Текст книги "Первая весна"

Автор книги: Герман Матвеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Герман Иванович Матвеев
Первая весна

Часть первая

1. Последний снег

Петухи в сараях кричали на всю деревню, когда Ваня Рябинин вышел из дома. Прищурив глаза, он оглянулся. Всё было покрыто толстым слоем ослепительно белого снега. Снежинки еще продолжали падать, но облака уже побелели и поднялись высоко. Вчера вечером тучи надвигались тёмным валом и так низко, что казалось, – зацепятся за крыши домов.

На дороге снег еще не был тронут колёсами машин, но кто-то из школьников успел отпечатать следы калош вдоль палисадника. „Нюша Семёнова“, – решил Ваня, заметив, что следы сворачивают к соседнему дому. В конце деревни он увидел фигуру мальчика. Это был его друг и одноклассник – Саша Пыжов.

Ваня помахал товарищу рукой и направился в его сторону неторопливой, переваливающейся походкой.

Ваня – невысокого роста, широкоплечий, скуластый, со слегка вздёрнутым носом, с пухлыми, еще совсем детскими губами и доверчивыми голубыми глазами.

Саша Пыжов – на голову выше Вани, сухощавый, стройный, с тёмными живыми глазами, прямым носом и вьющимися волосами. Он значительно уступал Ване в физической силе, но зато был ловок и непоседлив. Вот и сейчас, поджидая Ваню, он не мог оставаться без движения и скатал из мокрого снега большой ком.

– Это ты зачем? – подойдя к нему, спросил Ваня и, не дожидаясь ответа, предложил: – Давай слепим бабу! А? Успеем! Прямо тут, на дороге!

Уговаривать Сашу не пришлось: смастерить посреди улицы снежную бабу, чтобы она пугала лошадей, – вот ловко будет!

Работа закипела. Через минуту Саша подкатит новый ком, и Ваня сделал голову. Мальчики торопливо подняли и поставили второй ком на первый, приделали голову, – и баба готова. Пускай она не очень красива, зато никто не видел их за работой.

– Пошли!

Подхватив свои сумки, как ни в чём не бывало, друзья отправились в школу.

– Во́ какая! Далеко видно! – оглядываясь, с восторгом сказал Саша и засмеялся. – Если поедут на лошади, придётся сворачивать.

– Саша, а ты вредный! – заметил Ваня.

– А чего я вредный? Ты же сам велел на дороге делать! – возмутился Саша.

– Я про лошадей и не думал.

– А про что ты думал?

– Про наших ребят.

– Так я тоже думал про ребят, – оправдывался Саша. – Руки-то не приделали! – пожалел он и снова оглянулся. – Завернём за сарай и устроим засаду, – вдруг торопливо проговорил он. – Сзади девчонки! Не смотри, будто не видим!

Они продолжали спокойно шагать, размахивая сумками.

Поровнявшись с сараем, который стоял метрах в двадцати от дороги, мальчики свернули на тропинку, а когда сарай скрыл их от глаз девочек, бросились к строению и торопливо начали заготовлять снежки. Сырой снег с двух-трёх хлопков превращался в крепкий круглый „снаряд“.

Девочки приближались. Впереди группы шла Тося. Ростом она была меньше всех, но её звонкий высокий голос раздавался беспрерывно, выделяясь среди остальных. Тихо говорить она не умела. Дойдя до поворота и видя, что на тропинке никого нет, Тося замедлила шаги.

– Девочки, а где же мальчишки? – с недоумением спросила она. Все остановились.

– Я знаю! Они спрятались за сараем! – догадалась Зина Нестерова. – Девочки, мы им сейчас покажем… Тося, Катя, Надя, идите вперёд, будто ничего не знаете, а вы за мной… кругом!

Быстрым движением она перекинула сумку за спину и, увлекая за собой подруг, побежала к сараю, прихватывая на ходу снег. Тося, Катя и Надя медленно тронулись вперёд, с опаской поглядывая на сарай.

– Придел пять! Огонь! Батарея, пли! – громко скомандовал Саша, и снежки полетели так часто, словно кидали их, по меньшей мере, человек десять.

Тося завизжала и бросилась назад.

– Ура-а! Огонь! Враг в панике! – кричал Саша, посылая ей вдогонку „снаряд“ за „снарядом“.

Катя и Надя не испугались. Они наделали крепких снежков и открыли ответный „огонь“. Завязался бой на короткой дистанции.

Расстреляв запасы, Саша нагнулся за новой порцией, но в этот момент крепкий снежок шлёпнул его по затылку и сбил шапку. Второй „снаряд“ попал в бок, затем в ногу, в спину… Саша оглянулся.

– Ваня! Окружение! Не сдавайся!

Тося отбежала на расстояние „выстрела“ и тоже принялась делать снежки.

Бой разгорелся. Саша с Ваней сразу почувствовали превосходство сил противника. Девочек было много, били они с двух сторон и били метко. В воздухе летали снежки, стоял визг, восклицания, крики.

– Батарея, частый огонь! Пли!

– Ой, девочки! Мне прямо в голову! Я больше не играю! – крикнула Тося, моргая глазами, но, хотя и было больно, плакать раздумала. Всё равно никто бы не обратил внимания.

– Перекрёстный огонь! Бей по флангу!

Саше приходилось особенно туго. Снежки летели с обеих сторон, а спрятаться было некуда.

В это время на дороге показалось трое мальчиков. Заметив неожиданное подкрепление, Саша закричал:

– Ребята, на помощь!

Мальчики бросились на выручку. Нагибаясь и хватая на бегу сырой снег, они торопливо обжимали его и, подпрыгивая, бросали снежки. „Снаряды“ их еще не долетали, но противник увидел несущуюся со всех ног подмогу и „дрогнул“. Пришлось бы девочкам в панике удирать, если бы в этот момент неожиданно не раздался мужской голос:

– Стоп! Довольно! Отбой воздушной тревоги!

На дороге возле тропинки остановилась лошадь. В санях сидели: председатель колхоза, колхозница Валя Тигунова и какая-то незнакомая женщина.

– Идите-ка сюда! – крикнул Николай Тимофеевич, когда снежки перестали мелькать в воздухе. – Идите, идите!

Через минуту ребята обступили сани со всех сторон. Они знали, что председатель был в Ленинграде на совещании, что сегодня к поезду выехала его встречать Валя Тигунова. Странным было то, что они возвращались не со стороны станции и почему-то оказались на школьной дороге.

– Вот они! Все в сборе! – сказал Николай Тимофеевич, обращаясь к женщине. – Носов не расквасили? – спросил он, с улыбкой оглядывая раскрасневшиеся лица и посиневшие руки ребят.

– Ой, Николай Тимофеевич, они такие крепкие снежки лепят! Как камень! – пожаловалась Тося.

– Раненых много, а носы целые! – похвастал Саша. – С приездом, Николай Тимофеевич!

– Спасибо! Кто у вас победил?

– Конечно, мы! – сказал Саша.

– Не ври, не ври! Тебе больше всех попало!

– Мы победили! – упрямо повторил Саша.

Девочки дружно закричали, перебивая друг друга:

– Нет, мы… мы, мы, мы!

– Тихо! Будет вам галдеть! – перекрывая шум, сердито крикнула Валя Тигунова, поднимаясь в санях.

Ребята замолчали.

– Вот что, ребята, – начал не спеша председатель, – баловство баловством, а надо будет подумать и о деле. Вы уж не маленькие: вон какие жерди вытянулись! Нынче вам будет дано поручение от школы и колхоза… На каникулах придётся в Ленинград съездить.

Ребята переглянулись.

– А все поедем в Ленинград? – спросила Тося.

– Нет, двоечникам там делать нечего. Двоечников в Ленинград не пускают, – шутливо ответил председатель.

– А у нас и нет двоечников, – возразила девочка, сильно покраснев.

– Врёт, но зато краснеет, – сказал со смехом председатель.

– Нет, верно, Николай Тимофеевич, – горячо начала Тося, но её перебил Саша Пыжов:

– Ладно уж… Вчера сама двойку схватила.

– Так я же про четверть говорю. В четверти ни у кого нет…

– Я знаю, – остановил её председатель. – Сейчас мне ваш директор школы, Павел Петрович, всё рассказал. Поедут двое. Ваня, вечерком зайдёшь ко мне домой. А сейчас… шагайте в школу. Ну что, Зина, дома всё в порядке? – обратился он к одной из девочек.

– Да.

– Это моя дочка, – пояснил он приехавшей.

Девушка пристально посмотрела на Зину и встретила такой же внимательный взгляд. Лицом Зина походила на отца. За последний год она сильно выросла. Пальто было маловато, и поэтому девочка казалась нескладной: длинноногой, длиннорукой, с тонкой шеей.

– А этот вон – Рябинин Ванюшка, – кивнув головой в сторону мальчика, сказал Николай Тимофеевич. – Парень вполне надёжный. Из отметок только пятёрки признаёт.

Ваню смутил внимательный взгляд незнакомой девушки. Отвернувшись, он сделал вид, что рассматривает на горизонте что-то очень интересное.

– Ну, ладно! Шагайте, ребятки! – сказал Николай Тимофеевич и чмокнул губами.

Лошадь замотала головой, дёрнула и сразу пошла крупной рысью.

– Какие у меня могут быть возражения по существу? – продолжал председатель прерванный разговор. – Да никаких! Ребята – они что? Зимой вот в школе заняты, а летом так балуются…

– Дело им надо, – сказала девушка. – Настоящее, серьёзное дело…

– Я не против. Ежели не мы, так они сами себе дело найдут по вкусу…

Лошадь вдруг остановилась и, фыркнув, стала пятиться в сторону.

– Но, но… не бойся, глупая! – прикрикнул председатель, натягивая вожжи. – Вот посмотрите, Мария Ивановна! Что делают безобразники! Нашли место!

Посреди дороги стояла снежная баба. Кто-то не поленился раздобыть и надеть ей на голову старую, дырявую миску. Вместо глаз были вставлены осколки тёмного бутылочного стекла, приделаны руки и подмышкой торчал голик.

2. Агроном

Дарья Андреевна была в коровнике и не слышала, как приехал муж.

– Заждалась, Даша? – спросил Николай Тимофеевич, когда она появилась в дверях.

– Да уж… заждалась, – ответила Дарья Андреевна, взглянув на незнакомую девушку и улыбаясь не столько ему, сколько гостье. – А вы зоотехник?

Николай Тимофеевич хлопнул ладонью по столу и засмеялся:

– Ну, что я вам говорил, Мария Ивановна?

Он только что рассказывал приезжей о молочной ферме колхоза и предсказал, что жена примет девушку за зоотехника, в котором нуждался колхоз и которого ждала животноводческая бригада.

– Нет, я не зоотехник, Дарья Андреевна. Я агроном, – улыбаясь, сказала девушка. Она поднялась из-за стола, подошла к хозяйке и протянула ей руку. – Зовут меня Мария Ивановна.

– Агроном? – с оттенком некоторого разочарования и удивления спросила Дарья Андреевна, но сейчас же улыбнулась и крепко пожала руку.

Без пальто и платка, в простом тёмном платье, Мария Ивановна выглядела совсем молоденькой. Невысокий рост, хрупкая девичья фигура и пышные густые волосы, заплетённые в одну косу, делали её похожей на девочку. Таких агрономов Дарья Андреевна еще не видала.

– Агроном, а какая молоденькая! – вырвалось у неё, когда она почувствовала в загрубевшей своей руке маленькую, почти детскую руку девушки.

Это невольное восклицание смутило Марию Ивановну. Она развела руками и с виноватой улыбкой ответила:

– Что делать! Потом буду и постарше.

– Это хорошо, что молодая! – вмешался Николай Тимофеевич. – Молодые задористы, а нам таких и надо! Ты вот что, мать… Соловья баснями не кормят. Мы в дороге протряслись. Организуй нам поесть.

Новый просторный дом председателя был перегорожен на три неравные части. Одна комната, самая большая, занимавшая половину дома, с русской печкой, считалась общей. Тут стряпали, занимались домашними делами и принимали гостей. Вторая была спальней, а третья – самая светлая, с окнами на юг, – принадлежала дочери.

Пока Николай Тимофеевич переодевался и умывался, Дарья Андреевна собрала на стол обильный завтрак и украдкой наблюдала за молодой и, как ей казалось, беспомощной, ненастоящей „агрономшей“.

Мария Ивановна заметила осторожные взгляды Дарьи Андреевны. В них были и недоверие, и любопытство. Она приготовилась к такому приёму, но никак не могла отделаться от чувства смущения охватившего её при первых словах этой женщины. Состояние у девушки сейчас было такое, какое она испытывала недавно перед экзаменами. Да, первая весна агронома – это тоже экзамен. Ни сердиться, ни обижаться не следовало. Она достала из чемодана полотенце с мылом и пошла умываться в сени.

Вернулся Николай Тимофеевич.

– Коля! Откуда она? – вполголоса спросила Дарья Андреевна, кивая головой на дверь.

– А что? Не понравилась?

– Почему не понравилась? Девушка она, видать, хорошая, но уж больно молода, – не справится, да и слушать её никто не будет.

– Ерунду ты говоришь, Даша, – с досадой сказал Николай Тимофеевич. – Науку будут слушать, а не её.

Умывшись холодной, прозрачной водой, Мария Ивановна почувствовала прилив какой-то особой бодрости. Выглянув за дверь на улицу, она увидела голубое небо и снег на крыше сарая, порозовевший под утренним солнцем. Задорно чирикали воробьи, и откуда-то издалека доносился равномерный звон ударов железа о железо. „Наверно, в кузнице“, – угадала девушка, думая о том, что все эти звуки, и солнце, и небо имеют уже прямое отношение к ней.

„Работать, работать, работать“, – говорила она себе, возвращаясь в дом.

3. Поручение

Встреча на дороге и разговор с председателем взволновали Ваню Рябинина. Весь день была в памяти девушка в белом вязаном платке, её внимательный взгляд и добрая улыбка. Когда мальчик вернулся из школы домой, ни матери, ни отца, ни старшей сестры не было. Деду нездоровилось, и он грелся на печке.

– Обедай, Ванюша, – сказал старик, кряхтя и охая. – Мать на работе. Шти в печке.

Ваня заторопился. Достал чугунок, налил в миску щей, отрезал хлеба и сел за стол.

– Ты что это, как на пожар? Подавишься! – проворчал дед, видя, как внук обжигается и глотает почти не жуя.

– Мне некогда, дедушка.

– А что такое?

– К председателю надо. Велел по делу приходить.

– О-о! А какое такое дело?

– А я и сам еще не знаю.

– Валя Тигунова к Насте забегала, сказывала, что из города агрономша приехала.

Ваня насторожился. „Значит, девушка в санях – агроном“, – подумал он. Покончив с едой, мальчик прибрал на столе и отправился к председателю.

– Ну, что я тебе говорила! – радостно сказала Зина, как только он открыл дверь. – Ты поедешь и я! Нас директор назначил. Как лучших учеников и мичуринцев.

У Вани ёкнуло сердце, но он удержал улыбку и, нахмурив брови, серьёзно спросил:

– А зачем?

– Узнаешь… – таинственно прошептала Зина.

Девочка и сама еще не знала, зачем они поедут в Ленинград, но сделала вид, что не хочет раньше времени разглашать секреты.

– Пойдём-ка, что я тебе покажу, – всё так же таинственно продолжала она и поманила Ваню пальцем.

В её комнате оказалась вторая кровать, а рядом с ней большой чемодан и узел.

– Кто-то приехал? – спросил Ваня.

– Ага! У нас будет жить. Вместе со мной. Угадай, кто?

– Агроном!

– Правильно! Теперь у нас в колхозе будет свой агроном. А потом ещё – зоотехник, ветврач, техник-строитель и механик, – с гордостью сообщила девочка.

Вскоре после того как они вернулись в общую комнату, за дверью послышались шаги Николая Тимофеевича. Судя по тому, как он топал ногами в сенях, отряхивая снег, как широко распахнул дверь и улыбнулся ожидавшим его детям, настроение у него было хорошее.

– Ага! Главный мичуринец явился! Ну, какие у вас планы на этот год?

Девочка переглянулась с Ваней и пожала плечами.

– Какие планы? Обыкновенные!

– А всё-таки? Чем вы собираетесь нынче заниматься? Какие посадки, посевы? – продолжал он спрашивать, снимая полушубок и шапку.

– Будем на школьном участке работать.

– Ну, а если мы вам другое предложение сделаем?

– А какое предложение?

– Картошкой заняться.

У Зины вытянулось лицо, губы сложились в презрительную гримасу.

– Картошкой! Новое дело!

Ваня промолчал, увидев, как нахмурились брови Николая Тимофеевича и как он сердито посмотрел на дочь.

– Тэ-экс! Вот так мичуринцы! А скажи-ка ты мне, что ты знаешь о картошке? – спросил он, откидываясь на стуле.

– Очень она мне нужна! – сказала девочка.

– То есть, как не нужна? Ты же каждый день её ешь!

– Она цветы любит сажать, – вмешалась в разговор Дарья Андреевна.

– Цветы цветами, а картошка сейчас важнее. Колхозу нужно переходить на новые сорта, устойчивые против болезней, и чтобы чистосортные посадки были. Вот Мария Ивановна и хотела ребятам поручить это дело.

– Ребятам? Картошку сажать? – удивилась Дарья Андреевна. – Им же учиться надо.

– Это не помешает. Я сегодня заезжал в школу и согласовал вопрос с директором. Тут дело научное, показательное. Организуем такой питомник… Семенной участок. Землю мы им отведём, какую сами выберут. Тяжёлую работу за них сделаем. Навоз привезём, вспашем… Всё сделаем! Картошки нам дадут для начала немного, вот и нужно её размножить. Но, конечно, если не хотят, насильно заставлять не будем. Пускай своими цветочками занимаются.

– Почему не хотим? Я хочу! – торопливо сказал Ваня.

– Ну вот! – довольным тоном протянул Николай Тимофеевич. – Ты у меня и будешь главным бригадиром. А у Зинки ветер в голове. Она считает, что картошка – это неинтересно. Ручки боится запачкать. Одно название – мичуринка! Не понимает, что картошка – второй хлеб. Вот сейчас много разговоров насчёт вредителя… Как он называется?

При этих словах Николай Тимофеевич достал из кармана коробок спичек и протянул его жене.

– Посмотри-ка. Даже на коробке напечатано. Зажигай – и помни. А вдруг этот жук, колорадский, прилетит к нам да всю нашу картошку слопает? Что ты будешь делать? Подумай-ка!

– Откуда он прилетит? – недоверчиво спросила жена.

– С любой стороны. Крылья-то у него есть.

– Николай Тимофеевич, а мы нынче посты на полях выставим и будем следить, – предложил Ваня.

– Правильно! Вполне деловое предложение. Рассказывали нам, что один жучок за лето может два с половиной гектара картошки уничтожить.

– Да не может быть! – удивился Ваня.

– А вот тебе и не может быть! Он такой… Но дело не в жуке. Жука у нас нет…

– А если нет, то незачем и говорить! – сказала Зина.

– Надо быть готовым. Лучше, если сразу захватим. Говорят, во Франции его не заметили, он и расплодился. Да так расплодился, что бросили и картошку сажать. Всё дочиста съедает. Раковой болезни на картошке у нас тоже нет, а может и быть, если меры не принять…

Зина явно разочаровалась. Заниматься размножением картошки, пускай даже каких-то новых сортов, совершенно неинтересное дело. Для этого не нужно быть мичуринцем. Вскопать землю в огороде, сунуть в неё клубень да разок-другой окучить… Девочка ждала какого-то интересного, особенного поручения, и если бы не поездка в Ленинград, она, не задумываясь, отказалась бы.

– Так ты что, Зинаида, не передумала? – спросил дочку Николай Тимофеевич.

– А зачем в Ленинград ехать? – вместо ответа спросила она и покосилась на Ваню.

– На занятия. На каникулах для юннатов устроят там занятия по картошке. Вот вы и подзаймётесь. Есть в Ленинграде один учёный человек, специалист по картошке. Узнать его просто. Борода у него приметная…

– А разве по бороде найдёшь человека! – засмеялась Зина. – В Ленинграде бородатых, наверно, тысячи!

– Зачем по бороде? Адрес у меня есть и записка от него имеется. Он работает в научном институте. Он вам и картошки даст. Обещал.

– А как мы её повезём? – спросила Зина.

– Увезёте! С вами пионервожатая поедет, Вера Фомина.

В это время в сенях послышались осторожные шаги, затем приоткрылась дверь и всунулась голова мальчика.

– Ваня Рябинин тут?

– А-а… еще мичуринец! – приветливо встретил его Николай Тимофеевич. – Это Пыжов, что ли? Ну, заходи, заходи, дружок, не бойся!

Вскоре после Саши пришёл Боря Дюков, а следом за ним – Катя Миронова и Нюша Семёнова. С горящими от любопытства глазами ребята чинно устроились на скамейке.

4. Заморская диковинка

Верочка Фомина жила далеко от школы в посёлке железнодорожной станции. Отец её работал на водокачке. Верочке недавно исполнилось шестнадцать лет, она была уже комсомолкой с двухлетним стажем и очень загруженным человеком: член учкома, член драмкружка и, наконец, вожатая пионерского отряда пятого класса. Кроме того, она помогала двум отстающим подругам, училась сама и готовилась к экзаменам в техникум. А тут еще юннаты! Надо же было случиться так, что именно в её отряде собрались самые деятельные из них, вроде Вани Рябинина, Зины Нестеровой, Кати Мироновой и Бори Дюкова.

Узнав от директора школы о разговоре с председателем, Верочка отправилась в колхоз. Не могла же она остаться равнодушной, когда её пионерам поручали такое ответственное дело.

Возле правления колхоза пионервожатая поровнялась с незнакомой девушкой и сразу догадалась, что это новый агроном.

– Вы Мария Ивановна? – спросила Верочка.

– Да. А вы кто?

– Меня зовут Вера Фомина. Я рада с вами познакомиться и узнать про задание моим ребятам. Я пионервожатая…

– Вот и отлично! – обрадовалась Мария Ивановна, протягивая руку. – В школе мы вас не застали, идёмте ко мне.

По дороге девушки разговорились. Верочка выросла здесь и хорошо знала все колхозные дела. Мария Ивановна многое узнала от неё о здешних людях, о колхозной жизни, о школе.

На крыльце дома Нестеровых стояли Тося, Оля, Вася и Костя, не решаясь войти.

– Вы чего тут? – спросила вожатая.

– А мы ждем… Там наши…

Вошли все вместе, и в комнате стало совсем людно.

– Ого! Народу-то! – весело сказала Мария Ивановна.

– Все в сборе, – подтвердила Верочка, оглядывая своих пионеров.

Мария Ивановна разделась и села к столу.

– Ну, как наши юннаты? – спросила она. – Говорили вы с ними, Николай Тимофеевич?

– Говорил, – ответил председатель. – Дочка моя не желает с картошкой возиться.

Девочка молчала, опустив голову и отвернувшись к окну.

– Она апельсины да мандарины собирается разводить, – насмешливо заметил отец. – Заморские диковинки!

– Ну что ж… Картофель как раз и есть заморская диковинка, – сказала Мария Ивановна. – История картофеля очень интересна. С картофелем связано столько горя, страданий, столько пролито крови… – Она помолчала и неуверенно предложила: – Хотите я вам расскажу историю картофеля?

– Расскажите, Мария Ивановна! – сразу отозвался председатель. – Это не только ребятам, это всем любопытно.

Мария Ивановна обвела глазами присутствующих.

– Было время, – начала она, собравшись с мыслями, – и не так уж это было давно, когда в Европе и в Азии люди и не подозревали, что где-то, далеко за океаном, существует большой материк и там тоже живут люди, которых потом стали называть индейцами. Это был очень трудолюбивый, гордый и свободолюбивый народ, с большой многовековой культурой. – Мария Ивановна взглянула на внимательные лица ребят и продолжала: – Индейцы расселились по всему материку. Некоторые племена жили в горах. Там суровый климат, похожий на наш, и грудные условия жизни. Вот эти гордые индейцы нашли и создали картофель… Как это было?..

Давно-давно… наверно, несколько тысяч лет назад, индейцы в поисках пищи переходили с места на место. Чаще всего они поселялись на берегу реки. Ведь без воды люди не могут жить. Дикий картофель тоже любит поселяться около моря, по берегам рек и ручейков. Так люди и встретились с картофелем. Дикий картофель очень невкусный, горький, но, как говорят, голод не тётка… В тяжёлые дни голодовок индейцы были рады и такой еде. Выкапывая дикий картофель, они заметили, что у некоторых кустов клубни больше и вкусней, чем у других. Это произошло потому, что картофель отзывчив на удобрение, а около жилья накапливались всякие отбросы: кости, навоз, гниющая трава. Постепенно индейцы научились отбирать лучшие кусты, копать землю, удобрять её и сажать картофель. Потом они придумали инструменты, которые помогали им обрабатывать картофельные участки.

Дикий картофель рос и в других частях этого материка, да только индейцы тех мест не вывели из него культурного сорта. Почему? Потому, что там хорошо росли и другие полезные растения: маниока, кукуруза, арахис. Знаете, что такое арахис?

– Земляной орех!

– Правильно! – сказала девушка. – Индейцы пользовались разными растениями, не известными тогда в Европе. У них росла лебеда-киноа, из семян которой они варили кашу; о́ка – клубнеплодное растение, ульюко, или „папалиса“, что означает: „гладкий“ картофель, клубнеплодная настурция, родственница нашей настурции. Но все эти растения никак нельзя сравнить с картофелем. Картофель, или, как его называют индейцы на своём языке, „папа“, – это хлеб горных жителей. Картофель не только спасал людей от голодной смерти, но, когда научились сохранять его на долгие годы, стал предметом торговли, – вернее, обмена.

– А как его сохранишь больше зимы? – с удивлением спросила Катя.

– А вот как! Индейцы научились делать чуньо…

– Чуньо… – шёпотом повторил Саша, стараясь запомнить это странное слово.

– Да, чуньо! – повторила Мария Ивановна. – Они промораживали картофель насквозь, затем промывали его в проточной воде и просушивали на солнце. Вы знаете, что подмороженный картофель сластит. Так и чуньо. Оно делается сладковатым и в сухом виде может лежать сколько угодно… Индейцы очень ценили картофель. В честь его они устраивали большие праздники.

Сзади послышалось шиканье и шорох. Мария Ивановна оглянулась. Она и не слышала, как в дом пришли колхозники и тихо расселись по лавкам.

– Много веков жили индейцы счастливо и свободно, – продолжала девушка. – Но вот однажды у берегов материка появился большой корабль. Люди, сошедшие с корабля, имели белую кожу и одеты были в невиданную одежду. Индейцы очень гостеприимный народ. Они с почётом встретили путешественников, даже не подозревая, какую страшную беду принёс им этот корабль. Они меняли свои золотые украшения и безделушки и даже просто дарили их, удивляясь и не понимая, почему у белых людей при виде золота так жадно блестят глаза. Зачем оно им нужно? Золото как металл индейцы считали совершенно бесполезным и ценили его только за то, что оно блестит и не ржавеет.

После возвращения Колумба на родину по Европе прошёл слух об открытии Америки, об индейцах, о громадных богатствах этой страны. Испанские и английские пираты собирали шайки головорезов, разбойников и отправлялись в Америку. Они грабили и беспощадно убивали мирных индейцев. Это были поработители, жестокие, жадные, бессердечные. Они хотели превратить индейцев в рабов, а из Америки сделать колонию. Я вам уже говорила, что индейцы – гордый, свободолюбивый народ. Несмотря на то, что они не знали огнестрельного оружия и даже боялись лошадей, которых никогда не видали, они не покорились и стали защищаться. Началась война. Я не знаю, – можно ли это назвать войной? Вернее было бы сказать, что это было просто истребление ни в чём не повинных людей…

Мария Ивановна увлеклась рассказом. Речь её лилась свободно и плавно.

– Но мы уклонились, – продолжала она. – Ведь мы говорили о картофеле. Кто именно, какой человек привёз в Европу картофель, не известно, но установлено, что впервые он появился в Испании, хотя англичане это и оспаривают. Эту заслугу они приписывают себе. Из Испании картофель начал распространяться по Европе. Правда, не скоро. Прошло триста с лишним лет, пока этот ценный продукт стал обычным блюдом на столе людей всего мира.

За свою историю картофель спас от голодной смерти многие миллионы бедняков. Вначале картофель выращивали в ботанических садах как редкое растение. Отсюда он попал в сады богачей, но тоже как редкость, как любопытная заморская диковинка. Цветы картофеля украшали дорогие букеты. Из Испании картофель попал в Италию, из Италии в Бельгию… затем в Англию, потом в Германию. Из Германии картофель вывозили в Нидерланды, в Швейцарию, во Францию и в Ирландию.

Особенно большую роль картофель сыграл в Ирландии. Климат там суровый, но очень подходящий для картофеля. Народ в Ирландии бедный, часто голодает, и картофель быстро оценили. Он скоро стал главной пищей бедняков и занял большие пространства земли.

Любопытно, что в Северную Америку картофель попал из Европы. Правда, это были уже улучшенные, отобранные сорта, и привезли его туда ирландские переселенцы.

Каждая страна называет картофель по-своему. Индейцы, живущие в Перу, называют его „папа“. Такое же название он имеет в Испании. Во Франции картофель называют „земляное яблоко“, в Германии – „земляная груша“. В США и в Англии картофель называли „ирландским бататом“, но это неправильно, потому что батат совершенно другое растение… в Финляндии – „тарту“. Это слово, как и наше название „картофель“, получилось от итальянского слова…

Мария Ивановна остановилась и взглянула на ребят.

– Трюфель! – вырвалось у Зины.

– Правильно! А что такое трюфель, Зиночка?

– Гриб, растущий в земле, – ответила Зина.

Мария Ивановна взглянула на часы. Было уже поздно. Приходилось кончать беседу.

– Что же может сравниться с картофелем по урожайности, по значению его в хозяйстве, в промышленности? Думаю, что вам не нужно объяснять исключительную ценность этого растения. Вы и сами это знаете.

– Знаем! – хором ответило несколько голосов.

Мария Ивановна замолчала. Все ждали продолжения, и некоторое время стояла тишина.

– На этом мы закончим нашу беседу, – с улыбкой сказала она, поворачиваясь к сидящим сзади.

– Та-ак! – протянул Николай Тимофеевич, поднимаясь. – А ты, Зинаида, не желаешь картошкой заниматься. Был бы я на твоём месте…

– Совсем я не говорила, что не желаю… – с обидой сказала девочка и ушла в свою комнату.

– Всю жизнь картошку сажала и ничего такого не знала. Большое вам спасибо! – поблагодарила Марию Ивановну пожилая колхозница – Анна Тимофеевна Буянова.

Все поднялись со своих мест, задвигались, и только сейчас стало видно, как много набралось народу.