Текст книги "В Стране странностей"
Автор книги: Георгий Кублицкий
Жанр:
Путешествия и география
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц)
Был вечер. Автобус бежал вдоль побережья. Неожиданно над темными дюнами в закатном красном небе возник высокий черный крест.
– Там была запретная зона, – сказали нам. – Фашисты привозили туда людей на расстрел. В том месте, где крест, погибла Иоханна Схафт. Бойцы Сопротивления знали ее как просто Ханни, рыжеволосую девушку. Это была настоящая героиня.
Кресты, кресты… Иногда одинокие, иногда целые шеренги где-нибудь на придорожном кладбище, возле которого – колокол на перекладине. Памятные доски: «Здесь погибли…», «Здесь расстреляны…» Одинаковые даты: 1940–1945. Годы оккупации и борьбы.
У набережной Роттердама – странное сооружение: что-то вроде огромной носовой части корабля с отверстиями якорных клюзов, похожими на два глаза. У его подножия, связавшись веревкой, застыли в нечеловеческом напряжении моряки; один вцепился в штурвал. Знакомая дата: «1940–1945». И надпись: «Они держали курс».
Они держали курс на освобождение своей родины от фашизма, эти славные ребята, эти «морские черти», в штормовые ночи на крохотных суденышках пробивавшиеся к занятому врагом берегу.
И не только голландские борцы Сопротивления гибли за правое дело.
Незадолго перед тем как покинуть Голландию, мы поехали в Амерсфорт. Этот небольшой город, стоящий поодаль от моря, не значится в числе мест, которые обычно посещают гости страны.
Все было как везде в Голландии: отличная дорога, ухоженные поля, миленькие домики. И кладбище возле города сначала показалось нам похожим на многие другие: солидная ограда, песок на дорожках.
Отличие было в том, что всем, кто лежит здесь, возданы равные почести. Над могилами не склоняются скорбные ангелы, не поднимаются мраморные глыбы или кресты из полированного камня. Все 863 надгробия совершенно одинаковы.
Здесь лежат наши. Это Русское кладбище. Одни погибли в лагерях. Других откопали в братских могилах борцов, павших в боях с оккупантами, и после войны привезли сюда, в Амерсфорт, чтобы все были вместе.
Имена написаны по-русски, но некоторые звучат странно. Может быть, их переводили с немецкого из списков лагерей уничтожения или узнавали по рассказам голландцев, сражавшихся в Сопротивлении. Читаем: Смирнов Николай, Шевченко Яков, Алайбек Аксафон, Бирюк Павел, Ипешилов Кушмар, Мицкоян…
Как и на всех кладбищах Европы – могилы неопознанных: «Неизвестный советский воин», «Неизвестная советская гражданка».
У надгробия Георгия Комкова совсем свежие, сегодняшние цветы. Удивительные голландские цветы, яркие и непахучие. Кто-то уже побывал здесь рано утром, тот, кому дорог лежащий в голландской земле русский солдат.
На кладбище тихо, лишь поют птицы да шелестит листва. Родные белые березки встали в почетный караул у памятника. «Слава героям», – написано по-голландски на стене кладбища.
Сегодня пусто. Людно бывает здесь лишь 4 мая, когда Голландия чтит погибших за ее свободу.
Дряхлый старичок в темном котелке, шаркая ногами, идет мимо с букетом. Вот уже двадцать лет ходит он сюда к жене. Иногда заходит по дороге к русским: жена лежит неподалеку.
Нет, он не знает, кто кладет цветы у той могилы. Но это не первый раз, там часто цветы. Сюда приезжали русские туристы, и одна женщина вдруг как закричит! Представьте, она увидела на надгробии имя брата. Но это не та могила, где теперь лежат цветы. Старик ничего не знает о том, кто их приносит. Наверное, какой-нибудь голландец или голландка.
В небольшой конторке у Эверта Арта Янссена – ящики с картотекой. Господин Янссен в черном костюме с черным галстуком. Он смотритель кладбища.
Кладбище большое. Тут не только иностранцы, но и свои, голландские парни – ведь рядом был гитлеровский пересыльный концлагерь Амерсфорт.
Он не столь велик и страшен, как Освенцим, или Дахау, или Маутхаузен. Вон вышка, тысячекратно проклятая лагерная вышка, и колючая проволока, и следы рва, и каменные стены бараков, на которых еще проглядывает написанное по-голландски слово «голод». Но вблизи все это осмотреть нельзя: там теперь воинская часть.
– Церковь, – показывает Янссен темную кирпичную колоколенку, поднимающую острый шпиль над деревьями. – Оттуда, сверху, мы видели все.
Янссен был в голландском Сопротивлении. Он и его друг, здешний лесник, иногда забирали из лагеря полуживых вместо мертвых и переправляли к своим.
Длинный, похожий на русло канала глубокий ров. Он зарос кустарником, молодые деревца укоренились на его склонах. Ров вырыли обреченные на смерть. Здесь их расстреливали.
В самом конце на дне рва – памятник. Там, где стоит теперь голландец в деревянных кломпен, со стиснутыми кулаками, в куртке, распахнутой на голой груди, в последние дни войны были последними расстреляны пятьдесят три узника.
Памятник поврежден; его били, долбили чем-то острым.
– Западногерманские туристы, – спокойно, может быть, даже слишком спокойно, замечает Янссен. – Это они гаечным ключом от автобуса и камнями. Я прибежал, закричал. Они смеялись. Мы записали номера машин, сообщили министерству иностранных дел. Не знаю, чем это кончилось.
Сто одного русского воина привезли в лагерь Амерсфорт поздней осенью 1941 года. Янссен думает, что это были пограничники либо солдаты, захваченные в самом начале войны. Их привезли сюда, чтобы показать голландцам, что русские – дикари и варвары. Пленным запрещали бриться, им дали рваную одежду, их кормили отбросами, а иногда вовсе не кормили. И вот таких – изможденных, страшных, босых – гоняли под дулами автоматов по снежным улицам городков возле Амерсфорта.
– Потом расстреляли, – говорит Янссен. – Всех до одного. Их имен никто не знает. Тела остальных привезли сюда с юга страны. Это были ваши, которые бежали из плена, партизанили во Франции, в Бельгии. Они погибли в боях, когда помогали союзникам освобождать нас. Теперь лежат все вместе.
Мы возвращаемся знакомой отличной дорогой мимо ухоженных полей и миленьких домиков. Шоссе выходит к морю. Его не видно, но оно рядом, за валом высокой дамбы, которая тянется вдоль побережья, исчезая у горизонта. Там, где пологие песчаные дюны засеяны цепкой жесткой травой, сохранились кое-где серые бетонные бункеры. Это немецкая работа: гитлеровцы боялись тех, кто появлялся со стороны открытого моря.
Моря не видно, но ветер доносит глухой и сердитый его шум. Оно всегда рядом с голландцем. Оно друг и враг народа, отличающегося упорным трудолюбием, повседневным мужеством в извечной борьбе со стихией.
Все дальше бежит шоссе. Старые мельницы простерли неподвижные крылья над каналами. Маленький трактор отваливает плугом пласт земли.
На этой земле и за эту землю сложили голову те, что спят теперь в ней вечным сном. Они шли на подвиг и на смерть, веря в победу. Они надеялись, что после победы люди сообща сделают так, чтобы никто и никогда не собрал вновь смертоносную немецкую машину войны.
Всё новые странности
И вот настал долгожданный день, выстраданный народами, боровшимися против фашизма.
Последний гитлеровец был изгнан из Голландии. Пришел конец войне.
Люди усыпали цветами могилы героев. Суды вынесли приговоры военным преступникам.
Мир пришел в страну тюльпанов, где во время голода 1944 года тысячи людей спаслись от смерти тем, что ели луковицы своего национального цветка.
Мирные дни настали для страны мельниц, в которой гитлеровские оккупанты расстреляли несколько мельников, предупреждавших об облавах бойцов Сопротивления.
Снова вернулась к мирному труду страна польдеров, из которой гитлеровцы вывозили все, что могли, в том числе землю с польдеров – десятки железнодорожных составов с плодороднейшей землей, созданной руками голландцев.
Но что же сделали правители этой страны уже в первые послевоенные годы?
Они вовлекли Голландию в НАТО, в созданный американцами союз, направленный против нашей страны, вынесшей главную тяжесть борьбы с фашизмом. В Европе опорой этого союза вскоре стала Федеративная Республика Германии.
Федеративная Республика Германии не оставила без работы бывших гитлеровских генералов. Они по винтикам, по колесикам принялись собирать новую военную машину. Недолго пустовавшие казармы эсэсовцев заняли полки бундесвера.
Главным инспектором этой новой армии стал генерал Треттнер, который при Гитлере участвовал во вторжении в Голландию и посылал бомбардировщики на Роттердам.
Прошло еще несколько лет – и к странностям Страны странностей прибавились уже настоящие нелепицы.
Однажды в хмурый осенний день жители голландского городка Бюделя, где пять лет бесчинствовал гитлеровский гарнизон, снова увидели солдат в немецкой форме.
Новое вторжение?! Нет, просто возле Бюделя расположились части бундесвера.
Бывший начальник гестапо в Амстердаме гитлеровец Вилли Лагес был приговорен к смертной казни за убийства тысяч голландцев. Потом расстрел заменили пожизненным заключением. Затем гестаповца выпустили на свободу. Он пьет теперь пиво с вышедшим из тюрьмы другим палачом, бывшим генералом эсэсовцев Харстером. Тот командовал отрядами «полиции безопасности», расстреливавшими на месте патриотов голландского Сопротивления.
Как честные люди поступают с предателями? Их судят. Они получают по заслугам.
А может ли быть наоборот: предатель подает в суд, требуя осудить честных людей? Представьте, в Стране странностей случилось именно так!
Некий лавочник Леклюз в годы оккупации выдал гестаповцам нескольких героев Сопротивления. Фашисты расстреляли их, а предатель получил награду. После войны его приговорили к расстрелу. Потом… Потом расстрел заменили пожизненным заключением. Затем выпустили предателя на свободу.
Коммунистическая газета «Де Ваархейд» недавно напомнила читателям, кто такой Леклюз. Предатель ужасно обиделся на газету и подал в суд. Он не отрицал сам факт предательства. Он скромно требовал лишь, чтобы с газеты содрали в его пользу круглую сумму, поскольку появление заметки действительно уменьшило прибыли принадлежавшего предателю магазина.
И что же суд?
Суд решил, что газета задела доброе имя коммерсанта, что Леклюз прав, потому что после появления заметки многие покупатели перестали ходить в магазин. Судьи оштрафовали газету на тысячу гульденов!
Не столь давно произошла еще одна странная история. Бывший офицер танковых войск, бывший член фашистской юношеской организации «Гитлерюгенд» Клаус фон Амсберг стал мужем принцессы Беатрис, одной из дочерей королевы.
Когда это случилось, озадаченные голландцы спрашивали друг друга: что будет чувствовать зять королевы 4 мая, в День памяти жертв гитлеровской оккупации? Как он станет отмечать 5 мая, когда голландцы празднуют День победы, день изгнания гитлеровцев из страны?
Между прочим, ее величество Юлиана – миллионерша. Королева маленьких Нидерландов богаче королевы Великобритании. У норвежского короля в шесть раз меньше акций и денег, чем у голландской королевы. Она самая богатая из семи сохранившихся в Европе монархов…
Когда голландские студенты выходят на улицы, чтобы протестовать против американских зверств во Вьетнаме, полиция разгоняет и арестовывает их за оскорбление дружественного государства. А когда голландская телевизионная компания начала передавать по радио уроки русского языка, тайные агенты государственной службы безопасности стали заносить слушателей этих уроков в списки особо «подозрительных лиц».
Странности, на каждом шагу – странности!
В религиозной Голландии епископ Роттердама недавно продал… главный собор. Купивший божий храм подрядчик Форм заявил, что собор снесет, а на его месте поставит многоэтажную контору пароходной компании. И благочестивые голландцы не возмутились, не подняли шума: ведь от конторы доходы больше, чем от старинного собора.
Да, королевство Нидерландов сегодня можно назвать Страной странностей, Страной противоречий, во всяком случае с не меньшим основанием, чем сто лет назад, во времена появления «Серебряных коньков».
Но, в сущности, какое современное капиталистическое государство не Страна странностей, не Страна противоречий, притом растущих год от года?
ПО СЛЕДАМ НИЛЬСА ХОЛЬГЕРСОНА
А теперь – на противоположный Голландии берег Северного моря. Там, в Скандинавии, нет нужды строить защитные плотины: большая часть земель шведов и особенно норвежцев высоко поднята над морем. Из страны ровной, как стол, мы попадаем в мир плоскогорий и заснеженных пиков. Следы Нильса Хольгерсона пересекают почти всю Швецию. Они начинаются на юге этой страны и приводят в ее Заполярье. Нам предстоит знакомство со всеми крупными городами наших северных соседей и с главными достопримечательностями, которыми они гордятся.
Следы начинаются на юге
Утром воскресного весеннего дня Нильс Хольгерсон остался дома один. Родители, уходя, посадили его за книгу. Он должен был прочесть да еще и запомнить четырнадцать с половиной страниц скучнейших проповедей!
Трудно сказать, на какой именно странице сон окончательно одолел Нильса, – возможно, что даже на первой. А дальше произошли самые невероятные события…
Но сначала познакомимся с Нильсом Хольгерсоном. Когда началась вся эта история, ему было около четырнадцати лет. Возраст немалый. Однако никто не говорил о Нильсе: «Смотрите, какой славный парень вырос у Хольгерсонов!» Дернуть за хвост кошку, посадить осу корове в ухо, разорить гнездо, обидеть того, кто послабее, – все это было для него первейшим удовольствием.
Кроме того, паренек любил поспать и поесть. При таких достоинствах своего чада отцу с матерью только и оставалось, что отдать Нильса в гусиные пастухи.
Впрочем, пастух из него тоже получился неважный: гусей он старался почаще потчевать хворостиной.
Что еще можно сказать о Нильсе? Да, самое-то главное: Нильс Хольгерсон был шведом и жил в Швеции несколько десятков лет назад. В этой стране с ним все и приключилось.
Невероятные же события начались с того, что Нильс, протерев глаза после сладкого сна над книгой, увидел… старого карлика в длиннополом сюртуке и черной шляпе!
Мальчишка, однако, ничуть не испугался. Схватив сачок, Нильс ловко накрыл им волшебника.
Тот предложил мальчугану выкуп. Нильс согласился. Однако, когда карлик почти выкарабкался из сачка, Нильс вдруг передумал. Почему бы не взять выкуп побольше? Пусть волшебник сделает так, чтобы проповеди заучивались сами собой!
И Нильс встряхнул сачок. Но было поздно. Волшебник оказался на свободе. Разъяренный жадностью мальчишки, он закатил Нильсу здоровенную оплеуху. А когда Нильс очнулся, то с ужасом почувствовал, что волшебник превратил его в ничтожнейшего карлика. Нильс оставался Нильсом, даже вязаный колпачок не слетел с его русой головы, но рост, рост!
Дрожа от страха, мальчуган принялся разыскивать волшебника, чтобы вымолить прощение. Сначала искал его в комнате, заглядывая даже в мышиные норки, потом вышел во двор.
Был чудесный день. В синем небе летели на север перелетные птицы. Над вдавленной в землю белой избушкой с соломенной крышей, над убогим крестьянским двором родителей Нильса косяк за косяком проносились дикие гуси.
Странное дело: превратившись в карлика, Нильс стал понимать, о чем говорят между собой птицы и животные. Дикие гуси звали домашних лететь с ними к заманчивым высоким горам. Домашним гусям не хотелось, однако, покидать привычный тесный двор и уютную канаву ради жизни, полной опасностей. Лишь сильный молодой гусак Мартин вдруг расправил крылья:
– Подождите меня, подождите, я полечу с вами!
Нильсу это совсем не понравилось. Забыв о том, что он теперь всего-навсего жалкий карлик, Нильс бросился к птице, схватил ее за шею и закричал:
– Не смей улетать, слышишь?!
Но гусак расправил крылья и вместе со вцепившимся в него Нильсом поднялся в воздух: он хотел видеть далекие неведомые горы!
Об этом удивительном происшествии и о дальнейших приключениях Нильса в стае диких гусей я впервые услышал давно, когда сам был едва ли старше попавшего в беду мальчугана. Узнал я о них из книги, которая называется «Чудесное путешествие Нильса Хольгерсона с дикими гусями».
Но, может быть, вы тоже читали эту книгу? Или видели фильм о приключениях Нильса?
Фильм появился на экранах недавно, а книгу знаменитая шведская писательница Сельма Лагерлёф написала в начале нашего столетия. Тогда же ее перевели на многие языки. Путешествуя со стаей диких гусей, Нильс побывал почти во всех замечательных местах Швеции, и, значит, читая книгу, можно было узнать, как живут шведы, какие у них обычаи, какие города и села.
О чем пойдет речь
Много лет спустя после книжного знакомства с Нильсом мне впервые довелось поехать в его родную страну.
Готовясь к поездке, я обводил на картах красным карандашом кружки городов, которые мне хотелось увидеть, читал книги о Швеции. Учил, как надо говорить по-шведски «здравствуйте», «пожалуйста», «до свиданья», «извините». И конечно, перечитал книгу о приключениях гусиного пастушка.
Наконец наступил день отлета в Швецию.
Я знал, что увижу и узнаю куда меньше, чем Нильс. Нильсу-то было хорошо: он говорил по-шведски, как мы с вами по-русски, а после превращения в карлика без всяких словарей и разговорников стал болтать со зверями и птицами на их языках. Мне же и шведу, сидевшему в соседнем кресле самолета, нужно было подыскивать слова на чужом и для меня, и для него английском языке, чтобы познакомиться и немного узнать друг о друге.
Наш реактивный «гусак» приземлился на аэродроме возле Стокгольма.
Я ехал в гостиницу по улицам шведской столицы, вертя головой вправо и влево. Масса магазинов и лавок – они, кажется, занимают все нижние этажи. Над каждой лавкой – вывеска: не только чем здесь торгуют, но и кто хозяин: «А. М. Ларссон», «Н. Мюрдаль», «Таге Мёллер».
Народ на улицах светловолосый, рослый. Очень мало толстых. День теплый, даже очень теплый, но пожилые джентльмены вышагивают в пиджаках, застегнутых на все пуговицы, в ослепительно белых рубашках с темными галстуками и с тростями-зонтиками в руках. А рядом – молодые люди в узких синих джинсах и «сюжетных» пестрых распашонках, на которых нарисованы и пальмы, и старинные дилижансы, и японские красавицы, и желтые цветы подсолнуха, и пробитые пулями круги мишеней, и невесть что еще…
На следующий день иду в бюро путешествий. В этом бюро не видно людей с рюкзаками, нет толкотни и веселого шума. За солидным дубовым барьером – солидные служащие. Похоже, скорее, на банк, только зеркальные стекла украшены знаком туристской фирмы: три гуся летят в синем небе. На полочках разложены маленькие, в несколько страниц, книжечки с яркими картинками. Это путеводители для поездок по стране.
В заголовке одного из них мелькнуло знакомое имя: «Нильс Хольгерсон».
Я попросил, чтобы мне перевели. Служащий бюро путешествий склонил над книжечкой голову с тщательно расчесанным пробором, несколько секунд полистал страницы и поднял глаза:
– Господин русский путешественник, это имя одного сказочного персонажа…
Я сказал, что когда-то давно, в свои юные годы, был немного знаком с Нильсом.
– О, в таком случае, вам это будет интересно! – оживился служащий. – Фирма предлагает господам туристам совершить путешествие по маршруту Нильса Хольгерсона.
Служащий стал объяснять мне, насколько это увлекательно и, главное, выгодно:
– Вы будете ездить в поезде и можете делать остановки в любых городах.
– Но ведь Нильс путешествовал по воздуху!
– О, по воздуху – это обойдется дороже! Мы предлагаем поезд, но даем нашим клиентам возможность немножко испытать то, что испытывал Нильс. За пять крон – всего за пять крон! – вы можете прокатиться в вагонетке Орской канатной дороги. Это почти так же высоко, как летят гуси, даже, пожалуй, выше. Вот тут написано, что турист «вероятно, сможет пережить что-нибудь из сказочного путешествия во время своей поездки, которая познакомит со многими достопримечательностями и большими контрастами». И напоминаю: вы сможете делать остановки, билет действителен два месяца.
Очень соблазнительно! Но, приглядевшись к карте, я увидел, что маршрут оставляет в стороне много мест, где мне хотелось побывать. Как видно, нужны будут и иные пути-дороги, не совпадающие с гусиными…
Обложка сулила сказочное путешествие…
И я поехал по стране Нильса Хольгерсона.
Обо всем, что мне удалось увидеть, услышать и узнать во время этого путешествия по Швеции, а также во время других поездок, в том числе двух совсем недавних, когда я довольно долго жил в разных шведских городах, и рассказывается дальше.
Не удивляйтесь, если Нильс будет надолго исчезать из моего рассказа о стране шведов. Я не обещаю вам точно придерживаться его следов. Мои маршруты сильно отклонялись от извилистой линии воздушного путешествия гусиной стаи. Если вы читали книгу Сельмы Лагерлёф, то сами заметите это. Но нельзя же требовать, чтобы шведские инженеры и рабочие строили дороги, приноравливаясь к привычкам гусей и фантазии писательницы!
Кроме того, с тех пор как она написала свою книгу, в Швеции произошло много такого, к чему Нильс Хольгерсон не имеет ни малейшего отношения.
Но кое-где нас все же ждут встречи с гусиным пастушком – например, в следующей главе.
