Текст книги "Кровь ацтека. Том 1. Тропой Предков"

Автор книги: Гэри Дженнингс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 29 страниц)

47

Мы отплатили тольтекам за предательство и получили землю в Анауаке, но до исполнения предначертанного – стать владыками Сего Мира – было ещё далеко.

Поскольку мешикатль были самым малочисленным из северных племён, то и причитающаяся нам часть долины, прилегающая к озеру Тескоко, оказалась самой маленькой. Да, там имелись неплохие участки, пригодные для выращивания маиса и прочих съедобных культур, но значительная часть заболоченной низины могла рождать лишь камыши да кувшинки.

Болотистый участок был выделен мешикатль с умыслом, чтобы не позволить нам множиться и процветать, как другим племенам. Хотя наши соседи ещё недавно были такими же варварами и едва успели сменить звериные шкуры на хлопковую одежду, нас продолжали ненавидеть даже наши союзники. Их возмущало то, что мы приносим в жертву пленников, чтобы умилостивить богов, вместо того чтобы заставить их возделывать нашу землю и строить дома.

А ещё союзники возмущались тем, что мы едим плоть принесённых в жертву воинов, дабы усилить мощь наших бойцов; им очень не нравилось также и то, что наши величайшие воины срезали кожу с кончиков своих реnе и предлагали её богам как дополнительное жертвоприношение.

Соседи называли нас кровожадными каннибалами и отказывались отдавать за нас своих дочерей.

Но хотя земли для поселения нам отвели далеко не лучшие, мы процветали, ибо сумели извлечь выгоду из своего положения. Живя на берегу озера, мешикатль научились ловить в изобилии водившуюся на мелководье рыбу, ставить сети и капканы на уток и другую водоплавающую птицу. Избыток такого рода добычи мы обменивали на продукты земледелия, так что голод остался в далёком прошлом. И уже всего лишь через поколение численность нашего племени удвоилась, благо еды хватало, ну а женщин мы добывали в набегах.

Чтобы снискать милость богов жертвоприношениями, мы постоянно вели мелкие войны. Однако наши соседи в долине были слишком могущественными, чтобы на них нападать, и нам приходилось отправлять отряды в дальние походы. Пока мы набирались сил, хозяином положения в долине стало более многочисленное племя ацакапотоцалько, которому нам приходилось платить дань.

Поскольку теперь мы сделались оседлым народом, я сказал чтимому глашатаю, что пора уже построить храм, чтобы хранить там моё сердце. Хватит носить его на тотеме.

На строительство храма потребовалось больше года, и, когда он был готов, мешикатль устроили особый праздник в мою честь. Сборщиком дани для ацакапотоцалько был знатный вождь Калуакан. Он сам стремился стать хозяином долины и искал союзников.

Мои старейшины уговорили Калуакана послать на это празднество одну из своих дочерей, чтобы она удостоилась чести вступить в брачный союз с богом. Хотя мы продолжали оставаться малочисленным и незначительным племенем, наша доблесть в бою была известна. Желая привязать мешикатль к себе, Калуакан послал к нам свою любимую дочь.

Приём дочери столь великого господина был для нас, мешикатль, редкой честью, и мы сделали всё, чтобы почтить и её саму, и её знатного отца в соответствии с нашими обычаями.

Когда благородный Калуакан прибыл, чтобы принять участие в нашем празднике, мы с гордостью продемонстрировали ему то, что сделали с его дочерью.

С девушки целиком сняли кожу, как с оленя, осторожно, не повредив, с ног до головы. Потом тело за ненадобностью выбросили, а кожу надели на невысокого худощавого жреца как дань нашей богине природы.

Аййя! Оййя! Вместо того чтобы порадоваться высокой чести, которая была оказана его дочери, Калуакан впал в ярость и призвал свою армию, чтобы напасть на нас. Мы, мешикатль, были самыми искусными воинами Сего Мира, но по сравнению с другими племенами ещё оставались по-прежнему малочисленными. Ацакапотоцалько обрушились на нас в таком количестве, что спастись нам удалось лишь благодаря лодкам, делавшим мешикатль хозяевами озера.

На озере имелось два маленьких каменистых островка, которые никому не были нужны. Поскольку другого места для спасения у моего народа не было, мешикатль высадились там.

Когда мой тотем вынесли на берег одного из островков, я увидел на кактусе орла, державшего в клюве змею.

Это был знак свыше: боги таким образом сообщали, что мы выбрали нужное место.

Я назвал этот остров Теночтитлан, Место верховного жреца Теноча.

Мы не могли вернуться на землю, которая нам принадлежала, потому что ацакапотоцалько захватили её и объявили своей: половина моего народа попала в плен или была обращена в рабство.

Но я сказал своим людям, что мы наконец прибыли в то место, где исполнится предначертанное богами. Святотатство ацакапотоцалько потрясло меня: мало того что они, подобно другим племенам долины, не чтили богов должным образом, так теперь ещё и дерзнули нанести оскорбление богу мешикатль. Мы поклялись отомстить. Сейчас это было невозможно, но мы знали, что подходящее время наступит обязательно: мы наберёмся сил и возьмём верх над врагами.

Острова оказалось легко защищать, а вот напасть на них было трудно. Озеро в изобилии снабжало нас рыбой, лягушками и водной дичью, всё это можно было обменивать на маис и бобы.

Рассмотрев с верхушек деревьев на мелководье, как именно образованы крохотные острова, мы стали создавать чинампа – плавучие огороды. Ко дну озера крепились большие камышовые корзины, наполненные землёй, в длину и ширину превышавшие человеческий рост. Эта влажная, жирная почва давала прекрасные всходы. Со временем благодаря чинампа сам размер наших островов существенно увеличился.

Я, Уицилопочтли, будучи богом войны, считал своим долгом наставлять мешикатль в том, как они должны исполнять своё предназначение теперь, когда мы прибыли в то место, которое указал Теноч в своём пророчестве. Мы станем племенем воинов, и все усилия нашего народа будут направлены на то, чтобы превзойти всех остальных воинов Сего Мира.

У мешикатль поощрялась плодовитость: уже сам факт беременности вознаграждался, а женщина, умершая при родах, приравнивалась к воину, павшему на поле боя. И тем и другим суждено было отправиться в блаженную обитель солнца. Мальчиков приобщали к военному делу с рождения: ещё мокрые от материнской крови, они уже получали меч и щит, а впоследствии росли и взрослели, не ведая иной жизни, кроме жизни воина.

48

С вершины высокого храма я наблюдал за тем, как сменялись поколения и мой Теночтитлан превращался в гордый великий город. Могущество моего народа крепло, но нас по-прежнему окружали более сильные племена. И нам по-прежнему приходилось признавать верховенство ацакапотоцалько.

Плавучие огороды постоянно увеличивали территорию Теночтитлана, пока он не превратился в по-настоящему большой город. Кроме того, благодаря выгодным брачным союзам и всяческим ухищрениям нам удалось получить часть озёрного побережья.

Сообщество воителей, которое я учредил, постепенно стало самым лучшим в Сем Мире. Несмотря на небольшую численность, армия мешикатль обладала огромной выносливостью, а уж по бойцовским качествам превосходила все остальные племена.

Боги благоволили к нам, а мы ублажали их. Чтобы получить кровь, которая была нужна для того, чтобы умилостивить богов, нашим воинам приходилось постоянно участвовать в войнах. Поскольку в этом мы не могли обойтись без поддержки соседей, наши воины, как и в далёком прошлом, часто служили наёмниками.

Само название племени, мешикатль, как и должно, стало внушать страх. Мы никогда не отступали в бою. Мы преследовали врагов до тех пор, пока они не падали замертво. Когда наши воины направлялись туда, где было трудно обеспечить себя снедью, они брали с собой пленников и поедали их, дабы поддерживать собственные силы.

Я тоже извлёк уроки из прошлого. Когда амбициозный принц ацакапотоцалько, Макстла, стал верховным правителем, убив своего брата и других претендентов, это встревожило и озлобило соседей, тем паче что он потребовал увеличения дани.

Час пробил, и я сообщил своему чтимому глашатаю, что следует делать.

А следовало, как и в истории с Тула, найти союзников для войны против могущественного врага. Взяв в союзники Тескоко и Тлакопан, мы пошли войной на Аскапоцалько, страну племени ацакапотоцалько.

Макстла считал себя великим воином и военачальником, но куда уж ему было до мешикатль. Поняв, насколько сильна наша армия, он запросил мира. Наш чтимый глашатай устроил пир, чтобы обсудить условия перемирия. Во время трапезы Макстла поинтересовался, каким блюдом его угощают.

– Это жаркое из посла, – ответил ему чтимый глашатай. – Мы сейчас едим человека, которого ты послал с предложением мира.

На этом мирные переговоры и закончились.

Аскапоцалько потерпело поражение. Макстла бежал с поля боя, когда его воины ещё продолжали сражаться. Разумеется, после бегства вождя они побросали оружие и тоже разбежались кто куда. Наши воины нашли Макстлу, прятавшегося в темацкали, глинобитной хижине-парной.

Они обложили хижину дровами и поджарили запёршегося внутри врага.

Когда война закончилась, мы, мешикатль, стали самым могущественным племенем Сего Мира. То была лишь весна нашего расцвета, но щедроты великой державы уже полились на Теночтитлан.

Мы никогда не были многочисленным народом, потеряли множество молодых мужчин в войнах и никогда не смогли бы управлять огромной территорией, как это делали другие захватчики с помощью своих многочисленных армий. Поэтому главным нашим оружием стал ужас, в который мешикатль повергали всех остальных.

Мы побеждали вражеские армии, наводили страх на их народы, а потом уходили, оставляя своего наместника с небольшим воинским отрядом. Обязанностью наместника был ежегодный сбор дани, которую обязаны были платить побеждённые народы. Причём местное население было вольно придерживаться своего прежнего образа жизни – если дань платилась исправно, им никто не мешал. А вот если этого не происходило, если нашему наместнику наносили вред или не желали подчиняться, вооружённый отряд мешикатль прибывал стремительно, и кара была суровой.

Теночтитлан сделался величайшим городом Сего Мира. Наряду с воинами у мешикатль появились купцы, которые стали повсюду путешествовать и привозили в Теночтитлан самые изысканные предметы роскоши, какие только можно было найти в том или ином уголке Сего Мира. Однако если нашим торговцам угрожали или их убивали, кара также была незамедлительной и суровой. Скажем, если женщины из другого города оскорбляли наших купцов, задирая юбки и демонстрируя свои ягодицы, мы убивали всех жителей и стирали город с лица земли.

Аййя, наше предначертание исполнилось. Однако племя мешикатль стало таким могущественным, что у нас осталось мало врагов, чтобы сражаться. Как бог войны моего народа, я понимал, что это плохо. Нам нужны были пленные, чтобы приносить их в жертву и таким образом исполнять договор с богами.

За процветание и благополучие следовало платить.

Я нашёл выход, придумав Цветочные Войны. Мы вели их со своими союзниками. Самые лучшие воины разных племён встречались в бою друг с другом, причём в схватке они почти не пытались убивать противника. Цель состояла в том, чтобы захватить в плен столько воинов, сколько требовалось для жертвоприношения, а потом оказать им честь, приготовив и съев их останки.

Правда, даже Цветочные Войны не всегда могли удовлетворить нашу потребность в крови. Мы испытывали жестокую засуху, когда бог дождя отказывался поливать наши посевы, а бог солнца направлял палящие лучи так, что урожай засыхал на корню.

Когда чтимый глашатай пришёл в мой храм, чтобы попросить у меня совета, я сказал ему, что он должен пролить целую реку крови, дабы снискать милость богов. Боги даровали нам великую державу, и теперь они хотели награды.

Для того чтобы получить необходимых пленников, нам пришлось пойти войной даже на друзей, но в тот год было принесено в жертву более двадцати тысяч человек. Почти нескончаемый поток пленных двигался по проложенным через озеро дамбам. Жрецы, стоявшие на вершине храма и вырезавшие всё ещё бьющиеся сердца, бросая их в чашу Чак-Мул, промокли от крови с головы до пят. Река крови лилась вниз по ступенькам храма.

Весь народ мешикатль пировал плотью побеждённых воинов. Боги были довольны. Пошли дожди, ласково засияло солнце.

У моего народа всё шло хорошо. Потребовалось около двадцати поколений, но мешикатль возвысились до господства над Сим Миром.

Правда, всегда оставался один бог, которого никак не удавалось ублажить. Кецалькоатлю, Пернатому Змею, было мало одной крови. Покидая Тула и отправляясь в плавание по Восточному морю, он объявил, что рано или поздно вернётся и затребует своё царство обратно.

И хотя мой народ наслаждался благоволением верховных владык Сего Мира, он всегда знал, что однажды Кецалькоатль вернётся.

И востребует он именно то царство, которым владеем мы.

49

Я покинул Теночтитлан, выпал из сна и вернулся к своему прежнему состоянию шестнадцатилетнего парнишки, слуги странствующего колдуна.

Я пробыл с Целителем год, а потом ещё один. После того памятного опыта с дурманящим зельем ведьмы я продолжал и дальше изучать нравы и обычаи индейцев. Я перенимал всё, вплоть до таких мелочей, как деревенские диалекты, особенности походки, манера разговора и даже образ мыслей. И вот пришёл день, когда я удостоился долгожданной похвалы Целителя.

– От тебя уже больше не пахнет белым человеком, – сказал он.

К тому времени я не просто приобрёл знания по истории моих индейских предков, я проникся к ним уважением. Спору нет, история ацтеков написана кровью, но индейцы не только воевали. Они совершали астрономические открытия, усовершенствовали календарь, написали своим своеобразным, похожим на иероглифы Древнего Египта, письмом великое множество книг и добились выдающихся успехов в области гигиены и медицины.

По воспоминаниям очевидцев, Теночтитлан просто сверкал чистотой, воздух там был чистым и свежим, отходы жизнедеятельности не сбрасывали в озеро, а вывозили на лодках на поля и использовали как удобрения. Плавучие огороды, которые создавали рукотворные острова, и храмы, превосходившие по величине какие-либо иные на земле, являли собой чудеса инженерного искусства.

Да, конечно, не всё у ацтеков вызывало восхищение, их кровавый договор с богами ужасал своей жестокостью, однако и в этом они едва ли превзошли славу и светоч Старого Света, Римскую империю. Даже та грандиозная церемония жертвоприношения ацтеков, когда было убито двадцать тысяч человек, уступает по дикости и жестокости римским аренам, где тысячи гладиаторов сражались до последней капли крови, где христиан, рабов или кого бы то ни было распинали на крестах, сжигали заживо, бросали на растерзание хищникам. И всё это делалось даже не для ублажения богов, а всего лишь ради увеселения публики. Ацтеки испытывали на себе ненависть соседних государств, с которых требовали дань, ничуть не в большей степени, чем римляне со стороны покорённых ими народов. Отец Антонио рассказывал мне, что, после того как евреи восстали против римской тирании и отказались платить непомерную дань Риму, римляне распяли на крестах десять тысяч человек. Население целых городов уменьшилось в десять раз.

Даже в моё просвещённое время тысячи людей приносились в жертву из-за негласного соглашения о невозможности проливать кровь, которое святая инквизиция заключила с Господом. Разве сожжение заживо на костре у столба не есть такое же жертвоприношение? И разве оно менее варварское, чем вскрытие груди обсидиановым ножом?

Аййя, я не первый, кто будет бросать камень в моих предков ацтеков.

В истории ацтеков есть и многое другое, включая возвращение Кецалькоатля и нападение богов, ехавших верхом на огромных животных, но это подождёт до следующего раза.

Должен, однако, признать, что был у моих предков индейцев один обычай, который лично мне кажется даже более отвратительным, чем вырывание сердца из груди живого человека. Ацтекские жрецы нередко разрезали свои реnе, чтобы не иметь отношений с женщинами. И если, несмотря на это, они всё же вступали в такие отношения, их мужской сок проливался на землю. А многие воины приносили в дар богам крайнюю плоть со своих реnе.

Полно, думаете вы, да ведь это был всего лишь сон. Стоит ли принимать всерьёз мой рассказ о том, как я был Уицилопочтли? Может, вы и правы, но из этого «сна» я вынес метку, которой меня отметили боги. Кожа на кончике моего реnе была срезана. Я совершил жертвоприношение ацтекского воина.

От Целителя я узнал не только об обычаях, образе жизни и легендах индейцев. Помимо практических сведений о растениях и животных Новой Испании, которые могли пригодиться, случись мне выживать в одиночку в дикой местности, я также вынес из наблюдений за его мудрыми и вкрадчивыми манерами много полезного. Старик умел общаться с людьми. Отец Антонио всегда действовал прямолинейно, шёл напролом, увлекался и в споре не щадил противника. Целитель же был человеком умным и проницательным, он обычно действовал не в лоб, а исподволь. Мне запомнилась одна весьма поучительная история о том, как он изобличил вора с помощью так называемой змеиной ловушки. Это дало мне представление о том, что жадность может завести преступника в западню, и впоследствии я сам не раз прибегал к подобной уловке.

В одной из деревень, в которой мы остановились, чтобы лечить местных жителей, кто-то украл у Целителя редкостную трубку, ту самую, что питала чрево Чак-Мул. Только глупец стал бы воровать у чародея, но, видно, тот малый и был глупцом. Целитель обзавёлся этой трубкой задолго до моего рождения, и хотя старик старался не выдать огорчения, но я догадался, что он очень расстроен.

Мне Целитель сказал, что поймает вора с помощью змеиной ловушки.

   – Что это такое? – спросил я.

   – Змеиная ловушка состоит из двух яиц и кольца. Кольцо прикрепляется вертикально к куску дерева. Неподалёку от змеиной норы, по обе стороны от кольца, кладутся яйца. Когда змея видит яйцо, она глотает первое. Змеи жадные, словно люди, и, вместо того чтобы ограничиться одним яйцом, как только оно слегка опускается вниз по её телу, она проскальзывает сквозь кольцо и глотает второе яйцо. И в результате оказывается в ловушке, потому что не может двинуться ни вперёд ни назад: ведь яйцам, пока они не переварятся, сквозь кольцо не проскользнуть.

   – Но ты не можешь заставить человека проскользнуть в кольцо ради яйца.

Старик развеселился.

   – Ради яйца нет, но, может быть, вора соблазнит табак, чтобы набить им украденную трубку.

Кисет с табаком Целитель специально положил на виду, на том самом месте, откуда была украдена трубка. А на нижней стороне некоторых табачных листочков размазал порошок красного перца чили.

   – Вор уже просунул голову в кольцо: он сделал это, когда тайком прошмыгнул в наш лагерь, чтобы стянуть трубку. Теперь посмотрим, не польстится ли он и на табак, вместо того чтобы выбраться из кольца.

Мы покинули лагерь и отправились в хижину касика, где собрались те, кто нуждался в услугах Целителя. Спустя час я вернулся к лагерю под предлогом того, что мне понадобилась какая-то вещь. Табак исчез. Я побежал к Целителю и рассказал ему об этом.

Спустя несколько мгновений касик приказал всем жителям деревни до единого выйти на улицу и поднять руки.

У одного человека на ладонях оказался красный порошок. Мы нашли трубку под соломенной подстилкой в его хижине.

Мы предоставили жителям деревни самим наказать вора. Это, кстати, стало для меня ещё одним уроком, очередным шагом на Пути ацтеков.

   – Наш народ считает, что преступник должен понести наказание с помощью того орудия преступления, которым он воспользовался, – пояснил Целитель. – Если один человек убивает другого ножом, то преступника следует заколоть ножом, желательно тем же самым. Таким образом, зло, которое убийца вложил в нож, возвращается к самому убийце.

Однако в случае с кражей табака в отличие от убийства с орудием преступления всё было не так ясно, и мне стало любопытно, какое наказание изберут касик и деревенские старейшины.

Они устроили совещание, собравшись в кружок, попивая пульке и, конечно, покуривая свой неизменный табак.

Наконец они приняли решение.

Вора привязали к дереву и надели ему на голову матерчатый мешок. В мешке была проделана маленькая дырка, и все жители деревни, один за другим, стали подходить к вору с раскуренными трубками и выпускать в эту дырку дым. Поначалу было слышно, как привязанный человек кашляет. Затем кашель перешёл в натужный хрип. Когда он стал походить на хрип умирающего, я ушёл и вернулся в наш лагерь.