Текст книги "Этикет & шпионаж (ЛП)"
Автор книги: Гейл Кэрриджер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)
Вдруг ее отвлек какой – то шум. Оказывается, Пилловер пытался помешать лорду Пустозвонсу опорожнить фляжку с какой – то подозрительной жидкостью в чашу с пуншем. Кавалер Софронии увидел, что она смотрит в их сторону, и намерено вернул ее внимание к кадрили. Софрония прищурилась, взглянув на него, и оставила круг танцующих. Наверно, он не заслужил такое обращение, но что – то затевалось.
В то же мгновение Моник бросилась бежать.
– Берегись! – хватая Димити за руку, прошипела Софрония.
Не успела она последовать за Моник, как другая картина привлекла ее внимание, и Софрония на долю секунды застыла. Позади дерущихся стоял и наблюдал в тени пожилой джентльмен, облаченный в вечерний наряд и цилиндр с зеленой лентой на тулье.
Их взгляды встретились. Софрония вздрогнула и резко повернулась к Димити:
– Тебе нужно оставаться на месте. Не спускай глаз вон с того человека. Видишь?
– Засольщик? – ахнула Димити.
– Да. Моник предоставь мне.
– Хорошо! – кивнула Димити, расправила плечи и пошла в сторону чаши с пуншем, чтобы следить под прикрытием потасовки.
Софрония припустила за Моник, которая грациозно ускользнула от толпы обожателей на задворки в садик под ручку с каким – то импозантным джентльменом. Стараясь не шуметь, Софрония на расстоянии следовала за парой по проложенной между рододендронами тропинке, которой редко пользовались садовники. Широкие юбки слегка задевали кусты, но шагов ее не было слышно. Она осторожно кралась на цыпочках в детских балетных туфельках, как учила леди Линетт. Грунтовая дорожка производила меньше шума, чем сухая солома, на которой они обучались.
Моник со своим эскортом прошла вдоль кирпичной стены, через рощицу к поилке для птиц посреди увитой глицинией беседки, окруженной высокими кустами сирени. Поилка была из тех, что приводились в движение. Вращалось колесико, поднимая и опуская механических птичек, чтобы могли усесться настоящие пташки. Сейчас поилка не двигалась.
– Весьма похвально, мисс Лужайкуз. Вестминстер получил ваше послание. Товар при вас? – спросил джентльмен после минутного молчания.
«Вестминстер? Моник работает на парламент?»
Подобрав широкие юбки, Софрония подкралась поближе под прикрытием кустов сирени, чтобы ее не заметили.
Джентльмен выглядел в высшей степени примечательно – хорошо одет и модно завит. На ум Софронии мгновенно пришли уроки профессора Светлякоупа. Неужели она заметила манеры вампира? Достаточно ли он щеголеват, чтобы быть им? Поблизости ее дома не водились рои, по словам родителей, да и клыки у него не видны. Она снова принялась оценивать его одеяние.
«Просто хорошо одетый представитель правительства или дрон?»
Украдкой оглядевшись, Моник стянула перчатки, опрокинула ногой поилку, сунула руку в полость, открывшуюся в основании, и вытащила коричневый бумажный кулек. Размером с ее кулак, безобидный с виду и перевязанный бечевкой.
Она сунула его в сумочку, выпрямилась, отряхнула руки и надела перчатки. С удовлетворенной улыбкой повернулась, отцепила сумочку от пояса, подняла ее и стала раскачивать так, что джентльмен до нее не мог дотянуться.
– Мое вознаграждение, будьте так любезны.
Франт вытащил небольшой кошелек.
– Как договаривались, за вычетом задержки на несколько месяцев.
– И каков вычет? – скривила губы Моник.
– Леди никогда не торгуется столь откровенно, мисс Лужайкуз.
Все еще держа сумочку с прототипом, Моник стала пятиться.
Улизнуть она не успела: из сумерек выступил джентльмен в цилиндре с зеленой лентой.
– Добрый вечер, мисс Лужайкуз. Сдается, у вас есть кое – что, принадлежащее мне.
Моник повернулась и очутилась лицом к лицу с новой угрозой.
– Вот уж нет.
– А точнее сказать, у вас есть кое – что, что я хочу. – Засольщик приподнял шляпу, приветствуя франта. – Так здесь Вестминстер? Мне следовало догадаться.
– Ваша светлость. – Мужчина в ответ тоже приподнял шляпу. Одновременно выхватил маленький пистолет, который стал переводить с Моник на Засольщика. – Отдайте это мне, мисс Лужайкуз. Быстро.
Софрония наблюдала, широко распахнув глаза. Все ее внимание сосредоточилось на прототипе, болтавшемся в руке Моник.
«Нужно постараться стянуть его, пока все отвлеклись, и скрыться под прикрытием толпы в бальной зале. Наверняка никто не захочет устроить публичный скандал – ни Засольщик, ни Моник, ни человек из Вестминстера».
Засольщик поднял к губам свисток и подул в него. На поясе у Софронии проснулся Плосконюх, стал извиваться, пускать пар, засучил лапками, которые цеплялись и рвали юбку. Спеленатый кружевами, он не мог никуда убежать, но производил ужасный шум и суматоху.
К счастью, не он один. Нечто куда большее и громкое служило причиной грохота. Откуда ни возьмись, раздалось шипение, клацанье и треск, когда сквозь заросли, круша сад миссис Тряпочертик, стал пробираться огромный мехазверь. Он продрался через кусты сирени, росшие позади Засольщика, и подлетел к беседке.
Огромный мехазверь по форме походил на бульдога ростом с человека. Из ушей его вырывался пар, приземистые лапы – толщиной с деревья, а пасть напоминала огненную пещеру. В отличие от Плосконюха, эта собачка предназначалась не для передачи посланий, а была бойцовской породы.
Засольщик держал в руке какой – то небольшой предмет, которым угрожал бросить в Моник. Та стояла лицом к мехачудовищу с одной стороны и франту с пистолетом с другой.
Полагая, что теперь заклятая врагиня отвлеклась, Софрония бочком пробралась через сирень и очутилась позади Моник. Как только свист смолк, Плосконюх затих. Вдруг впереди Софронии сами по себе зашуршали сиреневые кусты. Она едва сумела подавить крик изумления.
Вынырнула Димити.
– Где Пилловер? – прошептала Софрония под прикрытием шума, который производил мехазверь.
– Разбирается с Поршнями. Он заявил, что повяжет их точно и аккуратно, как галстук. – В голосе Димити отсутствовал оптимизм. – О, боже, что это?
– Моник, злой Засольщик, франт из правительства, полагаю, и очень большой мехазверь.
Даже в темноте она видела, как побледнела Димити.
– Я считала, что мехазверей не строят большими. И он не на рельсах. Это ведь незаконно?
– Мне кажется, тут мало что законно. – Софрония оценивала обстановку. – Нам нужен отвлекающий маневр. Вы с Пилловером можете выманить Поршней наружу и устроить беспорядок? Похоже, это по их части.
– Неужели требуется? – сморщила нос Димити. – Терпеть не могу потасовки.
– Лучшее, что могу придумать на ходу. И, пожалуйста, принеси один из пирогов, которые утром доставил продавец сыром. Помнишь те, что завернуты в коричневую бумагу? Наверняка мамуленька не вынесла все на столы. Она любит сырные пироги и держит в запасе несколько штук.
– Если ты ничего лучшего не придумала…
Перестав спорить, Димити украдкой пробралась в дом.
Софрония вернулась к беседующим.
– Наоборот, я подарю вам… вашу жизнь, – мелодраматично говорил Моник Засольщик.
Моник ничуть не смущалась, попав между двух огней: с одной стороны пистолет, с другой механическое чудовище.
– Добавьте помолвку с вашим старшим сыном, и мы заключим сделку.
Франту пришлось отнюдь не по нраву, что Моник торгуется с Засольщиком.
– Эй – эй, мисс Лужайкуз! У нас уговор.
Он взвел курок.
Засольщик расхохотался:
– Не то чтобы вы не стали замечательной женой мальчику – и надлежаще коварны, и хорошо обучены, как ясно вижу, но нет.
Он угрожающе крутанул предмет, зажатый в руке. Софрония подозревала, тот действовал подобно арбалету профессора Светлякоупа – указывал мехазверю, кого атаковать.
– А ну стой, ты, маленький червяк! – раздался вдруг чей – то вопль, сопровождаемый криками и улюлюканьем.
С фляжкой в руках в сад неуклюже ввалился Пилловер и, быстро перебирая ногами, побежал и угодил в гущу сирени, где расположились Засольщик, Моник, франт и мехачудовище.
Рядом с Софронией снова возникла запыхавшаяся Димити и всучила сырный пирог, завернутый в коричневую бумагу.
– Спасибо, – вежливо поблагодарила Софрония.
Вслед за Пиловером примчались лорд Пустозвонс, темноволосый юноша, с которым танцевала кадриль Софрония, и еще двое Поршней, злые и возбужденные от погони. Лорд Пустозвонс схватил Пилловера и принялся его дубасить. Пилловер свалился на землю посреди беседки и свернулся в комочек вокруг фляжки, как еж. Франт развернул дуло пистолета и стал целиться в них, а не в Моник. Засольщику с виду очень хотелось спустить на мальчишек своего мехапса.
– По моему знаку забери фляжку у Пилловера, – обратилась к Димити Софрония. – Постарайся вылить ее на мехазверя. А я добуду прототип.
Димити озабоченно вздохнула, но в ответ кивнула.
Софрония подхватила юбки и скомандовала:
– Давай!
Димити бросилась к брату, выскочив из кустов с воинствующим криком. Она пошла в наступление, поразив на месте дерущихся Поршней, которых взяла оторопь от присутствия нежной особы женского пола.
Софрония кинулась к Моник:
– О, Моник, бедняжечка. Неужели все эти мужчины не по – джентльменски обращаются с тобой? Разве следовало тебе выходить в сад без сопровождения со всеми этими грубиянами? Давай помогу тебе вернуться в дом. Ты пропустишь лучшее время на балу.
Софрония притворилась, что споткнулась, обходя дерущихся мальчишек. Она шатнула в сторону и, махнув рукой, мимоходом выбила оружие у франта, разинувшего рот от изумления.
– О, боженьки, простите, сэр. Ох!
Тут же развернулась, будто бы снова споткнулась – леди Линетт ею бы гордилась. И наткнулась на Моник. Как бы пытаясь удержаться на месте, схватилась вытянутой рукой за перед лифа ее платья и рванула его. Декоративные пуговки брызнули во все стороны, выставляя напоказ нижнее белье.
«Истинная правда, – говорила мадемуазель Жеральдин, показывая на свою ложбинку, – что внимание леди тщательно обращено на состояние, обстоятельство и святость ее собственных достоинств».
Моник взвизгнула, схватившись за выставленный наружу корсет, и уронила ридикюль.
Софрония продолжила падение на землю, закатившись вместе с ридикюлем под пышные юбки Моник. И под сенью этих богатых слоев кружев вытянула прототип из сумочки, тут же заменив его завернутым в бумагу сырным пирогом, который за несколько секунд до этого передала ей Димити.
Моник бешено пнула Софронию, но та уже откатилась прочь, одолженное платье смягчило удар. Одновременно Софрония обнаружила, что Димити отобрала силой фляжку у Пилловера и Поршней и вылила содержимое на голову мехачудовищу.
Моник наклонилась, победоносно подхватила ридикюль и бросилась бежать, явно намереваясь воспользоваться суматохой. Засольщик, опомнившись, кинул вслед упорхнувшей птичке шарик, который держал в руке. Мехачудовище взревело, пробудившись, и нацелилось на Моник. Однако, чтобы существо задвигалось скорее, его конечностям требовалось поддать жару, который обеспечивал внутренний котел. Эта задержка придала в прямом смысле искру преимущества для исполнения замысла Софронии. Как она догадывалась, фляжка содержала алкоголь, а значит, была огнеопасной.
Мехазверь вспыхнул. С ним занялись один их кустов сирени миссис Тряпочертик, беседка и подол платья Моник, когда чудовище на него наступило. Моник упала на дорожку и принялась кататься, чтобы сбить пламя, одновременно сдирая лохмотья, в которые прекращался ее бальный наряд. Мишень, должно быть, прицепилась к нему, и теперь, когда Моник освободилась из своего золотого платья, мехачудовище начало яростно нападать на тряпки и рвать острыми горячими зубами в клочья. Подбежали франт и Засольщик.
Поршней отвлекла, с одной стороны, эта краткая, но волнующе жаркая погоня, с другой – новая угроза в образе маленькой, но разъяренной Димити. Димити, благослови ее сердечко, цитировала вслух одну из длиннющих лекций мадемуазель Жеральдин по должному поведению на танцах, в аристократичном гневе грозя пальцем лорду Пустозвонсу.
Все еще сидя на земле, Софрония скормила прототип Плосконюху, надеясь, что тот не сгорит, однако понимая: что бы ни случилось, лучше пусть изобретение сгинет, чем достанется врагу. Плосконюх сжег бумагу и бечевку, проглотив содержимое свертка целиком. Потом выпустил струйку дыма и принял задумчивый вид. В недрах его железного нутра раздавалось клацанье кристалла. К счастью, на фоне всеобщего шума никто его не слышал.
Софрония встала и поправила Плосконюх – ридикюль. Никто ее не замечал. Поршни вопили и дрались с Пилловером, который в ответ громко визжал. Димити орала им всем, чтобы убирались, потому что горящая беседка вот – вот грозила на них обрушиться. Недалеко на дорожке валялась и вопила полураздетая Моник, а на нее топая надвигалось объятое пламенем механическое чудовище. Огромный зверь надежно придавил ей юбки, не давая убежать. А франт стоял над ней, размахивая пистолетом и приказывая отдать прототип, который, как она считала, все еще был в сумочке, крепко прижатой к груди.
– Хорошие собачки, – ласково похвалила Софрония обоих мехазверей.
Главное – поместить прототип в безопасное место. Франт или Засольщик в любой момент могут добраться до ридикюля Моник и обнаружить, что там вовсе не прототип, а сырный пирог.
Среди дерущихся Поршней праздно торчал юноша с бледным лицом и смотрел на Софронию. Мотнув головой, он смахнул со лба темный локон, закрывавший глаз. Уголок рта изогнулся в нежную улыбку, способную разбить сердце.
«Повеса на охоте», – решила Софрония.
Она покачала головой, глядя на него, и во всю прыть побежала в сторону дома.
– Пилловер, Димити, разбегаемся! – крикнула она в лучших традициях Мыла.
Димити и Пилловер сообразили, что делать. Пилловер умудрился вывернуться, а Димити прекратила читать нотацию. Софрония услышала, как они пыхтят позади нее.
До бальной залы под защиту шумной толпы она добралась с чувством, словно прошла небольшую войну. Никто не заметил появление Софронии, за ней по пятам следовали Димити и Пилловер. Поршней было не видать. То ли они близко к сердцу приняли наставления Димити, то ли еще забавлялись с горящей беседкой, то ли поняли, что столкнулись с чем – то более жутким, чем их обычное незваное шутовство, и побежали спасаться к своей карете.
Вид у Софронии, Димити и Пилловера был такой, будто они славно повалялись в грязи, как и сталось на самом деле. Они быстро пригладили друг другу волосы, вытерли лица носовыми платками, отряхнули пыль и стали выглядеть вполне респектабельно. Софрония лишь немногим отличалась от прежней Софронии до эпохи школы совершенства – младшая дочка – замарашка, мамочкина головная боль. Ее появление вызвало лишь малую толику пренебрежительных взглядов у некоторых пожилых матрон.
Отчасти из – за Петунии, красавицы бала, которая сейчас рыдала в углу. Как выяснилось, кто – то обесцветил ее пунш. Очаровательно розовый, теперь он стал грязно – болотного цвета. Миссис Тряпочертик приказала доставить ячменной воды и лимонада, которые, по мнению Петунии, были прохладительными летними напитками, а значит, никак не соответствовали сезону. И почему не нашлось подогретого вина?
Димити, Софрония и Пилловер сновали в толпе, выискивая миссис Ракогусь. Точнее, высматривала Софрония, а ее друзья, которые никогда не встречали эту достойную леди, то и дело озабоченно спрашивали:
– Это она? Это она?
Истерика Петунии увяла, когда в зал ворвалась Моник. Ее появление вызвало куда большее оживление, чем явление Софронии. Все внимание от Петунии и ее поруганного пунша обратилось к новому представлению.
Мисс Лужайкуз имела решительно непристойный вид – золотое платье отсутствовало – и пребывала в неистовой ярости, одетая лишь в подпаленное и порванное белье.
Софрония могла бы поклясться, что позади Моник в тени сада прячутся франт и Засольщик. Если мысли их текут в правильном направлении, они станут подозревать, что с прототипом сбежал один из Поршней. То есть в случае, если они поверили, что прототип у Моник украли и она не прячет его сама.
У Моник же имелись собственные соображения, кто мог стянуть прототип. С дико растрепанными волосами, развевая оборванными нижними юбками, она сверкала глазами. И выглядела как великолепная богиня мести из древнего эротического мифа. Источая злость, она решительным шагом вторглась прямо в гущу вальсирующих.
Софрония притворилась, что ее не замечает. Толпа расступилась.
«Просто делай вид, что не происходит ничего особенного, – твердила себе Софрония, – будто бы я каждый день это проделываю, прячу крайне желаемые вещи в фальшивой сумочке».
Подбоченившись, Моник остановилась в шагах шести – семи от Софронии, издала возглас праведного гнева и запустила сырный пирог ей в голову.
По всеобщему признанию присутствовавших, дебютный бал Петунии Тряпочертик имел оглушительный успех. На нем имели место весьма хмельной пунш, многообразные танцы, прекрасная музыка и прерванное веселье. Никто не мог взять в толк, почему красавица мисс Лужайкуз оголилась, каталась по земле в саду, швырнула пирогом в младшую девицу Тряпочертик, прежде чем, зарыдав, удалиться, но одно было ясно – это явилось главным событием вечера, который несомненно удался.
Заляпанная с ног до головы ошметками пирога Софрония вышла из зала в сопровождении матушки лишь затем, чтобы отвлечь озабоченное кудахтанье миссис Тряпочертик весьма странным требованием.
– Мамуленька, – обратилась Софрония к матушке, – я безотлагательно должна поговорить с миссис Ракогусь. Я ищу ее уйму времени. Разве ее нет на балу?
У миссис Тряпочертик выдался неудачный вечер. Ее старшая дочь пребывала в расстройстве, в напитках царил полнейший хаос, а все довершалось непристойным поведением и необъяснимым швырянием пирогами. У нее не было настроения потворствовать абсурдным желаниям Софронии.
– О, Софрония, ну в самом деле, неужели сейчас время для твоих капризов?
– Боюсь, что да. Она здесь?
Миссис Тряпочертик неопределенно помахала рукой.
– Кажется, она удалилась в гостиную. Если бы я могла поступить также. Ступай, коли тебе нужно.
На мгновение мамуленька приняла тоскующий вид. Потом поплелась искать Важномрачнера, чтобы он разобрался с останками почившего сырного пирога.
Софрония пробралась в гостиную и обрадовалась, застав миссис Ракогусь одну, потягивающую чай и наблюдающую в окно приезд и отъезд гостей. Она посмотрела на Софронию, когда та появилась.
– Мисс Софрония? Что случилось? В чем это вы измазались – в сыре и луке? Неужели вас ничему не обучили в школе совершенства?
– Само собой разумеется, очень даже многому.
– Что – то не видать.
– Заодно кое – что уразумела о вас.
– Простите, юная леди!
– У нас нет времени ходить вокруг да около, миссис Ракогусь. Я должна помнить уроки. В любой момент Моник может заметить, что я ушла. Или Засольщик. Или человек из Вестминстера. Нам нельзя раскрывать ваш маскарад.
Она незаметно оглядела тучную матрону. Для нынешнего вечера миссис Ракогусь обрядилась в черное кружевное платье, расшитое красными розами наряду с различными оборками на юбке и отделанное розовым кантом по горловине и рукавам. Такое платье предпочли бы молодые и не очень благочестивые вдовы вдвое младше миссис Ракогусь.
«Она скрывается за нелепой внешностью, – сообразила Софрония. – Прекрасная тактика».
Миссис Ракогусь посмотрела на Софронию так, будто та надела шотландский тартан и сплясала ирландскую джигу.
Софрония вручила ей ридикюль из Плосконюха.
– Возьмите этого мехазверя, пожалуйста. Я только что скормила ему сами знаете что – то, что все ищут. Он скоро это, э, извергнет. И хорошо бы вам быть подальше отсюда, когда все случится. Вы должны передать это леди Линетт или надлежащим властям. Доверюсь вашему выбору. Будьте осторожны – толпы налетчиков, Засольщик и, возможно, правительство, а то и вампиры, за ним охотятся.
Миссис Ракогусь сощурила глаза:
– Понятия не имею, о чем ты говоришь, юная леди.
– Может, и нет, полагаю. Тем не менее, это вопрос достижения совершенства иным способом.
– А. – Миссис Ракогусь мельком окинула Софронию взглядом. – Я так понимаю, сыр явился следствием приобретения этой вещи?
– Совершенно точно.
– Тогда ты кое – чему учишься.
Миссис Ракогусь приобрела менее оскорбленный и более самодовольный вид.
– О, Миссис Ракогусь, я многому учусь. Спасибо, что рекомендовали меня в школу совершенства.
– А, ну вот и хорошо. Я решила, что ты великолепно подойдешь.
Миссис Ракогусь, казалось, вот – вот зардеет от удовольствия.
– В мудрости вам не откажешь, миссис Ракогусь.
«И как я не замечала, что ей нужна была только похвала, чтобы найти меня приятной?» – раздумывала Софрония, не подозревая в этом выводе признака своего нового образования.
Вера многих особ в чужое благоразумие основывалась исключительно на том, что эти чужие судили их самих благосклонно.
Пожилая леди искренне улыбнулась Софронии.
Софрония ответила улыбкой, которую леди Линетт называла победной, и кивнула ридикюлю, каковой сейчас миссис Ракогусь засовывала в свои бесчисленные юбки.
– Моя милая девочка, я прослежу за всем этим.
Софрония присела в реверансе.
Миссис Ракогусь одобрила исполнение:
– Превосходное обучение.
Софрония повторила реверанс и спешно удалилась из гостиной, помчавшись вверх по лестнице, чтобы переодеться. Что ж, такой предлог не хуже других объяснял недолгое отсутствие на балу.
Она конфисковала еще одно платье сестры, понимая, что невзирая ни на что бал Петунии безнадежно испорчен, и натянула как могла, без помощи горничной, в итоге не сумев справиться с пуговицами на спине, просто прикрыла шалью. Шалфейно – зеленое кружево с отделкой цвета фуксии не очень – то со всем сочеталось, но деться было некуда.
Остаток приема скорее разочаровал. Ни франт, ни Засольщик, ни Поршни не вернулись. Софрония надеялась, что она повернула дела так, что те двое пустились вслед за Поршнями, а Поршни в свою очередь, из привычки подурачиться, устроили им веселенькую погоню. Миссис Ракогусь принесла извинения за приличествующе ранний для благовоспитанной леди отъезд, и никто – даже смотревшая во все глаза Димити – не заметил, что у нее в сумке сидел мехапесик. Петуния танцевала со сменявшими друг друга подходящими юными джентльменами. Пилловер танцевал с Софронией и Димити со всей серьезностью, если не с мастерством, хотя был их на голову ниже. Лимонад признали превосходным в пику пуншу и сырный пирог не обделили вниманием.
Моник де Лужайкуз провела остаток бала в лучшей гостевой спальне и настояла, чтобы чуть свет ей подали карету. Весьма обеспокоенный мистер Тряпочертик, в собственных интересах, одолжил ей свой экипаж, чтобы она успела на утренний поезд до Лондона.
Обнаружив сожженную беседку и поломанные кусты сирени, миссис Тряпочертик решительно объявила, что младшая дочь должна нести за это ответственность, а значит, нуждается в дальнейшей полировке в школе совершенства и совсем не готова вернуться домой. Она заметила, что Софрония стала более любезной и изящной, а также лучше воспитанной юной леди, но при этом явилась вся в сырном пирожке. Очевидно, есть еще над чем поработать школе совершенства, и если они готовы и дальше принимать Софронию, то лично она готова расстаться со своей младшей дочерью.
Софрония притворилась, что расстроена при мысли о дальнейшей ссылке, хотя в душе ликовала. На сей раз она собиралась куда тщательнее: упаковала стек, три железных больших болта и небольшой нож среди перешедших к ней по наследству платьев, навязанных матушкой, и которые, по заверению Димити, «легко переделать». Софрония подумала было захватить шлюпку, но в школе негде было ее держать, хотя, возможно, «угольки» нашли бы ей применение. Тогда они с Димити сдули шары, свернули парус и убедили рабочих приладить гондолу с мачтой в виде украшения на крышу новой беседки. Там шлюпка и окончила свои дни, скрытая ото всех глаз.
Димити и Пилловер остались гостить на все зимние каникулы. Софрония в душе подозревала, что матушка просто не заметила лишних детей среди многочисленной детворы Тряпочертиков. Она была занята подготовкой Петунии к лондонскому сезону. Их скромный сельский бал настолько привлек внимание, что удостоился упоминания в «Морнинг пост». Она с облегчением собрала младшую дочь для отправки назад в заведение, которое, по предположению миссис Тряпочертик, представляло собой респектабельную школу совершенства и, как она надеялась, способное избавить Софронию от явных пороков.
Маловато же она знала.
Софрония возвратилась в Институт совершенства благородных девиц мисс Жеральдин и узнала, что прототип благополучно укрыли в Бансоне и уже пустили в производство, в ее личном деле появилась запись с благодарностью за незаконные, но хорошо проделанные маневры под прикрытием маскарада, а в гостиной тихо сидел Плосконюх с пришпиленной к заду запиской.
«В следующий раз, – гласила записка, – используйте, пожалуйста, более воспитанный метод передачи объекта. цзцыяы Он засыпал золой все мое вечернее платье. Ваша миссис Р.»
Софрония погладила мехапитомца по голове:
– Отличная работа, Плосконюх.
Песик довольно пыхнул дымом и замахал механическим хвостиком «тик – так, тик – так».
КОНЕЦ
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.
