Текст книги "Люди долга и отваги. Книга первая"
Автор книги: Георгий Вайнер
Соавторы: Аркадий Вайнер,Юлиан Семенов,Эдуард Хруцкий,Виль Липатов,Виктор Пронин,Роберт Рождественский,Павел Нилин,Василий Ардаматский,Анатолий Безуглов,Михаил Матусовский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 34 страниц)
Григорий Кошечкин
НЕОЖИДАННАЯ РАЗВЯЗКА
Повесть
Помощник дежурного по городу майор Муравьев сидел в приемной, подбивал итоги уходящего дня. Неожиданно дверь распахнулась, на пороге появился парень лет двадцати пяти. Блуждающим взглядом он обвел комнату и, увидев Муравьева, бросился к нему.
– Товарищ майор, – дрожащим голосом произнес он. – Помогите…
– Что случилось? – Муравьев оторвался от листа бумаги, пристально взглянул на парня.
– Все деньги отдал… за бриллиант… а заместо него стекляшку подсунули.
– Когда это случилось?
– Утром.
– Почему сразу не пришли? Недосуг?
– Да я сразу-то не сообразил к оценщику пойти…
Скосив взгляд в сторону старшины, коротавшего свободную минутку с журналом в руках, Муравьев попросил:
– Петрович, не в службу, а в дружбу позови следователя. Сегодня Купашов дежурит. – И снова к заявителю – Ваша фамилия, мил человек?..
– Пыжлов я, Сергеем звать.
– Вы не местный? Когда приехали?
– Да сегодня и приехал…
В этот город Сергей Пыжлов приезжал уже в четвертый раз. Прямо с вокзала он обычно сразу же ехал в комиссионный магазин по продаже автомобилей. Его мечтой было приобрести «Жигули». Он подолгу слонялся по живописным автомобильным рядам, прислушивался к разговорам, иногда торговался, но так ничего пока не подобрал. Машины были, да все не подходящие: то на краске червоточинка завелась, то резина старовата, то еще чего. Не брать же первую попавшуюся. Денег поднакопил достаточно. Можно выбрать то, что нравится, даже – цвет кузова. Тут торопливость ни к чему. Поспешишь – людей насмешишь…
В коридоре вагона послышался голос проводницы, объявлявшей о скором прибытии на конечную остановку. Сергей быстро переложил бумажник из брюк, в которых спал, в пиджак, заколол карман английской булавкой и стал собираться.
Едва поезд остановился, Пыжлов торопливо сошел на перрон и зашагал к зданию вокзала.
Надо было спешить. Ведь кроме покупки автомобиля приходилось думать, как покрыть путевые расходы. Не ближний свет пятый раз сюда катать. Считай, не одна сотня на разъездах набежала. Эх, купить бы какого дефициту да и перепродать: джинсы или это… как его… сафари. Будут ботинки на высоком каблуке – и их можно. С руками оторвут, только покажи…
Решив подкрепиться перед обещавшим быть суматошным днем, Сергей забежал в вокзальный буфет. Расположился за круглым столиком в уголке. Поглощая холодную курицу и запивая ее кофе, Сергей обратил внимание на парня, стоящего по соседству. Тот что-то искал в спортивной сумке, и Сергей успел заметить, как в ее недрах мелькнули новенькие джинсы. Чувствуя, что их владелец вот-вот уйдет, Сергей придвинулся к нему.
– Привет, друг!
Парень поднял глаза и, словно только и ожидал Сергея, улыбнулся:
– Здорово.
Сергей кивнул на сумку.
– Не скажешь, где брючата купил?
– Это джинсы-то «брючата»? Сказанул.
– Продай, а?
– Не могу. Сам с трудом достал…
– Тогда хоть присоветуй, где такие купить?
– У студентов-иностранцев можно попытаться. Они со мной в общежитии живут. Иногда кое-что продают.
Сергей обрадовался.
– Слушай, друг, познакомь меня с каким-нибудь. Может, и мне повезет. Не думай – за мной не пропадет.
– Не могу, извини. На лекцию опаздываю.
– А вечером?
– Времени нет. После лекции сразу в библиотеку.
– Может, днем, перед библиотекой? Я сейчас в автомагазин, а потом подъеду, куда скажешь.
– Машину покупаешь?
– «Жигули». Хочу последнюю модель присмотреть.
– О-о! Будь здоров! – уважительно отозвался парень и задумался. – Конечно, негоже учебный год с прогулов начинать, да что с тобой поделаешь. Уговорил. Едем быстро в общежитие. Только я сейчас приятелю позвоню, чтоб он меня в журнале посещений лекций отметил.
– Как тебя зовут? – не смог скрыть радость Сергей, стаскивая с крючка под стойкой свой портфель.
– Аликом.
– Меня Серегой. Айда!
Они вышли на площадь перед вокзалом. Алик направился в ближайшую телефонную будку, переговорил с приятелем. Появился довольный:
– Все в порядке. Трогаем!
В такси, взять которое настоял Сергей, ехали молча. Пыжлов уже начал обдумывать, кому же он сбудет купленные джинсы и все остальное, что сможет приобрести…
Его размышления прервал голос Алика. Нагнувшись через спинку сиденья, он сказал водителю:
– Вот на этом углу, пожалуйста…
Алик, несмотря на свой небольшой рост, шагал широкими шагами. Сергей еле поспевал за ним. Возле попавшейся им на пути гостиницы «Интурист» он невольно приостановился, пропуская выходившую из подъезда группу оживленно переговаривающихся иностранцев. Они пересекали тротуар, направляясь в автобус. Женщина-гид, смеясь, что-то говорила в микрофон, обращаясь к туристам, уже расположившимся в салоне. Идущий поодаль от группы высокий парень в потертых джинсах и меховой распахнутой безрукавке, сплошь увешанной значками, вдруг остановился, поглядел по сторонам, а затем нерешительно обратился к Сергею, оказавшемуся в этот момент перед ним.
– Я отшень извиняйт. – Акцент сразу выдал в нем немца. – Ви не скажет, где есть можно продать драгоценность?
Студент, видно, тоже услышал голос немца. Он обернулся и быстро подошел к ним.
– Пойдем, пойдем, – он взял Сергея за рукав. – И так времени нет…
– Погодь, он хочет продать драгоценность.
– О, я отшень и отшень извиняйт, – повторил немец, уже обращаясь к Алику. – Я хотель продать бриллиант.
– Вы ищите скупку?
– Скупко, скупко, – закивал иностранец.
Алик начал было объяснять, как пройти к пункту скупки изделий из драгоценных металлов, а затем, будто что-то вдруг решив, вопросительно посмотрел на Сергея.
– Зачем скупка? Может, я, вернее, мы приобретем?
– О, гешефт? – Немец широко улыбнулся и достал из кармана небольшую темно-зеленую коробку. В ней лежали несколько золотых колец с рубинами, массивный отливавший краснотой мужской перстень-печатка с готической монограммой, еще что-то.
Немец вынул из коробки и положил на ладонь камень. Это был изумительной красоты бриллиант.
– За сколько… вы хотите… продать?.. – У Алика даже голос сел от волнения.
– О, майн гот! Я не хотель продать памьять свой дед, но мне нужен совьетский киноаппаратур. Зер гут! Я затрудняйс зи шпрехен цена… ну восьм… десьят тысяча рубель. – Он неопределенно пожал плечами.
Услышав сумму, Сергей даже зажмурился:
– Ничего себе, целый автомобиль!
Алик тихо сказал:
– Голову на отсечение, немец не представляет настоящей ценности камня…
Но и Пыжлов в этом нисколько не сомневался. Не так давно в его присутствии один приятель заплатил большие деньги за неказистое колечко с махоньким алмазиком, всего с булавочную головку. А этот… Вот бы купить! Он незаметно пощупал локтем карман, в котором был бумажник.
– Дайте взглянуть. Если камень стоящий – мы возьмем, – сказал вдруг Алик.
Немец нехотя, словно в чем-то сомневаясь, протянул камень Алику.
– Это ест Индия… Калькутта. Мой дед… как сказать… – он защелкал пальцами, подбирая нужное слово. – Официрен… арбайт у индийский… э… раджа. Это есть подарок за хороший служба.
– Но он расколот, – промолвил Алик, разглядывая плоскость с одной стороны камня. – И будь здоров как!
– Так, так, – закивал турист. – Когда-то биль гросс, отшень много карат. Он треснуль, я даваль остаток. – Немец бережно опустил камень обратно в коробку.
– Купим? – Алик вопросительно глянул на Пыжлова.
Сергей в ответ пожал плечами:
– Надо б оценить, – произнес он, движимый неуверенностью и огромным желанием овладеть осколком подарка индийского раджи.
И Алик решился.
– Мы возьмем камень и покажем оценщику. О цене договоримся потом. По-другому купить не можем.
– Я хотель залог…
– Сколько?
– Пьять тысяча.
– Даем? – спросил Алик Сергея.
Пыжлов будто всем телом ощутил в нагрудном кармане пачку денег, отложенных на автомобиль, и отчаянно соврал:
– С собой не взял, надо в сберкассу сгонять.
Алик недоверчиво нахмурился.
– Как хочешь. Я сам заплачу. – И повернулся к немцу: – У меня всего полторы тысячи. Через два часа встретимся на этом месте. – Опасаясь, что тот его не поймет, показал туристу часы и ногтем отчеркнул цифру десять.
Однако немец засомневался. Залог в полторы тысячи рублей показался ему явно недостаточным.
– Это есть мало. Битте залог паспорт. Я хочу знай, кто есть ви.
– А, черт с тобой! – решился Алик, переходя с иностранцем на «ты». – Бери и паспорт, да смотри не потеряй.
…В такси Алик пригнулся и деловито зашептал Сергею:
– Я знаю одного ювелира – толковый мужик. Перстень мне делал – двадцать два грамма девяносто шестой пробы. Попросим его оценить, и будь здоров. Для верности сначала заскочим к нему домой, не застанем – на работу.
Вскоре машина свернула на узкую улицу с высокими старинными домами. Алик глянул по сторонам, попросил шофера ехать помедленней.
– Стой! По-моему здесь!
Они расплатились и вышли из автомобиля.
– Вот этот дом! Шестой этаж.
Они вбежали в подъезд, чуть не сбив женщину, подметавшую площадку. Извинившись, Алик устремился наверх. Сергей за ним. На третьем этаже навстречу им попался солидный пожилой мужчина с аккуратной бородкой.
– Так это же он! – вдруг спохватился Алик, когда они поднялись еще на этаж. – Темно тут после улицы, я его сразу не узнал.
Они ринулись вниз.
– Федор Борисович! Подождите!
Мужчина, стоявший с газетой в руке возле почтовых ящиков, посмотрел поверх очков в их сторону и удивленно вымолвил.
– Алик! Какими судьбами?
– К вам, Федор Борисович! Тут вот какое дело…
– Потом, потом, по дороге расскажешь. – Поднеся палец к губам, мужчина показал глазами в сторону уборщицы. Потом окликнул ее: – Полина!
– Чего, Федор Борисович? – Женщина перестала мести, выпрямилась.
– Полина, у меня к тебе просьба. Я дома буду в семь. Ты не уберешься в квартире к моему возвращению?
– Для вас с большим удовольствием.
– Тогда держи. – Федор Борисович покопался в кармане, достал связку ключей и, сняв с колечка один, передал ей, приложив к нему три рубля.
– Не беспокойтесь. – Уборщица опустила ключ и деньги в передник.
На улице Федор Борисович глянул на Алика.
– С чем пришел?
– Камешек надо оценить. Будь здоров камешек!
– Ну, ну, посмотрим.
Обогнув здание, они пересекли скверик, выбрали дальнюю лавочку.
Алик достал камень, и Сергей заметил, как задрожали пальцы Федора Борисовича, когда он увидел бриллиант. Правая рука словно автоматически опустилась в карман и, извлекла маленькую сильную лупу в перламутровой оправе.
Наконец Федор Борисович оторвался от лупы и с минуту молча любовался изумительными световыми переливами. Потом медленно повернулся к Сергею.
– Ваш камень?
Сергей замялся, не зная, что ответить. Но Федор Борисович видно понял без слов.
– Жаль. Были бы богатым человеком. – Он откинулся на спинку скамейки. – Это, ребята, индийский бриллиант чистейшей воды, похоже с калькуттских алмазных копей. Он когда-то составлял единое целое с крупным бриллиантом не менее девяносто карат, но, к сожалению, был расколот по плоскости спайности…
– Сколько же он стоит? – нетерпеливо поинтересовался Алик.
– Не буду играть с вами втемную. Продайте камень мне. Учитывая дефект, плачу не очень много, но… двадцать пять тысяч дам. Десять хоть сию минуту, – толстые пальцы ювелира, украшенные массивным золотым перстнем извлекли кожаный бумажник, и Сергей увидел в одном из отделений пачку сторублевых купюр в банковской упаковке, – остальные вечером.
Названная сумма, видимо, так огорошила Алика, что он стал заикаться.
– Н-н-нет, н-не могу.
Сергей растерянно смотрел на ювелира. Только сейчас он почувствовал всю безмерность своей глупости. Ведь он не заплатил за камень ни копейки. Алик вообще может не взять в долю и будет прав.
– Решайте. – Федор Борисович достал сигареты, закурил. – Надумаете – приходите ко мне. Квартира сорок вторая. Деньги тут же из рук в руки. Я не прощаюсь. – Ювелир поднялся и, сутулясь, пошел по дорожке.
Взрыв произошел сразу же, как только Федор Борисович скрылся за углом. Сергей толкнул Алика в плечо:
– Какого черта ты не продал? Поделили бы деньги, немца побоку…
– А ты чего? – зло сказал Алик. – Ты хоть червонец дал на дело, что делить? Немца побоку!.. Ты вспомни, паспорт у него чей остался? Скупердяй чертов! Видите ли, денег у него нет. А машину на что собирался купить? Не пожалел бы трех тысяч, и бриллиант, будь здоров, наш был бы…
Препираясь, они и не заметили, как оказались на улице. Первым пошел на примирение Алик.
– Кончай базарить. Все одно – поздно. Давай подумаем, как быть дальше. Турист уж небось заждался, икру мечет… К Федору Борисовичу вернемся, когда заплатим немцу деньги и заберем мой паспорт.
– Сколько немцу-то платить?
– Семь тысяч за глаза хватит, – ответил Алик. – Скажем, больше не дают. Кстати, если у тебя нет денег, я найду. Но тогда – будь здоров! Понял?
Сергей ответил с готовностью:
– Свою долю внесу.
Когда Алик с Сергеем добрались до места встречи, немец со всех ног бросился к ним.
– Зачем вы обманываль? Ви опоздаль на целый час. Битте, ваш залог иметь дел с нечестный человек!
– Что вы кричите? Мы же не сбежали.
– Я благодарен ваш сервис, – высокомерно сказал он. – Ус-люг больше не нуждаюсь. Я уже нашель покупатель. За камень будут платить десять тысяч рубель.
– Сколько? – деланно изумляясь, протянул Алик и незаметно подмигнул Сергею.
– Мы ходили к оценщику. На вашем камне есть трещина, снижающая стоимость. Больше девяти тысяч дать за него не можем.
Цена, названная Аликом, превосходила обговоренную. Сергей хотел было вмешаться в разговор, сказать, что не согласен, но, вспомнив о двадцати пяти тысячах, обещанных старым ювелиром, махнул рукой.
– Ну хорошо, – неожиданно согласился немец. – Я есть много спешить…
Они отошли в малолюдное место. Алик пересчитал свои полторы тысячи, возвращенные иностранцем. Сергей помялся, вспомнив, как он обманул Алика, сказав, что у него денег при себе нет, и достал бумажник. Купюры уже были разложены по тысячам. Отсчитав восемь таких пачек, он вытащил из одной пять сотен, опустил их в карман брюк. Остальные протянул Алику.
– Можешь не считать, семь пятьсот.
Получив деньги и отдав камень, турист распрощался.
Переждав минуту-другую, Алик сказал:
– Жмем к Федору Борисовичу. Продаем ему подарок раджи за двадцать пять тысяч – и будь здоров! – Он хитро засмеялся: – Не было ни гроша – да вдруг алтын. Камешек я спрячу, ненароком не потерять бы.
– Погоди, не прячь. Давай-ка его мне, я больше платил.
Студент смерил его подозрительным взглядом.
– Что ж, будь здоров, тащи сам. Все равно барыш поделим поровну. Верно ведь?
Они шли по улице. Алик по-прежнему впереди. Сергей за ним еле поспевал. И чем дальше он уходил от гостиницы, тем больше изначальное чувство признательности к Алику, взявшему его в долю, подавлялось невесть откуда наплывающим раздражением. Хитрец! Из девяти сунул немцу только полторы тысячи, а барыш норовит поровну. Уж не думает ли за знакомство с Федором Борисовичем сорвать? И Сергея внезапно озарило. Зачем ему нужен Федор Борисович? Неужто на нем свет клином сошелся? Бриллиант продать любому ювелиру можно. И двадцать пять тысяч ни с кем делить не придается.
А Алик уходил все дальше. И тут подвернувшийся проходной двор подвел итог рассуждениям Пыжлова. Он бросил последний взгляд в спину Алику и метнулся в подворотню.
Узнав, что в дежурную часть поступило заявление о мошенничестве, следователь капитан милиции Купашов попросил пригласить потерпевшего к себе и немедленно связался с майором милиции Решетовым, старшим инспектором уголовного розыска, вот уже много лет специализирующимся на раскрытии таких преступлений.
…Пыжлов выглядел жалко. Взлохмаченные волосы, на потемневшем лице с бесцветными запавшими глазами выражение беспомощности.
– Располагайтесь, – капитан показал на стул. – Подождем немного, товарищ должен прийти. Тогда все и расскажете.
Сергей сел, сжался. Его потерянный взгляд уперся в пол.
Вскоре пришел майор Решетов. Он коротко глянул в сторону Пыжлова:
– Он?
– Да, – кивнул Купашов.
– Что ж, послушаем молодого человека.
…Сергей рассказывал бессвязно, путал места встреч, перескакивал с одного на другое, никак не мог припомнить в точности детали.
Помогая ему восстановить картину происшедшего, офицеры вновь и вновь возвращали его к недавнему событию.
– Можете показать место, где передавали деньги?
– Возле гостиницы «Интурист» где-то. Попробую найти.
…Нужный дом наконец-то нашли.
– В сорок вторую квартиру.
– А зачем? – спокойно спросил Решетов.
Пыжлов остановился, медленно обернулся.
– Вы думаете, он… не живет здесь?
– Уверен. И вообще, нужно меньше суетиться. Давайте договоримся, от меня ни на шаг. А для порядка сначала заглянем в жэк.
В жилищно-эксплуатационной конторе, расположенной на соседней улице в двухэтажной пристройке, они застали техника-смотрителя, невысокую женщину лет сорока.
– Розанова Фаина Александровна, – представилась она. – Чем могу помочь?
– Скажите, кто проживает в сорок второй квартире в восьмом доме?
– Одну минуту.
Она раскрыла шкаф, выдвинула ящик с лицевыми счетами, вытащила карточку, перечеркнутую крест-накрест красным карандашом.
– В сорок второй – никто. Ответственный квартиросъемщик полгода назад умер. Квартира опечатана.
Решетов чуть насмешливо посмотрел на Пыжлова.
– У вас еще что-нибудь? – поинтересовалась Розанова, видя, что майор не уходит, раздумывает.
– Да. Кто в восьмом доме убирает подъезды?
– Наша дворник Масличкина.
– Как ее зовут?
– Не Полиной случайно?
– Татьяна Герасимовна.
– Ясно.
И майор вновь кинул взгляд на Сергея.
– Где она живет?
– В том же доме, квартира пятьдесят третья.
– Я попрошу вас об одолжении. Проводите нас к ней.
…В пятьдесят третьей квартире, судя по всему, кипела «битва». Даже на лестничной площадке были слышны воинственные клики, треск игрушечных автоматов и беспрестанный топот детских ног.
– На голове ходят, – засмеялась Розанова. Она сильно постучала в дверь, потом еще. – У Масличкиной всегда так. С ума сойти – шесть внуков!
Щелкнул открываемый замок, и Решетов увидел полную пожилую женщину в фартуке и с ремнем в руках.
– Фаина Александровна! Здравствуй, миленькая! Ой, да ты не одна, – певуче протянула она.
– Товарищи из милиции. Поговорить с тобой хотят.
– Пожалуйста, заходите.
Переступив порог, Решетов вдруг заметил, как лицо Татьяны Герасимовны удивленно вытянулось, едва ее взгляд упал на Пыжлова.
– Фая, и этот тоже… из милиции? – она кивнула в сторону Сергея.
– Из милиции я, – Решетов предъявил удостоверение. – А это – потерпевший.
– Потерпевший? – Она сострадательно покачала головой.
– Я так понял, что вы уже раньше с ним встречались.
– Ну да! Если вам и впрямь охота послушать, я расскажу… Вчера, как Игорька уложила днем в постель, я со Славиком, другим внучком, вышла погулять. Славик в песке копается, куличи делает. Глядь, а за кустами появляются трое. Они мне и ни к чему, да говорили-то больно уж громко.
– О чем они говорили?
– Я не очень прислушивалась. Парень, Аликом его называли, бриллиант продавал. Видать, хороший, из Индии. За сколько, не скажу – на языке все тыщи, тыщи. Мужчина хотел купить, за ценой не стоял. А вот этот «пострадавший» – он ко мне лицом стоял – Алика все подбивал отдать и не торговаться. Я их разговоры было приняла за чистую монету. Уж потом в разум вошла – аферисты собрались.
– Почему вы так решили? – удивился майор наблюдательности женщины.
– Да как же! Мужчина за деньгами зовет к себе домой в сорок вторую квартиру, а сам отродясь в ней не жил. Честный человек разве выдаст чужое жилье за свое? Ничего у них не вышло. Алик понял, что его объегорить хотят, и бриллиант не продал. Уж как потом вот этот, – она кивнула на Сергея, – Алика костерил. Дескать, хорошую цену давали. Чуть не подрались.
– Татьяна Герасимовна, вы не могли бы описать тех двух?
– Нет. Спиной ко мне они сидели… – Дворник виновато замялась. – Уж простите меня старую. Никак в толк не возьму. Охмуряли Алика, а в пострадавших другой оказался. Ишь ведь как бывает.
– Бывает, – коротко согласился Павел Васильевич, но объяснять ничего не стал.
Они вышли из сумрачного подъезда. Решетов неторопливо достал сигарету, прикурил и, сделав глубокую затяжку, попросил:
– Покажите, где торговались. – И уже на детской площадке поинтересовался: – Дрались здесь?
– Да не дрались мы!
– Будем считать повздорили. Суть не в этом. Меня интересует причина ссоры.
– Из-за денег: почему, дескать, я иностранцу ни копейки не заплатил. Алик разорался и пригрозил: если я не внесу доли, то он, будь здоров, сам заплатит…
Последняя фраза заставила Решетова насторожиться. Взгляд резко уперся в Пыжлова.
– Как Алик сказал? Повторите! – разделяя слова, медленно переспросил он.
– Он сказал… если я не внесу своей доли, то он, будь здоров…
– Что же вы раньше молчали? – внезапно раздражаясь оборвал Сергея Решетов. – Я же спрашивал про их словечки, присказки… Едем в управление.
Вернувшись к себе, Решетов, не теряя времени, подготовил протокол опознания по фотографии, пригласил понятых, и Пыжлов опознал Алика. Им оказался дважды судимый за мошенничество Запрудный Петр Евдокимович по кличке Будьздоров. Информационный центр незамедлительно сообщил, что несколько месяцев назад он освобожден по отбытии срока наказания, однако по выбранному им месту жительства не прибыл до настоящего времени.
Решетов застал Купашова, когда следователь собирался в научно-технический отдел. Увидев инспектора, капитан воскликнул:
– Павел Васильевич, дорогой, у меня для тебя новость. Из районов на нашу ориентировку подвезли два уголовных дела. Оказалось, есть еще такие же случаи. Способ мошенничества аналогичен. Та же цепочка: студент, иностранец, ювелир и женщина-уборщица подъезда.
– «Бриллианты» исследовались?
– По заключению экспертов это мастерски отшлифованные и ограненные осколки хрусталя. Исходным материалом послужила пепельница.
– Ловкачи! – засмеялся Павел Васильевич. – Если их не остановить, они всю пепельницу распродадут таким вот пыжловым.
– Кстати, как твоя поездка? Вспомнил Пыжлов что-нибудь?
– Представьте себе, вспомнил. – Майор протянул следователю протокол опознания по фотографии и справку информационного центра. Прочитав, Купашов одобрительно хмыкнул.
– Как ты вышел на Запрудного?
– Его подвела привычка к месту и не к месту говорить «будь здоров». Из-за этого и кличка прилипла.
– Ты с ним встречался раньше?
– Довелось. Я его арестовывал несколько лет назад. Задержали при попытке сбыть поддельные доллары.
– Что он собой представляет?
– Проходимец, – убежденно ответил Павел Васильевич, – пробы негде поставить. Да и дружки в ту пору у него подобрались такие же…
– А кто, по твоему мнению, в его компании сейчас?
Майор оживился.
– Скорее, он в чьей-нибудь. А вот где он проживает? Возможно, у своей подружки, у Супрягиной.
Супрягина не была причастна к преступлениям, но среда засосала ее крепко. Надо было заставить Наташу взглянуть на себя со стороны, показать глубину падения и помочь выкарабкаться из ямы, в которую столкнул ее Запрудный. Помог ей в этом инспектор уголовного розыска Решетов.
Любил ли ее Запрудный? Майор был убежден, что Запрудному нужна была лишь Наташина квартира, где бы он мог время от времени скрываться после очередного преступления. Но, находясь в местах лишения свободы, Петр продолжал переписываться с Наташей. Не мог он ее миновать и после последнего освобождения.
На это и рассчитывал Решетов, направляясь к Супрягиной.
Наташа опешила от неожиданности. В старом халатике, в стоптанных тапочках на босу ногу она стояла перед майором, прижав ладони к щекам.
– Что ж не приглашаешь? – улыбнулся Решетов.
– Павел Васильевич, милый, да вы что! Заходите. Прямо к чаю угодили. С хворостом. Сама напекла.
Опомнившись от минутного замешательства, она решительно забрала у него шляпу, помогла снять плащ.
– Мокрый-то! Давайте в ванную повешу, хоть немного подсохнет. Я уж к вам собиралась.
– Никак стряслось что-нибудь?
– Да нет. Похвастаться. Меня на доску Почета сфотографировали. В сентябре, – радостно сообщила она, появляясь из ванной уже в темном платье, – октябрьский план выполнила. На месяц с опережением. Таких на комбинате раз, два и обчелся. В нашем цеху всего шесть человек. Так что я, – Наташа горделиво передернула остренькими плечиками, – передовик производства. При всем честном народе премию вручили. Ее получить – ого-го! И вообще вы мной гордиться можете. Не подвела вас. Ой! Что же мы стоим!
Схватив Решетова за рукав, она потащила его в комнату.
Довольный и встречей, и тем, что у его бывшей подшефной все в порядке, он опустился в кресло возле журнального столика. Наташа мигом расстелила крохотную скатерку, поставила чашки, сахарницу, блюдо с хворостом. Убежала на кухню и оттуда все продолжала рассказывать о торжественной церемонии вручения премии во время обеденного перерыва.
Пользуясь ее отсутствием, Решетов огляделся. Вокруг новая обстановка, за стеклом в горке хрусталь. На стене репродукции левитанской «Осени» и «Материнства» Пикассо. Через открытую дверь в другой комнате виден письменный стол с книгами. Небо и земля!
Когда-то в этой квартире все было не так. Повсюду следы неухоженности, грязь, побитая мебель. По углам – батареи пустых бутылок.
Неужели сюда опять хочет вернуться Запрудный? Пусть только попробует… Не допущу…
Наташа появилась с кипящим самоварчиком.
– Откуда у тебя книги? – Он кивнул в сторону смежной комнаты.
– Ой! – просияла Наташа. – Совсем забыла! Я ведь в текстильный техникум поступила, по вечерам на второй курс хожу.
Восторженным восклицаниям не было конца. Ее рассказ с лекций перескакивал на ткацкие машины, челноки, затем на семинары, а с них на пряжу, используемую для основы. Но чем дальше слушал Решетов, тем больше убеждался, что Наташа что-то не договаривает. Настораживала несколько излишняя веселость, явная возбужденность.
– Учеба-то – дело нужное, – вставил он, уловив паузу. – Нынче без нее нельзя. Сейчас тебя учат, потом, глядишь, и ты наставником для других будешь. – И как бы невзначай добавил: – А замуж-то когда?
От него не ускользнуло, как дрогнула в ее руке ложечка, которой она размешивала сахар.
– Не собираюсь, мне и одной неплохо, – ответила Наташа каким-то чужим, охрипшим голосом.
– Почему это одной? А Петька? Разве ты его не ждешь?
– Ждала. Думала устроить жизнь, как у всех людей… Да толку…
– Что так?..
– Выгнала я его. – Не сдержавшись, она зарыдала, по-детски, кулачком, размазывая побежавшие слезы. – С другой спутался…
Решетов почувствовал себя беспомощным при виде ее слез. Он полез за сигаретами, но не закурил, а выложил перед собой. Наташа все не могла остановиться. Чтобы успокоить ее, майор спросил:
– Откуда знаешь? Застукала, что ль?
– Нет. Гляжу, пропадать начал неделями. Поначалу сказал, устроился проводником на железную дорогу. Проверила – оказалось, обманул. Как до объяснений дошло, изворачиваться начал. Потом пошли то рыбалка, то охота. Последний раз мотался где-то с полмесяца. Спрашиваю, уж не за тиграми ли ездил? Засопел и говорит: «Пятнадцать суток отбывал». А сам в свежей рубашке с золочеными запонками. Не выдержала я, психанула, скандал ему устроила… С тем и выставила за дверь. – Наташа подняла покрасневшие глаза. – За что мне такое, Павел Васильевич? Неужели я заслужила?
– Кто же она, эта разлучница?
– Симка Халюзина.
– Халюзина? – инспектор удивленно посмотрел на Наташу. – Не может быть!
– Может, Павел Васильевич. Я сама видела, как он к ней в дом входил. Противно, конечно, следить, но пришлось…
Они еще посидели некоторое время. Майор, отхлебнув остывшего чая, взглянул на часы, поднялся.
– Спасибо, Наташенька, за угощение. Мне пора.
– Не за что. На здоровье. – Женщина грустно улыбнулась: – Заглядывайте, вы совсем меня забыли.
– Зайду. Выберу минутку посвободней и загляну. – И уже в коридоре, принимая подсохший плащ, одобрительно произнес: – Петьке правильно от ворот поворот показала. Поверь мне, больше он к тебе не заявится.
Майор сосредоточенно шел по вечерним улицам, не обращая внимания на спешивших мимо людей. Дождь перестал. Очистившись от туч, небо мерцало холодной россыпью звезд.
Обдумывая сказанное Супрягиной, Решетов пришел к выводу: Запрудный скрывает от нее свое знакомство с Халюзиной. И неспроста. Но вовсе не потому, что он любовник Серафимы. Причина иная: в преступной шайке верховодит давнишний сожитель Халюзиной – Штихин Яков Иванович, матерый мошенник, по профессии ювелир. Давая ей заработать, Штихин вполне мог привлечь ее к исполнению в его сценарии роли уборщицы подъезда.
Все как будто бы было логичным. А раз так, то неизвестным оставался только «иностранец». Но придет и его черед – в этом инспектор уголовного розыска не сомневался.
С планом ликвидации преступной группы Решетов познакомил следователя Купашова поздно вечером, накануне назначенной к проведению операции. Инспектор выложил перед капитаном две тощие папки, однако уместившие в себе плоды напряженной трехсуточной работы оперативной группы.
– Читай. Узнаешь, почем черный хлеб уголовного розыска, – пошутил он.
В тишине кабинета отчетливо слышался шелест переворачиваемых страниц. За полузакрытыми окнами угадывались звуки отходившего ко сну города. Наконец Купашов отложил папки в сторону, помолчал, затем спросил:
– Выходит, Штихин – мошенник со стажем?
– Еще с каким! И ведь наказывали его не раз, да крепко, но…
– По-твоему, он у них руководитель?
– Убежден. Штихин привык подчинять себе людей, да и по характеру их общения другого не предположишь. К тому же он виртуоз в ювелирном деле. Кто кроме него так мастерски изготовит «бриллианты»?
– Ты установил, где он живет?
– После последнего освобождения перешел на нелегальное положение. По документам значится инженером Мартыновым Иннокентием Гавриловичем, находящимся у нас в командировке от медеплавильного комбината из Казахстана. Держит отдельный номер в гостинице. На всякий случай. В основном же пропадает у Серафимы Халюзиной.
– Что с Запрудным?
– Ему можно «позавидовать». Подыскал молодящуюся особу, сел у нее на правах жениха, выдает себя за молодого ученого, доцента. В общем, все пришло на круги своя. Новая квартира совершенно безопасна, не то что у Супрягиной.
Майор неторопливо прошелся по кабинету и испытующе посмотрел на следователя.
– Тебя, конечно, интересует «иностранец»? Меня тоже. К сожалению, о нем мы знаем меньше, чем о других. Известно лишь, что у него «Жигули» цвета белой ночи. Номерные знаки – за последние дни их было два – городской автоинспекцией не выдавались. Документы же проверить не удалось. Из-за этого стал невозможен арест каждого в отдельности. У нас есть сведения, что сегодня Запрудный договорился с очередным любителем джинсов о поездке в «общежитие». В доверие вошел при «случайной» встрече возле магазина «Ковры». Так что завтра попытаемся задержать с поличным в момент получения денег. Кстати, за эти дни Штихин, Запрудный и «иностранец» в поисках подходящего подъезда для квартиры «ювелира» обшарили один из новых микрорайонов. Штихин с Будьздоровом побывали домах в пятнадцати, а «немец» из машины носа так и не показал. Хитер…
