Текст книги "Ясный Огонь (СИ)"

Автор книги: Георгий Юленков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

Нельзя сказать, что руководство компании в Йовиле за весь прошедший 1940 года совсем не искало альтернативных доходов. Работа велась и в направлении кооперации с другими фирмами. Были даже планы наладить выпуск агрегатов для 'Хокер Харрикейн'. Шли и разработки других проектов. Наиболее странный из таких проектов с июля месяца разрабатывался инженерами по инициативе эмиссара одной из армий Альянса. Риск отмены того заказа казался немалым, и руководство 'Вэстленд' потом частенько с тревогой вспоминало о той июньской беседе с американо-бельгийским майором Адамом Моровски. Его прогнозы утраты первенства моделью 'Вихрь' и ее вечной проблемы с моторами 'Перигрин', впоследствии сбывались с невероятной точностью. И это заставляло ускорять разработку нового разведывательного аппарата по заказу, сделанному самим майором. В тот раз американский поляк, ставший командиром бельгийской штурмовой эскадрильи, своими нахальными речами даже вызвал у Петтерса острое желание, скрутить этого визитера, и передать его в руки полицейских из Скотланд-Ярда. Его непонятная осведомленность о сильно засекреченном новейшем военном самолете казалась руководству компании чрезмерной и подозрительной. Впрочем, майор Моровски сразу же успокаивающе заметил, что сам по себе их 'секретный Вихрь' его принципиально не интересует. И что он хотел бы заказать от имени штаба 'Армии Волонтеров' (и возможно, от Бельгийских ВВС) несколько другую машину, но технологически во многом пересекающуюся с серийно производящимся 'Вэстленд Уирлвинд'.

– Поймите же, джентльмены. Во Франции ив Польше и без того хватает своих двухмоторных истребителей с пушечным вооружением, а вот сверхскоростных разведчиков и целеуказателей для ПВО хотелось бы существенно добавить. И поскольку, ваша фирма работает на оборону Британии, я отнюдь не планирую заказывать вам серию. А вот лицензию на производство в Америке и в Польше мы бы купили, но купили бы не прямо сейчас, а, скажем, в начале 1941. Да и сам проект должен быть изменен...

– Сэр. Что конкретно вы планируете изменить в проекте, вы же его даже не видели?! Да, и без разрешения из Лондона, не увидите.

– Смотреть мне на него не обязательно, сэр. Иначе ваша контрразведка начнет за мной охоту. А мне еще защищать Бельгию от вторжения, и временем на все эти глупые встречи и объяснения я не располагаю. А, вот, изменений проекта планируется много.

Майор вальяжно разложил на кофейном столике свою кожаную папку с какими-то бумагами, и требовательно взглянул в глаза своих собеседников.

– Вы готовы меня слушать, джентльмены?

– Мы полны внимания, сэр.

– Гм. Ну, так вот... Фюзеляж аппарата должен стать более объемным и длиннее на метр. Гаргрот за кабиной нам требуется выше исходного почти на полметра, но без ухудшения обзора назад. Также понадобится увеличенной площади несколько более стреловидный киль и вертикальный руль, примерно как вот на этом наброске. Как вы видите, в носовом обтекателе, вместо пушек, должен быть установлен новейший самолетный радиолокатор, а под ним будет располагаться отсек для уборки носового колеса. Размеры колес и стоек шасси приводятся вот на этом приложении к техническому заданию.

– А вы уверены...

– Простите, что перебиваю, сэр. Шасси, из-за размеров ниш, вам покажется избыточно низким, но поверьте, там есть секреты производителя, увеличивающие его высоту после выпуска, поэтому проблем с задеванием винта о поверхность не будет. Тут вам беспокоиться не о чем.

– Хорошо, продолжайте, майор.

– Съемный лафет с аэрофотокамерами и одним бельгийским оборонительным пулеметом 'Браунинг-52' должен быть смонтирован под брюхом самолета, его размеры даются. Исходное нижнепланное крыло должно получить ламинарный профиль, и стать среднепланным с еще более уменьшенным сопротивлением и на 1,5 % более тонким профилем, чем на 'Вихре', и с лучшим сопряжением с фюзеляжем, но почти без зализов. Конструкция топливных магистралей должна допускать питание мотора из топливных баков любого крыла. Чего сейчас нет на вашем 'Вихре'.

– Но откуда...

– Вильямс, не перебивай майора, пусть продолжает...

– Гм. Хорошо пусть.

– Итак, продолжим... Средняя аэродинамическая хорда крыла сдвигается в сторону хвоста. Трапециевидный центроплан, с дополнительным лонжероном и усиленными нервюрами, получает несколько больший размах и стреловидность в 16 градусов (как на этом чертеже). Это, чтобы вместить более объемные топливные баки, обеспечить прочность тонкого крыла, и при этом не закрывать обзор вперед и вниз. Под ним, вблизи фюзеляжа нужны четыре универсальных узла подвески для ПТБ и осветительных бомб. Моторы... Гм... С моторами-то как раз мы уже сами будем разбираться. Ваши любимые, но ненадежные 'Перигрины', либо заменят легкие 'Испано-Сюизы', либо найдем другие варианты ВМГ. Может быть, даже используем схему с длинными валами к толкающим многолопастным винтам несколько меньшего диаметра.

– То есть вы, майор, предлагаете проектировать столь странный заказ, даже не зная точных характеристик моторов?

– А зачем оно вам? Для проектирования, будет довольно и описаний диапазонов нагрузок от ВМГ. Предлагаю не отвлекаться, и дослушать требования заказа до конца. Я могу продолжать?

– Безусловно, сэр.

– Напоминаю, что трехстоечное шасси требуется только с носовым колесом, и для аэродромных маневров прототипа, вам придется ставить на планер любое подходящее. С вас же обеспечение размера базы и колеи шасси, достаточных для нормальной устойчивости при рулении, взлете и посадке. И, как вы понимаете, основные подкрыльевые стойки шасси должны будут убираться вперед против потока, и находиться сильно сзади, за линией центра масс самолета. Полагаю, для этого вполне сгодятся усиленной конструкции вытянутые крыльевые ниши с обтекателями под лонжероном на задней кромке центроплана. Консоли крыла можете использовать аналогичные вашей модели 'Уирлвинд', но с новым профилем, уменьшенной относительной толщиной и без любых снижающих аэродинамику выступающих в поток устройств. Даже ПВД правильнее будет вписать в фюзеляж. Ну и кабина аппарата должна стать двухместной и достаточно просторной. Фонарь общий на две кабины, из больших изогнутых листов многослойного толстого плексигласа, открываемый вбок, и с возможностью аварийного сброса пиропатроном (кроме переднего удлиненного козырька с прицелом, и заднего остекленного заголовника). Кресла пилотов должны быть крупного размера, и иметь мощную бронезащиту сзади и снизу (их масса и примерные размеры приведены на схеме 12). Пилоты должны располагаться один за другим. Посадка заднего пилота должна возвышаться над передним, так, чтобы частично видеть приборную панель пилота и верхний прицел в лобовом бронестекле. Управление также двойное. Это на случай, если командира в полете убьют. Размещение перископов заднего обзора и перископического видоискателя мощных фотокамер, а также индикаторов радара также нами продумано. Кстати, все приборы нужны во французском метрическом формате шкал. Форма и размеры приборных панелей и кронштейнов под прицелы есть на схеме 14. И обращаю внимание, все технологические карты и чертежи по лицензии, нам также нужны в метрической системе, поэтому проектирование вам лучше сразу начинать в миллиметрах...

Чем дольше звучало описание требований, тем сильнее вытягивались лица инженеров и шеф-пилота. А Уильям Петтер в раздражении подумал, что не бывает шпионов, столь же въедливых, как этот майор Моровски. Дальнейшее он слушал, с трудом сохраняя невозмутимость. Наконец его терпение лопнуло, и ответная фраза прозвучала довольно резко.

– Майор! Вы же понимаете, сэр... что, фактически, заказываете уже абсолютно новый аппарат. Да еще и в метрической системе! На его разработку уйдет полгода, если не больше! И оплатить сразу вы предлагаете нам только часть расходов на проектирование. А если война в Европе закончится раньше?! Где гарантии, что вы, вернее штаб вашей 'Армии Волонтеров' вообще выкупит лицензию на эту машину?! Сэр, 'Вэстленд' не может идти на такой риск!

– Гм. Джентльмены. Эта война уже идет с таким ожесточением, и с таким количеством жертв с обеих сторон, что закончить ее раньше, чем за год с лишним, можно только в случае предательства одной из стран Альянса. Или, если Гитлер сойдет с ума. Но – воля ваша! Не хотите получить этот заказ, мы поищем иные варианты...

– Постойте, майор! Не торопитесь... Мы не спрашиваем вас, откуда вы столько всего узнали о британском сверхсекретном истребителе, но почему вы выбрали именно нашу компанию?!

– Нам понравились ваши инженерные решения в проекте 'Вихрь', сэр. По оценкам аналитиков штаба ДА, ваша компания быстрей других выдаст приемлемый для нас результат. Штаб ожидает, что к началу 1941 года из самолетов-разведчиков первой линии у нас останутся единицы, и вопрос с переоснащением эскадрилий ближней разведки и целеуказания встанет очень остро. Да и для ПВО, такая машина нужна уже вчера. Поэтому бросить выданный аванс, и не сделать следующий ход, было бы несусветной глупостью с нашей стороны.

– С британским радиолокатором точно могут быть трудности...

– Мы дадим вам размеры, электрическую схему жгутов и разъемов и чертежи узлов крепления, как самого радара, так и приемников сигнала в задней кабине. Вы увяжите все это с конструкцией. Остальное не ваша забота. Вы меня понимаете?

– Ммм... Готовые планеры с оснасткой вам понадобятся?

– Безусловно. Будут нужны шесть двухместных прототипов с озвученными изменениями в проекте. И учтите, половинные новации на старом планере приняты нами не будут, только согласованные в заказе. И помните, джентльмены, во Франции и в Польше ваш аппарат мог бы сверкнуть по-настоящему. А там и ваше правительство, могло бы выдать разрешение уже и на поставки 'Вихрей' за рубеж. И только от вас сейчас зависит, пойдут ли новые заказы с этого многообещающего рынка в актив 'Веэстленд' или в актив другой британской или американской авиастроительной компании...

Последовавшие совещания инженеров в своем кругу прошли в нервной обстановке, но вскоре выяснилось, что принципиально нерешаемых проблем с этим заказом нет. Оказалось, что все требования майора, так или иначе, могут быть выполнены. В общем, беседа с Моровски и последующие консультации не прошли для фирмы даром. Предварительный контракт с штабом 'Армии Волонтеров' в июле 1940 года был заключен. Параллельно с доводкой серийной машины, отдельные элементы конструкции необычного самолета-разведчика начали разрабатываться и даже испытываться в металле на одном из прототипов 'Вихря', оставленном на фирме. К середине декабря 1940 года же совсем новый аппарат без имени, с неубирающимся трехстоечным шасси и двумя развернутыми назад моторами 'Кестрел' (что было собственной инициативой фирмы), совершил несколько полетов, и даже был продут в аэродинамической трубе. Заскочивший всего на три дня, Моровски, осмотрел прототип, оставил очередные указания, и снова убыл на фронт. Родные Королевские Воздушные Силы эта инициативная разработка абсолютно не заинтересовала, поэтому окончательного подтверждения закупки лицензии и оснастки для серийного производства руководство компании ждало с большой тревогой. Вдруг все сорвется? Но не сорвалось. В первых днях января 1941, сразу после приезда в Йовилл уже подполковника Моровски, состоялись летные испытания сразу двух прототипов с неубираемым шасси и моторами с многолопастными толкающими винтами малого диаметра. Скорости разгона и набора высоты даже не замерялись. Подверглись жесткой проверке: эргономика пилотских мест, обзор заднего члена экипажа, оснащение кабин и функциональность перископических устройств. Управляемость машины была троекратно перепроверена, и признана условно достаточной. В одном из полетов над морским мелководьем, Моровски, специально, отстрелил пиропатронами фонарь кабины, имитируя покидание аппарата. А затем уже без фонаря, он посадил машину на аэродром. Сброшенный фонарь потом искали почти сутки с привлечением водолазов, но все же, нашли. Наконец, все придирки и проверки завершились. Сумма в американских долларах, в полном объеме, попала на банковский счет фирмы. И вскоре, вместе с технической документацией, запасами материалов, полуфабрикатов и готовых запчастей, а также вместе со станками, оснасткой для штамповки и сборки элементов системы управления, деталей набора и обшивки, все шесть недостроенных аппаратов убыли в Бостон на небольшом транспортном пароходе типа 'Хогайлендер'. Не были отправлены лишь шасси, моторы и винты. Зато фонарей кабины и комплектов приборных панелей было упаковано больше сотни штук. Итоговая сумма получилась даже больше планируемой. Правда, уже через три дня в газетах появились фотографии тонущего судна с торчащими на палубе очень узнаваемыми планерами самолетов. Видимо подводники Дейница перехватили столь важный груз в Атлантике. Впрочем, руководство фирмы 'Вестленд Эйркрафт Лимитед' все эти проблемы и трагедии абсолютно не волновали. Свою премию за эту сделку компания получила, стало быть, история закрыта. Серийно выпускать такую модель возможности у нее не было. Вместо этого нужно было убеждать командование RAF увеличить заказ на 'Вихри'. Кстати этих 'страдальцев' все же практически удалось довести до кондиции, и за счет привлеченного финансирования, получилось создать истребительно-бомбардировочную модификацию 'Вэстленд Уирлвинд МКII'. Так что компании было не до чужих бед...

***

Василий вспомнил момент прощания в декабре в Люблине. Очередное расставание с бывшим подчиненным впечаталось в его память словно пресс-штампом. Вот, затянутый в подполковничий польский мундир собирает свои вещи, Павел Колун (для всех Адам Моровски)... Тот самый балбес и бабник Пашка, которого больше года назад должны были списать из авиации РККА за пьянство... Да, нет, уже не совсем тот. Теперь это был другой человек с чуть поседевшими висками и упрямыми морщинками у бровей. Уже не зеленый, комзвена и старлей, а настоящий мастер своего дела, наставник, и командир, способный командовать авиабригадой, а может, и не только... И, вот, этот спокойный и уверенный человек, сейчас неторопливо собирал свой чемодан, продолжая негромко напевать. Слова вроде бы звучали по-русски, а вот, ритм песни был чужой, нудный и с тягучими нотами американского блюза. И этот мерзкий мотив нагонял такую тоску своей похоронной бравадой. А когда Василий услышал слова 'Но, пуля – дура вошла меж глаз, ему на закате дня...', так и захотелось подойти вплотную и наорать на бывшего старлея. В груди щемило. А вдруг эта их встреча окажется последней? Не стал кричать, Василий. Дождался, пока парень с седыми висками собрал все к поездке. Хлопнул по плечу, стиснул сквозь кожаный реглан до хруста ребер, и просто негромко сказал ему прямо в ухо.

– Домой – живым вернуться. Приказ ясен, пан подпулковник?

– Так ест, пан пулковник! Приказано вернуться живым. Принято к исполнению.

– Ну-ну. Ладно, до встречи... где-нибудь. Гм. Пан Моровски. Дай тебе... Гм...

– Вшистко пожонку. Дзенькую. До видзенья, пан Петри!

Так и простились. Сам же генерал-майор Петровский был отозван из Польши уже в начале нового 1941 года. Затем, практически без паузы почти месяц пришлось передавать свой новый боевой опыт сразу в двух учебных истребительных авиабригадах в Тихвине и Каргополе. И лишь после этого, в феврале получил недельный отдых с перспективой скорой отправки в новую командировку. Причем, судя по намекам начальства, летать ему снова предстояло 'на факеле'. Новый реактивный 'Грач' Василий опробовал с большим интересом там же на бывшей авиабазе ОКОНа. Кстати, один из этапов будущей командировки волшебно совпал с нынешним местом проживания его Ларисы. Так что, ехал в Харьков к жене со смешанными чувствами. Вроде и отдыхать, а вроде как, и на службу. А в Северной столице Советской Украины, Василий наконец-то смог снова посетить местный авиационный институт, где как оказалось, его самого тоже не забывали. Хороших новостей было несколько. Первая – знакомство вживую, а не по переписке, с матерью Пашки Колуна. Его-то Лариса очень сдружилась с этой очень скромной женщиной, да и других поводов для встречи хватало. В прошлом саратовской учительнице, а ныне методисту харьковского института достались три долгожданных письма от сына и не только они. Еще в Плесси-Бельвилле по заказу штаба ПВО была сделана русская озвучка для американского сериала 'Приключения Сокола' (снятого о жизненном пути Адама Моровски). И как раз копии этих пленок захватил с собой Василий Иванович, когда уезжал из Польши. В актовом зале 135-го авиазавода завода, где Петровского хорошо запомнили, было не протолкнуться от зрителей, но для Веры Максимовны Колун и для Василия с Ларисой места в первом ряду оказались почти в самом центре. У самого же Петровского градус восприятия этого кино уже давно подостыл. А вот сидящие рядом женщины взволнованно глядели на экран, словно там все происходило вживую. Звучащий из громкоговорителей голос главного героя (в озвучке одного из 'греческих ветеранов'), конечно, ничем не походил на голос Пашки Колуна. А вот лицом актер смахивал на того засранца довольно сильно. Вера Максимовна глаз не отводила от экрана, и до конца второй серии не проронила ни слова, лишь глаза платком вытирала. На квартиру к ней доехали на такси, и сели чаевничать. Лариса старалась не мешать беседе. Понимала, что ее подруга взволнована фильмом и очень хочет про сына побольше узнать...

– Василий Иванович. А, ТАМ сейчас... очень опасно? – дрогнул голос женщины.

– Гхм! На войне всегда опасно. Но сейчас там, вроде как, затишье небольшое на всех фронтах. Думаю, в Англии или в Америке нынче поинтересней будет...

Василий серьезно кивнул, на немой вопрос и приподнятые брови. Пашкина мама явно за свою жизнь хлебнула переживаний и за погибшего мужа и за этого молодого ухаря, и сейчас внимала генералу уже почти спокойно.

– Так что сильно беспокоиться не стоит. В деталях я не знаю, врать не буду, но и помимо воздушных боев у командования польской авиации всяких дел хватает.

– Спасибо вам, за моего Пашеньку!

– Это вам за него спасибо! Эх! Такого гарного хлопца вырастили! Как вернется с 'испытаний', сразу женить его не забудьте! А то, поди, застоялся конь в конюшне-то! И по хворостине заскучал... – улыбнулась от забавного сравнения, и румянец на щеках появился.

– Он у меня упрямый шибко. Весь в батьку покойного. Такого силком не заставишь. Э-эх! Строптивый больно.

– Ничего-ничего! Зашлем от этого строптивца сватов к подходящей крале... И уже не отвертится, у нас! А надо будет, так до самого ЗАГСа под конвоем его отправим! Вы главное, невесту Пашке хорошую найдите. Чтоб она сразу его, по стойке 'смирно', да по Уставу...

– Хи-хим. Да присмотрела, вроде, одну 'невестку' подходящую. Девушка воспитанная, хорошая. И с образованием, и работящая. Красавица, умница, да и добрая какая. Они даже знакомы с Пашей. Да вот сбежал этот кавалер несносный... Все-то ему полеты на первом месте. Так что, сами его уговаривайте. Вы начальство! Вас, генерала, может, и послушает...

– А, что?! И уговорим! На таком-то сокровище, без осечки женим! А пока, давайте ка за встречу поднимем. И чтобы все были здоровы!

Вера Максимовна внешне успокоилась. Вроде как поверила, что Колун сейчас не на фронте, хотя сам Петровский достоверно ничего знать не мог, но своей уверенностью так и фонтанировал. Потенциальную невестку она Петровскому все-таки показала, когда та к ней вечером в гости заглянула. Василий оглядел девицу подробно, так, что Лариса даже на ногу ему под столом наступила. Мол, 'куда это ты старый кобель пялишься, девушку смущаешь'. Но генерала та вовсе даже не испугалась, а приветливо ему улыбнулась. Сказала, что вспомнила, как видела его в школе на собрании вместе с Павлом. Посидели и поговорили хорошо. Упомянули мастера Михалыча, который с Пашкой 'огненную страсть' делал. Узнал Василий и про их со старлеем поход в театр. Это, когда чекист с подбитой рожей Колуну с Мариной билеты ко входу приносил, да еще и извинялся. Потом гуляли всей компанией, и в тот же театр даже на спектакль сходить успели. Петровский был не любителем 'Мельпомены', но его Лариса так и светилась вся, что сидел и делал вид, что ему тоже нравится. Время до отъезда на Восток убывало со страшной силой. За три дня до поезда с нарочным пришел приказ, еще раз заехать в ХАИ и ознакомится с рекомендациями испытателей по летной технике, и осмотреть отправляемые машины. Вот так и довелось Василию второй раз в жизни съездить на институтский аэродром Померки. А перед этим, подписав кучу очередных страшных подписок о неразглашении, удалось даже поглядеть на испытываемые в аэродинамической трубе аппараты. Профессор Проскура в том же костюме 'тройка' и с все с теми же моржовыми усами полковнику обрадовался. Покосившись на новый орден 'Боевого Красного Знамени' и, мудро, хмыкнув в густые усы, тут же напал на визитера с расспросами.

– Василий Иванович, сударь вы мой! Ну, что ж вы так редко к нам захаживаете! Забыли совсем?! Ай-ай-ай! Новостей-то не привезли нам в это раз?! Сами знаете, каких...

– Есть немного, Георгий Федорович. Пакет со схемами и чертежами я вам через НКВД еще две недели назад отправил. А, вот, эти крайние наброски пришлось самому от руки переписывать, да перечерчивать. Оригинал-то уничтожен. Сами понимаете...

– Пустяки, батенька! Пустяки! Нам и копия сгодится! Ну, ка – ну, ка! Так-так. Гм. Протокол испытаний изделия 'Э-2'. Видимо это уже следующая модель мотора 'Эльф'. Наш код у него будет 'Ландыш-2'. Таблицы сплавов, температур и давлений. Графики... Ага. Зачтем мы ему это, как курсовую 3-го курса... Порадовали-порадовали, старика! Вам чаю или кофе?!

– Нет-нет, товарищ профессор! Мне бы сразу в Померки нужно! Служба.

– Отказа не приму, батенька! Сольцева! Ну, ка, принесите голубушка, цейлонского чая для товарища генерал-майора. Да с печеньем!

– Хорошо, Георгий Федорович!

Но все-таки через час с лишним Петровский доехал до аэродрома на институтской 'эмке'. Старший охраны объекта, прочитал его пропуск и предписание, не нашел к чему придраться и пропустил генерала на территорию. С неба валил мелкий снежок, но народ тут явно не баклуши гонял. Даже кто-то в конце полосы какую-то 'крокозябу' подлетывал. Но первое, на что Василий уставился, были три совсем незнакомые машины в ангаре. Все три были двухместные. У каждой трехколесное шасси с носовым колесом. Под снятым с одной из них носовым обтекателем оказалось устройство, очень напоминающее знакомый по Франции британский самолетный радиоуловитель. Под брюхом аппарата располагались в ряд две мощные 33-мм авиапушки и между ними один 'пристрелочный крупняк' Березина. И еще под центропланом висели два блока, каждый на семь дальнобойных 130-мм эрэсов. Подошел к группе в летных комбинезонах, и, сходу, узнав знакомого, громко поздоровался.

– Здравствуйте товарищи испытатели! Хорошего вам дня! Не забыли еще меня товарищ Синельников?

– Здравия желаю, товарищ генерал-майор! Вас не забудешь! Какими судьбами тут у нас?

– Да вот, читайте – приказано ознакомиться с вашей новой техникой, а послезавтра буду сопровождать отправку этих аппаратов в 'Пустыню' на войсковые. Вы тут сейчас старший? Командуйте, чего мне и куда?

Встретивший Василия майор Синельников внимательно прочитал все документы. Хмыкнул, и спокойно пригласил осмотреть технику вблизи.

– Ну, что ж, идемте! Рановато их, конечно, на войсковые. Аппараты эти наша разведка, хрен знает, откуда приперла. Правда, вооружение, шасси, катапультное кресло и моторы там наши стоят. Да и радар самолетный, вроде как не хуже английского ленинградцы недавно сделали. Нравится?

– Интересно выглядит, конечно. Нет слов. Мне сказали, что вторую тройку, вот таких же, на другой площадке где-то испытывают. Правда, или нет?

– Все так и есть, Василий Иванович. Есть там, что испытывать. Я бы их всех полгодика, хорошенько, помучил бы. Рано их строевым пилотам давать, даже тем, кто на 'Грачах' летает. Там еще с управлением много всякого. Но приказ есть приказ! Надо отправить, значит, отправим!

– Перед отправкой-то, поглядеть бы, да 'пощупать'... А, майор?

– Гм. Товарищ генерал-майор. Вы же порядок знаете? Сами же его в нас в Монголии вбивали. Инструктаж мы вам проведем, про особенности управления расскажем. Сам аппарат дадим опробовать только в подлетах, тут уж не взыщите, Василий Иванович. Рисковать вами и новой техникой мы не можем. А в 'Пустыне', там уже сами будете решать, что, да как. Согласны?

– Куда ж я денусь...

Машину выкатили третью, которая, стояла без пушек и ракетных блоков, но с одной 12,7мм 'березой' для пристрелки. За полтора часа успели с майором неплохо потренироваться. Синельников спокойно все объяснял. Потом заняли места в кабине. Фонарь закрыли. Обзор из кабины был неплохой, хотя сильно изогнутые стекла переднего козырька немного бликовали на солнце. Начали отработку запуска новых 'Кальмаров 7-2'. У Василия по счастью имелся опыт полетов на полностью реактивном 'Дугласе DB-7 Р4', на котором тренировались в ОКОНе. Так что перспектива опробования новой реактивной машины нервировала, но не сильно. Не сразу, но поймал ритм работы РУДами. Освоил руление по аэродрому и гонку тяги на тормозах перед стартом. Поговорили о действиях на посадке. Затем пошла отработка имитации взлета. В первой попытке подлета машина не хотела слушаться генерала, и когда до границы ВПП осталась сотня метров, Синельников мягко взял управление на себя. Вопреки собственным обещаниям, майор поднял машину сначала до километра высоты, а затем и показал представление. Хоть летать по-настоящему изначально и не планировали, но испытатель, доложил на КП по радио, и воспользовался случаем показать возможности аппарата. Разгон до скорости 700 километров в час, занял секунды. Всего за несколько минут набрали восемь километров, и Петровскому довелось поуправлять машиной в полете самому. Управление было пусть и не особо легким, за то скоростные и высотные характеристики машины вызывали восторг. Синельников, наплевав на собственную осторожность, отвел аппарат в сторону полигона, и показал приемы стрельбы по мишеням с выпущенными закрылками. Вернувшись на полосу, продолжили 'программу минимум'. Подлеты прошли в целом нормально. Василию довелось поуправлять, и из передней, и из задней кабины. Некоторые приборы оказались непонятны, переспрашивал. Полоса была не слишком длинной, поэтому после короткого энергичного разбега, подпрыгивали вверх до высоты метров 15 и тут же садились. С выпуском тормозного парашюта, тоже не сразу разобрались.

Последние полтора дня до дня отъезда провел со своей Ларисой. Снова, как когда-то старался каждую минуту подарить любимой. Только бы улыбалась, только бы не плакала от близкой разлуки. Время не остановить, настал день отъезда. Начались хлопоты отправки авиатехники. Кучу бумаг подпиши, крепление на платформе и охрану секретной техники проверь. С НКВД режим движения по пятому разу подтверди. Всю дорогу нервничал, ждал какой-нибудь хреновины – не дождался. Все три машины доехали без малейшего урона, и попали в ангары секретной ракетной бригады без номера в системе ВВС РККА. В кабинете генерал-лейтенанта Филина, Василий доложил о выполненном задании, и попросил разрешения полетать на новых машинах со стажерами.

– Василий Иванович у нас же тут своих испытателей полно. Да и из Харькова с вами двое приехали. А сами вы на реактивных-то давно ведь не летали. Если 'тюльпаны' французские не считать...

– Никак нет, товарищ генерал-лейтенант! Летал я, и на 'Дугласе', и на 'Граче' с нашими 'Кальмарами'. Да и вот на этой 'обновке' в Харькове тоже довелось. Даже пострелять па полигоне успел. Разрешите хотя бы с опытным испытателем несколько полетов сделать.

– Успели, говорите? А, ладно! Сам с вами несколько раз слетаю. Вас все равно в нашу реактивную бригаду стажироваться прислали. Вот и будет вам стажировка в звене перехватчиков, а уже потом сами нас поучите современному бою. Тем более, есть нам тут на ком тренироваться.

Последнюю фразу, оброненную начальником реактивного училища и по совместительству командиром Учебного Центра реактивной авиации, Василий понял лишь через пару недель. Конечно же, в самый первый полет на едва собранной реактивной технике, Петровского не пустили. Но как только все три машины были хорошенько облетаны испытателями, слово свое Филин сдержал. Первые пять посадок на этом реактивном красавце дались Василию нелегко. Филин ему немного подсказывал, но в управление аппаратом вмешиваться не спешил. Да и чего вмешиваться, когда 'стажер' довольно уверенно пилотирует малознакомую машину, но не лихачит. Сразу видно – опытный летчик и командир. Сдал нормативы на трех типах реактивных самолетов Петровский на удивление легко. Даже высший пилотаж на 'Граче' нормально покрутил и 'слепые полеты' удались. Видимо боевые вылеты близ Парижа на 'Дугласах' со 'Светлячками' сказались. Есть, конечно, сильное отличие от винтомоторных машин, но приноровиться можно. Так что, нежданно-негаданно, получил Василий 'второй метеор', за который тут в 'Пустыне' его коллеги пилоты ВВС несколько месяцев, а кто-то и по полгода жилы рвали. Но история на этом не завершилась. Снова был вызван к Филину, и получил учебно-боевую задачу.

– Товарищ генерал-майор, приказываю вам вступить во временное командование первым учебным реактивным полком, и подготовиться к ведению в течение недели боевых действий против авиабазы противника вооруженного мото-реактивной техникой.

– Слушаюсь. Только разрешите уточнить, насчет условного противника.

– Нет никакого условного противника, Василий Иванович. Противник настоящий.

– То есть как! В Европе или прямо тут?

– Прямо тут. Хотя не совсем здесь. Расстояние до авиабазы 'Цветущий сад' около трехсот километров. Ваша боевая задача – поджечь врагу склады ГСМ, сбросить с неба их воздушные патрули и постараться не потерять технику и личный состав от огня средств ПВО и от атак воздушного противника. Подробности вам доведет полковник Грицевец.

Знакомый еще по Тамцаг-Булаку Сергей Грицевец приказ начальства выполнил, и в курс дела бывшего и нынешнего командира ввел. И узнал тогда Петровский, что оказывается, уже с мая 1940 года глубоко в пустыне начала действовать полоса с твердым покрытием и другие объекты самой настоящей, хотя и небольшой авиабазы. И развевался на флагштоке этого объекта настоящий флаг японских ВВС. И все было там всерьез. Бетонные укрытия и единственный колодец с водой. И стоящие в готовности открыть огонь 'зенитные пушки Лендера', снабженные большим количеством еще царских трехдюймовых шрапнельных снарядов, и спаренные зенитные итальянские пулеметы калибра 12,7-мм. И даже одиннадцать боевых американских истребителей 'Брюстер Буфало', оснащенные бронированными кабинами и советскими моторами М-62, с парой ускорителей 'Тюльпан-5', а также с настоящими авиапушками ШВАК. Правда снаряды к пушкам снаряжались только дымным порохом, и взрыватели их срабатывали через раз. За то, воевали эти пленные японские вояки изобретательно и с огоньком. Настоящих пилотов японской выучки там было всего трое. Василий узнал, что за попытки побега оставили их всех навечно в нашем плену. В августе 1939 при заключении с японцами мира в Монголии, объявили погибшими около полусотни на самом деле живых японцев из разных родов войск. Чуть позже устроили для пленных авиашколу и школу зенитчиков. Опытные японские летчики сумели подготовить полтора десятка пилотов из бывших кавалеристов и пехотинцев. Ну, а пулеметчики и артиллеристы освоили премудрости наземной ПВО. И теперь несколько раз в месяц над этим уголком пустыни происходили самые настоящие воздушные бои. И проходили они отнюдь не бескровно. В июне 1940 года двух пилотов 'Грачей', сбитых точным японским огнем, пришлось взаправду хоронить. Да и японцы потеряли четверых в сгоревших машинах. Поначалу бои там шли очень ожесточенно. Но, больше полугода назад, договорились по рации, что японцы стараются не бить по кабинам советских реактивных самолетов, и за это русские, не бомбят их казарму, над которой развевается японский флаг. Вот такая 'договорная война' теперь шла в этой среднеазиатской глуши. Японцы защищали свой 'анклав', советские летчики периодически наносили им визиты. Но совсем уж до щебенки не бомбили, и даже сбрасывали на малой высоте и скорости еду и запчасти, упакованные в амортизирующие многослойные брезентовые мешки натянутые на проволочный каркас. Ближняя связь все время поддерживалось по радио, но сообщить о себе на свою родину японцы не могли. Всего километров на пятнадцать работали две их радиостанции. Улететь или сбежать иным способом никто из японцев не смог бы. В пустыне вокруг базы их ждали несколько охранных рот с бронеавтомобилями и радиоуловителем. Да и воды в 'Цветущем саду' едва хватало для ежедневного утоления жажды, и ни верблюдов, ни наземной техники для передвижения по пустыне у японцев не было. Название базы звучало насмешкой, никакой растительности там не росло. Личный состав реактивного полка предполагался постоянный. А вот аппараты им выдали не новые и с урезанной огневой мощью, вместо авиапушек стояли на них 'роторные пулеметы Блюма РТБ-4М' с вращающимся четырехствольным блоком стволов, пригодным для стрельбы винтовочными патронами калибра 7,62мм на дальность до 900м. Такими 'трещотками', только краску царапать на толстокожих бортах добронированных американских истребителей, пилотируемых японцами. За то, у советских пилотов всегда было подавляющее преимущество в запасе топлива и во времени полета их 'Грачей'. А, вот, у 'Брюстеров' японцев специально уменьшенные бензобаки не давали держаться в воздухе больше, чем в течение десяти-двенадцати минут. Поэтому и сидели самураи в своем 'оазисе' спокойно, даже не пытаясь сбежать с этого 'пустынного острова'. Вот против такого противника Василий и повел свой сводный полк на реактивных 'Грачах'. Снова ему было страшно за мальчишек, но понимал, что иначе не выучить из них настоящих реактивных пилотов. Смог себя пересилить, как во Франции его переубедил Пашка, что прошедшие такую школу молодые летчики получат шансы дожить до победы.