Текст книги "Этикет & шпионаж (ЛП)"

Автор книги: Гейл Кэрриджер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Бросив виноватый взгляд на Димити, она спросила:

– Вы хорошо умеете лазить, леди Царьветр?

От такой неожиданной смены предмета разговора Шиак вздрогнула.

– Ты вообще понимаешь, о чем я говорю? Что за непонятный вопрос? Почему бы прямо не сказать, что, по – твоему, нам нужно делать и зачем?

Софрония в сердцах мысленно вопросила, как окончить школу совершенства в окружении девочек, которые больше похожи на мальчиков, учитывая и шныряющую вокруг Вив.

«Ну, кроме Димити, разумеется».

Хотя разговор ушел в другую сторону, Димити все – таки спросила:

– А что не так с тем, чтобы быть похожей на девочку? Мне нравятся наряды, танцы и духи, шляпки и брошки, ожерелья и…

Ее глаза затуманились, словно всматривались в что – то блестящее.

Кажется, она могла продолжать в том же духе бесконечно, поэтому Софрония ее прервала:

– Мне хотелось бы тебя кое с кем познакомить, Шиак. Имеющим отношение к углю.

– При чем тут уголь, Софрония? – заморгала Димити. – Ты помутилась в рассудке?

– Имей терпение, Димити. Ну как, Шиак, ты умеешь лазить?

– Конечно.

– Тогда вечером. Идет?

Вот так Софрония в конце концов представила леди Царьветр обществу «угольков».

– Добрый вечер, мисс! – ухмыльнулся Софронии Мыло, когда та забралась в люк.

Софрония старалась наведываться к нему каждую неделю с тех пор, как школа ушла в туман. В результате Мыло становился лишь привлекательнее и ближе. Не следовало так наслаждаться его компанией – уж больно неподобающе общаться с таким чумазым, да к тому же мальчиком. Но он нравился Софронии, и ничего с этим не поделать.

– Добрый вечер, Мыло, как тебя развлекает котельная?

– Превосходно, мисс, превосходно. Вижу, вы привели подругу. Прежде такого не случалось. Я – то считал, у вас их не водится. Упаси нас, значицца, – хмыкнул он.

– Это мисс Мак – Руль. Шиак, это Мыло, а вон «угольки». – Софрония широким жестом обвела маленькую компанию, топтавшуюся около Мыла, и остальных, носившихся взад – вперед позади него. Она не назвала титул Шиак, дабы не испугать Мыло и компанию.

Шиак не стала опротестовывать свое понижение в статусе, а, тоже забравшись через люк, круглыми как блюдца глазами таращилась вокруг.

– Что это за место такое?

– Котельная, мисс. Здорово, правда? Самое жизненное нутро корабля. Как поживаете? Я Финеас Б. Кроу. Но чаще меня кличут Мылом.

Шиак улыбнулась ему. По – настоящему, открыто, без стеснения.

«Вот это другое дело», – подумала Софрония.

Пока Мыло с превеликой гордостью показывал чудеса котельной новой визитерше, Софрония обратилась к другим «уголькам». Она опустошила свои карманы от лакомств, которые стянула с полдника накануне, и раздала собравшейся компании. После нескольких походов в котельную ее осенило, что «угольков» не кормят так хорошо, как учениц. В основном рацион парнишек состоял из каши, хлеба и тушеного мяса.

Она притворилась, что полностью поглощена распределением крошечных лимонных пирожков, чтобы Мыло мог полностью обрушить на Шиак свое необъяснимое очарование. Всем поневоле нравился Мыло. Удовольствию в общении с ним не мешали ни цвет его кожи, ни его положение в обществе. У Шиак наверно много было заморочек, но, по мнению Софронии, она не страдала нетерпимостью.

Пирожные – это Димити решила внести свою лепту. Софрония согласилась раздать их «уголькам» при условии, что Димити не станет пытаться вводить еще какой – нибудь образец альтруизма. Тем не менее, Димити наблюдала за вылазкой Софронии этой ночью с выражением страха пополам с ревностью.

– Почему ты берешь Шиак, а не меня?

– Но, Димити, ты же не умеешь лазить.

– Я могу попытаться!

– И ты не любишь пачкаться.

– Я могу надеть старое платье.

– Да нет там ничего интересного для тебя в котельных.

– Но во мне нуждаются! Если я собираюсь стать достойной леди, то должна набираться опыта в благотворительности при каждом удобном случае. Я хочу стать хорошей.

– Лучше стань благоразумной!

Димити только надула губы.

В общем, Софрония продолжала раздавать пирожные. Она обращала мало внимания на Шиак и Мыло, поэтому когда началась потасовка, вмешалась не сразу. Они дрались!

«О, нет, неужели я неправильно судила о Шиак?»

Но при более близком рассмотрении выяснилось, что драка не настоящая.

Шиак и Мыло с боевой решимостью на лицах фехтовали шестами, которыми ворошат уголь в топках. Они почти не уступали друг другу в росте. Драка подняла много шуму. «Угольки», обступившие их, стали заключать пари, ставя на кон лимонные пирожные, которые Софрония по справедливости разделила между ними.

– Что вы вытворяете?

– Это здорово, Софрония. – Суровое лицо Шиак светилось от удовольствия. – Ты знаешь, что этот парень знает грубые приемы уличной драки?

– Вот как?

«Какой же уличной, ведь он живет на борту воздушного корабля?»

– Грязные приемчики. Просто здорово! Только посмотри!

Мыло поднырнул под выпад Шиак и пнул ее в лодыжку.

Софронию потрясло.

«Никому нельзя пинаться в драке! Это не по – джентльменски, так не принято!»

– Мыло, так нечестно!

Мыло остановился и ухмыльнулся:

– Да, мисс, но это работает.

Пока он отвлекся, Шиак ткнула его в бок своим шестом.

Мыло задохнулся и согнулся пополам.

Шиак подошла к нему и, когда он отдышался, дружески обняла за покрытые угольной пылью плечи. Впервые Софрония видела ее такой раскрепощенной.

– Это имеет смысл. Почему нужно драться по – джентльменски? В конце концов, ты постоянно напоминаешь мне, Софрония, что мы не джентльмены. И даже не солдаты. Из нас готовят шпионов. Нам нужно учиться драться без правил. Усвоить и использовать любые возможные приемы.

Софрония попыталась отбросить сомнения и рассуждать здраво. Оказалось, что это труднее, чем она думала.

– Полагаю, это благоразумно. Но пинаться?

– Ну, мисс, не хочу показаться грубым, но вы леди, а не воины или «угольки». У вас силенок не так много. Так что побольше пинайтесь, ноги – то сильнее ведь! И вы носите туфли обычно с острыми носами.

Софрония согласно кивнула:

– Верно. Но мы также носим множество юбок.

– Можно заказать особые туфли с железными вставками, – предположила Шиак.

– Шиак Мак – Руль, я что, только что услышала от тебя упоминание о модных аксессуарах? – сделала вид, что потрясена, Софрония. А про себя подумала: «Вив могла бы что – нибудь этакое изобрести».

Шиак заулыбалась. И от этой улыбки не то чтобы похорошела, но стала менее блеклой: ее поразительные глаза цвета карамели сощурились, а обычно угловатые черты смягчились. И в этот момент Софрония подумала, что не прогадала, решив привести Шиак познакомиться с «угольками».

Но тут над ними нависла чья – то длинная тень:

– Что такое?

– Кочегар! Разбегаемся! – крикнул Мыло.

Софрония с Шиак последовали приказу, рванули наравне с «угольками», забежали за одну из угольных куч и нырнули в какую – то щель.

Мыло, как идиот, решил сыграть в благородство и преградил путь кочегару.

– Его не вышвырнут пинком с борта школы? – спросила Софрония, сердце ее бешено стучало.

– Кого, Мыло? За участие в шутовской поножовщине? – фыркнул один из «угольков».

– Пока они вас, Выскочек, не поймали, самое большее, что он схлопочет, это ему надерут уши, – добавил другой.

– Кочегары его любят. Он держит нас в узде и работает за двоих, – пояснил первый.

Софрония и Шиак разом облегченно вздохнули.

Шиак повернулась к ней:

– Здесь весело!

– В школе совершенства не так уж и плохо, верно?

– Так нечестно. Я твоя самая близкая подруга! Почему ты упорно убегаешь с Шиак? – стараясь не хныкать, упрекала Димити.

– Вряд ли упорно, мы убегаем только раз в неделю.

– И вместе все время о чем – то шушукаетесь и хихикаете.

– Я не хихикаю просто так. Леди Линетт говорит, что не следует злоупотреблять хихиканием. А Шиак – та вообще не хихикает.

– Ну, все равно нечестно.

Димити сидела на краешке постели и грустно пялилась на свои ноги.

– Она помогает мне научиться драться.

– Я тоже могу брать дополнительные уроки драки.

– Димити, ты же не хочешь учиться даже на уроках. Ты же говорила, что совсем решила отказаться от этого предмета. Что хочешь стать истинной леди.

– Полагаю, ты права, – вздохнула Димити.

Приковылял Плосконюх и стал обнюхивать столбики кровати, с надеждой выискивая беспризорный кусочек угля или какого – нибудь паучка, которого мог бы слопать.

Димити погладила его по голове, и он выпустил из уха тонкую струю пара.

Софрония в задумчивости погрызла ноготь.

– Вот что я тебе скажу. Как насчет того, чтобы помочь мне с придворным и бальным этикетом? Ты куда лучше запоминаешь порядок старшинства, чем я.

Димити просветлела.

Вот так Димити и Софрония сошлись на том, что будут вечерами усиленно практиковаться. Преодолев изначальную сдержанность, к ним присоединилась Шиак. Димити смогла оправиться от ревности и в итоге обрушила на Шиак свою обычную словоохотливость, что отвлекало ту от собственной неловкости. В ответ Шиак стала показывать Димити некоторые нетрудные приемы с кинжалом. Разумеется, не опасные. Ни слова больше не обронили о таинственных ночных прогулках.

– Я не чувствую, что вношу какой – то вклад в нашу учебную компанию, – пожаловалась Софрония как – то вечером перед сном Димити.

– Не будь глупенькой, Софрония, ты лучшая из нас.

Софрония почувствовала, что краснеет.

– Вовсе нет!

– Конечно да. Просто мы еще не проходили твой предмет в классе.

– О, правда? И что же это?

– Ты умеешь разглядеть удобный случай. И ты вникаешь в суть вещей и знаешь, как их сочетать. А это не всякий из нас может.

– Разве? – задумалась Софрония.

– Спорим, у тебя в голове рождаются миллионы идей, которые мне даже не снились. Ты говоришь с учителями на темы, которые никогда со мной не обсуждала. Знаешь на корабле места, о которых я даже не подозреваю. В то же время ты не всегда ведешь себя как леди. – Софрония продолжала молча слушать. – Например, пропали твои две лучшие нижние юбки. Прямо в ту ночь, когда мы смотрели пьесу.

– Так ты заметила?

«Какая досада. Если Димити заметила отсутствие юбок, то любой мог бы, Моник или профессор Светлякоуп!».

– Я всегда замечаю все, что касается одежды. Как и не могу представить, чтобы ты просидела весь тот вечер одна в комнате.

– Но!..

Димити откинулась на подушку и с удовлетворением заметила:

– Знаю, ты думаешь, что я интересуюсь только этикетом, но я поневоле по ходу дела подхватываю всякую другую чепуху. Может, я и хочу стать леди, но учусь и умнею, нравится мне или нет. И ты моя самая близкая подруга.

– Так ты шпионишь за мной?

Софрония только уловила, как под одеялом Димити пожала плечами.

– Я не Моник. Я не собираюсь ничего использовать против тебя.

– Она впрямую ничего мне не сделала с тех пор, как выдала меня.

– Знаю. Тебя это не беспокоит?

– Нет. Наверно, она все еще пытается послать письмо с корабля. К счастью, ей не дают, как и мне.

У Софронии было ощущение, что они навечно затерялись и дрейфуют в тумане. Время стало текучей как воздух субстанцией.

– Как думаешь, она догадывается, что мы знаем?

– Надеюсь, что нет.

Они помолчали.

Наконец Софрония спросила:

– Ты и вправду так озабочена одеждой и модой, Димити?

– Очень. Ведь это важно. Леди Линетт говорит, одежда – способ манипуляции. Ты можешь предписывать людям, что им о тебе думать, просто надев соответствующие перчатки, не говоря уже о драгоценностях.

Софрония отвлеклась, вспоминая второе нападение налетчиков.

– Что бы ты сказала о человеке, который выходит в полет в вечернем наряде и цилиндре с зеленой лентой.

– Надо бежать, – мгновенно ответила Димити.

Ее обычно легкомысленный и шутливый тон стал совершенно серьезным.

– Почему?

– Не знаю, как ты, Софрония, но я определенно не готова встретиться с Засольщиком лицом к лицу. Пока.

– А, конечно. А что точно представляет собой Засольщик?

– А ты не знаешь?

– Откуда?

– Ох, прости, я все забываю, что ты скрытый рекрут. По виду ты так сильно на нас похожа.

– Очень мило с твоей стороны.

– Будь осторожна, не хотелось бы, чтобы Моник обнаружила, что тебе здесь нравится. Она почтет своим долгом вышвырнуть тебя отсюда. Как бы то ни было, Засольщики во многом играют важную роль. Не совсем законную и редко в хорошем смысле. Любят деньги и власть. Вот и все, что я знаю. О, и еще их главного зовут Великий Чатни.

Софрония выгнула брови:

– Ну, как скажешь.

Димити, обеспокоенная, села.

– Думаешь, Моник может работать на них?

– Вряд ли. Они не в первый раз посылают налетчиков и привлекают их к делу. Моник отказалась пойти им навстречу. Если она на них работает, почему устроила театральное представление на дороге? Почему просто не отдала прототип? Почему спрятала его в моем доме?

– Если она работает не на них и не на нашу школу, тогда на кого?

– На себя? На свою семью? Не знаю… На вампиров? Даже на оборотней. Или, возможно, на своего учителя – покровителя. Мы уже поняли, что кто – то из них ее покрывает.

Димити заметно встревожилась:

– Ты уверена, что нам стоит вмешиваться? Разве не взрослые должны все уладить?

Софрония зло усмехнулась:

– Я думаю, это часть обучения. Кроме того, если прототип в моем доме, то меня уже втянули в это дело. Моник меня втянула.

Димити только кивнула:

– Мне все еще не нравится, что она ведет себя тихо. Нам стоит держаться начеку.

– Согласна.

Предупреждение Димити не заставило себя долго ждать. Моник, наконец оставив попытки послать письмо, снова вернулась к своему неприятному занятию: строить из себя вредину.

Софрония занималась своими делами и опаздывала на завтрак, по своему обычаю, потому что еще не до конца освоила важность пунктуальности. Как она заявила сестре Матти, в третий раз опоздав на домашние снадобья и яды: ничего интересного ждать не приходится, пока не начался урок. Ее природная склонность опаздывать сочеталась с тем, что Софрония пыталась выкроить время для всех классных занятий, дополнительной работе по языку веера, как устроить обед из пяти блюд, нанести визит к «уголькам» и упражняться с Шиак и Димити, когда никто не видит. Времени вечно не хватало.

Посему, опаздывая в столовую, она влетела в двери. Кто – то подставил ей подножку, со всего размаху послав в полет.

К счастью, они уже изучили основы акробатики. Софрония кувыркнулась в воздухе, приземлилась на согнутое колено, склонившись над другим, что смогло сойти на пародию, изображавшую глубокий реверанс. Получилось бы грациозно, если бы она, в попытке встать, не порвала подол и, завалившись на бок, не врезалась в ничего не подозревающую старшеклассницу.

В это мгновение вся школа обратила на Софронию внимание, и по столовой разнеслась волна смешков.

Софрония была совершенно унижена. Она так старалась выучиться хотя бы притворяться благопристойной и хорошо воспитанной.

– Мисс Тряпочертик! У вас все в порядке? – вопросила мадемуазель Жеральдин.

– Да, госпожа директриса.

Софрония почувствовала, как стремительно краснеет. Происшествие напомнило ей несчастный случай с кухонным лифтом и трайфлом. Только сейчас ей было стыдно.

«Дурацкая школа совершенства, – посетовала она, – научила меня на мою голову стыдиться подобных вещей».

– Где ваша осанка, юная леди?

– Кажется, чей – то башмак помог мне ее потерять, госпожа директриса.

Профессор Лефу уставилась на Софронию:

– Что это? Отговорки? Не ведите себя нахально, юная леди.

– Нет, профессор. Прошу прощения, госпожа директриса.

– Мисс Тряпочертик, выйдите и войдите, как положено, – строго сказала леди Линетт.

– Да, миледи.

Софрония повернулась и строевым шагом вышла из комнаты, потом вернулась. На сей раз она опустила глаза долу, хотя знала, что все на нее смотрят и они недавно учились, как ходить, задрав нос, глядя на всех свысока.

Она увидела, как дернулся чей – то башмачок, будто кто – то желал во второй раз поставить ей подножку. Башмачок из тонкой кожи козленка персикового цвета с розовыми лентами и на потрясающе высоком каблуке. А к башмачку прилагалась Моник де Лужайкуз.

Моник сладко улыбнулась Софронии, повернулась и громко заявила:

– Разве не умно со стороны мисс Тряпочертик носить синее? При ее сложении это самый подходящий цвет. Жаль, что подол не скроили чуточку более модно, бедняжка.

Софрония, втихомолку переживая, прошла и села за другой конец стола.

«Зачем нам подсунули Моник, – думала она, – неужели, чтобы мучить? Я знаю, что ее понизили, но уверена, что она может сидеть со старшими и оделять своим остроумием их».

– Не беспокойся, Софрония, – утешила Моник. – Уверена, что никто не заметил твой промах.

Приши подобострастно хихикнула.

Софрония воочию не видела, чтобы Моник подставила ей подножку, так что не стала делать голословных обвинений.

– Обычно ты не такая неуклюжая, – заметила Димити.

– Нет, ведь это скорее моя роль, – с робкой улыбкой сказала Агата.

Софрония посмотрела через стол на Моник.

– Вы правы. Неуклюжесть тут ни при чем.

Моник еще не закончила. После чая, отвлекшись на урок кадрили с мадемуазель Жеральдин, во время которого по указаниям леди Линетт нужно было стараться передать секретные записки в тайне от директрисы, Софрония и другие ученицы упустили из виду, что с ними нет Агаты. Бедная девочка не была их закадычной подругой, но они старались за ней приглядывать, как за Плосконюхом.

Когда Агата наконец к ним присоединилась, опоздав к уроку на десять минут, глаза у нее были красные. Мадемуазель Жеральдин сделала ей выговор за опоздание, от чего Агата расплакалась.

– О, дорогая, не тратьте понапрасну на меня слез, я ведь не мужчина. К тому же вы не из тех юных леди, которые умеют плакать с изяществом. У вас лицо идет пятнами.

На этой ноте в комнату грациозно вплыла Моник и незамеченной скользнула за спины собравшихся девочек. Она обычно манипулировала мадемуазель Жеральдин.

– Да, госпожа директриса, – откликнулась Агата, пытаясь совладать со слезами.

– Нет, нет, только не рукавом. Дорогая, сколько мне повторять? Никогда не вытирайте лицо рукавом. На это есть носовой платок. И даже тогда мы всего лишь промокаем лицо. Леди едва касаются! Где ваш платок?

Агата безнадежно пошарила в сумочке.

– Агата Рохлямох, у вас нет платка? Какой же светской дамой вы станете?

– Мне жаль, госпожа директриса

Мадемуазель Жеральдин обратилась к классу:

– Куда мы прячем запасной платок, леди?

– В наше décolletage, – пропели хором все.

Директриса лучезарно улыбнулась, тряхнула рыжими кудряшками и выпятила собственное обширное décolletage как образец.

– Она – то может спрятать в своем декольте целую мануфактуру, – прошептала Софрония Димити.

Димити зажала рот, чтобы не рассмеяться.

– Ну – ка, покажите, леди! – продолжила директриса.

Девочки послушно полезли за корсаж и достали квадраты тонкого муслина. Поскольку большинству из них исполнилось тринадцать или четырнадцать лет, лишь у нескольких имелось подобие ложбинки, чтобы выудить платок, кроме разве что Моник. Шиак была настоящей жердью. Софрония считала, что с этим у нее дела не так плохи. Приши, как водится, имела совершенную грудь. Димити говорила, что скорей всего Приши, как младшая, просто – напросто подкладывает под корсаж.

– Сама знаешь, подушечки с розмарином.

Себя же Димити называла «жалким недоростком».

Казалось, у Шиак возникли трудности с исполнением приказания мадемуазель Жеральдин.

– Леди Царьветр, где ваш платок?

– Да чертов платок. Я ж его положила. Кажется, он соскользнул вниз и застрял в корсете.

Мадемуазель Жеральдин принялась обмахиваться веером.

– Леди Царьветр, не надо посвящать нас в такие подобности. Воспитанные леди о таких вещах не упоминают.

– Что? А что я такого сказала? – искренне удивилась Шиак.

– Корсет, – прошипела ей Софрония.

– Мисс Тряпочертик! И вы туда же.

– Прошу прощения, госпожа директриса.

И Софрония присела в почти совершенном реверансе. Чем, кажется, смягчила мадемуазель Жеральдин.

– У нее не хватает в груди, госпожа директриса, – вмешалась Моник.

– Потише, мисс Лужайкуз. Мы не обсуждаем внешность леди принародно. Леди Царьветр, дорогая, вы уложили платок до шнурования или после сегодня утром?

– До, иначе я бы потом забыла, – честно и прямо ответила Шиак.

– Надо было уложить после. Тогда он бы не исчез. Мисс Тряпочертик, одолжите мисс Рохлямох запасной платок, пожалуйста. Тогда у нее хоть что – то будет. Итак, леди, на чем я остановилась? Ах, да, кадриль.

Агата заняла место рядом с Шиак и Димити. Софрония выступила, чтобы стать с Агатой в пару и протянула ей платок. Агата засунула его за корсаж, пробормотав «спасибо».

– Леди, начинаем с первой фигуры Le Pantalon. И раз, два, три, четыре. Шаг вперед, приветствуем партнера – нет, мисс Чмок, помните, вы выступаете за джентльмена. Поклон.

Директриса встала четвертой к Моник, Приши и швабре, обряженной в шляпу. Это затруднило ученицам передачу записок незаметно от мисс Жеральдин. Швабра, разумеется, в этом деле была совершенно бесполезной.

– Что случилось, Агата? Ты себя хорошо чувствуешь? – спросила Софрония, когда появилась возможность в танце поговорить.

– Тебя не касается.

– Дай угадаю. Моник? – По ходу разговора Софрония передала Димити сложенный листочек бумаги. Бумага была пустая: они просто набивали руку.

– Я увидела, – предупредила Шиак.

– Возможно, во время L’été удобнее передавать? – прошептала Димити.

– Она злая, – ответила на вопрос Софронии Агата.

– Что она сказала?

– Ничего важного. – Агата покраснела. – Для тебя, во всяком случае.

Каким тоном она сказала, навело на мысль, что Софронию каким – то образом это касалось.

Они перешли от Le Pantalon к L’été. Как и предположила Димити, записки стало легче передавать, но Агата свои постоянно роняла. Когда это случалось, всем танцорам приходилось останавливаться, пока она заглядывала под подол и выискивала на полу кусочек бумаги. Это решительно нельзя было признать скрытым действием. Всем пришлось притворяться, что она зашнуровывает башмаки.

К концу часа мадемуазель Жеральдин захлопала в ладоши, чтобы привлечь внимание.

– Это было приемлемо, леди, но лишь приемлемо. Вам предстоит отрабатывать две первые фигуры по десять раз за вечер. На следующем уроке мы перейдем к La Poule, посему я жду, что вы запомнили Le Pantalon.

– Как считаешь, – обратилась Софрония к Димити, когда они покидали классную комнату, – она слышит, что сама говорит «дваждый»?

Димити подняла бровь.

– Софрония, почему ты думаешь, что мадемуазель Жеральдин не настоящая француженка? Возмутительное предположение.

– Более возмутительное, что леди Линетт леди? – спросила Софрония.

– О, хватит, ты не можешь быть уверена, что она не леди. В конце концов, вон Шиак чистокровная леди, а никто бы не догадался.

– Ох, ну спасибо тебе большое, – язвительно откликнулась шествовавшая позади них Шиак.

Димити тряхнула кудрявой головой и оглянулась с нахальной усмешкой через плечо на Шиак.

– О, не притворяйся обиженной. Я тебя вижу насквозь. Небось ты это принимаешь за комплимент. Ты ведь на самом деле не хочешь быть леди. В этом – то твое несчастье.

Шиак пробормотала что – то насчет того, что кто бы захотел стать леди, когда она могла бы быть оборотнем, и все вежливо сделали вид, что не слышат. Сама мысль казалась откровенно нелепой. Всем известно, что девочки не могут быть вервольфами.

Именно Димити выяснила, что же произошло с Агатой. Может, Димити и не преуспела в поисках прототипов или в господстве над миром, или в пирожных для чая, но она всегда держала ухо востро по части слухов.

– Ты слышала, что Моник загнала в угол Агату в коридоре сегодня днем? Моник заявила, что удивляется, как такую плебейку, как Агата, близко подпустили к школе совершенства. И еще, что Агату, наверно, не примут обратно после зимних каникул, даже если она происходит из длинной плеяды шпионов. И сказала, что ты займешь ее место, на худой конец.

– О, боже, неудивительно, что Агата злится на меня. Это же ведь неправда?

В нормальных школах совершенства отношение таково: чем больше учениц, тем лучше, но их школа отличалась.

«Скорее всего, на воздушном судне приходится вводить ограничения».

Димити прикусила нижнюю губу.

– Все возможно. Не то, что ты займешь ее место, а то, что она не сможет дальше учиться. Не имею в виду ничего плохого, но она и в самом деле не очень успевает. Она могла бы прийтись бы ко двору в обычной школе совершенства, но даже тогда… То есть ты ведь ее видела? Дело не столько в ее фигуре, сколько в недостатке самоуверенности. – Димити сочувственно тряхнула кудрями. – Хотя бы осанка у нее улучшилась…

Они услышала, как кто – то тихо ахнул, и увидели в дверях круглое удрученное лицо Агаты прежде, чем та отпрянула.

– Я думала, ты закрыла дверь! – ужаснувшись, упрекнула Софронию Димити.

– Я тоже так думала. Возможно, она не так уж не преуспела в шпионаже, как ты считаешь.

Димити явно огорчилась. У нее имелось много недостатков, но никто не назвал бы ее черствой.

– Как, по – твоему, мне стоит пойти за ней?

– Наверно, нам обеим стоит, – вздохнула Софрония.

Они постучались в соседнюю дверь. Им открыла Шиак, нацепив кислое выражение.

«Ну, более кислое, чем обычно».

– Она не хочет с вами говорить.

– Мы пришли извиниться, – с надеждой посмотрела Димити.

– Поздновато для извинений.

Шиак скрестила руки на костлявой груди и уставилась на них.

– О, не вставай в позу, Шиак Мак – Руль. Мы знаем, что ты не такая вредная, как хочешь казаться.

Софрония отодвинула Шиак и вошла в комнату. За ней последовала Димити, плотно закрыв за собой дверь.

Спальня Агаты и Шиак была устроена так же, как у Софронии с Димити. То есть в комнатке стояли две кровати, два платяных шкафа, туалетный столик с раковиной и все. Но здесь не чувствовалась рука Димити, что в их спальне включало ярко раскрашенные шарфы везде, где только можно, и приколотые к ним блестящие стеклянные броши. Софрония отнюдь не возражала, хотя и думала, что это придавало их спальне вид будуара какой – нибудь оперной дивы.

Димити подошла к кровати, где скрючившись и уткнувшись лицом в подушку лежала Агата.

– Прости, Агата, мне не следовало так говорить.

Агата не шевельнулась.

Подошла Софрония и спросила:

– Ты не позволишь нам помочь тебе, хоть чуточку? Я имею в виду, как мы трудимся с Шиак.

Шиак фыркнула.

– Ну, то есть мы вместе. Она помогает нам освоить боевые навыки мальчишек, а мы натаскиваем ее, как быть девочкой.

Шиак снова фыркнула.

Софрония бросила на нее взгляд.

– Ну, мы стараемся. Ты просто плохо поддаешься воспитанию.

– Мы можем с тобой позаниматься тоже, – погладила Димити Агату по спине.

Агата всхлипнула и повернулась. Как заметила мадемуазель Жеральдин, ее лицо покрылось пятнами.

– Но что я могу дать взамен? – дрожащим голосом спросила она.

Софрония и Димити ухватились за ответ.

– Ты хороша в арифметике и домоводстве, – сказала Софрония. – Я слышала, как намедни тебя хвалила сестра Матти. И мы можем все поучиться у тебя более мягким манерам. Ты особенно в этом преуспела.

– Вот именно, я слишком много болтаю, а Софрония чрезмерно самоуверенная, – присоединилась Димити.

– Как мило услышать от тебя такое, Димити, – подняла брови Софрония.

– И разумеется, Шиак совершенно неисправима, – добавила Димити.

– Спасибо тебе, Димити.

– Ну это же правда!

Димити была неумолима.

Агата принялась тихо хихикать.

– Ну вот, ты снова слишком много болтаешь, Димити.

– От натуры никуда не денешься, – засмеялась Софрония.

Глава 15

Таким образом их тесный кружок вырос на одного человека. Если Агата и наблюдала случайные вылазки Софронии и Шиак в котельную, то у нее имелась одна замечательная черта – она умела держать рот на замке. Однако их частный клуб ничего не мог поделать с происками Моник. На этой же неделе разлетелась сплетня, что Димити встречалась с лордом Пустозвонсом наедине и без сопровождения.

Димити была совершенно подавлена.

– Да чтобы я! Да никогда! К глубокому разочарованию мамочки, я примерная девочка. Мы всегда общались только на людях. Кроме того, не думаю, что так уж ему нравлюсь.

Софрония нервно ходила по комнате.

– Слухи распустила Моник. Я точно знаю. Придется с ней разобраться.

– Не думаю, что мы готовы для полного разрушения репутации изподтишка. Моник все – таки училась на четыре года дольше нас. Может, она и не шпион от бога, но сущее от него наказание, – говорила, кусая губы, все еще расстроенная Димити.

– Кусок дерьма от бога, вот она кто, – поддержала Димити Шиак.

– Шиак, следи за языком! – ахнула Димити, потом обратилась к Софронии: – Что ты предлагаешь?

– Еще не знаю, но лучше надо сделать. И чтобы меня не поймали и не выгнали.

Димити, сидевшая на кровати Шиак, откинулась на спину и уставилась в потолок.

– Ты хочешь сказать, не поймают нас.

– Нас?

– Я буду тебе помогать, – заявила Димити.

– Я тоже, – решительно присоединилась Шиак.

– И я, хотя с меня, наверно, мало толку, – сказала Агата.

– И Плосконюх. Он тоже поможет, – добавила Димити.

– Правда? А что, и у Плосконюха счеты с Моник?

Димити серьезно задумалась.

– Точно не знаю, но спорим, что есть. Она его помяла. Правда, Плосконюхик?

Софрония глубоко вздохнула:

– Мы могли бы отыскать прототип. И всем бы утерли нос. А она бы не смогла передать его своему работодателю, кто бы он ни был.

Шиак и Агата, не очень посвященные в ее тайные расследования, с заметным усилием старались понять, о чем она говорит.

– Так в чем состоит план? – спросила Шиак.

– Тебе не понравится.

– Почему?

– Потому что он предполагает участие в бале.

При одной этой мысли Шиак и Агата побледнели.

– Я не готова для бала! – с необычной паникой в голосе воскликнула Шиак.

– Ух ты, бал, – захлопала в ладоши Димити.

– Ну, он состоится, когда я вернусь домой. Это хороший предлог взять вас троих с собой. Разумеется, я не могу написать, чтобы испросить позволения. Однако это будет идеальное прикрытие для обыска дома и окрестностей, пока Важномрачнер и слуги отвлекутся.

– Но ведь это начало зимних каникул. Как мы доставим прототип в нужные руки? – поинтересовалась Димити. – Даже если, предположим, мы его найдем.

– А это уже другая часть плана. Кто – то ведь сообщил в школу обо мне как о рекруте. Нам придется найти, кто доложил обо мне леди Линетт. Найдем, кто это, и отдадим ей прототип.

– Значит, ты не знаешь, кто это мог быть?

Софрония усмехнулась:

– Нет, но…

– Узнаю этот взгляд, – сказала Димити. – Когда она что – то придумала и собирается отправиться проверить.

– Но?.. – нетерпеливо переспросила Шиак.

– Но мы могли бы вскрыть школьные записи и посмотреть.

– Софрония, что за безумная идея! – возмутилась Димити.

– Ты сошла с ума, – добавила Шиак.

Агата только таращилась широко распахнутыми глазами.

– Ага, но у меня есть козырь.

– Правда?

– О, да. Я одолжу закупориватель и немного «мыла».

– Я мог бы попробовать, но это займет уйму времени. Несколько лет ушло, чтобы научиться. Я так понимаю, вам нужно это до каникул?