Текст книги "Первая весна"

Автор книги: Герман Матвеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

5. Надо попробовать

Солнце поднялось высоко и заметно пригревало. С крыш текло. Везде стояли лужи, и еще вчера прикрытая снегом земля обнажилась. Воробьи старались перекричать друг друга и поднимали отчаянную драку из-за каждого пустяка: из-за мокрого пёрышка, из-за соломинки или клочка шерсти. Под окном ходили две кошки и так мяукали, словно им поминутно наступали на хвосты.

Мария Ивановна открыла глаза и в первый момент не могла сообразить, где она находится, почему так светло и что это щёлкает так назойливо и так чисто. Совсем недавно, как ей казалось, она положила голову на прохладную подушку, на минуту накрыла глаза, и вот…

„Ну и спала“, – удивилась девушка и, сбросив одеяло, села в кровати. Сначала захотелось узнать, что так упорно щёлкает за окном. Отодвинув занавеску, она сразу поняла… Где-то на крыше просачивалась вода, и одна за другой падали капли, ударялись о карниз окна и разлетались блестящими пылинками.

„Весна! Моя первая весна!“

Судя по солнцу, времени было уже много, но ей хотелось ещё немного полежать, подумать, помечтать.

Вспомнился детский дом, институт, подруги, но теперь всё это уже было где-то далеко. Впереди её ждала новая, самостоятельная жизнь. Шаг за шагом перебирала она в памяти свой первый день в колхозе. Начался он со встречи с ребятами и закончился с ними. „Хороший признак, – с удовлетворением решила она и улыбнулась. – Ребята – это мои надёжные помощники. Если их расшевелить, заинтересовать, то они могут сделать много… очень много“.

Вчера вечером она разговаривала с ребятами, и ей волей-неволей пришлось продолжить беседу – рассказать о том, как боролись за свою свободу индейцы против вооружённых испанцев и англичан, о духовом ружье „сарботан“, из которого индейцы пускали стрелы, отравленные сильным растительным ядом „кураре“.

– Своим выдыхом стреляли? – удивился Саша Пыжов. – И далеко стреляли?

– Вот уж этого я не знаю, Саша.

Саша подумал, подмигнул Ване и, хлопнув себя по коленке, сказал:

– Это надо попробовать!

Зина спросила о чуньо. Видимо, и она, по примеру индейцев, хотела научиться долго хранить картофель. Когда Мария Ивановна рассказала о том, что индейцы клали чуньо в могилы умерших родственников, где оно хранилось не одну сотню лет, девочка твёрдо сказала:

– Это надо попробовать!

– И ты хочешь в гробы положить? – со смехом спросил Саша.

– Не болтай глупости! Если научиться делать чуньо, то, знаешь, какая польза… Не гниёт и долго хранится!

Ваня задал вопрос последним, но вопрос его был совсем другим.

– Мария Ивановна, а как же так… – слегка покраснев, спросил он. – Ведь сортов картофеля много… Учитель говорил нам, что тысячи. Правда?

– Правильно!

– А как же он говорил, что картофель размножается вегетативно, клубнями. Значит, все сорта привезли от индейцев?

– Нет. Дело в том, Ваня, что новые сорта картофеля выводят из семян. Не всякий картофель цветёт. К счастью для нас, вид картофеля, привезённый испанцами в Европу, цвёл и завязывал семена. Посеянный семенами картофель и дал сравнительно большое разнообразие сортов. Вот от семян европейцы и получили новые сорта.

Ваня подумал и тоже сказал:

– Это надо попробовать!

– Что попробовать? – спросила Мария Ивановна.

– А вот посеять и вывести новый сорт, колхозный!

– Это очень кропотливое дело, Ванюша, – с улыбкой сказала девушка. – Но попробовать, конечно, можно…

…Мария Ивановна спохватилась: „Как я смею валяться, когда столько дел!“ Она вскочила, торопливо сделала зарядку и только после этого заметила, что на столике лежала записка.

„Мария Ивановна! Спите, пожалуйста, подольше, потому что лучше сначала отдохнуть. Мы лучше сделаем две бригады – девочек и мальчиков. Тогда будут все согласны.

Зина“

Когда Мария Ивановна с полотенцем через плечо и мыльницей в руке вышла из своей комнаты, Николай Тимофеевич сидел, согнувшись над столом. Перед ним были бумаги и крошечные, почерневшие от времени счёты с фарфоровыми костяшками.

– С добрым утром, Николай Тимофеевич! Что же вы меня не разбудили?

– Это ничего. Скоро не до сна будет, а пока отсыпайтесь, – сказал он, не поднимая головы.

Мария Ивановна быстро умылась, причесалась, привела в порядок кровать и посмотрела на чемодан. Захотелось разобрать и разложить вещи. „Нет, в другой раз, – решила она. – И так проспала“.

На столе был оставлен завтрак: три сваренных яйца на блюдце, хлеб, кринка молока, в миске лежал творог, на сковородке жареный картофель.

„Еды на целую бригаду“, – с улыбкой подумала девушка, усаживаясь за стол. После завтрака она сразу приступила к деловому разговору.

– Почему у вас в плане на этот год я нигде ничего не нашла о ранних овощах? – обратилась она к Николаю Тимофеевичу.

– Ранние овощи? Это что – редиска, салат? – спросил он.

– В первую очередь – ранний картофель, капуста, помидоры…

– А как? Теплицы строить, парники?

– Нет. В открытом грунте.

– Какие же это будут ранние? У нас, на севере…

– Подождите, Николай Тимофеевич… – перебила его девушка. – Ленинград требует ранних овощей, зелени, и мы не имеем права от этого отмахиваться. Вопрос о ранних овощах стоял недавно в обкоме партии, и всем колхозам даны указания…

Николай Тимофеевич умел слушать и всегда старался как можно глубже вникнуть в суть дела. Он не принимал скороспелых решений, и если возражал или спрашивал, то только для того, чтобы до конца уяснить и осветить все стороны вопроса. Но вот наступал момент, когда он, разобравшись во всех деталях, всё взвесив, принимал решение. Тогда разубеждать его было бесполезно. Мария Ивановна этой черты председателя еще не знала.

– По существу я не возражаю, – задумчиво произнёс он. – Но какие же это будут ранние овощи? Картофель?

– Да, картофель, – подхватила Мария Ивановна. – Вы сказали правильно – понадобятся парники. Но не пугайтесь, пожалуйста. Парников нужно будет немного, только для подготовки клубней. Зато картофель мы дадим в начале июля, – уверенно закончила она.

– В начале июля? – недоверчиво спросил Николай Тимофеевич.

Названный агрономом срок был необычен. Скороспелые сорта картофеля при хороших условиях начинают подкапывать в конце июля. А как можно ускорить созревание клубней на три недели?

– Да-а… – неопределённо протянул председатель. – С ранним картофелем, верно… Это мы упустили из виду. А вы все эти мичуринские достижения знаете? – неожиданно спросил он.

– Ну, конечно.

– Тогда надо попробовать! Действуйте, Мария Ивановна. Что от меня требуется? – сказал он, вставая.

– Пока ничего. Надо было решить.

– Решили!

Николай Тимофеевич снял с вешалки полушубок и, надевая его, продолжал:

– Делайте, Мария Ивановна, как считаете лучше. С моей стороны особых возражений не встретите. Вы агроном – вам и карты в руки.

– Николай Тимофеевич, если для колхоза это дело новое, то надо его организовать как следует. Хорошо бы это поручить комсомольцам. Валя Тигунова комсомолка?

– Валя Тигунова? Она член бюро.

– А можно её бригадиром назначить?

– Что ж… если согласится, – с сомнением сказал он.

– Остальных она сама подберёт. Можно взять человек пятнадцать?

– Ого! Какой вы хотите размах… – с улыбкой сказал Николай Тимофеевич. – Пятнадцать комсомольцев – это большая сила. А в общем, делайте. Всё?

– Пока всё.

– Я пойду. Знакомьтесь тут, присматривайтесь. К вечеру вернусь…

Весь этот разговор оставил у Марии Ивановны какой-то неприятный осадок. В тоне Николая Тимофеевича молодой агроном почувствовала недоверие.

Вернувшись в свою комнату, она стала разбирать вещи. Богатство её было невелико, главным образом книги. Всё умещалось в одном чемодане. Раскладывая вещи, Мария Ивановна продолжала думать о председателе. И чем больше думала, тем тяжелей становилось на душе. Теперь ей казалось, что первое впечатление её обмануло, что Николай Тимофеевич – человек с отсталыми взглядами на жизнь.

В дверь кто-то постучал, и послышался знакомый голос:

– Вы дома, Марь Ванна? Можно?

– А-а-а! Валя! – воскликнула Мария Ивановна. – Заходи, заходи!

Крепкая, с удивительно ровными белоснежными зубами, с обветренным лицом и горящими от любопытства глазами появилась в дверях Валя Тигунова.

– Меня Николай Тимофеевич послал. Лети, говорит, пулей к Марь Ванне! Дело, говорит, важное, по комсомольской линии… Ну вот, я и пришла! – не переводя дыхания, сказала она.

Мария Ивановна обрадовалась. Приход Вали сразу разрушил все сомнения. „Ну что я навыдумывала! Лезет в голову всякая чепуха!“

– Не опоздала я? – спросила Валя.

– Нет, нет. Садись, Валюта. Будет серьёзный разговор.

– Ой, серьёзный…

Одним движением Валя развязала платок, сдвинула его на затылок, села на табуретку и приготовилась слушать. На лице её всё время сияла улыбка. Глядя на неё, улыбнулась и Мария Ивановна. Коротко сообщила она о решении создать комсомольскую бригаду по выращиванию раннего картофеля и о том, что Валя назначается бригадиром.

– Я?! – воскликнула Валя, всплеснув руками. – Ой, что вы, Мария Ивановна! Да разве можно меня в бригадиры!

– А почему нельзя?

– Я же не справлюсь! Да я ничего и не знаю. Ой, нет! Что вы в самом деле! У нас и получше есть девчата, – решительно отказалась она.

– А мне кажется, ты очень хорошо справишься, – настойчиво убеждала агроном.

– Не знаю… Нет, я не справлюсь, – уже менее решительно возразила Валя. – Такое большое дело… Если бы просто так, в бригаде, а то бригадиром… Ничего у меня не выйдет.

– А по-моему, выйдет.

– Я же агротехники не знаю.

– Будем заниматься. Время еще есть.

– А вы сами будете заниматься с нами?

– Ну, конечно, я!

Валя опустила голову и, безжалостно теребя кончик платка, задумалась. Мария Ивановна не торопясь достала свой блокнот и приготовилась записывать состав комсомольской бригады.

– Кто еще будет в бригаде? – через минуту спросила Валя.

– А вот мы сейчас и решим с тобой. Кого ты находишь нужным…

– Ну, ладно! Надо попробовать! – согласилась Валя, – А что, можно кого угодно отобрать? Отпустят?

– Да.

– Тогда так… Первым делом, надо Настю Рябинину. Потом… потом… А сколько человек надо?

– Пятнадцать.

– У-у! Много! Тогда пишите так…

Валя подняла глаза к потолку и, загибая пальцы, начала называть членов своей бригады.

– Отлично! – сказала Мария Ивановна, когда набралось пятнадцать человек. – Я еще никого из них не знаю, но полагаюсь, Валя, на тебя. Бригада хорошая?

– Ну-у-у… Лучше не придумать! Только не пустят… Буянова будет скандалить из-за Лены и Шуры. Это уж факт! Потом Трегубов…

– Ничего. Это мы с Николаем Тимофеевичем берём на себя. Ты собери свою бригаду в правление сегодня вечером, часов в девять. Времени у нас осталось в обрез.

6. В Ленинград

Провожать пришли чуть ли не всей школой. Посыпались поручения. Их было так много, что Ване и Зине пришлось все заказы записывать.

Мальчики просили купить перочинные ножики, „прожигательные стёкла“ и рыболовные крючки. Боря Дюков заказал словарь непонятных слов. Девочки заказывали альбомы для стихов, ленты всех цветов, цветные карандаши. А Тося просила купить какую-нибудь мазь от веснушек. В пятом классе она впервые обратила на них внимание.

Взволнованный поездкой и сборами, Ваня выслушивал наставления и советы, но в памяти у него сохранился только адрес ВИРа – Всесоюзного института растениеводства. Всё остальное он считал второстепенным.

Когда школьники вместе с пионервожатой отправились на станцию, лица их сияли. Ребята были уверены, что все живущие в окружности на тридцать километров – а это значит два колхоза, МТС, совхоз, железнодорожные служащие и рабочие, сельпо, больница и школа – знали, что они едут в Ленинград и втайне завидовали их счастью. Воробьи при виде отъезжающих щебетали необычайно звонко и весело.

Ваня и Зина и даже Вера, ехали в Ленинград впервые, и поэтому нет ничего удивительного в том, что они волновались сверх меры.

Вот и поезд. Паровоз очень дружелюбно и приветливо пыхтел. Началась обычная посадочная суматоха.

Ребята уселись в вагоне, выслушав на прощание все наставления провожающих.

Поезд загудел и тронулся.

Проплыли мимо станция с палисадником, группа провожающих, махавших кто платком, кто рукой, водокачка, домики железнодорожных служащих, замелькали деревья.

Поезд набирал скорость.

В вагоне устроились удобно. Ваня забрался на вторую полку и стал смотреть в окно. Удивительное дело: если смотреть за бегущими столбами, мелькающими кустами и деревьями, растущими у дороги, кажется, что едешь очень быстро. А когда переводишь взгляд на отдалённые деревья, то они движутся медленно, словно поезд неторопливо идёт по кругу. Самые дальние предметы почти совсем не двигались…

В Ленинград приехали вечером. Вместе с толпой пассажиров шли по перрону, спустились по ступенькам и вышли на площадь.

Трудно передать впечатление, которое произвёл Ленинград на трёх колхозных ребят, впервые попавших в такой большой город. Много раз они видели снимки зданий и улиц на открытках, в книгах, в газетах и, наконец, в кино, но всё это было не то.

Мокрый асфальт, отражающий тысячи огней, громадные дома, фонари, освещённые витрины магазинов, реклама, автомобили всяких цветов и размеров, трамваи, троллейбусы, а главное, – множество куда-то идущих людей.

В первый момент они растерялись, не зная, куда идти, где искать нужный трамвай.

Раньше всех пришел в себя Ваня. Увидев милиционера, к которому Николай Тимофеевич советовал обращаться во всех затруднительных случаях, он направился к нему.

– Стой! Ты куда? – удержала его Вера.

Девушка боялась в этой толчее потерять ребят.

– А вон милиционер! Надо спросить, куда ехать. Наверно, он знает.

Держась друг за друга, они направились к милиционеру, но лишь только сошли с приступка панели, как совсем близко раздался свисток. Оглянувшись, они увидели, как другой милиционер машет им рукой.

– Вы что, правил уличного движения не знаете?

– Не знаем, – сказал Ваня и посмотрел такими ясными, доверчивыми глазами, что у милиционера, помимо воли, губы растянулись в улыбке.

Ему не нужно было ничего объяснять. Он сразу увидел, что перед ним стояли гости. Милиционер подробно рассказал им, как попасть на Васильевский остров, проводил к остановке, где стояли новенькие „Победы“, открыл дверцу и строго сказал водителю:

– Это товарищи из колхоза. Доставьте по адресу.

Затем он снова приложил руку к козырьку и захлопнул дверцу.

Ваня сидел рядом с шофёром на мягком сиденье и не мог надивиться, как ловко тот правит. Машина быстро бежала по освещённым улицам.

Проехали мост, и машина свернула. Очень скоро такси остановилось у подъезда большого здания, а через несколько минут все они стояли в тёплой большой комнате Ваниного дяди. Илья Степанович Рябинин хлопал по плечу своего племянника.

– Ванюшка приехал! – говорил он, обращаясь к жене. – Да как же это ты? Вот молодчага! Ты смотри, Маша, как он вырос! Здоровый, загорелый! Вот что значит природа! А вы, значит, Зина Нестерова, дочка Николая Тимофеевича! Очень приятно!.. Вера Фомина… Ты смотри… Невеста уж! Давно ли под стол пешком ходила, не нагибаясь. Ай да ребята!..

Через полчаса пили чай с колхозными гостинцами и городскими булочками, а еще через час, утомлённые дорогой, волнениями, крепко спали: Зина – на диване, Вера – на составленных стульях, а Ваня – в кровати вместе с двоюродным братом Костей.

7. Учёный

Часы на углу площади показывали пятнадцать минут одиннадцатого, когда трое ребят и девушка остановились возле парадного подъезда большого каменного дома. На огромных дверях, куда мог въехать грузовик, висела стеклянная дощечка с надписью: „Всесоюзная ордена Ленина Академия сельскохозяйственных наук им. В. И. Ленина. Всесоюзный институт растениеводства. ВИР“.

– Как скоро нашли! – обрадовался Ваня.

– А что я не знаю, что ли… – сказал Костя, смело открывая дверь. – Со мной не заблудитесь.

Костя чувствовал себя человеком бывалым, знающим и охотно взялся провожать гостей, а если нужно, то и помогать им.

– Вы куда? – остановила их пожилая женщина, дежурившая на вешалке.

– Мы сюда, – сказал Костя. – Вот колхозные мичуринцы приехали по приглашению.

– А кого вам надо?

Чтобы не перепутать фамилию, Ваня достал из кармана письмо и прочитал вслух:

– Вадимов Степан Владимирович…

– Это отдел клубнеплодных. На четвёртом этаже, – пояснила женщина. – Там спросите.

– А что… он самый главный? – спросил Костя.

– Он научный сотрудник института.

– Он по картошке главный? Да? – снова спросил Костя, но женщина отошла к вешалке и не ответила.

В поисках отдела клубнеплодных долго бродили по длинному пустому коридору, пока не встретили девушку, которая и проводила их до двери с надписью: „Отдел клубнеплодных“.

В комнате, куда они вошли, никого не было, но за второй дверью раздавались женские голоса.

– Надо позвать, – предложил Костя.

– Не кричи ты… Подождём, – шёпотом остановил его Ваня.

Всё время, пока они искали отдел, Ваня старался ходить и говорить как можно тише. Ему казалось, что в каждой комнате, мимо которой они проходили, работают учёные и нехорошо им мешать, отрывать от важного дела.

Зина, а особенно Костя, этого совсем не чувствовали. Они громко разговаривали, стучали ногами и несколько раз порывались зайти в какую-нибудь комнату и спросить, где отдел клубнеплодных.

Скрипнула дверь, и вышла девушка в халате. Она с приветливой улыбкой посмотрела на пришедших.

– Вам что нужно?

– Мы приехали к товарищу Вадимову, – ответил Ваня.

– Его сейчас нет. Садитесь и подождите. Он скоро придёт.

Вера и ребята сели на стулья и огляделись. На стенах развешаны диаграммы, плакаты, карты. И всё о картофеле. На столах, под стеклянными колпаками и в коробочках, был разложен картофель различной формы с большими ростками.

– Смотри, Ваня, у той картошки розовые ростки, а у этой фиолетовые! – шёпотом заметила Зина.

– Потому что разные сорта.

Костя подошел к столу и хотел взять один из клубней, но Ваня резко его остановил.

– Не смей трогать! – зашипел он.

– Я ведь положу обратно. Только посмотреть!

– Не тронь! Перепутаешь или что-нибудь испортишь… Здесь наука!

Костя обиделся и вернулся на место.

Девушка в халате снова вошла, села к столу и начала что-то записывать, не обращая внимания на ребят.

– А скажите, скоро он придёт? Нам некогда! – спросил Костя.

Девушка оглянулась и с удивлением подняла брови.

– Я вас не задерживаю. Если вам некогда, можете идти.

Ваня сердито посмотрел на двоюродного брата. Чего он выдумал? Они специально приехали сюда, и вдруг – некогда.

Вошёл маленького роста пожилой мужчина в очках, с короткими седыми усами, с круглым лицом. Он молча взглянул на ребят и начал снимать пальто.

Костя вопросительно посмотрел на Ваню, но тот отрицательно покачал головой.

– Здравствуйте, Михаил Сергеевич! – сказала девушка.

– Добрый день, Лена. Гибриды отобрали?

– Да. Всё привезла.

Ваня весь превратился во внимание. Кто из мичуринцев не знает слова „гибриды“? Это слово определяет все их надежды, радости и разочарования. Вопрос, очевидно, имел отношение к гибридам картофеля, и мальчик насторожился. Но, к сожалению, разговор на этом и кончился.

– Ну, а вы что? – спросил пришедший, останавливаясь перед ребятами и приглаживая волосы рукой.

Сейчас, без шапки и пальто, он казался ещё меньше ростом.

– Мы с письмом к товарищу Вадимову, – сказал Ваня, поднимаясь.

– Ага! Так… Ну, хорошо, хорошо. Садитесь.

Михаил Сергеевич ушёл в соседнюю комнату. Ребята переглянулись, а Костя обратился к девушке:

– Скажите, это не товарищ Вадимов?

– Нет. Это Баркасов Михаил Сергеевич, – ответила она, не поднимая головы от работы.

При этих словах Ваня от волнения заёрзал на стуле. В прошлом году для школьников устраивалась лекция, и приехавший из города лектор несколько раз упоминал фамилию Баркасова, крупного учёного по картофелю. Ваня посмотрел на Зину, но та сидела совершенно равнодушная. Он толкнул её локтем и спросил шёпотом:

– Помнишь?

Девочка пожала плечами: она не удержала в памяти этой фамилии. Ваня отвернулся к двери в надежде, что учёный выйдет и можно будет хорошенько его рассмотреть.

Снова скрипнула входная дверь. Ребята увидели и сразу узнали того, кого ждали. Широкая, густая с проседью борода, светлые пытливые глаза, крупные черты лица запоминались надолго. Он мельком взглянул на вставших при его появлении детей и стал снимать пальто.

– Михаил Сергеевич пришёл?

– Да. А это вас ждут, Степан Владимирович.

– Вижу, вижу… Помощников у нас теперь много. Давно ждёте?

– Нет! – торопливо сказал Ваня, боясь, что Костя опять что-нибудь брякнет.

Степан Владимирович разгладил бороду, подошёл и поздоровался.

– Давайте знакомиться. Вижу вас первый раз…

Ваня достал из кармана письмо и подал учёному.

– Вот это наш председатель колхоза велел вам передать.

При упоминании колхоза брови Степана Владимировича поднялись.

– А вы откуда?

– Мы из колхоза „Дружный труд“.

– Ах вот в чём дело!

Он разорвал конверт, достал письмо и пробежал его глазами.

– Ну, что ж! Очень хорошо! Лена, это юннаты из колхоза. Первая ласточка, так сказать. Было недавно совещание председателей колхозов, и я посоветовал им обратить внимание на ребят. А вы на самом деле мичуринцы или просто так, играете в мичуринцев? – спросил он ребят. – Вы что-нибудь делаете у себя?

– Делают. Они на школьном участке работают, – ответила за ребят Вера.

– Мало делаем, – сознался Ваня. – Одно название, что мичуринцы.

– А желание есть?

– Вот желание есть! – обрадовался мальчик. – Желания у всех сколько угодно!

– Ну, а это главное!

Степан Владимирович неторопливо сложил письмо и внимательно посмотрел на ребят. Ваня ему понравился. Взгляд мальчика был вдумчивый, серьёзный.

– Силёнка есть? Работы не боишься? – спросил Степан Владимирович, похлопав Ваню по плечу.

– А чего её бояться? Глаза боятся, а руки делают, – ответил Ваня любимой поговоркой деда.

– Отлично! Вот что, ребята. Сейчас я занят. Приходите в пять часов во Дворец пионеров. Знаете?

– Я знаю! – ответил Костя.

– Сегодня там начинаются занятия для юннатов. А завтра мы с вами встретимся и поговорим подробней.