Текст книги "Энциклопедия философских наук. Часть первая. Логика"

Автор книги: Георг Вильгельм Фридрих Гегель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 36 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

были развиты Гегелем на его идеалистический манер как простые

законы мышления: первый в первой части «Логики» – в учении

о бытии, второй занимает всю вторую и наиболее значительную

часть его «Логики», учение о сущности, наконец третий фигурирует

в качестве основного закона при построении всей системы. Ошибка

заключается в том, что законы эти не выведены из природы и

истории, а навязаны последним как законы мышления. Отсюда

вытекает вся вымученная и часто ужасная конструкция: мир – хочет

ли он того или нет – должен согласоваться с логической

системой, которая сама является лишь продуктом определенной ступени

развития человеческого мышления. Если мы перевернем это

отношение, то все принимает очень простой вид, и диалектические

законы, кажущиеся в идеалистической философии крайне

таинственными, немедленно становятся простыми и ясными. Впрочем, —

спешит прибавить Энгельс, – тот, кто хоть немного знаком с

Гегелем, знает, что Гегель приводит сотни раз из естествознания и

истории поразительнейшие примеры в подтверждение диалектических

законов» *).

Таким образом, Энгельс, критикуя идеалистическую основу

гегелевской логики, признает вместе с тем общую ее структуру

правильной, сводя сущность первой части «Логики», трактующей о бытии, к

закону перехода количества в качество и качества в количество, со

всеми относящимися сюда «вторичными» категориями. Содержание

учения о сущности Энгельс совершенно правильно сводит к основному

закону взаимного проникновения противоположностей, причем суть

диалектики Энгельс видит именно в учении о сущности. Закон

отрицания отрицания проходит, собственно, через всю «Логику» как один из

наиболее всеобъемлющих и широко действующих законов.

VIII.

Мы лишены возможности дать более или менее полный обзор

гегелевой логики; мы не намерены также заниматься здесь

материалистической ее критикой и интерпретацией. Единственное, что мы

считаем нужным сделать, – это высказать ряд критических замечаний

относительно гегелевского построения в целом. Вдаваться же в

подробности представляется нам совершенно невозможным, ибо это

потребовало бы слишком много места.

Нами выше было уже подчеркнуто, что гегелевская логика носит

по существу априорный и идеалистический характер. Развертывание

категорий совершается чисто логическим путем. Это развертывание

есть не что иное, как процесс саморазвития идеи, которая

раскрывает свои определения в определенной логической

последовательности. Одно понятие идеи, вследствие своей односторонности и

ограниченности, само переходит в другое понятие, которое, в свою очередь,

оказывается противоречивым и вынужденным, в силу этогоi перейти

в другое понятие и т. д. Таким образом, понятие берется как реальная

сущность, которая якобы движется и развивается. На самом же деле,

такая постановка вопроса не выдерживает критики. Понятия сами

по себе не переходят и не могут переходить друг в друга. Только

мыслящий субъект имеет дело с понятиями, поэтому и переход друг

*) Энгельс^ Диалектика природы, стр. 221

LVIII

в друга, их поступательное движение есть работа нашей мысли; это

мы заставляем их переходить друг в друга и вообще двигаться,

развиваться, развертываться; мы фактически имеем дело с процессом нашей

мысли, с развитием наших логических понятий при помощи нашей

мыслящей способности, но приписываем этот ход развития мысли

объективной действительности, гипостазируя его и превращая его

в реальный процесс. Это и есть та мистификация, о которой говорит

К. Маркс.

Поэтому логика Гегеля по самому существу своему построена

неправильно; она действительно стоит на голове, рассматривая

развитие действительного мира как развитие логических понятий, в то

время как на самом деле наши понятия и процесс их развития

являются лишь отображением хода развития действительного мира. Переходы

от одной категории к другой или от одного противоречия к

следующему, писал Энгельс, почти всегда произвольны. Часто это происходит

при помощи острот. Энгельс совершенно прав в своей критике. Само

собою разумеется, что при гегелевской принципиальной установке

переходы должны носить искусственный, произвольный и

вымученный характер, так как никто еще не наблюдал, как одна логическая

категория переходит в другую. Но, с другой стороны, Гегель, в силу

своей принципиальной позиции, ведь обязан дать нам чисто логическое

обоснование перехода одной категории в другую, а это логическое

обоснование переходов выполняется–Гегелем не всегда плохо. Надо

только помнить, что логический переход не тожествен с реальным

переходом. Поэтому естественно, что в материалистической логике дело

должно принять совершенно другой вид. Так как категории

самостоятельного существования не имеют, так как категории суть лишь

идеальные выражения реальных отношений, то с изменением последних

изменяется также и соотношение категорий. Если мы устанавливаем,

например, реально переход качества в количество, то мы в отвлеченной

форме можем говорить о переходе категории качества в количество,

но при этом следует иметь в виду, что понятие качества перешло в

понятие количества только в нашей мысли и благодаря тому, что в

материальном мире некое реальное качество перешло в количество. Нет

качества как такового, как нет количества как такового. Качество и

количество являются одинаково «предикатами» материальных вещей.

То же самое относится вообще ко всем категориям. Стало быть,

категории по самому существу своему не могут переходит друг в друга,

так как они не существуют в качестве самостоятельных сущностей,

Вместе с тем следует, однако, подчеркнуть, что несмотря на то,

что Гегель исходит из движения понятий, что его построение

представляет собою не что иное, как априорную дедукцию категорий

что он действительность конструирует из чистых понятий, тем не

менее его логика представляет собою в известном смысле

бессознательное воспроизведение в отвлеченных понятиях самой действительности.

Поэтому логика Гегеля и представляет собою своеобразное творение,

в котором «под неправильной формой и в искусственной связи»

скрывается великое и гениальное. «Извращение диалектики у Гегеля, —

говорит правильно Энгельс, – основано на том, что она должна быть у

него «саморазвитием мысли», и потому диалектика вещей– это только

ее отблеск. А на самом–то деле ведь диалектика в нашей голове – это

только отражение действительного развития, которое совершается

в мире природы и человеческого общества и подчиняется

диалектическим формам».

С точки зрения Гегеля в мире господствует логос, разум; этот

разум мыслит; мир есть мыслящий разум. Понятия не являются для

Гегеля субъективными формами мыслящего субъекта, отражающими

объективный мир. Понятия составляют объективную сущность вещей.

Объект означает, по мнению Гегеля, действительность понятия.

Поэтому мы имеем возможность совершенно независимо от опыта,

исключительно деятельностью чистого разума, развить всю

совокупность понятий, составляющих целостную замкнутую систему. Разум

развивает из самого себя все богатство содержания понятий, и он же

является единством всех этих понятий, образующих его содержание.

Разум составляет бесконечную форму, дающую себе свое содержание

и развивающую его в определенной логической последовательности,

где каждое понятие занимает определенное место в качестве

необходимого звена или момента целого – идеи. Этот процесс развертывания

единой целостной идеи на ряд или, вернее, круг понятий, внутренне

связанных между собою и необходимо переходящих друг в друга,

составляет, как уже было сказано, чисто логический, вневременный

процесс саморазвития понятий. Присущее каждому отдельному

понятию противоречие, заключенная в нем «отрицательность»,

составляет движущую пружину самодвижения понятия. Этот момент

отрицательности и образует, собственно, диалектику понятий. Необходимо

вместе с тем подчеркнуть, что диалектика Гегеля страдает, помимо

указанных, еще двумя недостатками, вытекающими из

идеалистического ее характера: это, во–первых, то, что она дает якобы абсолютное

LX

А. ДЕБ0РИН

знание. Совокупность понятий, составляющих единство идеи,

доставляет нам абсолютное знание в смысле полной исчерпаемости во времени

и пространстве всех явлений мира. Согласно замыслу Гегеля, в его

логике исчерпаны, так сказать, все возможности мира. В целостности

«идеи» не может быть ни прибавлено, ни убавлено ни одно из понятий,

ибо они охватывают всю действительность полностью. В этом смысле

логика Гегеля представляет замкнутую систему, замкнутый круг,

не допускающий дальнейшего развития. Абсолютно замкнутый круг

понятий образует, так сказать, железный обруч, опоясывающий весь

мир и не дающий ему возможности выйти за его пределы, прорвать

его границы. Весь мир вынужден вращаться только в определенном

круговороте понятий. Стало быть, если миру присуще развитие, то

только в определенных, заранее установленных абсолютной идеей

границах. И это второй крупный недостаток гегелевского учения. Его

абсолютной идее заранее предписан, так сказать, определенный

маршрут. Она начинает свое шествие с чистого бытия и совершает свой

непреложный круг с раз навсегда намеченными «остановками» в пути.

Совершив этот круг, идее (или, в переводе на эмпирический язык,

миру) ничего не остается, как начать свое движение снова с самого

начала и снова повторить тот же круг, и т. д.

Таким образом, вникая глубже в логику Гегеля, необходимо

сказать, что влияние системы пагубно отразилось на диалектическом

методе, что система подрывает метод Гегеля в самой его основе. Мы по

сути дела имеем в логике Гегеля систему круговорота, в пределах

которого только малые круги развиваются по спирали. Правда,

логика Гегеля дает достаточно материала для построения подлинной

теории диалектического развития на основе материализма. Но для

этого необходимо преодолеть гегелевскую систему логики в ее основе.

Не имея возможности остановиться здесь конкретно на этом вопросе,

считаем только нужным подчеркнуть, что самая логика Гегеля или,

точнее, его диалектический метод принял форму замкнутой,

абсолютной системы. Гегелевская диалектика есть вместе с тем теория

научного познания. Но это теория абсолютного знания. Правда, это

абсолютное знание достигается в результате завершения полного круга. На

каждом отдельном этапе мы имеем только относительное знание, так

как каждая категория в отдельности выражает истину только

односторонне и содержит в себе противоречия, которые ведут развитие

знания вперед. Но идея в ее конкретной целостности, совмещая в себе

все пройденные ступени понятия, доставляет нам абсолютное знание.

LXI

В этом отношении материалистическая диалектика Маркса и Энгельса

более, так сказать, диалектична, чем построение Гегеля, ибо

материалистическая диалектика отвергает абсолютное знание в смысле

Гегеля. Для материалистической диалектики нет абсолютного знания без

относительного, нет вообще завершонного знания, не допускающего

дальнейшего его развития. О другой стороны, именно потому, что

Гегель полагал, что его логика дает исчерпывающую, т.е. абсолютную

систему категорий, она оказывается одновременно по существу

ограниченной современным ему уровнем знания и, следовательно,

относительно истинной системой. Никто не станет утверждать, что

гегелевская логика исчерпала всю совокупность категорий на все времена,

что их не может быть больше, так как наше знание неограниченно,

оно развивается, и поэтому могут быть открыты и новые законы, новые

формы соотношения явлений и пр. Стало быть, как ни верно то, что

Гегелем формулированы наиболее общие и основные законы движения

всех явлений, это надо понимать, однако, не в абсолютном, а в

относительном смысле. Основная категория, господствующая над всей

логикой Гегеля, – это категория развития. Однако вряд ли кто

будет спорить против того, что эта категория является сравнительно

молодой, что только в новейшее время она вошла в науку в качестве

господствующей идеи. Науки новейшего времени и претерпели полную

революцию лишь постольку, поскольку в них проникла идея

эволюции, идея развития.

В силу высказанных соображений очевидно, что было бы тщетной

попыткой стремление дать законченную систему категорий. Всякая

такая система ограничена временем и данным уровнем развития науки.

Но для данного времени она, конечно, должна быть, по возможности,

полной, т. е. отражающей всесторонне и исчерпывающе состояние

нашего знания о мире.

Так как Гегель стремился дать абсолютную систему знания, т. е.

такую систему, которая носит вневременный, вечный, чисто логический

характер, то в его логике не нашлось места для времени и

пространства. Нам представляется, что этим последним категориям

приличествует занять определенное место в материалистической диалектике,

ибо «основные формы всякого бытия суть пространство и время, и

бытие вне времени такая же бессмыслица, как бытие вне пространства»

(Энгельс). Ведь изменение существует только во времени и

пространства и посредством них. Если в основу материалистической диалектики

мы кладем движение (материи) как фундаментальную категорию,

LXII

А. ДЕБ0РИН

то очевидно, что мы не можем мыслить движения без времени

и пространства. С точки зрения Гегеля логическая «идея» существует

как некая целостность и единство понятий, сама по себе. Природа

представляет собою осуществление абсолютной логической идеи в том

смысле, что логическая идея выступает из чисто логической сферы и

переходит в реальное существование во времени и пространстве. Такое

построение понятно лишь в том случае, если мы будем стоять на

гегелевской идеалистической точке зрения, согласно которой логос

предшествует всякому реальному бытию. В самом деле, Гегель исходит из

той идеи, что царство чистых мыслей предшествует действительному

миру. Понятия воплощаются в телесные формы, когда они переходят

в реальный мир. Но с точки зрения материалистической диалектики

этого дуализма не существует. Напротив того, реально существует

только действительный мир, из которого наши понятия

абстрагированы. Реальный же мир, как это понимает и Гегель, существует во

времени и пространстве. Очевидно, что логика, которая есть чистое

движение, и не что иное, как движение, не может обходиться без

времени и пространства, которые являются моментами движения?*).

В нашу задачу не входит развитие диалектики времени и пространства

в связи с движением. Разработкой намеченных здесь вопросов следует

заняться особо. Здесь мы считаем только нужным подчеркнуть

важность этих категорий в системе материалистической логики.

IX.

Логика Гегеля распадается на три отдела: на логику бытия,

сущности и понятия. Учение о бытии имеет дело главным образом

с категориями качества, количества и меры. В литературе было

высказано мнение, что логика бытия соответствует логике «естественного»

сознания, что она является логикой описания явлений, в то время как

логика сущности есть логика научного объяснения явлений, а логика

понятий представляет собою высшую ступень в процессе постижения

мира посредством «философского» сознания.

Против такой постановки вопроса возражает Кронер, справедливо

указывая на то обстоятельство, что расположение категорий у Гегеля

не соответствует указанному делению на естественное, научное и

философское сознание. В самом деле, разве в логике бытия мы не имеем

*) Ср. Betty Heimann, System und Methode in Hegels Philosophie, 1927,

S. 314.

дело с категориями естественно–научного объяснения? В логике

сущности мы встречаемся с категориями, принадлежащими к области

естественного сознания (например, вещь и свойства); в третьей же части

«Логики» совершенно неправомерно находят себе приют категории

механизма и химизма *). Разумеется, провести резкую грань между этими

тремя сферами логики невозможно. Тем не менее, мы считаем

правильным, что каждый отдел логики соответствует или должен

соответствовать, – по крайней мере, в общих чертах – различным ступеням

развития научного сознания. Мы не можем согласиться с такой

постановкой вопроса, которая видит в логике бытия логику наивного

реализма, в логике сущности – логику реалистической метафизики,

а в логике понятия – логику философского идеализма. Выть может,

с точки зрения Гегеля–идеалиста, такое подразделение имеет известное

основание. Наивный реализм изображается низшей, а философский

идеализм высшей ступенью в процессе развития научной и

философской мысли. Логика идеализма содержит в себе, как подчиненные

моменты, реализм и метафизику, возвышаясь над ними и синтезируя их

в себе. Это было бы правильно, если бы мы вынуждены были итти по

стопам Гегеля, положив в основу мира, в качестве реального

принципа, понятие или абсолютную идею, и рассматривать все категории

как определения этой абсолютной идеи. Гегель с самого начала

становится фактически на почву логики идеализма, ибо

количество, качество, сущность и пр. являются определениями идеи. Но

для нас его построение вовсе не обязательно, поскольку мы

исходим из совершенно другого реального принципа и вообще из иных

точек зрения. Поэтому нам представляется, что в

материалистической логике предстоит заняться перегруппировкой категорий

гегелевской логики. В особенности это требование должно быть отнесено

к третьему отделу «Логики».

Мы уже указывали выше, что категории механизма, химизма и

телеологии совершенно неправомерно включены в логику понятия.

Правда, с точки зрения гегелевской установки включение этих

категорий в этот отдел имеет известное оправдание, поскольку понятие на

этой ступени развития порождает объект. Самое понятие явилось

также результатом развития сущности, которая сама превратилась

в понятие. Этот процесс превращения, метаморфозы сущности в

понятие, как и процесс порождения понятием царства объектов, объясним

*) Ср. Richard Kroner, Von Kant bis Hogel, 1924, B. IL, S 437.

LXIV

только в свете гегелевского идеализма, но совершенно неприемлем

для материалиста. Объект рассматривается Гегелем как следствие,

осуществление или явление понятия. Поэтому понятие, возникнув

из сущности, порождает объект. Но сущность может превратиться

в понятие, поскольку она сама есть низшая ступень или форма понятия.

Объект может получиться в результате развития понятия, поскольку

и объект есть понятие. С точки же зрения материализма дело

представляется в совершенно ином свете. Понятие не существует объективно

как реальность. Понятие присуще только мыслящему субъекту, его

сознанию. Понятия развиваются в наших головах, поскольку в них

отражается объективная действительность. Объекты же существуют

независимо от наших понятий.

Как понимает Гегель взаимоотношение объекта и субъекта? На

этот вопрос Гегель дает такой ответ: «В познании дело вообще идет о

том, чтобы лишить противостоящий нам объективный мир его

чуждости, ориентироваться, как обыкновенно выражаются, в нем, а это

означает – свести объективное к понятию, которое есть наша глубочайшая

самость. Из данного здесь разъяснения видно, как превратно

рассматривать субъективность и объективность как некую прочную и

абстрактную противоположность. Оба определения целиком

диалектичны. Понятие, которое сначала только субъективно, соответственно

своей собственной деятельности, не нуждаясь для этого ни в каком

внешнем материале или веществе, приходит к тому, чтобы

объективировать себя, и точно так же объект не есть нечто неподвижное, нечто,

в чем не совершается никакого процесса, а его развитие состоит в том,

что он обнаруживает себя одновременно и как субъективное, которое

образует дальнейшее движение к идее. Кто незнаком с определениями

субъективности и объективности и захочет их удержать в их

абстрактности, тот найдет, что эти абстрактные определения ускользают у

него из рук раньше, чем он успевает оглянуться, и каждый раз он

будет говорить как раз противоположное тому, что он хотел сказать»*).

В этой цитате правильное перемешано с неправильным. Верно,

конечно, что задача науки состоит в том, чтобы объективный мир

перестал быть чуждым для нас. Если бы объективный мир не

становился предметом наших представлений и нашей мысли, то он оставался

бы «чуждым» нам. Но совершенно неправильно утверждение Гегеля,

что задача науки состоит в том, чтобы свести объективный мир к поня-

*) Гегель, Энциклопедия, § 194, приб. 1, стр. 305.

LXV

тию. Это означало бы, что понятие составляет сущность объективного

мира, к чему и сводится в действительности точка зрения Гегеля·

Исходя из такого понимания соотношения объективного мира и

понятия, Гегель и делает свой дальнейший вывод о том, что «субъективное

понятие становится объектом по внутренней необходимости и без

помощи чуждого материала». Гегель проблему единства и

противоположности субъекта и объекта разрешает на основе примата субъекта,

мысли, между тем как с нашей, материалистической, точки зрения

дело обстоит наоборот: объект первичен по отношению к субъекту.

Поэтому в материалистической логике необходимо совершить, в

соответствии с основной установкой, и соответствующую

перегруппировку категорий.

Разумеется, и в гегелевской концепции имеется рациональное

зерно, которое состоит в том, что существующий сначала независимо

от субъекта объект на известной ступени развития последнего

становится объектом субъекта. Развитие объективного мира приводит

к превращению объекта в субъект; объект становится, говоря

словами Гегеля, субъектом по внутренней необходимости. Из объекта

возникает субъект, а не наоборот. Поэтому в учении о понятии

Гегель рассматривает объект как ступень процесса познания, развития

понятия; но ведь и само понятие (субъект) является «ступенью»

в процессе развития объекта. Субъект у Гегеля забывает о своем

собственном плебейском происхождении и мнит себя творцом мира,

производящим объект.

Из сказанного отнюдь не следует, что в третьем отделе «Логики»

Гегеля мы не имеем ничего положительного и ценного. Напротив того,

развиваемые здесь Гегелем мысли представляют огромную ценность.

Но для того чтобы вскрыть положительное содержание этого отдела,

необходимо предварительно разоблачить мистический его характер

и начисто отвергнуть идеалистическую конструкцию Гегеля.

Надо сказать, что идеализм и мистицизм Гегеля достигает своего

апогея именно здесь, в этом отделе «Логики», где идея обнаруживается

как дух, «отпускающий» от себя природу.

В отделе, трактующем о субъективном понятии, Гегель

излагает учение о формах мышления. Оригинальность Гегеля

состоит в том, что эти формы – понятие, суждение, умозаключение —

рассматриваются им также как формы, имеющие объективный

характер. Сама действительность есть понятие, суждение и умозаключение.

Или, иначе говоря, мир мыслит, судит и умозаключает. Развитие бы-

Догикг*. V

LXVI

тия есть процесс суждения и умозаключения, производимый идеей,

Естественно, что мы на такую точку зрения стать не можем и что такая

постановка вопроса должна быть отвергнута. Что касается учения об

объективности, то и оно не выдерживает критики, поскольку объект

рассматривается как порождение субъективного понятия. «Каким бы

страдным ни казался на первый взгляд, – говорит Гегель, – этот

переход от субъекта, от понятия вообще, и, точнее говоря, от

умозаключения (особенно странным этот переход должен казаться, если имеют

в виду лишь умозаключение рассудка и представляют себе процесс

умозаключения как деятельность сознания) в объект, мы все же не можем

ставить себе целью сделать этот переход понятным для представления,

Можно только задать вопрос, соответствует ли приблизительно наше

обычное представление о том, что называется объектом, тому, что

составляет определение объекта здесь. Но под объектом обыкновенно

разумеют не только некоторое абстрактное сущее, или существующую

вещь, или нечто действительное вообще, а нечто самостоятельное,

полное внутри себя конкретное; эта полнота есть целостность

понятия» *).

Таким образом, понятие переходит в объект. Это есть также

переход мысли к бытию. Объективность, т. е. внешний мир, представляется

в трех формах: механизма, химизма и телеологии. Переход понятия

в объект действительно является совершенно «неестественным», как

это чувствует и сам Гегель. Его обоснование этого перехода не может

считаться удовлетворительным. Гегель различает объект, который

имеет существование и действительность вообще, от объекта, который

имеет конкретную и полную действительность. В первом случае объект

рассматривается как логическая категория, во втором случае речь идет

об объекте как факте опыта. Но ведь объект вообще есть абстракция

от конкретных объектов как «фактов опыта».

В процессе эволюции природы механические, химические и

органические процессы предшествуют появлению человека как

сознательного субъекта. Поэтоту механизм, химизм и органика

должны занимать соответствующее место в объективной, а не в

субъективной логике. Если же Гегель берет здесь объекты, поскольку

они являются содержанием субъекта, предметом познания, то ведь

с таким же основанием в субъективную логику можно включить и

все категории объективной логики, рассматривая их как ступени

*) Гегель, Энциклопедия, § 193, стр. 301.

человеческого познания. Гегель часто смешивает онтологический и

логический разрезы, чем и объясняется отмеченная неувязка.

Огромный интерес представляют страницы, посвященные

проблеме телеологии. Они оказали известное влияние на Маркса;

это особенно сильно чувствуется в «Капитале». Не будет, быть

может, преувеличением сказать, что мысли Гегеля о роли орудий

труда, техники и человеческой практики вообще дали известный

толчок Марксу в выработке последним своего собственного

мировоззрения.

В дальнейшем идея завершает свою логическую эволюцию через

жизнь, знание и практику к абсолютной идее, т. е. к абсолютной

истине, но в то же время и к абсолютному духу, т. е. к богу,

которйй является истинным творцом мира. «Абсолютная свобода идеи

состоит в том, что она не только переходит в жизнь, и также не только

в том, что она, как конечное познание, позволяет жизни отражаться

в ней, а в том, что она в своей абсолютной истине решается свободно

произвести из себя момент своей особенности или первого определения

и инобытия, непосредственную идею как свое отражение, решается

из самой себя свободно отпустить себя в качестве природы» *).

Иначе говоря, абсолютный дух, или бог, производит из себя

природу. Тем самым идея, завершив свой круг, вернулась к своему

исходному пункту. «Мы теперь возвратились к понятию идеи, с которой мы

начали. И вместе с тем это возвращение назад есть движение вперед.

Мы начали с бытия, с абстрактного бытия. На этом этапе нашего пути,

на который мы теперь вступили, мы имеем идею как бытие. Но эта

идея, обладающая бытием, есть природа» **).

Таким образом, природа обнаруживает себя как порождение и

продукт абсолютного духа. Но вместе с тем мы именно здесь видим

во всей обнаженности мистифицирующий характер гегелевской

системы. Гегель не может удовлетвориться чисто логической сферой

понятий и заставляет идею перейти из логического в реальное

существование, где мы имеем дело с материальным, телесным миром.

Природа изображается Гегелем как созерцающая идея. На самом же

деле логическая сфера обнаруживается действительно как царство

чистых теней, а природа – как материальная действительность.

Поэтому все отношение должно быть перевернуто: не вечная логическая

*) Гегель, Энциклопедия, § 244, стр. 344*

**) Там же,

LXVIII

идея порождает из себя природу, а природа есть единственная

реальность, подлинный телесный мир, отражениями которого являются

наши идеи и понятия. Следовательно, идеи и понятия существуют

только в нашей голове и никакого другого существования не имеют.

Все логические категории, с. которыми Гегель имеет дело в своей

логике, суть, вопреки его мнению, отражения реальных, природных

вещей или отношений, взятых в их отвлечении, в абстрактной форме,

и возведенных в логические сущности. Отсюда получается

мистификация, согласно которой логические категории якобы ведут

самостоятельную, не зависимую от субъекта жизнь, развиваются, переходят

друг в друга и т. п. В логике действительное бытие превратилось

в видимость, в тень, и поэтому задача материалистической логики

сводится к восстановлению природы. В логике мы тоже имеем дело

с природой, но в ее мистифицированной форме, ибо откуда берутся все

эти категории: качества, количества, вещи, сущности и пр., как не

из природы? Между тем Гегель рассматривает их как чисто

логические сущности. Таким образом, природа является источником всех

категорий, она составляет конкретную целостность, из которой

категории абстрагированы. Поэтому исходным пунктом для нас должно

являться реальное бытие, или природа. Так как идеи составляют

лишь «отблеск» реального мира в наших головах, так как, стало быть,

идее объективное существование не присуще, то все учение Гегеля о

понятии и идее, как оно развито особенно в последней части «Логики»,

подлежит радикальной переработке в соответствии с

материалистическим пониманием мира. Из этого не следует, однако, что

высказываемые Гегелем в этой части «Логики» взгляды сами по себе не

заслуживают самого серьезного внимания.

X.

Что касается учения о бытии и сущности, то нам представляется,

что эти два отдела не нуждаются в радикальной переработке в смысле

устранения тех или иных отдельных частей. Речь может итти только

о материалистической их трактовке и о тех или иных дополнениях

(необходимо включить время и пространство в учение о бытии), о

некоторой перегруппировке категорий и об их большей конкретизации.

В качестве реального принципа в основу логики должна быть

положена материя, которая является объективным началом, исходным

пунктом познания и конечным его результатов в смысле совокупности

опосредствований всех связей и отношений. Мы вместе с Гегелем

должны, начинать логику с категорий бытия, как с непосредственно

существующих определений реального принципа, т. е. с

материальной субстанции. На этой первой ступени материя, разумеется,

фигурирует только в качестве неопределенного субстрата, который, по

мере движения« вперед, обогащается все более и более конкретными

определениями.

Часто приходится встречаться с мнением, что Гегель поступил–де

неправильно, взяв качество как первую ступень бытия. Он должен

был бы начать с количества или даже с меры. Нам представляются

эти рассуждения ошибочными. Прежде всего не подлежит сомнению,

что структура гегелевской логики, поскольку она касается

взаимного отношения бытия и сущности, в общем должна быть признана

вполне соответствующей действительному ходу процесса познания. Учение