохлямох, дочь известного железнодорожного магната.
Круглолицая девочка мельком оторвала взгляд от своих туфель, кивнула и снова вернулась к тщательному изучению упомянутой обуви. Софрония подумала, что даже в тринадцать бедная Агата выглядит так, словно приходится кому – то незамужней тетушкой. Ей только недоставало очков и на коленях уродливого вязания, годившегося разве что на благотворительность.
– Яркое и обворожительное общество, – язвительно заметила Моник.
Шиак по – мальчишески пожала плечами, от чего ее платье перекосилось.
– Мы только начали. Дай нам время.
Приши недовольно показала большим пальцем.
– Шиак в сущности растили волки. Достаточно только взглянуть на ее поведение.
– В сущности? – засмеялась Шиак. – Ну и что? Я все равно выше тебя по рангу.
– Леди Линетт говорит, что стиль – это все. Туфли столь же важны, как и мысли, и возможно, более могущественны в подобающем контексте, – заявила Приши, будто по памяти цитировала плакат.
На этом Моник подчеркнуто встала.
– Ну, самое увлекательное прошло. Вы простите меня? Я должна распаковать вещи.
И скривив губы при одной только мысли, что ей придется жить среди дебютанток, покинула гостиную.
Приши немедленно помахала Софронии, чтобы она присоединилась к их кружку поболтать, и понизила голос:
– Мы поняли, что Моник провалила задание по совершенству, пока вас доставляла. Профессор Лефу ее разжаловала. Вы при сем присутствовали?
– А как же, конечно присутствовали! – Димити явно целый век терпеливо ждала, когда зададут этот вопрос. – Мы были тому причиной!
Девочки в ужасе возбужденно ахнули:
– Нет!
– О, да, да! Ну, больше – то из – за Софронии. Она спасла положение и вывела из строя налетчиков, пока Моник падала в обмороки и ревела на всю округу.
Суровое личико Приши просияло.
– Будто Моник совсем не обучили. И определенно она не так рассказывала эту историю.
– Так я и поняла, но если она хорошо справилась, то почему ее понизили? – резонно спросила Димити.
Софрония осторожно посмотрела на закрытую дверь Моник, сообразив, что не обещала обеспечить молчание Димити, а лишь что придержит свой язык и не станет жаловаться учителям. По крайней мере, Димити не болтала о прототипе.
Шиак хлопнула Софронию по спине, да так сильно, что та согнулась и закашлялась.
– Молодец! Если тебе пришлось обзавестись врагом, то лучше Моник выбора нет. Улов высшего качества. И премного благодарностей – теперь нам всем с ней мучиться.
– Это не моя идея! А профессора Лефу, – возмутилась Софрония. – Кстати, а что она преподает?
Очевидная попытка сменить тему, но она удалась.
Димити, благослови ее боже, изо всех сил стремилась быть полезной. Ее явно переполняли готовые взорваться полезные сведения, которые копились, пока Софрония занималась то одним, то другим.
– Она преподает современные языки, однако Приши утверждает, что это не все.
– Разумеется нет.
Софрония заняла кресло напротив Приши, глядя широко распахнутыми глазами, и, насколько могла, изображала святую невинность. Она представила, что сидит у ног гения и старается произвести впечатление чрезвычайного им восхищения.
Шиак смерила Софронию взглядом:
– А ты молодец. Теперь вижу, почему тебя захотели принять.
Приши наливала всем чай из стоявшего рядом чайника и раздавала печенье. Димити предложила одно печенье Плосконюху. Тот понюхал его металлическим носом, потом широко распахнул рот, показав две полости: в одну складывалось про запас, другая вела к крошечному паровому котлу. Димити засунула печенье в хранилище, где оно несомненно залежится и испортится. Плосконюх продолжил исследовать комнату.
Приши завершила обслуживание и приступила к объяснениям:
– Старушка Лефу ведает современными вооружениями и развитием технологий. Она почетный член Ордена оловянного осьминога. Они не принимают женщин, формально, во всяком случае, но, конечно, используют ее чертежи.
Плосконюх добрался до Агаты и беззастенчиво разинул рот. Агата поколебалась, полезла в ридикюль и скормила ему деревянную заколку. Та попала в котел, судя по тому, что из ушей мехазверя повалил дым. Плосконюх благодарственно помахал хвостом.
– А леди Линетт преподает музыку и… – подсказала Софрония.
Приши, раздувшись от собственной важности, сделала одолжение:
– Сбор данных, конечно, принципы обмана, фундаментальный шпионаж и элементарное обольщение. Готова поспорить, что ты не захочешь посещать уроки обольщения, правда, Агата?
Агата при одной этой мысли, казалось, окаменела.
– Не переживайте, – вмешалась Шиак. – До пятнадцати лет не придется.
Софронии ничто не помешало продолжить вояж по сбору сведений.
– А мадемуазель Жеральдин… она будет вести у нас какие – нибудь уроки?
– Если ты с ней познакомилась, то уже получила первый урок. Якобы она ведет танцы и умение одеваться, но на деле она отвлекающий маневр. Вы знаете, что она единственная не осведомлена, чему учит этот институт на самом деле?
«Помимо меня, конечно».
Хотя Софрония почувствовала, что узнала о двух возможностях, ни одна из которых не имела отношения к институтам совершенства.
«Шпионы или наемные убийцы».
До сих пор она не ведала, чтобы та или другая стезя была открыта для женщин. Софрония чувствовала, что, учитывая ее пристрастие к кухонным лифтам и склонность к наблюдениям, она бы вполне наслаждалась ролью тайного агента, поскольку находила интересным шпионить за кем – нибудь. Однако не была уверена насчет наемной убийцы. Однажды она отправила Важномрачнера переехать мышь и все еще чувствовала вину за этот поступок.
– А сестра Хоршел – Чайпить ведет хозяйство?
– Ну, в том числе.
Приши в первый раз улыбнулась, показав идеальные белые зубки.
– Это уже любимые уроки Приши, – тихо оповестила Агата, заговорив в первый раз.
– Сестра Матти ведет еще медицинские курсы и теорию простых отравлений для всякого подвернувшегося случая.
Приши явно оживилась.
– Приши ждет не дождется, когда отравит своего первого мужа, – пояснила Агата. – Она большая почитательница работы Мэри Бланди (известная отравительница в 18 веке – Прим. пер.).
– О, ты мне льстишь.
«Неужели нас всех будут обучать наемному убийству? Или они шутят со мной?»
Софрония переводила взгляд с Приши на Агату. С виду не похоже, что Агата вообще знала, что такое шутка.
– И профессор Светлякоуп. Что он преподает?
При упоминании этого имени Приши притихла и снова надулась. Странно, поскольку Софронии профессор понравился больше всех учителей.
– У него история. – Агата теребила оборку на юбке. Голос слегка дрожал. – Манеры и также этикет.
– Ну а в действительности? – спросила Софрония.
– Ну, вампирология и вампирозащита. Что ж еще?
Приши притворилась раздраженной, однако она явно побаивалась.
Софрония быстро соображала. Профессор Светлякоуп упоминал, что только что встал, когда она его побеспокоила, как раз после наступления темноты. И чихал от чесночных бомб, а пробка накололась не на зуб, а на клык!
«Разумеется. Первый раз повстречала вампира», – подумала Софрония, раздосадованная на себя, что сразу это не поняла, да и в профессоре было не больно – то много… ну… вампирического.
Приши встала.
– Кстати о профессоре Светлякоупе, нам следует приготовиться, леди.
Девочки начали копошиться, собирать учебники и надевать шляпки. Появилась Моник, которая сразу же присоединилась. В пышном утреннем платье из розового шелка выглядела она очень мило. С великой суматохой девочки гуськом потянулись из комнаты вслед за Моник, которая как бы само собой заняла главенствующую позицию.
Софрония властным жестом подозвала Плосконюха. Мехазверь ткнулся в ее ботинок и преданно заглянул в глаза.
– Стоять, – строго скомандовала она и потом: – Спать.
Мехапесик сел на задик, издал жужжание со свистом, прежде чем застыл, а все внутренние части затихли.
«Господи, сработало!»
Софрония заторопилась за всеми, в конце концов пристроившись позади Шиак рядом с Димити.
– Куда мы собрались?
– На урок, полагаю, – усмехнулась ей Димити.
– Ночью?
– Очевидно, институт живет по лондонскому времени. Может, таким манером нас приучают к сезону. Ну, или так Шиак говорит.
– Мне нравится Шиак, – призналась Софрония, не обращая внимания, что высокая девочка их слушает. – Она напоминает моего брата Фредди. Он никогда не щипается так сильно, как другие.
Димити понизила голос:
– Она не очень похожа на девочку.
– Не думаю, что это непременный недостаток характера. Несколько самых неприятных личностей, которые мне встречались, больше всего походили на особ женского пола.
– Ох, ну это уж слишком! – выказала притворное негодование Димити.
Ей явно нравилось считать себя истинной леди.
– О присутствующих не говорят, разумеется. Посмотри на Моник. Кстати, мы с ней заключили соглашение. Она не говорит учителям про Плосконюха, а я не исправляю ее версию спасения от налетчиков.
Димити явно была недовольна.
– О, ну Софрония, она такая гадина!
– Я не говорила, что и тебе тоже нужно держать язык за зубами. Но если ты ограничишься болтовней с девочками, это ее успокоит. И предотвратит то, что всякий будет гадать о настоящей причине ее понижении до дебютантки.
– О, так мы тоже будем хранить прототип в секрете?
Софрония замедлила шаг, чтобы они с Димити отстали, и между ними и остальными образовалось расстояние.
– Ты слышала сигнал тревоги?
Димити кивнула.
Софрония пояснила:
– Это снова были налетчики. На сей раз за прототипом явилась целая флотилия воздушных шлюпок. Налетчики дали учителям три недели на его поиски. Профессоры Светлякоуп и Лефу стараются построить временную замену в виде подделки. Моник не скажет им, где настоящий. Однако я думаю, учителя по некоторым соображениям позволяют ей хранить секрет.
– Напомни, в чем наш – то интерес?
– Эта штука стоила нам нашего багажа. К тому же, если мы сможем достать прототип для учителей, разве это не докажет, что мы лучше Моник?
– Но что, если Моник припрятала его до того, как мы поднялись на борт школы?
– Ну, тогда нам придется отыскать способ ускользнуть и его найти.
– Уже? Но мы только что добрались! Я даже еще не поужинала.
Так, болтая между делом, они шли по коридорам школы. Раз уж все юные леди одевались по высшей моде, то приходилось идти парами, поскольку большим числом не помещались в коридоре из – за широких юбок. Только у Шиак было узкое платье, которое, похоже, принадлежало какой – нибудь наставнице. Софрония могла признать его практичность. Ее собственное лучшее выходное платье не рассчитано было на ту деятельность, которая наблюдалась прошлый день. Оно начинало натирать, и Софрония поневоле хотела надеть что – либо более удобное.
– Что подразумевается под «лондонскими часами»?
Димити хмыкнула.
– Завтрак в полдень, утренние визиты в три, чай в пять, ужин в восемь, развлечения весь вечер и спать в час или два ночи. Звучит здорово, правда? Мне по душе жизнь столичной леди. Как думаешь, родители сильно разозлятся, если я выйду замуж за прекрасного политика и откажусь от преступной жизни? Тогда я буду каждый день давать званые обеды.
Софрония, девочка сельская, хоть и была из дворян, находила такое лондонское времяпровождение в высшей степени скандальным.
– Вставать в полдень?
«Как – то кажется решительно декадентским!»
На деле Софрония куда больше скандальности наслаждалась уроками. Они не походили на те, что она ожидала встретить в институте совершенства или обычной школе. В разные времена ее жизни в их доме перебывала целая плеяда равнодушных гувернанток. Они были либо подавлены многочисленным потомством семейства Тряпочертик, либо владели выдающейся способностью дремать всегда и везде, включая уроки. Образование, следовательно, стало личным интересом Софронии и скорее свелось к доступу в библиотеку батюшки, нежели к урокам под руководством учителей. Отсюда она знала многое из древней истории и мифологии, кое – что об африканской фауне и особенностях национальной охоты, а также все правила крикета и еще какую – то малость.
– Чтобы защититься от вампира, – вещал профессор Светлякоуп в начале урока, – важно знать три вещи, фот. Он значительно быстрее и сильнее вас. Он бессмертен, поэтому изнуряющая боль куда полезнее, чем лишение жизни. Наиболее вероятно, что он будет атаковать вашу шею спереди. И его легко сбить с толку, нанеся урон его одежде или личному туалету.
– Это четыре вещи, – поправила Моник.
– Не дерзите, фот, – парировал вампир.
– Так вы хотите сказать, – рискнула спросить Софрония, – что лучше всего заняться его жилетом? Скажем, опрокинуть на него чай? Или, может, вытереть липкие руки о рукав сюртука?
– Точно! Очень хорошо, мисс Тряпочертик. Ничего так не огорчает вампира, как пятна. Как вы думаете, почему так важно для нас удерживать кровь? Одна из трагедий жизни вампира состоит в том, что для выживания мы обязаны постоянно иметь дело с такой доставляющей хлопоты липкой субстанцией.
Софрония прикидывала, чью кровь пьет профессор Светлякоуп на борту школы. Это должны быть преданные ему люди, раз уж они стали его дроном. Она вдруг остро ощутила свою шею и с любовью вспомнила о шалях.
Читая лекцию, наставник – вампир ходил туда – сюда, передвигаясь быстро, словно живая ртуть. Помещение, в котором они сидели, ничем не напоминало классную комнату, кроме разве что носило название таковой. Ряд парчовых диванчиков был расставлен полукругом вокруг импровизированного камина, маленького пианино и бронзовой статуи коровы на шарнирах. На полу плюшевый ковер, приставные столики, на которых девочки разложили учебники, а в углу мехагорничная, терпеливо ожидающая, когда настанет время подавать чай. Больше смахивало на гостиную.
– Другая слабость вампиров, разумеется, это предел дальности. Вампиры живут роем и должны оставаться поблизости своей королевы, а королеве нельзя покидать свой дом. Рои подобным образом привязаны к месту, хотя наши границы шире. Когда происходит роение, конечно, все расстояния становятся спорными, фот. Есть несколько замечательных исключений, преторианец королевы имеет возможность действовать на дальних расстояниях.
Моник старалась не выказать интереса:
– Почему?
– Наши ученые подозревают, что он в постоянном состоянии роя, потому что отвечает за безопасность королевы.
Все это сбивало с толку Софронию, слышавшую до сих пор лишь несколько терминов из тех, которыми сыпал профессор, и почти не знавшую о вампирах ничего, что выходило бы за рамки сказок, передаваемых из уст в уста поздним вечером в гостиной.
«Интересно, а каковы пределы профессора? Должно быть, неуместный вопрос».
Она чуть было не попросила пояснить, что значит слово «преторианец», когда классную комнату сотряс взрыв.
Судно накренилось набок, а потом выпрямилось. Странное ощущение, поскольку вплоть до этого момента Софрония совершенно запамятовала, что они на борту.
Несколько девочек завизжало.
Демонстрируя быстроту, которую лишь недавно описывал, профессор выскочил за дверь. Не дожидаясь команды оставаться на месте, Софрония вскочила и последовала за ним. В коридоре царил хаос, и толпились главным образом юные воспитанницы, большая часть которых вымазалась в чем – то похожем на сажу. Во всем остальном они, красиво одетые, больше болтали, жестикулируя, чем выказывали страдания. По оценке Софронии, было их около двух дюжин, возможно, половина учащихся института? Она еще не очень хорошо обращалась с цифрами, но, сдавалось, в заведении мадемуазель Жеральдин имелось меньше учениц, чем ожидалось бы от обычного института совершенства.
Профессор Лефу возвышаясь на голову над всеми, старалась навести порядок:
– Тихо, леди, успокойтесь! Как нужно себя вести в чрезвычайных обстоятельствах? Что вам постоянно твердит леди Линетт?
Девочки притихли и стояли в ожидании. Одна или две вытащили носовые платочки и попытались оттереть сажу с платья и лиц.
– Это не риторический вопрос, леди! – гаркнула профессор Лефу. Сама она была покрыта сажей больше всех и менее склонна обращать на это внимания. Из – за собранных в тугой пучок волос кожа на ее лице натянулась, делая профессора похожей на борзую, высунувшую морду в окно кареты.
– В чрезвычайных обстоятельствах сохранять спокойствие, – раздался голос из толпы.
– И? – нетерпеливо взмахнула руками профессор Лефу.
– Оценить нанесенный одежде ущерб. Леди никогда не компрометирует себя на людях, если только не стремится вызвать сочувствие.
– Хорошо. Что еще?
– Выяснить природу непредвиденного случая. Прикинуть, нельзя ли обратить его в свою пользу или использовать как возможность собрать сведения.
Во время оного Софрония, бессознательно следуя покорно повторяющимся вокруг нее инструкциям, прокладывала в толпе дорогу к открытой двери класса профессора Лефу, где на пороге стоял профессор Светлякоуп и смотрел внутрь. Он вынул собственный платок и напрасно махал перед лицом, пытаясь разогнать дым, все еще распространявшийся по комнате.
Софрония протиснулась рядом и заглянула внутрь. Обычная классная комната. Неудобные с виду стулья стояли у столов, на которых громоздились интересные приборы и предназначенные для научных опытов инструменты. Стены увешивали наброски каких – то сложных устройств. Комната, как и коридор, пребывала в хаосе. Возможно, начинала она жизнь как лабораторная или инженерная, но теперь все содержимое было перевернуто, окутано дымом и щедро покрыто черным порошком.
– Сдается мне, профессор Лефу и ее ученицы не сильно преуспели в создании копии прототипа, – спокойно высказалась Софрония.
– Фто? – Вампир задумчиво пососал клык и обратил взгляд темных глаз на новенькую институтку. – Похоже, не преуспели. Погодите, фот! Откуда вы явились, юная леди?
– Из вашего класса, сэр. Помните, мы только что были там.
Профессор только буравил взглядом, не признавая ее легкомысленный тон.
– Скажите – ка, мисс Тряпочертик, что первое вы хотели узнать только что перед взрывом?
Софрония не видела причин увиливать от ответа. Если он и впрямь хотел заглянуть в ее мысли, то любая невежливость была неуместна.
– Ваши пределы действия, сэр. Поскольку вы скитаетесь и, сдается мне, в этой школе нет роя, то любопытно, как вампир на дирижабле умудряется летать повсюду, как это удается вам. Потом я догадалась, что вы, должно быть, ограничены пределами школы или что – то подобное.
– На самом деле что – то подобное.
– Тогда мне стало любопытно, пока вы учили нас, как защититься от вампиров, а что случится, если вы упадете за борт? Что случится с вашими границами? Они защелкнутся? Вы умрете?
Вампир сощурил глаза, глядя на Софронию поверх своего носа. Он уклонился от ответа на вопрос, задав в свою очередь свой.
– А взрыв – что вы о нем думаете?
– Возможно, профессору Лефу не следовало бы сначала пробовать сталь.
– Боже мой, вы обратили внимание.
– А вы способны убедить Моник рассказать, где она припрятала прототип?
Профессор на это ничего не сказал.
«Но она всего лишь ученица».
Софрония хотела спросить, почему они не пытали Моник или еще что. В конце концов, казалось, в подобном институте такое допустимо.
Взволнованная, подошла профессор Лефу.
– Ах, профессор Светлякоуп. Простите за беспокойство. Маленькая проблема с сами знаете чем. Наверно, не стоило использовать сталь. Очевидно, медь лучше.
Профессор Светлякоуп посмотрел на Софронию, которая ответила ему лукавым взглядом и вернулась к его классной комнате и другим девочкам.
Они толпились в проеме двери, но не последовали за Софронией, оставив свои места.
– Что случилось? – затаив дыхание, спросила Димити.
– Кажется, кто – то взорвал какой – то черный порошок в комнате рядом с нашей.
– Профессор Лефу и старшеклассницы, – пояснила Моник, без сомнения предпочитавшая очутиться среди своих сверстниц, несмотря на взрывы.
Софрония вернулась на свое место и села, сложив руки на коленях.
Димити шмякнулась рядом.
– Это было?.. – прошипела она.
– Да.
– Что так могло взорваться?
– Много чего, полагаю.
– Иногда хочется, чтобы с нами был Пилл. Он знает все о случайных взрывах. А потом вспоминаю, что он мой брат и хорошо быть от него подальше.
– Я ухитрилась забрать немного порошка. – Софрония показала Димити кончик пальца в перчатке, которым она провела по стене в комнате профессора Лефу.
– Интересно, сможем ли мы послать это Пиллу на предмет изучения. Или, э, уронить ему с борта, как полагаю, это лучший способ доставки.
– А на борту мы получаем почту? – спросила Софрония. – Если никто не знает, где школа будет в определенный момент, то как нас найдет почта?
– Мамочка сказала, что пошлет мне мое любимое эмульгированное печенье, так что должна быть. Еще мамочка упоминала Пилловера, поэтому, возможно, мы будем забирать свою почту в Бансонской школе.
– О, боже, Софрония, у тебя испачкалась перчатка! Дай, я тебе помогу.
Приши вид черной перчатки Софронии расстроил больше, чем приключившийся взрыв.
– Нам не дозволяется иметь грязные перчатки, только не в Институте мадемуазель Жеральдин! – вмешалась Моник.
Софрония быстро положила руку на колени и сунула злополучный палец в складки юбки.
– О, уверяю, я слежу за своими перчатками, благодарю.
– Ладно, леди, может, мы вернемся к нашему уроку? – поинтересовался профессор Светлякоуп, войдя в комнату. – Мы поначалу попытаемся обратиться к лучшему и наиболее смертельному применению деревянных кольев, шляпных булавок и шпилек для волос. Если у нас останется время, мы перейдем к теме, как легко определить джентльмена по цвету и узлу его галстука. Поверьте, леди, эти два субъекта куда более тесно переплетены, чем можно поначалу предположить.
Софрония выпрямила спину и приготовилась к получению образования.
Глава 7
Остаток вечера прошел более спокойно. Институтки переходили из класса в класс: каждая комната была обустроена в личном вкусе преподавателя. Всякий раз урок проводился больше как визит по приглашению или посещение светского салона, а не школьные уроки, которые описывали Софронии ее братья и сестры.
У сестры Матильды Хоршел – Чайпить классная комната, которая вела на маленькую палубу, была наполовину оранжереей, наполовину кухней особняка. На уроке изучалось эмульгирование и изобразительное искусство яичных белков в применении к засахаренным фиалкам, фальшивые ресницы, уход за кожей и обращение с ядами. Сестра Матти напоследок снабдила учениц мудрым, но каким – то сбивающим с толку советом:
– Теперь запомните, мои дорогие, разделенное яйцо в руках лучше целого в небесах.
Класс леди Линетт представлял собой сочетание консерватории, будуара и дома, пользующегося дурной славой. В обстановке комнаты изрядно преобладал красный цвет, жили три длинношерстные с забавными приплюснутыми мордочками кошки, во всех возможных местах висела бахрома и несколько художественных произведений крайне сомнительных достоинств. Девочки уселись чинным рядом на длинных бархатных кушетках. С каминной доски на них строго таращилось чучело утки в кружевном домашнем чепце.
К концу урока, когда леди Линетт объяснила, как при любом событии должным образом падать в обморок и каким способом совладать с различного рода нижним бельем, Софрония уже нещадно зевала. Все же день выдался очень длинный, насыщенный путешествием, волнениями, а теперь и уроками, которые упорно продолжали пожирать ее привычное время для сна.
– Леди прилюдно не зевают, – громко заявила Моник исключительно с целью обратить внимание леди Линетт на правонарушительницу.
– Ничего, сельчанка, ты постепенно привыкнешь к лондонским часам, – добавила Приши.
– Следует полагать, что ты из Лондона?
Софрония обладала провинциальной подозрительностью.
– Мои родители придерживаются прогрессивного времени жизни, – ответила Приши, уклоняясь от ответа, что предполагало, насколько этот вопрос был для нее больным.
– Мисс Тряпочертик, мисс Чмок, мисс Лужайкуз, вы закончили? Мисс Чмок, делать замечания о чужом поведении столь же неучтиво, сколь и его предписывать. Конечно, мисс Лужайкуз как всегда права, мисс Тряпочертик. Возможно, мисс Лужайкуз, раз вы такая всеведающая, не хотите ли продемонстрировать, как падать в обморок в набитом людьми бальном зале, чтобы привлечь внимание определенного джентльмена? И чтобы не помять ри этом платье.
Софронию увлекла странная манера, с которой обращались с Моник учителя. Они вроде ясно дали понять, что ее понизили в наказание, но временами казалось, словно Моник имела над ними власть.
«Что, должно быть, связано с тем, как она легко отделалась, не раскрыв, где спрятан прототип».
Несколько раз, как вот сейчас, ее вызывали и заставляли демонстрировать какие – нибудь приемы.
Моник встала и сделала, что было велено.
Леди Линетт тщательно разобрала обморок, устроенный Моник.
– Заметьте, что руки подняты ко лбу. Классическая манера, но, возможно, чересчур драматичная для большой толпы, вы можете привлечь излишне много внимания. Используйте одну руку, приложив к груди. Это дополнительное преимущество, чтобы привлечь взгляд джентльмена к вашему décolletage. Не то чтобы у вас, юных леди, таковое имелось, но мы питаем надежды на будущее. Нет, не прижимайте так сильно. Мисс Лужайкуз, вы перекосите вырез платья. Очень хорошо. А теперь резкий вдох и слабый выдох. Глаза закатить немного вбок. Только немного! Иначе будете выглядеть умирающей овцой. Похлопайте ресницами. Похлопайте! Еще похлопайте. Прелестно. И слегка прогнитесь назад. Всегда назад, леди, никогда не опрокидывайтесь вперед. И убедитесь, что вы располагаетесь так, чтобы в случае, если джентльмен не отзовется должным образом, то вы можете притвориться, что схватились за стену или каминную полку и пришли в себя. Очень хорошо, мисс Лужайкуз. Весьма правдиво.
Софрония снова зевнула.
– Софрония, – прошептала Димити. – В чем мы сегодня будем спать?
– Бог ведает. Наверное, в нижних юбках.
Софрония лишь знала, что их багаж все еще далеко отсюда валяется россыпью на дороге.
Что было, как выяснилось, совсем не так. Леди Линетт отпустила их из класса с напутствием: «Практикуйтесь хлопать ресницами, леди. Шесть шагов по сотне каждый перед сном». Софрония с девочками пошла на ужин в заднюю часть школы. Отсек для отдыха и развлечений, как его называли, был похож на другие такие же, только с более просторными, пышными и малочисленными комнатами. По окончанию ужина, во время которого манеры учениц подвергались тщательному присмотру со стороны учителей, вследствие чего Софрония дважды получила удары по костяшкам пальцев за неправильное употребление ножа для рыбы, девочки вернулись в свои комнаты. И в гостиной обнаружились потрепанный саквояж Софронии и чемоданы Димити.
Девочек поселили по двое в комнате, Приши заметно возгордилась, что Моник выбрала ее как наименьшее из зол. Агата добровольно освободила свою спальню, чтобы поселиться с Шиак, так что Софрония с радостью обнаружила, что они с Димити могли делить жилье вместе. И как только остались одни, спросила:
– Думаешь, Моник держит учителей на коротком поводке?
Плосконюх с их приходом тотчас пробудился и преданно последовал за хозяйкой в ее новую комнату, где начал шнырять повсюду, пока распаковывали багаж.
– Как она смогла бы?
Димити украдкой вытащила нижнее белье и засунула его быстренько в комод.
Софрония бросила на нее взгляд.
– С помощью семьи, наверно. Хотя никогда не слышала о ней, посему ее родственники вряд ли важные персоны или великие злодеи.
Димити перешла к менее смущающим нарядам: платьям, передникам, нижним юбкам, домашним туфлям и ботинкам.
Софрония тоже распаковывала свой багаж. Впервые в жизни ее слегка смущал собственный гардероб. По меркам окрестной знати Тряпочертики слыли за семью со средствами. Однако Софрония была младшей из четырех девочек и, имея трех старших сестер, которым требовалось одеваться, обнаружила нехватку собственных платьев. Она уже сочиняла в уме умоляющее письмо домой.
– Что, если она не спрятала прототип, а выдала его? – предположила Софрония.
– Нет смысла гадать, что да как, – резонно возразила Димити. – Нам просто придется побольше разведать.
Закончив раскладывать пожитки, девочки стали готовиться ко сну – у Димити оказалась ярко – желтая ночная рубашка! – и устраиваться на ночь.
Плосконюх, разочарованно сопя, уселся рядом с кроватью Софронии. Она взяла его и положила в ногах. Совсем уж приятным он не был и наверняка облает ее лодыжку, если Софрония начнет ворочаться, однако маленький мехазверь казался таким приветливым, а крошечный паровой двигатель делал из него по меньшей мере превосходную ножную грелку. Софрония лениво раздумывала, не требуется ли мехапесику корм из угля и воды, а если так, то где достать уголь.
«На корабле должна быть котельная».
Последнее, что она слышала, прежде чем закрыть глаза, – «тик – так», отстукиваемое хвостиком Плосконюха, которым он дружелюбно махал из стороны в сторону.
В отличие от соучениц, Софрония проснулась ни свет ни заря и решила, что может воспользоваться возможностью исследовать корабль. Она предполагала, что кругом раскатывают автоматоны и, если встретятся с ней, поднимут тревогу, поэтому решила отыскать путь по огромному кораблю, который бы не пересекался ни с одним рельсом. Софрония выбрала самое простое платье с самым скудным количеством нижних юбок и самой короткой верхней юбкой и натянула башмаки с каучуковыми обертками.
Ей пришлось воспользоваться коридором, чтобы выбраться на верхние палубы, поэтому бежала она как можно быстрее, держась близко к стенам подальше от рельсов, избегая середины. По счастью, ни один механизм не встретился. Это позволило Софронии ускользнуть на одну из нижних палуб, цепляясь за поручень, и очутиться снаружи, куда не выйдет ни один мудрец, будь то живой или механический. Когда она высунулась самым неподобающим для леди образом, как точно подумали бы со стороны, у нее захватило дух,
