Текст книги "Первая весна"

Автор книги: Герман Матвеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

53. Экскурсия

Серёжа был доволен. Всё складывалось как нельзя лучше. Приехала Мария Ивановна с председателем колхоза, и вечером состоится доклад. Выступать он любил. На всех школьных и пионерских собраниях Серёжа был признанным оратором. Он не смущался и не запинался, как другие, – наоборот, всегда находил нужные слова и сравнения…

Ребята хлопотали. По предложению Марии Ивановны, заседание решили устроить на участке, возле шалаша. Как раз будут перед глазами результаты работы.

Солнце стояло высоко, и до собрания оставалось ещё три часа, но всё было уже готово. Шалаш украсили. Принесли стол, три скамейки и несколько табуреток. Приодевшиеся по-праздничному ребята слонялись по участку, не зная, что делать.

Вдруг в деревне послышался шум машины. Шум приближался. Скоро все увидели, что машина шла прямо по дороге к пионерскому участку.

– Ой, девочки! Сколько ребят едет! – вырвалось у Тоси, когда она увидела в кузове машины празднично одетых, с красными галстуками ребят.

– А ведь это к нам, – догадался Саша и крикнул: – Ваня, из „Ленинской искры“ приехали!

Ваня вышел из шалаша и сразу узнал машину. На подножке, держась за ручку дверцы, стояла Мария Ивановна.

– Ну вот! Встречайте гостей! – сказала она, спрыгивая на землю, когда машина прошла по дороге и остановилась возле берёз.

Председатель колхоза „Ленинские искры“ товарищ Зозулина из газеты узнала о „Хороших помощниках“ и, как всегда, откликнулась первая. Собрала всех пионеров своего колхоза, посадила их на грузовик и повезла на экскурсию в „Дружный труд“ – посмотреть, убедиться и поучиться.

Некоторое время приехавшие ребята с любопытством смотрели на шалаш, на дымок тлеющего костра, на участок. Среди ребят находился и Федька Широков. Полная Зозулина с трудом выбралась из кабинки.

– Приехали! – сказала она. – Слезайте, помощники!

Ребята с шумом и криками посыпались через борта машины.

– Где у вас бригадиры… Ваня Рябинин и Зина Нестерова? – спросила женщина. – Вы? Ну, здравствуйте!

Она поздоровалась со всеми юннатами за руку.

Серёжа со Светланой с интересом наблюдали за спокойными движениями и неторопливой речью этой полной, крупной и немолодой женщины. Ваня успел им шепнуть, что это председатель одного из лучших колхозов района.

– Ну так что, Маша? Какой у нас план? – спросила Зозулина у агронома и, обернувшись к своим ребятам, сказала: – Тихо! Без криков! Располагайтесь вот здесь… покучнее.

Слова её подействовали, как строгая команда. Видимо, у ребят она пользовалась авторитетом.

– Где ваша знаменитая картошка? Это? – спросила Зозулина и, не дожидаясь ответа, направилась к участку.

Она долго смотрела на растения. Вид их был несколько необычен. Картофель растёт кустом, а эти имели всего один стебель.

– Сколько же тут всего? – спросила она.

– Две тысячи семьсот сорок три, – ответил Ваня.

– Сколько-о? – с удивлением переспросила Зозулина.

Ваня повторил.

– И всё это из четырёх картошек? Маша, а они нам не втирают очки? – обратилась она к агроному.

Вместо ответа Мария Ивановна звонко расхохоталась.

– Н-да! Теперь я уже не удивляюсь… Что ни день, то какое-нибудь чудо придумают! – сказала Зозулина и, повернувшись, грузно зашагала к своим пионерам.

Видя, что Светлана с Серёжей скромно стоят в стороне. Мария Ивановна взяла их под руки и подвела к Зозулиной.

– А вот это наши гости, – представила она их. – Ленинградские юннаты, мичуринцы. Наши шефы. Приехали познакомиться и установить связь.

– Тоже картошкой занимаетесь? – спросила Зозулина, крепко пожимая им руки.

– Да. Мы размножаем для колхоза эти сорта, – сказала Светлана, – „северную розу“ и „Камераз“.

Приехавшие ребята молча прислушивались к разговору. Глаза их блестели от любопытства и нетерпения.

– Вот, слышите? Шефы из Ленинграда! – обратилась к ним Зозулина. – Хорошо. А сейчас без шума, без крика посмотрим достижения. Руками ничего не трогать! – предупредила она. – Глазами и ушами работайте…

– А ногами? – спросил Федька Широков.

– Ногами только туда и обратно.

Зозулина с ребятами, как клуха с громадным выводком цыплят, подошла к участку.

– Вот вам наглядное доказательство, – медленно начала она, и в тоне её послышался упрёк: – Когда у пионеров голова варит по-настоящему, то они занимаются не глупостями. Я говорю про Шурку и компанию… – поправилась она. – Вот смотрите! Тут всего-навсего четыре картошки посажено. Смотрите, что они в один год сотворили!

– Так это картошка? – спросила одна из девочек.

– Ну ясно, не груши! Вы слушайте внимательно! Нынче мы попросим у „Дружного труда“ выделить нам тоже четыре картошки и на будущий год эти картошки размножим… Как и они!.. Вот я тогда посмотрю, на что вы пригодны. Коля обещал перегнать…

– Это он так… Он еще не умеет! – послышался высокий голос девочки, и Ване показалось, что это сказала Тося.

– Они тоже не умели, а научились, – нравоучительно заметила Зозулина. – Мы их попросим, чтобы они и нас научили.

– Товарищ Рябинин, – вежливо спросила высокая девочка с массой веснушек на лице и руках, – когда вы резали черенки, вы их сначала в воду ставили?

– Нет, – ответил Ваня.

Посмотрев участок, все вернулись к костру и устроились полукругом вокруг стола.

– Кто же нам расскажет, ка́к вы этого добились? – спросила Зозулина. – Подели́тесь опытом!

Саша взглянул на Ваню, Ваня на Светлану, Светлана на Серёжу, Серёжа на Ваню, и, наконец, все уставились на Зину.

Вечером Зине предстояло выступать на собрании, и она подготовилась, но сейчас отрицательно замотала головой.

– Может быть, всё-таки Ваня? – предложила Светлана.

Все головы повернулись к мальчику.

Ваня нерешительно подошёл к столу и медленно, собираясь с мыслями, начал:

– Нас просят поделиться с вами опытом ускоренного размножения картофеля… – Он сделал жест рукой в сторону участка. – Вот здесь посажены четыре картошки. И я должен вам сказать, что любой из вас может добиться таких результатов. И даже больше сделать. Нужно только пожелать…

– Вот, вот! Ты нам подробно всё растолкуй! – сказала Зозулина и крикнула шофёру, стоявшему около машины: – Миша! Дай-ка мою тетрадочку. Она там на сиденье!

Услышав это, ребята зашевелились, и в воздухе замелькали белые листы открываемых тетрадок.

– Предусмотрительная женщина, – шепнула Мария Ивановна сидевшей рядом с ней Светлане.

Подождав, пока большинство ребят вооружилось карандашами, а Зозулиной принесли тетрадь, Ваня продолжал. Говорить ему было легко. Вспоминая всю историю с момента получения клубней и до последнего черенкования, он очень толково и подробно рассказал о проделанной работе. Он даже попросил Борю принести стебель картофеля с соседнего огорода и продемонстрировал наглядно, как нужно черенковать.

– Какой молодец! – вполголоса похвалила его Мария Ивановна.

Ваня говорил действительно хорошо, и его с интересом слушали не только пионеры „Ленинской искры“, но и сами юннаты.

54. Заседание

Вечером предполагалось устроить заседание правления с юннатами, а получилось почти общее собрание колхоза. Когда Николай Тимофеевич около семи часов вечера вышел за деревню, то увидел около берёз большую толпу. Слух о собрании, о приехавших из города шефах распространился по колхозу, и многие заинтересовались. Пришли родители мичуринцев. Пришёл Тихон Михайлович. Пришли все, кто успел вернуться с покоса.

Застигнутые врасплох таким количеством народа, ребята с ног сбились. Спешно требовалось оборудовать сиденья. Притащили из домов скамейки, доски, табуретки. Доски положили на чурки.

Прислушиваясь к шуму голосов, волнуясь и нервничая, бригадиры вполголоса совещались в шалаше.

– Серёжа, не надо делать доклада, – уговаривала Светлана. – Зина сделает коротенькое сообщение о размножении, а ты о нашей работе, и всё…

– Наоборот, обязательно надо выступать! – горячо доказывал Серёжа. – Ты ничего не понимаешь! У нас получится выездная научная сессия в колхозе. Мичуринская!

Он был возбуждён. Постоянно потирал руки, подходил к окошечку и старался сосчитать количество собравшихся людей, но от волнения не мог и каждый раз сбивался.

– А по-моему, надо дать взрослым говорить, – настаивала Светлана. – Пускай они обсуждают наш опыт.

– Стойте! – сказала Зина, разобрав в общем гуле знакомый голос. – Папа пришёл. Надо с ним посоветоваться.

Николай Тимофеевич подошел к собравшимся и громко спросил:

– Кто это вас приглашал? Насколько мне известно, общего собрания не назначалось.

– Правление с активом собралось! – ответил кто-то из колхозников.

– Что-то слишком большой актив-то…

– А чем больше, тем лучше!

Председатель прошёл к столу и положил на него папку.

– А где главные герои? – спросил он, оглядываясь.

– Мы здесь, папа! Иди сюда! – послышался голос из шалаша.

В это время на дороге показался Павел Петрович с двумя учительницами и Верочкой Фоминой. Заметив их, председатель остановился.

– Ну, что ты, папа? – нетерпеливо спросила Зина.

– Ваше начальство идёт. Поджидаю.

Минуты через две директор школы и председатель колхоза с трудом пролезли в шалаш и, познакомившись с гостями, слушали их спор.

– Понимаете, Павел Петрович, – горячо говорил Серёжа, – мичуринцы должны агитировать словом и делом…

– Сначала делом, – поправила Светлана.

– Но дело же есть! Наглядно! Вон оно растёт. И у нас в городе участок большой.

– Что ж, доклад о семеноводстве – это не плохо, – согласился Павел Петрович. – Вопрос о том, как вы подготовились?

– За себя я отвечаю! – уверенно заявил Серёжа. – Сейчас я вам дам прочитать тезисы.

С этими словами он вытащил из рюкзака ученическую тетрадь и передал ее директору школы.

– Подготовился я хорошо, Павел Петрович. Папа мне дал институтский материал. Последние достижения. Мой папа биолог, – говорил Серёжа, пока Павел Петрович доставал очки и неторопливо протирал их платком.

За стеной шалаша послышался голос Марии Ивановны.

– Это называется заседание правления? – весело спросила она. – И полеводы здесь?

– А почему бы и нет? Ребята наши, и, стало быть, достижения наши! Родная кровь! – ответил мужской голос.

Между тем Павел Петрович открыл тетрадь, пробежал глазами несколько строчек, и брови его поднялись.

„12 апреля.

Сегодня обломали первые ростки и посадили в ящик. Папа очень одобрительно относится к нашей работе, но говорит, что до конца меня не хватит. Неужели я какой-то урод? Надо всё-таки доказать, что я не „балабошка“. Смотрел в словаре. Слова „балабошка“ нет. Есть „балабошки“ – народное название белой кувшинки. Говорил с ним насчёт нового фотоаппарата „лейка“. Аппарат необходим для поездки в колхоз. Он подумал и сказал, что если увидит, что для дела, то, может быть, и подарит… В крайнем случае, поеду с фотокором. Хорошо бы купить спиннинг и мотор для лодки“.

– Серёжа, это что-то другое… – сказал Павел Петрович.

Мальчик взглянул в тетрадь и побледнел… Вместо тезисов он захватил свой дневник.

– Ужасная история! Я оставил тезисы дома… – сказал он и сел. Выступать без записок он не мог. Там были цифры, даты…

За стеной раздались нетерпеливые голоса:

– Пора начинать, председатель!

– Кого вы ждёте?

– Все собрались!

Николай Тимофеевич взглянул на часы и поднял руку.

– Значит, доклада не будет? – спросил он, – Тогда сделаем так… Я скажу вступительное слово. Потом Зина сообщит о работе наших ребят. Потом Светлана… А потом пускай колхозники выступают. Не пугайтесь, не волнуйтесь. Стесняться вам нечего. Вы у себя дома, – сказал он. – Народ неспроста пришёл. Значит, интересуются!

С последними словами он повернулся и, давая понять, что вопрос решён, полез наружу.

– Ой, Зина… Ты боишься? – спросила шёпотом Светлана.

Вместо ответа Зина крепко сжала её руку.

Заняв своё место за столом, Николай Тимофеевич оглянулся и, заметив сломанный сучок, валявшийся возле костра, протянул к нему руку.

– Ну-ка, дайте мне эту палочку, – попросил он.

Получив палку, он забарабанил ею по столу. Гул быстро прекратился.

– Рассаживайтесь, товарищи! Начинаем!

Серёжа остался в шалаше.

Ваня устроился рядом с Марией Ивановной, обвёл глазами расположившихся полукругом колхозников, и у него от волнения защемило сердце. Сколько людей! Весь колхоз собрался. То тут, то там поднимались синеватые струйки дыма – мужчины курили. Женщины в разноцветных платьях, платках сидели на скамейках. На одной скамейке сидели отец, мать и дед.

– Будем говорить откровенно, – начал своё вступительное слово Николай Тимофеевич. – Садили мы с вами картофель и не знали толком, что садили. Растёт, и ладно! А сколько раз мы выносили постановление переходить на чистосортные посевы? И всё на бумаге…

– А кто виноват? – спросил мужской голос.

– Пускай я виноват! – резко ответил председатель. – Я свою вину на других не перекладываю… А почему это так получается? А потому, что избаловали нас, товарищи! Мы всё ждём, когда пришлют, да дадут, да помогут.

– Сами мы не умеем сорта разводить! – пробасил чей-то голос.

Ваня поднял голову, но не успел заметить, кто это говорил.

– Не умеем? А это что? – спросил председатель, показав рукой на участок. – Вы знаете, сколько тут картошек посажено? Четыре! На будущий год у нас полностью семена могут быть, если захотим. Главное – захотеть надо, а потом и умение придёт. Кто из нас думал, что с картошкой такие чудеса можно творить? Никто! А почему? Мало мы интересуемся наукой, товарищи! Сейчас нам государство и машины даёт, и новые сорта, и всё необходимое.

Говорил Николай Тимофеевич горячо, убедительно, и все чувствовали себя будто виноватыми.

– Ну, я буду сокращаться, – сказал он. – Дело прошлое… И говорил я это потому, что теперь нам, товарищи, с картошкой придётся перестроиться. Дети почин сделали. Давайте послушаем, что они нам скажут, а потом обсудим. Слово даю юннатам!

Зина вышла к столу красная от смущения, не зная, куда смотреть, куда деть руки.

– Говори, Зиночка, говори, – ободрила её Мария Ивановна.

– Товарищи колхозники! – откашлявшись, начала девочка, глядя поверх голов куда-то за озеро. – Весной вы и школа поручили нам съездить в город и заняться размножением хороших сортов картофеля для колхоза. В Ленинграде мы слушали лекцию, а потом нам дали четыре картошки хороших сортов. Один называется „северная роза“ – розового цвета, а другой „Камераз“. Это белый. Обе картошки… – Зина запнулась, но сейчас же поправилась: – то есть оба сорта, ракоустойчивые. Болезни рака они не боятся. Какие они на вкус, мы не знаем. Говорили, что хорошие и урожайные.

– Плохих не дадут! – сказал Николай Тимофеевич.

– Да. Ясно, не дадут! Вот мы, значит, привезли и стали размножать. Вот они растут на участке. В бригаде мальчиков получилось 1558 растений, а в бригаде девочек 1165. Сколько на них вырастет картофеля, мы еще не можем сказать. Обе наши бригады старались с честью выполнить ваше поручение, чтобы наш колхоз был самый лучший из всех… чтобы оправдать звание мичуринцев. В Ленинграде Степан Владимирович сказал нам, что называться мичуринцем просто, а быть мичуринцем трудно…

– Правильно сказал! – подтвердила одна из учительниц.

– Да! Правильно! Теперь так… В городе, во Дворце пионеров, мы ещё встретились с шефами… То есть они потом стали шефами, а тогда были юннатами. Пускай они сами скажут про себя…

– Ты расскажи, Зиночка, как вы размножали-то, – попросила Анна Тимофеевна Буянова.

– Обыкновенно размножали: ростками, отводками, черенками…

Для Зины вся проделанная весной работа стала так проста и обычна, что она не знала, о каких подробностях хотели слышать взрослые. В её представлении они лучше юннатов знали, как размножать картофель.

– А мальчики, значит, вас перегнали? – спросил Тихон Михайлович.

– Да. Только я считаю, что урожай у них будет не больше. Клубни не успеют вызреть, – ответила Зина и, повернувшись к отцу, спросила, как это делала на уроке: – Всё? Можно садиться?

– Садись, – усмехнувшись, ответил он.

Зина перебежала к подругам и спряталась за их спинами.

– Молодцы, ребята! – сказала Буянова и захлопала.

Вначале жидкие хлопки одиноко повисли в воздухе, но потом сразу хлынул целый поток рукоплесканий. Хлопали дружно и долго.

– Продолжим, товарищи! – сказал Николай Тимофеевич, когда шум затих. – Слово даю нашей гостье из Ленинграда, товарищу Андреевой Светлане… Отчество, извините, не знаю.

Светлана слушала председателя, и голос его доносился едва-едва, хотя стоял он почти рядом. От волнения она оглохла, перестала ощущать себя, понимать, что происходит, и думала только об одном, – сейчас выступать, а она всё забыла и не сможет произнести ни одного слова. Но, странное дело, как только она подошла к столу, волнение и страх исчезли. Только ноги немного дрожали, как это бывает после сильной усталости.

Светлана смело обвела взглядом серьёзные лица собравшихся и улыбнулась.

– Здравствуйте, товарищи колхозники!

В ответ на это лица заулыбались и послышались голоса:

– Здравствуй.

– Я не одна, нас много, – просто продолжала Светлана. – И все мы, городские мичуринцы, любим работать с растениями. Но мало любить растения, надо их выращивать, совершенствовать, добиваться, чтобы они давали большие урожаи, выводить новые сорта… А главное – делать это не для себя, а для народа, как Иван Владимирович Мичурин. Всё это мы прекрасно понимаем, но в городе нам трудно. Земля далеко, и всё как-то не приспособлено. Потом, когда мы вырастем, то, может быть, придем к вам работать, если, конечно, вы примете…

– Примем, примем! – раздались голоса.

– Весной мы познакомились с вашими мичуринцами… Вот с Ваней и Зиной. Узнали, что они задумали очень хорошее дело, и мы тоже решили размножать картофель ускоренным методом. Я должна признаться, что мы отстали, наверно потому, что мы всё время пропускали сроки. У нас от одной картошки в среднем получилось 493 черенка – в три раза меньше, чем у ваших мальчиков. Но зато мы достали четырнадцать клубней. Сорта такие же: „северная роза“ и „Камераз“. Наши растения посажены на участке в пригородном совхозе. А когда осенью они созреют, то мы просим, чтобы вы приехали и взяли этот картофель себе на семена. Мы их выращиваем для вашего колхоза… В нашей бригаде пять человек: два мальчика и три девочки. Они просили передать вам привет и всякие хорошие пожелания. Все мы очень хотим быть полезными. Нас называют шефами… Мне, например, это слово не нравится. Совсем это никакое не шефство, а дружба. И я думаю, что мы будем хорошо и долго дружить.

Ещё более бурными аплодисментами проводили колхозники девочку на место. Светлана взглянула на Ваню и по выражению его лица поняла, что всё прошло благополучно и она ничего не напутала.

Павел Петрович, учителя и пионервожатая хлопали вместе со всеми, не жалея рук. И это было особенно приятно ребятам. Ваня видел, как председатель повернулся к директору и сделал жест, приглашающий его к столу, но тот отрицательно замотал головой и показал на Марию Ивановну.

Вылез из шалаша Серёжа и сел рядом. Выступления и шумные аплодисменты разогнали его мрачное настроение. Конечно, обидно, что так получилось, но что же делать. Сам виноват!

– Я полагаю, что теперь предоставим слово товарищу Кузнецовой? – спросил Николай Тимофеевич. – Это её работа! Она, как говорится, заварила кашу и руководила ребятами.

Мария Ивановна не собиралась выступать, но охотно встала и направилась к столу. И сейчас же ей захлопали ребята, а к ним присоединились и взрослые.

– Товарищи! – начала она взволнованно. – Много, много раз на землю приходит весна, и каждый раз радостно встречают её люди, но каждая весна бывает только один раз и больше никогда не повторяется. И каждая весна желанная! Она всегда приносит новые надежды, новые мечты и планы. Но в жизни каждого человека есть одна особая весна. Я бы назвала её – первой! Она самая значительная и оставляет глубокий след в душе человека на всю жизнь. Для меня, например, эта весна была именно такой. Думаю, что и для Вани Рябинина, Зины Нестеровой, для Саши, для Кости, Тоси, Бори, Нюши, Поли, Васи и Оли эта весна была первой, и она оставила в душе их глубокий след. Я видела, как они выросли за эту весну, как научились ценить друг друга и поняли, что значит труд! Труд созидательный, труд творческий. Вот вас сегодня никто не приглашал, но вы пришли. Пришли и этим показали детям, что они взяли правильную линию в жизни, что именно это-то и есть главное в жизни. Ребята сделали много. Работали они охотно, без всяких понуждений и почти самостоятельно… Но это еще не всё. Успокаиваться нельзя. Мы с вами тоже хорошо поработали весной, но рук не сложили и продолжаем бороться за высокий урожай. Я уверена, что, глядя на вас, ребята тоже не успокоятся. Я помню, как Ваня Рябинин весной сказал: „Цыплят по осени считают“. Это было верно сказано. Только осенью можно будет сказать, чем кончилось соревнование бригад и что получит колхоз.

После Марии Ивановны выступили многие колхозники. И все не скупились на похвалы.

Тихон Михайлович сказал, что мальчики помогают ему на конюшне. Буянова похвалила девочек за помощь на ферме… И пошло, и пошло… Старались припомнить всё лучшее, что делают и делали когда-то ребята.

– Чего-то вы перехвалили через край! – с добродушной улыбкой заметил Николай Тимофеевич. – У вас выходит, что без ребят и колхоз бы развалился, не они нам помогают, а мы им!

Это замечание развеселило собравшихся, и выступления прекратились.

– Теперь надо будет принять решение, – сказал председатель. – Полагаю, что нужно сделать так… Осенью, когда получим от них картофель, оценим его как элитный семенной материал. Тогда и премии дадим. Верно я говорю? – обратился он к Павлу Петровичу.

Тот утвердительно кивнул головой.

Как только было закрыто собрание, сейчас же заиграл аккордеон. Взрослые гости и члены правления ушли к Николаю Тимофеевичу. Ребята забрались в шалаш.

Это был последний вечер с шефами, и всем хотелось побыть вместе.