Текст книги "Ясный Огонь (СИ)"

Автор книги: Георгий Юленков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

– Ясно, сэр. А это точно пилоты сквадрона Моровски?

– Можешь не сомневаться! Уж, эмблемы-то я на их бортах разглядел. За этих ребят из 'Белых Драконов' я сегодня обязательно выпью! После того, как подтвержу штабу их воздушную победу. Ну, вот, сержант, ты, наконец-то, понюхал пороху...

Вернувшись вечером в штаб, Вандеккер доложил о происшествии, и отправился отсыпаться. Но сон к нему долго не шел. Мысли шли в раздрай. Раздражение и злость боролись с восхищением.

'Мало того, что этот гад испортил мне спортивную карьеру, разорил наш бизнес! Я что же, теперь жизнью ему обязан?! И как ему теперь мстить?! Спасти сбитого пилота из его скадрона, чтобы выставить нашего полукровку растяпой? Или, наоборот, перебежать к 'джерри', и помочь им в охоте на эту польскую сволочь?! Они ведь и сами ловят Моровски? А может, вместо этого, написать ему благодарность в письме? Да, чтоб его, этого Моровски!'.

Забылся сном он ближе к утру. А проснувшись, по здравому размышлению, перебегать к врагам Алекс не решился. Голос разума отмел такую месть, как вариант несовместимый, ни с бизнесом, ни с будущей славой. Желание отомстить Моровски все еще горело в его душе, но иногда накатывали странные мысли. Вандеккеру вдруг захотелось новых военных приключений. Этому немало способствовала объявленная ему благодарность за спасение того пассажира капитана. А, испытанный под огнем всплеск адреналина, даже чем-то напомнил ему гонки. Честолюбие гнало обратно на военные дороги под вражеские налеты. Военная служба уже становилась привычной, а раздражение и скука все чаще покидали Алекса. Вернуться в Штаты хотелось с серьезным отличием, тем более что колея к нему уже слегка накатана. Так, глядишь, свои награды он получит даже раньше выпуска из Академии. И, это как ни крути, карьера, в чем-то превосходящая карьеру автогонщика. Тем более что в случае войны, гонки почти наверняка прикроют, до наступления мира...

***

В Америке действительно много возможностей. Александр понял это давно, и жизнь постоянно напоминала эту аксиому. В конце мая произошла одна примечательная встреча. Как раз в это время инженеры напряженно вылизывали новую модификацию Р-43 'Лансер' под более мощный мотор '2180-1' в 1400 лошадиных сил. Модификацию авансом нарекли Р-44 'Роккет'. Скорость до 600 километров в час могла бы покорить американских военных, хотя они-то как раз предпочитали измерять быстроходность аппаратов в милях в час. И именно улучшение ЛТХ (ну не гордое же название аппарата) было способно даже временно примирить генерала Арнольда и его коллег с не особо сильным вооружением аппарата. Впрочем, аппетиты штаба росли все сильнее и быстрее. На заводе, все носились словно в мыле, стараясь изо всех сил. Наводили лоск. Ждали оценок измененного проекта и новых требований от штаба Авиакорпуса. А оттуда пока просачивалась невнятная критика, пополам с часто изменяющимися требованиями. И тут, неожиданный приезд этого странного гостя. Меньше всего Александр ожидал увидеть в цехах завода 'Рипаблик' в Фармингдейле Всеволода Якимука. С этим коллегой из захваченного немцами Варшавского PZL, и бывшим соотечественником, до сегодняшнего дня они виделись считанное число раз на различных авиационных выставках, и даже толком не общались. Правда, соотечественником Якимук себя не позиционировал. Пути Великой Польши и России окончательно разошлись еще в далеком 1920-м. Сам гость уже давно привык к новой родине. Поэтому, несмотря на звучание свободной русской речи, беседовали нынче, не белорус и русский грузин, а, скорее, поляк с американцем. Гость сходу заинтриговал упоминанием фамилий Моровского и Северского. Картвели сразу напрягся, ожидая упреков, шантажа и угроз, но озвученные Якимуком предложения приятно удивили, сломав лед первых минут встречи. Оказывается, сильно обиженный на бывших коллег Александр Северский нашел себе руководящее место в концерне 'Командо', и уже развернул новые производства в бывших прибалтийских провинциях некогда входивших в состав России (в независимых ныне Латвии и Эстонии). Ожидание подвоха, к счастью, так и не подтвердилось. Наоборот, страдающей от отсутствия финансов, и приостановленных армейских контрактов, компании 'Рипаблик', великодушно предлагался, пусть и небольшой, но оплачиваемый пакет частных заказов. Правда, окончательный заказчик, с которым торговал 'Командо', так и не был озвучен в беседе. Было ясно, что Северский отнюдь не доверяет бывшим партнерам, и не разбрасывается клиентурой. Вспыхнувшее подозрение о том, что самолеты попадут в Японию, Италию или Венгрию, было развеяно в зародыше. Якимук подтвердил, что крыло, оперение, и частично каркасы фюзеляжей, отправятся в Прибалтику, на сборку аппаратов 'Ястжеб-3'. Шасси предполагалось французское. Вооружение, и вовсе не афишировалось. Был озвучен намек, что аппараты будут воевать против стран Оси, но, где конкретно, и под каким флагом, эти машины поднимутся в бой, гость отвечать отказался.

– Я не собираюсь разглашать сверхсекретные сведения о театре военных действий, которые по вашей неосторожности могут попасть в руки разведывательных служб Оси. Для вас довольно знать, что 'Командо' и 'Рипаблик' сражаются с врагом на одной стороне.

– Но почему бы, хотя бы контурно не обозначить персоналии заказчиков?!

– Причины очевидны, пан Картвели. После ряда, гм... недоразумений в прошлом... Ваш бывший и мой нынешний руководитель всерьез опасается стать 'третьим лишним'. Тем более что при вашем личном участии для этого был подан отличный повод. Поэтому или соглашайтесь, или я поеду дальше. Потеряю чуть больше времени, зато сохраню для нашего концерна источник дохода. У меня четкие инструкции от пана Моровского, который предвидел и такой вариант итога нашей встречи...

– Это вы сказали сгоряча. Напрасно вы, пан Якимук, столь подозрительны. Впрочем, я вас понимаю! Да-с. С Александром Николаевичем Северским получилась некрасивая история. Я, безусловно, уговорю хозяев 'Рипаблик' взяться за ваш заказ. К тому же... Это ведь не поставка самолетов, а всего лишь отправка запчастей к ранее купленным машинам. Не так ли?

– Вот тут вы правы! Ваш 'Лансер' не случайно забраковали военные. Как вы знаете, немцы отчеканили свой 'эталон', и теперь, в вечном равнении на него, аппетиты Авиакорпуса будут только расти. И, значит, большие серии машин для Авиакорпуса ваша Компания начнет выпускать еще не скоро. А, вот, наш заказ выгоден для всех. И, разумеется, в ваших же интересах, не трубить повсюду о причастности к этому производству 'Рипаблик'.

Александра порадовал конструктивный подход бывшего партнера и друга, на некоторое время, ставшего врагом. После всего пережитого, главными жизненными принципами Картвели избрал стремление к большому успеху, а также терпение и выдержку на этом пути. Не правы были те, кто говорил, что он коварно предал своего бывшего друга и работодателя Северского. С точки зрения Картвели, предательства ведь как такового не было. Просто он воспользовался ситуацией, ведь в бизнесе нет места сантиментам. К тому моменту, Северский скомпрометировал себя продажей самолетов покупателям из стран Оси. Вдобавок, его большие траты на аэродинамические исследования выкопали полумиллионную яму в бюджете Компании (хотя сам Картвели разделял идею о серьезных вложениях в исследования). И когда Картвели предложили заменить на его посту основателя Компании, тот долго не раздумывал. Ведь именно Северский в свое время дал ему замечательный старт, без содействия которого не было бы такой карьеры. Или карьера Картвели 'взлетела' бы, но спустя долгие годы. Кстати, преодолеть свой кризис компания 'Рипаблик', так и не успела. Отдельные успехи были, но все висело на волоске. Да, контракт с Авиакорпусом уже был заключен. Но постоянно идущие конференции вернувшихся в Америку ветеранов воздушных битв из французских и бельгийских частей Альянса, и из корпуса 'Миротворец', подвергли резкой критике саму 'концепцию легкого истребителя', которую продвигал именно Картвели. Требовалась иная машина с вооружением в 6-8 стволов пятидесятого калибра, со скоростями, превышающими 630-650 километров в час и с высотностью свыше 12 километров, и с хорошей дальностью. Кстати, сам Александр уже начал с коллегами проработки по куда более тяжелым машинам с моторами в 1900 л.с. и более (двигатели такой мощности еще не ставились ни на один истребитель в Мире!). Тем неожиданнее оказалось второе предложение польского гостя. На стол легли общие виды самолета намного крупнее, и 'Лансера' Р-43, и его модификации 'Рокета' Р-44. Беседа подходила к кульминации. Голос Якимука спокойно перечислял условия возможного сотрудничества.

– Поскольку первый контракт нами начерно согласован, то мои коллеги из 'Командо', готовы обсудить сотрудничество с 'Репаблик' в разработке более мощного аппарата, как раз по контурным требованиям, озвученным вам ветеранами боев в Европе на конференции в Райт-Филд. Скажу вам больше. Новый восемнадцатицилиндровый мотор 'Двойная оса' уже проходит испытания на аппаратах нашего концерна. Кстати, первые, еще даже не произведенные партии, уже на корню выкуплены нами у 'Прат энд Уиттни'. Захотите сотрудничать, выиграете минимум полгода. Тем более что канва проекта у нас уже есть. Но наша помощь оценивается в четверть вашего армейского заказа, размещенная на заводах концерна 'Командо'. И торговаться по данным пропозициям я, увы, не уполномочен. Либо так, либо... Как известно, у моих нанимателей хорошие связи в штабе и в столице...

'А Саша-то сильно изменился. Стал намного жестче и циничнее. Настоящий купец! Или это его партнеры Хьюз и Моровски правят бал в коммерции их шустрого 'Командо'? Прямо волки купеческие, или абреки горские. Однако, пусть их! Мы, конечно, и сами с усами, но судя по спокойствию Якимука, знают они о наших делах и, правда, немало. И связи у них серьезные. Да и предложение не особо грабительское. Если их проект окажется толково продуманным, то можем действительно сэкономить время. А время нынче стоит дорого, куда дороже четверти армейского заказа. Хозяев 'Рипаблик' я совершенно точно сумею убедить. Да и условия, как ни крути, справедливые. Нам ведь даже без всяких гарантий подкинули столь нужный заказ, как раз когда нечем платить зарплату рабочим и инженерам...'

– Когда мы сможем ознакомиться с вашим вариантом проекта, и сравнить его с нашим.

– Сразу после подписания соглашений об ассоциации с нашим концерном, и о разделе заказов.

– Хорошо. Предлагаю провести встречу на нейтральной территории. Например... гм... в Детройте?

– Нет проблем. На эти согласования я уполномочен. Точное время и место встречи, я сообщу вам уже завтра. Позвольте откланяться. И будьте уверены, вы сделали правильный выбор. Вместе наши фирмы достигнут куда большего.

– Дай-то бог...

Состоявшаяся вскоре встреча, от острой торговли 'о долях пирога' плавно перетекла в обсуждение совместного проекта новой модели ХР-47. Авиационные инженеры (по компоновке и аэродинамике) из 'Вако', 'Беланки', 'PZL', 'Райан' и других входящих в концерн 'Командо' конструкторских коллективов неплохо потрудились над концепцией 'тяжелого одномоторного истребителя'. Их решение с размещением компрессора в хвостовой части аппарата (с длинными воздуховодами к мотору), воздухозаборниками в широком коке винта и в крыле, а также фонарь кабины в форме капли, в чем-то даже превзошли собственные наработки Картвели, который еще только начал искать варианты компоновки машины со столь мощной ВМГ. Порой ему даже казалось, что кто-то прочитал его собственные идеи, витавшие в эфире, и не успевшие выплеснуться на чертежи и наброски. Но, как бы, то, ни было, подписи скрепили бумагу, и сотрудничество началось. И как по волшебству, через неделю штаб Авиакорпуса подтвердил приторможенный было заказ на 80 'Лансеров'. Посыпались и мелкие заказы от новых партнеров. Работа по ХР-47 шла скоростными темпами. Жизнь стала налаживаться. Несмотря на имевшиеся у Северского акции, компания 'Рипаблик' не стала собственностью концерна 'Командо', однако теперь была тесно связана с ним цепочкой поставок и совместной коммерческой политикой. Но, все же, главного Картвели добился. Его имя среди создателей истребителя 'Удар Грома' будет первым. А спустя годы никто уже и не вспомнит о прочих других, приложивших к этому руку.

Выпущенные из сборочных цехов рижского завода новые 'Ястжеб-III' вскоре попали сразу на два театра боевых действий. Полсотни таких машин неожиданно для всех оказались в британском Египте, и сходу показали итальянским 'Фиатам', что воевать с ними, не то же самое, что жечь старые британские 'Гладиаторы', и переделанные русские И-5 и И-7. Чуть позже два десятка новых истребителей были поставлены в британский же Аден, а потом тридцать аппаратов взяли под охрану небо Мадагаскара, в рядах авиации Добровольческой Армии. Остальная сотня выпущенных в Риге машин, заменила своих изношенных предшественников в Польше. В феврале 1941 боевые действия на Восточном (польско-германском) фронте несколько поутихли. Поляки укреплялись на отвоеванных рубежах и перегруппировывались. Немцы тоже готовились к новым боям, и не спешили нести потери в бесплодных слабо подготовленных ударах по врагу...

***

'Красотища-то какая! Погода над облаками, словно по заказу. Внизу белое кружевное покрывало, сбоку солнышко светит. Ласковое такое сквозь светофильтры. И переливающаяся разными цветами высь стратосферы со всех сторон. От крыла 'Боинга' солнечные зайчики ко мне на остекление скачут. Благодать. Хочется даже остановить мгновение, словно дядьке Фаусту. Только бы этот набор высоты длился и длился. Э-эээхх! Как же не хочется гибнуть именно сейчас. Уже целый год как, я своими чахлыми ручонками, упираюсь, хоть как-то затормозить Мировую Войну, и сделать ее чуть менее кровавой. Бестолково пытаюсь, хоть на десяток миллионов снизить потери моей Родины. А лучше бы и совсем... И не я одна тут корячилась. Вон сколько народу уже в деле! А чего же, мы добились? Чуть более звонко 'за речкой' щелкнули по носу японцев. Тут разница не особо заметна, но пусть... Итальянцы с греками надежно сцепились, и свои дивизии к нам не пришлют. Захвачена Финляндия, которая теперь стала нашим буфером с северо-запада. Аж целыми тремя. Что ж... Это уже кое-что... Карбышев-то со товарищи, с этого боку точно соломки стране постелят. Вон, Линия Маннергейма, я слышала, уже сейчас 'выворачивается мехом наружу'. В смысле, переделывается в обратную сторону, чтобы отбивать удар со стороны Швеции. А в Норвегии партизанская война идет до сих пор. Кстати, хреновая там у Гитлера 'антресолька' вышла. Войска к нашей границе тоже не в один момент пригнать. Это значит, не будет наступлений финнов и немцев, и не должно случиться обвала с этого боку. А, если через шведов фрицы сунутся, то сразу в Карелии и огребут. Минус бомбардировки Мурманска, и минус Блокада Ленинграда. Маленький такой плюсик моей совести. Есть польза стране и народу. Пусть крохотная, но есть. А с другой стороны глянуть. Это, вроде, как и много, но этого и очень мало! Да, за Бугом теперь маленький такой, свернувшийся колючим клубком, буфер появился – 'Сражающаяся Польша'. Но надолго ли ее хватит? В последних сражениях Войско устояло, но и германский Вермахт живее всех живых. Подтянут резервы и швах! А потом, ведь не оставят они и нашу страну в покое. Не смогут. За все уже заранее уплочено! Заказа не отменить! Шаг вправо, шаг влево, и Гитлеру крышка. Свои же, его и прихлопнут, по команде из-за океана. Если отступит. А значит, не сегодня, завтра, полезут 'сверхчеловеки'. Начнется 'новый сорок первый', а меня уже снова не будет. Обидно. Опять все случится без меня. Чуть лучше выйдет, хочется в это верить. Наверное, не расшибут на рассвете матчасть на аэродромах. Да, и потери Люфтваффе окажутся куда серьезнее. Но дальше-то что?! Танковые корпуса в идиотские атаки без заправщиков и второго БК, снова бы не бросили, ухари. А будь я там, что, лучше бы вышло? Кто бы меня в самые первые дни-то слушал? К Сталину, сломя голову, бежать сдаваться, мол, 'внемлите попаданцу, ради всего коммунистического!'. Ага. Три раза. Он проверенной разведке не всегда верил, а я кто? Под замок бы посадили на месяцок, охолонуть. Да стали бы колоть на знании будущего. И, тут я им, пык-мык – Сталинград, пык-мык – Севастополь. Угу. А хронология Второй Мировой уже год с лишним, как поменялась! Все уже по-другому. Даже командующие у групп армий другие окажутся. И потому, все пульки моих предсказаний в молоко, с размаху... И чем бы это помогло нашим? Ход войны-то другой! Все! Основные фишки 'Блицкрига' нашим генштабом уже и без меня переосмыслены. Не зря они 'ограниченные контингенты' в голубые дали посылали. А я? Ну, допустим, никуда не ходить мне, а просто воевать, как все. Еще одна единица в ВВС – десяток сбитых 'фрицев' и все. Через месяц-полтора, хвостом ввысь, морковкой в землю. Угум. 'Красная девица лежит в гробнице, а коса на улице'. Да не жалко! Для дела, не жалко. Но с моими нынешними возможностями – это примитив. А вариантов-то и нет. Если только в тылу отсиживаться испытателем. И в глаза парням улетающим на фронт глядеть, ушами от стыда пылая, да глаза от них пряча. Наши-то реактивные, которые я в Польше гоняла, еще не готовы ни хрена. Первая 'полуопытная' серия нам корячится, только к середине зимы 1941-го года. И воевать на них никто толком еще не умеет. Сколько еще будет жертв? Даже испытатели на фронте через одного биться будут. Все огрехи, как зомби из щелей полезут. В мирное-то время, целых три года бы самый первый реактивный полк учился до своей боеготовности. Три! И я нашим корифеям ученым и производственникам, может, самую малость могла бы подсказать, да и то, не факт. У меня ведь в этом времени уже полное отупение случилось. Все мои навыки мастера на другой уровень материалов и технологий заточены. Ни хрена-то я толком и не знаю, как работать в нынешних условиях. 'Тюльпан' примитивный смастрячить в сарае, много ума не нужно. Турбореактивного 'Эльфа' я, специально, спроектировала по мотивам британских же движков. Для бриттов в нем ничего нового. Да и то еще убожество вышло, по совести сказать. Но там весь смысл был в другом. Надо было нашим разведчикам к вражеским реактивным секретам путь-дорожку проложить, вот и проложила. Да еще Люльке с Лозино-Лозинским и прочим Уваровым и Стечкиным пинка хорошего дала. Чтоб быстрее наши моторы делали! Без ресурсных-то ТРД, не будет у СССР реактивной авиации. Пусть пробуют. Пусть ошибаются, но ищут и находят. Должны они справиться. Британский сплав 'Нимоник', вон, получили вроде. Но успеют ли его до войны освоить? Если что-то, вроде центробежного ТРД 'Дервент' к 42-му выйдет, значит, не зря я разорялась, и безумствовала. А мне теперь остается сделать, то, что не сможет вообще никто. Никто, кроме меня. Будет от этого толк или нет, время покажет. Правда, покажет оно уже не мне. Но, вот, такой случай больше точно не представится. Никогда. Берия с Судоплатовым не понимают, и не поймут, что такое стране нужно. Некому будет догадаться, и сделать это. Кроме меня – некому. И все же, уходить во тьму, вот так, все начатое бросая... Обидно. Обидно до жути! И ошибиться в своих прогнозах тоже страшно. А вдруг все станет только хуже! Вдруг Мировая Война станет для Родины Атомной, да еще и против всего мира? И что мне тогда делать?! Впрочем, МНЕ уже ничего делать ТОГДА не придется. Потому, что у меня только эта одна попытка и есть... Вот, только, сомнения гложут. Грызут и покусывают. Понимаю, что сегодня мой единственный шанс, угробить эту сволочь и его прихлебателей. Понимаю! Но будет ли польза?! Как я там, в своей могиле, пойму, что с того будет толк?! Как?! А, ну тихо! Отставить сопли истерические! Раскудахталась тут! Пан подпулковник хренова! Может, тебе новую юбку со склада выдать!? А как, те пацаны вчерашние школьники – подольские курсанты, умирали, на пути врага к Москве? Как эти мальчишки понимали, что их жертва не напрасна?! Они как?! Смогли! Сумели! Не отступили... Короче, слушай последний боевой приказ – засунуть все сопли поглубже, и просто сделать свое дело. Только так! Свой вклад внеси, товарищ пилот. Сдохни, но сделай! За детей наших...'

Из кабины аппарата мало, что было видно. "Феникс" сидел верхом на спине 307-го 'Боиннга', зафиксированный крепежными узлами на узкой полоске направляющей. Павла, ухмыльнулась, вспомнив, как убеждала все руководство NASA, включая своего партнера Хьюза и профессора Годдарда. Мол, потеря высоты на сотню метров, при старте из-под крыла, даст километры недобора подъема. Согласились. Тренировочный старт прошел без сучка, без задоринки. Прославленному ракетчику верили даже без расчетов, признавая авторитет. Но все это с ней происходит в последний раз. Через час, танкер-буксир В-17, отцепится, и сцепка окажется на высоте сброса. Потом отрыв от носителя... Павла старалась настроить себя, как бездушную машину. Чтобы все сделать ювелирно. Никаких метаний не должно быть в момент выполнения маневра. Это японские одноразовые пилоты, принося себя в жертву стране и императору, могли себе позволить петь в кабине песни, читать стихи и возвышенно думать о своем возрождении в храме павших воинов. Павла верила лишь в то, что своим поступком хоть немного ослабит вечного врага своей Родины. Врага, которому Гитлер с его рейхом, всего лишь, так, 'мальчишка на побегушках'. Надеялась, что хоть на некоторое время задержит начало Холодной Войны. Насколько задержит? Да, как получится! Хотя бы на несколько лет. За это время, чуть больше народа родится в Союзе. Чуть крепче будет армия. Чуть сытнее станет жизнь в деревнях и городах. Меньше будет сирот и калек. Сильнее станет наука и производство. Конечно, вместо Трумена, вскоре после смерти Рузвельта, придет другая сволочь! Куда ж без них-то? Овальный кабинет долго пустовать не будет. Но верней всего, преемник не будет столь резко тащить одеяло на себя. Точно ли? Она не знает. Но, в том, что Трумен упырь, сомнений нет. А на цену этой жертвы... плевать. Советскому разведчику нужно было думать только об успешном ударе своей ракетой, почти сразу после отрыва от носителя. Попытка будет только одна. Другой не представится. То, что вместе с сенатором (и будущим вице-президентом) на борту 'Боинга' погибнет несколько генералов с адъютантами, руководство NASA и NACA, а также три ключевых фигуры 'Манхеттен проекта', было лишь фоном. Притормозить столь важные направления работ вряд ли удастся. Главное, Трумен. Ей фантастически хитро, удалось сыграть на их тщеславии, предложив Америке невиданное шоу – 'Обручение с Космосом'. Как некогда Дож Венеции обручался с морем, все эти масоны собирались в этот раз обручиться с великой пустотой и звездным небом. Запустив по баллистической траектории ракетного пилота до очень низкой орбиты, апогеем километров 70-80 они рассчитывали, вымести из истории воспоминания обо всех прежних достижениях русских и немцев. Во всеуслышание признать все, сделанное до этого момента, лишь несущественными и неудачными попытками. Установить свой моральный суверенитет над межпланетными путями и орбитами небесных тел. Такая вот наживка оказалась для них слишком вкусной. Поищите ка политика не желающего попасть в анналы истории. А вообще такие бывают? И Павла их на этом подловила. Конкурс был жесточайший. На борту имелось только сорок мест. Просторный салон 'Боинга' после модернизации получил несколько панораных выпуклых окон. Сейчас у них толпились тщеславные 'хозяева жизни', позируя паре фотографов и кинооператору. Парашюты? Не смешно. В такой толчее им тут было не место. Шикарный 'Боинг' (родной брат самолета Говарда Хъюза) казался надежней Статуи Свободы. Полет с ракетой был у него уже не первым. Все пассажиры были уверены в полной безопасности.

'Ну, так что ж... насильно вас никто сюда не тянул. Сейчас я вас с космосом-то и повенчаю. Будет вам веночек, не сумлевайтесь. Так, вот вы какие 'творцы истории'? Уже скоро. Скоро белозубые широкие улыбки исчезнут с этих лиц, сменившись гримасами ужаса. Жалко ли этих людей, их будущих вдов и сирот? А жалели ли они японских детей в Хиросиме?! А сожженные корейские и вьетнамские деревни. А стыдно ли им было за гибель людей, замученных в тюрьмах ЦРУ? Вот и Павле не жалко этих мерзавцев. Она нынче 'ангел мести'. Мести, которая свершится несколько заранее. Да и есть ли у нее другой выход? Может, стоило делать карьеру в Вашингтоне, под крылом этого самого ненавистного Трумена? Он ведь намекал тогда в Лэнсинге... Стать генералом и главой какого-нибудь комитета. А то и уважаемым сенатором. Искупаться по уши в политическом дерьме, улыбаясь и пожимая руки тем самым 'хозяевам жизни' и их приказчикам? Врасти душой и телом в эту маску, чтобы потом – 'когда-нибудь!'... Нет. Не выйдет! Такую маску Павла носить бы не смогла. Это работа для киношного Штирлица, и вполне реальных разведчиков вроде Рихарда Зорге и Кима Филби. С этими титанами встать в один ряд, не выйдет. Все, что доступно ей, это играть роль нахального выскочки с боевым и испытательским опытом. А рывок к власти такого персонажа, в Вашингтоне пресекают на раз-два. Это тупик. Возможно, удалось бы годами снабжать СССР ценными разведданными. А может, выпал бы иной шанс, повернуть историю в нужное русло. В такое можно только верить. Но веры в это нет. Не справится. Потерять себя легко. А жить, зная, что единственный шанс упущен, невыносимо. Потому, прочь сомнения'.

Носитель ракеты уже почти набрал высоту отрыва. Перед глазами панель управления модернизированной ракеты. Сколько труда и душевных сил в нее вложено. Если бы сейчас Моровски на своем "Фениксе" взял высоту 70 км, то через год американцы наверняка начали бы постройку настоящего носителя систем весом более 30 тонн. Лет за пять-семь управились бы. Потом еще лет пять на испытания. При буржуйских деньгах, к середине 50-х результат был бы ими получен. И тогда, не было бы никакого 12 апреля в СССР. Если дать им сейчас хлебнуть глоток успеха. Так что, есть еще один повод, закончить этот затянувшийся сон именно сегодня. Следующие старты в Западном Полушарии теперь, наверняка, случатся очень не скоро. А в СССР готовится новый экипаж. У аппарата Оберта-Стечкина-Королева есть все шансы, начать космическую эру этой зимой. Нападет ли после этого Гитлер? Кто его знает. Но, под угрозой неотвратимого ракетно-химического удара по своей столице, он сто раз подумает прежде, чем сунется. Всей его придворной астрологии с хиромантией придется учитывать это грозный фактор.

'Пора. Скоро начнется отсчет. Прощайте скалистые горы. На подвиг Отчизна зовет... Прощайте друзья. До встречи в аду, враги. Счастливо страна. Хау – я все сказала. Пора мне'...

– Сокол. Как настроение?!

– Настроение боевое, сенатор, сэр!

– Адам, проникнитесь моментом! Вы чувствуете, как на ваших глазах творится История!

– Конечно, сэр! Всеми фибрами души. Разрешите запуск разгонных блоков?

– Разрешаю запуск. Удачи вам, Сокол! Пусть грядущие поколения американцев благословят сегодняшний день! А для вас этот триумф – ступень к настоящей славе и богатству.

'Тьфу на вас, еще раз. Засуньте себе поглубже, свои похвалы и обещания'.

Ракета окутывается дымом ускорителей, но Павла сразу же вырубает три четверти тяги. Пилот, резко, слитным движением расцепляет замки, рвет на себя штурвал, вжимая регулятор носовых сопел на набор высоты. Ракета успевает неуклюже подскочить на сотни три с чем-то метров. Огненный зверь рвется вперед, нужно не дать ему проскочить цель. Когда становится ясно, что справиться не выходит, Павла отчаянно рвет рычаг тормозного парашютика, и тут же отстреливает его едва распустившийся купол. Ракета чуть отстает от самолета, заваливаясь влево. Пилот чувствует, как трещит волосок, на котором все висит. Наконец, инерция управления преодолена, и тут же руки пилота толкают штурвал от себя, отработав хвостовыми рулями и носовыми соплами. Ракета кивает, и нехотя, идет вниз прямо на ползущий над облаками, такой близкий силуэт лайнера. Вот, фюзеляж самолета неторопливо растет в размерах. Взгляд Павлы, словно стереотруба, приближает расположенные в шахматном порядке блистеры окон. За остеклением лица.

'О, как? Сам Оппенгеймер глаза вытаращил. Какие же у них противные лица и глаза – эти 'зеркала душ'. И, вот, эти деятели хотели править всем Миром? Тьфу ты... Даже умереть, как люди, и то не могут. Ну, привет вам 'вашингтонские небожители' от коренных американцев, которых вы некогда извели. Встречайте ответку за них, да и за всех других тоже. Большой 'фигвам' – избушка такая...'

Промелькнувшие мысли, сменила пустота. Блики на дюрале крыльев лишь на доли секунды отвлекли на себя внимание, но Павла успевает. Вовремя переводит тягу на максимум, прицелившись в самый центр огромного крылатого лимузина. В сам момент удара, удается лишь улыбнуться. Все...

***

Павла проснулась. За окном раздавались голоса на французском. Знакомая перебранка авиатехников. Слышанная не один раз. Память тут же подкинула и местоположение этого аэродрома – Тулуза. Голова советского разведчика лежала на влажной подушке. Сердце стучало, словно очередь из ШКАСа.

'Опять! Как же мне все это надоело! Опять по мозгам ездят, мучители. Зачем снова это несбыточное 'кино' крутить? Мне тут скоро через пол Европы армаду в небе вести, а они, как маленькие, все о том же. 'Хочешь конфетку, а нету'. Только дразнят своими глупыми сказками...'.

***

Сейчас Джеймс был почти спокоен. Жизнь военного пилота, испытателя, и рекордсмена, приучила полковника грамотно просчитывать любую ситуацию. Новое звание было ему присвоено этим летом за умелое командование авиагруппой 'Дугласов DB-7' и совмещение должности заместителя командира авиакрыла. Вместе со званием, был вручен 'Воздушный крест' от родных ВВС, и ордена от французов и бельгийцев. Что ни говори, награды получать всегда приятно. Однако, несмотря на авантюрную жилку в душе, рисковать по-глупому Дулиттл не любил. Впрочем, и отказаться от участия в такой операции также не мог. Ни за что бы себе потом не простил, оставшись в стороне от столь важного и громкого дела. И потому в этот раз, решил вместе с инициатором затеи, идти ва-банк. Шанс добиться нового впечатляющего успеха выглядел уникальным, поэтому за предложение своего 'Ошкошского крестника' Джеймс уцепился двумя руками. Однако в роли лидера, столь крупного соединения, как сводное авиакрыло ВВС Альянса, он выступал впервые, и это добавляло волнений. Впрочем, уверенность ветерана военной авиации в успехе этой авантюры, помимо серьезного расчета рисков, базировалась на созерцании впереди в штурманской кабине затянутой в летный шлем головы Адама Моровски. С этим 'талисманом' леталось ему вдвойне спокойнее. Две недели назад слишком молодой подполковник Сил Поветжных прибыл с Восточного Фронта в штаб объединенных ВВС под Парижем. Приезд был далеко не первым. Не далее, как в начале сентября 1940-го Моровски уже привозил в столицу Франции свои прожекты по борьбе с ПВО третьего рейха. В тот раз речь шла о появлении у противника районов оснащенных радарами новой генерации, а также о способах преодоления их авиачастями Альянса. Немцы сильно продвинулись в технике ПВО. Станции 'Фрея' имели дальность в 200 км, но пока их было немного. Зато планировалось выпускать крупной серией станции обнаружения 'Большой Вюрцбург' имеющие дальность обнаружения до 80 км. Станции орудийной наводки 'Малый Вюрцбург', имевшие дальность обнаружение в 40 км, также прошли в августе войсковые испытания, и сразу начали появляться в ПВО Берлина. Поначалу в планах Люфтваффе была защита западных границ рейха, но Гитлер настоял на 'приоритетной защите столицы от подлых ударов польскими этажерками по святыням германской государственности' (фюрером имелись в виду Рейхстаг и прочие реликвии нации). Если в сентябре доклад Моровски ставил перед участниками совещания вопросы о новой тактике противодействия, то в этот раз в центре внимания были оперативный и стратегический уровень планирования. И не всем присутствующим этот 'прогресс уровня выступления' был по душе. Конечно, докладчика знали все, однако для местного начальства, его статус и возраст сильно не дотягивали до уровня важности затрагиваемых им вопросов. Тем более что держался гость без малейшего подобострастия, на самой грани приличий. Только появившись тут, не страдающий смущением перед высокими чинами парень, смог на целых два с лишним дня отвлечь от текущих задач куда более высокопоставленных руководителей объединенных ВВС Альянса. Год назад, этого мальчишку оставили бы за дверями ждать, пока высокое начальство вынесет окончательный вердикт по его прожекту. Однако, заработанный им за год авторитет и нынешний статус зам. командующего ВВС отдельного Восточного Фронта, давали ему теперь иные права. В этот раз Моровски получил более-менее равный регламент для полемики с его оппонентами. Когда другие выступающие, собственными витийствами загоняли решение в очередной квазилогический тупик, слово снова брал инициатор этой встречи. И его слушали. Пусть и, перебивая атаками начальственной логики и авторитета, но все-таки слушали. А убеждать молодой зам. командующего умел. И именно этот риторический талант оказался здесь, как нельзя, кстати. Кое с кем из присутствующих, никаких проблем взаимопонимания не имелось. К примеру, уговаривать командование 'Добровольческой армии' вовсе не требовалось. Поскольку их, со штабом 'Сражающейся Польши', совместная работа по подготовке нового наступления, шла уже целый месяц. Под это дело, в советский порт Мурманск даже пришло грузовое судно с комплектами ЗИП к американским самолетам Альянса, запасными моторами, бочками с машинным маслом и высокооктановым бензином, а также с бомбами и патронами американского стандарта (эта поставка курировалась отделом специальных операций Армии Соединенных Штатов, который идею уже поддержал, хоть и не принял еще по ней окончательного решения). Но некоторым участникам совещания, резко не нравились, как повестка самого собрания, так и содержимое большей части этапов, претендующей на статус плана авантюры. Этому скепсису немало способствовали, как испытываемая рядом представителей элиты Альянса личная неприязнь и зависть к 'выскочке', так и прогноз больших потерь от огня зениток и 'охотников' Люфтваффе. Новая система ПВО Германии названная 'Гелле Нахтягд', оказалась комплексной и очень серьезной. В ее составе имелись районы, прикрытые ночными истребителями 'Bf-110', поддержанные зонами РЛС 'Вюрцбург', и прожекторными частями. С октября к этим средствам добавились участки, оснащенные мощной зенитной артиллерией, имеющей радарное наведение. Германские истребители 'ночники' имели на борту автоответчики 'свой-чужой' FUG-25, отвечающие на сигнал облучения своей РЛС 'Вюрцбург' измененным ответным сигналом. Это позволяло наземным германским радиометристам проводить селекцию воздушных целей, и наводить на врага, как зенитный огонь, так и атаки истребителей. Теперь дневной и ночной проход сквадронов бомбардировщиков Альянса через такие районы ПВО, был чреват серьезными потерями, а то и срывом боевых заданий. Поэтому сомнения в успехе воздушной операции, и в успехе последующих наземных боевых действий, казались серьезными. Впрочем, эмоции также явным образом влияли на оценки. Поступи это предложение от уважаемых генералов из штаба RAF, возможно решение было бы принято в разы быстрее. То ли дело, выслушивать 'гениальные измышления' от 'этого невыносимого выскочки' Моровски... Даже по лицам присутствующих было заметно, сколь сильно раздражал их спокойный апломб двадцатилетнего мальчишки в погонах подполковника. И все же, дело тут было не только в эмоциях... Кому-то, даже после грамотных ответов инициатора, все еще казался запредельным риск неудачи этого интересного проекта. Другие, имели жесткие инструкции от своего начальства, которые нужно было строго выполнять, или вовремя получить новые. Самодеятельность в штабах каралась жестоко. Третьи знали больше всех присутствующих вместе взятых, и опасались... не провала, а как раз успеха данной операции! Впрочем, даже они не спешили афишировать свою ведущую роль в 'предании анафеме' столь многообещающего плана (и в последующем обвале Западного фронта, который и так уже дышал на ладан). Некрасивого пятна на своей репутации, из высокопоставленных собравшихся в штабе объединенных ВВС, не желал никто.