Текст книги "Ясный Огонь (СИ)"

Автор книги: Георгий Юленков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

– Что же нам теперь, в монахини податься?!

– Э-эх, сестрички! Нашего строгого Моровски рядом нет! Так что мы – вольные пташки!

– А если из штаба внезапно приедут. Или нам уже совсем плевать на военную карьеру?

– Если бы сейчас Адам приехал, и посмотрел на меня 'правильным взглядом', я бы, пожалуй, рискнула и карьерой. Э-эх!

– Чушь. 'Ледяные принцы' и в огне страсти не тают.

– Да, парень – 'кремень'. Жить в таком 'цветнике' и сдержаться, это...

– О, боже! Опять?! Мы же вроде о Вайли трепались. Что там с ее карьерой? Как вы себе мыслите, вернувшись, она рассмотрит армейские варианты, или сразу уйдет в запас?

– Джеки, такими талантами не разбрасывается. Вполне может позвать нашего лидера в штаб нового авиакрыла. Не зря же Купер авансом выдали полевой патент капитана. Да и Дуллитл намекал ей на переподготовку и утверждение нового звания.

– Да, карьера – это неплохо. Кстати, нетолько в военной, но и в гражданской авиации.

– Кто бы спорил! Мадлен, вон, уже задумалась о своей авиакомпании на пару с 'Мамми' Мэнсон. Да, Мадди?!

– А что?! Проложим грузопассажирский маршрут в Рио, и в другие крупные города и столицы. Возьмем в банке кредит, и...

– Ну-ну... А ты-то Клаудия, что решила? Снова оружейный магазин, или останешься тут в Монтгомери в училище? Смену-то ты себе, гляжу, подготовила.

Чествик изобразила на своем невозмутимом лице важную ученую задумчивость, и тут же, обозначила перспективы, загадочно сверкнув глазами. Ее пантомима еще больше добавила веселья.

– Да, вот, пока еще думаю. Тут кое-кто с Эглин Филдс (с пылающим взглядом, только тсссс!) туманно намекал на приглашение. А там, говорят, водятся таки-ие здоро-овые пушки...

– Хи-хи! Ты сейчас о том, о чем я думаю?

– Тьфу, на тебя, бесстыдница!

– Угу. Из Ла Сегундо нас тоже к себе заманивали. Правда, калибром поменьше. Хи-хик!

– Испытатели и авиапроизводство? Мы-то им зачем?! Своих им, что ли, мало?

– Как это зачем?! Кто их седьмые 'Дугласы' во Франции до ума довел?! Самые первые-то горели стеариновыми свечками у французов, пока до нашего стандарта не довели. И боевой опыт, к тому же.

– Скорее реклама. Примазываются к славе добровольцев.

– Чего?!

– Ну-у, сами подумайте! Большими буквами слоган – 'Еще недавно ОНИ бомбили Берлин, а теперь...'. И наше фото на у борта самолета, на целый разворот журнала.

– Вообще-то Берлин бомбили другие. К тому же большинство тех идей по модернизации 'Дугласов' наш 'злобный папа' Адам лично опробовал еще в Сан-Диего.

– Эх, Адам-Адам. Где же ты наш дорогой 'папуля'?...

– Хватит! Не могу снова слушать это нытье! Как только речь заходит о нем, ваши лица становятся такими мечтательно-задумчивыми. Даже противно!

– Ты права, сестричка! Увы, этот парень не для нас. Видели, то кино и партнерш Клифта в кадре? Вот таким девчонкам Адам и достанется.

– И пусть! Лучшим – лучшее! Хотя, немного обидно...

– Не-не. Обидно было бы, предпочти поляк всему нашему племени какую-то одну из наших сестренок. А так, парень все сделал правильно. С друзьями, сослуживцами и подчиненными спать не нужно. Пусть найдет себе какую-нибудь 'столичную штучку'.

– Да не очень-то Адам жалует этих расфуфыренных актриссулек и моделек (речь не о Вайли, ее-то он уважает, как человека и командира).

– Что вы все заладили, Моровски, да Моровски!? Благословим его на встречу с хорошей девчонкой, и баста! Вернемся к вояжу в Россию. Лиззи мне все равно делать нечего, поехали вместе! Гоу, гоу, гоу! В путь, сестрички!

– А я?!

– А тебя ждет Нью-Йорк.

– Не-не. Нью-Йорк меня еще пусть немного подождет. Кстати, в Россию Адам может приехать, летать там на своих ракетах.

– Опять! О боже! Все! Я рискну за всех своей прической. Спасете меня, если что?

– Да я только. Мммымм...

– Вот-вот! Держи ей рот, Лиззи! Пусть помолчит, иначе все это нытье пойдёт по новому кругу...

В начале января группа стройных и подтянутых красавиц (включая Мадлен и Маргарет с их стройными, но 'особенными' фигурами) приземлились за столиком Московского ресторана 'Астория' у самого окна. Восьмой в их компании оказалась Саманта. Девочка сильно вытянулась за этот год и, несмотря на свои двенадцать лет, смотрелась почти выпускницей средней школы. Вся компания была одета в парадные женские мундиры USAAF с орденскими планками и знаками различия. Саманта в нашивках капрала сверкала своими медалями. В зале звучали польские, русские и немецкие вальсы, и фокстроты. Вероятно, обилие наград и иностранные звания, должны были отпугивать потенциальных партнеров по танцам, но тут была отнюдь не Америка. Отчаянных русских кавалеров почему-то это ничуть не останавливало. Не успев ничего заказать, американки сразу получили на стол несколько корзин фруктов и пару бутылей от соседей. Кроме обеих Купер, все дамы тут же воспользовались стремительными приглашениями, и уже подарили по нескольку танцев молодым красным командирам ВВС РККА, сотруднику НКВД, паре моряков и какому-то щеголю в дорогом гражданском костюме с галстуком. Великанша Крафт танцевала с огромным лейтенантом госбезопасности. Серьезное лицо Маргарет пламенело горящими от удовольствия и смущения щеками. Во Франции ей попадались на танцах высокие мужчины, но вот такого гиганта, выше ее на голову и шире в плечах почти вдвое, она встретила только в России. Вайолет с дочкой, после нескольких неудачных попыток приглашений, дальше, тактично не беспокоили. Капитан и лидер сквадрона глядела вокруг задумчиво и удивленно. На плечах у бравых красных командиров не было погон, но они так сильно напоминали ей русских офицеров ее детства. Отутюженные стрелки на брюках и начищенные до зеркального блеска ботинки. У нескольких видны награды. Вайли поискала знакомые лица, но не нашла (слухи ходили, про русских добровольцев в Польше, а девчонок Расковой и 'русских болгар' в авиагруппе Петри Вайли видела лично, но решила не раскрывать их перед американцами). Все улыбаются и шутят. Та мрачная, грязная, грубая и страшная Совдепия, из которой они бежали с мамой, совсем не походила на эту новую, чистую, яркую и волнующую Советскую Россию. Здесь все дышало праздником. Не истерили бандиты с красными бантами на картузах и расхристанные матросы в своих драных бушлатах и тельняшках. Не дымили своими вонючими 'цигарками' и не сквернословили грубые бородатые солдаты. Не раздавались невдалеке выстрелы и отчаянные крики ужаса и боли. Даже чекистов в кожаных куртках, и тех не было видно. Примет нужды и разрухи было не найти. Купер заново знакомилась с родиной своего отца. Теперь уверенную в себе женщину ждали интересные встречи и знакомые – незнакомые достопримечательности, ее детства. Вокруг было много нового. В центре столицы завораживали своей высотой небоскребы, напоминающие 'Эмпайр Стайт Билдинг'. Яркие киноафиши притягивали взгляд гуляющих людей. А мороженщики, продавали им свой товар из больших ящиков на колесиках. По улицам спешили автобусы и такси. Совсем, как во Франции или в Америке. Советская Россия прощалась с новогодними торжествами. От застывших льдом катков с резвящимися толпами фигуристов, доносились звуки фокстротов и вальсов. Кое-где над головами висели гирлянды из разноцветных лампочек. Снег покрывал крыши домов и в сумерках, в свете фонарей, кружился перед лицом, добавляя волшебства. Днем на улицах русской столицы было светло и людно. Москвичи и гости города пересмеиваясь, несли домой покупки. В Советской России не праздновалось Рождество, но смену лет отмечали почти столь же, весело и шумно. Марина Раскова сводила гостей в театр, а потом пригласила на банкет в Кремль. Таких вечеринок они нигде до этого не видели. Поводом было награждение русских добровольцев (правда, где они отметились в этот раз, вслух никто не кричал). Длинные столы ломились от еды. Мадлен они с трудом оторвали от всего этого великолепия. Подходили с бокалами генералы русских ВВС: Рычагов, Смушкевич, Локтионов, Гусев. Американок поздравили через переводчика, хотя Вайли, с легкостью, могла бы того заменить. Всем прибывшим заокеанским летчицам неожиданно вручили недавно утвержденный русским правительством орден 'Доброволец'. Из привычной советской символики на нем были видны лишь перекрещенные русские штыки с темно-красной лентой с названием на кириллице в нижней части, и силуэты пары летящих И-16 на синем поле в верхней. В остальном орден смотрелся вполне нейтрально. Стало немного обидно за Клаудию и других девчонок, кто не поехал с ними, ведь они-то русские награды, когда еще получат.

Впервые приехавшие в Россию подруги 'амазонки' восхищались шикарными, фактически дворцовыми, залами метро и старинными кремлевскими палатами. Задержались на Красной площади, всматриваясь в византийскую красоту Собора Василия Блаженного и суровые черты памятника Минину и Пожарскому. С утра и до вечера со всех сторон раздавались веселые крики детворы. Каникулы как-никак. Удалось дамам немного прогуляться по столичным музеям, и пофотографироваться. Вайолет во все глаза глядела на русских балерин в пушистых пачках, корсетах и пуантах на сцене Большого театра. Все было как в детстве. Все также воздушно и изящно и вызывало давно позабытый детский восторг. Саманта тоже была вся под впечатлением от увиденной волшебной сказки. В фойе театра орденоносную девочку в непонятной военной форме шустро догнала и окружила группа московских пионеров. Началось спонтанное знакомство...

– Девочка постой, подожди!

– Это вы мне?

– Тебе! Кому ж еще? Ты кто такая?! Из какой школы?

– Я только приехала в Россию. И пока ни в какую школу не поступала.

– А откуда так хорошо по-русски знаешь? Не из семьи белогвардейцев, часом?

– Витька хорош, цепляться к человеку. У нее вон медаль французская! Я только на фото у добровольцев такие видел!

– Ого! Ты случайно не из Франции?

– Гм. Столько вопросов! Вообще-то воспитанные люди сначала представляются, знакомятся, а уже потом задают вопросы. И обычно не в форме допроса, а вежливо и доброжелательно.

– Извините, пожалуйста! Ох, какие мы тут важные, выискались! Пффее!

– Витька помолчи! Из-за тебя международный скандал может выйти. Не слушайте его. Я Александра Дружинина, а это мои одноклассники. Маша, Люба и Санька и Витька. А вас, как зовут?

– Можно, 'на ты'. Зовут меня Саманта. А насчет вашего первого вопроса... Я из Америки. Откуда знаю русский? Мой дедушка был русским инженером, и после его смерти бабушка увезла мою маму домой в Алабаму. А, во Франции я недавно была. Мы там с мамой вместе служили. Ну, а сейчас мы с ней в отпуске. Мама хотела поглядеть Тверь и Са... Ленинград, где жила в детстве с бабушкой.

– Служили во Франции?! Так, ты участвовала в боевых действиях?!

– Ну, не то что бы... Моя мама, да, воевала. Она лидер добровольческого женского сквадрона Вайолет Купер.

– Вот это да! И кто она по званию?

– Ей недавно капитана присвоили. Мама летала, и за Греческие ВВС, и за Французские. А я была всего лишь курьером при штабе нашего сквадрона... Ну вроде посыльной, по-вашему.

– А медали твои за что получены?

– Первую медаль мне вручили на базе Сан-Диего, за достойное поведение в плену у фашистских агентов.

– Ого! А что у вас что, и за плен тоже награждают?

– У нас так принято. Сопровождающую меня капрала Элизабет Фокс в тот раз ранили, а меня сразу утащили в машину. Прямо на виду у прохожих в парке. Фашисты наняли этих бандитов, чтобы шантажировать штаб и нашего бывшего лидера Моровски. Надеялись, что он выдаст им военные тайны...

– А он не выдал?

– Он поднял тревогу, ввел на побережье военное положение, и устроил облавы. Бандитов уже к вечеру нашел, а меня спас.

– Да за такое... Этих гадов сразу к стенке надо ставить! Ух! Жаль, меня там не было! Ты эта... В общем, не сердись на меня.

– Где бы записать, а?!

– Ага. Надо же! Витька в кои-то веки прощения попросил! Вот это да!

– Зачем вы его дразните? По нему же видно, что он хороший парень. Просто он не любит излишней важности. Так ведь, Витя?

– Вот! Видали?! Даже американка, и та сразу поняла. А вы! У-у, язвы! А вторая медаль у тебя за что?

– А вторая мне досталась вместе со всеми военнослужащими из нашего сквадрона, кто был в командировке под Парижем. Наш сквадрон воевал в ПВО – защищал столицу Франции от немецких ночных бомберов. И этой медалью французы наградили всех, даже писаря и каптенармуса. Ну и меня заодно...

– Здорово! Я про твою маму в газете читал. Она из полка 'Амазонок'. Ранение в Греции получила, а в Бельгии и во Франции фашистов бомбила и даже самолет один сбила.

– Слушай, а с твоей мамой можно сейчас познакомиться?

– Гм. Не знаю. Наверное, можно... А, зачем?

Знакомство вышло несколько сумбурным. По привычке, начавшая строить детям глазки, Лиззи Фокс, тут же, получила от подруг кулачками в бок, а в уши тихое, но грозное шипящее увещевание. Вайли никак не могла понять, чего от нее хотят эти восторженные дети. Но вскоре во всем разобрались. Среди ребят нашлись члены совета пионерской дружины, которые предложили провести открытое собрание и 'установить дипломатические отношения' с ячейкой Лиги Юных Командос Алабамы, штаб которой представляла Саманта. А Вайолет пригласили выступить с рассказом о войне. Следующий день был не слишком занят, поэтому встреча состоялась в одной из московских школ. Вайли привела с собой всех американских подруг и пригласила Марину Раскову. Герой Советского Союза и рекордсменка смогла уделить целых полчаса, что вызвало массу восторгов у школьников. Американок долго не хотели отпускать. Всех их приняли в почетные пионеры, повязали галстуки и вручили созданную ребятами модель истребителя И-16. Вайли отдарилась школе парой пластинок с американским джазом. В последний день устроили шопинг. Московские магазины их не особо поразили, впрочем, кроме 'Гастронома ? 1 'Елисеевский'' на улице Горького (которую Вайли еще помнила, как Тверскую). Такой размах и шик, даже в Нью-Йорке не на каждом шагу встретишь. В целом, всем американкам тут нравилось. Флирт с сопровождающими, выделенными штабом русских ВВС, также имел место, но приезжие дамы вели себя достаточно скромно. А ближе к позабытому русскому Рождеству, Москва, наконец, стряхнула парадные одежды, и зажила обычной трудовой жизнью. В парке 'Сокольники' проложили свои затейливые тропы спортсмены-лыжники. А улицы почти опустели. Отдых в советской столице пролетел шумно, быстро и радостно. Пора было ехать дальше...

Американские гостьи решили проводить своего лидера не только до Серпухова, где ту ждала женская тактическая авиационная школа, но и до самого Ленинграда. Раскова предлагала Купер годовой контракт на должности инструктора по тактике авиации и штурманской подготовке. И у Вайли не нашлось сил отказаться от такого подарка. Выделенная для них с дочерью большая комната казалась довольно уютной. Конечно, все здесь смотрелось не так, как было в Монтгомери, но зато тут было намного дальше от загребущих лап шпионов Оси, и от их агентов из Федерального Бюро. После французских командировок, привыкнуть к новому месту проблем не составило. Из представленных капитану Купер коллег-инструкторов три были знакомыми ей по Греции и Франции русскими летчицами из группы Расковой, и еще были два молодых лейтенанта с опытом 'польской командировки' этого года. Матчасть женского училища состояла из восьми 'Поликарповых' (три Р-5, три У-2 и два УТИ-4, который 'спарка' И-16), трех 'Туполевых' (двух Р-6Б и одного СБ/ПС-40), а также еще двух учебно-бронированных 'Кирасиров' (девичестве 'Григорович' ИП-1). Соседняя с женской, Серпуховская школа летчиков готовила мужской личный состав для частей ВВС. Выпускники и инструктора двух учебных заведений периодически проходили практику в соседней запасной авиабригаде. На другой день, получив недельный отпуск для обустройства и личных дел, Вайли с дочерью и со всей компанией поехали в Ленинград. В Твери они задержались на три часа до отправления другого поезда, и успели прогуляться по городу. Лидер сквадрона наспех знакомила своих подруг и подчиненных с достопримечательностями старинного русского города. У одного деревенского дома, Вайли спросила дорогу у какой-то старушки. Та, от удивления, вскрикнула, и две женщины узнали друг друга. Баба Таня жила на той же улице, где в 1920-м жили Вайли с ее мамой, и потому хорошо запомнила юную Верочку. Чаепитие продолжило встречу. С работы пришла дочка хозяйки Людмила с двумя своими подружками. Девушки сильно удивились незваным гостям, но вскоре бойко щебетали, обсуждая с ними женскую моду в Америке. Мадлен налегала на пироги с брусничным вареньем. Вайли переводила, а хозяйка засыпала гостей вопросами о политике. Качала головой, дивясь их рассказам о войне в Европе, и близоруко рассматривала награды американок. Мадди Баба Таня похвалила за хороший аппетит. На дорогу старушка собрала им пирогов с бутылкой молока. Прощалась, с орденоносными красавицами, как с родными. Людмила проводила их до вокзала. И уже под вечер, купейный вагон увозил летчиц в сторону бывшей столицы Российской империи, которая сейчас числилась еще и столицей Мировой Революции. Впереди было еще много интересного. Ведь до начала серпуховского контракта было несколько дней. К тому же, штаб-сержант Маргарет Крафт решила составить своему лидеру сквадрона компанию в этой манящей России, и даже отправила с Московского вокзала международным письмом рапорт с просьбой о длительном отпуске из рядов национальной гвардии Соединенных Штатов...

***

В этот раз народный комиссар внутренних дел мог быть доволен. Пять порожденных его наркоматом штурмовых дивизий особого назначения подчиненных РГК, полностью освоились с новым оружием, и показали отличные результаты на зимних армейских учениях в Белоруссии. Конечно, случилась и тут несколько неурядиц во время маршей и тренировочных боев, но люди все целы, техника осталась ремонтопригодной, и ничего особо ценного не потеряли. В целом уровень подготовки новых соединений приближался к таковому у подмосковного ОМСДОН, а за счет усиленного вооружения значительно превосходил 'дивизию-прародительницу' по боевой мощи. Кстати, последнюю вскоре ждало аналогичное перевооружение. Между тем, выпускаемые курируемыми НКВД заводами объемы вооружения, позволяли примерно к концу весны 1941-го оснастить по полному штату еще столько же дивизий. Вот только где было взять личный состав? А получить еще и вторую Штурмовую Армию опричь РККА, главному чекисту очень хотелось. Ворошилов упирался, как мог, обещая весной, в лучшем случае, полста тысяч человек призываемых с Дальнего Востока. Отдариваться пришлось стандартным вооружением – винтовками Мосина и ДП, которые теперь можно было изъять из частей вооруженных новым оружием. В общем, люди были обещаны, но, сколько их еще ждать? Впрочем, опытные кадры имелись в Управлении специальных операций, как раз их-то Красной Армии и другим ведомствам можно пока не возвращать. Ведь пятая часть ('боевой костяк') личного состава новых штурмовых дивизий, до перевода, за последние год-полтора успела неплохо повоевать именно под эгидой УСО, подчиненного напрямую главе ГКО Сталину. Да и новых соратников им подобрали лучших из лучших. Выдирать 'со слезами и обидами' их пришлось из внутренних и пограничных войск НКВД, и даже из охранных и специальных частей других управлений. Так, что люди были, и поэтому, теоретически, количество штурмовых дивизий могло быть удвоено к лету-осени текущего 1941 года.

По новому штату в состав каждой такой дивизии помимо вспомогательных подразделений входило по три стрелково-штурмовых полка, разведбат, артполк, и танковый полк. С танками было сложно, весь выпуск заводов был уже на полгода вперед расписан заказчикам. Лаврентию Берии пока удалось выбить себе 300 новых 'польских' танков еще не произведенных и не принятых на вооружение. Эти машины имелись пока в смешном количестве десяти танков и шести обеспечивающих машин на том же шасси. Раньше марта заказ ШДОН никак не мог попасть на военную приемку. Выпущенные полтора десятка, по договоренности с ГАБТУ, удалось сделать одновременно учебно-испытательными машинами. Танкисты-штурмовики (а также зенитчики, самоходчики, и ремонтники) учились воевать на новой технике на полигонах, одновременно заполняя протоколы испытаний. Благо моторесурс можно было вырабатывать полностью, заменяя в полевых условиях моторы на новые ГАЗ-11, а гусеницы и прочие запчасти на имевшиеся в ЗИП. Но даже заказанного количества такого вооружения хватило бы лишь по одному батальону для всех десяти дивизий, поэтому решено было обратить взор на колесную технику. Очень удачные бронеавтомобили БА-11 получили новые длинноствольные 45-мм пушки, превзойдя по наиболее важным боевым характеристикам легкие танки Т-26 и БТ-7М. Дивизии могли получить по тридцать таких машин и еще по три 'зенитных броневика' с парой авиапушек ШВАК-20 (установленных на шасси БА-10). Каждая из ШДОН с номерами от 501 по 505 оказалась сильнее любой стрелковой дивизии РККА, даже если считать вместе с приданным той танковым полком. Личное вооружение штурмовиков также было особым. Вместо стандартных трехлинеек Мосина, ручных пулеметов ДП, станковых 'Максим', и небольшого количества самозарядок СВТ и автоматов ППД, в массе у бойцов ШДОН имелись автоматические карабины Симонова АКС-40. Вообще-то в их создании поучаствовало еще несколько конструкторов, но Сталин решил сократить слишком длинный индекс оружия. Странный калибр оружия 6,8 мм оказался компромиссом. Заказанные у американцев, через прикормленных посредников, роторные линии для массового производства стальных плакированных патронных гильз еще только дооснащались, и выпускали пробные серии патронов. В 1939-м полученное 'греческим взаимозачетом' британское оборудование уже вышло на полную мощность и позволяло производить партии различных патронов калибра 6,5-7 мм. Но этого объема выпуска хватало лишь на короткую военную кампанию, а требовалась массовость (хотя бы на уровне выпуска патронов ШКАС). К тому же, начались проблемы с выпуском оружейных стволов. Старый задел стволов, остававшийся в Коврове от замороженного в начале 30-х выпуска 'Федоровских пулеметов', оказался почти израсходован, а новых стволов калибра 6,5-мм отечественная промышленность не выпускала. Если для заготовок стволов 2,5-линейных ручных пулеметов еще можно было брать полуфабрикаты с производства 'трехлинеек' и самозарядных винтовок Токарева, да рассверливать их в калибр, то для массового автоматического карабина более тонких и легких стволов требовалось на порядок больше. В качестве временного решения выбрали переделку хранящегося на складах японского оружия. Но тут возмутился Генштаб и ХозУпр РККА. Гробить, пусть и для производства интересных новинок, но вполне еще боевое трофейное и импортное японское оружие, никто не собирался. Такой подход там обозвали бесхозяйственностью, зато, разрешили извести под это дело несколько сотен тысяч неликвида. У повоевавших в Японскую, Империалистическую и Гражданскую 'Арисак' двух типов, были частично расстрелянные стволы, калибр которых уже существенно превышал стандартные 6,5 мм. Японские пули, зачастую, срывались с нарезов. Но сами стволы еще могли быть расточены, закалены и повторно использованы. Не будь в СССР нового завода (обменянного у греков) никто бы и не подумал тратить силы и время на модернизацию этого хлама. Положили бы его на склады мобрезерва, и не вспоминали бы до самого критического момента, когда нужно вооружать ополченцев уже почти все равно чем. А так, наладили конверсию. Стволы 6,5 мм расточили на калибр 6,8 мм, хромировали, порезали пополам (на фрагменты длиной по 370-380мм), и пустили в дело. К тому же, получили дополнительную выгоду, теперь стало возможно оснащать патроны 6,8х45мм даже бронебойными, трассирующими и зажигательными пулями (калибр которых на советском оборудовании не мог быть получен меньше 6,8 мм). Вес АК-40, без штыка от АВС, с полным слегка изогнутым коробчатым магазином, снаряженным 30 патронами, составил 4,4 кг (примерно, как у АВС-36 с 15 патронами 7,62х54мм и с длинным стволом). Бойцы новых штурмовых частей хвалили оружие за удобные размеры, массу и отличную скорострельность. Воевать в лесу, в городах и в полевых укреплениях стало заметно легче, чем с 'мосинкой' и другими системами. Масса с полным магазином намного легче, чем у ППД, дальность прицельного и действительного огня оказалась существенно больше, чем у любых систем под пистолетный патрон. Точность одиночной стрельбы чуть ниже, чем у кавалерийского карабина. Надежность и простота конструкции превысили таковые старых автоматов Федорова и Симонова, а также самозарядок Токарева. В итоге, с новой автоматикой и малотрудоемкой штампово-сварной конструкцией, получили пусть не слишком красивое (из-за некой угловатости) мобилизационное оружие с довольно неплохими ТТХ. Себестоимость крупной серии АКС-ов, достигалась беспрецедентная. Раза в три с лишним дешевле, чем ППД, и раза в полтора-два дешевле по сравнению с винтовками АВС-36 и СВТ-38. Подобные экономические характеристики должен был иметь в массовом производстве пистолет-пулемет разработанный конструктором Шпагиным. Но до его массового производства было намного дальше, и по дальности огня он уступал конкуренту вдвое. Патрон 6,8х45мм пока получался по цене трехлинейного винтовочного, но вскоре должен был значительно подешеветь. Проблемы боевой эксплуатации предшествующего автоматического оружия были частично учтены конструкторами. Газоотводные узлы и газовые трубки, для защиты от нагара, выполнены с большим диаметром, чем у старых систем Симонова и Токарева. Изучив результаты испытаний, экономические и технические выкладки по производству нового оружия, Сталин Берию поддержал, и решение в ЦК продавил. Под патронажем НКВД, за счет привлечения собственных сил и кооперации с заводами Наркомата вооружения, производство быстро вышло на крупную серию. Выпуск прошедшего 1940 года и января 1941 года (вместе с предыдущим АК-39) уже составил около сотни тысяч единиц АКС. Прицельная дальность автоматических карабинов оказалась около 600 метров (более-менее прицельный огонь из них можно было вести почти на километр), что для общевойскового боя вполне допустимо. Внешне очень похожим на АКС оказался ручной пулемет Федорова РПФ-40. К нему Симонов также приложил свою руку, но в этот раз Вождь решил 'поделить по-честному', и увековечил в индексе оружия нелюбимого им, хоть и уважаемого патриарха автоматического оружия в генеральском чине еще той царской армии. Эта система весила с магазином и патронами 9,1 кг, имела сошки, винтовочной длины толстый двухтрубный ствол с меленькими ребрами воздушного охлаждения и пламегасителем. Оружие имело два темпа стрельбы, 550 по пехоте и 1000 в варианте ПВО, и позволяло вести огонь на дальность до 800-1000 м. Магазин пулемета в виде 'Улитки' вмещал 80 таких же, как и у карабина патронов. Между двумя образцами стрелкового вооружения была высокая степень унификации. Крышка ствольной коробки, пистолетная рукоятка, УСМ и флажковый предохранитель (переключатель огня) были одинаковыми. Допускалась экстренная одиночная стрельба с неродными затворными рамами и пружинами, и нормальная автоматическая стрельба с неродными магазинами. Все это сильно упрощало эксплуатацию в полевых условиях и ремонт обеих систем (ласково прозванных бойцами 'симкой' и 'федькой').

Третьим конструктором упомянутых моделей оказался военинженер Блюм. Пусть ему вовсе не досталось букв фамилии в оружейных индексах АКС и РПФ, зато начальство открыло ему 'зеленую улицу' в конструировании уже совсем своих систем. Всего за год Блюм смог отправить на испытания два типа противопехотных 'подствольных мортир'. Один тип под 40-мм 'ружейную гранату Дьяконова' выбрасываемую холостым патроном 6,8х45мм, второй под 35-мм патроны от АГТ-2. Оба довольно легких пусковых устройства крепились под стволом АКС-40, или позволяли вести огонь с руки. Дальность полета гранат не превышала 100-150м, точность была 'плюс-минус лапоть', зато из системы вооружения дивизий принципиально убирался 50-мм ротный миномет и миномет-лопата, выполнявшие ранее примерно почти те же боевые задачи (несколько на большую дальность). Параллельно с конца 1939-го конструктор сумел создать, на базе кинематики уже имеющихся образцов, новый самозарядный пистолет для вооружения среднего и младшего командного состава ШДОН. Пистолет у Блюма вышел немного странным – магазинным двуствольным, и внешне несколько смахивающим на польский 'ВИС-35'. Второй ненарезной ствол калибра 9-мм находился в нижней части кожуха перед спусковой скобой. Его затвор имел курковый взвод снизу. Огонь велся с отдельного кнопочного спуска, рядом со спусковым крючком, вручную подаваемыми в специальное окно патронами 'Люггера', 'Браунинга' или ТТ. Эта новация была заявлена, как 'средство последнего шанса' (если у командира кончились 'родные' патроны и стрелять можно только трофейными). А вот основные патроны для ПБ теперь выпускались в СССР. На базе усеченной от дульца гильзы того же самого 'автоматного' 6,8х45мм (в отличие от патрона 'Арисаки' донце гильзы было чуть уже и закраины патрон не имел), изобретатель сделал чрезвычайно мощный пистолетный патрон 11,43х27мм, который мог выпускаться на том же заводе с британским оборудованием. Фактически, таким способом, утилизировался брак патронного производства. В двухрядном магазине ПБ чуть наклонно помещалось десять штук очень мощных патронов. Пистолет был по размерам несколько больше ТТ, имел неплохую устойчивость при стрельбе, хотя вышел довольно массивным и тяжелым – 1,2 кг (почти, как старый добрый 'Маузер К-96'). Зато из ПБ разрешалось, в экстренном случае, вести огонь карабинным патроном 6,8х45мм, который подавался в главный патронник вручную только при отомкнутом магазине, и оттянутом в крайнее положение затворе. При резко отпущенном затворе, можно было с некоторым риском стрелять даже патронами 45-го калибра от импортного американского 'Кольт-1911'. Военинженер Блюм, в свойственной ему манере поиска новых схем, создал далеко не массовое командирское оружие, которое частично решало проблему снабжения боеприпасами во фронтовых условиях. Как эта концепция проявит себя, могли показать только реальные боевые действия. Пока же в подразделениях штурмовых дивизий бойцы и командиры привыкали к новому оружию, помимо которого осваивали, применяемые ранее в частях 'добровольцев', ременные 'разгрузки', 'стальные штурмовые нагрудники' и другие новации. Полевая форма дивизий была двухцветной в раскраске 'амеба', вместо пилоток и буденовок, головные уборы бойцов и командиров напоминали удобные форменные кепи карельско-саамских народных армий...